Текст книги "Драконы Погибшего Солнца"

– Да, да, это хорошая мысль, – нетерпеливо сказал Палин. – Обдумайте, пожалуйста, детали. – Он уже направился к выходу, торопясь в спасительную тишину своей комнаты, но тут ему в голову пришло еще кое-что требовавшее ответа. Он замедлил шаги и обратился к рыцарю:

– Кому-нибудь еще известно об этом устройстве?

– Думаю, да, – ответил Герард. – Кендер не стал делать из этого секрета.

– В таком случае нам не следует терять времени. Я попробую войти в контакт с Йенной.

– Как вы это сделаете? – спросила Лорана.

– Я же сказал, что в моем распоряжении еще остаются кое-какие возможности, – скривил губы Палин. – Хотя и немного.

Он опять устремился к выходу и решительно, не оглядываясь, покинул комнату. Да и зачем ему было оборачиваться? Он и так знал, что оставил Лорану обиженной, ее укоризненный взгляд следовал за ним, как доброе привидение. Ему сразу стало стыдно, и Палин едва не вернулся. В конце концов, он был ее гостем, и она даже рисковала жизнью, предоставляя ему кров. На мгновение он заколебался, но затем продолжил свой путь.

«Нет, – мрачно думал он. – Лорана не понимает меня. Как не понимала меня Аша. Как не понимает этот высокомерный и чванливый рыцарь. Ни один из них не в состоянии что-либо понять. Откуда им знать, через что мне пришлось пройти, какие страдания пришлось вынести? Им даже в голову не может прийти, что я потерял, чего я лишился.

Когда-то, – кричала в нем боль, – когда-то я мог коснуться разума Богов!»

Он приостановился, вслушиваясь в тишину вокруг, надеясь услышать тихий голос, способный ответить немому крику его горестных дум.

Но, как и всегда, ответом ему была тишина. Лишь пустое эхо вторило его мыслям.

«Они думают, что я вышел из темницы. Они думают, что моя пытка окончена.

Как же они ошибаются!

Мои мучения повторяются день за днем. Пытка будет длиться бесконечно. Я заточен в серых стенах, я валяюсь в собственной блевотине. Кости моего духа трещат и крошатся. Мой голод так страшен, что я пожираю сам себя. Моя жажда так велика, что я пью собственную кровь. Вот во что я превратился».

Достигнув наконец своей комнаты, Палин кинулся в нее, как в убежище. Он поспешно захлопнул за собой дверь и даже подтащил стул, чтобы подпереть ее. Ни одному эльфу даже не пришло бы в голову тревожить того, кто стремился остаться в одиночестве, но Палин не мог доверять никому.

Немного успокоившись, он сел за письменный стол, хотя не собирался писать. Медленно он прикоснулся кончиками пальцев к тонкому серебряному кольцу серьги, которую носил в ухе. Затем проговорил слова заклинания, слова, которые, возможно, ничего не значили, так как не было никого, кто бы их слушал. Иногда артефакты работали без ритуальных заговоров, иногда только с ними, а иногда они не работали ни при каких обстоятельствах. В последние дни это случалось все чаще и чаще.

Он еще раз повторил заклинание и тихо позвал: «Йенна».

Однажды один нищенствующий колдун продал ей шесть серебряных сережек. Уклонившись от вопроса о том, откуда они у него взялись, он лишь пробормотал что-то о своем умершем родственнике, которому они принадлежали.

Йенна на это заметила Палину:

– Разумеется, когда-то они кому-то принадлежали. Но это не значит, что он получил их в наследство. Скорее всего, украл.

Она не стала допытываться до истины. Многие вполне респектабельные маги – включая самого Палина – в своих отчаянных поисках магических инструментов не гнушались ни мародерством, ни кладбищенским грабежом. Колдун рассказал, как действуют эти серьги, и сказал, что ни за что не продал бы их, если б не крайняя нужда.

Йенна заплатила ему внушительную сумму и, вместо того чтобы с выгодой продать их, отдала одну Палину, другую – его сыну Алину. Она не стала рассказывать Палину, кто носит остальные серьги.

Да он и не спрашивал. Были времена, когда маги Ордена доверяли друг другу. Но в нынешние нерадостные дни, когда магия так резко стала увядать, каждый из них лишь с подозрением поглядывал на другого, размышляя: «Не может ли он больше, чем я? Не нашел ли он что-то, что нужно мне самому? Не больше ли у него власти, чем у меня?»

Ответа не было. Вздохнув, Палин снова повторил слова заклинания и потер металлическое колечко пальцами. Когда-то, когда он впервые прикоснулся к нему, заговор срабатывал моментально. Сейчас ему приходилось делать три-четыре попытки, всякий раз холодея от страха при мысли, что и этого может оказаться недостаточно.

– Йенна! – настойчиво звал он.

Что-то легкое и почти неуловимое, как крылышко насекомого, коснулось его лица. Раздосадованный, он отмахнулся, внимание его отвлеклось. И Палин поискал глазами, что же пролетело около него, но ничего не увидел. Он настроился, чтобы произнести заклинание еще раз, но тут мысли Йенны ответили ему.

– Палин…

Он сосредоточился, стараясь сделать послание как можно короче на случай, если связь сразу прервется.

– Срочная необходимость. Встретимся в Утехе. Немедленно.

– Отправляюсь.

Йенна больше ничего не сказала, не желая тратить ни времени, ни собственных сил на вопросы. Она доверяла ему. Он не стал бы обращаться к ней, не имея для этого серьезных причин.

Палин опустил глаза на магическое устройство, которое продолжал бережно держать в руках.

«Станет ли оно ключом от моей темницы? – мысленно спросил он себя. – Или это еще один взмах кнута над моей головой?»

– Он очень изменился, – заметил Герард после того, как Палин покинул зал. – Я бы просто не узнал его. И то, как он говорил о своем отце… – Он покачал головой.

– Где бы Карамон сейчас ни был, я уверена, он понимает сына. Палин действительно очень переменился, но кто бы не переменился в таких ужасных обстоятельствах? Не думаю, что кто-то из нас узнает когда-либо о том, какие пытки ему пришлось вынести от рук серых магов. Кстати, о серых магах. Как вы планируете совершить путешествие в Утеху? – Королева-мать была достаточно опытным царедворцем, чтобы вести разговоры в нужном ей направлении, избегая неприятных моментов. А о Палине ей говорить не хотелось.

– У меня есть лошадь, мой вороной. Возможно, Палин согласится отправиться в путь на пони, на котором я вез сюда кендера?

– А я, значит, буду скакать на Черныше вместе с вами? – радостно заверещал Тас. – Хотя вряд ли мой веселый пони полюбит Палина, но, если я поговорю с ним, может…

– Ты вообще не поедешь, – решительно прервал его рыцарь.

– Не поеду? – поразился Тас. – Но я же тебе нужен!

Герард проигнорировал это заявление, которое, возможно, из всех заявлений, сделанных в ходе человеческой истории, и в самом деле больше всего заслуживало того, чтобы быть проигнорированным.

– Путешествие займет много дней, но тут ничего не поделаешь. Мне кажется, это единственный путь…

– У меня есть другое предложение, – прервала его Лорана. – Вас могут отвезти в Утеху грифоны. Они привезли Палина сюда и вполне могут увезти его обратно, и вас вместе с ним. Мой сокол Ясное Перо передаст им весть. Грифоны будут здесь послезавтра, и вы с Палином достигнете Утехи в тот же день к вечеру.

Перед мысленным взором Герарда мелькнула живенькая картинка его полета на спине грифона. Правильнее ее было бы назвать картинкой его падения со спины грифона – одно мгновение, и вот он уже лежит на земле, вдребезги разбившись о камни. Он покраснел и стал подыскивать ответ, который не показал бы его отъявленным трусом.

– Но помещусь ли я на грифоне? Может быть, нам придется отправиться срочно?

– Чепуха. Небольшой отдых вам просто необходим. – Лорана подавила улыбку, прекрасно поняв истинную причину его колебаний. – Это даст вам неделю времени, и, кроме того, как заметил Палин, мы должны действовать быстро, пока Берилл не узнала о том, какой ценный артефакт находится в ее владениях. Завтра ночью, после того как стемнеет, Калиндас отведет вас в нужное место.

– Никогда в жизни не летал на грифонах, – сделал легкий намек Тас. – Во всяком случае, что-то не припоминаю. Вот мой дядюшка Пружина один раз летал. И он рассказывал, что…

– Ни в коем случае, – отрезал Герард. – Абсолютно исключено. Ты останешься здесь, с королевой-матерью, если она на это согласится. Это и без тебя будет достаточно опасно, так что… – Тут его слова внезапно были прерваны.

Магический артефакт опять находился в собственности у кендера. Тассельхоф только что нащупал его у себя под рубашкой.

А далеко от Квалинести, хотя и не настолько далеко, чтобы ее глаз не мог видеть, а ухо слышать, великая зеленая драконица Берилл отдыхала в беседке, сплошь увитой перепутанными и непомерно разросшимися лозами дикого винограда, и мысленно растравляла свои раны воспоминаниями о когда-либо нанесенных ей обидах. Они жгли и жалили ее подобно назойливому паразиту, и, стоило ей добраться до саднящего места, мгновенно перекидывались на другое, так что ей было совершенно не под силу избавиться от них.

Самой болезненней раной была, конечно, ее родственница – великая красная драконица, чудовищный червяк, которого Берилл страшилась больше всего на свете, хотя скорее дала бы ощипать свои крылья до последней чешуйки и завязать свой великолепный зеленый хвост узлами, нежели призналась бы в этом. В нем, в этом страхе, и была главная причина того, что три года назад Берилл согласилась заключить пакт. Мысленно она уже видела собственный череп в качестве украшения тотемного зала Малис. А Берилл не только дорожила им, но и поклялась ни за что не доставить своей драгоценной мерзкой проклятой красной родственнице такого удовольствия.

Перемирие между драконами в свое время сослужило им хорошую службу. Во-первых, оно прекратило Битву Драконов, в ходе которой они уничтожали не только людей, но и друг друга. Драконы, которым удалось сохранить не только жизнь, но и свою мощь, разделили Ансалон на части и оставили некоторые спорные земли, например Абанасинию, нетронутыми.

Мир продолжался около года, затем стал трещать по всем направлениям. Когда Берилл почувствовала ослабление своих сил, она обвинила в этом эльфов и людей, хотя прекрасно знала, на ком лежит настоящая вина. Ее магию крала Малис. Неудивительно, что этой злобной твари теперь нет необходимости убивать себе подобных! Она отыскала способ выдаивать из других драконов их силу! Магия Берилл была ее главной защитой против ее более сильной противницы. Без этой магии зеленая драконица оставалась беспомощной, как овражный гном.

Ночь застала Берилл в размышлениях. Темнота окутала ее беседку, словно еще один, но несравненно больший виноградник. Она погрузилась в дремоту, убаюканная собственными злыми замыслами и планами мести. Ей снилось, что она отыскала наконец Башню Высшего Волшебства в Вайрете, обвилась вокруг нее своим огромным телом и начала высасывать из нее магию. Она пила и пила, и колдовство вливалось в нее теплой и сладкой струей, похожей на кровь золотого дракона…

– О, Величественная! – ворвался внезапно в ее приятное сновидение шипящий голос.

Берилл мигнула и зафыркала, ее ядовитое дыхание заклубилось между листьями.

– Ну что еще? – грубо спросила она, вглядываясь в ту сторону, откуда шел шипящий голос. Берилл прекрасно видела в темноте, и потому ей не требовалось освещение.

– Посланник из Квалиноста, – ответил ей драконид. – Он заявляет, что новости срочные, иначе я не посмел бы беспокоить вас.

– Впусти его.

Драконид поклонился и вышел, пропустив на свое место другого – драконида по имени Гроул, одного из любимцев Берилл, гонца, постоянно курсировавшего между ее берлогой и Квалиностом, доставляя ей новости. Дракониды были созданы в ходе Войны Копья, когда маги Черных Одежд и жрецы Тьмы, присягнувшие на верность Такхизис, выкрали яйца добрых драконов и оживили зародыши, дав им жизнь в виде крылатых ящеролюдей. Подобно всем представителям его рода, драконид уверенно ходил на двух крепких и сильных лапах, но бегал на всех четырех, пользуясь крыльями, чтобы для увеличения скорости лететь невысоко над землей. Все его тело покрывала чешуя, имевшая тусклый металлический блеск. Одеждой он не злоупотреблял, так как она мешала его стремительным передвижениям. Будучи гонцом, он и оружия почти не носил, только короткий меч, который крепил на спине между крыльями.

Теперь Берилл окончательно проснулась. Обычно очень сдержанный в проявлении своих чувств, Гроул казался сегодня чрезвычайно довольным собой. В его глазах читалось волнение, рот щерился в широкой ухмылке, обнажившей клыки. Кончик языка дрожал в его пасти.

Берилл зашевелилась и перекатилась с боку на бок, устраиваясь поудобнее и зарываясь поглубже в навоз, выстилавший пол беседки. Разложив несколько лоз на своем жирным теле, она задрапировала их на манер одеяла.

– Новости из Квалиноста? – небрежно спросила она. Драконы не любили выказывать нетерпение.

– Да, Величественная. – И Гроул подвинулся вперед, вплотную к одному из гигантских когтей ее передней лапы. – Интереснейшие новости, касающиеся королевы-матери, нашей Лораны.

– В самом деле? Этот дурак Медан по-прежнему влюблен в нее?

– Конечно, влюблен. – Драконид отмахнулся от такой старой информации. – Наши шпионы докладывают, что он старается всячески прикрывать и защищать ее. В конце концов, это не так уж плохо, о Величественная. Пусть королева-мать считает себя неуязвимой, а мы тем временем выясним, что там затевают эльфы.

– Так, – кивнула Берилл. – Пока Медан не забывает о своих обязательствах перед нами, я могу позволить ему эту небольшую шалость. До сих пор он служил мне неплохо, и к тому же с ним очень легко управиться. Что же еще? Ведь что-то есть, я не сомневаюсь…

Берилл прижала голову к земле, опустив ее до уровня головы собеседника и пристально глядя ему в глаза. Его волнение передалось и ей. Она почти чувствовала, как ее пробирает дрожь ожидания, ее хвост подрагивал, когти глубоко зарылись в смердевший пол.

Гроул подвинулся ближе:

– Несколько дней назад я докладывал вам, что один маг из породы людей, Палин Маджере, скрывается в доме королевы-матери. Мы с вами еще задумались над причинами его появления там. Вы предположили, что он ищет утерянные магические инструменты.

– Помню, – кратко ответила Берилл. – Продолжай.

– Я счастлив сообщить тебе, о Величественная, что один из них он отыскал.

– Отыскал? – Глаза Берилл загорелись, облив драконида зеленым светом. – И какой же инструмент он отыскал?

– Согласно донесениям эльфов, это устройство как-то связано с путешествиями во времени. Им некоторое время обладал какой-то кендер, который заявлял, что он явился из другого времени, предшествовавшего Войне с Хаосом.

Берилл фыркнула, и лежбище заполнили ядовитые, отвратительно пахнувшие пары. Драконид поперхнулся и закашлялся.

– Эти хулиганы еще не такие глупости могут говорить. Если это все, то…

– Нет, нет, о Величественная. – Гроул поспешил договорить, пока еще был в состоянии дышать. – Эльфы докладывают, что Палин Маджере безумно доволен своей находкой. Так доволен, что планирует покинуть Квалиност, взяв с собой этот предмет для изучения.

– Планирует изучать, значит? – Берилл расслабилась и еще раз перекатилась с боку на бок. – И очень доволен? В таком случае этот инструмент должен действительно быть очень сильным. У него есть чутье на такие вещи, я так и сказала этим Серым, когда они хотели прикончить его. «Пусть живет, – сказала я им, – и наведет нас на магию, как свинья наводит на трюфели». Как нам добраться до него?

– Послезавтра, о Величественная, маг с кендером планируют оставить Квалинести. Их встретит грифон, который полетит с ними в Утеху. Вам представится прекрасная возможность схватить их.

– Возвращайся в Квалиност. Проинформируй Медана…

– Простите меня, о Величественная. Мне не дозволено являться к маршалу. Он считает меня и мне подобных отвратительными.

– С каждым днем он все больше походит на эльфов, – прорычала Берилл. – Однажды утром он проснется остроухим.

– Я могу послать моего информатора передать ему информацию. Таким образом я и действую обычно. Заодно я получаю сведения о происходящем в доме маршала.

– Рада за тебя. Приказываю. Пусть твой шпион доложит маршалу Медану, что мне нужно, чтобы этого мага схватили и доставили живым. Привести его следует ко мне, имей это в виду. Никаких безмозглых Серых Рыцарей.

– Да, о Величественная. – Гроул направился к выходу, но, помедлив, обернулся назад.

– Вы доверяете маршалу дело такой важности?

– Конечно нет, – презрительно прошипела Берилл. – О чем тут говорить? Но я приму некоторые меры. Ступай!

Маршал Медан обыкновенно завтракал в саду, где мог любоваться восходом солнца. Его стол и кресло располагались на каменистом уступе рядом с небольшим прудом, настолько густо заросшем водяными лилиями, что они почти скрывали воду. Ближайший куст белой калины осыпал стол крохотными цветками. Покончив с завтраком, Медан принялся читать только что прибывшие донесения и составлять приказы на день. Часто он ненадолго отвлекался от работы, чтобы бросить свежих хлебных крошек рыбкам, которые так привыкли к этому, что по утрам они обычно подплывали к поверхности воды, ожидая его прихода.

– Господин, – адъютант маршала уже стоял рядом с ним, раздраженно отряхивая крошечные цветки с черного мундира, – один эльф хотел бы вас видеть. Из дворцовой прислуги королевы-матери.

– Наш информатор?

– Да, господин.

– Немедленно введите.

Адъютант сморщился, чихнул и, пробормотав что-то неразборчивое, вышел.

Медан пригубил вино, затем неторопливо вынул из ножен кинжал, который постоянно носил на поясе, и положил его на стол на самое видное место. Такие меры предосторожности были не случайны. Много лет назад, когда он только прибыл в Квалинести, чтобы занять свой пост, была сделана попытка покушения на него. У нападавших ничего не вышло, они были схвачены, а затем, после пыток и четвертования, повешены. Их растерзанные тела бросили на съедение хищным птицам.

Но в последнее время действия повстанческих сил стали более смелыми, даже дерзкими. Особенно беспокоил его один из повстанцев, о котором было известно, что это женщина, чьи красота, отвага и отчаянные подвиги вызвали восхищение порабощенных эльфов. Они даже наградили ее прозвищем Львица из-за густой гривы золотых волос. Эта женщина и ее банда мятежников нападали на снабженческие фургоны, на дозорные патрули, на тайных связных и вообще всячески отравляли спокойную жизнь Медана в кругу квалинестийских эльфов.

Кто-то, несомненно, поставлял повстанцам информацию о передвижениях войск, о времени патрулирования, о местах назначения багажных перевозок. Медан стал добиваться обеспечения полнейшей секретности, удалив из своего окружения всех эльфов, кроме своего садовника, конечно, и потребовал от префекта Палтайнона и других эльфов, сотрудничавших с Рыцарями Тьмы, большей осмотрительности в том, что касалось тем и мест их бесед. Но обеспечение полнейшей секретности было довольно затруднительным в стране, где белка, грызущая орешки на подоконнике, вполне могла разглядывать при этом секретные карты, запоминая диспозицию ваших войск.

Адъютант маршала уже возвращался в сопровождении эльфа, следовавшего за ним на почтительном расстоянии с черенком сирени в руке.

Медан жестом отпустил адъютанта, порекомендовав тому выпить мятного чаю, чтобы снять простуду, затем не торопясь, с наслаждением пригубил утренний бокал вина. Ему очень нравился аромат эльфийских вин – в их букете играли запахи цветов и меда, на которых они настаивались.

– Маршал Медан, моя госпожа посылает вам эту сирень, срезанную ею для вашего сада. Она просила передать, что уверена – ваш садовник знает, как ее лучше посадить.

– Положи. Сюда. – Медан лениво указал на стол, на эльфа он не смотрел, продолжая бросать крошки рыбам. – Если это все, можешь удалиться.

Эльф кашлянул, прочищая горло.

– Что-нибудь еще? – небрежно поинтересовался маршал. Эльф бросил осторожный взгляд в сад.

– Можешь говорить, мы здесь одни, – успокоил его Медан.

– Господин, мне было приказано доставлять информацию вам. И некоторое время назад я сообщил, что во дворце моей госпожи поселился один маг по имени Палин Маджере.

Медан кивнул:

– Сообщал, и тебе было поручено следить за ним и докладывать мне обо всех его действиях. Поскольку ты здесь, я заключаю, что магом что-то предпринято.

– На днях Палин Маджере стал обладателем одного чрезвычайно ценного артефакта, магического инструмента Четвертого Века. Он намерен увезти эту вещь из Квалиноста и доставить ее в Утеху.

– И ты, несомненно, доложил об этом инструменте Гроулу, который, в свою очередь, доложил драконице, – продолжил Медан с глубоким вздохом. «Новые хлопоты». – И Берилл, разумеется, хочет его получить.

– Маджере собирается отправиться в поездку на грифоне. Завтра утром, на рассвете, они должны встретиться на известной мне лесной поляне, в двадцати милях севернее Квалиноста. Он намерен взять с собой кендера и одного Соламнийского Рыцаря…

– Соламнийского Рыцаря? – Медан изумился, найдя новый поворот дела более интересным. Рыцарь интересовал его куда больше, чем любой артефакт. – Как ухитрился Соламнийский Рыцарь пробраться незамеченным в Квалинести?

– Он pамаскировался под одного из ваших рыцарей, господин. Он притворился, что этот кендер – его пленник, который украл этот самый инструмент, а он, то есть рыцарь, должен доставить его к Серым Рыцарям. Слух о магическом предмете дошел до Палина Маджере, и он ночью напал на рыцаря с кендером (как рыцарь и рассчитывал) и привел их обоих в дом королевы-матери.

– Умный, храбрый, находчивый. – Медан бросил рыбкам горсть крошек. – Я с нетерпением жду встречи с этим уникумом.

– Да, государь. Как я сказал, рыцарь прибудет в лес вместе с Маджере и с кендером. Я могу обеспечить вас картой и…

– Разумеется, можешь, – перебил маршал и сделал нетерпеливый жест рукой. – Доложи подробности моему адъютанту. И оставь меня, твоя предательская рожа мне противна. Ты отравляешь воздух моего сада.

– Извините, господин, – нагло продолжал эльф. – Но есть еще один важный вопрос. Вопрос оплаты. Как сказал Гроул, драконице была очень интересна эта информация, и, следовательно, это будет стоить дороже, чем обычно. Скажем, в два раза больше моей обычной оплаты?

Медан смерил эльфа презрительным взглядом и потянулся за пером и бумагой.

– Передашь это моему адъютанту, он проследит за тем, чтобы ты получил вознаграждение. – Медан писал медленно, тщательно подбирая слова. Он терпеть не мог иметь дело с доносчиками, ибо считал использование их услуг позорным, недостойным рыцаря занятием. – Что ты собираешься делать с теми деньгами, которые получаешь от нас за предательство своей госпожи, эльф? – Он не потрудился запомнить его имя. – Ты планируешь войти в Совет? Возможно, ты хочешь взять верх над префектом Палтайноном, еще одним монументом предательства?

Эльф вытянул шею, устремив глаза на бумагу и на те цифры, которые выводила рука маршала. Пальцы его непроизвольно сжимались, готовясь поскорее схватить и унести листок.

– Вам легко говорить, человек, – горько ответил он. – Вы не были рождены слугой, как был рожден я, не имея ни одного шанса улучшить свою жизнь. «Вы должны гордиться своим уделом, – говорят они мне. – Ведь ваш отец имел честь служить королевскому дому. Ваш прадед тоже служил нам, как прежде служил и его прадед. И ваши попытки оставить нас или взобраться наверх неуместны в эльфийском обществе». Ха! Пусть мой брат служит им! Пусть он кланяется и лижет землю под ногами своей госпожи. Пусть он будет у нее на побегушках. Пусть он дождется такого дня, когда на них свалится дракон и сожрет их всех вместе. Для себя я задумал совсем другое. Как только я накоплю достаточно денег, я сбегу отсюда и найду свое место в мире.

Медан подписал распоряжение, капнул расплавленным воском на подпись и приложил к нему перстень с печаткой.

– Возьми это. Рад, что могу способствовать твоему отъезду.

Эльф схватил бумагу, быстро изучил ее содержание, улыбнулся и, кланяясь, почти выбежал из сада.

Медан кинул рыбам последние крошки и поднялся на ноги. Наслаждение, с которым он встречал день, улетучилось из-за этого презренного создания, из вульгарной жадности предававшего ту, которая ему доверяла.

«Но зато, – подумал Медан, – я схвачу этого Палина Маджере за пределами Квалиноста. И не будет необходимости впутывать Лорану в это дело. Если бы я был вынужден арестовать этого мага в ее доме, то мне пришлось бы привлечь ее к ответственности за то, что она дала приют беглецу».

О, он прекрасно мог вообразить шум, который поднялся бы при этом. Королева-мать была очень популярной фигурой; ее народ давно простил ей и замужество с получеловеком, и брата-изгнанника, темного эльфа, изгнанного из светлого круга. Совет непременно сделал бы запрос. Население, и так взбудораженное сверх всякой меры, взбаламутилось бы еще больше. И вполне могло случиться так, что арест матери заставил бы ее безвольного сына обрести наконец волю.

Этот же вариант был намного лучше. Маршал дожидался как раз такой возможности. Он перекинет мага и его инструмент Берилл, и с этим будет покончено. Медан вышел из сада и направился к большой напольной вазе в зале. Черенок сирени следовало поставить в воду, чтобы он не засох.