Текст книги "Каюта смерти, теплоход любви"

– Мещанство следует отличать от традиций, – назидательно ответила подруга.

– Ты же не любишь традиции. Сама говорила, что это скучно.

– Ну и что. Зато к людям присмотримся. Нам с ними плыть больше недели.

Тут в мою светловолосую голову неожиданно пришла ошеломляющая догадка:

– К людям или к конкретному человеку?

Любимова неправдоподобно передала лицом удивление, переспросила:

– Не поняла? – но зарумянившиеся щеки подтвердили, что я права.

– Не обращай внимания, – отмахнулась я, – мне показалось.

Тут по радио объявили, что всех нас ждут на корме солнечной палубы. Кивнув друг другу, мы заперли каюту и отправились наверх.

На солнечной, самой верхней, палубе находился конференц-зал и солярий. Пассажирских кают здесь не было. На корме толпились люди. Кто-то занял место на стульях, которых было немного (зато в углу стояла груда установленных друг на друга пластиковых лежаков), кто-то держал в руках воздушный шар и, опираясь на перила, рассматривал прохожих на берегу, остальные сновали туда-сюда.

Посреди свободного пространства стоял молодой, ярко одетый парень с микрофоном в руках. Он нес ободряющую чушь и умолял тех, кто только пришел, пройти в крытый зал взять шарик. Сначала мы стояли не шевелясь, но вскоре парень обратил свой призыв именно нам. Мы действительно выделялись. Все-таки молодых девушек на теплоходе собралось довольно мало, основная масса – зрелые дяди и тети. А из девушек, как нескромно бы это ни звучало, мы были самыми красивыми и стройными. Любимова уж точно.

Мы переглянулись под взором человека с микрофоном. Катька печально-препечально вздохнула, как будто ее заставляют сидеть с чужими непослушными детьми, пока их родители собираются вовсю веселиться в каком-нибудь баре, и твердой походкой направилась в конференц-зал. Вход в него был здесь же. Я последовала за ней, навстречу нам попадались люди, также внявшие просьбе.

На фоне светлого потолка тусовались разноцветные шарики. Катька выбрала красный, я сиреневый, но, когда мы выходили, я столкнулась в узком проходе с одним парнем, в итоге… бух! Любимова, шедшая впереди, слегка вздрогнула и обернулась, чтобы проверить, что взорвалось, а я вскрикнула от резкого звука, после чего расстроилась: красивого оттенка шарик скончался практически у меня на руках, не успев выполнить своей романтической функции. Парень кинулся извиняться, притом делал это так искусно, что заставил пару раз рассмеяться. Вот есть такая порода мужчин, они считают, что путь к сердцу женщины лежит через шутки-прибаутки. К их чести стоит добавить, что ошибаются они редко. К людям, которые заставляют смеяться, нас, безусловно, тянет. Только возможны ли длительные отношения с такими? Когда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту? Разве такие мужчины надежны?

Через секунду я уже стыдилась своих скороспелых выводов. Если человек шутит, возможно, он ощущает неловкость, и это вовсе не говорит о его легкомыслии и ветрености. Засим я к парню стала присматриваться. Темноволосый, симпатичный, зеленые глаза. Хорошая фигура. Прядь темно-коричневых волос падает на лицо, что почему-то задевает некие струны души. Возникает стойкое шизоидное желание поправить эту прядь, определив ее за ухо, при этом провести ладонью по щеке… Бред. Откуда у меня такие мысли? Я впервые его вижу.

Парень назвался Максимом. Я, в свой черед, тоже представилась. Макс достал мне другой шарик, но тот был не такого цвета.

– Что, именно сиреневый нужен? – Я подтвердила. – Че, серьезно? – хохотнул он. – А ты знаешь, что этот цвет предпочитают непостоянные женщины?

– Да ладно! – не поверила я. – Совсем на меня не похоже.

– Тогда бери другой. Вот синенький, вот зелененький, – перебирал парень веревочки висящих у потолка шаров. – Подожди, ты ж блондинка? Тебе розовенький нужен!

Я захихикала.

– Я такой искала, их, к сожалению, нет!

– Ну хорошо, тогда красный… Желтый… Оранжевый… Все, остальные повторяются. Но скоро и их не останется, – кивнул он на входящих пассажиров, которые явно пришли сюда не от дождя прятаться. Они пришли за шарами. А погода, кстати, была прелестная, солнечная. Самый конец апреля, но будто июль. – Так что выбирай из оставшихся.

Я шутливо надула губки.

– Ладно, давай зеленый.

Он взял два зеленых, для себя и для меня. Мы вышли на палубу. Катька вовсю вертела головой: меня потеряла.

– А, вот ты где. Чего так долго? – Дала косяка на парня, который проводил меня до нее и пошел дальше, к своей компании. К своему удовольствию я заметила, что она состояла целиком из ребят. Девушек не было.

– Шарики выбирали.

– Ну-ну, – насмешливо хихикнула та.

– Нашла того достопочтенного господина? – назло спросила я, так как Любимова, кажется, просекла, что мне понравился Макс. Иначе зачем ей так противно-приторно ухмыляться?

Улыбка тут же сползла с ее лица.

– Кого?

– Который с чемоданом помогал.

– А. Нет, – резко качнула она головой. – Но я и не высматривала его, – быстро добавила Катя, словно чего-то испугавшись. – Может, он и стоит где-то здесь. В толпе.

Я кивнула, хотя внутренне была не согласна. Этот человек не был похож на тех, кто «стоит в толпе». Такие обязательно из нее выделяются. Специально или нет – поди разбери. Но мужик явно был не прост.

– Итак, у всех есть шарики? Можно начинать? – спросил тамада у зала. Или кем он там был. Кстати, у него в руках у самого наличествовал воздушный эллипсоид… сиреневого цвета. – Дорогие пассажиры теплохода «Василий Верещагин»…

– Стойте! – крикнул кто-то из толпы.

С удивлением и ужасом я узнала Максима. Что он задумал?

Парень, ничуть не боясь показаться странным, подлетел к ведущему и предложил ему обменяться шариками. Благо, тот привык руководствоваться принципом «клиент всегда прав» и уступил ему сиреневый предмет. Максим тут же подбежал ко мне и забрал мой зеленый, отдав свой желанного мною цвета.

– Спасибо, – пискнула я как можно тише. На нас и так уже все смотрели!

У Катьки отвалилась челюсть. Но на этом мои мучения не закончились. При всех семидесяти туристах и двадцати членах экипажа парень-тамада громко произнес в микрофон:

– Какой рыцарский поступок. Достойно аплодисментов!

Все дружно захлопали. Даже Любимова! Которая успела прийти в себя и снова начала нагло ухмыляться.

Слава богу, позор завершился. Ведущий представил нам экипаж, мы опять хлопали. Капитан предложил всем запастись шампанским. Наполненные бокалы стояли в центре на торжественно наряженном в белую скатерть столе. Впрочем, многие уже успели вкусить напиток и без разрешения величайшей особы и чувствовали себя превосходно. Кто-то даже пытался петь.

После Вадим Михайлович – капитан – сказал короткий традиционный тост:

– За удачное путешествие! Будьте здоровы! – и поднял свой бокал с минеральной водой, предлагая всем близстоящим с ним чокнуться и, как мне кажется, не отрывая глаз при этом от Любимовой.

Мы с подругой от алкоголя отказались. Я вообще никогда не пью, Катерина последнее время тоже все чаще прикидывается трезвенницей. Неужели мое влияние?

– А теперь, – подключился ведущий, тоже глотнувший шампанского, – отпускаем шары на счет три. Раз… Два… Три!

– Ура! – закричали все.

Разноцветные шары взлетели над землей и отправились в небо. Путешествие началось. И в тот момент мы совершенно не подозревали, насколько опасным оно окажется.

Катя

– О боже, это вы? – пропищал кто-то у меня за спиной.

Я с легким интересом обернулась. Какая-то девушка, чуть старше нас с Юлькой, подалась к женщине, чье лицо было мне очень знакомо. Девица выражала такое испепеляющее раболепие, что мне стало тошно. Нужно уметь держать свои чувства в узде. И потом, знаменитостей тоже надо понять. Став известным, в первые месяцы, возможно, приятно раздавать направо-налево автографы и слушать пылкие фанатские признания. Но когда тебе за шестьдесят, и тридцать лет из них ты находишься в зените славы… Ну можно хотя бы на недельку в отпуск съездить без приключений? Начинаешь понимать стремную на первый взгляд блажь снять каюту, открывающуюся по отпечатку пальца. Когда менеджер фирмы рассказывала нам с Образцовой об этом, я сперва недоумевала. А ведь «звезды» правы, как я вижу теперь. Так каждый повадится в гости ходить, а то и в постель нырнет – ключ стащить не проблема. Ну к этой в кровать, конечно, не запрыгнут, возраст не тот… Хотя… Господи, как же фамилия этой актрисы?.. Что-то я совсем плохая стала. Да и к российскому кинематографу особой страсти не питаю.

– Александра Неваляшина? – продолжила девушка.

«Точно!» – вспомнила я благодаря этой подсказке.

– Да, я, – сухо ответила женщина. Ну вот, ее реакция подтверждает верность моих мыслей.

– О, меня предупреждали, что вы, возможно, будете здесь, и я купила билет на этот рейс только ради того, чтобы с вами встретиться! – И понеслась… Я так люблю ваши фильмы, я на них воспитана… Дамочка закатывала глазки, но сдерживалась и откровенную грубость не проявляла. Иногда кивала. Затем сослалась на мигрень и убежала в свою каюту, надо полагать, в тот самый тайный, зашифрованный люкс.

– Мечты сбываются, – заметив мой интерес, искренне пролепетала девушка. Видимо, толику омерзения в моем лице она не разглядела, потому стала рассказывать: – Я всегда любила Неваляшину, ее жизненная история еще труднее и запутаннее, чем истории всех ее героинь, поэтому я так мечтала с ней познакомиться лично и поговорить!

– Ну и как? Поговорили? – с легким сарказмом проговорила я, не стараясь скрыть ухмылку.

– Да! – восторженно молвила та, что дало мне пищу для размышлений: эта девушка не умеет различать по мимике и голосу настроение людей, или ей просто все равно? Как бывает все равно до сумасшествия влюбленным, которые вешаются на шею своему единственному и предпочитают не замечать, что он втайне с друзьями посмеивается над таким явным проявлением своих чувств, которые до поры до времени вообще-то нужно скрывать. А они знай себе шлют любовные послания, лезут обниматься и целоваться на людях, понимают, что избраннику от этого неловко, но ничего не могут с собой поделать. Он их отталкивает, а они лезут вновь.

Пассажирка «Верещагина» была, как я уже говорила, молода; блеклые темно-серые, никогда не знавшие краски волосы были собраны в жидкий хвост; нос был чуть крупноват, но на этом недостатки внешности заканчивались, и в целом девицу, хоть и с натяжкой, можно было назвать симпатичной. Или хотя бы неплохой.

– Меня зовут Вероника, – представилась она. – Я здесь с сестрами.

– Как? – пробубнила я удивленно.

Две клуши, сопровождавшие новую знакомую, походили больше на маму и тетю. Обе были одеты во что-то темное, длинное, бесформенное, словно монашки или жительницы приюта, вынужденные наряжаться в то, что принесут добрые самаритяне. Что и говорить, статус симпатичной достался только младшенькой. Лица сестер были угрюмы и некрасивы. Возможно, в связи с облачением, ибо, как гласит народная мудрость, женщину красит одежда. Ну и наоборот бывает…

– Да. – Вероника хихикнула. – Я на самом деле старше, чем кажусь. Мне уже двадцать девять. Богдане тридцать восемь, а Варваре сорок шесть.

Я снова глянула на сестер и не смогла разобрать, кто из них кто. Обе выглядели старше названных чисел.

– А я Катя. Моя подруга – Юля, – я кивнула в сторону Образцовой, которая при разговоре не присутствовала: она пошла к тому парню благодарить за шарик. Странное дело, что она его не прибила. Он заставил весь теплоход обратить на нее внимание, чего Юлия Сергеевна категорически не уважает. Сперва, как я думаю, она все же хотела прибегнуть к душегубству: это читалось на ее лице. Но время прошло, подруга успокоилась и сотворила акт вежливости: подошла к четырем парням, стоящим чуть в стороне ото всех, и о чем-то с одним из них сейчас разговаривает.

– Вы в какой каюте? – поинтересовалась Ника.

– 102, нижняя палуба.

– О, значит, мы соседи. 103.

Микрофон вновь взял парень-ведущий и «обрадовал»:

– Сейчас предлагаю немножко поиграть! Путешествие предстоит долгое, неплохо бы нам допить шампанское и начать знакомство друг с другом. Ничто так не сближает, как групповые игры! Я попрошу матросов поставить в круг шесть стульев и наладить звуковое сопровождение. Пока они это делают, напоминаю, что участие в играх – по желанию. Можно просто смотреть и веселиться вместе со всеми. А можно отдохнуть перед ужином, который подадут ровно в восемь, в ресторан «Атлантика», который находится на главной палубе.

Юлька как раз вернулась ко мне. Вовремя, однако. Наверно, в этом виноваты роковые слова «групповые игры». Просто стоять в толпе людей она еще может, хоть и некомфортно себя чувствует, а вот выставлять себя дурой на весь теплоход – это выше ее сил. Да и у меня нет на то настроения.

– Вы уходите? – очень удивилась Вероника.

– Да.

Я наскоро представила девушек друг другу, после чего мы с Образцовой вернулись в каюту, где тут же стали распаковывать вещи.

За пятнадцать минут до ужина нам напомнили о нем посредством радио. Я надела кофту с надписью «Dolce amp;Gabbana», Образцова почему-то хмыкнула. Ой, а сама-то! То как серая мышь одевается, что в толпе не разглядишь (хотя она этого, поди, и добивается), то как семилетка с какими-нибудь котятами на футболке, утятами и опять же мышатами. Короче, я в ответ улыбнулась коброй, мы заперли каюту и отправились на ужин.

Столик был на четверых, поэтому к нам через полминуты присоединились двое: какая-то барышня средних лет и тот мужчина, что помог мне с чемоданом. Мы сидели с подругой друг напротив друга, поэтому к Юльке сел тот, кого она называет отчего-то «господином», а ко мне ярко размалеванная женщина. Судя по всему, сотрапезник ей понравился, потому что она прыгнула ко мне в следующую секунду, как только мужчина сел на стул. Догадываюсь, чтобы успеть первой занять выгодную позицию и весь ужин лицезреть его. Иной причины для объяснения такой торопливости нет – вокруг оставалось много свободных мест.

Юлия отодвинулась от мужчины настолько, насколько позволяла вежливость, и уставилась на меня извиняющимися глазами. Ну что за бред? Она с чего-то решила, что я втюрилась в этого мужика, и теперь боится моей ревности. Я досадливо покачала головой, мол, не ерунди. Но Образцова покраснела и попыталась еще дальше отставить стул, видимо, поняла меня неправильно.

– Как ваш двухколесный друг? – спросил он меня, запихивая край салфетки за ворот рубашки. Пиджака за это время он лишился, наверно, оставил в каюте: в зале было тепло.

– О, он прекрасно себя чувствует, спасибо.

Мужчина улыбнулся.

Подошел официант и начал расставлять тарелки. Юлька услужливо помогала. «Господин» смотрел на эти действия как на что-то сверхзабавное и умилительное.

Я уткнулась в рис с отбивной, но не успела и пару раз двинуть столовыми приборами, как он снова подал голос:

– Меня зовут Владлен Сергеевич.

Так как он обращался вроде бы ко мне, я не спеша прожевала и ответила:

– Екатерина, – но перед этим дама слева успела назвать свое имя, лучась радостью. Очевидно, решила, что сотрапезник хочет познакомиться абсолютно со всеми, кто сидит с ним за одним столом.

– А вы один путешествуете? – пристала тетя (я не потрудилась запомнить ее имя) к кавалеру. Ну какая же она бестолковая… Такие мужики себе ровесниц не выбирают в любовницы. А в жены не выбирают никого. Как можно тратить нервы и душевные силы на такого? И как Юлька могла подумать, что я именно этим и собираюсь заняться в ближайшие дни? Отнюдь. Мне дорого и то и другое. Просто Образцова так и не научилась разбираться в людях. Особенно в мужчинах. А я поняла с первого взгляда: к такому сунешься раз – и не выпутаешься никогда. Он как болото с трясиной. В таких нельзя не то что влюбляться – находиться рядом, даже это может быть опасно.

– Да, – коротко ответил он и вновь обратил ко мне свой взгляд. Но молчал. Я же ела, мечтая не подавиться.

Юлька тоже принялась за еду.

– Я вот тоже одна. После развода решила съездить куда-нибудь. Развеяться, так сказать, – тетя глупо засмеялась. Владлен ничего не ответил.

Официант пришел за тарелками и приборами. Тут же подошла девушка с подносом, на котором возвышались пирожные и дымящиеся чашки чая. Парень сделал резкое движение рукой, забирая последний прибор и не заметив коллегу, в итоге из чашек вылился кипяток на поднос и скатерть.

– Ой, – пискнула она испуганно. Официант тихо извинился и пошел на кухню, а девица продолжала стоять в растерянности.

– Ну что вы замерли? – недовольно произнес Владлен Сергеевич. – Уберите это. Я привык класть локти на стол, вы же не хотите, чтобы они были мокрыми?

Несмотря на то, что он не повысил голос, на девушку эти слова произвели неизгладимое впечатление. Она что-то залепетала, путаясь в слогах, затем резвой ланью куда-то убежала вместе с подносом. Уже через две минуты сервировка нашего стола была полностью обновлена: скатерть, салфетки, чашки с чаем, пирожные. Все выглядело безупречно.

– Браво, – ядовито улыбаясь, сказала я, как бы резюмируя увиденное.

Мужчина слегка поклонился, признавая свою заслугу в этом.

– Владлен Сергеевич, – вновь подала голос пассажирка лайнера, – скажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь? Очень интересно.

– Я занимаюсь бизнесом, – неохотно отозвался он. – Моя фирма не настолько велика, чтобы о ней говорить.

– О, вы бизнесмен! – проворковала безмозглая. Похоже, она только первую фразу и слышала. А зря. Если мужчина не рассказывает тебе в подробностях о своих успехах, значит, он либо врет и никаких успехов у него нет, либо ты ему хуже, чем безразлична. Противна. Владлен Сергеевич производил впечатление именно успешного человека. Часы, по-видимому, золотые. Костюм не из дешевых. И отказался он говорить явно не из кокетства или желания казаться таинственным, вызывая чужой интерес. Значит, второй вариант. Противна. Хоть в чем-то мы с ним сходимся.

– Екатерина, расскажите любопытствующему, что же такого увесистого вы напихали в свой чемодан, что он сломался еще на подступах к лайнеру?

Я хихикнула:

– Платьев. Много.

– Горячо надеюсь, что увижу вас в одном из них на сегодняшнем вечере.

– А что за вечер планируется?

– Как? – приподнял он бровь. – Вы не слышали? После ужина будет шоу.

В подтверждение его слов по радио объявили: «В двадцать один ноль-ноль ждем всех пассажиров в конференц-зале. Три великих экстрасенса страны дают сегодня выступление персонально для пассажиров „Василия Верещагина“! Приходите, будет интересно!»

– Ах, ну да… – вспомнила я Пашины предупреждения.

Соседка слева вновь активизировалась:

– Скажите, Владлен… можно вас так называть?.. А как ваша фамилия? Может, я слышала ее?

– Моя фамилия Громов, но вряд ли вы слышали обо мне. – Ответив, он отпил из чашки. Взял пирожное.

– Ну, я в такой среде верчусь… Я многих бизнесменов знаю. На этом теплоходе плывут Верстаков и Павлов. Тот Павлов, что программное обеспечение создал для офисов. Теперь все организации с этой программой работают. Я могу вас свести.

– Спасибо, но я уже давно обзавелся всеми необходимыми мне связями.

Мы немного помолчали. Доев и вытерев губы белоснежной салфеткой, Владлен посмотрел на Юльку и произнес, обращаясь ко мне:

– Ваша подруга немая?

Внезапно это невинное предположение произвело эффект разорвавшейся бомбы.

– Да что это такое все время!! – завопила всегда уравновешенная Образцова, вскочила и, схватив со стола ключ, покинула нас.

– Что я такого сделал? – только и моргал тем временем господин Громов.

– Понятия не имею, – изумленно развела я руками. – Первый раз с ней такое. Кажется, вы на нее плохо влияете.

– Я и смотрю, она все отодвигается от меня, отодвигается… Я что, так отталкивающе действую на женщин?

– Что вы, конечно, нет! – облизнула губы сотрапезница. Тот, кого это касалось, пошлый флирт проигнорировал. А я лишь пожала плечами.

На этом ужин закончился. Мы медленно поднялись и разошлись по номерам.

– Что это ты такое устроила в ресторане? – прилепилась я к подруге, вернувшись и застав ее за чтением книги.

– Да почему каждый незнакомец почитает своим долгом задеть меня? Я никому ничего плохого не сделала за всю свою жизнь!

– Поясни? – нахмурилась я. На это Образцова выдала трогательную историю под названием «Меня обидела продавщица». Так продолжительно я не смеялась ни разу за последние пару месяцев… Юлька била меня подушкой, но все было впустую: я никак не могла перестать. Наконец, утерев слезы, попросила: – Юль, не будь такой мнительной. Может, она вообще не это имела в виду?

– Как же! Иначе это никак нельзя трактовать. «Неужто она у вас говорящая?» – как-то так было сказано. Или: «Она еще и говорить умеет?»

– Ты наверняка преувеличиваешь.

– Ничего подобного. Спроси у моей мамы.

– Окей.

Образцова решила сменить тему:

– Пойдем на экстрасенсов?

Я сморщилась.

– Не знаю даже. Не верю я в это.

– Не понравится – встанем и уйдем.

– Тоже верно, – не могла я не согласиться.

Конференц-зал, откуда мы брали в прошлый раз шарики, представлял собой большое помещение с многочисленными высокими окнами. Возле входа была сцена, дальше – сплошные ряды стульев. Номеров на них не было, они даже не были скреплены, как в кинотеатрах, но стояли к чести персонала ровно. Мы прошли в середину зала, точнее, чуть ближе к концу и сели почти с краю. Остальные места были заняты, не считая тех, что еще дальше от сцены. Справа была Юлька, а слева три сестры, которые пришли раньше и уже сидели. Сработал рефлекс – я узрела знакомое приятное лицо и пристроилась поблизости. Ника вежливо мне кивнула, но донимать разговорами не стала, за что ей отдельное спасибо. Еще одной лекции про Неваляшину я не вынесу.

Ведущий представил первого экстрасенса. Его звали Харитон. Он клялся, что умеет читать мысли. Но на слово ему никто верить не собирался. Тогда экстрасенс вызвал из зала одну женщину на сцену и посадил на приготовленный стул.

– Я угадаю номер вашего телефона! Вот два листка бумаги. На одном вы пишете свой номер. На втором напишу я. А потом их сверим.

Женщина написала, листок спрятали. Харитон немного поколдовал, побил в бубен и номер в итоге угадал. Ага, нашли дураков! Это его бывшая одноклассница была? Или жена? Фуфло.

Второй горделиво заявил, что может управлять огнем. Такое вытворял с факелами, что мама не горюй… Чуть теплоход не поджег.

Ну а третья, назвавшаяся ни много ни мало Эвелиной, утверждала, что обладает врожденным даром гипноза. Вновь был вызван на сцену испытуемый из зала. Его усадили, Эвелина, обладавшая внешностью не ведьмы, а скорее великовозрастной проститутки и по совместительству цыганки-переростка, стала что-то шептать за его спиной. Наконец она подняла правую руку, сидящий через пару мгновений повторил ее жест, хотя видеть ее никак не мог. Не мог ли? Я обернулась. Зеркала не было. К тому же, у него закрыты глаза, и он вроде как под гипнозом. Опять подставной. Короче, прав был Павел: куклы вуду и пляски у костра… А я еще их серьезными людьми считала…

Не одна я так решила. На этой пятидесятой минуте спектакля, учиненного фокусниками, а никакими не экстрасенсами, наши три соседки слева поднялись и куда-то удалились. Проводив их глазами, я уставилась на пустые сиденья, а затем… Затем увидела его. Он сидел через три места, которые занимали сестры. Это был Громов. Но меня он явно не замечал, настолько сосредоточенно следил за тем, что творилось на сцене. Однако его взор не излучал ни малейшего интереса. Он пылал… ненавистью. Я пару раз моргнула, чтобы проверить, не показалось ли мне. Можно смеяться над этими людьми, можно даже негодовать по поводу потерянного времени, но… Как правильно сказала Юлька, можно же встать и уйти. Денег за вход никто не брал, на теплоходе все бесплатно, all inclusive. Откуда такая ненависть? Зачем такая злость? Еле слышно, практически одними губами, а не голосом Владлен Сергеевич презрительно прошептал:

– Клоуны.

В этот момент в зал влетела чайка. Так как сцена была ближе всего к выходу, что я отметила выше, птица попала сперва туда. Эвелина закричала и начала махать руками. Странно, что герой программы эти жесты уже не повторял. Не успел выучить? Не знаком с импровизацией? Очень возможно.

– Уберите это! Уберите! Охрана! – орала рослая полная женщина, маша руками и тряся всеми блестящими аксессуарами, надетыми на нее. Что и говорить, их было много. Одних бус из крупных золоченых колечек наберется с пятнадцать.

Кто-то особо остроумный заорал в ответ из зала:

– А вы загипнотизируйте ее! – и заржал. Многие тоже засмеялись. Значит, не одна я излишней доверчивостью не страдаю. Приятно, что дураков не много. Кстати, а как там моя подруга?

Только я наклонилась к ней, чтобы спросить, нравится ли ей шоу, как эта дикая птица, отстав от выступающей, полетела в центр зала и замерла прямо над нами. Я даже от шока забыла, что хотела сказать, и замерла с открытым ртом. Юлька тоже не шевелилась. Наконец чайка издала ужасающий вопль и упала прямо ко мне на колени. Я немедленно вскочила, и трупик угодил мне под ноги. Кто-то совсем рядом взвизгнул, а Юлька закричала:

– Бедненькая!

– Ты про меня или про птицу? – глядя на белое недвижимое тельце, запричитала я чуть дрогнувшим голосом. Не скажу, что я неженка, мне и людские трупы часто доводилось видеть в жизни, но, во-первых, пернатые с самого детства отчего-то вызывали во мне чувства, весьма далекие от приязненных, а во-вторых, сказалась сама ситуация. Уж очень редко на меня пикируют мертвые чайки.

– Про птичку, конечно!

Юлька приготовилась плакать, а вот меня жалеть почему-то никому не приходило в голову. Я так и стояла, не в силах двинуться с места.

Разумеется, и здесь господин Громов не сплоховал. Отдал пару команд матросам, и во мгновение ока труп убрали. Притом так, что птица не задела меня ни одним пером. Отдышавшись, я глянула влево, чтобы поблагодарить неоднократного спасителя, однако того уже и след простыл.

Эвелина наотрез отказалась продолжать выступление, на этом треклятый концерт завершился.

По дороге на нижнюю палубу я передала Юльке разговор с Пашей. Подруга приняла мою сторону.

– То есть он накинулся на тебя лишь за то, что ты на восемь дней вывозишь меня из города? И за то, что ты уплываешь от Женьки, который после двух лет крепких отношений так жестоко предал тебя?

– Да-да! – закивала я, обрадовавшись. Меня поняли!

– Самойлов спятил, не иначе. Он вообще несколько месяцев не звонил, так при чем тут мой отъезд?

– Как несколько месяцев? – выпучила я глаза. – А как же день рождения?

– Только эсэмэску послал. И все. Но не звал никуда.

– Но, может, он планировал для тебя что-то особенное? Как-то отметить хотел, а тут я!

– Ну да, – фыркнула подружка. – Что он мог мне готовить? К тому же день рождения был двадцать первого, а сегодня уже тридцатое. Что-то тормозит твой Паша.

– Паша не мой, – хихикнула я, доставая из кармана ключ, так как мы уже сошли с лестницы и направились по коридору к своей каюте. – И он всегда тормозит.

– Кроме тех случаев, когда бывает больно шустр.

– Да, именно в такую фазу он мне выдал про этих экстрасенсов!

– Что выдал?

В номере я достала из чемодана скрепленные листы и передала Образцовой.

– Он полгода шерстил их форум. Аргументировал тем, что и сам ясновидящий. – Юлька покатилась от хохота. – Да-да. Сказал, что видит вещие сны. Так или иначе, но съезд экстрасенсов планировался здесь заранее. Паша отговаривал плыть. А я еще с ним спорила. Я ж не знала, что они такие… клоуны.

Сказав последнее слово, я призадумалась, вспоминая лицо Громова, а Юля, начав перелистывать трактат, возразила:

– И что, что спорила? Правильно делала. Подумаешь, три экстрасенса-неудачника со своими ассистентами. Максимальный ущерб – это то, что лайнер чуть не сгорел дотла. Больше этого кренделя до спичек не допустят, вот и все. Можем плыть спокойно.

– Ура! Образцова наконец-то научилась различать обманщиков и перестала верить людям на слово. Что с тобой?

– Старею, – хмыкнула та весело и углубилась в чтение сообщений форума.

Я достала плеер и стала слушать музыку. Через некоторое время предложила подружке сходить на разведку в бар. Там обещали устраивать каждую ночь дискотеку. Но Юля сморщилась, скинула бумажки на тумбу и, глядя на часы, сообщила:

– Двенадцатый час. Давай спать. А в бар можно и завтра.

– Окей.

Я проснулась от шума. Кто-то совсем рядом взрывал петарды. Странно, обычно фейерверк устраивают в ночь с первого на второе, а не в предыдущую. С другой стороны, по календарю уже Первомай, чего ждать? Я встала с намерением посетить мандариновый санузел, но вместо этого накинула шелковый халатик и вышла из каюты. Даже не знаю, что это было. Любопытство? Какие-то подозрения? Интуиция?

Короче, я поднялась наверх. Немного понаблюдала, как с кормы шлюпочной палубы пускают фейерверк и орут пьяные сборища, и решила вернуться. Проходя мимо каюты с номером 101, я услышала голоса. Взрывы наверху стали затихать, между ними я отчетливо различила слово «чайка», потому затаилась. Голоса были мужскими.

– Может, не Горгон, а Горгона? – предположил один до ужаса серьезным тоном. Что за бред вообще? – Как и было первоначально. Медуза Горгона. Она же женщина!

– Нет, – отрезал второй незнакомец. – Горгон мужик!

– Хорошо. А помнишь вот это? – По-видимому, первый начал что-то декламировать, потому беру в кавычки: – «И белое падет к ногам. И живое станет мертвым. Ибо ангелы крылатые, что падают, предвещают смерть».

– Хочешь сказать, что белый крылатый ангел – это чайка?

Тут я невольно ахнула, потому как выходило, что труп чайки повлечет за собой новые смерти.

Стоп. Я что, схожу с ума? Подслушиваю под дверью каких-то психованных ребят, всерьез рассуждающих, что чайка является ангелом и вроде каким-то знаком. Может, они фильм какой-нибудь обсуждают, а я тут придумала себе…

К сожалению, мое междометие кто-то услышал.

– Там кто-то есть! – испуганно выдал первый.

– Иди проверь!

Я максимально тихо, но все же быстро добралась до каюты и притворила дверь за секунду до того, как открылась интересная комната. Чуть постояв, прислонившись, я услышала:

– Тут никого нет!

– О боже, это был Горгон! – очевидно, второй тоже вышел, потому что слышался так же хорошо.

– Не знаю. Может, показалось? Пошли спать.

Хлопок – закрылась дверь. Я задышала свободнее и вернулась в постель, забыв посетить уборную.