Текст книги "Большая книга грузинских сказок и легенд"

Мака Микеладзе
Большая книга грузинских сказок и легенд

Translated by: Dodo Akhvlediani

© Maka Mikeladze, 2014

All rights reserved

© Bakur Sulakauri Publishing, 2014

First published by Bakur Sulakauri Publishing, Tbilisi, Georgia

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

* * *

Грузинские мифы и легенды

Учёный муж миру нужен, а недоучка – семье бремя

В этой удивительной книге мы представляем читателю лишь малую часть из богатейшей сокровищницы грузинской мифологии. Как же они прекрасны – наши мифы и легенды. В воображении представляется синяя водная гладь, рыба – в воде, а на рыбе бык сидит, рогами землю вертит. Земля солнцем и луной освещена. В медном дворце солнце обитает, в серебряном – луна приютилась, звёзды вокруг россыпью жемчужин сверкают. Вершины скал к небу устремились, на склонах и в пещерах златовласые красавицы богини в лучах солнца купаются. Чудеса невиданные: кони-невидимки, озеро серебристое, голуби над озером, солнце многоликое, дэвы девятиголовые, царство тридевятое, олени со звёздами на лбу, красавицы ненаглядные; лютня золотая, яблоко золотое, решето золотое, лепёшка золотая, клубок ниток золотых и колыбель золотая. Здесь из яиц орлицы щенки вылупляются, агнец четырёхрогий богу в жертву приносится, с небес капли капают – в ангелов превращаются. Страшные дэвы, кикиморы, ведьмы, лешие, злые духи, оборотни хоровод затевают. А на радость людям, рыцари, одетые в кольчугу, сотканную богинями, размахивают мечами, выкованными богами, и у них на плечах солнце и луна красуются. Древо жизни корнями в преисподнюю упирается, а ветви в небеса устремляются, на бычьих рогах свечи горят, змеи из пиал молоко пьют, где-то камень желания блестит, а краса-девица любимому из башни косу спускает. Мирской столп свод небесный подпирает, а сыновья божьи по золотым цепям на землю спускаются.

 
Здесь свет – там тьма,
Здесь пир – там мор,
Здесь мёд – там горечь,
Нам здесь быть, жить да поживать.
Доброму – добра желать,
Злому – счастья не видать.
Сто раз отмерим, один раз отрежем,
Беду отведём – счастье познаем,
Под стать лукошку крышку найдём,
Слово доброе скажем, путь-дорогу укажем.
 

Царство земное, неземное, подземное

Раньше люди думали, что мир делится на три царства: подземное – преисподняя, земное – мирское, неземное – поднебесье.

В среднем, земном царстве жизнь бурлила вовсю: строили дома, башни, хижины, амбары, хлевы, пиво варили, глину месили, мечи ковали, пряжу пряли, сети вязали; пчёлы жужжали – сады цвели, нивы колыхались, листья шелестели. Всем места хватало – детям и женщинам, мужчинам и охотникам, монахам и портным, сапожникам, рыбакам, кузнецам. Боги тоже жили здесь – сильные, смелые, весёлые, озорные, опасные, необычные: боги леса, воды, скота, жилища.

В небесное царство возносились золотые рога волшебного оленя, взлетали крылатые кони и чудо-птицы – паскунджи. Это были владения богов. Они жили под сводами неба и через маленькие окошки наблюдали сверху за людьми, животными, земными божествами и за такими малышами, как ты. Знай, что есть ещё занебесье, где царствует вечная мгла и всё неизведанное, притягательное окутано тайной.

Солнце, звезда и луна

Солнца лучи и мёртвого воскресят

Полюбили друг друга парень и девушка – Бадри и Мзия, но родители воспрепятствовали их встречам. Сказал юноша: «Обниму я солнце – голод утолю». Сказала девушка: «Коль луна со мною, не нужны мне звёзды (т. е. родители)». И решили они убежать.

– Приготовь воду для омовения, вечером приду и заберу тебя, – предупредил юноша.

Всю ночь шила Мзия себе одежду на дорогу, но так и не успела закончить. Тронулись в путь влюблённые, семнадцать дней и ночей шли: дорога не дорога, а огонь да бурлящая, кипящая вода. «Не шути с огнём. Не доверяй воде». Устал Бадри, упал. Взвалила девушка любимого на спину и дотащила до цветущего сада. В саду – серебряные и медные дворцы. Пожалел бог измождённых молодых и превратил Мзию в солнце, а Бадри – в луну, но и наказал за непослушание родителям: поселил одного в серебряном дворце, а вторую – в медном и приказал держаться поодаль друг от друга.

И по сей день так: пока мужик в поле трудится – солнце ему с неба светит. Закончит дело, уйдёт спать – луна появляется. Вот и не могут никак свидеться, но разве расстояние помеха для любви? Бадри до сих пор в сшитой Мзией одежде ходит, но раз в месяц обиду выказывает: почему, мол, платье не дошила? Подкрадётся гвелешапи, откусит недовольному брюзге бедро, и превращается Бадри в серповидный месяц.

Гвелешапи – его зовут Нишха – светилам вредит: то одного проглотит, то на другого нападёт. Но поспешит на помощь луне солнце, а солнцу – луна, и отступает гвелешапи: «Рука руку моет», а дальше… солнце умывается.

Как появились звёзды? Расскажу, когда сможешь сосчитать сколько ярких огоньков светится на небе.

Вот сколько наговорили и богов рассердили – сказано, сначала богу хвала, после – человеку.

Поспорили Небо и Земля, стали каждый себя расхваливать.

«Не тягаться тебе со мною, Небо, разве сможешь ты озеленить красочным цветом Землю?»

«Не хвались, Земля, – ответило Небо, – если бы не роса с моих высот, не видеть цветущей земли тебе».

Молвил светоч серебристый:

«Лучше солнца я – луна. Но сестра я, он мне братец, и негоже нам друг друга не любить и ненавидеть».

Боги небесного царства

Распорядитель-Дежурный

Высокому не прогнуться, низкому не дотянуться. На то и оно высокое, а выше – главный бог. Главного бога грузины величают Распорядителем, Дежурным. Но не подумайте, что он раз в неделю классные комнаты убирает. Боже упаси! Главный на всём свете порядок наводит, днём и ночью, даже в выходные работает, по справедливости судит. Непослушных карает, вызовет есаулов, скажет: «Что посеешь, то и пожнёшь!» И… конец! Есаулы на волков или борзых похожи. Принесут от Дежурного провинившемуся приговор, и не видеть ему радости вовек. Сидит Дежурный на золотом троне. В заботе и думах о других проходят дни и ночи. Из златых уст золотые слова вылетают. Нет ни входа, ни выхода у неприступной божьей крепости. Серебряный тополь у высокой ограды листьями шелестит, по серебряному жёлобу серебряные ручейки текут. Живительную воду божий кит охраняет. Если Дежурный не в духе, кит хвостом воду баламутит; настроение хорошее – и кит воду фонтаном извергает. Тень от кита на Мкинварцвери (Казбек) ложится. Хочешь удостовериться – езжай в Степанцминда. Здесь находится и Гергетская гора. Туда отправил Дежурный сыновей божьих, раздав им мечи, сабли, кинжалы, лахты с железными наконечниками, и наказал биться с дэвами и злыми духами, пока не затупятся клинки.

Пришла к одному человеку беда – похитили у него жену, разграбили дом, один лишь белый бык остался. Убитый горем, обратился мужчина к Дежурному: «Ты несправедливый, верни мне жену, состояние, взамен прими в жертву моего быка!»

Белый бык, стуча серебряными копытами, сверкая свечами на золотых рогах, с серебряным ярмом, поднялся по усеянной звёздами тропе к вратам богов. «Дарёному коню в зубы не смотрят», – молвил главный и отправил божьего сына на землю. Одолел тот злых духов, и вернулась жена к мужу, повеселел человек, закатил пир горой.

Дежурный добро оценит – честного труженика щедро наградит, но лицо своё не покажет – орлом, оленем, лозой, пчёлкой, фиалкой или розой представится. Пусть и нам путь-дорогу озарит.

Кавшелдин

У солнца два сторожа было – Калбарбаре и Кавшелдин. Калбарбаре раздавал солнечный свет, Кавшелдин живительную воду охранял. Много желающих ходило к нему, да мало кто возвращался обратно. Но, как рассказывают, одному чонгуристу удалось спастись от его гнева.

Поручили ему достать живительную воду, отправился он в путь и чонгури с собой прихватил. Прошёл тридевять земель и наконец добрался до ворот господних. Видит – сад цветущий, в саду том серебряное дерево с изумрудными листьями растёт, на ветвях золотые яблоки висят, одна сторона у них янтарная, другая – пурпурного цвета. Из корней живительный ручеёк течёт, но у входа огромный гвелешапи лежит. Ходит чонгурист взад-вперёд, ни хода, ни лазейки не нашёл, сел и начал на чонгури играть. Со всех сторон слетелись птицы, замерли листья на деревьях, замолкли все вокруг, заслушавшись сладкими звуками. Вдруг расступилась скала, открылись врата, и показалась убранная цветами дорога. Услышал гвелешапи незнакомые звуки, разъярился, зарычал:

«Здесь от страха муравей не проскользнёт, птичка не пролетит, кто же посмел нарушить мой покой, позариться на мой сад?»

Чонгурист поёт, слезами заливается. Бросился к нему гвелешапи – и вдруг остановился как вкопанный, прислушался к пению. Вдруг лопнула у чонгури струна. Прошептал Кавшелдин что-то Калбарбаре, и превратился чонгури в золотой инструмент. «В жизни ничего такого не слышал, как прекрасен человеческий голос, – сказал гвелешапи, – недаром говорят, ласковое слово злое побеждает! Бери пригоршнями живой воды!» Обрадовался чонгурист. Набрал воду, но по дороге пролил, только малость в напёрстке осталась, а разлитые капли в звёзды превратились. Ходит молва, что золотой чонгури до сих пор чудесными звуками заливается. И ещё говорят: «Как мне сыграешь, так тебе и подыграю».

Барбаре

Каждому своё солнце дорого

Весной она надевала платье небесного цвета, украшала голову венком из цветущего миндаля. Летом сияла пурпурным цветом граната, осенью накидывала пёструю накидку, а зимой платье выцветало, волосы покрывались сединой. А потом опять встречала новую весну похожими на тающий снег лучистыми косами. Она была богиней плодородия и мастерства. Блики солнца были её красавицами дочерьми. В высокой зеркальной башне дожидались они своих освободителей, выходили замуж и солнечными лучами озаряли их дома. Захочешь увидеть их – направь зеркальце к солнцу и поймай его играющие лучи.

У Барбаре был трёхдневный золотистый ягнёнок. Если он прыгал вперёд – день увеличивался, отпрыгивал назад – и ночи становились длиннее. Было ещё одно огромное колесо. Вертела колесом – и солнце на дорожку выходило, останавливала – и яркое светило исчезало, говорят, в море опускалось. Много дел было у Барбаре, но был ещё и помощник Господинов господин. Почему так звали? Властвовал он над сестрицами, приносящими болезни, а болезни так и назывались «батонеби». Только Барбаре могла защитить людей от этих господ. Ей молились, прося о помощи.

Однажды маленькой упрямой девчонке Господинов господин ниспослал краснуху. Мать сшила девочке красное платье, красные тапочки, расстелила красный ковёр; отец принёс красного петуха, красные яблоки, завязал на дереве красные лоскутки и помолился богине за жизнь ребёнка.

Услыхала она мольбу родителей, завалила дом красными листьями, искупала девочку в фиалковой воде, научила мать петь песенку «Отведите, господа, отступитесь господа, в красное платье одета, красным господам угождает». Выздоровела девочка и, хоть искупалась в фиалковой воде, стала на розу похожа.

Квириа

Слава тебе и здравия, Квириа, богом благословленный

На квирикаоба развернули чудный сияющий прозрачный шатёр Квирии. Главный Дежурный думу думал, планы планировал, умом раскидывал, а чтобы его мысли не растерялись, Квириа всё записывал, помогали ему подручные-судьбописцы. Новички много ошибок допускали. Досадовал Квириа, вздыхал, рассматривая их писанину, потом содержание с Главным согласовывал и начинал исправлять ошибки – точки, запятые, восклицательные знаки. Из-за пропущенных букв приходил в ярость, заставлял переписывать по сто раз. «Счастье придёт – на печи найдёт». «Судьба сеет, судьба пашет, а человек сам свою судьбу ищет».

Узнал однажды Квириа, что дэвы людям жить не дают, тотчас письмо написал, отнёс Дежурному. Рассердился тот, задрожала земля от его ярости, решил ниспослать на землю огонь. Но Квириа отсоветовал. Тогда создал он людей, истребляющих дэвов и злых духов, – сыновей божьих. Поблагодарил Квириа за ясный ум и хороший совет и назначил его личным управляющим, чтоб соблюдал установленный порядок, поручил управлять любовью, здоровьем живых и душами усопших, охранять семьи. Много дел навалилось на Квириа. Пожалела солнцеликая Барбаре уставшего Квириа и забрала у него ключи от домов любви и семьи. С того дня женщины занимаются женскими делами, а мужчины – мужскими, а Квириа стал на досуге стихи писать. Сам передышку сделал и людям на седьмом дне позволил отдыхать. Назвали этот день в его честь квира (воскресенье).

В своём светлом шатре, устроившись на мягком ложе среди шёлковых подушек, бог сочинял стихи и щедро рассылал их людям. Они читали, переписывали на глине, камнях, коже и пересылали друг другу. Так дошли до наших дней грузинские мифы, стихи, рассказы, сказки, нанизанные как жемчужины. «С неба на землю мост прочный перекинут, по нему твои праправнуки ходить будут».

Элия и Лазаре

«Ах, Лазаре, Лазаре, тучи в небо пригони, солнышко на миг прикрой, землю влагой освежи и росою окропи, нам не нужен сухой ком, нужны ливень и сильный дождь». Дети ходили по дворам, распевая эту песню, одетые в крапчатые рубашки, и вымаливали у Элии и Лазаре дождь. Если просили послать солнце, то надевали пёструю одежду, брали большие корзины, клали туда лепёшки, подаренные односельчанами. На медовых сладких лепёшках рисовали солнце, на солёных – облака: этим извещали богов о своих просьбах. Потом разбегались по лугу и в небо с криками: «Бог Лазаре, бог Лазаре» – бросали лепёшки. При засухе плескались в реке, обрызгивали друг друга с криками: «Капни каплей, Элия, брызни брызгами, Элия! Солнце постарело, капля отяжелела, брызни, капни с неба нам». Пели, смеялись, но промокших до нитки детей матери не ругали.

Элия и Лазаре были братьями. Элия – слепой, и Лазаре всюду водил его с собой. Братьям подчинялись ветер, ураган, стихия, погода. Они разводили облака как хотели, сменяли погоду по своему желанию: дождливый день – солнечным, ясный день – непогодой. Лазаре сквозь решето дождь просеивал, громовой плёткой за тучами гонялся. Мог сегодня ливень на землю обрушить, назавтра – мелким дождём оросить, а на третий – громом и молнией оглушить. Слепой Элия не различал, куда град посылал, а куда – дождь. Если братья были в хорошем настроении, отходили подальше от солнца, и тогда в небе господствовала Барбаре, но коль гневились – метали громы и молнии, землю ливнями заливали.

У трёх братьев одно общее поле было. Взошла пшеница одно загляденье. Но разбушевалось небо, побил град ниву младшего брата. Загрустил он, взял посох и отправился в путь-дорогу. Повстречался ему Элия. Схватил парень своего губителя, не пожалел – намылил ему бока. «Чем же я тебе не угодил, что моих братьев пожалел, а меня нет? – И пригрозил Элии: – Подожди. Ещё вернусь!»

У младшего брата была дочь, Кесо. Рассучила она шерсть, спряла пряжу, соткала ткань, сшила куклу, положила около иконы и попросила Лазаре: «Не сердись на отца, прости его за обиду на Элию». Пожалел Лазаре девочку, повёл отца по другому пути, чтоб тому не повстречался Элия. С тех пор и град и мор обходили стороной его семью. И урожай богатый уродился, и со спасителем подружились. Так что же лучше: кулаками размахивать или добром дело решать?

Вот тебе загадка: «Без окон, стен и без дверей, прозрачное и лёгкое, над нами нависает; рукой не дотянуться, как высоко ни прыгать».

«Отгадаешь – мудрым станешь, коль двух братьев назовёшь. Одному лишь трон достался. Свиту другого не сочтёшь».

«Солнцем взят трон золотой, а луной поставлен…»

Боги и духи земного царства

Мать земли, повелитель полей, его дочь и другие

Весна была и был праздник поклонения деревьям. Мать-землю называли Матушкой. Добрая, благоухающая, тёплая богиня имела много дочерей – покровительниц места. Ни малейшего клочка земли, требующего заботы, не оставляли они без своего внимания. Некоторые превратились в духов дерева; пень и тот обрёл душу. Не веришь? Прислушайся или загляни в дупло, может, и услышишь голоса душ.

Как уже сказали, была весна тёплая. Словно только что вспаханная земля. Привели в поле белого быка с красным крестом на плуге. В первую борозду первые семена рукой и молитвой избранного сеяли. На склонах зеленевших пригорков цвёл миндаль, колыхалась травка. К святому дубу поднимались мужчины в холщовых рубашках, матери в домотканых одеждах, на ногах плетёные лапти, дети в пёстрых одеждах, с подношениями к ангелам-хранителям священного дуба. Дуб назывался Чкондиди (большой дуб). Его охранял ангел, дух дерева. Дух дерева мог переселяться в птиц. Он защищал и деревню, потому и несли к нему подношения: сушёные фрукты, чурчхелу, мёд, орехи и белую пряжу. Каждый ребёнок подвязывал одну нить на одну ветку и загадывал одно желание, просил земных богов: «Белый голубь, белокрылый, пряжу белую в дар прими и одно желание исполни!»

Невидимый повелитель лугов собирал детские желания, наполнял ими хурджин, благословлял засеянное поле, пропахивал белую длинную борозду и исчезал в темноте. Лишь шуршание трав и листьев выдавало его осторожные шаги. Падали на скатерть цветки миндаля и разлетались словно песчинки – это дочери повелителя горстками рассыпали цветочную пыльцу. Богиня плодородия нежная, прозрачная, как крылышки пчелы, перелетала с лужайки на лужайку, с дерева на дерево, с цветка на цветок и, прикрывая волосы, похожие на ветви плакучей ивы, длинным покрывалом из абрикосовых цветов, улыбалась медовыми устами.

Ребята играли в салки, жмурки, догонялки. Из леса выглядывал леший, с горы поглядывал, прищурив один глаз, снежный человек. Окружённые со всех сторон духами, люди накрывали на стол: гоми и надуги, хачапури и пхали, купдари и ветчина, хинкали и рыба, сациви и хашлама, ткемали и назуки – стол ломился от изобилия, птичье молоко и то было на столе. Глава пира ожидал божьего знака – закипало пиво, и это считалось разрешением свыше. Садились пирующие, но ни к чему, кроме хрустящего шоти (хлеба), фазана и цесарки, не притрагивались.

Игриси, Оровела, Агуна

Здравия и добра сказителю и слушателю

К накрытому столу и проведённой борозде даже боги не опаздывают, а коль случалось запоздать, посол богов Хелсамдзивари напоминал – люди идут и преподносят выпеченные ими лепёшки в форме лозы и винограда. «Хлебцы Агуны» – так их называли в народе. Боги ставили золотые столики, серебряные треноги, и начиналось в золотом шатре под облаками божье пиршество.

Игриси был богом воды, приливов, отливов и наводнения, каплю зря не проливал. У Хелсамдзивари лосося выпрашивали, тот просьбу любимчику рыбаку передавал, который руками мог выловить из косяка, плывущего с Понтийского моря к истокам Ингури, главную рыбину. Тот лицом в грязь не ударил и преподносил богам трепыхающуюся рыбу.

Агуна покровительствовал вину и виноделию. Наполнял до краёв украшенные жемчужинами и драгоценными камнями золотые пиалы, кувшины преподнесённым крестьянами вином и живительной водой, поднимал тост за бога, за мир и спокойствие и выпивал до конца.

Оровела был божеством труда, веселья, пира. (Негоже пировать без труда.)

Все трое, закрыв глаза, делили лосося. Кому выпадала голова – становился во главе пира и запевал, получивший среднюю часть подпевал вторым голосом, а обладатель хвоста – бубнил басом. Разливалась вокруг громозвучная песня. Тут Дидберика появлялся – отменный танцор и музыкант и сказитель с козьей мордой. Стишки умел сочинять – самого лучшего зубоскала в соперники вызывал. Килике велено было забавлять, развлекать, новости пересмеивать, передразнивать, а то и подтрунивать над кем-то. Вино разливалось, песня и стихи разлетались, а как только затвор открывался и живительная вода из земли выливалась, люди голос подавали: сначала тихо, негромко начинали петь, потом песня крылья расправляла, гремела и, разгулявшись, достигала богов – благодатная, чистая, слаженная песня:

 
Золотой шатёр над водой висит,
солнцем озарённый ярким светом светит.
В ответ на небе радуга семицветная, от моря к морю
аж до снежной вершины Мкинварцвера перекидывалась.
 

Хедеамдзавара

 
Коль женюсь я на красивой,
Вдруг не к сердцу окажусь,
Мне солому лишь постелет,
Пух – соседу сбережёт,
Яйцо ему зажарит,
Мне же мхали принесёт.
 

Не робкого десятка был парень Вепхиа – отчаянный смельчак, а Ниаморе в любви объясниться не смел: встретит в пути – слово в горле застревает, ночью глаз не мог сомкнуть, днём шатался как пьяный. Узнала Хелсамдзивара, приняла облик его возлюбленной и подкараулила у околицы. Засмеялась, заулыбалась, глазами сверкнула – приворожила парня. Осмелел Вепхиа, признался в любви и повёл домой. Но не понравилась будущей свекрови девушка, не обвела, по обычаю, трижды вокруг очага – значит, на признала в ней невестку, но решила проверить, на что способна, и велела испечь каду, но к очагу не подходить – на это имела право лишь признанная невестка, – масло не расходовать, муку руками выгребать. Пока хозяйка за водой ходила, када подрумянилась. Увидела женщина пышную каду, проверила запасы – заметила, что муки осталось три напёрстка, масла недостаёт.

– Не земная ты! – воскликнула удивлённо.

Устыдилась Хелсамдзивара, исчезла, только сверкнуло на солнце её блестящее тело.

Рассердился Вепхия, ворвался к Ниаморе, схватил за руку и потащил удивлённую девушку домой. «Здесь твой дом», – сказал. Свекровь новую невестку приветливо встретила, обвела трижды вокруг очага и великий пир закатила – и про каду не забыла. Ладная да хозяйственная оказалась Ниамора – в муже души не чаяла. А в это время златовласая Хелсамдзивара от смеха давилась: удачно делото провернула. Любила она сводничеством развлекаться. И ещё сны рисовать любила: подкрадётся ночью в башню, и снились Хатии – Сесе, Натии – Сосо. Просыпались влюблённые, и начиналась сказка любви. На досуге Хелсамдзивара наряжалась, накручивала волосы золотыми щипцами, расчёсывала золотым гребнем. Но большую опасность таил в себе этот гребень: если разрешала она мужчине расчесать ей волосы, влюблялся он в богиню, а коль отказывался – не отставала, пока своего не добивалась.

Сколько парней и девушек сосватала – столько радостей всем вам!