Текст книги "Забери меня"

Глава 2

– Как насчет того, чтобы тряхнуть стариной? – усмехается Артур, глядя сквозь на танцпол тонированное стекло. Из этой комнаты видно всех, но никто не видит нас, и музыка сюда едва пробивается, не глушит басами. Очень удобно.

– Издеваешься? Я вообще не понимаю, как вы умудрились меня сюда затащить.

– Не ворчи. Вот Влад купит себе эту игрушку и будем каждую неделю устраивать вечера для тех, кому за тридцать.

У Влада, как всегда, дури много.

– Зачем Швецову это надо?

– У него свои заморочки с женой. Какая-то некрасивая история вышла с клубами, он не рассказывает.

Я жалею, что пришел и не могу понять, как вообще позволил себя затащить на столь сомнительное мероприятие.

Пока брат с Швецовым что-то обсуждают, я подхожу к окну и смотрю на беснующуюся толпу. Пустозвоны.

В их возрасте я пахал уже как проклятый. У меня была цель, и я шел к ней, пробивая лбом стены. Эти не пробивают ничего.

Казалось бы плевать, но после событий с Мелким я критически отношусь к молодым и веселым. В голове у них пусто, и не понятно в какой момент замкнет.

Хочу уже отвернуться, но глаз цепляется за что-то яркое, рыжее. Острым всполохом проходит по оголенным проводам и бьет наотмашь в солнечное сплетение.

Это она!

Та самая выскочка, которая сунула мне под нос средний палец, а потом свалила, выбесив настолько, что я еще полдня плевался огнем, как гребаный дракон.

Эта нелепица танцевала с каким-то зализанным хлыщом. Она лишь смеялась и отворачивалась, а он то хватал ее своей лапищей за круглую задницу, то лез с поцелуями. Лапал, как дешевку.

Дешевка и есть. Джинсы драные, наверху топ несуразный, сквозь которого в неоне просвечивает белое белье.

Я снова разозлился. Просто по щелчку, раз и готово. Захотелось проучить невоспитанную мерзавку, объяснить наглядно, что за такие выходки, как сегодня, могут быть большие проблемы. Устроить ей эти самый проблемы…

От созерцания рыжего распущенного безобразия меня отвлек Элин звонок.

– Привет, – я раздраженно отворачиваюсь от окна.

– Здравствуй, Демид, – мягкий голос будто обволакивает, успокаивает, – как дела?

– Работаю.

– Завтра позвонишь?

– Конечно.

– Хорошо. Не буду тебе мешать. Удачной ночи. – никаких претензий, истерик и выноса мозга.

Идеальная. Воспитанная. Утонченная. Умная! Знает, когда надо говорить, а когда молчать и не отсвечивать. Мне нравятся ее глаза – большие, темные, выразительные. В них таинственно мерцает загадка настоящей женщины. Я прусь от ее волос, которые шелковым шоколадным полотном распадаются по плечам, стоит только вытянуть шпильки…

…Взгляд сам снова ищет огненную копну. Не обнаруживает на прежнем месте и с непонятной яростью мечется по толпе. Находит, прилипает намертво.

Пока я болтал, парочка передвинулась ближе к выходу. Парень явно намеревался получить от рыжей хороший трах где-нибудь в туалете, ну или на крайний случай минет.

Я представляю это, в таких подробностях и красках, что аж передергивает.

– Сучка.

Ударяю ладонью по стеклу и отхожу вглубь комнаты.

К черту! Меня все это не касается. Плюхаюсь на кожаный диван и по привычке проверяю биржевые новости, почту, пытаюсь открыть новости, но в какой-то момент понимаю, что не понимаю смысла слов, а цифры просто стоят частоколом и не несут никакой информации.

В голове эта рыжая! Трясет своим пальцем и ухмыляется.

Я пытаюсь совладать с несвойственным мне всплеском эмоций, справиться с бессмысленным монстром, рвущимся на свободу, но проигрываю: вскакиваю с дивана и бросаюсь к выходу. Спускаюсь на первый этаж как раз вовремя, чтобы увидеть, как парочка сворачивает в сторону служебных коридоров.

Злюсь. Ни черта не понимаю почему, но злюсь…и иду следом за ними. На минуту притормаживаю возле двери, за которой они скрылись, пытаюсь найти зерно логики в своих действиях, но увы… его нет. Как и здравого смысла.

Тихо толкаю дверь, но не спешу врываться. Слушаю.

– Пусти, – ее голос какой-то вялый, слова путаются. Она хихикает, глупо и как-то совсем не весело.

Сместившись на шаг, наблюдаю за ними в узкую щель прихлопа.

– Хватит говняться. Тебе понравится, – парень тащит ее к черной старой колонке с раскуроченным динамиком.

– Стой, – снова глупый смех, – не надо.

Рыжая, вяло отталкивает настойчивого кобеля:

– Отпусти. Мне плохо.

– Ничего, сейчас хорошо будет, – он пытается расстегнуть пояс у нее на джинсах и усмехается так ублюдочному, уверенный, что все будет как он хочет.

Девица что-то лопочет, но сопротивление все слабее, движения вялые замедленные, и голова как-то обессиленно запрокидывается назад. Тонкая рука на миг упирается в мужскую грудь, а потом безвольно падает вниз.

Да она обдолбанная в ноль!

Сама наглоталась или накачали? Смотрю на урода, который пытается стянуть с нее штаны, и с абсолютной четкость понимаю, что не сама. Хер этот постарался.

И снова здравый смысл отступает. Казалось бы, дура заслужила такое отношение. Может, ей вообще не впервой вот так под кайфом подставлять задницу кому попало. Может, ей это даже нравится. Но я снова бешусь. В этот раз на столько, что тормоза окончательно отказывают.

Отрывисто стучу по косяку и распахиваю дверь.

– Так-так-так… И кто это у нас здесь?

* * *

Придурок отпрыгивает от девицы, роняет еще запакованный презерватив на пол и поворачивается ко мне с осоловевшим видом.

Тоже обдолбаный, только его не размотало как эту рыжую бестолковую куклу.

– Не рано ли резину достал? – холодно интересуюсь у него, – еще даже с кнопкой на штанах не справился.

– Мужик, проваливай, – щенок что-то пытается тявкать, скалится, – не видишь, у нас тут приват.

– Я вижу накачанную девицу, которую ты собрался оприходовать против воли.

– Она не против.

– Да ты что?

Подхожу ближе и, зарывшись пятерней в рыжую гриву, рывком заставляю девчонку поднять голову. Руку обжигает, будто к настоящему огню притронулся. Она не может и слова сказать, открыть глаза. Только мычит, и в этом мычании улавливаю едва различимое «Не надо».

– Все у нее хорошо.

– Сейчас проверим, – достаю из заднего кармана телефон, – Ментам знакомым позвоню, мигом разберутся, кому тут хорошо, а кому не очень.

– Эй, чувак! – парень тут же идет на попятный, – какие менты…мы ж просто…

Затыкается, напоровшись на мой взгляд. Нервно дергает острым кадыком, а потом как ополоумевший теленок бросается мимо меня к дверям.

Дебил!

Рыжая тем временем сползает на пол и растекается по нему кривой лужей.

Бросить бы, но я снова почему-то остаюсь. Мало того, что остаюсь, так еще и пытаюсь поднять ее вялую тушку:

– Подъем.

– Уходи, – отмахивается и случайно плюхает ладонью мне по морде. Даже не замечает этого, пытается снова улечься, свернувшись в клубочек.

Я вообще в шоке. Тру щеку и пытаюсь найти хоть одну причину, по которой я должен находиться здесь, с ней. Нет таких причин. Кроме того тупоголового барана, который внезапно обнаружился во мне.

– Ну-ка встала. Живо! – подхватываю под обе руки, приводя ее в вертикальное положение.

Рыжая неуклюже мотается и падает мне на грудь. Утыкается носом, пальцами сминает рубашку и урчит, как довольная кошка:

– Тепленький.

Стою, разведя руки и как идиот пялюсь на это укумаренное нечто. Сквозь дымные запахи клуба пробивается что-то цветочное. Сладкая туалетная вода, дешевая, плоская, но я вдыхаю, и она триггером цепляет какие-то крючки внутри меня, пробивается внутрь, перекрывая собой все остальное.

Сразу становится сухо во рту и тесно в брюках. В висках гудит вскипевшая кровь и набатом бьет удивление.

Я никогда не ведусь на таких вот! Пустых, распущенных, дешевых. Они не подходят даже для случайного удовлетворения нужды!

Брезгливо морщусь и пытаюсь отодвинуть ее от себя:

– Прекрати.

Она мотает головой, так что рыжие пружинки волос скачут из стороны в сторону, и сильнее утыкается своей физиономией в меня.

– Живо.

– Не-ет, – всхлипывает по-детски, жалобно, и что-то у меня внутри снова ломается, дает сбой. Мне хочется прикоснуться к этим дурацким рыжим волосам, которые режут глаз, как беспокойное пламя.

– Забери меня отсюда, – едва шепчет она, – умоляю.

Именно это ее жалкое «умоляю» и тихий полувсхип-полустон окончательно выбивают почву у меня из-под ног.

Я об этом однозначно пожалю. Завтра. А сейчас:

– Идем.

Она послушно следует за мной. Ну как следует…на самом деле я тащу ее, обхватив за талию, а она только вяло переставляет свои длинные ноги, то и дело пытаясь завалиться то в сторону, то мне на плечо.

Я на ходу вызываю такси и отзваниваюсь Артуру о том, что должен срочно уйти.

– Просто сваливаешь или важные дела? – интересуется он, не скрывая сарказма. Я в ответ рычу что-то невразумительное и убираю телефон.

Тем временем эти важные дела, пыхтят мне в шею и, по-моему, пытаются отключиться.

– Не спать! – встряхиваю ее без особых церемоний и тащу дальше.

Держу пари, она даже не признала во мне того мужика, которому с утра в нос тыкала неприличным жестом. Она походу вообще не понимала, где находится, что с ней происходит, кто рядом. Просто шла, куда вели.

Будь на моем месте кто-то другой, ее запросто могли увезти куда-нибудь к черту на куличики и толпой отодрать во все щели, а на утро бы она и не вспомнила об этом. А может уже и отвозили, и драли, и она действительно ни черта не помнит.

Сочувствия нет, жалости тоже. Только злость. Меня до красной пелены перед глазами бесит эта рыжая шалава…но я не могу бросить ее в таком плачевном состоянии.

Стаскиваю ее с крыльца, подальше от тех, кто вышел покурить, и никто из них, ни один чертов придурок не интересуется тем, куда я волоку практически бесчувственную девицу. Всем насрать.

Я подвожу ее к лавке, притаившейся в тени, и легонько толкаю, вынуждая сесть. Сам же мечусь как тигр в клетке, то и дело посматриваю на часы и на дорогу. Где это гребаное такси? Если я сейчас же не избавлюсь от рыжей заразы, меня просто разорвет.

На самом деле проходит всего пара минут, когда желтый автомобиль плавно притормаживает перед нами.

– Подъем! – встряхиваю девицу, – куда едем?

Она поднимает на меня мутный взгляд и недоуменно хмурится.

– Адрес! Где ты живешь?! Куда тебя везти?

Снова ноль понимания. И, как назло, у нее с собой нет ни сумки, ни документов, ничего.

– Адрес называй!

Что-то мурлыкает, и даже при большом желании я не могу разобрать ни слова.

Сейчас брошу ее прямо здесь! На это проклятой лавке. И уйду! Мне можно подумать делать больше нечего, кроме как с ней возиться.

Таксист тем временем теряет терпение, опускает переднее стекло и недовольно спрашивает:

– Ну вы едете или нет?

Смотрю на него, на рыжую, снова на него, потом на клуб, возле которого ржет толпа пьяных парней.

– Едем.

Мне кое-как удается затолкать девицу на заднее сиденье. Она тут же падает ничком, и пока я обхожу машину до противоположной двери, успевает заснуть.

Я раздраженно плюхаюсь рядом с ней, называю водителю адрес своей городской квартиры и отворачиваюсь к окну. Все происходящее кажется мне бредом. Какого черта я вообще в спасатели заделался?

Сладкий запах бьет по нервам, мне хочет одновременно помыть ее и вдохнуть поглубже. А еще не покоя эти чертовы волосы. Рыжие, яркие, беспорядочным облаком разметавшиеся вокруг бледного лица.

Не могу сдержаться. Прикасаюсь, пропускаю сквозь пальцы тугие локоны, чувствуя, как они словно шелк скользят по коже.

* * *

– Мне плохо, – стонет она и начинает давиться.

Черт, если ее сейчас вывернет у меня в прихожей, это вообще абзац будет.

Не особо церемонясь, тащу ее в туалет, где она тут же падает на колени, склоняясь перед унитазом, а я как конченый дебил держу шевелюру, чтобы она ее не изгваздала.

Мало мне было того, как тащил из машины до дома? Мало удивленных взглядом консьержки? Теперь еще это. Вечер продолжается.

– Все?

Она кивает, вытирая губы тыльной стороной ладони, и стекает по стене на пол:

– Воды. Пожалуйста.

О, рыжий кошмар знает слово «пожалуйста»? Приятный сюрприз.

Я все больше офигеваю от происходящего, но иду на кухню, наливаю полную кружку воды и возвращаюсь обратно.

– Держи.

Рыжая не шевелится, только мутный взгляд с трудом фокусируется на кружке.

– Вода, как ты просила.

Она с трудом облизывает полные, пересохшие губы и с видимым усилием протягивает руку. Меня перетряхивает, когда холодные, тонкие пальчики неуверенно скользят по моей руке. Будто током пробивает до самого пупка.

– Спасибо.

«Спасибо» тоже есть в базовой комплектации? Это радует.

Она делает несколько больших глотков, давится и, едва успевая сунуть мне кружку, снова склоняется над унитазом.

– Да твою мать, – в сердцах шиплю, глядя на худенькую скрюченную фигурку, – вот на хер я тебя притащил?

Это вопрос не к ней – она все равно не в состоянии ответить, а к себе.

Рыжая блюет еще полчаса. И мне приходится то и дело помогать, поддерживать ее, чтобы не нырнула в унитаз, потому что она никакая, обдолбанная в хлам. Я не знаю, чего говнюк ей подсыпал, но с этим надо разбираться. Если Швецов купит тот клуб, ему такие персонажи среди посетителей точно не нужны.

Когда «принцессу» наконец перестает полоскать, я тащу ее в ванну и не смотря на вялый неубедительный протест заталкиваю в душ. Прямо как есть, в одежде. Мне плевать. Если она останется в моем доме на ночь, то однозначно не в таком виде. Эта клубная вонь просто вымораживает.

Пока она отмокает под тропическим дождем, я иду в комнату и роюсь в шкафу. Эта студия – перевалочный пункт, вещей здесь у меня раз два и обчёлся, но футболку все-таки нахожу. Старую, застиранную, с облезшим рисунком. Ей давно место на помойке, но я почему-то хранил ее. Для особого случая.

Вот он, пожалуйста! Уж случай так случай.

На ходу прихватываю с полки свежее полотенце и возвращаюсь обратно. Как раз в тот момент, когда рыжая пытается улечься на дне душевой кабины, скрутившись буквой зю.

– Как ты меня задолбала! – поднимаю ее на ноги, моментально вымокнув под горячими струями, а потом и вовсе вытаскиваю наружу. – Раздевайся.

Она упрямо качает головой и мелкие брызги летят во все стороны.

– Не зли меня.

Снова мотает головой и для верности прикрывает грудь рукой. Она серьезно думает, что вот это вот недоразумение может вызвать у взрослого состоявшегося мужика приступ похоти?

– Вот полотенце, – тыкаю им чуть ли не в саму шальную физиономию, – вот футболка. Я выйду и вернусь через две минуты. Чтобы была готова. Ясно?

Снова мутный взгляд, складка между аккуратными бровями и закушенные губы.

– Все, держи, – сую тряпки ей в руки и вываливаюсь из ванной.

На хрена я ее привез? Вот на хрена? Я понять не могу. Что за приступ добродетели?

С меня течет. Рваными движения расстегиваю рубашку, едва не сорвав все пуговицы. Плевать. Все равно выкидывать, потому что в тех местах, куда утыкалась физиономия рыжей, остались темные подтеки туши.

Переодеваюсь в домашний спортивный костюм и возвращаюсь в ванну.

– Готова?

Ни черта не готова. Стоит, прислонившись задницей к раковине, и неумело пытается расстегнуть кнопку на джинсах, при этом мотается из стороны в сторону. Волосы висят рыжими сосульками, на полу уже лужа.

– Сколько можно копаться? – отталкиваю в сторону ее вялые руки и сам начинаю расстегивать.

Она снова мычит, пытается отодвинуться от меня

– Хватит дергаться! Я не собираюсь тебя лапать.

Пальцы сами задевают за плоский живот, когда пытаюсь подлезть и расстегнуть молнию. И снова десятки иголок жгут, продираются сквозь кожу и расходятся бешенным огнем по венам.

– Готово! Снимай.

Рыжая пытается стащить с себя джинсы, но ее так мотает из стороны в сторону, что мне снова приходится ее ловить.

– Понятно, – сам хватаюсь за пояс и тяну вниз.

Сырая ткань липнет к коже, затрудняя движение. Вдобавок джинсы такие узкие на бедрах, что мне даже с трудом удается их приспустить. Присаживаюсь рядом с ней на корточки, чтобы было удобнее и снова тяну. Рывком, до самых колен.

Взгляд утыкается в ее трусы. Синие. Простые. На причинном месте изображен ежик.

Ежик, мать вашу!

Я просто залипаю на нем. Таращусь, как ненормальный. Еж в ответ таращится на меня. Картина маслом.

От созерцания прекрасного меня отвлекает рыжая. Ее ведет вперед, и она чуть не падает, в последний момент ухватившись мне за плечи, при этом я утыкаюсь лбом в мягкий живот. Поперек горла встает колючий ком, и я с трудом его сглатываю.

Это просто…Слов нет.

Отпихиваю ее от себя, стаскиваю штанину сначала с одной ноги, потом со второй, уже не пытаясь разобраться с тем, что кипит внутри. Каждое прикосновение к этой кукле – как разряд.

Отбрасываю сырые джинсы и поднимаюсь:

– Остальное снимай! Да не трясись ты, я отвернусь.

Терпение, только терпение.

Я действительно отворачиваюсь. Только у меня там зеркало от пола до потолка, и я прекрасно вижу, как рыжая стягивает свой дурацкий топик и остается в несуразном белье. Верх белый, низ синий. Это она в таком наряде отправилась на встречу к приключениям?

Что-то не стыкуется, царапает, но я не в том состоянии чтобы разбираться. Тем более следом за топиком на пол отправляется и сырой лифчик.

Узкая спина, родинка под лопаткой, аккуратные впадинки чуть ниже талии… Мне хочется, чтобы она развернулась, но рыжая стоит, ухватившись за стену, а потом начинает стягивать трусы.

Твою мать.

На этом моя выдержка заканчивается, и я просто сваливаю из ванной, подальше от этой ведьмы.

* * *

Рыжая выползает минут через десять, когда я уже начинаю подозревать, что она там уснула. Идет по стеночке, едва переставляя ноги. Глаза прикрыты, на голове кое-как намотано полотенце. Вся бледная, почти зеленая, и я даже издалека вижу мурашки, покрывающие ее руки.

Моя футболка на ней, как бесформенное платье до середины бедра. Полностью прикрывает все перегибы, но, к сожалению, не может скрыть острых торчащих сосков. Я снова зависаю. Это как наваждение, от которого никак не получается отделаться. Она обычная. Да стройная, симпатичная, но таких тысячи, если не миллионы, и ни на ком я прежде так не зависал. Рассматривал, трогал, брал, но вот чтоб так … прятать кулаки в брюках, чтобы не было соблазна прикоснуться – впервые.

– Ложись спать, – киваю на разобранный диван.

– Я…домой, – она мотает головой и что-то пытается блеять, при этом полотенце сползает и падет на пол.

– Завтра!

Я рычу, как нервный медведь, которого разбудили посреди спячки. Никогда такого не было. Мой девиз по жизни – это выдержка и холодная голова. Всегда, во всем. Но сегодня где-то во Вселенной произошел сбой. Иначе чем объяснить, присутствие этой особы у меня в квартире и мое собственное состояние?

Рыжая еще с минуту тупит, потом покорно кивает и идет к дивану. Я даже опомниться не успеваю, как она укладывается, натягивает одеяло по самые уши и засыпает.

– Зараза!

Мне не до сна. Я иду в ванну и убираю тот беспорядок, что она там устроила. Тру пол, отжимаю и развешиваю ее одежду, стараясь не пялиться на проклятого ежа, который все так же настойчиво таращится с ее трусов. Потом сам залезаю в душ, под горячие струи, тщетно пытаясь смыть с себя безумие сегодняшнего дня. Стоит прикрыть глаза и перед мысленным взором тут же возникает родинка на бледной лопатке, тонкая шея, изящно переходящая в ключицы… Ну на хрен.

Переключаю воду на холодную. Из легких тут же выбивает весь воздух, мышцы протестующе напрягаются, но зато в голове становится тихо. Терплю насколько хватает сил, и когда уже зуб на зуб не попадает, шлепаю ладонью по кнопке выключателя. Упираюсь в стену и, опустив голову, пытаюсь перевести дыхание, которое как у загнанной лошади с хрипами вырывается из горла.

Легче. Ненамного, но легче.

На выходе из ванной я уже похож на прежнего нормального Демида Барханова, а не на бешеного придурка, притащившего к себе в нору что-то рыжее и непонятное.

Это рыжее, кстати, по-хозяйски развалилось на моем диване и мирно сопело.

Интересно, а где спать мне? Однокомнатная студия как бы изначально не подразумевала наличия нескольких спальных мест, а учитывая, что пользовался я ей в крайних случаях – только когда за город было лень ехать, то и подавно.

– Ну-ка двигайся, – бесцеремонно отодвигаю ее к самой стенке и заваливаюсь рядом, прямо в одежде, – поворчи мне еще там!

Она что-то бутит, не просыпаясь, хмурится и отворачивается.

Вот и славно.

У меня самого сна ни в одном глазу, поэтому включаю телевизор и лениво перещелкиваю каналы, пытаясь найти что-то интересное. Как назло пусто. Да и не хочется ничего, поэтому пройдясь еще раз по списку каналов, выключаю телек и берусь за телефон.

Листаю какие-то картинки, читаю новости и всеми силами пытаюсь убедить себя, что ничего странного не происходит. Что это нормально, вот так проводить время, когда под боком сопит девка, которой я имени даже не знаю. Даже не случайная любовница, а просто незнакомая ведьма, не понятно каким образом проникшая в мой дом и в мои мысли.

Рыжая будто чувствует, что я думаю о ней. Возится, пыхтит, а потом поворачивается с боку на бок и как-то совершенно естественно обнимает меня. Я не двигаюсь, жду что дальше, но она лишь сладко причмокивает, подвигается ближе и продолжает спать.

Ее рыжие волосы щекочут мне шею, сладкий запах все так же пробивается на подкорку, и сердце гремит где-то в животе, но я ее не отталкиваю. Сам не знаю почему.