Текст книги "Двоица"

Мишка задумалась и чуть не пропустила свою станцию. Ей в голову пришли бабушкины слова про то, что можно сдавать комнату, чтобы было на что жить. Бабушка не понимала, что, хотя Мишка никогда не просила денег за расследования, иногда ей все же переводили небольшие суммы на кошелек. Два года назад, после дела о похищенных картинах Артеньева, хозяин известного онлайн-магазина подарил Мишке полтора биткоина, стоивших тогда около тысячи долларов. Мишка ничего не понимала в криптовалютах и сразу же передала управление кошельком Никите, который с нарочитым постоянством извещал Мишку о растущей цене ее небольшого капитала. В начале лета Мишка продала биткоины и, поскольку ее жизнь стоила очень мало, до сих пор не нуждалась в денежной помощи.

Тем не менее представить себя живущей в бабушкиной квартире в одиночестве было сложно. Даже несмотря на то что последние месяцы Мишка именно что жила в ней одна, квартира не казалась ей пустой – она будто замерла в ожидании хозяйки. Мишка знала, что, если бабушка умрет, это ощущение продержится недолго.

Когда Мишка поднималась по лестнице подземного перехода на станции «Китай-город», ей пришло сообщение от АС-2: «Я рад, что ты взялась за это дело. Катя была хорошая девочка».

«А ты сам-то встретишься со мной? Для дачи показаний?» – спросила Мишка.

«А что, приглашаешь? Я ее совсем не знал», – ответил АС-2.

«Но ты же знаешь эту Софью», – сказала Мишка.

«Да, она тоже хорошая. Давай встретимся на неделе, и я все про нее расскажу», – АС-2 отвечал быстрее, чем Мишка успевала осмыслить его предыдущий ответ.

«Хорошо», – написала Мишка и вышла из «Лабиринта». Арт был обычно очень занят, и его сообщения, а особенно желание встретиться, были неожиданными. Мишка думала, что ей придется вылавливать его в толпе у выхода из шаболовского здания Вышки и потом долго уговаривать ответить хотя бы на самые простые вопросы, а он взял и написал сам. Рамина Брамм сказал бы, что такая приятная неожиданность может иметь пренеприятные последствия, потому что, когда свидетель сам хочет что-то рассказать, это чаще всего означает, что он собирается врать.

Мишка представила себе французского сыщика таким, каким изображали его рисунки в старом, еще советском издании «Стальных колец», – в черном плаще и клетчатых шароварах, делающих его похожим на Остапа Бендера, перебравшегося-таки из Ялты в Монте-Карло. На некоторых рисунках Рамина изображался в чалме, но, хотя в книгах довольно часто упоминалось его арабское происхождение, этот головной убор никогда не указывался, из чего Мишка делала разнообразные нелестные выводы о знакомстве художника с текстом. Нигилистически настроенный Рамина никогда не стал бы носить такой яркий признак этнической принадлежности. Ему вообще было свойственно проводить большую часть времени в шелковых халатах, которые напоминали скорее о дальнем, шелковом Востоке.

Образ Рамины всегда поддерживал Мишку в трудные минуты.

«В конце реки всегда будет море, – как бы говорил сыщик. – И то, что сейчас тебя несет, без разбору кидая о камни, не значит, что так будет всегда».

«Как скажешь», – подумала Мишка. Эту же мысль можно было сказать и иначе: основные свойства любого страдания – это его иллюзорная конечность и беспросветная цикличность. Однажды река закончится и начнется море, которое, впрочем, при взгляде из космоса окажется такой же рекой.

«О некоторых берегах лучше и не знать», – сказал бы Рамина. Мишка увидела его всходящим по лесенке к мостику белой яхты, которая упиралась кормой в этот самый невидимый берег. По пряному запаху и горячему, но не яркому солнцу можно было предположить, что яхта пришвартовалась в турецком порту.

«Не знать о берегах и не видеть берегов – это не одно и то же», – сказала Мишка.

«Почему?» – Рамина склонился над пожелтевшей картой Атлантического океана. Мишка хорошо знала, что географией и историей Эсфирь Аир интересовалась мало, поэтому образ не показался ей странным.

«Потому что сложно жить иллюзией, в которую не веришь», – сказала Мишка. Она остановилась перед входной дверью и зашарила в кармане в поисках ключа.

«Подумай, было ли так всегда? Иллюзиям свойственно меняться, а жизни – нет. Если раньше тебе казалось, что море совсем близко, может быть, так и есть», – сказал Рамина.

«Ты запутался. И люди тоже меняются», – сказала Мишка.

Глава третья

Они молились всю ночь. Молились и репетировали показания. Потом Вершик лег спать, а Соня прошла на кухню и встала на колени перед маленькой иконкой, которая висела у окна, чтобы проговорить тайную молитву, над которой думала целый день:

Иисус Христос, Бог мой, прости мои прегрешения. Прости блуд и призри рабу Свою, прельщенную мирским и земным, исшедшую далее дозволенного. Сохрани в здравии моего брата Вершика, моего духовника Адриана, друга моего Ивана. Прости ему его грешения. На Твое превеликое милосердие уповаю. Пусти меня в мир, позволь не служить больше в Двоице. Даруй сладость воздержания и мирской жизни. Дай мне терпения, позволь помочь брату моему сохранить нашу миссию в тайне, а после отпусти меня, и я всю жизнь буду служить Тебе, только сама. Я от Твоего пути не отступаю и от власти Твоей не отрекаюсь и не отрекусь, но сил больше нет, нет больше терпения. Я наставлю Ивана, верну его в Веру. И других наставлю – только сама, Господи, Бог мой. И прости мне мою молитву. В Твоей власти тело и душа мои. Как Ты повелишь, так я и поступлю.

Мишка проснулась от того, что телефон, на ночь поставленный на зарядку, упал на пол. Видимо, в темноте она положила его слишком близко к краю тумбочки.

«Смотри», – написал АС-2. Он прислал Мишке ссылку на новостную ленту ПиС. Видимо, вибрация от этих сообщений и столкнула телефон с тумбочки.

ПиС опубликовал ссылку на твит американского агрегатора SMT: «Sofia Basquiat confirmed as lead in the new adaptation of the critically acclaimed Esther Ayr novels about suave detective Rameena Bramm»[1]1
  «София Баскиа сыграет главную роль в новой адаптации романов Эсфирь Аир, хорошо принятых критиками, о стильном сыщике Рамине Брамме» (англ.).


[Закрыть].

«Видишь, Рамина, людям свойственно меняться», – подумала Мишка, разглядывая фотографию французской актрисы. София Баскиа, о которой Мишка никогда раньше не слышала, отлично подходила на роль сыщицы. Интересно было только, постригут ли ей волосы короче или оставят до плеч.

АС-2 заметил, что она прочитала его сообщение, и написал: «Ну что? Тебе как?»

Сначала Мишка решила не отвечать, потому что начинать утро со споров об изменении пола любимого персонажа не хотелось, но потом ей пришло в голову, что АС-2 хочет сказать о чем-то еще, но не знает, как начать разговор. Она уже настроилась на то, что ведет он себя странно, и поэтому решила заранее простить его возможные высказывания на тему голливудской погони за равенством полов.

«Мне нравится», – написала она.

«Мне, наверное, тоже», – ответил АС-2, подтверждая Мишкино предположение. Представить себе, что Арту может понравиться что-то, даже столь отдаленно связанное с феминизмом, было сложно.

«Встретимся сегодня?» – спросила Мишка. Все-таки она только проснулась и была не готова участвовать в долгих разговорах вокруг да около.

«Давай. Ты во сколько встречаешься с Соней?» – спросил АС-2. Мишка не удивилась тому, что он уже знает, что они договорились о встрече. У Арта все всегда было схвачено.

Сверившись с перепиской с Соней, Мишка написала: «В десять».

«На Китай-городе? Давай я подъеду к Дамбо к девяти тридцати, и мы быстро переговорим», – написал АС-2. Мишка посмотрела на время: восемь пятнадцать. Ей нужно было десять минут на то, чтобы встать, еще десять минут на душ и пятнадцать на завтрак.

«Хорошо», – написала она, официально переводя АС-2 в разряд свидетелей. Нельзя отказывать человеку, если он так стремится с тобой встретиться. АС-2 прислал смайлик – солнечные очки. Мишка не ответила, а вместо этого принялась за нелегкое дело пробуждения. Она включила в телефоне выпуск новостей, вышедший по московскому времени поздно ночью. Улыбчивый ведущий за несколько минут окончательно разбудил Мишку, и к сегменту о Софии Баскиа она уже встала, и, подобрав с тумбочки телефон, пошла чистить зубы. Пятнадцать минут спустя она сидела за кухонным столом и резала докторскую колбасу бабушкиным ножом.

В квартире вообще все было бабушкино. Мишка заметила это только после того, как Екатерина Наумовна переехала в онкологический центр. На стене тикали бабушкины часы – раньше их нужно было заводить ключом, но в середине двухтысячных Екатерина Наумовна отдала часы мастеру, другу дяди Саши, который заменил заводной механизм на электронный. Бабушкин холодильник чуть кренился рядом с бабушкиным книжным шкафом. Ветер трепал бабушкины занавески. Мишка приподнялась с бабушкиного стула и взяла с бабушкиного стола бабушкину солонку. Соль в ней была новая, купленная Мишкой уже после отъезда Екатерины Наумовны.

Соли Мишка насыпала слишком много, и колбасу пришлось отмывать – Мишка включила в раковине горячую воду и вдруг горько заплакала. В эту секунду она точно знала, что бабушка больше никогда не зайдет на эту кухню.

Умываясь и приводя себя в порядок, Мишка думала о том, что ежедневные поездки к бабушке заменили ей походы в церковь, а это было вредно для внутреннего равновесия. Поправила крестик на запястье, произнесла быструю и простую молитву:

Дай, Господи, сегодня легкости. Я заслужила.

Утро сразу стало светлее, и из дома Мишка вышла в приподнятом настроении. Чтобы не отвлекаться на мир вокруг, включила в наушниках «Revival» Эминема. В музыке Мишка не разбиралась совсем и слушала рэп для того, чтобы лучше разбирать английский язык. К тому же громкая музыка укрепляла боевой настрой – Мишка даже чуть-чуть подвигала руками, будто пытаясь попасть по невидимым барабанам. Потом представила себе, как это выглядит со стороны, и спрятала руки в карманы жилетки. Не потому что стеснялась – бабушка всегда учила Мишку, что стесняться нужно только Бога, – а потому что не хотела привлекать к себе лишнее внимание. Дядя Сережа уже давно говорил ей, что она недостаточно заботится о собственной безопасности и любой преступник при желании сможет выследить ее дом и квартиру.

С АС-2 Мишка собиралась встретиться возле церкви на Покровке, которую в чате обозначала как «Дамбо», из-за яркой, но не очень ясной ассоциации с розовыми слониками из старого мультфильма. Именно здесь она обычно назначала свидания друзьям и коллегам.

Арт почти не изменился с их последней встречи – только волосы покрасил. Вместо коричневых кудрей по его вытянутой голове теперь скатывались на сторону белые пряди. Его длинная фигура, согнутая буквой «Г», как бы вырастала из церковной стены и больше всего напоминала вывернутый готический контрфорс, случайно затесавшийся в московскую параславянскую реальность. Арт и в манерах напоминал иностранца: все время улыбался и пытался похлопать собеседника по плечу.

Мишка с неудовольствием отметила, что Арт не один. Рядом с ним стояла миниатюрная девушка в черном, коротком даже по летним стандартам платьице. Она курила что-то тонкое и косилась в сторону. Если бы не возраст девушки, которая вряд ли могла быть младше Мишки, они бы напоминали отца и дочь, потому что Арт явно говорил что-то наставительное. Он не смотрел на свою собеседницу и даже не поворачивал к ней головы. Девушка несколько раз кивнула, потом покачала головой.

– Арт? – окликнула художника Мишка.

– Мишка! – Арт оторвался от стены и направился к ней. Его спутница так и осталась стоять, не поднимая головы.

«Это кто?» – хотела спросить Мишка, но Арт ее опередил.

– Это Котя, подруга Кати, – сказал он, кивая на девушку.

– Удобно, – пробормотала Мишка.

– Она случайно тут проходила, и я ее заметил, – сказал Арт.

Мишка покосилась на художника и сжала губы, чтобы он не думал, что она хотя бы на секунду ему поверила. Арт всегда отличался большой наглостью, но Мишке не всегда было понятно, для кого он так выделывается.

– Привет, – Мишка протянула девушке руку. Та ничего не ответила и испуганно посмотрела на Арта.

– Котя, скажи «привет», – попросил Арт.

– Привет, – сказала Котя и тут уже посмотрела на Мишку. – И я не Котя, я Даша.

– Котя-Котя, – задумчиво сказал Арт и вдруг резко добавил: – А я пойду, приятно было повидаться.

– Куда? – спросила Мишка.

Арт качнулся в сторону светофора, но, видимо, заметив, что красный отсчет только начался, решил, что может еще на секунду задержаться.

– Мне нужно на встречу с коллегами по цеху.

– А кто собирался со мной поговорить? – спросила Мишка.

– Котя. А я пойду. – Арт снова качнулся, но уже не стал останавливаться и так и пошел к переходу, меряя плитку журавлиными ногами.

– Эй, – позвала Мишка, но Арт только ускорил шаг. Гнаться за ним у Мишки не было никакого желания, тем более что Котя-Даша вдруг быстро заговорила:

– Я ее не убивала, честное слово. Я ее даже не видела в этот день…

– Что, простите? – переспросила Мишка. Бабушка Екатерина всегда начинала говорить медленно и подчеркнуто вежливо, когда жизнь внезапно подкидывала ей подвыпившего полицейского или взбунтовавшегося сына. Это, как и многие другие бабушкины свойства, Мишка впитала с раннего детства.

– Вы ей скажите, что я этого не делала. Я к Кате очень хорошо относилась, даже когда она не в себе была, всегда-всегда, – быстро говорила девушка, будто соревнуясь с невидимым хронометром.

– Даша, послушайте меня внимательно, пожалуйста, – сказала Мишка. Она встала рядом с девушкой и попыталась повторить позу Арта. Говорить нужно было в сторону, так, чтобы девушке пришлось приблизиться к Мишке. – Я сейчас буду говорить что-то очень важное, хорошо? Хорошо. Слушай меня внимательно. – Мишка почувствовала движение, но не стала поворачиваться. Со свидетелем нужно говорить в привычной для него манере. – Мне нужно, чтобы ты – ты – мне все подробно рассказала, не бойся. – Мишка постаралась сделать очень серьезное выражение лица. – Все – все это очень важно, Даша, понимаешь?

Даша не ответила. Мишка повернулась и никого не увидела – свидетельница сбежала.

Вершик стоял у колонны и внимательно разглядывал Соню, которая, кажется, вообще не спала ночью. Он знал, что после того как он пошел спать, она еще молилась на кухне, но подслушивать за тайной молитвой было нехорошо, к тому же он знал, что она все потом расскажет на вечерней исповеди. Точно так же, как она рассказала ему, что списалась с детективкой.

Приходилось признать, что к встрече сестра готова. Она стояла всего в нескольких метрах от Вершика, рядом с памятником Ногину, и выглядела очень хорошо: популярная студентка, красавица. Даже улыбнулась какому-то парню. Если бы Вершик был не в мирском, он бы перекрестился, но в земной жизни у него совершенно не было таких привычек. Он будто превращался в другого человека, который не замечал церквей и иногда провожал взглядом развратно одетых москвичек.

С Соней Вершик поехал не потому, что не доверял ей, а потому, что хотел немного рассмотреть эту Мириам. Его контакты нарыли про нее что-то очень мутное – вроде обычная школьница, а вроде и нет. Странная девочка.

День определенно не задался, и Мишка направилась к метро в твердой уверенности, что Софья на встречу не явится. Бывает так, что все идет наперекосяк – это река жизни делает очередной поворот. Рамина бы сказал, что за поворотом всегда может оказаться море, но Мишка ему не особенно верила.

Тем не менее, пройдя через турникеты и спустившись по эскалатору, она встала на оговоренном месте и начала рассматривать людей. Особенно ее внимание привлек высокий парень в черной водолазке и черных же брюках. Он шатался без дела у самого эскалатора и периодически поглядывал на телефон. Для этого ему приходилось встряхивать рукой, чтобы высвободить ее из длинного рукава. Мишку привлекла не одежда незнакомца, а его удивительная худоба. Больше всего парень напоминал богомола, который зачем-то зашел на битниковскую распродажу. Волосы у него были коротко острижены, и на шее виднелась татуировка, которую Мишка не успела рассмотреть, потому что ее окликнули.

– Мириам? – спросила девушка, которую Мишка про себя тут же окрестила Осой, потому что на ней была длинная полосатая желто-черная футболка.

Мишка перевела взгляд на лицо Осы и чуть не вздрогнула. На нее смотрели немигающие васильковые глаза. Оса сверлила Мишку всего мгновение, а потом ее лицо расплылось в улыбке. Стали видны ровные белые зубы.

– Мириам, – повторила девушка.

– Мишка, – сказала Мишка, протягивая Осе руку. Та, как и Вероника днем раньше, не запнулась, сжала левую Мишкину руку своей правой.

– Софья, – сказала Оса. Ее пальцы дернулись вперед и коснулись Мишкиного запястья.

– Расскажите, почему мы встретились, – попросила Мишка. Она решила отложить вопросы про Арта и Котю на потом.

– Конечно, – сказала Оса. – Только давайте пройдемся. Не люблю стоять на месте.

Они поднялись по эскалатору и несколько подземных переходов спустя оказались напротив сдвоенных трамвайных путей. Все это время Оса молчала, пристально разглядывая собственные пальцы. Наконец, она махнула рукой и сказала:

– Арт говорил с вами про деньги?

– Нет, – сказала Мишка. – Он ни о чем со мной не говорил.

– Я не знаю, сколько стоят ваши услуги, – сказала Оса. – Но я и мои друзья можем, наверное, собрать довольно много денег, вам нужно только назвать сумму.

– Я обычно работаю бесплатно. Моим клиентам свойственно впоследствии помогать мне в расследованиях, – сказала Мишка.

– Арт упоминал об этом, своего рода «обещание дружбы», хорошо, – Оса пожала плечами. – Обещаю вам свою дружбу.

– Спасибо, но мы еще не начали работать вместе. Сначала вам нужно рассказать мне, что у вас случилось, – сказала Мишка.

– Хорошо. – Оса улыбнулась. – Двадцать пятого числа я была на симпозиуме в университете. Там было много людей, они могут это подтвердить. Около двух часов дня, как раз когда я была на занятиях, моя подруга – Катя – упала под поезд на станции метро «Кропоткинская». Я узнала об этом, только когда пришла домой, мне написал Арт – он всегда обо всем узнаёт первым. Он же спросил меня про фотографию в инстаграме. А я даже не знала, о чем он. Полезла в телефон и увидела фотографию, которую я вам посылала. Сперва я подумала, что кто-то взломал мой аккаунт, но потом открыла галерею и нашла там необрезанный кадр, могу его вам показать. – Оса вынула из кармана шорт телефон, вбила шестизначный пароль и показала Мишке фотографию.

Мишка увидела тот же самый кадр, только теперь он был не квадратным, а прямоугольным, так что над головой девушки виднелись крыша вагона метро и потолок станции. Это и вправду делало версию о взломе аккаунта маловероятной, ведь тогда преступнику пришлось бы еще и взломать телефон Осы, чтобы скинуть туда фотографию. Проще, конечно, было бы просто его украсть.

– Расскажите про фотографию, – попросила Мишка, при этом мягко забирая телефон у Осы. Та послушно разжала пальцы.

– Станцию я не знаю, наверное, что-то на красной ветке. И фотографа тоже не знаю, – сказала Оса. Она улыбалась, но недолго, словно отвлекаясь на какой-то приятный звук.

– А браслет такой вы когда-нибудь видели? – спросила Мишка, внимательно вглядываясь в лицо Осы.

– Нет, – покачала она головой.

– Хорошо, тогда расскажите, кто мог украсть ваш телефон, – попросила Мишка.

– Котя. Она ночевала у меня и утром ушла позже.

– А кто-то еще у вас ночевал?

– Только мой парень Ваня, – сказала Оса и тут же добавила: – Вспомнила, утром еще зашел Арт.

– Расскажите про Ваню, – попросила Мишка.

– Его все называют Рим, потому что у него фамилия дурацкая – Римский. Ваня Римский, это же смешно, – рассмеялась Оса. Уже через секунду ее лицо сделалось серьезным. – Он вне подозрений. Как и Арт.

– Почему?

– Арт не рискнул бы, – сказала Оса, и Мишке показалось, что девушка разговаривает сама с собой.

– Почему не рискнул бы? – спросила Мишка.

Оса словно задумалась.

– Арт не такой, – сказала она наконец. – Не в его это характере.

– А Ваня? – спросила Мишка. Оса остановилась, внимательно осмотрела Мишку с головы до ног. В ней как будто что-то переломилось.

– Он совсем не знал Катю. Не знаю даже, слышал ли о ней. Катя никогда не бывала у меня дома, и мы не особо общались, – сказала Оса.

– А Котя?

– Котя хорошая. Была. Теперь я уже не знаю. – Оса нахмурилась. В этот момент она больше всего походила на китайскую фарфоровую куклу: ее лицо застыло, голова чуть склонилась набок. Мишка поняла, что попала в очень странную ситуацию. Обыкновенно встречи со свидетелями проходили иначе – Мишка выступала в роли мыслителя, который может замереть в любой момент, чтобы проконсультироваться с астральным облаком и выдать собеседнику крупицу мудрости. Именно так вел себя Рамина Брамм со своими клиентами.

Сейчас же все было наоборот – и Мишка с нетерпением ждала того, что свидетельница подарит ей еще один осторожно отмеренный факт. Такое отношение Мишку не устраивало. Оса явно отвела ей роль наемного консультанта, который должен сделать дело и раствориться в закат.

– Я не думаю, что это мог быть кто-то, кроме Коти. Я хочу, чтобы вы ее проверили, – сказала Оса, подтверждая Мишкины опасения.

– Мне кажется, Арт неточно описал вам то, чем я занимаюсь, – сказала Мишка.

– А чем вы занимаетесь? Я вам заплачу, – сказала Оса. – Или вам не нужны деньги? Чего бы вам хотелось?

Мишка проглотила возмущение и попыталась придумать достойный ответ, но Оса вдруг остановилась. У нее в руке внезапно оказался целлофановый пакетик с двумя белыми таблетками.

– Таблы? – спросила она. – Порошки? Может быть, вы рыбалкой интересуетесь? Могу тротил достать…

Оса прищурилась.

– Деньги подойдут, – сказала Мишка. – Про остальное я подумаю. И уж точно не с рук. – Она качнула головой, показывая Осе, что пакетик можно убрать.

Вид наркотиков вызвал у Мишки смешанные чувства, в первую очередь потому, что они всегда напоминали ей о том, как сложна полицейская реальность в России. С одной стороны были преступники – убийцы, насильники, наркодилеры. С другой – коррумпированные, дикие полицейские. В самом начале своей карьеры Мишка вообще не бралась за дела, в которых могло потребоваться вмешательство полиции, – она занималась мелкими кражами, предательствами и недопониманиями. Иногда она помогала дяде Сереже, к которому относилась с большим уважением, если дело, которым он занимался, было из ряда вон выходящим. Убийцу нужно было остановить вне зависимости от того, как с ним будут обращаться полицейские, и даже тогда Мишка долго думала, прежде чем передать все имевшиеся у нее на руках улики полиции. Тем более было сложно принимать такие решения во время расследований, связанных с наркотиками.

– Вот и ладненько, – сказала Оса. Она в очередной раз улыбнулась, но улыбка уже перестала казаться Мишке теплой. Это была скорее гримаса механической маски.

– Мне нужны будут контакты Вани и Коти, – сказала Мишка.

– Я скину в «Лабиринте», – сказала Оса. – И, если вспомню что-то еще, тоже напишу.

– Отлично, – сказала Мишка. – А теперь расскажите, пожалуйста, про Катю. Привычки, отношения, все-все-все.

– Катя была очень хорошая девочка. Ее ко мне привела Котя, они сдружились на каких-то курсах. Катя из очень богатой семьи, собиралась уехать учиться в Англию, но что-то там у нее случилось и поэтому она осталась в Москве. Я сначала ею совсем не заинтересовалась – не мой круг, – сказала Оса.

– Почему не ваш?

– Потому что она очень русская была. – Оса скривилась. – Даже на храмы крестилась, хотя это, наверное, в шутку было. Но очень любила Толстого, ходила в Третьяковку, работала какое-то время в музее ТК экскурсоводом, в общем, непонятно, зачем ей я или даже Котя.

– А потом это поменялось? – спросила Мишка.

– Она появилась в тусовке полтора года назад – и тогда я сказала Коте, что не хочу ее видеть. А в прошлом году мы пересеклись на фестивале в парке Горького и с тех пор общались, хотя и не на постоянной основе. Катя сильно переменилась. Кажется, у нее умер отец, и в семье воцарилась либеральная демократия. С ней стало возможно нормально разговаривать, – сказала Оса.

– Она принимала наркотики? – спросила Мишка.

– Нет, только траву иногда курила, и то редко, – покачала головой Оса. – А что?

– Ничего. – Мишка улыбнулась. – Стандартный вопрос.

– Я бы знала, если бы она что-то принимала, – сказала Оса.

– А вы не знаете, проводилось ли вскрытие? – спросила Мишка.

– Думаю, нет. Катю кремировали сегодня рано утром.

– Жаль, – сказала Мишка. Было очевидно, что про кремацию свидетельница врет, потому что людей не кремируют на следующий день после смерти.

– Не то слово, – сказала Оса.

– Расскажите про Катины отношения с Дашей и Артом, – попросила Мишка.

– Катя и Котя очень разные. Котю вы видели, она этакая кукла-школьница. А Катя была скорее как белогвардейская принцесса, – сказала Оса. Ее сравнения смущали Мишку все больше и больше. – Я странно говорю, да? – спросила Оса, и Мишка поняла, что свидетельница наблюдает за ней с не меньшим интересом.

– Просто интересно, почему так, – сказала Мишка.

– У меня интересное детство, – сказала Оса. – Я как-нибудь потом расскажу, хорошо?

– Давайте вернемся к Кате и Коте.

– Конечно, – сказала Оса. Ее улыбка из насмешливой стала понимающей. – Они сдружились, потому что были такие разные. Их всю жизнь все считали, ну, дурами или чертиками, в смысле странными. А рядом они смотрелись даже гармонично – Котя в черном, Катя в белом.

– Понятно. А что с Артом? Откуда он их знает? – спросила Мишка.

– Через меня. Влюбился в Катю при первой встрече. Она его отшила, наверное, хотя точно я не знаю. Там все за туманом войны, потому что про свою личную жизнь Катя никогда не распространялась, – сказала Оса.

– Расскажите, пожалуйста, про Ваню, – попросила Мишка.

– Рим, – усмехнулась Оса, – это за дело, конечно. Не только из-за фамилии, а потому что он похож на римского сенатора. Я с ним познакомилась на вечеринке в тогах у него дома.

– Вечеринка в тогах? – переспросила Мишка.

– Это им американец один рассказал, что они так в Гарварде делают. Одеваются в тоги и пьют разбавленное вино, – сказала Оса. – Их еще называют «белые вечеринки», только в Америке так больше нельзя говорить, потому что афроамериканцы обижаются.

– Понятно, – кивнула Мишка.

– Он хороший, хотя и выпендривается много. Можешь с ним встретиться, поговорить. Я не заревную.

– Обязательно.

– Что-то еще? – Оса достала телефон и, демонстративно посмотрев на время, покачала головой.

– Я напишу, если мне еще что-то будет нужно, – сказала Мишка. – И узнайте у Вани, не заходил ли кто-то к вам в гости, пока вас не было дома, хорошо?

– Хорошо, но вряд ли, – сказала Оса. – Он обычно спит весь день, особенно после такого вечера, как в эту пятницу.

– А что вы делали?

– Ничего необычного. – Оса пожала плечами. – Просто он выпил много.

– Я обязательно его об этом расспрошу, – сказала Мишка.

– Конечно… – Оса запнулась. – Только не обижай его, пожалуйста.

Мишка кивнула и протянула Осе ладонь.

– До свидания.

– До встречи, – сказала Оса. Она быстро глянула на экран телефона и направилась к Чистым прудам. Мишка несколько секунд смотрела ей вслед, а потом повернулась и пошла домой.

Вершик шел за Мишкой, стараясь двигаться так, чтобы между ними всегда оказывалась пара-тройка прохожих. Ему не очень понравилось то, как вела себя Соня. Он не слышал самого разговора, но видел, что сестра нервничает и дергается, будто ее обливают кипятком. Детективка Вершику была скорее приятна – маленькая такая, с крестиком на запястье. Вроде бы из мира и подросток, а, видимо, думает о Боге. Хотя, возможно, это была какая-то новая мода, которую он не успел отследить. Нехорошо, конечно, если так, потому что ему полагалось всегда быть в курсе всего нового, происходящего в подростковом мире.

Часам к трем Мишка собиралась заехать к бабушке, но до этого нужно было договориться о встречах с остальными свидетелями и принять душ. На улице было жарко, к тому же после разговора с Осой у Мишки осталось неприятное чувство, как будто она шла несколько часов по лесу и вдруг провалилась по пояс в черную болотную слизь.

Дома Мишка помылась и даже почистила зубы. Неприятные ощущения прошли не до конца. Погуглила про смерть девушки, попавшей под поезд: о несчастном случае написали сразу несколько изданий, но ничего интересного из заметок почерпнуть не удалось. Тогда Мишка написала Арту: «Завтра в десять там же, и только посмей не прийти». Арт был как-то во всем этом повязан и наверняка покупал у Софьи наркотики.

«Хорошо», – ответил Арт почти мгновенно, подтверждая Мишкины опасения.

«И никаких фокусов. Никакой Коти», – написала Мишка.

«Хорошо», – повторил Арт.

Мишка поставила на плиту кастрюлю и достала из морозилки пакет пельменей. Телефон завибрировал – Оса прислала контакты Вани и Коти.

Ване Мишка написала сразу: «Здравствуйте, ваш телефон мне дала Софья, она сказала, что вы согласитесь со мной встретиться и рассказать про вашу общую подругу Катю. Возможно ли встретиться с вами завтра?»

Про Котю еще нужно было подумать. Мишка восстановила в голове разговор возле Дамбо-церкви. Девушка была напугана, причем по понятной причине: ее близкие друзья уже признали ее подозреваемой в убийстве и привели на заклание к частной детективке. Возможно, Мишке не нужно было обижаться на Осу и чувствовать себя приглашенной эксперткой, недорогим ревизором. Скорее она выполняла роль шамана, к которому привели провинившегося жителя деревни. Без приговора богов его нельзя было разорвать на куски.

Тем не менее с Котей необходимо было поговорить. Хотя бы потому, что она вполне могла оказаться настоящей убийцей. Вот только сперва Мишке нужно было проанализировать все, что сказала Оса.

Во-первых, в нескольких местах Мишка ей попросту не верила. Про Катю и наркотики, например.

Мишка не смогла понять, насколько свидетельница умна: с одной стороны, в ней чувствовались образование и воспитание, а с другой – она была какой-то будто бы не совсем приспособленной к миру. Для расстройства аутистического спектра Оса разговаривала слишком оживленно и хитро, поэтому Мишка скорее склонялась к тому, что свидетельница просто нервничала.

Еще Мишку очень расстраивал Арт. Он втянул ее в дело, повязанное на наркотиках. Во время совместной работы над делом похищенных картин Мишка несколько раз высказывала свое мнение по поводу распространенного среди художников кокаина и людей, которые его продают. И вот теперь предстояло работать с этой Осой, которая торгует с рук и совсем этого не стесняется.

«Вы Мишка?» – ответил вопросом Ваня. Вот уж действительно – римский сенатор. Не перешел сразу на «ты», как Оса, а честно поддерживает тон собеседника.

«Да», – ответила Мишка.

«Давайте встретимся завтра, когда вам удобно. Отвечу на любые вопросы», – написал Ваня.