Текст книги "Русская глубинка"

Людмила Просоленко
Русская глубинка
Сборник

Выражаю огромную благодарность за предоставленные фотографии ФЕНЬКИНОЙ ВАЛЕНТИНЕ, замечательному человеку с красивой душой.

Свой сборник «Русская глубинка» я посвящаю малой родине, любимому краю – посёлку Зеленоборский Кандалакшского района Мурманской области.

* * *

© Просоленко Л. И., 2022

Русская глубинка

 
Ах, как дышится в русской глубинке!
Аромат здесь некошеных трав.
По краям чуть заметной тропинки
Показала берёза свой нрав.
 
 
Сквозь зелёные ветки дубравы
Проникает лучистый рассвет.
Я в глубинке русской державы,
Где мечтал настоящий поэт.
 
 
Здесь рубцовские дышат берёзы,
Тут Есенин писал о полях,
И Некрасова вольности грёзы,
Зорьки в небе Кольцова горят.
 
 
Русью дышат просторы родные,
Наполняют любовью сердца.
Возвратясь, купола золотые
Отмолили безумство свинца.
 
 
Травы шёлковой вытканы нитью,
Лес ажурным узором манит.
И волнует небесною синью,
Воздух чист и свободой бодрит.
 
 
Ах, как дышится в нашей глубинке!
Все слова на бумаге давно.
Но у каждого в русской корзинке
Что-то личное, что-то своё.
 

Осина

 
Листики осины шелестят, трепещут.
Будто испугались и защиты ищут.
Покраснеют к осени, пожелтеют скоро.
Сериал планеты – ждём опять повтора.
 
 
Вот пришли морозы, снег искрится ярко.
За окном улыбки, и кому-то жарко.
А осинка стойко притаилась рядом,
Подождёт капели, встретит нас обрядом.
 
 
Выпустит серёжки, мохнатые, смешные.
Заглядеться можно, хоть и не впервые.
Листики-липушки, как бабочки, родятся
И в испуге зноя вновь зашелестятся.
 
 
Осиновые рощи – палитра мирозданья,
Красота из красок, нежность очертанья.
Даже сбросив платье, дерево красиво,
Нагота без шёпота гордо-молчалива.
 

Забытые традиции

 
За колодезной водой иду тропинкой.
Коромысло село на плече.
Одуванчиков прозрачных паутинка
Вся сверкает в солнечном луче.
 
 
Деревенька, выстояв, встречает
Свежим ветром, кружевом домов.
Веточки берёзы нам кивают
На Иванов день и на Петров.
 
 
Запах сенокоса разлетелся.
Веники и травы в бане ждут.
Мужичок тихонечко уселся,
Ему скоро чарочку нальют.
 
 
И росой умыться нужно утром,
Все обряды строго соблюсти.
Лютых трав не трогать – это мудро,
Чтобы беды наши не нести.
 
 
Вечером костёр уже пылает.
Парни собираются в кругу.
Девки о любви большой мечтают
За деревней, на большом лугу.
 
 
Ночью по реке плывут, мерцают
С тайными желаньями венки.
Девушки судьбу себе гадают,
Ожидают в роще женихи.
 
 
Все мы родом, видно, из деревни.
Тянет нас, волнует изнутри.
Песни мы поём так задушевно
Аж до самой, аж до утренней зари.
 

Масленица

 
Всё смешалось у народа:
Век язычества, Христа.
Мы встречаем смену года,
Объедаясь досыта.
 
 
И печём блины – Ярилы,
Просвещённые умы.
Помнят наши старожилы
В день прощеного бои.
 
 
Русь крестили, потом били,
А народ гулял и пел.
Каждый век мечом грозили,
Мужику такой удел.
 
 
А как Масленица входит,
Мы блины да с маслом в рот.
Чучело огонь проглотит,
На коленях весь народ.
 
 
И прощеным воскресеньем
Объедуху завершим.
Будем ждать Христа спасенья,
Кулич в церкви освятим.
 

Пьяница

 
Несвежий вид, пиджак помят,
Щетина на лице с неделю,
Кроссовки на ногах сидят,
Растоптанные, еле-еле.
 
 
Он прячет взгляд, ломает тело.
И дума только об одном.
Как получилось, что всецело
Он стал зависим и смешон?
 
 
Не будем мы судить беднягу.
Судьбу сам выбрал, хоть не ту.
Он гладит верную дворнягу
И излучает доброту.
 

В баньку!

 
Собрались с подругой в баню.
Подготовились всерьёз!
Как положено, мы взяли
Пару веников с берёз.
 
 
Крем, мочалку, тёрку, мыло,
Соль с медком, шампунь и таз.
Подружайка не забыла,
Положила крем для глаз.
 
 
Сбор закончив, оглянулись:
С толком к делу подошли!
Десять сумок мы спустили,
Не влезают в «Жигули».
 
 
Вот и встретилась бригада —
Кладезь ЗОЖного ума!
Профи банного отряда,
Очень смелого, весьма!
 
 
Из парилки в снег ныряем.
Нам без этого никак!
Руки, ноги натираем
В минус двадцать. Фу, пустяк!
 
 
Соль полезна для суставов.
Это очень нужно нам!
В перерывах чай на травах
И болтаем по душам.
 
 
Мужикам намного легче.
Для них баня – веник, таз.
Для девчат – святое вече!
Ритуал большой для нас!
 

Листы каменной книги

 
Мы бредём по хрустящим ягельным тропам.
Не спешим, не ломаем истории след.
И хотим быть причастным к древним истокам.
Нам не надо ни злата, ни старинных монет.
 
 
Мы отыщем посылы наскальных приветов.
Прикоснёмся руками до былой чистоты.
Будем ждать первобытных, шаманских ответов.
Древней каменной книги чуть заметны листы.
 
 
Что хотели сказать наши предки рисунком,
Иероглифом каждым, на скале выводя?
Может, это послание «Торопиться не нужно»
Иль запрет на вторженье «Трогать это нельзя»?
 
 
Ветер звуком своим нам доносит распевы.
То ль колдуньи призыв, то ль шамана обряд,
То ли древних саамов глухие напевы,
То ли это бурлящей реки водопад?
 
 
Как волнительно знать: ты стоишь на верховье!
Зарождение рода – отпечаток в скале.
Молодого оленя бежит поголовье.
Древних рук человека и следов от кайле.
 

Я закатываю глазки

 
Вот скажите мне, девчата,
Что хотим мы получить?
Что в подарке муж припрятал?
Сколько можно изводить?!
 
 
Любопытство раздирает!
Не показывая вид,
Жена мужу намекает,
Голова, мол, не болит.
 
 
Стойко держится, родимый!
Ухмыляется, молчит.
Бе, какой невыносимый!
Что со мною он творит!
 
 
И, конечно, намекаю,
Что, в придачу к тем цветам,
Я в колечко не влезаю.
Мол, шикарная мадам.
 
 
Аромат сменить бы нужно,
Крем корейский, дорогой,
Ниточка нужна жемчужна.
Это малость, Боже мой!
 
 
Муж спокойно открывает
Шкаф с носками и бельём.
Так красиво намекает,
Добивает февралём!
 
 
И закатываю глазки,
Носом хлюпаю, молчу.
Я придумаю отмазки,
На подарки раскручу.
 
 
Умный муж смеётся в голос,
Притянул к себе скорей.
Я на мудрость напоролась
И прощенье февралей!
 

На крылечке

 
Спозаранку на крылечке любовалась солнцем я.
Дымка нежная укрыла утро сентября.
Паутинки, как снежинки, исчезают вдруг.
И становится всё меньше лунный полукруг.
 
 
И летит косяк последний, чтоб вернуться вновь
Из далёких, очень тёплых, но чужих краёв.
Воздух чистый и прозрачный, как хрустальный свет.
На веранде из календул жёлтенький букет.
 
 
Наслаждаюсь добрым утром, радуюсь росе.
Вдруг проходишь ты спокойно в греческой красе.
Исчезаешь в свете белом, как мираж иль сон.
Я бросаю взгляд надежды и любви вдогон.
 

Мои строки – младенец кричащий

 
Ни Цветаевой, ни Ахматовой
Я, конечно, не стану вовек.
Или Друниной, Ахмадулиной,
Я немного другой человек.
 
 
Мои строфы намного проще,
Желтороты, невинны слегка.
Стих местами намного площе
И смешон он наверняка.
 
 
И заняться, бедняге, нечем.
Ведь подумают многие так.
На бумаге рукою щебечет
Всё про тот, надоевший, большак.
 
 
Мои строки – младенец кричащий,
Несмышлёный, невинный, родной.
Чутким сердцем, давно уж стучащим,
Слышу вас, окрыляясь мечтой.
 

Нам надо успеть

 
Как бы успеть все восходы увидеть,
Солнечный зайчик не упустить?
Васильковый рассвет ожидать и предвидеть
И вовремя плот для двоих смастерить.
 
 
Нам бы промокнуть в полях из-за ливня,
Брызгаясь каплями после дождя,
И обниматься с тобой непрерывно,
Пальцами нежно профиль ведя.
 
 
Нам бы в походы успеть, и с палаткой.
Рыбу удить, и картошку в костре.
Хоть бы лизнуть уху из стерлядки
И на Байкал бы поехать в турне.
 
 
Нужно успеть всех простить и проститься.
Правнуков нужно увидеть, хоть раз.
После размолвки с другом напиться.
И написать хоть короткий рассказ.
 
 
Не надо откладывать то, что хотелось.
Жизнь скоротечна, словно вода.
Достань из серванта пару фужеров —
И об пол, со звоном! Вот так, без труда!
 
 
Босыми ногами шлёпать по лужам.
На сеновале вдохнуть аромат.
Признаться тому, кто тебе очень нужен,
И вспомнить забытый давно адресат.
 
 
Нам надо успеть свой Грааль отыскать.
Гимн целиком наконец-то пропеть.
Каждый свой день непременно снимать.
И благородно, красиво стареть.
 

Совести плащ

 
Каждый из нас тяжело примеряет.
Время – у каждого, видно, своё.
Совести плащ на себя надевают.
Сегодня он мой, а завтра – его.
 
 
Символ пути человека по жизни,
Ведомый лишь совестью нашей всегда.
Дух остаётся в памяти близких.
А можно пройти, не оставив следа.
 
 
Одетая в плащ Пустота безобразна,
Бездушна, отвратна, темна и черна.
Одетая в плащ Доброта так прекрасна,
Красива, скромна, умна и честна.
 
 
Обида в плаще своей местью заметна,
Сомненьем и горькой слезою всегда.
А Честность в плаще, защищаясь от ветра,
Легко его носит, почти без труда.
 
 
Наш совести плащ, как подарок от Бога.
Если ты Светлый – легкий тебе.
Если ты мрачный, злой и недобрый —
Каменным грузом ложится в судьбе.
 

Измена

 
Вроде всё у нас в порядке:
Утром завтрак, днём – звонок.
20 лет седеют прядки.
Не разобран закуток.
 
 
Мы планируем на море,
Деньги копим про запас,
Шкаф меняем в коридоре,
Купим в комнату палас.
 
 
Дома всё у нас в порядке.
Быт, как крепость, уверял.
Но однажды ты перчатки
Где-то в парке потерял.
 
 
Утром так спешил, не вспомнил
Ты меня поцеловать.
И впервые за всё время
Бросил куртку на кровать.
 
 
Я заметила звоночки,
Не поверила пока.
И решила присмотреться,
Не рубить всё сгоряча.
 
 
Ты на ужин не явился,
Мол, собрание у вас.
Не звоню и не тревожу,
Но внутри огонь погас.
 
 
Сердце бешено трепещет,
Разрывается, кричит.
Может, это мой характер?
Иль проклятый целлюлит?
 
 
Я прическу изменила,
Маникюр на ногти лёг.
Это сразу всё заметил
Наш единственный сынок.
 
 
Ты явился, виновато,
Не задерживая взгляд,
Нарядился в свой любимый,
Мною купленный халат.
 
 
Ни причёски, ни одежды
Не заметил милый мой.
Или он уже годами
Стал далёкий и чужой?
 
 
Как же так могло случиться?
Потерялись мы во мгле.
Жизнь, как раненая птица.
Плохо мне, да и тебе!
 
 
Мы в глаза друг другу смотрим,
Столько вместе мы прошли!
Наши кончились маршруты,
Жизни брачной миражи.
 
 
И теперь седые оба,
Как-то встретились в метро.
Сердце трепетно забилось,
А особенно твоё.
 
 
Улыбнулись, молча вышли
Мы на станцией своей.
Может, мы поторопились?
Начался сезон дождей…
 

Моё начало дня

 
Рассвет протиснулся сквозь пальцы ночи.
Встряхнулись птицы, крылья распрямив.
У восходящего блина уж нет терпенья, мочи.
Вчерашний день хоронится в архив.
 
 
Открыв окно, впускаю свежий ветер.
Истома теплая ласкает грудь мою.
Какой рассвет! Он будет самым светлым!
Улыбки я сегодня раздарю.
 
 
Всё, заливаясь светом, стало нежным,
Молочно-розовыми стали облака.
И неба синева сейчас безбрежна.
Какое дивное моё начало дня!
 

Посвящается мужу

 
Ты сотню первую живёшь на Земле.
Весной твой день появления на свет,
Когда все окна с утра в хрустале,
А капли с крыш тихо падают в обед.
 
 
И каждый день благодарить буду я
Твоих родителей, которых здесь нет.
Они для счастья подарили тебя,
Чтоб наш мир получил тёплый свет.
 
 
И сегодня такой светлый день!
Солнце яркое стучится в окно.
Шапки сосен лежат набекрень,
Ждут в окне появленье твоё.
 
 
И слова здесь уже ни при чём,
Рано утром поздравлю тебя.
Поцелую родное плечо,
Поседевшую копну теребя.
 
 
С добрым утром, родной человек!
Вот, встречай свой отличный денёк!
И искрится на улице снег,
Как алмазы вручает сам Бог.
 

Княжна в Княжой

 
Княжна в Княжой живет, не тужит.
Уж целый век в деревне дом.
Ещё он много лет прослужит.
Хозяйке так уютно в нём.
Седые волосы в платочке,
Глаза слезятся и болят.
Не приезжают что-то дочки,
Давно не видела внучат.
Ей запах моря очень дорог.
И птичий крик не позабыть.
Тюленья морда, вот умора!
Успел, проказник, всё ж приплыть.
В былые годы сядет в лодку,
И вёсла были так легки!
Ловила вёдрами селёдку.
Как удивлялись мужики!
Теперь она свой век в остатке
Глядит в размытое окно.
И нет былой, привычной хватки.
Сил нет почти в руках давно.
Поморка знает жизни цену
И все моменты бережёт.
Висящим снимкам нет замены.
Кто ж знал, что всех переживёт.
Княжна дарована не златом,
Богатством моря и души.
Остаток дней бежит к закатам,
И слышен ход часов в тиши.
 

Добро шагает по планете

 
Добро шагает по планете,
Заглядывая в каждый дом.
Особенно все рады дети,
Бегут за Гостем босиком.
 
 
Добро идёт, встречает Счастье.
И дружно двигают вперёд,
Что исчезают все ненастья.
Ликует весь честной народ!
 
 
Ушли куда-то бури страха,
А Лихо спряталось совсем.
Добру хватило только взмаха,
И сразу стало легче всем.
 
 
Добро целует всех несчастных,
Вернув им свет, надежду дня.
И озаряет безучастных,
Отзывчивость им всем даря.
 
 
Добро шагает по планете.
Уходят боль, беда и зло.
И не болеют больше дети.
Пустое поле зацвело.
 

Грустная поэма

 
Очки с диоптрией огромной,
И тремор рук с утра давно.
Халат расцветки очень скромной.
На стенке старое панно.
 
 
Его когда-то создавала:
Цветы увидела во сне.
Всё ведь могла, всё успевала.
Была со всеми наравне.
 
 
И как случилось с ней всё это?
Она попала в интернат!
Общенье есть, всегда согрета.
Сосед напротив глуховат.
 
 
С утра весёлые подружки,
Чуть слеповаты, но бодры,
С чайком несут большие кружки,
Конфеткой спрятанной щедры.
 
 
Дом престарелых – заведенье,
Для доживающих приют.
Здесь нет домашнего варенья
Иль изредка его несут.
 
 
Приходит ночь, душа страдает.
И память не даёт уснуть.
Она любимых вспоминает.
Внутри обида, но чуть-чуть.
 
 
Она всё ясно понимает,
У каждого из них дела.
Её никто не навещает.
Ведь старость – это кабала.
 
 
Дряхлеет тело, всё не можешь.
А зеркало давно не врёт.
И забываешь, где положишь.
Как часто в сторону ведёт.
 
 
Ах, эта ночь! Как долго длится.
Забрезжил розовый рассвет.
Ей нужно всё-таки крепиться:
«Вставай, ненужный раритет!»
 
 
Начало дня, уклад казённый.
Не понимает: зачем жить?
Обед сестричкой принесённый.
Всё это стало тяготить.
 
 
И вот однажды, средь недели,
Она услышала слова:
«Там к вам пришли!»
И заблестели её потухшие глаза!
 

Деревенька Белого поморья

 
Чаек крик разбудит на рассвете.
Запах моря проникает в грудь.
На великах с утра гоняют дети,
Не позабыв трещотку натянуть.
 
 
Деревенька Белого поморья
Притаилась, спряталась в залив.
Сотни две имеешь ты подворий,
Самобытность жизни сохранив.
 
 
Каждый день – отливы и приливы.
Обнажаясь, камни берегов
Смотрят на торосы молчаливо,
На старанья местных рыбаков.
 
 
Деревенька, выстояв невзгоды,
Продолжает радовать людей.
Здесь турой питают корнеплоды,
А тропинки строят из камней.
 
 
Покровитель есть у деревеньки.
Боголепов – светлый, добрый дух.
У церквушки прежней, на ступеньке,
Чуть прищурясь, смотрит на белух.
 
 
Княжегубы – скромные твердыни,
Сохранили память тех времен.
В каждом доме есть свои святыни.
Кто рожден поморьем – тот силён!
 

Март

 
Капель бубнила в середине марта,
Ворчала на закрытое окно.
Не родилось весеннего азарта,
С сосульками ночными заодно.
 
 
И пухлые сугробы не сдаются,
Как тесто, поднимаются, растут.
Над ветхими заборами смеются,
Своим огромным весом разнесут.
 
 
Мороз пока рисуется ночами,
А днём уходит аккуратно в тень.
Дневное солнышко преследует слезами
Зимнюю жестокую мигрень.
 
 
Деревья в ожидании начала
Питают почки зелёным молоком.
Сапфирами весь купол закидало.
Всё ярче стало в небе голубом.
 

Посвящается Кандалакше – городу у Белого моря

 
Глазами фонарей встречает город нас
И ноздри раздувает эстакадные.
Здесь порт морской глядит на всех анфас.
И папиросы труб дымят КАЗкадные.
 
 
Шершавая река из каменных волос
Весной дерзит и брызгает слюною.
Вдоль берегов деревья с тонких кос,
Сплетённые мохнатою травою.
 
 
«Япония», захваченная в плен,
Пристроилась на Белом побережье,
Пронизана системой тропных вен,
Ведущих к лабиринтам и надеждам.
 
 
Как белым покрывалом, здесь снега
Укутывают город, согревают.
И, ожидая лета, берега
Свои ладони настежь открывают.
 
 
Упорно не заходит солнце тут,
Висит над летним морем, улыбаясь.
Как каравеллы, яхты проплывут,
В коротких волнах ласково купаясь.
 
 
Здесь, как предупреждение, стоит
«Стальной кулак» на постаменте гордо.
Внимательно, пронзительно следит
 

Новолуние

 
Надоело луне улыбаться,
Красоваться в безмолвии вечном,
Стала спешно в ночи собираться,
О пути вспоминая, о Млечном.
Все пожитки нехитрые разом
Покидала в заветную сумку.
Подмигнула серебряным глазом.
Как же рада исполнить задумку!
И пошла по молочной дорожке.
Только ноша тянула обратно.
Копошились звёзды в лукошке,
Тесно было им там и отвратно.
Мрачно стало на небе, тоскливо.
И поэты в запое давно.
На планете в ночи молчаливо.
Хмуро как-то земное окно.
Новолуние вновь народится.
Тонкий месяц проснётся опять.
Узким глазом в Землю вглядится,
Вечный путь будет вновь освещать.
Заиграет мелодией флейты
Новолунной качели игрок.
Торопитесь, алхимики, зрейте.
Вновь вернётся луны кругляшок.
 

Приготовлю потухшие свечи…

 
Что ты знаешь обо мне, вечер?
Я сама себя толком не знаю.
И внутри поселился диспетчер,
Сообщенья души рассылает.
 
 
За окном ветер выл, не смолкая.
Все деревья в поклоне зависли.
Расскажи мне, кто я такая?
Мои страхи скорей перечисли.
 
 
Вечер пристально в окна посмотрит.
Постепенно темнея, исчезнет.
Грим ночной его сильно не портит.
В свете фар на мгновенье воскреснет.
 
 
Всё смешалось в поздней корзине,
Весь накопленный страх, удивленье.
Как в лилово-густом желатине
Я встречаю ночи рожденье.
 
 
Все вопросы оставлю на вечер.
Он вернётся опять, непременно.
Приготовлю потухшие свечи.
Чиркнув спичкой, начнём откровенно.
 

Былина о рыбаках Севера

По мотивам северных песен, с использованием беломорского диалекта «Помóрская говóря».

 
Да по Белому-то по морюшку
В лодке двое боролися с волнами.
Ой, как туго набитая корюшкой!
Ой, как трудно грести против ветрушка!
 
 
Разыгрался солёный разбойничек!
Эх, сиверко, негоже куражиться!
Полна лодка рыбёшкой для людушек.
Ведь не каждый под зиму отважится!
 
 
Не сгуби, морская кормилица!
Не баргузника, байга не надобно.
Дай дойти до родимого домушка.
Не нажива-то, с голода значимо.
 
 
Ветер дует, глумится над бедными!
Норовит опрокинуть судёнышко.
Над людишками, вовсе не вредными,
Заливает водой выше донышка.
 
 
Все молитвы-то вспомнили братушки.
Но весло не бросает никто из них.
Лодка в гребень повисла, аж ахнули!
На борьбу нет уж сил никакушеньких!
 
 
В деревеньке, в домишке нехитром-то,
Но хозяином сделанном праведно,
И по-белому топленной горницей,
«Корабельной» посудой обставленной.
 
 
Чистотою сияли все спаленки,
Как на праздник всегда собираючи.
На печурке семь пар новых валенок,
И детишки на лавках играючи.
 
 
И мерцает свеча на оконушке.
На коленях в молитве молодушка.
Целый вечер в поклонах пред Боженькой,
Возвертать просит мужа, лебёдушка!
 
 
Вот уж пятую ночь на коленушках!
Не позволив о смертушке думушку!
Хоть щемит внутри каждая клеточка,
Отгоняет злую угрюмушку.
 
 
Вот лазори уже заутрилися,
Ветер стих, баушной, окаянный-то.
Все с потерей ужо и смирилися.
И надеяться больше и не на что!
 
 
Но бажала у Боженьки жёнушка!
Вся лампадка чернее той ноченьки.
Как же может забрать Бело морюшко?
Как же будут сынки-то и доченьки?
 
 
Не берёт отмолённых пучина!
Батюшко не берет Океан!
Хоть сурова была та быстрина
И безутешка плыть к берегам!
 
 
Так помóрски говóря[1]1
  Говоря – это язык варягов-руси, беломорских поморов, старообрядцев поморского толка и соловецких монахов, язык северных русских ремесленников и промышленников, сказочников и первопроходцев Сибири и Арктики.


[Закрыть] былинушку,
Мы воспели рыбацкую силушку,
Женску веру в любовь и молитвушку,
Справедливое Белое морюшко!
 

Утомлённое лето

 
Всё петляет тропка узкая.
Ветки гладят мне лицо.
С поворотами и спусками
Показалось озерцо.
Как встречает гладь зеркальная,
Что захватывает дух!
Облака лежат овальные
Средь кувшинковых рыжух.
Где-то рядышком послышался
Позабытый уху звук.
Ручеёк хрустальный выбился,
Средь кореньев сделав крюк.
Ключевой водой умоешься,
А испив – вкуснее нет!
Осмелев, в траве освоишься.
Так лежала бы сто лет!
Луг ромашковый раскроется
Бело-жёлтою рекой.
Шмель тихонечко пристроился,
Пьёт нектар свой золотой.
Я сплету венок ромашками —
Коронована жарой!
Свита полнится мурашками,
Сердце – русской красотой!
Лето, солнцем утомлённое,
Раздобрело на тепле.
Вёдро встало ослеплённое.
Плачут сосны, ствол в смоле.
 

Окно из детства

 
Я приехала в гости к родному
Дому детства. Тоски не унять.
Поклонилась ему, нежилому.
Не вернуть уже времени вспять.
 
 
В молчаливом согласии рядом
Всё ж присяду тихонько к нему
На фундамент с кирпичным нарядом.
В мыслях прошлое всё разложу.
 
 
Здесь окошко из детства, я помню,
Тёплым светом глядело на нас.
Занавесочки белые скромно
Накрахмалены и без прикрас.
 
 
Мама часто окно открывала.
Запах блинный в округе стоял.
Детвора вожделенно вдыхала.
Барсик рядом сметану лизал.
 
 
В приоткрытом окне показался
Профиль папы в оправе очков.
На мой зов он скорей отозвался,
Показав мне на стрелки часов.
 
 
Где ты, милое детства оконце?
Почему вспоминаем тебя?
Может, ярче тогда было солнце?
Была полная наша семья?
 
 
Без забот было детство былое.
Мама с папой, обнявшись, стоят.
И в окошко, такое родное,
Утром ранним с улыбкой глядят.
 

Деревенская любовь

 
Ты приехала такая вся на стиле.
В навороченном пальто – ну, прям модель!
Деревенские мальчишки подхватили
Связку книг и тоненький портфель.
 
 
Он, стесняясь, всё-таки решился
В новоселье помощь оказать.
По-простому взял и обратился.
Мол, куда вещички покидать?
 
 
Горделиво взглядом оценила,
Поглядев на ватник, сапоги.
Молодое сердце защемило.
Как же эти из города строги!
 
 
Пролетали будни, растворялись.
Он стоял тихонько за углом.
Всё сильней глаза его влюблялись
В силуэт красивый за окном.
 
 
Поднимают руки все детишки,
Восторженно-прекрасна ты всегда.
И бежит от трактора вприпрыжку
Деревенский парень-сирота.
 
 
Он сегодня новую рубашку
В магазине местном прикупил.
Добрая душа уж нараспашку.
Страх внутри он всё же победил!
 
 
И, нарвав букет на огороде,
Чмокнул бабку Нюру за свой грех.
Побежал на встречу прямо к школе
На глазах деревни той у всех.
 
 
Сердце волновалось, трепетало.
Вдруг откажет, вдруг услышит «нет»?
Смутное сомнение терзало:
«Может, очень простенький букет?»
 
 
На щеках, зардевшихся румянцем,
От улыбки ямочки видны.
Идёт пара, нет уже дистанций.
Для любви они теперь равны.