Текст книги "Лето любви"

– Я подумал, что мы можем прогуляться пешком до колледжа, – мягко сказал он. – Если, конечно, ты не возражаешь против прогулки под луной.

Фредерика глубоко вздохнула. Возражает! Была полная луна, они шли по тротуару, обсаженному вишневыми деревьями. Часы колледжа Св. Антония пробили десять. Подсвеченные башни, зубчатые крепостные стены и легендарные «грезящие шпили» Оксфорда мерцали в вечерней духоте. Какой-то глупый дрозд, введенный в заблуждение искусственным светом, сладко пел в ветвях у них над головами.

Лоркан взял девушку за руку, и ее сердце подпрыгнуло. Фредерика не чувствовала под собой ног, когда они шли к колледжу Беды Достопочтенного. Они шли рядом, но говорили мало. Наконец они подошли к главному входу в общежитие, и Лоркан заметил, что Фредерика насторожилась.

– Ну… – Она повернулась к нему, явно не желая приглашать его войти. – Я… не хотите ли…

Лоркан прижал палец к ее губам.

– Я не собираюсь заходить к тебе, – тихо сказал он. – Фредерика, подумай над тем, что я тебе сказал сегодня. У тебя большое будущее, если ты сама не навредишь себе.

Фредерика насторожилась, услышав в его голосе настойчивое предостережение. Что? Как? А потом его голова склонилась к ней. У нее было одно короткое мгновение подумать: «Он собирается поцеловать меня!» И вот он уже целует ее. Она покачнулась, когда его губы коснулись ее губ – теплые, твердые, нежные и… такие прекрасные. Лоркан обнял ее за талию. Прижал к себе. Остатки благоразумия призывали его остановиться, оттолкнуть ее, но было уже слишком поздно. Он чувствовал, как ее губы раскрываются, уступая его губам. Услышал ее нежный, похожий на вздох стон удовольствия и свой стон в ответ.

Фредерика почувствовала, как ослабели ее ноги, она боялась упасть и была счастлива, что Лоркан крепко прижал ее к себе. Голова у нее кружилась. Смешались их дыхания, их запахи, их чувства. Они стали единым существом. Фредерика ощутила его руки на своей спине. Ее глаза закрылись.

А потом Лоркан стал отодвигаться от нее, медленно-медленно. Их губы расставались с тихим вздохом сожаления.

Лоркан шумно вздохнул и отступил назад. Он чувствовал головокружение. Был потрясен. Он увидел, как Фредерика открыла глаза – эти бархатные, темные, как ночь, глаза.

Это сумасшествие. Все было сумасшествием. Ему нельзя было влюбляться. Не сейчас! Не в эту женщину!

– Фредерика, – мягко сказал он. – Спокойной ночи!

«И прощай», – добавил он про себя, ощущая такую боль, какой не испытывал никогда прежде. Потому что в этот миг был твердо уверен, что больше не увидится с ней. Просто не отважится увидеть ее снова.

Глава 9

Рив выскочил из автобуса и направился на репетицию, не обращая внимания на восхищенные взгляды женщин. Он был в светло-синих шортах и свободной шелковой рубашке с короткими рукавами. На его загорелых руках и ногах играли мускулы.

Рив вспомнил неприятный разговор по телефону с Гейл Эверс, и лицо его омрачилось. Гейл не сказала ничего определенного относительно его шансов получить роль в «мыльной опере», но пожелала ему удачи и неожиданно пригласила на церемонию вручения премий за лучшие кино– и телевизионные фильмы, которая должна состояться в конце этой недели. Рив с радостью принял приглашение, но теперь его волновало, как отнесется к этой новости некая молодая особа. Да Бог с ней! Ради нее – очаровательной мисс Уиттинггон – он не собирается отказываться от такого приглашения. Ему необходимо продвинуться любым способом – честным или нечестным.

Но, подойдя к дому и увидев Эннис, поднимающуюся по лестнице к входной двери, Рив помчался за ней как хищник, преследующий свою добычу. Тут уж проходящие женщины просто рты разинули от изумления!

– Эй, Эннис. Подожди!

Эннис, которая как раз открывала входную дверь, вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Был час пик. На улице полно людей, возвращавшихся с работы, но высокий загорелый Рив выделялся в толпе, и Эннис без труда заметила его. Девушка смотрела, как Рив бежит к ней – короткие шорты обтягивают его ягодицы, темные кудрявые волосы красиво развеваются, – и почувствовала, как ее охватывает желание.

После развода у нее еще не было мужчины. Совсем не было. Единственное существо мужского пола, которое уже почти год видела ее постель, был Флетчер, любимый с детства игрушечный медведь. Сейчас внезапно ее гормоны напомнили ей, чего она себя лишает. Огромным усилием воли Эннис прогнала это естественное желание. Когда Рив подбежал, на лице ее уже играла, как она считала, равнодушная улыбка.

Риву эта улыбка показалась больше похожей на оскал голодной волчицы, готовой броситься на него. Но он уже начал привыкать к ее нападкам.

– Думал, что не догоню тебя, – сказал Рив. прислонясь к стене и глядя на Эннис сияющими глазами.

– Ты бежал всю дорогу, чтобы сказать мне это? – спросила Эннис, насмешливо подняв одну бровь. – И в такую жару.

Было невыносимо стоять так близко от него, видеть струйки пота на его лбу и бороться с желанием слизнуть их. Все это только разжигало ее страсть.

Рив открыл было рот, чтобы достойно парировать удар, но понял, что лучше этого не делать. Поэтому он только улыбнулся и покачал головой.

– Эннис, Эннис, Эннис, – укоризненно сказал он. – Что я должен сделать, чтобы ты не сердилась на меня? Встать на колени и просить прощения?

Эннис представила себе, как Рив стоит на коленях, глядя на нее темно-синими глазами, его губы совсем близко от ее пупка… Она поморгала, прогоняя это видение.

– С этого ты мог бы начать. Но, думаю, лучше не здесь, – насмешливо сказала она, толкая дверь в прохладный холл.

Жильцы дома возвращались с работы, здоровались с ними и проходили мимо. Эннис и Риву пришлось прекратить разговор. Странно, но необходимость проявлять вежливость на людях отвлекает от других мыслей, например, от мыслей об одном опасном, но очень привлекательном мужчине. Рив стоял так близко, что Эннис чувствовала его теплое дыхание на своем лице. Мимо них прошла молодая мать с ребенком в коляске. Малыш был очарователен. Рив помахал ему рукой, а мать с восхищением смотрела на Рива. Эннис сделала вид, будто ничего не заметила.

Они поднялись на третий этаж и подошли к квартире, в которой проходили репетиции.

– Неужели все уже пришли? – удивилась Эннис, взглянув на часы. – Я думала, сегодня для разнообразия мы будем первыми.

Рив понимающе улыбнулся.

– Волнуешься? – спросил он.

– Да, – неохотно призналась Эннис.

Теперь, когда воскресное представление было так близко, Эннис действительно волновалась. В настоящее время у нее не было ангажемента в театре. Вынужденная зарабатывать на жизнь, Эннис временно работала регистратором одного маленького симпатичного отеля. Там ей тоже приходилось играть – играть роль гостеприимной хозяйки. И она волновалась, исполняя свою роль. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем волнением, которое она испытывала перед предстоящей мистерией. Даже если зрителей, делегатов конференции, будет всего лишь человек пятьдесят.

Игра на сцене была у Эннис просто в крови. Она давала ей возможность осуществлять свои маленькие фантазии, изучать человеческие эмоции, определять границы своего таланта и раздвигать их, привносила блеск и романтику в ее обыденную жизнь.

Подойдя к двери и открыв ее, Рив и Эннис, к своему удивлению, никого не увидели. Актеры всегда собирались в большой гостиной, а сейчас голоса раздавались совсем из другой комнаты. Рив и Эннис переглянулись.

– Как ты думаешь, Рей кого-нибудь распекает? – взволнованно прошептала Эннис.

– Да нет, не думаю, – спокойно ответил Рив. – Во всяком случае, голос мне незнаком.

Риву довольно часто приходилось сталкиваться с нападками продюсеров и режиссеров. В свое время ему так сильно досталось, что он до сих пор помнил об этом.

– Будем надеяться, ничего серьезного, – добавил он. – Никому не хочется лишних неприятностей. – «А мне – меньше всего», – подумал Рив.

Эннис улыбнулась. Рив прав – по голосам не похоже, чтобы Рей ругал кого-то из их труппы. Голос у незнакомца был низкий, в нем отчетливо слышались нотки превосходства.

– Послушайте, я вам уже сказал… и это… прекрасно срабатывает. Просто оставьте меня одного с… и вы это получите, только… – Голос Рея то повышался, то понижался, очевидно, он был в смятении. Рив и Эннис могли расслышать лишь отдельные слова и обрывки фраз.

– Интересно, что там происходит? – с любопытством спросила Эннис.

Рив только пожал плечами. Чужие дела его интересовали мало. У него на уме было совершенно другое – ему хотелось узнать как можно больше подробностей из жизни Эннис Уиттингтон.

– Ты раньше была когда-нибудь в Оксфорде? – внезапно спросил он, не отрывая взгляда от ее лица.

У Эннис был загадочный холодный профиль, с которого можно было вырезать камею. Но когда она поворачивалась к нему лицом, раскрывался ее истинный характер – живой и вспыльчивый.

– Что? Нет, не была.

Эннис снова посмотрела на закрытую дверь, из-за которой опять послышался угрожающий голос незнакомца:

– Это все очень хорошо… но… платим вам хорошие деньги… картина… я должен ее получить!

Рив нахмурился, у него вдруг мелькнула догадка.

– Интересно, уж не этот ли человек оплачивает все наши расходы? Надеюсь, эта перепалка не означает, что наше представление не состоится. Или, что еще хуже, не пытается ли он урезать нашу зарплату.

– Даже не думай об этом! – громко возмутилась Эннис.

И вдруг все стихло. Потом дверь в спальню открылась, и Рей высунул голову. Его лысина ярко сияла, а глаза были испуганные.

– А, это вы. Привет, – пробормотал он, выходя из комнаты и захлопывая за собой дверь. – Вы очень рано явились. Может быть, спуститесь в паб и принесете пива? Нам предстоит работать всю ночь, наверняка захочется пить.

Рей достал из кошелька несколько десятифунтовых купюр и отдал их Риву.

– Конечно, Рей, как скажешь, – согласился Рив. Но ему совсем не понравилось, как Рей смотрел на них. Ни капельки. Рив взял Эннис за руку и поспешно вывел ее из квартиры.

– Оставь меня, – прошипела Эннис, вырывая руку, как только они оказались на лестничной площадке.

Она оглянулась, но Рив быстро захлопнул за собой дверь квартиры.

– Знаешь, что случилось с любопытной Варварой? – насмешливо спросил он.

Он чувствовал, что у Рея какие-то проблемы и им не нужно вмешиваться в его дела. Бедный добрый старина Рей.

– А тебе разве не любопытно, что там такое происходит? – раздраженно спросила Эннис.

– Нет. И тебе лучше не совать туда свой нос, – резко сказал Рив. – Если у Рея финансовые проблемы, то меньше всего мы ему можем помочь. Лучше подумай о себе и не забывай историю о любопытной Варваре.

Рив остановился посреди оживленной улицы и легонько щелкнул Эннис по носу. Эннис оттолкнула его руку. У нее перехватило дыхание.

– Клоун! – громко воскликнула она.

Но, входя вслед за Ривом в паб, где царила прохлада, такая приятная после уличной жары, Эннис улыбалась и без возражений взяла одну из упаковок пива, которую он отдал ей. Когда они вернулись в квартиру, таинственный посетитель уже ушел, зато пришли остальные актеры. Они накинулись на пиво, как изнемогающие от жажды путники в пустыне – на воду.

Эннис не видела, что Рей бросил на них странный тревожный взгляд. Рив заметил взгляд Рея, но не подал виду. Он решил, что в Оксфорде будет держаться поближе к Эннис. Просто так, на всякий случай. Но, когда актеры приступили к работе, Рив забыл о своих подозрениях.

– Ладно, думаю, вы сыграете как надо, – сказал Рей, когда они закончили репетицию. – А теперь о жилье. Я заказал для всех номера в маленьком пансионе в Хедингтоне. Это пригород Оксфорда, всего в десяти минутах езды на автобусе от центра города.

Джон Лор и Норман Рикс обменялись понимающими взглядами.

– Я догадываюсь, что это такое, – сказал Джон. – Горячей воды нет, зато полно тараканов, а хозяйка подает исключительно печенку и огурцы.

– Ах нет, только не это, – вздрогнула Джулия.

Рив, извиняясь, кашлянул.

– Рей, не нужно было заказывать комнату для меня, – с показным сожалением сказал он. – У меня в Оксфорде есть друг, который на следующей неделе уезжает на Карибы. Он попросил меня пожить у него. Не могу же я бросить на произвол судьбы бассейн, горячую ванну, японский садик и королевских размеров кровать?

Актеры бурно отреагировали на его заявление, и на этой веселой ноте репетиция закончилась.

Эннис не удивилась, увидев, что Рив ожидает ее в холле. Когда он зашагал рядом с ней, Эннис попыталась убедить себя, что это ничего не значит, что она не испытывает к Риву никаких чувств. Но толку в этом было мало, и Эннис понимала это.

Они вышли на улицу в темную, теплую ночь.

– Знаешь, – начал Рив, – в доме моего друга две отдельные спальни с ванными комнатами. Если хочешь, можешь занять одну из них.

Эннис застыла на месте. Она смотрела на Рива, вернее сказать, уставилась на него. Грудь ее бурно вздымалась от гнева. И желания. О да… от желания.

– Ишь какой быстрый, – только и смогла вымолвить Эннис.

Рив вздохнул.

– Я же сказал, что там две отдельные спальни, – напомнил он с насмешкой. – Одна для тебя, другая для меня.

Эннис фыркнула:

– Хм. И ты хочешь сказать, что ночью не будешь красться на цыпочках в мою комнату, уверяя, будто заблудился по дороге в ванную?

Рив улыбнулся.

– И ты, конечно, станешь возражать против этого. Не правда ли, Эннис? – вызывающе сказал он.

Эннис вспомнила свои фантазии, в которых присутствовал Рив, и покраснела. А ведь он прав, черт его возьми!

Когда Рив сказал, что в Оксфорде может остановиться в доме друга, Эннис ждала, что он пригласит ее пожить с ним. Она глубоко вздохнула.

– Рив, – сладким голосом проговорила она, – возьми свое приглашение и…

– Ну-ну, – перебил он ее. – Пожалуйста, без грубостей. Не забывай, что ты – леди.

Эннис кивнула:

– Ты прав. А когда леди получает предложение от самодовольного нахала, ей остается только одно.

Она размахнулась, как игрок в крикет, собирающийся забить мяч в ворота, намереваясь ударить его по щеке. Но Рив оказался проворнее и успел уклониться от удара.

Эннис махнула рукой в воздухе, потеряла равновесие и едва устояла на ногах.

А потом она услышала громкий смех Рива и увидела его удаляющуюся фигуру. Опять он оставил ее одну на улице, обиженную и смущенную.

Глава 10

Фредерика открыла глаза, потянулась, широко зевнула и теперь лежала, с улыбкой глядя в потолок. Прошло уже четыре дня после ее свидания с Лорканом Грином, а радостная улыбка не сходила с ее лица. Серебристая спортивная машина – самый подходящий для рыцаря белый конь, романтичный ресторан с рекой, в которой резвится форель, свечи и великолепное вино. Потом прогулка в лунном свете по Оксфорду. И мужчина…

Мужчина, о котором может только мечтать каждая женщина. Настоящий мужчина, у которого к тому же еще много других достоинств – богатый, красивый, образованный, остроумный и обаятельный. Мужчина, разделяющий ее страсть к искусству. Мужчина, желающий купить ее работы. Мужчина, который может научить ее всему, чего она захочет, начиная с того, как говорить по-итальянски, до того, как заниматься любовью, начиная с правильного выбора вина до того, как заниматься любовью, начиная с умения водить машину до того, как заниматься любовью.

Фредерика удовлетворенно вздохнула и принялась одеваться. Потом она отправилась в обеденный зал колледжа. Она улыбалась официанту, улыбалась своим коллегам-студентам, улыбалась даже портрету первого ректора колледжа, умершего несколько веков назад. Жизнь, без всякого сомнения, прекрасна!

Вчера Фредерика позвонила отцу и попросила его найти дневники одного из их предков, Франсуа Делакруа, который писал о жизни и творчестве художников своего времени.

Хрустя кукурузными хлопьями, Фредерика мысленно переключилась с Лоркана Грина на свой проект. Старый холст был уже полностью очищен и почти высох. Фредерика была готова приступить к работе. А то, что на заднем плане все время мелькал Лоркан Грин, придавало остроты ощущениям. Победить его в творческом соревновании было так волнующе. Лоркан настолько выше ее. У него гораздо больше опыта, он старше, он уверен в себе. И хотя Фредерика чисто по-женски восхищалась им, ей очень хотелось пробить хоть маленькую брешь в его броне.

В пятницу Фредерика должна была пойти на его лекцию. Уже сейчас она представляла, как в большой переполненной аудитории их глаза встретятся, представляла, что его зеленовато-ореховые глаза станут совсем зелеными, как изумруды, и затуманятся, когда она ему улыбнется.

Наконец Фредерика закончила завтрак и пошла в привратницкую за своей корреспонденцией. Она была приятно удивлена, получив так быстро дневники, которые отец отправил ей курьерской почтой. Вернувшись в свою комнату, Фредерика легла на постель и взяла одну из тетрадей.

Фредерика начала читать дневники с того места, где подробно рассказывалось о жизни и работе одного из художников. Прошло уже два часа, а она все еще делала для себя заметки. Оказалось, что холст она очистила именно так, как полагалось.

– Итак, по возрасту и состоянию холста ты не сможешь определить, что это подделка, дорогой Лоркан, – пробормотала она, особенно ласково произнеся его имя. Фредерика чувствовала себя победителем.

Игра, в которую она мысленно играла с Лорканом, была захватывающей. Стоит ли ей показать ему готовую картину, когда та уже будет висеть в «Доме радуги»? Интересно, сможет ли он обнаружить подделку? Нет. Слишком опасно. И все-таки…

Фредерика лежала и читала, забыв об обеде. И вдруг села на кровати, не веря своим глазам. Краски. Ее славный старый прапрапрапрадедушка принялся подробно писать о красках. Она была готова расцеловать его за такое внимание к деталям. Ей никогда бы и в голову не пришло, что можно вот так, на блюдечке, получить рецепт масляных красок начала девятнадцатого века.

Синими чернилами, теперь уже совсем выцветшими, на странице дневника Франсуа Делакруа было написано название лавки. Это была одна из самых старых лавок для художников в Оксфорде. Фредерика слышала о ней, но сама там никогда не была. Она схватила рекламный справочник университета, на последней странице которого была напечатана карта города, посмотрела, где находится лавка, и с улыбкой захлопнула справочник. Она едва могла поверить в свою неожиданную удачу. Конечно, в лавке вряд ли продаются готовые краски того времени. Но теперь у Фредерики был рецепт, и ей ничего не стоит получить нужный состав. Нужно приобрести непрозрачные, почти непрозрачные, прозрачные и почти прозрачные краски. Весь фокус заключается в соотношении ингредиентов. Придется потратить много времени, пока она не будет уверена, что все сделано так, как нужно.

Готовясь к работе, Фредерика узнала, что здесь в Оксфорде, в колледже Св. Джайлза, расположенном недалеко от ее собственного, находится другая картина Форбс-Райта, но еще не видела ее. Знакомство с этой картиной позволит ей лучше понять, как художник наносил краски.

Улыбаясь и напевая себе под нос, Фредерика вышла на улицу, на яркое майское солнце. Нужно спросить администратора, может ли она пожить в общежитии весь следующий месяц. Как и во всех колледжах Оксфорда, в колледже Беды Достопочтенного летом, когда студенты разъезжались на каникулы, помещения сдавались под конференции. Фредерика не хотела, чтобы ее выселили из общежития, пока она не закончит картину. Она не сможет работать дома, потому что ее мать любит всюду совать свой нос.

Фредерика дошла до колледжа Св. Джайлза и там села в такси.

Лоркан проезжал по Вудсток-роуд, стараясь не смотреть в сторону колледжа Беды Достопочтенного. Сегодня утром он ездил на распродажу в один сельский дом и купил скромную маленькую картину – яблоневый сад. Художник не подписал свою работу, но у Лоркана были соображения относительно времени ее написания. Картина была выполнена в манере школы Ньюлина. Когда Лоркан остановился на перекрестке возле колледжа.

Св. Джайлза, мысли его были очень далеки от Фредерики Делакруа. И вдруг он увидел ее, садившуюся в такси. Лоркан изо всех сил сжал руль. Он вспомнил, как нежные губы Фредерики прижимались к его губам. Сердце у него забилось, в чреслах закололо. И, не сознавая, что делает, он поехал за такси.

Оказавшись в старинном пригороде Оксфорда – Холиуэлле, Лоркан почувствовал себя довольно странно: будто он сыщик, выслеживающий красивую женщину. Увидев, что Фредерика вышла из такси перед старой лавкой с грязными, запущенными витринами и громким названием «Торговый центр для художников», Лоркан припарковал машину в сторонке и подошел к лавке. Едва заметная надпись над входом гласила, что лавка открыта в 1799 году.

Сквозь пыльные окна Лоркан рассмотрел, что лавка забита примитивными мольбертами, складными стульчиками и другими вещами, которыми обычно пользуются художники. Мольберты были со встроенными сиденьями и ящиками для кистей и красок, кисти стояли в больших глиняных горшках, палитры на любой вкус лежали на прилавке.

Что Фредерика делает в этой старомодной, расположенной на окраине города лавке для художников? Но Лоркан уже догадывался. Он прохаживался перед магазинчиком, сердясь все больше и больше. На нее. На себя. На инспектора Ричарда Брейна.

Лоркан убеждал себя, что уже забыл тот поцелуй в пятницу вечером. Он убеждал себя, что чувства, охватившие его в тот вечер, совершенно ничего не значат – любой мужчина, находясь рядом с такой красивой женщиной, почувствовал бы то же самое. Лоркан говорил себе, что нужно вернуться в Лондон и забыть ее. Но продолжал выжидать. Как ястреб, кружа в небе, выжидает, когда появится полевая мышь. Им руководит инстинкт, и он не в состоянии отказаться от убийства.

Фредерика ждала, когда вернется владелец, отправившийся в подвал на поиски заказанных ею редких материалов, и рассматривала выставленные в лавке кисти. Здесь было все, что только мог пожелать художник, начиная от дорогих кистей из сибирской норки, которые, сужаясь, заканчивались идеальной черной точкой, до кистей из рыжего соболя, ласки, шерсти козла, верблюда, быка и свиной щетины. Только на кисти Фредерика могла бы истратить здесь больше тысячи фунтов. Когда она продаст свою первую картину Лоркану, то истратит все до последнего пенни на хорошую современную студию, пообещала она себе.

Хозяин лавки, восьмидесятилетний старик, вошел, сияя как медный таз. Фредерике он сразу очень понравился.

– Вот и я, мисс. Если вас не смущает, что раствор уже очень старый, – сказал он, с сомнением глядя на старинную коричневую бутылку.

Имеет ли он право продать ее? Эта бутылка сохранилась только потому, что он слишком стар и ленив, чтобы очистить подвал от старья. Но очаровательная молодая леди улыбнулась ему:

– Нет-нет, очень хорошо. Это как раз то, что мне нужно.

Довольная тем, что удалось приобрести все необходимое, Фредерика заплатила за покупки, содрогнувшись при виде суммы. Придется просить отца увеличить ее содержание на следующий год. В конце концов, он в долгу перед ней! Прижимая к груди сумку, полную дорогих покупок, она вышла из лавки, радуясь, что у нее теперь есть все необходимые ингредиенты, чтобы совершенно точно, до мельчайших деталей воспроизвести краски, которыми пользовался Форбс-Райт.

Фредерика, счастливая от того, что все складывается как нельзя лучше, села в такси и уехала. Она не заметила блондина, который вошел в лавку. Старик – хозяин лавки, услышав звон колокольчика над входной дверью, поднял глаза от прилавка и приветливо улыбнулся посетителю. Он сразу понял, что перед ним истинный джентльмен. В последнее время такие посетители бывали у него очень редко.

– Добрый день, сэр. Сегодня жарко не по сезону, не правда ли? – пробормотал он.

Лоркан улыбнулся и кивнул:

– Добрый день. Совершенно с вами согласен.

В этом восьмидесятилетнем старике Лоркан узнал представителя вымирающей породы настоящих лавочников. Тех, кто досконально знает свое дело. Если он хочет получить нужную информацию, необходимо быть очень осторожным.

– Я научный сотрудник, меня пригласили читать лекции в школе Рескина, – сразу представился Лоркан.

На старика его слова произвели большое впечатление.

– Эта лавка тут уже давно, если судить по надписи снаружи? – спросил Лоркан.

Лицо старика засветилось от гордости.

– Да, мы тут давно, сэр. Мои предки открыли эту лавку в 1799 году. В свое время мы продавали краски всем великим художникам.

– Охотно верю. Думаю, некоторые из моих студентов заходят к вам, – сказал он, стараясь говорить равнодушно.

Старик вздохнул:

– Не так много, как раньше, сэр, к сожалению. Но… – Он повеселел. – На эти вещи должна быть мода. Не сомневаюсь, наступит день, когда мы опять станем популярны.

Лоркан кивнул.

– Я обязательно упомяну о вашей лавке в своей лекции, которую буду читать в пятницу, – пообещал Лоркан.

И он действительно собирался это сделать. Услышав такую приятную новость, старик просиял:

– Неужели, сэр? Большое вам спасибо.

Лоркан улыбнулся.

– Я заметил, что в Оксфорде, – сказал он, наклоняясь ближе к хозяину, который подслеповато помаргивал выцветшими глазками, много очаровательных девушек!

Старик все улыбался.

– Да, так и есть. Я встретил мою Мьюриел именно здесь. Она пила чай в гостинице «Рали», – грустно вздохнул он.

Чувствуя себя подлецом, Лоркан кивнул и безжалостно продолжил расспрос:

– Взять хоть ту красивую рыжеволосую девушку, которая сейчас вышла из вашей лавки. Если бы я не был преподавателем, то пригласил бы ее на чай в «Рали».

Инстинктивно почувствовав, что старому человеку не понравится, если преподаватель будет вести себя как студент, он постарался придать своему голосу почтительность, однако дал понять, что они разговаривают как мужчина с мужчиной.

– Да. Очень красивая юная леди и к тому же настоящий художник.

– Правда? Как вы узнали? – заинтересованно спросил Лоркан Грин.

Старик раздулся от гордости.

– Ну, сэр, я сужу по тому, что она у меня заказала, – ничего не подозревая, простодушно ответил он. – Настоящие краски, а не эти современные готовые смеси.

И без всякой задней мысли он уже перечислял все, что купила у него Фредерика.

Лоркан с улыбкой слушал старика, кивая головой и чувствуя, как внутри у него все сжимается. Теперь он был уверен: Фредерика Делакруа купила все, что необходимо для подделки картины, написанной в 1860 году.

– Вы совершенно правы, – наконец сказал Лоркан, и голос его звучал как-то странно. – Такие вещи купил бы художник, работающий в старинной манере. Но я думал, что таких старых вещей уже не существует.

– Но ведь это специальный магазин, сэр. У меня в подвале есть вещи времен знаменитого анималиста Джорджа Стаббса, а это – вторая половина восемнадцатого века, – гордо сказал старик.

Лоркан возвращался домой в плохом настроении. На сиденье машины лежал большой пакет с дорогими средствами для удаления краски с картин. Они могут пригодиться реставратору в его галерее. Так как хозяин магазина оказал ему такую услугу, Лоркан не мог уйти, не отплатив ему за помощь. Лоркан доехал до района Карфакс и вдруг заметил Фредерику. Она промелькнула в толпе. Распущенные каштановые волосы падали на коричневато-оранжевую блузку. Фредерика улыбалась. Лоркан вынужден был свернуть на Хай-стрит – эта система одностороннего движения в Оксфорде просто убийственна, – и поэтому ему удалось только мельком взглянуть на Фредерику.

Лоркан приехал домой, ощущая странное чувство потери. И ужасной злости. Неужели Фредерика совершенно не прислушалась к его словам в пятницу вечером? Ведь он намекал, что ей нужно заботиться о безупречности своей репутации. Черт бы побрал эту женщину, неужели она не поняла намека? Лоркан с шумом захлопнул дверь своего дома на Файв-Майл-драйв, прошел прямо на кухню и налил себе полный бокал выдержанного красного бургундского. Взяв бокал, Лоркан прошел в гостиную, уселся на диван и постарался успокоиться. Положив руку на спинку дивана, он с мрачным видом пил вино, почти не ощущая его вкуса.

– Будь ты проклята, Фредерика, – проговорил он, глядя в потолок. – Я мог бы сделать тебя знаменитой. Выставлял бы все картины, которые ты напишешь.

Он сделал бы для нее не только это, а больше, гораздо больше… Лоркан покачал головой. Нет. Это опасно. Просто невероятно опасно. А кроме того, теперь уже все позади. Мечты, не успев появиться, разбились вдребезги. Лоркан взял телефон и набрал знакомый номер. Инспектор Ричард Брейн из отряда по борьбе с мошенничеством в сфере искусства ответил лишь после шестого звонка.

– Привет, Ричард, – мрачно сказал Лоркан. – У меня есть новости для тебя. Да. Потрясающие! Совершенно потрясающие! Да, одна из студенток.

Он помолчал, слушая Ричарда, глубоко вздохнул и отпил вина.

– Фредерика Делакруа, – убитым голосом произнес Лоркан.

И в душе его все умерло.