Текст книги "Цирк проклятых"

3

Бывает в октябре несколько дней, которые можно назвать идеальными. Такое раскидывается чистое и голубое небо над головой, что все остальное кажется красивее обычного. Стоят вдоль шоссе деревья – багряные, золотые, ржавые и бордовые. И каждый цвет ярок, как неон, и пульсирует в солнечном свете. Воздух прохладен, но не холоден, и в полдень можно обойтись только легким жакетом. Погода для долгих прогулок в лесу с кем-нибудь, с кем хочется держаться за руки. Поскольку такового у меня не было, я надеялась на свободный уик-энд, чтобы погулять одной. Шансы на этот уик-энд менялись от хилых до несуществующих.

Октябрь – сезон подъема мертвых. Все считают, что Хэллоуин – прекрасное время для подъема зомби. Это не так. Единственное требование – темнота. Но почему-то все хотят назначить время работы на полночь Хэллоуина. Они думают, что провести ночь кануна Всех Святых на кладбище, убивая цыплят и глядя на вылезающих из могил мертвецов, – классное развлечение. Хоть билеты продавай.

Я поднимала до пяти зомби за ночь. Не надо было мне говорить Берту, что от четырех зомби я еще не выдыхаюсь. Излишняя правдивость – моя собственная ошибка. Конечно, если правду сказать, и пять зомби меня тоже не выматывают, но черт меня побери, если я скажу об этом Берту.

Кстати, о моем боссе. Надо ему позвонить, когда приеду домой. В каком он будет восторге, когда я попрошу выходную ночь! При этой мысли я улыбнулась. Каждый день, когда удавалось дернуть цепь из рук Берта, был хорошим днем.

У своего дома я остановилась около часу дня. И хотелось мне только быстро принять душ и часов семь поспать. Насчет восьми уже и думать не приходилось – слишком поздно. И надо увидеться сегодня с Жан-Клодом. То-то радости. Но он и был Старейшим вампиром города. И если рядом появился другой Мастер вампиров, он об этом знает. Кажется, они друг друга чуют. Конечно, если убийство совершил Жан-Клод, то вряд ли он сознается. Но я не думала, что это он. Слишком он хороший бизнесмен, чтобы так грязно работать. И единственный из известных мне Мастеров вампиров, который не свихнут так или этак – ни псих, ни социопат.

Конечно-конечно, Малкольм тоже не свихнут, но его методов я не одобряла. Он возглавлял самую быстрорастущую церковь Америки. Церковь Вечной Жизни предлагала именно то, что говорилось в названии. Ни порывов веры, ни неизвестности – чистая гарантия. Можешь стать вампиром и жить вечно, если тебя не убьет кто-нибудь вроде меня, или не попадешь в пожар, или автобус тебя не собьет. Насчет автобуса я не была так уверена, но мне это всегда было интересно. Наверняка есть что-нибудь такое массивное, что может даже вампира повредить невосстановимо. И я надеялась когда-нибудь эту теорию проверить.

По лестнице я шла медленно. Тело отяжелело, глаза жгло от желания спать. До Хэллоуина оставалось три дня, и нельзя было сказать, что месяц кончается слишком быстро. Перед Днем Благодарения в нашем бизнесе начинается спад и тянется до Нового года, а потом снова идет рост. Я молилась о снежных буранах. При сильном снеге дел меньше. Люди думают, что мы не умеем поднимать мертвых сквозь глубокий снег. Умеем, только никому не говорите. Мне хоть чуть-чуть отдохнуть надо.

Коридор был наполнен тихими звуками от моих живущих дневной жизнью соседей. Я искала в кармане ключи, когда отворилась дверь напротив. Из нее вышла миссис Прингл. Она была высокой, худой, еще более похудевшей с годами, с пучком волос на затылке. Волос абсолютно седых. Миссис Прингл ни красками, ни косметикой не пользовалась. Ей было шестьдесят пять, и она плевать хотела, кто об этом знает.

Крем, ее шпиц, стал рваться с поводка. Он – мячик золотистой шерсти с маленькими лисьими ушками. По весу он уступает почти всем кошкам, но он из этих маленьких собачек с повадками больших. В прошлой жизни он был датским догом, наверное.

– Привет, Анита, – улыбнулась миссис Прингл. – Вы что, только что с работы?

Я ответила улыбкой:

– Да, у меня… у меня был срочный вызов.

Она приподняла бровь, вероятно, интересуясь, что за срочные вызовы бывают у аниматора, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы задавать такой вопрос.

– Вы должны больше за собой следить, Анита. Если вы будете и дальше жечь свою свечу с двух концов, к моему возрасту окажетесь совершенно изношенной.

– Весьма вероятно, – согласилась я.

Крем призывно затявкал в мою сторону. Я не стала ему улыбаться. Не хочу поощрять мелких нахальных собачек. Он своим собачьим чутьем знал, что мне не нравится, и был полон решимости меня завоевать.

– Я на прошлой неделе видела в вашей квартире маляров. Ее отремонтировали»?

Я кивнула.

– Да, все пулевые отверстия зашпаклевали и покрасили.

– Очень жаль, что я была в отсутствии и не могла предложить вам свою квартиру. Мистер Джовани сказал, что вам пришлось переехать в гостиницу.

– Так и было.

– Не понимаю, почему никто из соседей не предложил вам ночлег.

Я улыбнулась – я-то понимала. Два месяца назад я у себя в квартире завалила двух зомби-киллеров и потом еще полиция как следует постреляла. Повредили стены и одно окно. Часть пуль прошла сквозь стены в соседние квартиры. Никто больше не пострадал, но и никто из соседей не хотел иметь со мной дела. Я сильно подозревала, что, когда кончится мой двухгодичный контракт на квартиру, меня попросят съехать. И вряд ли я буду вправе их обвинять.

– Я слыхала, что вы были ранены.

– Просто царапина, – кивнула я. И не стала упоминать, что пулевая рана была получена не в этой перестрелке. Мне прострелила правую руку любовница одного очень плохого человека. Рана зажила гладким шрамом, еще слегка розовеющим.

– Как вы погостили у дочери? – спросила я.

Миссис Прингл просто просияла улыбкой.

– О, чудесно. Мой последний внучек просто совершенство. Я покажу вам фотографии, когда вы поспите.

Снова в ее глазах сверкнула искорка неодобрения. Лицо учительницы. То самое, от которого за десять шагов съежишься, даже если ты ни в чем не виновата. А чтобы я была ни и чем не виновата – со мной такого уже сто лет не было.

– Сдаюсь! – Я подняла руки. – Иду спать. Обещаю.

– Смотрите же, – ответила она. – Крем, пойдем. У нас с тобой дневная прогулка.

Собачонка танцевала на конце поводка, рвясь вперед, как миниатюрный волкодав. Миссис Прингл позволила этим трем фунтам пушистого меха поволочь себя по коридору. Я покачала головой. Чтобы пушистый шарик таскал тебя куда хочет – нет, я не так представляю себе владение собакой. Если бы у меня была собака, боссом была бы я или один из нас не выжил бы. Такой у меня принцип.

Открыв дверь, я шагнула в тишину моей квартиры. Шелестел нагреватель, из отверстий его шел горячий воздух. Щелкал аквариум. Звуки пустоты. Прелестно.

Новая краска была такая же желтовато-белая, как и прежняя. Ковер серый, диван и кресло рядом с ним белые. Кухонька из светлого дерева выстелена белым с золотом линолеумом. Кухонный столик на двоих чуть темнее ящиков. Единственным цветным пятном на белых стенах была современная гравюра.

Там, где нормальные люди сделали бы полноценную кухню, стоял у стены тридцатигаллонный аквариум.

Окна прикрывали плотные белые шторы, превращавшие золотой солнечный свет в бледные сумерки. Если спишь днем, шторы нужны хорошие.

Я бросила жакет на диван, сбросила туфли и с удовольствием встала на ковер босиком. Потом колготки легли возле ног, сморщившись. И совсем босая я подошла к аквариуму.

Морской ангел всплыл к поверхности, выпрашивая корм. Он был шире моей ладони с расставленными пальцами. Самый большой ангел, которого я видела за пределами той лавки, где я их купила. Там выводили морских ангелов длиной в фут.

Отстегнув кобуру, я положила браунинг в его второй дом – специально сделанную кобуру в изголовье кровати. Если сюда прокрадутся плохие парни, я могу его выхватить и их застрелить. По крайней мере, таков был замысел. Пока, что он действовал.

Повесив костюм и блузку в шкаф, я плюхнулась на кровать в лифчике и трусах, не снимая серебряного креста, с которым не расставалась даже под душем. Никогда не знаешь, когда какой-нибудь шустрый вампир попробует тебя цапнуть. Всегда готова – вот мой девиз. Или это девиз бойскаутов? Пожав плечами, я позвонила на работу. Мэри, наша дневная секретарша, ответила после второго звонка.

– «Аниматор Инкорпорейтед». Чем можем быть вам полезны?

– Привет, Мэри, это Анита.

– Привет, что случилось?

– Мне нужен Берт.

– У него как раз сейчас потенциальная клиентка. Может, скажешь мне, в чем дело?

– Чтобы он перераспределил мои встречи на эту ночь.

– Ого! Нет, лучше сама ему скажи. Если он будет на кого-то орать, пусть лучше на тебя.

Она шутила только отчасти.

– Отлично.

Она прошептала, понизив голос:

– Клиентка идет к двери. Через секунду будешь с ним говорить.

– Спасибо, Мэри.

Она поставила меня в режим ожидания раньше, чем я успела попросить ее этого не делать. Из наушника послышался Музак – изуродованный вариант битловской «Tomorrow». Уж лучше бы помехи. К счастью, Берт выручил меня, сняв трубку.

– Анита, когда ты сегодня можешь прийти?

– Вообще не могу.

– Что не можешь?

– Не могу сегодня прийти.

– Совсем? – Его голос прыгнул на октаву вверх.

– Ты ухватил суть.

– Какого черта?

Уже ругается. Плохой признак.

– После утренней встречи меня вызвала полиция. Я еще даже не ложилась.

– Тогда спи и не думай о встречах с клиентами днем. Приходи только на ночную работу с клиентами.

– И на ночную работу я сегодня тоже прийти не могу.

– Анита, мы перегружены заказами. У тебя сегодня ночью пять клиентов. Пять!

– Раскидай их по другим аниматорам, – попросила я.

– Они все уже на максимуме.

– Послушай, Берт, это ведь ты согласился, чтобы я работала с полицией. Ты с ними заключил соглашение. Ты говорил, это будет великолепная реклама.

– Это и была великолепная реклама, – ответил он.

– Да, но иногда это получается как две работы на полной ставке. Мне их не вытянуть.

– Тогда разорви соглашение. Я понятия не имел, что это займет так много твоего времени.

– Это расследование убийства, Берт. Я не могу его бросить.

– Оставь полицейским их грязную работу, – сказал он.

Чья бы корова мычала, но Берт с его ухоженными ногтями в своем безопасном кабинете…

– Им нужна моя экспертиза и мои связи. Монстры не будут говорить с полицией.

Он на своем конце провода затих. Только резко и сердито дышал.

– Ты не можешь меня так подводить. Мы взяли деньги и подписали контракты.

– Я еще месяц назад просила тебя нанять кого-нибудь нам в помощь.

– Я нанял Джона Берка. Он взял на себя часть твоей работы по ликвидации вампиров и по подъему мертвых тоже.

– Правда, Джон – это большое подспорье, но нам нужно еще. И вообще я спорить могу, что он хотя бы одного из моих зомби может сегодня взять на себя.

– Поднять пять за одну ночь?

– Я же поднимаю.

– Да, но Джон – это не ты.

Почти комплимент.

– Берт, у тебя два выхода. Либо измени расписание, либо направь их к кому-нибудь другому.

– Я твой босс. И могу сказать: «Приходи сегодня, или я тебя уволю».

Он говорил твердо и по-деловому.

Я уже устала и замерзла сидеть на кровати в одном белье, и времени у меня не было.

– Увольняй.

– Ладно, ты же не всерьез.

– Слушай, Берт, я уже больше двадцати часов на ногах и если сейчас не посплю, вообще ни на кого работать не смогу.

Он долго молчал, дыша мне в ухо медленно и размеренно. И, наконец, сказал:

– Хорошо, на сегодня ты свободна. Но завтра, черт побери, тебе лучше прийти на работу вовремя.

– Обещать не могу, Берт.

– Черт тебя побери, Анита, ты очень хочешь быть уволенной?

– Это был лучший наш год, Берт, и частично из-за статей обо мне в «Пост-Диспетч».

– Они все насчет прав зомби и того правительственного расследования, в котором ты участвовала. Нашу работу ты там не рекламировала.

– Но это все равно ведь помогло? Сколько народу звонили и спрашивали именно меня? И сколько из них говорили, что видели мое имя в газете? Сколько слышали обо мне по радио? Может, я там говорила только о правах зомби, но для бизнеса это оказалось чертовски выгодно. Так отпусти слегка мой поводок.

– Ты ведь не думаешь, что я на самом деле это сделаю?

Он уже рычал в телефон. Я его достала.

– Нет, не думаю.

Он коротко и резко дышал.

– Или ты появишься завтра на работе, или я проверю твой блеф.

И он бахнул трубку на рычаги. Детская обидчивость.

Я повесила трубку, все еще глядя на телефон. Компания «Воскресение» из Калифорнии пару месяцев назад сделала мне заманчивое предложение. Но мне действительно не хотелось ехать на Западное побережье, да и на Восточное тоже, если на то пошло. Я люблю Сент-Луис. Но пусть тогда Берт сломается и наймет еще работников. Мне такое расписание действительно не потянуть. Конечно, после октября станет проще, но весь этот год я металась от одной чрезвычайной ситуации к другой.

Я получила удар кинжалом, пулю, удавку и укус вампира всего за четыре месяца. И наступает момент, когда слишком много событий происходит слишком быстро. У меня наступила боевая усталость, как у солдата в окопе.

Я позвонила моему инструктору по дзюдо и оставила сообщение на автоответчике. Дважды в неделю я ходила на тренировки в четыре часа дня, но сегодня пропущу. Три часа сна – этого будет мало.

Потом я позвонила в «Запретный плод». Это вампирский стриптизный гадючник. «Чип энд Дейл» с клыками. Владельцем и управляющим там был Жан-Клод. Из трубки раздался его голос, мягкий и шелковый, будто он меня гладил, хотя я и знала, что это запись.

– Вы позвонили в «Запретный плод». Для нас будет наслаждением воплотить в жизнь ваши самые темные мечты. Оставьте сообщение, и вам обязательно перезвонят.

Я подождала сигнала.

– Жан-Клод, это Анита Блейк. Мне нужно увидеться с вами сегодня. Это важно. Перезвоните и сообщите мне место и время. – Я дала номер своего телефона и задумалась, слушая шорох ленты. Поколебавшись, добавила: – Спасибо.

И повесила трубку. Вот и все.

Либо он перезвонит, либо нет. Вероятно, да. Вопрос в том, хочу ли я этого? Нет. Не хочу, но ради полиции, ради всех тех бедняг, которым предстоит погибнуть, я должна попробовать. Хотя лично для меня обращение к Мастеру было не лучшим вариантом.

Жан-Клод уже отметил меня дважды. Еще две метки – и я стану его слугой. Я говорила, что ни одна из этих меток не была добровольной? И его слугой на вечные времена. Мне это не улыбалось. Кажется, он хотел еще и моего тела, но это уже вторично. Если бы все, чего он хотел, сводилось к физиологии, это еще можно было бы вытерпеть, но ему нужна была моя душа. А этого я ему отдавать не собиралась.

Последние два месяца мне удавалось его избегать. Теперь я добровольно шла к нему опять. Глупо. Но я не могла забыть волосы этого неизвестного, мягкие, смешавшиеся с травой еще не пожелтевшего газона. Отметины клыков на бумажно-белой коже, хрупкость покрытого росой обнаженного тела. И еще на много тел придется смотреть, если не поторопиться. А поторопиться – значило пойти к Жан-Клоду.

Перед глазами танцевали видения жертв вампиров. И каждая из них была на моей совести, потому что я из-за дурацкой щекотливости не пошла к Мастеру. Если я могу остановить убийства сейчас, пока есть только одна жертва, я буду рисковать душой ежедневно. Вина – отличный мотив действия.

4

Я плыла в черной воде, продвигаясь плавными сильными движениями. Огромная луна сияла над озером, отбрасывая на воду серебряную дорожку. И черная бахрома деревьев вокруг. А вода теплая, теплая, как кровь. И я поняла, почему она черная. Это и была кровь. Я плыла в озере свежей теплой крови.

Тут же я проснулась, ловя ртом воздух. Глаза обшаривали тьму, ища… чего?

Перед самым пробуждением что-то погладило меня по ноге. Что-то, живущее во тьме и крови.

Заверещал телефон, и я подавила вскрик. Обычно я так не нервничаю. Это был всего лишь проклятый кошмар. Сон.

Нащупав трубку, я смогла выдавить из себя:

– Да?

– Анита?

Голос прозвучал неуверенно, будто его обладатель был готов повесить трубку.

– Кто это?

– Это Вилли, Вилли Мак-Кой.

В тот момент, когда он назвал имя, я узнала ритм голоса. В телефоне он звучал отдаленно и с электрическим шипением, но я его узнала.

– А, Вилли, как жизнь?

И я тут же обругала себя за этот вопрос. Вилли теперь вампир, а какая может быть жизнь у мертвеца?

– Все отлично.

В его голосе звучало неподдельное удовольствие. Ему было приятно, что я спросила.

Я вздохнула. Честно говоря, Вилли мне нравился. А мне не полагаюсь хорошо относиться к вампирам. Ни к одному вампиру, пусть я даже знала его при жизни.

– А ты сама как?

– О’кей. В чем дело?

– Жан-Клод получил твое послание. Он велел сказать, что встреча в «Цирке проклятых» сегодня в восемь вечера.

– В «Цирке»? А что он там делает?

– Он теперь его владелец. Ты не знала?

Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и ответила:

– Впервые слышу.

– Он предлагает встретиться с ним на представлении, которое начинается в восемь.

– Что за представление?

– Он сказал, ты должна знать.

– Загадками говоришь, – сказала я.

– Ну, Анита, что мне велели, то я и говорю. Ты же понимаешь.

Я понимала. Вилли принадлежал Жан-Клоду со всеми потрохами, не говоря уже о душе.

– Ладно, Вилли, все нормально. Это не твоя вина.

– Спасибо тебе, Анита.

Голос у него был радостный, как у щенка, который ожидал пинка ногой, а его вместо этого погладили.

И чего я стала его утешать? Какое мне дело до задетых чувств вампира? Ответ: я не думала о нем как о мертвом. Он был все тот же Вилли Мак-Кой с его пристрастием к кричащим костюмам, невозможным галстукам и с теми же беспокойными руками. Смерть его мало изменила. А жаль.

– Скажи Жан-Клоду, что я буду.

– Скажу обязательно. – Он секунду помолчал, тихо дыша в трубку. – Поосторожнее сегодня, Анита.

– Ты знаешь что-то такое, что мне следует знать?

– Нет, но… ну, в общем, просто…

– В чем дело Вилли?

– Ни в чем, ни в чем. – Он говорил теперь голосом высоким и испуганным.

– Я иду в западню, Вилли?

– Нет, ничего такого. – Я почти видела, как мелькают в воздухе его ручки. – Клянусь, Анита, никто за тобой не охотится.

Я оставила это без внимания. Никто, о ком он знает и может поклясться.

– Так чего же ты боишься, Вилли?

– Да просто здесь вампиров больше обычного. И кое-кому из них наплевать, кто от них пострадает. И больше ничего.

– А почему их больше обычного, Вилли? Откуда они появились?

– Не знаю и не хочу знать, понимаешь? Ладно, Анита, мне пора.

И он повесил трубку прежде, чем я могла задать очередной вопрос. И в голосе его сквозил настоящий страх. За себя или за меня? Может быть, и то, и другое.

Я посмотрела на радиочасы над кроватью: 6.35. Если хочу успеть на эту встречу, надо поспешить. Одеяла на ногах были теплыми, как свежий хлеб. Чего мне на самом деле хотелось – это свернуться в клубочек под одеялами и желательно с привычным игрушечным пингвином. Да, это было бы чудесно.

Откинув одеяла, я пошла в ванную. Щелкнула выключателем, и помещение залил сияющий белый свет. Волосы у меня торчали кудряшками во всех мыслимых направлениях. Пора бы запомнить, что не надо спать с мокрой головой. Я провела по ним щеткой, и они слегка вытянулись, образовав волнистую массу. А поверх ее торчали кудри, и ни черта мне было с ними не сделать, если не намочить и не начать все снова. На что не было времени.

От черных волос моя бледная кожа смотрелась мертвенной – а может, это свет такой. Глаза у меня карие, но такие темные, что кажутся черными. Две поблескивающие дыры в меловом лице. И чувствовала я себя точно так же, как выглядела, – прекрасно.

Так. Что бы надеть на встречу со Старейшим вампиром города? Я выбрала черные джинсы, свитер с геометрическим орнаментом, черные найковские кроссовки с голубой отделкой и синюю с черным спортивную сумку, застегивающуюся вокруг талии. Согласование цветов в лучшем виде.

Браунинг отправился в наплечную кобуру. В сумку вместе с кредитными картами я сунула запасную обойму, водительские права, деньги и небольшую щетку для волос. Натянула купленный в прошлом году спортивный жакет. Первый из всех, в котором я не слишком похожа на гориллу. Вообще у кожаных жакетов такие длинные рукава, что мне их не надеть. Он был черным, так что Берт не разрешил бы мне носить его на работу.

Молнию жакета я застегнула только до половины, оставив место, чтобы выхватить пистолет в случае необходимости. Серебряный крест болтался на длинной цепочке – теплая твердая тяжесть между грудей. От креста против вампиров больше пользы, чем от пистолета, даже если пули серебряные.

У двери я остановилась в сомнении. Я не видела Жан-Клода два месяца. И сейчас тоже не хотела его видеть. Вспомнился мой сон. Что-то, живущее в крови и тьме. Откуда этот кошмар? Опять Жан-Клод влез в мои мысли? Он обещал не вмешиваться в мои сны. Но стоит ли его слово чего-нибудь? Ответ неизвестен.

Я выключила свет в квартире и закрыла за собой дверь. Подергала, чтобы убедиться, что она заперта, и ничего мне больше не оставалось, как ехать в «Цирк проклятых». Без задержек. Живот свело судорогой почти болезненной. Значит, я боюсь. Ну и что? Все равно надо ехать, и чем быстрее я поеду, тем быстрее вернусь. Если бы я только могла верить, что с Жан-Клодом будет все так просто. С ним никогда ничего просто не бывает. Если я сегодня что-нибудь узнаю про убийства, за это мне придется заплатить. И не деньгами. Этого добра у Жан-Клода навалом. Нет, с ним придется расплачиваться монетой побольнее, поинтимнее, покровавее.

И это я по доброй воле вызвалась его посетить? Глупо, Анита, очень глупо.