Текст книги "Конец гармонии. Запретные чувства"

Глава 7

Мы направились в парадный зал, важно зашагали по коридорам дворца. Ауранция медленно плыла впереди, а я с Аргиннис следовали по бокам. Королева Вракса то и дело возмущенно фыркала, ведь все еще не остыла после недавней ссоры. Я же молчаливо посматривал по сторонам холодным взором.

Вдруг из одной из дверей донеслись приглушенные постанывания. Аргиннис тут же встрепенулась, ноздри раздулись, а глаза подозрительно сверкнули. Она резко остановилась как вкопанная.

За дверью вновь послышались глухие стоны и вздохи, что переходили в судорожные охи и ахи. Я нахмурился и покосился на Аргиннис. Ауранция же беспечно захлопала ресницами, не поняла причины задержки. Как вдруг королева Вракса рванула к источнику звуков.

Мощный кулак обрушился на дверь и вышиб проход со скрипучим треском. На смятых простынях гостевой спальни обнаружилась служанка в весьма недвусмысленной позе и Эрвин.

Брат ласкал девушку снизу сквозь ткань белья и трогал за обнажённую грудь. Эрвин всегда нагло пользовался слабыми, ведь любил чувствовать себя сильнее других. С губ срывались шёпотки похоти, что он медленно заливал горничной в уши.

В этот отвратительный момент я вошел в комнату. Взгляды встретились, как в обеденном зале. Разум вскипел от злости:

– Эрвин, твою мать! – прикрикнул я и понял, что во Всеполисе Матильда осталась одна. – Почему ты здесь, а не в особняке?!

Эрвин отстранился от горничной. Тело освободилось от страсти и вновь обрело невозмутимость. Брат встал передо мной и выпрямил спину.

«Он явно не чувствует ни стыда, ни сожаления за то, что домогается служанку на кровати прямо перед Аргиннис. Ну что за извращенец…»

Повисла тяжелая пауза, что полнилась невысказанными словами и невыраженными чувствами, но затем Эрвин прервал тишину:

– Что случилось Фаррен? Я, конечно, хотел поговорить с тобой, но… Ты невовремя, – голос, что манил девушек, как пение сирены, звучал спокойно и уверенно. Эрвин говорил так, будто обсуждал повседневные дела.

– Почему ты не во Всеполисе и зачем тебе эта горничная?

– Зачем? Глупый вопрос. А ты посмотри на неё… Разве такую не хочется приласкать, полюбить и нежно, медленно развратить? А Матильда сама справится. Не маленькая, – он недвусмысленно погладил бледную щеку, куда обычно прилетали пощечины.

– Так ты всё-таки оставил незнакомку в особняке и припёрся сюда…

«Какой же идиот…»

Я взглянул на очередную девушку, что поддалась напору психопата.

С раннего детства глупую горничную обучали как агента Ликтиды, как и многих других, но она не прошла отбор и стала прислугой. Девушка лежала в откровенной позе, но не испытывала ни капли стыда. Тело для неё было лишь инструментом, средством достижения цели, а чувства не имели значения. Я понимал, какую она ощущает пустоту в душе, поэтому милая синеволосая девушка вызывала глубокую жалость и даже скорбь.

Служанка смотрела на меня и Эрвина невинным взглядом, а в глазах не отражалось ни смущения, ни растерянности.

«Когда я вошел в комнату она не шелохнулась… Моё присутствие тебя действительно не смущает?»

– Почему ты просто лежишь и смотришь?! – только после этих слов она поправила одежду и приняла достойный вид.

– Это отчасти моя вина… – сказала Ауранция, когда вошла в комнату. – Девочки, что не прошли отбор в агенты становились не нужны. Так, как они знали слишком много, всех «отбракованных» просто ликвидировали… Я не могла позволить Зеленоглазому просто брать и убивать невинных.

– Тогда получается…

– Да. Ласин предложил забрать девочек и сделать горничными, но они все оказались… Такими.

«Ну хоть где-то Ласин оказался полезен».

– Вы реально сейчас будете обсуждать горничных, когда стоило бы поспешить? – высказалась Аргиннис, скрестила руки и взглянула с презрением на Эрвина. – Сами знаете, что этого идиота не переучить. Я уже намучилась.

– Арги, разве тебе не нравилось то, что я с тобой вытворял? – брат нагло улыбнулся. – Ты была лучшей, но такой слабой… Так быстро выдыхалась! Прямо, как маленькая девочка.

– Да пошёл ты, Эрвин. Пойдём, – Аргиннис вывела нас из спальни и потащила дальше по коридорам.

Эрвин наконец остался один на один с добычей. Из комнаты раздались громкие стоны удовольствия.

«Как же жаль, что они не сошлись характерами».

Когда-то брат был возлюбленным Арги. Они были хорошей парой, пока Эрвин не выжал из принцессы последнее. Похотливому психопату не хватало лишь одной девушки, чтобы удовлетворить все фантазии и поэтому он начал изменять.

Арги ненавидела, когда брат был окружен другими, что были более выносливыми, более женственными. Из-за этого ревность жгучим огнем пылала в сердце плоскогрудой милашки.

Они быстро разошлись, но Аргиннис не смогла смириться с натурой паразита, что стремилась к свободе, к новым половым и не только связям. Каждый раз, когда Эрвин ласкал чужую женщину, Арги ощущала, что сердце разрывается на части. И все же принцесса иногда цеплялась за воспоминания о былой страсти и надеялась вновь разжечь огонь в отвратительной душе. Пока окончательно не сдалась.

– Прости, Арги. Возможно, если бы я… – но вдруг меня жёстко прервали.

– Закрыли тему, Фаррен. Он неисправим.

Мы пришли в зал, где собралась прислуга, и распределили обязанности. Я распоряжался гвардией и давал советы насчёт охраны; Аргиннис руководила служанками и наблюдала, как они приводят в порядок покои для почетной гостьи; Ауранция же следила за тем, чтобы кухня была готова угостить фаворитку самыми изысканными яствами.

Во дворце царила атмосфера деятельной суеты, и казалось, что каждый человек занят своим делом, но Арги не могла избавиться от тревожных мыслей и ходила поникшей. Она понимала, что фаворитку могли подослать и для того, чтобы обмануть доверчивую королеву.

Ауранция же, напротив, сохраняла спокойствие, ведь знала, что ни в коем случае не станет помогать жрице, а просто встретит гостью, как подобает членам королевской семьи.

«Хоть Юрва Ярго действительно является верховной жрицей Олении – она может быть инструментом в руках могущественных олигархов. Аура… Надеюсь ты это понимаешь» – когда делегация прибыла ко Дворцу, наша троица вышла встречать фаворитку.

Я почувствовал лишь отвращение перед столь немощной особой. Ни один воин не мог не испытывать презрения к ничтожеству, что решило молить о пощаде вместо того, чтобы принять бой и с честью проиграть. Лицо Ауранции полнилось ложной улыбкой, а Аргиннис очень нервничала, хоть и старалась не показывать слабости.

Слуги выстроились вдоль дороги и образовали живой коридор. Автомобиль с сопровождением остановился. Один из гвардейцев поспешил открыть дверцу. Из авто вышла жрица в деловой одежде. Уставший взгляд был полон спокойствия и странного презрения к самой себе. Девушка окинула взором людей, что собрались вокруг, а затем кивнула и жестом приказала сопровождению оставаться на улице.

Юрва аккуратно прошла вперёд. Тихие шаги были исполнены гармонией, а осанка излучала уверенность, но как только посланница вошла в переговорную, а мы приказали оставить нас наедине, то жрица неожиданно упала на колени и взмолилась о пощаде:

– Прошу вас, не делайте этого… – никто не ожидал, что переговоры пройдут в таком ключе. – Церковь готовит варианты мирного решения и, кажется, мы единственные понимаем, что случится, если Дьявулен не отречётся от трона.

Юрва не чувствовала стыда, а смиренный вид резко контрастировал с моим презрением. Голубые глаза излучали искреннюю безнадёжность, а голос звучал тихо, но проникновенно. Казалось, что в моменте облик слабой светловолосой девушки озарился внутренним светом, что сделал черты нежного лица ещё более аккуратными.

Я преждевременно удостоверился, что Юрва была истинной служительницей церкви и исповедовала принципы милосердия, поэтому ещё больше возненавидел её. Но слова жрицы звучали убедительно.

Мы слушали фаворитку достаточно долго, чтобы устать. Юрва продолжала молить на коленях о благоразумии, напоминать, что кровь невинных ляжет тяжким грузом на совесть и под конец сказала:

– С вами… мы сможем избежать кровопролития. Если вы поможете мне и моим верным слугам из церкви я, Юрва Ярго, верховная жрица Олении, клянусь, что мы станем самыми верными союзниками.

– Ты хочешь сказать, что… вы станете послушными вассалами? – резко высказался я.

– Фаррен, ты идиот? – Аргиннис посмотрела на меня, как на дурака. – Он не имел в виду…

– Да. Мы сделаем всё, что от нас требуется, лишь бы наши дети не погибали под гусеницами танков и не сгнивали заживо в траншеях.

– Всё говорите? – я медленно приблизился и навис над глупой девочкой. – Что насчёт создания Протектората?

– Юридически акт о создании Олении Меняющихся будет готов в течении недели, как только мы проведём переворот и свергнем отцеубийцу. Мы уже подготовили создание должности генерал-губернатора. Нужно лишь немного времени перед тем, как мы наберёмся сил и уничтожим еретиков. Поэтому я прошу вас лишь об одном… Не вмешивайтесь в дела Олении до девятого года. Мы сможем провести все реформы и интегрировать наше общество с Гегемонией. Но не раньше весны-лета тысяча девятого.

Я обдумал предложение и пришёл к решению, что это уловка. Оления не была готова к обороне и по расчётам именно за два года можно было основательно подготовится к защите, побороть любые разногласия перед общей угрозой, выстроить бункеры и обучить достаточное количество солдат.

– Этому не бывать.

– Фаррен… – прервала меня Арги. – Возможно это единственное верное решение. Тебе разве не жаль тех, кто погибнет на полях сражений? Тех глупых детей, что…

– Я сокрушу их за шесть недель. Особых потерь не последует, но преступники… Грабители и воры будут уничтожены! Я всё сказал.

Я вышел из переговорной и со злости хлопнул дверью. Рядом стоял Эрвин и насмешливо улыбался.

– Что ты тут вообще забыл, Эрвин? Подслушиваешь? И как вообще тебя пропустили… – я потёр гипс и вспомнил, что теперь целый месяц не смогу снять белую марлю. – Посмотри… Это из-за твоей тупости я в который раз ломаю пальцы.

– Ласин приказал передать, что ты его должник.

– Пошёл он нахуй. Так и передай.

– Фаррен, разве это не отличная возможность подмять под себя королевскую гвардию?

– Что ты несёшь…

– Я полностью серьёзен, – он встал передо мной и преградил путь. – У меня есть некоторые наработки насчёт нескольких главных фанатиков Гегемонии.

– Хорошо, но при чём тут я, Эрвин? Я не занимаюсь политикой.

– Нет, ты занимаешься именно политикой. Подумай, как ты можешь найти Торрена, если даже не знаешь, что происходит в УОП? Может они уже его нашли и скоро казнят перед всеми? – я всерьёз задумался.

– Возможно ты прав, но, если Кристализ узнает, что мы копаем под главных ублюдков страны – нас повесят. Мне не нравится такая перспектива.

– Но если мы не сделаем хоть что-то, то Торрен никогда не одумается. Я хочу наказать фанатиков, а ты хочешь помочь этому идиоту. Я предлагаю тебе выгодную сделку. Ты подумай. А я пойду, наверное, загляну домой, ой! Извиняюсь! – он саркастично поклонился и прищурился. – Ты же заставил продать мою долю. Теперь это только твой дом.

Я ощущал смешанные чувства. Жалость к брату сменялась отголосками стыда за то, что мы отдалились друг от друга. Чувства метались между желанием сохранить семейные узы и негодованием из-за разногласий. Я испытывал боль от того, что нам пришлось пошли разными путями. Но в то же время разумная часть была убеждена в необходимости решительных действий против Ласина и фанатиков.

– Ты поедешь один? – аккуратно спросил я.

– А как же ваш приём, гер хайвенгруппенфюрер? – улыбаясь, спросил Эрвин.

– Они сами разберутся, – я положил руку на плечо и сквозь презрение улыбнулся. – Поехали вместе, Эрвин. Забудем о прошлом.

И мы отправились в путь.

Часть 3

Глава 8

Оживленный перрон встретил нас гулом голосов и паровозными гудками. Люди сновали по каменным дорогам туда-сюда. Суета омывала подобно волне. Было сложно сосредоточится.

«Я не привык к такому количеству народа… Куда все так спешат?»

Пока мы пробирались вперёд, кто-то смотрел исподтишка, а незнакомые граждане всё приветствовали и благодарили за службу. Эрвин нервно вертел головой, не в силах уследить за потоком пассажиров. В то время как я старался двигаться спокойно, шагал вперёд и рассекал людское море, как тяжёлый танкер.

Резкий звук гудка заставил поморщиться, но Эрвин и бровью не повел – брат был занят важным делом: искал подозрительных людей. Глупый рыжеволосый психопат часто робел, когда был в людных местах. Гражданская жизнь офицеру среднего звена была чужда, в отличие от меня, человека, что не единожды провожал солдат на учения.

Когда поезд подъехал, мы расположились в одном из лучших вагонов. Эрвин поежился на жестком сиденье, а я откинулся на спинку лавки и приготовился к долгой поездке домой через Земли Вракса.

Эрвин всё бросал тревожные взгляды по сторонам и опасался любого шороха. Пришлось вновь положить руку на плечо и успокоить трусливого братца:

– Не волнуйся. Мы вдвоём быстро перестреляем всех, кто посмеет на нас напасть. Пусть только покажутся… – я показал ремень с кобурой.

Парабеллум коварно поблескивал холодным металлом. Пистолет затаился во внутреннем кармане пиджака и ждал момента. Как хищник, боевой товарищ терпеливо выслеживал добычу. Гладкий ствол, отточенный временем и опытом, казалось, дрожал от нетерпения и был готов в любой момент выплюнуть заряд.

Столь манящий смертоносный инструмент хранил целые истории. Парабеллум ждал часа, когда он вновь станет орудием судьбы в руках человека, что был облечен военной властью… но в отличие от тех, кто владел пистолетом раньше, я скорее был обречён ею.

Протяжный гудок возвестил об отправлении. Состав тронулся в путь. Эрвин вздрогнул от неожиданности, однако я остался невозмутимым – лишь легкая дрожь проскакивала местами, пока разум затянуло туманом мыслей о Землях, что мы посетим проездом.

Вракс был не простым городом. Его Земли представляли собой целый регион, где индустриализация достигла апогея. Во Враксе каждый шаг сопровождался грохотом станков и лязгом металла. Даже воздух был пропитан запахом смазки и горячего железа.

Но за суровой оболочкой скрывалось индустриальное сердце Гегемонии – промышленный центр, где рождались величайшие технологические чудеса. Во Враксе, в недрах промышленного ада, появлялись механизмы и изобретения мудрейших мыслителей Сорифа, что были способны изменить будущее континента. Танки, оружие, машины – всё производилось на предприятиях огромного города-крепости.

Я, как и Эрвин, боялся и ненавидел Вракс, ведь однажды в глубинке, среди доменных печей и заводских цехов, зародилось движение радикальных социалистов. Мощные голоса народа, как гром посреди машинного лязга, призывали к борьбе за права рабочих. Люди, закалённые в огне промышленного ада, не боялись поднять кулаки против угнетателей, что жаждали обогатиться за счёт пота и крови трудящихся масс. И это пугало многих.

Лидеры радикалов, что были вдохновлены идеями равенства и справедливости, вели за собой толпы измождённых рабочих, рисковали собственными жизнями ради лучшего будущего. Речи, полные страсти и негодования, зажигали искры бунта в сердцах тех, кто много лет страдал от эксплуатации и долгой гражданской войны.

Забастовки, подобно вспышкам молний, сотрясали Вракс, парализуя работу заводов и фабрик. Они стали повседневной рутиной для большинства жителей, но не для приезжих.

Рабочие, объединённые общей целью, выходили на улицы и требовали достойных условий труда и справедливой оплаты. Яркие лозунги, подобно молотам, разбивали оковы угнетения, а решимость многих, что была закалена в жерле промышленного капитализма, была непоколебима.

Власти испытывали беспокойство и были крайне озабочены нарастающим влиянием радикальных социалистов. Чиновники активно противодействовали радикальному течению и предпринимали меры, что были направлены на укрепление власти и подавление забастовок и митингов.

Властители стремились к поддержанию стабильности и контроля, поэтому прибегали к самым разным тактикам и стратегиям. Они ужесточали надзор за средствами массовой информации, подавляли любые попытки организации массовых протестов и акций, когда в некоторых других регионах ещё сохранялась хоть какая-то свобода прессы и выражения мыслей. Власть оперировала разнообразными методами пропаганды и пыталась создать образ врага, чтобы мобилизовать общественное мнение против социалистических идей.

Таким врагом стал Сталлионград.

В то время как обычным гражданам, что страдали от экономических трудностей и социальной несправедливости, преподносили Вестрию под видом абсолютного зла, власти Вракса укрепляли позиции против социализма и использовали Сталлионград, как прямую угрозу для всего мира из-за его идей и желания устроить антибуржуазную революцию по всей планете.

– Эй, Фаррен… Ты там не уснул? – Эрвин ткнул в меня локтем, пока я смотрел в окно.

– Нет, не уснул. Просто мы въехали во Вракс и медленно захотелось блевать.

– Тоже почувствовал, как воздух стал тухлым?

– Я бы сказал, что он стал токсичным. Нужно было взять противогаз, а не Парабеллум, хе… – я постучал по пистолету через пиджак.

– Пхе, верно подмечено. Узнаю мой любимый Вракс… Но хотя бы зимой здесь дышится гораздо свободнее, да и забастовок с саботажем поменьше.

– И почему же забастовок становится меньше именно зимой? – я заинтересовался.

– Не в курсе почему, не учёный. Но по моим наблюдениям забастовок действительно на процентов двадцать меньше, – его живот заурчал. – Слушай, брат, может пойдём поедим чего? Я с самого утра особо ничего и не ел. Кроме той миленькой девочки, перекусить было нечем. Сам понимаешь…

– Блять, опять ты за своё… – я поморщился от отвращения.

– Ты такой серьёзный стал, не узнаю тебя Фаррен. Этот гипс ещё долбаный… Ты стал каким-то дебилом прям реально. Клянусь, это просто смешно, – он постучал мне по руке. – Разве это не я тебя учил, как правильно обращаться с женщинами?

– Но ведь не с прислугой! Ты просто не понимаешь… Когда простые люди становятся твоими работниками – они, как дети, отдают тебе свои жизни. Как ты можешь так нагло пользоваться теми, кто ниже по статусу? Какой ты пример подаёшь другим? Охране той же. Они же тоже начнут пользоваться слабыми, как последними рабами. А если на войне…

– Да и что с того?! Мне плевать на других. У меня есть кому подавать пример и это я сам! К тому же, ты что вообще несёшь? – он оскалил зубы. – Какими моими работниками, ты конченный или как? Да и что с того, что они ниже по статусу? Может именно это меня и заводит, ты не думал?!

– Но…

– Они столь слабые… столь ничтожные, столь милые и красивые… Они будто жаждут покориться, подчиниться мне! Так пусть отдадут всю себя, станут только моими рабынями! Да-а, именно этого я желаю. Я хочу и сделаю себе гарем и буду наслаждаться ими столько, сколько посчитаю нужным! Это моя мечта. И если ты меня осуждаешь…

– Ладно-ладно, мне плевать, – я приподнял руку и показал, что не хочу ругаться. – Мечтатель хренов. Я против такой любви, но уважаю в какой-то степени твою настойчивость. У каждого есть право на мечту. Даже на такую отвратительную. Не хочу с тобой ругаться, пошли возьмём что-нибудь перекусить Эрвин, – я встал и поправил гипс. – Тоже ничего не ел с самого утра.

Мы встали и через минуты три добрались до роскошного вагона-ресторана. Среди прекрасных столиков и картин я занял место, скользнул взглядом по меню и отыскал полезные для здоровья блюда. Выбор пал на овощной салат с добавлением свежих трав, запеченную на гриле рыбу и фруктовый десерт, что был приготовлен без добавления сахара.

Эрвин же со своим пылким темпераментом и страстью к острым ощущениям с жадностью изучал раздел с острыми и вредными блюдами. Алые глаза загорелись, когда он наткнулся на описание мясного стейка, что приправлялся смесью экзотических специй. Эрвин особо не думал и заказал мясо, а после дополнил выбор острым супом и жгучим соусом, что испытал бы вкусовые рецепторы на прочность.

– И принесите ещё бутылочку особого Сорифского вина, – попросил я официанта. – Ты будешь, Эрвин?

– Да, можно. Н-но у меня нет таких денег, знаешь ли, агапэ стоит недёшево…

– Да ничего, ты же всё-таки мой брат. Бокальчик уж налью, может ты хоть немного успокоишься, – он улыбнулся.

– Спасибо. Кстати, хотел тебя спросить… А как же Аня? Разве она не твоя подчинённая? Ну та шлюшка, что умеет…

– Так, Эрвин. Это как минимум не просто прислуга, если ты решил меня упрекнуть.

– Но ведь она… – я жёстко перебил Эрвина.

– Она не шлюха. У нас с ней гармоничные отношения хотя бы из-за того, что я хоть и плачу Анюте за близость и за помощь, она действительно меня любит. И ещё раз я услышу что-то про неё – получишь по зубам, понял? Она приносит слишком много пользы, чтобы от неё отказываться. Что плохого в том, что я иногда награждаю девочку тем, что она жаждет получить больше всего? Надёжную и проверенную информацию не так-то легко достать, Эрвин.

– Тебя не поймёшь. Спать с прислугой нельзя-я-я, но ты…

– Это другое, Эрвин, – я очень разозлился. – Ты понял? Это. Другое.

– Всё-всё! Вижу, что тебе она очень важна…

– Она не важна, а просто приносит слишком много пользы! – я легонько ударился гипсом о стол.

– Как знаешь. Мне вообще на неё всё равно.

«Какой придирчивый стал… Цепляется за слова, как пиявка».

Пока мы ждали заказ, тишина повисла вокруг, как туман над рассветной долиной. Я со сдержанной элегантностью разглаживал салфетку на коленях и старался не замечать презрительные взгляды некоторых посетителей ресторана, а после и вовсе погрузился в размышления о предстоящей войне. Эрвин же спешно барабанил пальцами по столу и с нетерпением ожидал свой огненный пир.

Когда официант, наконец, принес заказ, контраст между блюдами был разителен. Передо мной возвышалась аккуратная композиция из свежих овощей и рыбы, что источала аромат здоровья и умеренности. Эрвин же, будто повелитель огненной стихии, с воинственным блеском в глазах воззрился на добычу: на мясо, что было окружено облаком дыма от пряностей и на суп, чей пар, казалось, мог обжечь острыми приправами. Я был рад, что пряности смогли перебить отвратительный запах Вракса и наполнили вагон более-менее нормальным ароматом, но нездоровое влечение брата к острому настораживало.

После знакомства с блюдами я с грацией истинного аристократа принялся за трапезу, наслаждался каждым укусом полноценно, позволяя себе лишь умеренные глотки вина. Эрвин же, подобно воину, что бросился в атаку, без колебаний вонзил вилку в пылающее мясо и с наслаждением стал пожирать блюдо, а после с неприкрытым удовольствием вдохнул яркий аромат специй, отвернулся и мощно чихнул.

Трапеза стала отражением характеров – я, воплощение выдержки и здравомыслия, а Эрвин, олицетворение страсти и безрассудства. Мы сидели бок о бок, каждый довольствовался своим выбором и хоть было сложно есть одной левой, я насладился блюдами сполна.

Спустя минут десять мы закончили трапезничать, оплатили заказ и собрались было уходить, как вдруг в дверях встал подкаченный гигант из северных провинций. Он достигал двух метров и смотрелся довольно устрашающе в своей форме рабочего.

– Эм, извините, но можно нам пройти? – учтиво спросил я.

– Вы двое никуда не идёте. Нам нужен Кригер, а ты, офицер, видимо идёшь в комплекте с ним, – он говорил протяжно и задумчиво.

«Офицер… Ха».

– Что вам сделал Эрвин? Он что-то натворил? – спросил я, как только увидел, что брата окружили.

– Скоро узнаешь, – и он вырубил меня мощным ударом. Я даже не успел понять, что произошло, как упал без сознания.