Текст книги "Однажды в морге: история Вивьен"

Эта могла быть и его история, но увы, писать он может только на старо-немецком.

Начну сначала.

Я как раз заканчивала медицинский институт и подрабатывала в ночные смены. И не где-то там в Больнице Скорой Помощи, как большинство медиков, а в морге.

Да, вы не ослышались. Ассистент коронера, а не сиделка, или медсестричка. Настоящий хардкор.

Мои однокурсники (даже самые бесшабашные) предпочитали ночные вояжи по Елисейским Полям в карете скорой помощи с очередным пенсионером-инсультником, чем практика в морге. Я была для них верхом пофигизма и свободы самовыражения.

Не смотря на их восхищение, клейма белой вороны было не избежать. Со мной никто не мог сравниться. Поэтому общения с однокурсниками вскоре не стало: кого-то пугала моя любовь к судмедэкспертизе, а кого и просто воротило.

Зачем вообще идти в медицину, если вы боитесь смерть и трупов? Какие глупости! Однако у меня на курсе были довольные собой «белокурые» мальчишки и девчонки, боящиеся замарать руки об испражнения пациентов, но мечтающие о карьере пластическим хирургом.

В общем, я была необщительной и замкнутой, любила свою домашнюю библиотеку, хандрила в последнее время то тем, то сем, а в тот день еще и аппетит пропал.

Тридцать первого октября я встала в шесть вечера, как обычно позавтракала холодной булкой, которую утром после смены взяла горячей в пекарне за углом, выпила кофе и пошла на работу.

Да, только булку я еще могла есть. Остальная пища просто становилась комом в горле. К черту хандру, я просто перестала покупать нормальную еду, и организм сказал: «Ах так, тогда я тоже перестану тебе помогать. Ешь, что вздумается. Потом не жалуйся.»

Над такими мыслями я обычно смеялась, но сегодня даже булка чуть не полезла обратно. Я задумалась по дороге в морг: «А что если это депрессия? Я одинока, ни друзей, ни парня, мне двадцать три, живу на съемной квартире в Париже, еле покрывая арендную плату. Может мне сменить работу? На какую-то более коммуникабельную, с живыми пациентами. Глядишь, вылечу панкреатит какому-нибудь бизнесмену из Рено-Моторс, а потом выйду за него замуж, рожу деток, мы всей семьей будем ездить в Прованс на выходных, и я буду счастлива»

Подходя к освещаемому одноэтажному зданию морга, я остановилась. Какая-то тень стояла в кустах возле окна и что-то рассматривала.

– Эй! А ну прочь оттуда! Извращенец! – Кидаю камнем с тропинки в его сторону. Кусты зашевелились, тень исчезла.

«Вот так выйдешь за красивого парня, а он окажется маньяком, или эксгибиционистом, или ворует женское нижнее белье… Или не женское…» – смеюсь тихонько.

«К черту этих мужчин. И без них неплохо живется. А то, что хандрю, так это временно. Возьму недельку отгулов, высплюсь, и буду как новенькая».

Захожу в просторную приемную. Это не такое помещение как в обычной больнице, тут нет никакой суеты. Нет раздраженных регистраторов, взмыленных медсестер и фельдшеров, стонущих больных и паникующих родственников. Тут только скептичный патологоанатом Поль и я. Ну еще иногда плачущие люди с полицией.

-Сегодня тихо? Не было пациентов?

–Уже четыре месяца у нас, а все у нее пациенты! Привыкни уже, это трупы! Жмурики, покойники, мертвецы. Не бойся их так называть! Они не оживут, если ты назовешь их по факту. Это не тот, чье имя нельзя называть, ведь его имя и вправду нельзя называть. – Поль – мой учитель, низкорослый полный мужчина пятидесяти лет, подмигнул, а потом рассмеялся в голос. – Да что ж ты такая зажатая? Расслабься уже!

–Ладно. – В его присутствии я, правда, становлюсь деревянной. Он ведь такой странный. Да, он много знает и видел, но это не повод каждый раз намекать мне на неприличное. Никогда не предпринимал ни одной попытки, но его идиотские шуточки и обвинения в скованности как-то исподволь напоминали харассмент.

Слава богу, я – девушка терпеливая. Мне важно научиться. Я хочу получить знания, навыки и, наконец, работать самостоятельно в каком-нибудь провинциальном городке.

– Вот и хорошо. Потому что сегодня ты будешь на смене одна.

–Как одна?

–Вот так. Мне нужно срочно уехать.

–А начальство в курсе?

–Я – тут начальство. Ты подчиняешься еще пока мне. А другим ничего знать и не нужно.

–Но ведь могут кого-то привезти.

–Сегодня больше нет. Я договорился с полицией, чтобы везли в другие отделения.

–Что значит «больше нет»?

–Ах да. Я забыл сказать. Привезли одну молоденькую особу сегодня. На ее шее странные укусы то ли кошки, то ли собаки. Проверь. Всё запиши, и будь добра на камеру тоже. Завтра проверю. Смену сдашь Софи.

– Я же ни разу еще сама не проводила вскрытие! Как я …? Погодите, не уходите! – Удерживаю его уходящего уже в пальто. – Раздевайтесь, я налью чай, посидим, все обсудим, а потом я хотя бы начну при Вас.

–Нет! – Аккуратно убирает мои руки, судорожно сжимающие его воротник – Меня ждут. Ты справишься. Оревуар.

«Твою мать, Поль!» – чертыхаюсь вслед бездушному ублюдку. «Я – хоть и белая ворона, но не фанат ночных моргов, особенно когда под окнами бродят маньяки».

Закрываюсь изнутри на все замки. Обхожу здание по периметру, проверяя каждый кабинет, везде ли закрыты окна. Включаю везде свет. «Да простит меня мать природа, за нецелевое расходование электроэнергии».

Открываю последнюю дверь, не успеваю включить свет, возле стола с девушкой стоит, склонившись над телом, та же тень.

Вскрикиваю и мчусь к выходу.

Позади меня одна за одной гаснут лампы, я подбегаю к уличной двери, путаюсь в замках, гаснет последний свет. Чья-то рука опускается на мое плечо.

«Нет!».

И почему в такие моменты обязательно остаешься в сознании? Нет, чтобы окоченеть от страха, или упасть в обморок. Почему сердце замирает, но не отключает мозг?

«Кто это? Чья это рука? Как этот человек попал в холодильное отделение? Что ему нужно от меня? Меня расчленят? Боже, точно расчленят. Это ужасно. Лучше бы просто заколол. Нет, хуже, если сожжёт. Только бы не сжёг»

Поворачиваюсь.

– Только не жгите меня!

Открываю глаза, горит свет. Никого нет. Оглядываюсь. Несмело иду по всему периметру. Никого нет. В холодильной комнате тоже горит свет. На столе лежит тело молодой девушки. Захожу, никого.

Иду в комнату персонала за халатом.

–Не меня ищешь? – раздается мужской голос позади. Несмело поворачиваюсь. Возле письменного стола в приемной стоит высокий молодой брюнет с крашенными кончиками волос (как сейчас модно), в черном пальто, кедах и симпатичном трико, засунув руки в карманы спортивок так, будто только что вышел с обложки глянцевого журнала.

Однако меня смутила его бледная кожа.

–У вас анемия. – Сдерживая дрожь, говорю и достаю халат из раздевалки.

–Вы невероятно проницательны, мон амур. Я как раз пришел к вам подлечиться.

–Тогда Вы не по адресу. Это морг, а не больница. Будьте добры, покиньте помещение.

–И что, неужели человек в белом халате не поможет умирающему, только потому что он не по страховке пришел?

–Причем тут… А, ладно. Проходите в кабинет, померяю Вам давление и пульс.

Окончательно расслабляюсь, точнее злюсь. Уж кем-кем, а бессердечным медиком меня еще не называли. Я очень заботливая, в этом меня трудно упрекнуть. А этот мальчишка практически заставил оказать ему помощь. Это не по мне. Я – Вивьен Дебуа, всегда помогаю и по долгу профессии и по личному желанию.

-Садитесь. Снимите пальто. – Надеваю манжету на его бледный бицепс и осматриваю вены. Кажется, не наркоман. Никаких следов уколов нет. – Девяносто на пятьдесят, пульс – сто сорок. Так у Вас обезвоживание, мисьё…

–Константин.

–Константин? Вы – грек, что ли? – Несу капельницу с физраствором.

–Обескровливание, а не обезвоживание. Несите кровь.

–Но у нас нет. Это же морг! – Обескураженно отвечаю я.

–Тогда перелейте мне от этой красотки. Ей все равно больше не нужна.

–Так не делается, кровь могла свернуться. Я еще не выяснила причину смерти.

–Частичное обескровливание, в результате чего ишемический инсульт мозга, остановка дыхания.

–Откуда Вы…? Вы что знаете, как она умерла? Вы видели? Вы – родственник? – замираю от ужаса. – Нет, Вы – убийца! Кто-нибудь! Помогите! Полиция!

Он схватил меня и зажал рот ладонью. Я стояла как в тисках, прижатая к незнакомцу спереди, ожидая, что он свернет мне шею, как свидетелю.

Но этого не произошло. Его большие карие глаза говорили: «Успокойся. Еще не пришло время твоей смерти. Не сейчас. Я не опасен. Дай мне все рассказать».

«Как он это делает? – Я ослабила руки, впившиеся в его пальто. «Передает мысли, или я помутилась рассудком?»

-Ты не помутилась рассудком. – Он убрал ладонь.

–Что? – Освобождаясь, хрипло спросила я.

–Я – вампир. Обладаю телепатическими и другими способностями.

Дурацкий смешок вырвался из моего невротически сжатого горла.

–Скажи еще, что тебе тысяча лет.

– Мне семьсот пока что.

–А, так ты несовершеннолетний. Как жаль. Как жаль.

–Хм, шутишь? Хорошо. Побеседуем? У нас ведь целая ночь впереди.

–И правда, чем еще заниматься? – Зло смотрю на моего ночного визави, развожу

руками. – Работать, конечно. Если ты не заметил, у меня тут труп. И мне нужно его вскрыть. Даже если ты – убийца этой несчастной, в чем я уже ничуть не сомневаюсь, и меня ты убивать не собираешься, то дай хотя бы выполнить свою работу. Мне нужно записать всё на видео и сдать начальнику.

–Этому недотепе? Он тебя не достоин. Я слышал надменный тон человека, который сравнил укусы вампира с собачьими и кошачьими. Идиот. Можешь ничего не записывать, я расскажу тебе причину смерти.

–Спасибо, обойдусь. Коронер должен работать по протоколу, а не как вздумается преступнику.

–Ладно. Я не хотел ее трогать. Просто эта девушка – плохой человек.

–Да что ты!

-Правда. У нее черная душа. Ты должна благодарить меня. Я избавил мир от волка в овечьей шкуре.

–И что же такое сделала эта бедняжка? Обнималась с другим у тебя за спиной, бросила, исцарапала твою тачку? – Я язвила, но внутри все сжималось от страха.

–Ты не очень-то разбираешься в людях, верно? Ты всех оцениваешь по внешнему виду? Мыслишь стереотипами. Если хорошенькая – значит, ангел во плоти. А еще небось, она– женщина, вы ведь вообще непогрешимы.

–Почему же? Моя бабушка…

– Бросила твою мать в приюте, ради парня на байке.

–Откуда ты знаешь? – Он ухмыльнулся, показывая на свой висок. – Ах, да. Забыла, ты ведь читаешь мысли.

Как только я это произнесла, уже не казалось всё происходящее настолько безумным. Что если он реально мог знать мою бабушку? И мне стало интересно.

–А ты ее видел?

–Кого? А, ее-то. Нет. Я совсем недавно в Париже. Но могу сказать тебе одно, ты – не такая. Ты бы не бросила ребенка.

–Правда? И зачем я тебя слушаю? – Я схватилась за скальпель, и еле унимая невольную дрожь в кисти, поднесла его к шее трупа. – Что сделала … – Я заглянула в карточку на столе и продолжила – Мари? Что сделала Мари? Что такого ужасного сотворил этот ребенок, чтобы заслужить смерть?

–Ребенок? Я тебя умоляю. Она перевстречалась со всеми

...

конец ознакомительного фрагмента