Текст книги "Великие и неизвестные женщины Древней Руси"

Следует отметить, что в некоторых древних летописях, например новгородских, о Рогнеде вообще ничего не сообщено. В других повествование о ней сокращено, и она упоминается не столько как жена князя Владимира, сколько как мать Ярослава Мудрого (Софийская I, Ермолинская). При этом никто из создателей летописных сводов не обратил внимание на то, что род князей Рюриковичей пошел только от потомства полоцкой княжны. Как уже отмечалось, ее сыновьями были: Изяслав, Ярослав, Мстислав и Всеволод. Изяслав стал основателем династии полоцких князей. Ярослав, хотя и был маленьким мальчиком, приблизительно в 988 г., когда отец женился на византийской принцессе Анне, поехал править Ростовом. По возрасту среди остальных сыновей Владимира он, видимо, был третьим. Поэтому когда в 1010 г. правивший в Новгороде Вышеслав умер, Ярослав был переведен отцом в этот город.

Относительно судьбы Мстислава среди исследователей нет единодушного мнения. Некоторые полагают, что такого княжича вообще не было, а его имя попало в перечень детей Рогнеды по ошибке. Другие же отождествляют его с тмутараканским князем Мстиславом Храбрым.[188]188
  Пчелов Е. В. Указ. соч. С. 168.


[Закрыть] Последнее мнение представляется более верным, поскольку в древнейших летописях четко указано, что у Рогнеды было четыре сына.

Керамические изделия X–XII вв., найденные при раскопках в Киеве

Младший сын Рогнеды Всеволод получил в управление только что основанный отцом Владимир Волынский. Его дальнейшая судьба туманна. Правда, некоторые исследователи предположили, что Всеволод приблизительно в 995 г. сватался к вдове шведского конунга Сигрид, но был убит вместе с другими женихами как недостойный ее руки. Поэтому его владения перешли к другому сыну Владимира Борису. Однако хронологические нестыковки в этой версии (на момент сватовства Всеволоду могло быть не больше 15 лет) делают ее малоубедительной для некоторых исследователей.[189]189
  Там же. С. 176–178.


[Закрыть]

Все сообщенные о Рогнеде сведения позволяют реконструировать ее биографию приблизительно так. Княжна родилась, видимо, в первой половине 60-х гг. X в. На момент сватовства к ней Владимира ей должно было быть от 16 до 20 лет. Младше она не могла быть, поскольку отец предлагал ей самой выбрать жениха, старше – тоже вряд ли, ведь в то время девушки долго не засиживались в невестах.

Отец Рогнеды, варяжский князь Рогволд, принадлежал к знатному скандинавскому роду, мать тоже, очевидно, была ему под стать. В противном случае Рогнеда не могла бы обвинить Владимира в низком происхождении. В источниках нет сведений о том, как Рогволд оказался правителем Полоцкого княжества. Может быть, его дед прибыл в славянские земли вместе с Рюриком и получил в управление городок, стоявший на важном торговом пути из Прибалтики в Черное море. Сам он не мог быть основателем Полоцка, поскольку тогда бы город был назван в честь него, а не по названию реки Полоты.

К началу 80-х гг. Рогволд, видимо, был достаточно видным и богатым князем, поэтому и киевский князь Ярополк, и новгородский князь Владимир захотели с ним породниться. Для самого полоцкого князя наиболее выгодным был союз с Ярополком, владевшим выходом в Черное море. В этом отношении Владимир был ему совсем не нужен. Поэтому отец наверняка посоветовал дочери выбрать киевского князя. Предлогом же для отказа Владимиру стало его не совсем законное происхождение. После этого в Киев было отправлено посольство, сообщившее о желании Рогнеды стать женой Ярополка.

Рогволд, видимо, рассчитывал, что после этого киевский князь защитит его семью от отвергнутого жениха. Но оказалось, что Владимир уже готов к междоусобной борьбе, а Ярополк – нет. В том же 980 г. новгородские дружины подошли к Полоцку, быстро сломили сопротивление Рогволда и превратили в пленников его самого и всех членов его семьи. Так Рогнеда стала пленницей-рабыней.

В присутствии родителей победитель надругался над ней и, фактически, превратил в наложницу. После этого он вполне мог бы расправиться со всеми членами семьи слишком заносчивых полоцких князей. Однако Рогнеду он почему-то оставил в живых и даже официально назвал своей женой, прекрасно зная, что та его ненавидит. Возможно, Владимиру доставляло удовольствие унижать знатную варяжку, чувствовать свою власть над ней и заставлять ее страдать.

Поскольку Полоцк был полностью разгромлен и разрушен, Рогнеду, видимо, отправили в Новгород, где она узнала, что у мужа уже есть жена-чешка, Малфрид, родившая сына Вышеслава. Значит, собственные дети Рогнеды уже не могли стать первенцами и рассчитывать на верховную власть.

Пока Рогнеда осваивалась со своим достаточно унизительным положением второй жены новгородского князя, сам Владимир расправился с Ярополком и получил в качестве трофея его беременную супругу. Гречанка тоже официально была названа женой победителя, а ее неродившегося ребенка тот соглашался признать своим. Получалось, что в любом случае ребенок Рогнеды становился третьим.

В итоге в новгородской княжеской резиденции хозяйкой осталась чешка, в киевском дворце продолжала жить гречанка, а Рогнеду поселили на р. Лыбедь, в пригороде, на специально для нее отстроенном дворе. Так гордая полоцкая княжна превратилась в третью жену любвеобильного Владимира.

Как уже отмечалось, спальни Малфред и гречанки князь скорее всего не посещал. Рогнеда же постоянно должна была исполнять супружеский долг и рожать детей. При этом она с горечью узнавала о появлении у Владимира все новых и новых жен, а также многочисленных наложниц сразу в трех городах. При этом всех родившихся детей он признавал своими законными наследниками. Некоторые исследователи полагают, что у князя было около 20 детей.[190]190
  Там же. С. 160–161.


[Закрыть]

Бесконечные унижения и оскорбления, а также беспокойство за судьбу детей, которые могли остаться без уделов и приданого, видимо, заставили Рогнеду пойти на отчаянный шаг – убийство супруга. Данный инцидент мог произойти в 987 – начале 988 г., когда Владимир задумал жениться на византийской принцессе. Раньше это быть не могло, поскольку с момента замужества в 980 г. Рогнеда не успела бы родить 6 детей. Позже это также быть не могло, поскольку после крещения князь не имел права быть многоженцем.

Замышляя убийство, Рогнеда, видимо, опиралась на каких-то лиц из окружения мужа, обещавших ей в случае успеха всяческое содействие в получении престола вместе со старшим сыном. Ведь в противном случае ее поступок был бы бессмысленным. Эти люди, возможно, и спасли потом княгиню от немедленной расправы, когда ее попытка убийства не удалась. Конечно, ослабленной бесконечными родами женщине трудно было одолеть крепкого мужчину-воина.

Следует отметить, что Рогнеда не растерялась даже тогда, когда Владимир схватил ее за руку с занесенным кинжалом. Она сама стала обвинять его в том, что он довел ее до отчаянного и жестокого поступка. Именно это остановило князя от немедленной расправы с супругой-убийцей. Потом, видимо, не только хитрость княгини, но и советы бояр склонили его к решению о высылке Рогнеды в Полоцкую землю. Ведь ее казнь могла произвести самое негативное впечатление на новую невесту-христианку. В ее глазах Владимир не желал представать кровавым варваром. Кроме того, в случае расправы над Рогнедой князь мог навсегда лишиться любви ее сыновей. В будущем они могли превратиться в тайных врагов, мечтающих отомстить за мать. Ведь по сути, хотя поступок княгини был и недопустимым, вполне оправданным, никто не может терпеть оскорбления и унижения до бесконечности.

Фрагменты бронзовых листов с золотой росписью. Раскопки в Киеве 1940 г.

Владимир, очевидно, и сам осознал, что удаление Рогнеды из Киева со старшим сыном и исключение ее из числа жен очень выгодно для него в период подготовки брака с византийской царевной; можно предположить, что в это время он расстался и со всеми другими женами, отправив их вместе со старшими сыновьями княжить в различные города.

Следует отметить, что сыновья Рогнеды сразу получили неплохие уделы, хотя были совсем маленькими мальчиками. Из остальных княжичей сразу получили собственные владения только Святополк – Туров, и Святослав – Древлянскую землю. Другие же, по мнению исследователей, стали княжить несколько позднее.[191]191
  Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в Х – первой половине ХIII в. Указ. изд. С. 37–38.


[Закрыть] Однако если считать, что со старшими сыновьями поехали их матери, то Борис с Глебом также должны были что-то получить. Возможно, их городом вместе с матерью-булгаркой стал Муром, поскольку остальные города они получили позднее, а этот располагался неподалеку от Волжской Булгарии.

Таким образом, приблизительно в 988 г., накануне больших перемен в жизни Владимира Святославича, Рогнеда вместе с Изяславом отправилась в Полоцкую землю в специально для них отстроенный городок Изяславль. Он и стал столицей восстанавливающегося самостоятельного Полоцкого княжества. Поскольку сын был мал, то полновластной правительницей в первое время, видимо, была сама Рогнеда.

Регентство княгини, вероятно, продолжалось около 10 лет. За это время она с готовностью приняла христианство вместе с сыном и занялась его распространением среди подданных. Ей удалось собрать вокруг себя достаточно много опытных людей, сформировать княжеский двор, набрать дружину для юного сына; покровительствуя сельскому хозяйству, ремеслу и торговле, она с помощью налогов наполнила свою казну. Когда Изяслав подрос, Рогнеда нашла ему подходящую супругу, несомненно, знатного рода. Та вскоре родила двух сыновей-наследников – Всеслава и Брячислава. После этого княгиня, уверенная в продолжении своего рода, очевидно, ушла на покой. Она основала около Изяславля Спасский монастырь и стала его постриженницей с новым именем Анастасия. После всех перенесенных страданий и унижений христианские идеалы, видимо, оказались для нее особенно близки.

Деятельность Рогнеды надолго запомнилась жителям Полоцкой земли. Поэтому они из поколения в поколение передавали устные рассказы о ней.

Выросший под опекой властной и энергичной матери, Изяслав оказался не слишком воинственным князем. В Никоновской летописи содержится такая его характеристика: «Бысть же сей князь тих и кроток, и смирен, и милостив, и любя зело и почитая священнический чин и иноческий, и прилежа почитанию Божественных писаний, и отвращаяся от суетных глумлений, и слезен, и умилен, и долготерпелив».[192]192
  ПСРЛ. Т. 9. Указ. изд. С. 68.


[Закрыть]

Хотя, по мнению некоторых исследователей, данная характеристика вряд ли относилась к реальному князю Изяславу, на наш взгляд, она вполне подходит к юноше, всю жизнь находящемуся под опекой матери. К тому же, он умер через год после смерти Рогнеды – в 1001 г.[193]193
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 126.


[Закрыть]

Рогнеде вместе с Изяславом удалось заложить прочные основы для полоцкой династии князей, поэтому княжич Брячислав, оставшийся без отца в возрасте 4–5 лет, смог удержаться у власти и со временем превратился в опытного правителя и полководца (старший сын Изяслава Всеслав умер с ним в один год).

Подводя итог жизни и деятельности Рогнеды-Анастасии Рогволдовны, следует отметить, что она во многом походила на свою предшественницу княгиню Ольгу-Елену. Подобно ей она стремилась быть независимой в своих симпатиях и антипатиях, бесстрашно выражала свое мнение, яростно отстаивала честь, боролась за права детей. При этом она с готовностью приняла крещение и активно начала распространять идеалы православия среди подвластного ей окружения. Память об основанном ею монастыре и построенном Спасо-Преображенском соборе надолго запечатлелась в людской памяти.

В отличие от Ольги, Рогнеде удалось привить собственные идеалы детям, в первую очередь сыновьям, поскольку дочери ее, очевидно, были оставлены Владимиром в Киеве. Изяслав вместе с матерью возрождал Полоцкое княжество, строил храмы, покровительствовал церковным деятелям, стремился быть милостивым и справедливым. Еще больше удалось достичь второму сыну Рогнеды Ярославу, прозванному за свои благие деяния Мудрым. Правда, полностью под опекой матери он находился только в раннем детстве. Потом с юных лет ему пришлось самостоятельно править Ростовской землей. Но можно предположить, что мать навещала его и давала полезные советы. Она же могла помочь ему в христианизации Ростовской земли, привила любовь к книгам и чтению. К концу жизни Ярослав собрал большую библиотеку, одну из первых на Руси. Следуя примеру матери, он строил храмы и основывал монастыри. Возведенный им в Киеве Софийский собор стал шедевром древнерусского искусства. Второй Софийский собор был построен сыном Ярослава Владимиром в Новгороде, третий же Софийский собор возвел в Полоцке правнук Рогнеды Всеслав Брячиславич, прозванный в народе Чародеем за хитрость, бесстрашие и умение внезапно появляться в самых неожиданных местах.

Еще одним сыном Рогнеды, вероятно, являлся Мстислав Тмутараканский, прозванный Храбрым за воинскую доблесть и славные победы на полях сражения. Он также с готовностью воспринял христианство и активно занимался строительной деятельностью. Сначала возвел каменный Успенский собор в столице своего княжества городе Тмутаракань, потом, захватив Чернигов, построил в нем величественный Спасо-Преображенский собор, возможно, в память о матери. Вполне вероятно, что христианизацией своего Владимиро-Волынского княжества занимался и Всеволод, но о его деятельности сведений практически нет. Он либо рано умер, либо действительно погиб в Швеции во время сватовства к разборчивой вдове.

Анализируя деятельность Владимира I Святославича, можно заметить, что гордое и независимое поведение Рогнеды побудило его на ряд судьбоносных для Древнерусского государства поступков: присоединение Полоцкого княжества, разгром Ярополка и объединение под своей властью всех славянских земель. Даже женитьбу на принцессе Анне можно рассматривать как вызов борющейся за свою честь полоцкой княжне. Ведь на иерархической лестнице гречанка стояла много выше Рогнеды. К тому же официальное церковное венчание с Анной как бы аннулировало все языческие браки и превращало гордую полочанку в рядовую наложницу.

Думается, что для Рогнеды прекращение ненавистных супружеских отношений с Владимиром и переезд в Изяславль явились величайшим благом. На родине она наконец-то превратилась в полновластную хозяйку собственной судьбы. Укрепив власть сына, она ревностно занялась распространением христианства в Полоцкой земле. Основала один из первых на Руси женских монастырей и стала в нем наставницей для своих последовательниц. Правда, после ее смерти и переноса столицы в Полоцк эта обитель, видимо, заглохла. Поэтому православная церковь забыла одну из первых подвижниц.

Византийская принцесса Анна Романовна

Среди многочисленных жен Владимира I Святославича византийская принцесса Анна Романовна, несомненно, была самой знатной и в культурном отношении выдающей женщиной. Ведь она происходила из рода византийских императоров, претендовавших некогда на роль владык мира. Правда, во второй половине X в. правители Константинополя были не столь уж могущественными и владения их были довольно скромными. Но среди европейских государей они все же занимали первое место. Породниться с ними стремились все короли. В этом отношении князь Владимир вовсе не был исключением. Ведь он являлся представителем одной из наиболее молодых династий, еще не отошедшим от варварства и стремящимся влиться в единую европейскую семью с помощью христианизации своей страны.

Однако Владимир, несомненно, знал о печальном опыте своей бабки – Ольги, не сумевшей крестить Русь из-за боязни попасть в зависимость либо от Константинополя, либо от Рима. Хотя княгиня смогла стать духовной дочерью императора, это не освободило бы ее подданных от зависимости от него в случае крещения.

Поэтому для князя важно было стать настоящим родственником византийских императоров и войти в их семью на равном с ними положении. Женитьба на сестре правивших в то время Василия и Константина давала такой шанс. Очевидно, именно такими соображениями руководствовался Владимир Святославич, когда во второй половине 80-х гг. посватался к принцессе Анне Романовне.

Несомненно, невеста во многом превосходила жениха: и по происхождению, и по образованию, и по воспитанию, и по общему культурному уровню. Ведь она выросла в культурной столице всей Европы и Малой Азии – Константинополе. К тому же она сама и многие поколения ее предков были христианами, а Владимир – язычником.

При всех несомненных достоинствах, которыми обладала Анна Романовна, в русских летописях о ней содержится очень мало сведений. Причина этого, видимо, в том, что их создатели не захотели воздать должное женщине-иностранке, сыгравшей большую роль в крещении Руси и распространении христианской культуры и идеалов на ее территории. Эта тенденция была заложена еще митрополитом Иларионом, желавшим не зависеть от константинопольского патриарха и поэтому утверждавшим, что Русское государство крестил сам князь Владимир без какого-либо участия греков.

Мало сведений об Анне и в византийских источниках, поскольку главная ее деятельность осуществлялась на Руси. Видимо, поэтому личность византийской принцессы никогда не привлекала особого внимания историков. Даже Н. М. Карамзин, собирая всевозможные сведения о ней, не смог воссоздать ее исторический портрет. Ему не удалось выяснить ни дату рождения Анны, ни были ли у нее дети.

Анализируя древнейшие летописи, Карамзин счел достоверной предложенную в них версию женитьбы Владимира на принцессе. Ему показалось вполне правдоподобным, что сначала князь захватил Херсонес (Корсунь), а потом потребовал от византийских императоров отдать руку Анны. В случае отказа он грозился напасть уже на Константинополь. По мнению историка, для Анны предстоящее замужество казалось хуже смерти, поскольку ей предстояло навсегда уехать в дикую страну и стать женой любвеобильного варвара. Но братья не захотели считаться с мнением сестры, преследуя собственные интересы и заботясь о безопасности страны.[194]194
  Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 152.


[Закрыть]

Десятинная Успенская церковь в древней части Киева 989–996 гг. План. Под фундаментами – дружинные могилы IX–X вв.

По мнению Карамзина, принцессе пришлось совершить подвиг во имя родины, а также взять на себя миссию просветительницы «заблудших язычников». В итоге для потомков «Анна явилась орудием небесной благодати, выведшей Россию из тьмы идолопоклонства».[195]195
  Там же. С. 159.


[Закрыть]

В целом историк отнесся с полным доверием ко всем сведениям древнейших летописей, даже к сообщению о том, что после взятия Херсонеса князь ослеп, прозрел же он сразу после крещения. В некоторых иностранных источниках, в том числе и арабских, он нашел данные, подтверждающие факт женитьбы русского правителя на византийской принцессе. Особенно интересными ему показались заметки немецкого хрониста Дитмара о том, что в первой половине XI в. тот видел в Десятинном соборе стоявшие рядом гробницы Анны и Владимира.[196]196
  Там же. С. 297.


[Закрыть]

Карамзин более обстоятельно исследовал данный вопрос и в «историческом описании Киево-Печерской лавры» обнаружил сведения о находке в 1636 г. во время разборки рухнувшей еще в 1240 г. Десятинной церкви саркофагов Владимира и Анны. По непонятной причине только череп князя был перенесен в Киево-Печерскую лавру, а все остальное вновь было зарыто. В ХVIII в. во время раскопок в районе Десятинной церкви были обнаружены две мраморные крышки от саркофагов с надписями на греческом языке и различными резными украшениями. Строители, занимавшиеся восстановлением собора, сбили эти украшения для изготовления красок, а сами крышки опять закопали в землю. По мнению Карамзина, это были последние сведения о саркофагах Анны и Владимира.[197]197
  Там же. С. 299–300.


[Закрыть] Однако он оказался не прав. В конце 30-х гг. XX в. вновь производились раскопки в районе Десятинной церкви, и под полом был найден тайник с осколками беломраморных крышек. Во время исследования удалось выяснить, что ранее их украшали кресты и барельефы, похожие на те, что украшают саркофаг Ярослава Мудрого.[198]198
  Гинсбург В. В. Тайник в полу десятинной церкви // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М.; Л., 1940. Вып. 1. С. 78.


[Закрыть]

Поскольку Анна умерла раньше мужа, то очевидно, что первый мраморный саркофаг был изготовлен для нее. Ранее подобных способов захоронения на Руси никогда не было, поэтому напрашивается предположение о том, что изготовителями гробницы были греки. Мрамор тоже был иностранным, видимо из Крыма. После смерти Владимира и для него был изготовлен аналогичный саркофаг, возможно даже русскими камнерезами, взявшими за образец греческий аналог. Таким же образом мог быть изготовлен и саркофаг для Ярослава Мудрого. Поскольку его установили в Софийском соборе, не разрушившемся за много веков, то он сохранился до наших дней и дает представление о гробнице Анны.

С. М. Соловьев также уделил некоторое внимание византийской принцессе. Он повторил сведения древнейших летописей об обстоятельствах женитьбы на ней Владимира, также считая их вполне достоверными. Но при этом историк использовал и данные легендарной Иоакимовской летописи, дошедшей в виде цитат в труде В. Н. Татищева, сообщавшей, что Анна была матерью Бориса и Глеба. Чтобы согласовать это утверждение с данными летописей о том, что матерью этих княжичей была болгарка, Соловьев предположил, что Анна была не родной, а двоюродной сестрой императоров Василия и Константина. Ее матерью якобы была их тетка, вышедшая замуж за болгарского царя.[199]199
  Соловьев С. М. Указ. соч. С. 174–195.


[Закрыть] В этом случае получалось, что Анна была не византийской принцессой, а болгарской, жениться на которой у киевского князя особой заинтересованности не было. Кроме того, современные историки доказали, что матерью Бориса и Глеба была представительница Волжской Булгарии, а не Болгарского царства.[200]200
  Пчелов Е. В. Указ. соч. С. 202.


[Закрыть] К этому можно добавить, что по возрасту Борис и Глеб никак не могли быть детьми Анны, поскольку получили (оба или один из них) уделы до женитьбы Владимира на принцессе. Поэтому версия Соловьева о происхождении Анны и ее детях должна быть отвергнута как несостоятельная.

В целом знаменитый историк достаточно высоко оценил деятельность принцессы на Руси, считая, что та давала важные советы мужу, в частности при составлении им Устава – своеобразного свода законов.[201]201
  Соловьев С. М. Указ. соч. С. 237.


[Закрыть]

Мнение об участии Анны вместе с князем Владимиром в разработке Устава повторила и Н. Л. Пушкарева. Кроме того, исследовательница полагала, что принцесса имела личные контакты с германским императором Оттоном в 989 и 990 гг., правда, ссылок на источник этих сведений в ее работе нет.[202]202
  Пушкарева Н. Л. Женщины Древней Руси. М., 1989. С. 21.


[Закрыть]

Известный исследователь княжеских уставов Я. Н. Щапов с осторожностью отнесся к предположению о составлении Устава, приписываемого князю Владимиру, при участии византийской принцессы. По его мнению, Анна помогла мужу на законодательной основе отрегулировать взаимоотношения с церковными властями. При ее участии была составлена грамота Десятинной церкви, которая потом легла в основу Устава.[203]203
  Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь Древней Руси. М., 1972. С. 307–308.


[Закрыть]

В работах последних лет дискутируется лишь вопрос о дате свадьбы Владимира и Анны и, соответственно, крещения русского князя. Из-за некоторого разнобоя в данных источников предлагается сразу несколько лет – от 987 до 990.[204]204
  Рапов О. М. Русская церковь… Указ. изд. С. 241; Свердлов М. Б. Владимир Святославич святой – князь и человек // Культура славян и Русь. М., 1998. С. 79, 89.


[Закрыть] Однако для нашего исследования этот вопрос принципиального значения не имеет, поэтому мы будем ориентироваться на сообщение древнейших летописей, что свадьба и крещение произошли в 988 г. Следует отметить, что эта же дата содержится в византийских хрониках Иоанна Скилицы и Иоанна Зонара. Эти авторы должны были точно знать, когда произошло столь важное и для Византии событие. Ведь Владимир, став новым родственником императоров, помог им разбить мятежника Варда Факу. В хрониках оба события связаны и отмечено, что летом 988 г. в битве с мятежником при Хрисополе участвовали отряды князя Владимира, к этому времени породнившегося с Василием и Константином.[205]205
  Рапов О. М. Русская церковь… Указ. изд. С. 234.


[Закрыть]

Из данных византийских хроник можно более точно определить дату свадьбы Владимира и Анны. Она должна была произойти приблизительно в конце мая – начале июня 988 г. Раньше это событие быть не могло, поскольку зимой и ранней весной путешествовать по Черному морю было опасно. Позднее – тоже, поскольку в битве при Хрисополе Владимир оказывал помощь императорам уже как родственник. Сравнительно недавно М. В. Бибиков выяснил, что мать Анны носила имя Феофано и была незнатного рода. Дочь родилась у нее за два дня до смерти мужа, византийского императора Романа II. Поскольку эта дата хорошо известна, то получается, что Анна появилась на свет 13 марта 963 г. Императорам Василию и Константину она приходилась младшей родной сестрой.[206]206
  Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 110–111.


[Закрыть] На момент брака с Владимиром ей было уже 25 лет, и она считалась вполне взрослой женщиной с устоявшимися взглядами, вкусами и мировоззрением. Поэтому в браке она могла оказывать большое влияние на мужа, значительно уступавшего ей по образованию и культуре.

Данные о происхождении и годе рождения Анны содержались в хронографе Иоанна Скилицы, который ошибся только в годе ее смерти. Он полагал, что она пережила Владимира и умерла либо в 1022, либо в 1025 г.[207]207
  Там же. С. 110.


[Закрыть] Известно, что Владимир умер в 1015 г. Однако это противоречит данным древнейших летописей, зафиксировавших смерть Анны под 1011 г.[208]208
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 107.


[Закрыть] Можно предположить, что Скилица допустил ошибку, перепутав Анну с последней женой князя Владимира, которая действительно его пережила. Об этом известно из «Хроники» Титмара, описавшего поход на Киев польского короля Болеслава и его зятя Святополка в 1018 г. В этом сочинении отмечено, что после захвата Киева в руках победителей оказались мачеха Ярослава Мудрого, жена князя и девять сестер.[209]209
  Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IХ—Х веков. Указ. изд. С. 142.


[Закрыть] Этой мачехой и была последняя жена Владимира, имя и происхождение которой точно не известны.

Следует отметить, что Титмар полагал, что византийская принцесса, которую он называл Еленой, была просватана сначала за Оттона III, но князь Владимир «коварным способом похитил невесту немецкого короля».[210]210
  Там же. С. 164.


[Закрыть]

Этот сюжет в хронике Титмара вызвал у историков массу различных предположений и споров. Некоторые решили, что хронист перепутал Анну с княгиней Ольгой, принявшей после крещения имя Елена. Другие высказали предположение, что у Анны была сестра Елена, которая и должна была стать женой немецкого короля, но не Оттона III, а Оттона II.[211]211
  Там же. С. 138, 154–160.


[Закрыть]

Все эти споры представляются бессмысленными, поскольку Титмар скорее всего просто ошибся в имени Анны и спутал всю информацию о женитьбах немецких королей на византийских принцессах. Исследователи выяснили, что Оттон I сватал за своего сына, будущего короля Оттона II, племянницу императора Иоанна Цимисхия в 967 г. В это время Анне было только 4 года. Оттон III не мог свататься к Анне, поскольку родился в 980 г. и соответственно был моложе ее на 17 лет. Когда он достиг брачного возраста, Анна уже давно была замужем за Владимиром. Поэтому Оттон III женился на другой византийской принцессе в 995 г., хотя точных данных об ее имени у исследователей нет.[212]212
  Там же. С. 164–165.


[Закрыть]

Все эти сведения наглядно показывают, что для европейских монархов считалось очень престижным жениться на византийских принцессах. В этом отношении Владимир не стал исключением.

Основная деятельность Анны, несомненно, осуществлялась на Руси. М. В. Бибиков подчеркнул, что ее роль в распространении христианства и просвещения трудно переоценить. Ссылаясь на современных искусствоведов, он отметил большую роль принцессы в строительстве первого большого каменного храма в Киеве – Десятинной церкви и даже предположил, что она участвовала в разработке фресковой композиции главного собора Киева – Святой Софии.[213]213
  Древняя Русь в свете зарубежных источников. Указ. изд. С. 110.


[Закрыть] Последнее вызывает большое сомнение, поскольку Софийский собор начал строиться, когда Анны давно не было в живых. При ней даже не существовало проекта этого сооружения.

Таким образом, суммируя все сведения об Анне Романовне, попробуем составить ее исторический портрет.

Древние колокола: 1 и 2 из развалин Десятинной церкви, 3 – найден рядом, 4 – на Хоревой ул. Киева

Принцесса родилась в семье византийского императора Романа II, правившего всего 4 года. Хотя он был сыном императора Константина VII и отпрыском правящей династии, женился Роман на совершенно незнатной девушке, дочери владельца одной из харчевен (по версии армянских историков, он был выходцем из Армении), по имени Феофано. Крестильным именем невесты было Анастасия. Выбор будущего императора пал на нее из-за красоты. За короткий срок Феофано родила двух сыновей, Василия и Константина, и дочь Анну, появившуюся на свет за несколько дней до кончины отца. Естественно, что принцесса запомнить отца не могла. Находящаяся в растерянности после смерти мужа Феофано поддалась уговорам придворных и очень скоро вновь вышла замуж за видного полководца Никифора Фоку. Он и был провозглашен новым императором. В это время детство Анны, вероятно, протекало в достаточно благоприятной обстановке. Однако ее мать вскоре разочаровалась в новом супруге и влюбилась в другого видного полководца, Иоанна Цимисхия. С ее помощью в 969 г. произошел переворот: Никифор был убит, на престол взошел Иоанн. Однако он не только не захотел жениться на Феофано, но и выслал ее из столицы. В изгнании, очевидно, оказалась и маленькая Анна, которой в это время было 6 лет.[214]214
  История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 210.


[Закрыть]

Иоанн Цимисхий для укрепления своей власти женился на дочери Константина VII Феодоре, тетке Анны и ее братьев. Его правление продолжалось до 976 г. Затем власть перешла к старшему брату Анны Василию. Это позволило изгнанникам вновь вернуться в императорский дворец. С этого времени подросшая Анна стала считаться одной из наиболее завидных невест в Европе. Ее отличали не только знатность, богатое приданое, но и красота, которую она могла унаследовать от матери. Хотя описания ее внешности нет в источниках, можно предположить, что она походила на братьев: была голубоглазой, светловолосой, небольшого роста и красивого телосложения.[215]215
  Пселлм. Хронография. М., 1978. С. 10.


[Закрыть] Современники дали ей прозвище Руфа, т. е рыжая.

Видя всевозможные достоинства сестры, братья не спешили выдать ее замуж.

Для них Анна являлась крупной козырной картой в политической игре, учитывая большую заинтересованность европейских монархов в браке с византийскими принцессами. Естественно, что с чувствами и интересами самой девушки никто считаться не собирался. Но при этом ей постарались дать наилучшее воспитание и образование, чтобы еще больше повысить цену в глазах потенциальных женихов.

Сведения о достоинствах Анны, очевидно, были настолько распространены повсюду, что достигли двора князя Владимира Святославича, уже имевшего много жен разных национальностей. Вполне вероятно, что пресыщенному женскими прелестями русскому правителю захотелось стать мужем самой известной и завидной в Европе невесты. Возможно даже, Владимир не раз сватался к Анне, но получал отказ под тем предлогом, что не был христианином. Однако в конце 80-х гг. X в. ситуация в Византии изменилась: положение Василия и Константина стало очень непрочным из-за восстания Варды Фоки, пытавшегося отнять у них престол.