Текст книги "Маска Киборга"

– Посмотрим, кто из нас неандералец! – шипит он, но тут же краснеет еще сильнее, поняв, что неправильно выговорил заумное обзывательство. Ничего, сегодня хиляк ответит за каждый смешок в сторону Стива, за все ответит.

…Мартин понимал, что сегодня ему не уйти от драки. Он уже привык к стычкам с Уоллкетом и его дружками и воспринимал их как неприятное, но неизбежное событие. Наверное, так некоторые смотрят на дождь, от которого никуда не деться, нужно просто перетерпеть его и продолжать путь, ну, или уж вовсе не выходить из дому. Правда, каждый раз, когда драка все-таки начиналась, ему еще ни разу не удавалось сдержать свой гнев. Он выходил из себя и, сжав кулаки до белизны в костяшках, пытался ударить обидчика в ответ. Обычно его попытки прекращались где-то через минуту, и он оказывался на полу, или утирал разбитый нос, или поправлял разорванный ворот рубашки, или ловил ртом воздух, согнутый в три погибели, с головой, зажатой под локтем одного из здоровяков. У него были свои правила на этот счет: нельзя кричать, нельзя бежать и, конечно же, нельзя плакать. Эти низколобые оболдуи только и ждут, что ты начнешь просить их о пощаде, а давать им то, чего они ждут, Мартин ни в коем случае не собирался. Поэтому он изо всех сил отбивался, а потом терпел. Он знал, что это выводит обидчиков из себя, и внутренне торжествовал этой полупобеде.

Сегодня ему не уйти от драки, но привычного сосущего ощущения в животе как не бывало. Мелани шла рядом и, чуть наклонив набок голову, слушала его. Ее рыжие волосы были собраны в хвост, и только одна непослушная прядка то и дело выбивалась и падала на щеку. Мелани торопливо убирала ее за ухо, но прядь выбивалась снова. А Мартин, автоматически продолжая говорить что-то о человеке каменного века и его эволюции, следил за этой борьбой и забывал бояться.

– Вообще, я считаю, что все человеческие расы возникли одновременно. А вот сейчас физическая эволюция человека закончилась и началась эволюция человеческого сознания. Понимаешь, о чем я? Некая разумная сила управляет развитием мира. Для нашего разума она пока непостижима.

Мелани чуть замедлила шаг и ответила с небольшой запинкой. Она не боялась показаться глупой, но все же взвешивала каждое слово.

– Но разве людей создал не Бог? – Она пристально посмотрела на Мартина, чуть сощурив глаза, будто проверяя, насколько может ему доверять.

– Бог, если хочешь. Мы можем называть творца мира, а возможно, коллектив творцов, Богом. Так проще, верно?

Мелани не успела ответить, дорогу им преградил Стив Уоллкет с его вечными телохранителями. Она не успела еще понять, что происходит, и в ее голове пронеслось: «Какой же он жалкий, этот Уоллкет». Большеголовый, толстоватый здоровяк Стив смотрел исподлобья. Он спрятал кулаки в карманы его растянутых тренировочных штанов и слегка покачивался: с носка на пятку, с пятки на носок, будто вышел навстречу Мелани и Мартину во время легкой спортивной разминки. Тяжелые челюсти снова и снова перемалывали жевательную резинку. Алекс и Джонни встали чуть позади него и тоже спрятали руки в карманы. Мелани знала, что отец Уоллкета часто наказывает сына, что с каждым годом успеваемость и оценки за поведение Стива отнюдь не становятся лучше, несмотря на отцовскую науку, а взгляд становится все более мутным, более неживым. Да ему просто нужно срывать на ком-то свою злобу, ему просто нужно нравиться хоть кому-то, поэтому он и таскает с собой этих двух клоунов, поэтому он и задирает Марти. Принципиального, честного Марти, которого невозможно заставить пойти на компромисс…

Эта мысль пронеслась в голове Мелани и тут же сменилась резкой неприязнью: Уоллкет самодовольно ухмыльнулся и сплюнул жвачку им под ноги. Алекс сделал шаг вперед, поравнявшись со своим предводителем, а Джонни будто невзначай легонько отбивал размеренный ритм, опуская в ладонь сжатый кулак. Мелани на секунду представила, как этот кулак ударяет по острой скуле Марти, и ее передернуло. Она краем глаза взглянула на Мартина. Тот стоял спокойно, только чуть напряглись его плечи и взгляд стал ужасно холодным.

– Ну что, попугаи-неразлучники, прогуливаемся? Щебечем о высоком? – Стив выдержал паузу и с издевкой перевел взгляд с Мелани на Мартина. – А мы тут по-простому. У нас разговор короткий. – Он сделал небольшой шаг к ребятам и оказался совсем близко, угрожающе нависнув над ними и загородив небо.

– Мы сейчас с тобой по-своему говорить будем, да, Алекс? – Стив смотрел Мартину прямо в глаза и не обернулся, когда Алекс услужливо поддакнул ему.

– Мы тебя так отделаем, что резко все поймешь, – решил тоже внести свою лепту в угрожающий монолог Джонни. И решив, что разговоров было уже достаточно, резко толкнул Мартина в грудь.

Мелани попыталась толкнуть Джонни в ответ, но в следующую секунду уже была откинута в сторону, как надоедливая мошка.

– Прекратите сейчас же! Вы не имеете права трогать его! Я сейчас позову учителя, и вам здорово достанется! Понятно?! – Она прокричала это зло, даже не пытаясь подняться с газона, ощущая полную беспомощность перед этими глупыми, но сильными парнями.

– Не унижайся, Мел, – проговорил Мартин сквозь зубы. – Это только внешне они похожи на современных людей, а в развитии они еще в первобытной эпохе.

– Это кто здесь первобытный? Мы? – Стив будто бы даже обрадовался этому оскорблению. – А может быть, ты?! – Он резко ударил Мартина в лицо. Тот отшатнулся и тут же прижал руку к носу. Сквозь пальцы медленно закапала кровь. Он попытался занести руку для ответного удара, но Алекс и Джонни уже крепко схватили его за локти.

– Ну, кто? Кто! Здесь! Первобытный! – На каждое слово Стива приходилось по новому удару. В живот, по ребрам, в живот.

– Вы! Вы звери! Вы просто тупые, голодные, загнанные звери! Дикие и жалкие! – Мелани кричала, не замечая, как по щекам текут злые слезы. – Отпустите его, слышите?! Отпустите немедленно! – Она снова попыталась оттолкнуть обидчиков, но ее опять отшвырнули в сторону.

Алекс и Джонни выпустили руки Мартина, и он неловко повалился на землю. С него слетели очки, и он, беззащитно щурясь, шарил руками по асфальту, пытаясь найти их. Парни посмеивались, не трогая его. Наконец, устав от этого представления, Джон с силой пнул Мартина ногой. Тот снова потерял равновесие и повалился набок. Парни накинулись на него с новой силой, нанося удары ногами. Их прервал громкий окрик. Из-за угла школьного здания показался Том Сандерс, преподаватель по физкультуре. Он вглядывался в фигуры дерущихся, еще точно не понимая, что происходит.

– Сандерс! Валим! – выкрикнул Алекс и первым рванул в ближайший переулок. За ним, тяжело топая, побежали Стив и Джонни.

– Мы еще не закончили, ты понял, умник? Мы еще выясним, кто из нас животное! – выкрикнул Стив, перед тем как скрыться в подворотне.

Когда мистер Сандерс подошел, Мартин уже успел подняться на ноги и рукавом рубашки вытирал кровь. Мелани, еще секунду назад плакавшая, уже достала из своего ранца платок и помогала другу остановить кровь.

Она осторожно приложила платок к опухшему носу Марти:

– Очень больно?

– Не очень, но все же неприятно. – Он поморщился от неловкого прикосновения. – Не страшно, пройдет.

Мистер Сандерс взял Мартина за плечи и осторожно развернул к себе.

– Ну-ка, что тут у нас? Так, нос тебе разбили здорово, но перелома нет. Руки-ноги целы? Согни-ка локоть. Так. Хорошо. – Он поворачивал Мартина из стороны в сторону, внимательно осматривая места, где уже начали проступать синяки.

– Кажется, ты невероятно везуч, дружище. Ничего серьезного – одни синяки и ссадины. А шрамы, как ты знаешь, украшают мужчину. – Он подмигнул Мелани.

Мартин только недовольно хмыкнул, потирая отбитую руку.

– Ну, и кто же над тобой так поработал, если не секрет? – Том Сандерс невозмутимо отряхивал колени.

– Бандерлоги, чье развитие прекратилось еще сорок тысяч лет назад! – Мартин снова почувствовал приступ злости, но постарался загасить его в себе. – Да какая разница?

– Большая. Имена-то у твоих бандерлогов есть?

Мартину показалось, что голос преподавателя прозвучал мягче.

– Стив, Алекс и Джонни Митчелл! Они втроем напали на Мартина! – Мелани выпалила это прежде, чем Мартин успел что-либо ответить. Она тяжело дышала от негодования.

– Трое на одного! Они держали его руки, а я ничего не могла сделать! – она оборвала себя, почувствовав вдруг, что говорит слишком громко, и потупила взгляд.

– Да, трое на одного – это не дело, – проговорил мистер Сандерс. – Чувствуешь-то ты себя как, а, Мартин?

– Больно, но это естественно. Тело человеческое несовершенно, а боль – это проявление инстинкта самосохранения организма. – Мартин уже снова был спокоен. Гроза прошла, и можно было продолжать путь.

– Да ты умник, – хмыкнул Сандерс.

– Дедушка говорит, что у меня просто такая форма мышления, – пожал плечами Мартин, будто виноватый. Сандерс усмехнулся.

– Ну что ж, драчуны будут наказаны, это я беру на себя. А тебе с твоей формой мышления я бы посоветовал походить ко мне на занятия по карате. Я как раз открываю секцию, ты смело можешь записываться.

– Вы учите насилию? – переспросил Мартин.

– Я учу защищаться. – В глазах Сандерса на секунду промелькнула серьезность, но тут же сменилась шутливым прищуром. – Тренирую этот твой, как ты его называешь… инстинкт самосохранения.

– Тогда я, наверное, приду! – Мартин с новым интересом взглянул на преподавателя.

– Ну что ж, буду ждать. К медсестре тебе можно не идти, а за сопровождение я спокоен, – он кивнул Мелани.

Сандерс поочередно подал ребятам руку. Крепко пожал ладонь Мартина и, будто с некоторой опаской, аккуратно, ладошку Мел. Он еще раз оглянулся на них, уходя, и улыбнулся чему-то.

Мелани рассеянно подняла с земли то, что недавно было очками Мартина. Дужки погнулись, а одно стеклышко разбилось. На щеке ее снова заблестела злая слеза.

– Ты даже не думай бояться их, слышишь, Мартин! Том Сандерс разберется с ними, ты же сам видел, ему можно доверять! – Она зло стряхнула слезу со щеки.

– Я и не боюсь! – ответил Мартин. – Я не боюсь, Мел, – повторил он уже тише.

Она еще раз судорожно вздохнула и уже совсем спокойно взяла его за руку.

– Ну что, пойдем? Я помогу тебе донести рюкзак.

Мартин чуть смущенно передал ей одну лямку своего ранца.

– Спасибо, а то у меня что-то сильно болит рука. Ох, хотел бы я иметь более совершенную форму! Человек так слаб. Прошло уже сорок тысяч лет, мы сделали огромный шаг в развитии интеллекта, но физический облик человека остался прежним. Как бы я хотел усовершенствовать человеческий организм! – Глаза Мартина мечтательно заблестели, он даже на время забыл о боли в руке.

– Но как, Марти? – Мелани уже сделалось интересно и весело, она шла чуть вприпрыжку, заглядывая увлеченному Мартину в лицо.

– Я давно думаю над этим. Мой дедушка считает, что будущее принадлежит человеку, который не будет зависеть от внешних условий. Человеку, который сможет подчинить их себе.

– Ты хочешь сказать, что человек станет роботом? – в голосе Мелани прозвучала тревога.

– Ну что ты, нет. – Мартин улыбнулся чему-то в своих мыслях. – Он не станет роботом, но он будет совершенным. Его будут называть технотроником!

Они шли, держась за руки, болтая и смеясь. Они рисовали себе в воображении совершенное будущее, в котором человек не только умен, но и силен, вынослив и вечно здоров. Они в красках расписывали друг другу, как будет выглядеть человек будущего, будто бы им уже завтра предстояло представить друзьям настоящего технотроника.

– Он будет двигаться нелепо, как робот? – смеялась Мелани.

– Ну что ты, Мел! Он будет пластичен и ловок! О, да ты представить не можешь, как технотроник будет бегать, прыгать… А как он будет танцевать! – Мартин совсем забыл про свои ушибы и изобразил какое-то невероятное по своей нелепости танцевальное па, правда, тут же схватился за больную руку. Мелани на секунду испугалась, но, вспомнив движение Марти, прыснула со смеху. Мартин захохотал во весь голос.

…………

…Тем временем в большом зале городской публичной библиотеки отец Мартина абсолютно серьезно демонстрировал первые шаги к созданию технотроника. Талантливый микрохирург, он был лучшим из учеников своего отца, знаменитого профессора Стоуна. Совсем недавно ему удалось совместить кибернетические разработки отца и свой огромный опыт, чтобы провести операцию по имплантации искусственной руки. Его с детства поражало совершенство человеческого организма, то, как идеально продумана кожа, обтягивающая костную конструкцию, капилляры, артерии и вены, переплетение мышц, работа сердца – все гармонично и взаимосвязано. Он мечтал воссоздать человеческий организм силами науки, воссоздать этот идеальный механизм, заменив в нем лишь некоторые материалы, некоторые связи, тем самым сделав его еще совершеннее – прочнее, долговечнее, сильнее. И наконец он приблизился к своей мечте. Министерство обороны США предложило провести эту рискованную операцию, обеспечило финансирование, предоставило пациента.

Крис Стоун сразу же вспомнил бледное лицо молодого капитана ВВС, Эдварда Смита, потерявшего руку во время задания. Вспомнил, как тот с опаской смотрел на сложные чертежи, которые Крис считал нужным ему показать. Как он спокойно кивнул Крису перед операцией, будто совсем не боялся, как там все пройдет, и как при этом немного дергалась его правая бровь – единственный признак его страха. Ведь Крис заранее предупредил, что процесс заживления может быть невероятно сложным: адаптация, долгие тренировки, привыкание к новым ощущениям, возможно, дикие боли. Что говорить, он боялся и сам. Но когда оказался перед операционным столом, все лишние мысли исчезли. Он видел перед собой задачу, сложную, необыкновенно интересную задачу, которую он мог решить. Крис не заметил тогда, как прошли пять часов операции – не так уж много, в сущности. Но они пронеслись как единое мгновение, которое можно было растянуть в памяти и рассмотреть каждое действие, каждый жест Криса в отдельности, – ни единой ошибки. Вживляя совершенные детали новой руки в плоть Эдварда, он сам хотел ощутить себя непогрешимым механизмом, и похоже, что ему это удалось.

Сейчас, на этой пышной презентации, он чувствовал себя немного неловко. Министерство обороны поспешило поднять свой рейтинг: в самые короткие сроки была создана пиар-кампания, журналисты со всего мира съехались брать интервью у Криса и Эдди, ошеломленных своей победой. Медицинские, научные, технические журналы пестрели заголовками: «Искусственная рука, приживленная Эдварду Смиту, превосходит по качественным показателям человеческий организм», «Шаг в будущее», «Сенсация в мире науки». Его лицо и лицо совершенно измученного всеми этими разговорами, вспышками, и суматохой Эдди в какой-то момент мелькнули на экране маленького телевизора в углу палаты во время вечерних новостей.

С одной стороны, Крис был рад возможностям, открывающимся перед ним благодаря этой шумихе, а с другой – хотел поскорее выбраться из своего строгого костюма, закинуть в угол галстук, провести время только с семьей. Да и разве это его, Криса, заслуга? Разработки отца – без них не вышло бы ровным счетом ничего.

На огромном экране за спиной Криса началась видеопрезентация. После нее он должен будет произнести торжественную речь – все как хотели организаторы. Скорее бы уже… Он повернулся к экрану. Вот его лицо в медицинской маске, он склонился над операционным столом. Вот Эдди Смит впервые пошевелил пальцами своей новой руки, на его осунувшемся лице удивление, потрясение, радость, усталость и удовлетворенность – все одновременно. Вот кадры, на которых Эдди научился держать ложку, научился писать свое имя. А вот самый, кажется, ценный из кадров: Эдвард проводит рукой по голове своей маленькой дочки – микродатчики на искусственной ладони передают сигналы в мозг, создавая осязательный эффект. Это заметно по тому, как вздрогнули брови Эдди, как он на мгновение замер, потрясенный этим ощущением, а в следующую секунду рассмеялся счастливо, забыв о камерах, о врачах, обо всем на свете, и подхватил свою маленькую дочку, закружил, подняв на вытянутых руках.

Крис решительно постучал пальцем в микрофон, проверяя, включен ли он, и, выдохнув, обвел глазами зал.

– Уважаемые гости, коллеги! Вы сейчас наблюдали за сложной операцией, которую я провел на основании разработок моего отца, профессора кибернетики Энди Стоуна. Я рад вам сообщить, что сегодня мой отец здесь! Он приехал по моему приглашению!

Имя Энди Стоуна, значимое в научных кругах, было встречено аплодисментами.

– Дело в том, что мой отец много лет работал в исследовательской лаборатории Министерства обороны, и вот сейчас в нашей клинике появляется возможность проводить подобные операции. Это стоило нам больших сил и определенных финансовых затрат, но я верю, что все наши усилия не будут напрасными!

Крис вглядывался в лица людей. В первых рядах перед сценой он видит голубые глаза, поблескивающие из-за стекол очков, аккуратную седую бородку, чуть ссутуленную фигуру отца.

– Папа, пожалуйста, поднимись на трибуну!

Отец смущенно качает головой. Но через пару секунд все же соглашается подняться к Крису. Он кивает собравшимся в зале и на секунду задумывается, а затем как ни в чем не бывало говорит, наклонившись к микрофону:

– Ну что ж… Здравствуйте, уважаемые коллеги и гости. Что я могу сказать? За десять лет работы в своей лаборатории я провел много аналогичных операций, и достаточно успешно. Новые открытия в области кибернетики дают нам возможность использовать их и в практической медицине. Уверен, что скоро такие операции станут обычными и доступными для простых людей.

Он с гордостью кладет руку на плечо Криса.

– И, конечно же, я очень надеюсь, что мой сын продолжит мое дело!

Слова профессора вызывают новые аплодисменты. Когда же шум стихает, он снова поворачивается к микрофону:

– Стремительное развитие нанотехнологий и робототехники приводит меня к мысли, что в недалеком будущем облик современного человека может качественно измениться. Мы с вами, друзья, счастливые свидетели того, как человек подходит к новой ступени своего развития. Совсем скоро человека разумного сменит человек технологический.

В зале происходит легкое оживление, к трибуне продвигается мужчина.

Журналист говорит совершенно спокойно, в руке его подрагивает красный огонек диктофона.

– Правда ли то, что лабораторию, которую вы возглавляли, закрыли? Многие ученые считают, что ваши разработки не имеют будущего и деньги налогоплательщиков расходуются на сомнительные проекты.

Отец не показал волнения, но Крис почувствовал, как тот напрягся. Голос профессора ничуть не изменился, он говорил так же мягко, деликатно и при этом отчетливо:

– Руководство Министерства обороны действительно прекратило финансирование моей программы по созданию человека будущего. Однако я верю, что невозможно воспрепятствовать стремлению человека стать совершенным, стать бессмертным и победить все болезни. Это заложено в основе эволюционного развития цивилизации.

Журналист чуть приподнял брови:

– Вы хотите превзойти Бога?

– Только Бог и дает мне надежду, что я иду по правильному пути. Мир с каждым днем становится все более сложным и опасным. Тело человека беззащитно перед катастрофами будущего. Его душа наполнена страхом. Только новый человек, человек технократической эры, будет способен решать самые сложные и великие задачи. Этого от нас ждет Создатель. Именно поэтому он заложил в нас ген творца. Но нам необходимо помнить, что все наши помыслы должны быть чисты и благородны. – Профессор не повышал голоса, но отчего-то слова его звучали особенно четко, будто бы в каждое слово он вкладывал особую силу.

Позже, когда все слова были произнесены, официальная часть презентации окончена, а гости расслабленно беседовали, попивая шампанское, будто забыв о научном свершении века, Крис пробирался через нарядный зал, лавируя между официантами и группами гостей, пытаясь найти глазами жену. Внезапно на его плечо легко опустилась чья-то рука.

Он вздрогнул от неожиданности и обернулся, внутренне готовясь отвечать на очередной каверзный вопрос пронырливого журналиста, но тут же облегченно выдохнул:

– Сэм, Эшли, как я рад вас видеть! Как ваши дела? Как малышка?

Крису нравилась эта семья. Сэм Риверс – начальник местной полиции. Собранный, требовательный к себе и окружающим, немного скованный на публике, он менялся до неузнаваемости, когда оказывался в небольшом семейном кругу. Да и сейчас его глаза засветились нежностью, стоило только Крису заговорить о его дочке.

Где-то полгода назад Криса разбудил ночной звонок. Мужской голос из трубки доносился глухо, как-то сдавленно:

– Вас беспокоит начальник полиции Сэм Риверс. Прошу извинить за поздний звонок, но это действительно важно.

Крис судорожно начал прокручивать в голове штрафы за парковку, оглянулся на мирно спящую жену, в голову уже полезли страшные мысли о сыне.

– Говорите быстрее, что-то с Мартином?

– Нет, нет, успокойтесь. Простите. Я звоню по личному вопросу. Моя дочь… Мы… – Он на секунду умолк и заговорил снова, еще более глухо: – Мы с женой попали в автомобильную аварию. Никто из нас не пострадал, но на заднем сиденье спала дочка. Осколки стекла… Знаете, осколки вышибло при ударе… И ее лицо… Ей так больно, доктор Стоун. И нам сказали, что увечья останутся на всю жизнь. Ей всего шесть. Я звоню вам из клиники. Нам сказали, что действовать нужно срочно. Я знаю, что вы лучший хирург в этом городе… Да что там в городе… Доктор Стоун, вы меня слышите?

Сэм Риверс умолк.

– Я выезжаю, – быстро сказал Крис и повесил трубку.

Тогда он спешно осмотрел девочку. Действительно, нужно было начинать операцию как можно скорее. Тогда он сделал что смог. А затем еще несколько раз приходил к ним домой делать перевязки, смотреть, хорошо ли заживают недавние раны, и привязался к этой семье.

Сейчас на их лицах не было и следа тревоги.

– Малышка замечательно! Крис, вы знаете, как мы благодарны вам. Вы вернули нашу девочку к жизни. Наверное, это Бог послал вас нам. – Эшли говорила чуть смущенно, не глядя на него. Только договорив, взглянула ему в глаза и улыбнулась счастливо.

– Вы знаете, доктор, что можете ждать от нас любой помощи. Любой. И в любое время. – Сэм взвешивал каждое слово, а договорив, крепко пожал руку Криса.

– Я знаю, Сэм, я вижу. Хотя, надеюсь, помощь начальника полиции мне не понадобится, – рассмеялся Крис. – Ну, всего доброго! Нужно разыскать жену и смываться отсюда. Знаете, у нашего сына сегодня день рождения, – добавил он доверительно.

Он уже было отчаялся успеть на праздник сына. Крис остановился у колонны с бокалом шампанского, ловко подцепленным с подноса проходящего официанта, когда знакомые руки закрыли его глаза.

– Я повсюду тебя ищу! Ух, каждый раз забываю, какая ты у меня красавица.

Элен в ее черном вечернем платье и убранными назад волосами и вправду была прекрасна, особенно хороши были глаза – смеющиеся, огромные, искрящиеся голубым и зеленым. Точно такие же у Мартина, только они часто будто немного затуманены – этот мальчик вечно где-то витает.

Элен рассмеялась.

– Вспоминай об этом почаще, дорогой. Ну как, все ведь прошло отлично, да?

– Да, это просто поразительно, как может быть счастлив всего один человек. Для работы открываются новые перспективы, и инвесторы заинтересовались нашим проектом. У меня полные карманы визиток, я не шучу! А главное, я ужасно люблю тебя, и сейчас мы с тобой отсюда сбежим – разве не замечательно?

– Ты прав. И ты даже не представляешь, как я люблю, когда у тебя вот так горят глаза. А не забыл ли ты, счастливый человек, что у твоего сына сегодня день рождения?

– Нет, не забыл, а иначе зачем бы нам было так рано покидать этот праздник жизни? – Он отпил шампанского. – Сейчас только предупрежу отца, что мы уходим. Ты-то не забыла, что нам еще заезжать за четвероногим подарком?

– Не забыла! Иди к отцу. Мартин весь в него, тоже вечно витает в облаках.

– Такой же мечтатель! – с улыбкой пожал плечами Крис.

Оглядываясь в поисках отца, Крис наткнулся взглядом на группу людей. Хорошие костюмы, дорогие часы, широкие улыбки, пустые глаза. Это мэр города Эрик Хайден с помощником Алексом Норманом и приспешниками. Этого типа со шрамом на пол-лица Крис видел впервые, но и он не внушал доверия. Заметив взгляд Криса, Хайден и Норман приветственно подняли бокалы, но улыбки на их лицах были скорее издевательские, чем добродушные.

– Кто это? – Элен хмурит лоб. – Они так пристально смотрят на нас.

– Это мэр и его свора. Не обращай внимания. – Хорошее настроение Криса тут же улетучилось, но он старался не подавать виду.

– Что-то случилось, Крис?

– Абсолютно ничего страшного. Просто я отказался делать вложение в их фонд развития города, на что имею полное право. Только и всего.

– Но почему? Ведь ты всегда говорил о том, как важно помогать городским властям в их начинаниях…

Как не хотелось Крису сейчас начинать этот разговор, как хотелось забыть обо всех мерзостях, которые каким-то образом постоянно просачиваются в оберегаемую им счастливую семейную жизнь…

– Мне попались в руки финансовые отчеты фонда. Это лишь прикрытие: все средства потрачены на избирательную кампанию мэра.

Элен поежилась, будто от холода, провела рукой по руке мужа.

– Ты не сможешь изменить этот мир, Крис. Просто не думай об этом.

– Я не хочу изменить мир. Я пытаюсь сделать его немного лучше, чем он есть.

– Зачем же ты их пригласил?

– Их не приглашают, Элен. Они приходят сами, по праву сильного! – Он уже начал закипать.

– Тише, тише. Не заводись. Тебе надо посоветоваться с отцом.

– Отцу не стоит об этом говорить. Я сам со всем справлюсь. – Он ласково посмотрел на жену. – Подождешь меня в машине, хорошо?

Крис нашел отца стоящим у окна, задумчиво глядящим в потемневшее небо. Как он умеет это – всегда оказаться в одиночестве, наедине с собой, даже находясь в толпе людей? Крис всегда немного завидовал этой способности отца мыслить отрешенно, подняться над проблемой и, увидев ее иначе, быстро найти неожиданное, гениальное в своей простоте решение. Крис раньше жалел, что не унаследовал от отца этот способ мышления, но, найдя себя в микрохирургии, успокоился. Кропотливая, сложная, интересная работа, каждую секунду требующая концентрации, решительности, умения применить все свои знания прямо сейчас. Созерцательная отрешенность виделась ему в характере сына. Не зря они так близки с дедом, не зря проводят вместе часы, разговаривая обо всем на свете.

Крис глубоко вдохнул и расправил плечи. Нельзя, чтобы отец увидел, что он встревожен.

– Как у тебя настроение, папа?

Профессор обернулся, будто застигнутый врасплох, но тут же его лицо осветилось улыбкой. От светлых глаз к вискам разбежались глубокие морщины.

– Все хорошо, сын. Ты знаешь, я ужасно горд. Горд тобой, Крис.

– Если бы не ты… – Крис был тронут. Его отец, единственный, чье мнение волновало его по-настоящему, единственный, на кого он хотел бы равняться в своей работе, кого он уважал, говорит, что гордится им.

– Но ведь ты мой сын! – Профессор положил руки на плечи Криса, чуть отстранив его от себя, чтобы получше рассмотреть. – Мой сын, мой такой взрослый сын… Жаль, мама сейчас не видит, каким ты стал, она была бы так счастлива.

– Я очень скучаю по ней, папа. Очень.

– Ну что ж, я думаю, она наблюдает за нами с небес и сейчас радуется вместе с нами.

Когда отец говорит о маме, у Криса в горле появляется ком, а в носу начинает щипать, как в детстве. Не хватало еще пустить слезу среди всех этих людей, на глазах мэра и его шайки.

– Папа, ты не забыл, что у твоего внука сегодня день рождения? – Крис спросил это нарочито бодро, чтобы отвлечь отца и самому отвлечься от щемящей сердце нежности, которая появляется, стоит только вспомнить маму. Ее улыбка, смех и теплые руки… Как же ее не хватает… Даже сейчас, спустя столько лет.

– Конечно, не забыл, просто не знаю, как быстрее сбежать отсюда! – отец тут же перенял бодрый тон Криса. – Мне еще нужно заехать за подарком для нашего именинника.

– Мы с Элен тоже уйдем пораньше. Нам нужно заехать к знакомым: мы обещали подарить Мартину маленького щенка. Давай я отправлю за тобой водителя, ты успеешь на праздник, просто будешь чуть позже?

Профессор согласно кивнул:

– Хорошо, сын, я как раз успею пройтись по клинике. Вчера привезли аппаратуру из моей лаборатории.

Крис нахмурился. Он знал, как тяжело отцу далась потеря нового проекта. Кажется, он стал совсем седым именно тогда, когда по каким-то причинам ему пришлось отказаться от сотрудничества с Министерством обороны. Они никогда не обсуждали подробности. Отцу не позволял говорить подписанный им контракт, да он, кажется, и сам был рад поскорее уйти от этой тяжелой для него темы.

– Отец, мне жаль. Мне правда очень жаль, что они закрыли твою программу.

– Мою программу никто не закрывал, я сам отказался… – Отец говорил спокойно, даже немного задумчиво. – Некоторые условия военных не позволили мне продолжить работу… Ведь человек никогда не должен поступаться своими принципами, верно, сын? Даже если на кону самая интересная на свете работа, самые важные исследования. Я прав, Крис? – Он с улыбкой посмотрел на сына.

– Конечно. А уж если ты отказался от любимого дела, для этого наверняка были очень веские причины.

– Я уже стар, Крис, и не мне обманывать себя…

– Тогда я поддерживаю твое решение… Как и всегда, папа.

Профессор благодарно потрепал сына по плечу, и Крис на мгновение ощутил себя совсем маленьким мальчиком, одновременно с этим почувствовав ответственность за отца, за своего старого, ранимого, доброго отца.

– Крис, я думаю, если у человека есть идеи и знания, то ему никто не помешает в осуществлении своей мечты. Помогать простым людям и лечить их – это достойная работа! Многим и многим больным мы можем дать второй шанс в этой жизни.

– Я хочу верить в это… – Крис вспомнил светящиеся счастьем лица Эшли и Сэма Риверс. – Я верю.

Отец улыбнулся и слегка встряхнул седой головой, будто сбрасывая налет серьезности и грусти.

– Все получится, сын, но ты беги, беги, надо обязательно подарить Мартину щенка! Я знаю, он очень этого ждет. Скоро увидимся!

Крис напоследок взглянул в светлые голубые глаза отца и поспешил к выходу. Элен, наверное, уже заждалась его. Он не замечал, что его провожают пристальные и недобрые взгляды.

Мэр Хайден уже давно наблюдал за Крисом Стоуном. Может быть, он и вправду неплохой врач, но только с этим далеко он не пойдет. Сейчас, когда только о нем и жужжит весь город, да что там – весь научный мир перевернулся от этого его нового протеза! Сейчас ему нужно брать быка за рога. Подкинуть немного денег туда и сюда, познакомится с нужными людьми и, конечно, не ссориться с ним, с Эриком Хайденом, тогда деньги бесперебойным потоком потекут в его руки. А этот кретин сюсюкается с женой и папочкой и отказывается от самого выгодного для него сотрудничества.