Текст книги "Дорога на север"
Автор книги: Луис Ламур
Жанр: Вестерны, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Луис Ламур
Дорога на север
Глава 1
Бегство есть бегство, и все воспримут его поступок именно так. Но убивать или самому получить пулю из-за пустяка – это глупо. Раньше он никогда не выяснял отношений на револьверах и теперь не собирался.
Том оглянулся: вроде все тихо. Город остался далеко позади, погони не видно.
Он уже представил себе, как утром посреди Лас-Вегаса в ожидании кровавого зрелища столпится народ, как явится Дач, окруженный оравой подвыпивших приятелей. Уж его-то револьвер наверняка будет наготове.
Нелепый, дикий обычай. Мать правильно сделала, что увезла его отсюда на Восток к бабке с дедом. Она так и не смогла полюбить Запад, как ни старалась.
И дернуло же его приехать! Да сюда вообще лучше не соваться, пусть даже и с таким важным поручением, как у него. Он досадливо морщился, вспоминая случившееся.
Вчера вечером в салуне, дожидаясь Спарроу, он от нечего делать пропустил пару рюмок, после чего устроил самую настоящую драку, хотя никогда не брал в рот лишнего, а ссор и скандалов всячески избегал.
Ну да ладно. С кем не бывает. И потом, откуда он мог знать, что из мухи раздуют слона и что дело примет такой нешуточный оборот. А! К черту этого Дача Акина! К черту этот Лас-Вегас, где из-за одного-двух словечек, слетевших с языка возле бара, можно запросто лишиться жизни!
А что скажут те парни завтра на площади, когда узнают о бегстве? Что они подумают?..
Вообще-то плевать на них! Лучше быть трусом среди живых, чем смельчаком среди мертвых.
Трусом… Стало быть, трус? Выходит, испугался? А может наоборот, проявил твердость, поступил как следует, не пойдя ни у кого на поводу?
В этот момент ему показалось, что на него смотрит отец Холодный задумчивый взгляд буравил его, словно читал мысли, понимал все без слов и как бы ставил молчаливую оценку.
Когда-то отец держал скот и был в меру удачлив. Да вот выдалась лютая пора, ударили невиданные морозы, и по весне вместе со снегом растаяло и отцовское состояние. Впрочем, та же участь постигла и многих других скотоводов округа.
Фермеры постоянно влезали в долги, а расплачивались в конце сезона, когда продавали скот мясникам. На этот раз Бордену Чантри продавать было нечего.
Но город не оставил его в беде. Отца здесь знали все. Уважали его и как лучшего стрелка из револьвера, и просто как человека, добропорядочного и справедливого. Эти качества и помогли ему: горожане выбрали его шерифом.
Шесть лет отец неусыпно заботился о безопасности граждан, поддерживал вокруг порядок, и все, хотя и не всегда охотно, ему подчинялись. Все, кроме одного. Этого негодяя Бордена Чантри чем-то не устраивал, и вот однажды после их очередного столкновения строптивец вытащил револьвер и без колебаний пальнул в отца, но не попал. Шериф же не промахнулся, пуля сразила противника наповал. Но на этом дело не закончилось. У незадачливого дуэлянта нашлись дружки, не простившие эту смерть. Их подлая засада была ответом на тот роковой выстрел. Они буквально изрешетили отца пулями и поспешно скрылись.
После его гибели мама сказала: «Кто живет револьвером, от него и погибнет».
Убийц было трое. Но кто они? Это так и осталось загадкой.
«Не хотел бы я оказаться на их месте, когда Том Чантри вырастет». Эту фразу Том случайно услышал из уст какого-то мужчины, и она запала ему в память.
Том мотнул головой, точно отгоняя воспоминания, и пришпорил коня. Скоро будет светать, его бегство обнаружится, так что надо подальше держаться от города.
Ах, и почему он не послушал маму! Уж как она умоляла его не ехать! Да и Дорис противилась…
Отец Дорис, нью-йоркский акционер Роберт Эрншав, чуял прибыль издалека и, если что-то сулило ему верный успех, действовал быстро, напористо и ловко.
На Востоке начались перебои с мясом, а на равнинах Запада можно было купить дешевый скот. Том заверил Эрншава, что добудет там коров сам, без посредников, и лично переправит стадо на Восток, а это в итоге обещало бизнесмену солидную выгоду. Взвесив все «за» и «против», Эрншав благословил Тома, снабдил его деньгами и письменными кредитами, и тот отправился на Дикий Запад…
В Канзасе Том узнал, что мясной скот здесь ценится не меньше, чем на Востоке, а, значит, покупать бессмысленно, надо двигаться дальше. В салуне говорили, что имеет смысл добраться до Лас-Вегаса или Невады. Если верить слухам, то сделку лучше всего заключить с Пирсалем или Спарроу. Стада у них большие, а оба фермера хотят заняться земледелием, так что можно торговаться. Послав почтой предложение о покупке, Том немедленно выехал в Лас-Вегас.
По прибытии туда он отправился вечером в салун – место сбора местных скотоводов. У стойки, устроившись поудобнее на высокой табуретке, Чантри заказал виски, чтобы хоть чем-то занять время до прихода Спарроу.
Откуда-то появился Дач Акин. Он подошел к стойке, грубо толкнув при этом Тома. Еще и обернулся, свирепо смерил его взглядом, заплетающимся языком пробормотал какой-то пьяный бред.
Чантри сделал вид, будто не расслышал адресованной ему реплики, хотя слово «хлыщ» явно задело его и лицо охватило жаром, как от пощечины. Вот тут бы встать да поскорее уйти, чтобы избежать раскручивания событий. Так нет же, договорился о встрече – значит, надо сидеть, чего бы это ни стоило.
Время шло, рюмка опустела, после некоторых колебаний Чантри заказал повторную. Он не ел с раннего утра, так что пить не следовало, но как-то неловко занимать табуретку у стойки, ничего не заказывая. Том как можно дольше растягивал содержимое рюмки, но Спарроу все не появлялся, а виски подходило к концу.
Наконец, проглотив остатки спиртного, он встал, намереваясь уйти. Вдруг чья-то рука крепко стиснула его плечо. Взбешенный Том резко повернулся – перед ним с наглой улыбкой стоял Акин.
– Эй, хлыщ, ты что, не слышал меня? Я хочу, чтобы ты выпил за мое здоровье.
– Ох, извините, не расслышал. – Том был предельно вежлив. – Очень сожалею, однако я выпил достаточно, благодарю.
– «Я выпил достаточно, благодарю», – собезьянничал Дач пискляво. Он стукнул себя кулаком в грудь и уже зычным голосом проревел: – Я скажу тебе, когда будет достаточно! А теперь шагай к стойке и пей! – Рука его лежала на бедре рядом с револьвером.
– Нет, – ответил Том достаточно твердо.
Воцарилась тишина. Забыв свой застольный треп, ковбои уставились на них, словно только этого и ждали.
– Если я приглашаю выпить, то лучше пить! – не унимался Акин. – Пей, мистер! Пей!
– Нет, – повторил Том непреклонно.
Да, ситуация нелепейшая, глупее не придумаешь. Чантри ненавидел себя за то, что остался, не ушел вовремя. Пьяные грубости в салуне не должны задевать его, надо быть выше этого. Но отступать уже было поздно.
– Мне очень жаль, друг мой, но я не желаю больше пить и ухожу.
– Ты уйдешь, когда я, черт подери, отпущу тебя! А сейчас будешь пить!
На этот раз Том не ответил, повернулся и пошел к двери. После второго шага плечо снова попало в те же тиски, и тут уже ярость выплеснулась через край. Реакция не подвела. Он вложил в удар всю тяжесть собственного тела. Это произошло стремительней, чем скат взмахивает хвостом.
Дач с грохотом упал на пол, растянувшись во весь рост. И только когда до него дошло, что случилось, он потянулся рукой к револьверу.
– Дач! – чей-то грозный предостерегающий окрик заставил Акина оторопеть.
Невысокий стройный мужчина в белой шляпе приготовил револьвер к стрельбе.
– Джентльмен не вооружен, Дач. Если ты вытащишь револьвер, я продырявлю тебя.
– Не лезь не в свое дело, Спарроу, – злобно проворчал Акин, – это касается только меня и его.
Спарроу! Чантри окинул незнакомца взглядом – ему около сорока пяти, хорошо одет, выглядит вполне представительно. Несомненно, это тот человек, с которым должна состояться встреча.
– Нет, Дач, здесь совсем другое дело, и касается не только вас двоих. Если ты застрелишь безоружного, тебя надо будет повесить.
Дач убрал руку от кобуры, медленно поднялся.
– Ладно, – произнес он протрезвевшим голосом. – Здесь обещаю полный порядок, но утром на улице мы непременно с ним встретимся…
Сказав это, Дач мгновенно исчез. Чантри подал руку своему спасителю, учтиво представился:
– Том Чантри. Благодарю вас, мистер Спарроу.
Оживленно беседуя, они направились к отелю.
– Конечно, этот Акин искал приключений, – говорил Спарроу. – Но вся беда в том, что он хорошо стреляет. Так что будьте осторожны.
Чантри только пожал плечами.
– Сомневаюсь, что он повстречается мне еще раз. Лучше вернемся к нашему делу…
Они поднялись на пустующее крыльцо отеля. Спарроу откусил и выплюнул кончик сигары.
– Вы недооцениваете сегодняшнее происшествие. Да, он хвастун и забияка, особенно когда выпьет, и тем не менее…
– Чепуха, мистер Спарроу. К утру проспится и все забудет.
– Нет, мистер Чантри, этого он никогда не забудет. Даже если в городе случится потоп или черт станет мэром, Дач все равно будет ждать вас завтра на улице. Купите или одолжите револьвер. Даю слово, он вам понадобится.
– Вы что, серьезно? Предлагаете мне, цивилизованному человеку, выйти на поединок с этой обезьяной?
– Дач лишил жизни уже нескольких человек…
Наступило молчание. Косясь на озадаченного Тома, скотовод закурил сигару и спросил:
– Вы случайно не родственник Бордена Чантри, который жил здесь?
– Я его сын.
– Так я и думал.
В голове Чантри засквозило нетерпение:
– Мистер Спарроу, я прибыл с Лас-Вегас, чтобы обговорить с вами сделку. Сторона, которую я представляю, – восточная фирма «Эрншав энд компани». Мы надеемся купить у вас скот для продажи его на восточных рынках. По-моему, понятно, что я ехал сюда по делам, а вовсе не для участия в пьяных драках и перестрелках. Я ненавижу насилие и желал бы сегодняшнее происшествие свести на нет.
– Вижу, – сдержанно сказал фермер. – Теперь, когда я узнал, что вы сын моего доброго знакомого, мы без труда договоримся о продаже
– Я готов хоть сейчас, сэр…
– Вы уехали на Восток сразу после смерти отца?
– Да, сэр.
– Много воды утекло с тех пор… Многое изменилось… И только суть Запада остается неизменной… Деньги здесь не всегда берутся в расчет. Мужество и честь – вот что ценится превыше всего в экономике Запада. А так как риск присутствует повсеместно, то за него, собственно, и платят. Поэтому тот, кто нанимает парней на работу, должен знать, обладают ли они мужеством и честью.
– А что вы скажете, если я не выйду на поединок?
– Ваше право. Однако Борден Чантри принял этот кодекс и руководствовался им.
– Не забывайте, что это его и погубило.
– Никто не застрахован от случайностей.
С трудом сдерживая волнение, Чантри сказал:
– Я в цивилизованной стране и не хочу подвергать опасности ни свою, ни чужую жизнь. Нет, я сейчас же пойду к Дачу Акину и извинюсь.
– Ступайте. Только после этого он будет презирать вас еще больше.
– Пускай! Но я должен положить конец этой ссоре. Она и так зашла слишком далеко.
Оставаясь невозмутимым, Спарроу вынул изо рта сигару, лениво стряхнул пепел.
– Нет, мистер Чантри, это невозможно. Все только начинается. Теперь каждый узнает, что вы не пользуетесь револьвером, и все кому не лень будут безнаказанно грабить и оскорблять вас. Найдется много таких, кто захочет посмотреть, долго ли вы протянете с такими принципами… Вот если вы примете наш мир всерьез, поймете его, а не полезете слепо в драку, даю слово, неудач у вас станет гораздо меньше.
На том они и расстались.
Ночью Чантри покинул город. Поминутно оглядываясь назад, он то ускорял, то замедлял бег коня.
Над прерией нависало звездное небо. На севере величественно вырисовывались горы, переходящие к подножию в разломы. Постепенно приближался рассвет…
А Том все смотрел и смотрел назад, пока наконец не решил остановиться и повернуть на Запад…
Глава 2
Все хорошее, о чем приятно вспоминать: мама, Дорис, родительский дом, работа – круг, в котором он видел свое будущее, – осталось далеко на Востоке и с каждым шагом коня отодвигалось все дальше и дальше.
По логике вещей ему следовало бы поскорее вернуться домой и забыть об этой поездке. Но какая-то сила властно влекла его на Запад, где неизбежно придется выбирать: использовать револьвер или нет.
Поворачивая обратно, Том ехал навстречу новым стычкам. Уж теперь-то он неминуемо столкнется с Дачем. И что тогда? Опять удирать? Как часто еще придется бегать?
Нет, он не струсил, просто не знал, как поступить. Естественно, слухи об этой истории разнесутся, как семена клена, и даже те, кто одобрит его миролюбие, будут сомневаться в его смелости.
Насчет мужества и риска Спарроу говорил правильно. Во всяком случае, такого же мнения придерживаются парни на западном берегу Миссисипи, да и на восточном тоже…
Впрочем, какое это имеет сейчас значение? Главное – купить и переправить скот на Восток. Конечно же выгода от сделки пойдет Эрншаву, но вернуться с пустыми руками Том не мог. Это было для него делом чести.
Переговоры в Лас-Вегасе провалились, и ему не оставалось ничего другого, как попытать счастья в другом месте. Том взял курс на Симарон, общепризнанный центр торговли скотом, находившийся слева от Лас-Вегаса. В Симароне он купит коров, доведет стадо до железной дороги, а еще двумя часами позже будет на пути к милой Дорис.
Дорис…
Когда уставал, он останавливался, разводил костер и, подкрепившись, двигался дальше, стараясь избегать открытой местности.
Том уже пересек дорогу на Санта-Фе и направлялся в Таосу, когда вдруг услышал быстро приближающийся топот копыт. Пришпорив коня, он поспешил скрыться в густых зарослях, но тщетно. Его обнаружили. Вскоре перед ним раздувались ноздри разгоряченной бегом чалой лошади. Она напряглась, в седле громоздились двое.
– Привет, странник. Куда путь держишь?
– В Симарон.
Оба парня были молоды, с грубыми самоуверенными лицами. Один, с перевязанной рукой, спросил:
– Ты там, на дороге, никого не видел?
– Никого.
– Значит, еще увидишь. В той стороне, куда ты едешь, куча всадников. Они гонятся за нами. Хэнк был неосторожен, подставил бок, и под ним застрелили коня.
– Буд, – оборвал его Хэнк, – ты заметил, он не носит Револьвер?
– Я не ношу револьвер, – сказал Чантри, – потому что от него одни неприятности.
Хэнк фыркнул.
– Буд, ты слыхал?!
– Все может быть, – серьезно произнес Буд, – но неприятности случаются и когда ты безоружен. – Вдруг он вытащил револьвер. – Слезай с лошади, мистер.
– Я?.. – опешил Том.
– Слезай или застрелю.
Том взглянул на Хэнка. Его тощее небритое лицо скалилось злой ухмылкой.
– Он сделает это, странник. Буд укокошил уже четверых, и один на моем счету.
– Я… я не принесу вам вреда… – начал было Том, и в это время громыхнул выстрел. Том почувствовал, как адская, нестерпимая боль обожгла ухо.
– Слезай, мистер. Не люблю повторять.
Том слез с лошади. Хэнк спрыгнул со своей, оставив Будд одного, и проворно вскарабкался на место Чантри.
Бандиты поскакали. А Том стоял и угрюмо смотрел им вслед. Они уносились с ветерком, насмешливо оглядываясь на ограбленного.
Том был потрясен. Он стоял посреди гигантской плоской равнины. Насколько хватало глаз, царила пустота: ни людей, ни зверей, ни птиц. Стоял как столб, беззащитный, одинокий, в этой стране безмолвия…
Однако он жив. Окажись он при оружии, лежать бы ему сейчас с простреленным лбом.
Так прошел час, а может быть, и два. А Том все стоял и стоял в оцепенении. В голове все перемешалось.
Вдруг он заметил, что вдалеке над дорогой поднимается тонкое облачко пыли, а вскоре показалась и дюжина всадников, скакавших во весь опор.
Поравнявшись с Томом, они, сдерживая коней, стали кружить вокруг него. Среди них выделялся здоровенный бородач в видавшей виды широкополой шляпе – видимо, предводитель.
– Два парня на одной лошади не проезжали? – спросил он.
– Теперь у них две лошади, – ответил Том. – Один пересел на мою.
– И ты позволил им увезти свою лошадь?
– А что прикажете делать, если на тебя нацелен револьвер?
Бородач удивленно вскинул брови, остальные поразевали рты, глядя на Тома как на огородное пугало, которое вдруг заговорило.
– Здесь не место для прогулок без оружия, – веско сказал бородач. – Считай, что ты еще легко отделался. Это же браться Талримы! Отпетые убийцы! – Он указал рукой в сторону. – Вон там, за холмом… отсюда мили три примерно… есть пара лошадок. Одну можешь взять, чтобы по-быстрому добраться до Симарона. Но перед отъездом черкни записку. Это владение Андерсса, старик поймет. Возле Симарона лошадку отпусти, она сама найдет дорогу домой.
И не успел Том поблагодарить бородача, как всадники сорвались с места в галоп, подняв клубы пыли.
Отыскав жилище Андерсса, Том первым делом зашел в корраль и выбрал одну из двух стоявших там лошадей. Поскольку хозяина дома не было, он согласно уговору оставил ему на столе записку, придавив ее серебряным долларом. Затем оседлал коня и отправился в Симарон.
Покачиваясь в седле, Том попытался было пощупать раненное ухо, но тут же передернулся от боли, а на пальцах осталась кровь. В общем кровотечение прекратилось, но ухо продолжало ныть. Послюнявив носовой платок, он вытер остатки крови.
Нет, это просто удача, что пуля прошла мимо, можно сказать – подарок судьбы. Ведь Буд Талрим мог пальнуть и еще разок, поточнее.
Чантри вздрогнул. В голове мелькнуло неприятное: «Кто-то наступит на мою могилу… « А ведь и правда! Его могли убить. Он пропал бы без вести. И у него бы даже не спросили, кто он, откуда и почему здесь. О, как ужасно представить себе, как закроются глаза, как будет выглядеть никому неизвестная могила без креста и надписи. И Чантри принял решение: он уедет отсюда. Будет идти, пока не дойдет до первой же станции, и на первом же поезде вернется на Восток.
Со дня смерти отца в жизни Тома не было насилия. Он рос в городке, еще недавно бывшей новоанглийской деревне. Там и в школу пошел, в свободное время бегал вдоль ручьев, ловил рыбу, ставил силки на зайцев и белок, позднее стал промышлять оленей. В отличие от многих сверстников Том с удовольствием посещал церковь, благодаря которой взял себе за правило аккуратно одеваться и вежливо разговаривать с собеседником. Здешние констебли и присяжные исправно несли свою службу, и все оставалось в рамках закона. Это уже позже появились в Нью-Йорке оружейные компании, полицейские агенты стали более заметны, пришлось даже создать спецслужбу, которая латала пробоины в стенах зданий – последствия столкновений властей с гангстерами.
Сквозь эти воспоминания прорезался стук копыт.
Чантри резко обернулся, стараясь оценить опасность.
– Привет, Том Чантри. Я Лак Андерсс.
На Тома смотрели необыкновенно голубые, прямо-таки ангельские глаза подскакавшего к нему всадника, высокого, осанистого старика с роскошными седыми усами.
Том сразу узнал его лошадь, он видел ее в корабле.
– В подобных случаях платить не надо, – сказал Андерсс и протянул Тому его серебряный доллар.
– Благодарю, – смущенно пробормотал Чантри и спрятал доллар в карман.
Они ехали рядом, плечо в плечо.
– Бандиты очень жестоки, – говорил Андерсс, – а потому послушай меня, старика. В этих краях всегда нужно держать правую руку у револьвера. Будь у тебя на поясе «Смит-Вессон», они бы еще сто раз подумали: нападать или не стоит.
– Как вы думаете, их поймают?
– Талримов? Никогда! Да, дела их, несомненно, плохи, но они уроженцы этих мест. В случае чего всегда надежно скроются в скальных лабиринтах. Уж поверь мне на слово: когда надо быстро смыться, затаиться, спрятаться. Талримы искуснее индейцев. – Андерсс помолчал немного, затем, как бы спохватившись, спросил: – Ты работаешь на каком-то ранчо?
– О, нет. Я прибыл с Востока купить скот. Но теперь, после этого случая, хочу убраться отсюда как можно скорее!
Разговор оборвался. Каждый думал о чем-то своем. Андерсс первый нарушил затянувшуюся паузу:
– Это прекрасная страна, Чантри. И не делай выводов сгоряча. В детстве я любил другую страну. Когда же повзрослел, понял, где мне лучше. Много замечательных стран, и все они по-своему хороши! Но эта! Меня притягивает здешняя свобода, дикая удаль, дух несокрушимый. И вот если ты всем этим проникнешься, то и уходить отсюда никуда не захочешь. Ни на какой Восток.
– И все равно мне здесь не нравится.
– Плох тот актер, который сдается после первого провала… Грабитель бесчинствует, пока кто-нибудь не нанесет ему смертельный удар. Вот почему я советую тебе вооружиться. Если у каждого револьвер, то никто ни перед кем не кланяется.
– Я считаю, что от револьвера только зло.
– Не согласен, – сказал Андерсс сухо. – Мне известны случаи, когда он выручал. Путь к справедливому обществу, к сожалению, всегда лежит через жестокость. И с этим рано или поздно будет покончено. А пока… Пока здесь властвует закон джунглей, мальчик. И он тут полноправный хозяин. Воры и убийцы вооружены, тогда как ты, честный человек, считаешь это ниже собственного достоинства и тем самым только облегчаешь жизнь этим подонкам. Так что думай, мальчик, думай, если у тебя есть башка на плечах. В конце концов это твое личное дело.
Над прерией разливался вечерний сумрак Впереди появились огни. То был Симарон.
– Приходи в «Святой Джеймс», – посоветовал Андерсс. – Там собираются скотоводы. С ними и договоришься насчет скота. Разговаривай повежливей. Не пей. И помни: без револьвера ты – голый.
Комната, ванна и хороший ужин дали долгожданный отдых. Посвежевший и порозовевший Том Чантри стоял перед настенным зеркалом и заканчивал последние приготовления к выходу в салун.
Теперь можно браться за дело…
Тысяча голов! Подумать только, через несколько дней он поведет такое гигантское стадо к железной дороге…
Салун «Святой Джеймс» представлял собой просторное, лишенное каких-либо прикрас помещение, оборудованное под пивную. Это была самая горячая точка в городе. Сюда сползались слухи и сплетни. Фермеры болтали здесь буквально обо всем: и про пастбища, и про цены, и про отношения с индейцами. Можно здесь услышать и размышления о мировой политике.
К моменту прихода Тома салун оказался полупустым. Видимо, было еще рановато
За стойкой стоял здоровяк Широкое лицо, седые бакенбарды. Том завязал с ним разговор в надежде выяснить какие-нибудь полезные для себя сведения. Звали его Генри Ламберт. За свою полную интересных событий жизнь довелось ему пожить даже в Белом доме, где на протяжении всей войны он служил у Гранта шеф-поваром.
– Я хотел бы купить скот, мистер Ламберт. Мое имя Том Чантри, если оно вам что-нибудь говорит.
– Чантри.. – Лицо Ламберта застыло при упоминании этой фамилии. Преодолев короткое замешательство, он сказал: – Я знаю, у кого можно купить коров, мистер Чантри, но советую вам этого не делать.
Том пришел в крайнее удивление.
– Не могли бы вы мне объяснить почему? Я приехал сюда только за этим.
– Видите ли, мистер Чантри, купить скот легко, но ведь его еще нужно довести до железной дороги. А вы не справитесь, потому что не найдете людей, которые захотели бы вам помочь.
– С чем это связано?
– Люди просто не будут на вас работать, – мистер Чантри. Надеюсь, вы не в обиде, что я говорю все без утайки? Весь Симарон уже знает, что вы не удостоили своим присутствием Дача Акина.
Том обомлел.
– При чем тут Дач Акин?
– Мистер Чантри, из этого салуна, с этой вот табуретки, на которой вы сидите, до Нью-Йорка – конечного пункта транспортировки – долгий и тяжелый путь. Нужно пройти через места, где свирепствуют шайены, команчи, кайова, арапахо, где очень мало, а то и совсем нет воды, где случаются песчаные бури, а дорогу преграждают непролазные топи. И еще масса всяких непредвиденных обстоятельств. Люди в таких условиях теряют уверенность в себе. Я уж не говорю о руководителе, смелость которого всегда в центре внимания.
Том проглотил обиду.
– Я не трус, мистер Ламберт. Просто я не уверен, что носить кольт так уж необходимо. Наверно, можно обходиться и без убийств.
– А я так просто убежден, что ни один из парней, убитых возле моего бара, не заслуживал такого конца. Но факт остается фактом. Мы живем в дикой стране, где царит беззаконие. И нет человека, готового провести коров по маршруту, который требует предельного мужества. Вы должны отказаться от своей затеи, мистер Чантри.
Том едва не застонал от отчаяния. С каким великим удовольствием он заехал бы сейчас Ламберту в его жирную морду! Но, помятуя совет Андерсса быть вежливым, мило улыбнулся бармену:
– Благодарю за откровенность, мистер Ламберт. – И отошел, чтобы сесть за отдельный столик.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.