Текст книги "VIP-услуги для змеюки"

Новый костюм Василиса кое-как перешила из старого Пашкиного комбинезона, поэтому брюки с ее талии постоянно сползали, зато ложились внизу красивыми свободными складками и скрывали не совсем новые сапоги.

– Ну и как? Павел! Немедленно отвлекись от болезни! Говори – как я выгляжу?

– Нормально, мам. Только… А что, резинку нельзя было в штаны вдеть? Чего они у тебя спадывают?

– Резинка была, но она лопнула. А я теперь так, на пуговочках. А на дорогу шить нельзя, я лучше их поддерживать буду, – терпеливо объясняла Василиса, замирая у зеркала в самых томных позах. – А вообще – хорошо, да?

– Угу-м, – мотнул головой сын, не желая огорчать матушку.

Василиса последний раз взглянула в зеркало, в десятый раз мазнула по губам яркой помадой и выскользнула за дверь.

В парикмахерскую «Клеопатра» она направилась с самым лучезарным настроением. Какая же женщина не мечтает хоть раз в год отдаться в нежные руки мастеров, чтобы потом вынырнуть из салона совершенной красавицей! Сейчас у Василисы появилась такая возможность. Правда, не совсем обрадуется Люся, когда узнает, сколько она отдала за красоту. Ну да это ведь не каприза ради, а полезного дела для! А за дело надо браться, и как можно скорее. Кого-то там спасать, внедряться в доверие, вызнать ситуацию изнутри – ну, и когда тут думать о деньгах?

Звучное название «Клеопатра» как-то не совсем подходило маленькой, серенькой парикмахерской в глухом закоулке дворов. Она даже не располагалась отдельно, а была обычной квартирой, переделанной в «салон».

Мастеров в парикмахерской было двое – молоденькая пышная блондинка с огромной башней из кудряшек на голове и девушка с простенькой косой. За отдельным столиком была еще одна девица – с короткой мальчишеской стрижкой и с выражением глубокого «фи» по отношению ко всем окружающим на лице. Мастера откровенно зевали и пялились в маленький телевизор, а маникюрша в своем уголке увлеченно расписывала собственные ногти.

– Здравствуйте, девочки! – радостно объявила Василиса. – Где у вас тут можно волосы нарастить?

Девушки переглянулись и с сомнением уставились на вошедшую.

– А вам где-е? – лениво разлепила губы полная блондинка.

– Простите, что… Что значит где?! – поперхнулась Василиса. – Как и положено – на черепе. В смысле, на голове!

– Не, ну я думала, может, брови нарастить или там ресницы какие-нибудь, так их подкрасить можно. У нас токо красят. А вот наращивать… – жеманно объяснила парикмахерша и вдруг рявкнула: – Юльк! У нас волосы наращивают? Не, мы не наращиваем. Это вам в «Аленку» надо.

Скорее всего, клиентка не виделась ей денежной, а за тридцать рублей порхать бабочкой блондинка не желала.

– Мне не надо в «Аленку». Мне сюда, – упрямилась Василиса. – Хорошо, а покрасить вы меня можете? Голову то есть. Вернее – волосы. Или у вас только брови красят?

– Не, мы сёдни не красим. Юльк! Мы ж не красим сёдни, да? – снова спросила она у маникюрши.

Маникюрша оторвалась от своих ногтей и тоскливо уставилась на реденький Василисин пучок.

– Не, ну и чо объяснять! Укороченный же день, сказали ведь! Танька, ну ты могла объявление нацарапать?! – выпятила она губку.

– А что у вас случилось-то? – возмутилась Василиса. – Никаких праздников не намечается, воду не отключали… С чего бы вам дни укорачивать? Эпидемия, что ли, какая?

– И никакая не эпидемия, прям чо токо не выдумают! Мы б тогда и вовсе не работали. Да, Юльк? – объясняла блондинистая жеманница. – У нас завтра у хозяйки юбилей, может быть! И мы, может быть, сёдни переживаем!

– Да! – подала голос вторая мастерица – маленькая невзрачная девушка. – Анне Петровне завтра сорок исполняется, она ресторан заказала. Ой, не знаешь, что и делать! Вот, девчонки, как представлю – придут тетки, напьются и начнут песни горланить… Прям хоть рот им затыкай…

– А ты, Дашк, не ходи! – фыркнула маникюрша Юлька. – Сиди дома, йогуртом наслаждайся!

– И не пошла бы, и сидела… Так с нас уже по триста рублей содрали! А теперь думай вот, куда ребятню деть! – разозлилась невзрачная мышка. – Ты бы вот лучше думала, как Анну Петровну поздравить по-человечески, чтобы весело было…

– Да чего там поздравлять… Ну я прям не могу! – развеселилась маникюрша. – Нарядимся все матрешками, да и все. Или лучше не так! Не матрешками, а этими… стриптизершами. Во прикол! Ха!

Она переключила канал, и по залу разнеслось однотонное дребезжание. По-видимому, Юлька принимала эту музыку за зажигательную плясовую, потому что принялась скакать, высоко выбрасывая длинные ноги. Такая мелочь, как посетительница в виде Василисы, ее явно не смущала.

– Представь, Танюха… ха-ха!.. какая из тебя классная стриптизерша получится! Два центнера живого веса и совсем без ничего! – ухахатывалась она.

– Знаешь что, Юлечка… Я вот почему-то тебя никогда не представля-аю… – начала злиться белобрысая пухлая парикмахерша, но Василиса ее оборвала.

– Девочки! Зачем вам в кого-то наряжаться?! – воскликнула она. – Считайте, что вам бесконечно повезло! Я – именно то, что вам нужно! Я же профессиональный тамада! Провожу свадьбы, юбилеи, похоро… хм… Короче, все провожу!

Девчонки уставились на Василису уже более заинтересованно. Даже Юлька скакать перестала. А та не давала опомниться:

– Так, говорите мне… Дайте листочек с ручкой, я сразу же записывать буду… Ага, теперь говорите мне – сколько человек приглашенных? Сколько юбилярше исполняется? Кстати, беру совсем недорого, можно прической и маникюром… Как зовут-то вашу именинницу? Какой сценарий хотели бы заказать?

Девушки похлопали ртами, потом Юлька нерешительно проговорила:

– Вы… это… а чо мы вам скажем-то? Давайте мы лучше вас с ней сведем, с Анной Петровной. Она сама вам скажет – какой сценарий и сколько ей исполняется…

– Точно! А то она нам все время твердит, что ей тридцать три, а я в паспорте видела, что тридцать девять, – поддержала «мышка».

– Ага! И потом она говорила – помните, девочки? – что хотела тамаду заказать, но они дерут бешено, – поддакнула белая парикмахерша.

– А мы… Девчонки! Я придумала! Прикольно! А мы ей скажем, что это от нас подарок, что мы заплатили уйму баксов, точно! Может, она нам триста рублей обратно вернет! Ха, во крутанемся, да? – обрадовалась маникюрша и принялась торжественно диктовать: – Вы так и запишите – от меня, то есть от Юлии Бусиной, потом от Татьяны Рябовой и от Дарьи Часиковой. Записали?

Василиса только качала головой. Она тщательно конспектировала все, что говорили девчонки, – вдруг пригодится.

– Ну вот, а сёдни к шести подходите, ага? Анна Петровна в шесть придет, – кокетливо улыбнулась здоровенная Таня Рябова, подталкивая Василису к выходу.

– Не, лучше к полседьмого, – поправила маникюрша, которая назвалась Юлией Бусиной. – Мы в шесть как раз деньги сдадим, а там вы и поговорите. Только не забудьте сказать, что это от нас. Не забудете?

– Да что ж я, совсем склерозница? – обиделась Василиса. – Я, может, и выгляжу так, но с памятью еще проблем не было.

– Вот и славно, трам-пам-пам! До свидания, – улыбнулась Юля и снова принялась подкрашивать блестящие ногти.

– Посто-о-ойте, какое «до свидания»! – заартачилась Василиса. – А оплата? Мы же договорились прической! И маникюром еще! Так что, милые, садите меня в свое кресло и начинайте уже из моих данных красавицу делать. А я скажу, что вы и в самом деле большие деньги заплатили.

Девушкам два раза повторять не потребовалось. Услышав такое похвальное понимание, они завертелись возле клиентки вьюном. Толстая мастерица Таня старательно оттопыривала мизинчик и щебетала канарейкой:

– Сейчас новую методику применим! А вы ваще как к фруктовым мотивам относитесь? Можно головку тыковкой соорудить, а можно…

– Таньк, ну хорош издеваться! Куда ей эту тыковку? – фыркнула со своего места Юлька.

– Не, ну можно еще цветочные варианты… Например, «кокосовую прелесть», мне Леночка из «Афродиты» показывала, как ее делать…

После длительной возни толстушки Тани с какими-то баночками, мисочками и помазочками к Василисе подскочила маникюрша и, глубоко наплевав на собственные ногти, принялась тискать Васины натруженные пальцы. После этого, уже не зная, чем еще ублажить клиентку, работницы щедро тряхнули личными косметичками и стали облагораживать лицо Василисы макияжем. Если по совести, так такой услуги в прейскуранте и вовсе не значилось, но чего не сделаешь ради своей же хозяйки!

Василиса же, вопреки себе, мало внимания уделяла зеркалу, а все больше прислушивалась и приглядывалась. Ее больше волновал вопрос – что за опасность может угрожать этой богом забытой цирюльне. Признаться, Василиса Олеговна думала, что едва она усядется в кресло, как на нее польется целый поток сведений об опасностях, о злобных убийцах и преступниках, которые терроризируют работниц. А может, девушки даже нашли в подсобке труп и теперь не знают, куда его пристроить… Или еще: вдруг какой-нибудь мерзавец ворвался в парикмахерскую во время смены и изнасиловал всех присутствующих – тоже мерзкое преступление…

Василиса ждала, что девушки начнут делиться впечатлениями, однако те за работой болтали мало и тайнами не разбрасывались. И настроение у них было крайне безоблачное. На первый взгляд и не догадаешься, что над коллективом нависла беда, но ведь Пашка говорил! И кто-то же из них приходил в милицию! И именно по поводу парикмахерской! Василиса сообразила, что, если бы у какой-то из дам были личные неприятности, вряд ли Паша зациклился бы на звучном названии «Клеопатра», он бы фамилией бредил или именем. А поскольку выяснилось, что никого по имени Клеопатра у него нет…

Когда, часов через несколько, мастер Таня последний раз взмахнула расческой, из зеркала на Василису глянуло неприветливое лицо неважно сохранившейся мумии. Щеки и подбородок были ярко-белого тона и напоминали свежевыбеленную мазанку, глаза жирно подведены черным карандашом, и стрелки убегали прямиком за уши, брови, на совесть прокрашенные черной краской, делали взгляд зверским, воспаленные веки кричали о нездоровье, а малиновые губы и вовсе наводили на мысль о вурдалаках. Над всем этим великолепием игриво торчал детский чубчик бурого цвета.

– Красота необыкновенная, – прошептала яркая блондинка Таня, то и дело взлохмачивая обкромсанные по последней моде волосы. – Юльк! Глянь! Скажи, красавица, да-а?

Юлька, которая трудилась над руками Василисы, долго приглядывалась, потом коротко выдохнула:

– Сойдет.

Вторая мастерица тоже крутилась здесь же и от зависти кусала губы.

– Все, – ласково улыбнулась блондинка. – А сейчас можете идти. К половине седьмого подходите. Да, и листочек не забудьте, кто вас нанял. Так вот прям Анне Петровне и суньте его. А мое имя жирной такой чертой обведите, будто я денег больше всех дала. И Юльку можете, она ж ногти полировала… Юльк! Тебя ж тоже жирной, да?

Юлька уже вовсю тыкала кнопки на магнитофоне, зато пискнула вторая парикмахер – Даша Часикова:

– И меня жирной!

– А Дашку можете и вовсе вычеркнуть, она токо толкалась тут зря.

Вторая парикмахерша не ожидала от коллеги такого оскорбительного отношения, поэтому немедленно задохнулась в негодовании:

– Я-а-а-а?! Да я стояла и смотрела, как ты несчастной женщине за ушами плешь выстригаешь, думала – заметишь ты или нет? Между прочим, я даже культурно промолчала, когда ты и вторую лысину выстригла! А ты даже внимания не обратила! Такое уродство вытворила!

– Уродство?! – теперь сощурилась во гневе Татьяна. – Это «кокосовая прелесть» уродство?! А мелирование «хвост енота»? Да у тебя он никогда не получался!

– А ты зато ресницы пережгла! У меня это всегда лучше получается! Теперь у нее веки облазить начнут!

Василиса, к счастью, уже не прислушивалась к перепалке. Она вплотную занялась расследованием, правда, еще не совсем знала – чего, но… главной ее мыслью было – а вдруг Пашку уволят, если он не раскроет это дело? Поэтому у нее осталось только одно желание – поскорее встретиться с хозяйкой парикмахерской и любыми путями напроситься завтра к той на юбилей. Хотя чего там напрашиваться – девчонки ее уже пригласили. А уж на юбилее-то по старой испытанной методике она напоит кого надо и не надо, и тогда гости заплетающимися языками примутся выкладывать ей любые тайны…

Василиса выскользнула на улицу, поддернула сползавшие брюки и посмотрела на часы – как раз хватит времени, чтобы заскочить в магазин, потом еще в аптеку, а после забежать домой за Люсей. Они вдвоем и появятся перед хозяйкой «Клеопатры». А завтра… У Василисы уже трепетали ноздри и горели глаза. Она даже придумала выражения, в каких сообщит о раскрытом преступлении сыну. Она вот так встанет… нет, лучше сядет… да, сядет… А потом… Господи, она чуть не пролетела мимо магазина!

В старом магазине, который лихо перекроили в новый супермаркет, народу было много. Но еще больше было работников – девочки в зеленых платьицах настойчиво толкали в руки посетителей замороженные брикеты с мясом, важным страусом среди витрин прохаживался парень в черной форменной одежде, а техничка-трудоголик неустанно елозила тряпкой по полу. Василиса уже давно набрала корзинку с продуктами и теперь томилась в очереди к кассе. Итак, надо сказать Люсе, чтобы она не забыла завтра переписать всех гостей, а еще лучше – их паспортные данные. А уж Василиса сумеет их разговорить…

– Женщина, вы не могли бы пройти вместе с нами? – раздался рядом с Василисой, когда она уже подходила к дверям магазина, прохладный мужской голос. – Женщина, я вам говорю! Прошу вас пройти со мной.

Василиса вынырнула из своих мыслей и только сейчас почувствовала, что ее кто-то настойчиво тянет за рукав.

– Молодой человек, вы… что вы себе позволяете… – одернула было сурово шалуна Василиса Олеговна, но ярко-малиновые губы ее невольно собрались в стыдливый пучок – так откровенно ее никто никуда не просил.

– Я настоятельно прошу… Пройдемте вон в ту комнату, – вежливо, но цепко держал за локоть Василису парень.

– Нет… ну если вы настаиваете… – все больше смущалась Василиса. – А это ничего, что вы в рабочее время, так сказать… знакомство с дамой… я слышала, такое не поощряется…

Когда они добрались до обещанной комнаты, настроение несчастной дамы резко обвалилось – оказывается, мерзкий юноша не придумал ничего лучшего, как подозревать ее в краже!

– Мы заметили, что вы постоянно что-то складывали себе… простите… в штаны! – сурово заявил он, едва за ними захлопнулась дверь. – Вы обязаны показать, что вы там спрятали!

Возмущению сыщицы не было предела. Сами собой у нее выпучились глаза, губы затряслись, а из горла вырвался гневный хрип:

– Никогда!

– Мы обязаны будем вас обыскать, – предупредил парень.

– Только в присутствии прокурора!

– Ну уж, прямо-таки прокурора! Сейчас вот милицию вызовем, они с бумагами приедут и обыщут! Надо же, воруют, да еще и прокурора требуют! – уже разозлился бдительный работник.

– Я за все рассчиталась! Вот чек! И не творите здесь произвола! – негодовала Василиса.

– А я видел! Вы все время штаны поправляли через пальто!

– Правильно! Потому что они у меня съезжают! А резинка лопнула! А пуговку я не пришила! – уже не контролировала себя Василиса Олеговна. – Позовите сюда кого-нибудь из женщин, я сама им все покажу! Я не могу до ночи ждать вашу милицию! У меня важная встреча!

Парень, однако, пытался соблюдать все правила и не желал отступать от законов. Только после долгих уговоров Василисе удалось убедить его вызвать кого-нибудь из женского персонала. Пересмотрев всю одежду покупательницы, сотрудницы магазина потом еще полчаса извинялись и в качестве утешительного приза сунули в пакет Василисы упаковку с тонкими ажурными чулками.

В любое другое время Василиса ради такого подарка позволила бы еще раз себя осмотреть, но теперь была просто разбита – она безнадежно опаздывала забежать домой. Теперь на встречу с Анной Петровной она вынуждена была отправляться одна, без Люси, да еще вдобавок с тяжелыми пакетами.

Пакеты тяжело били по ногам, дыхания отчего-то совсем не хватало, брюки упрямо не желали держаться на поясе, а шапка все время сползала на глаза. Только перед входом в «Клеопатру» Василиса немного отдышалась, поправила шапочку и навесила на лицо лукавую улыбку.

– Можно? – толкнула Василиса Олеговна дверь и… захлебнулась собственным хрипом.

Прямо у порога, выворотив ногу и страшно вытаращив глаза, лежала женщина – ухоженная, с ярко-розовым бантом на шее. В руке она сжимала веселую игрушечную змейку. Однако, несмотря на бант и плюшевую игрушку, яснее ясного было, что ответить она уже никогда не сможет.

Василису вынесло из подъезда словно взрывной волной. Она неслась домой, не чувствуя ни тяжелых пакетов, ни сползающих брюк – в мозгу пульсировала только одна мысль: «Не успели!»

Она даже не заметила, как очутилась возле своего дома. Опомнилась лишь только тогда, когда под ноги ей метнулось что-то черное.

– Малыш! Шельмец! Теперь ты еще меня давай доконай! – еле сдерживая истерические всхлипы, вскрикнула она. – Ну где же Люся-то? Ты один, что ли?

Конечно, он был не один. Под фонарем, возле дворовых мусорных баков маячила фигурка Люси. Подруга изрядно продрогла, швыркала посиневшим носом и куталась в воротник.

– Люся, ну что ты все возле отходов-то?! Тут такое… такое…

– «Возле отходов»… – обиженно передразнила та. – Сама же сказала Пашке, что мусор пошла выносить. Как можно выносить мусор с утра до вечера? Я уже по всем соседним дворам прошлась – думала, может, тебя наши баки чем-то не устроили… Думала, может, у тебя с сердцем плохо, сидишь где-нибудь с ведром в обнимку… Ой, батюшки! Вася, у тебя все ресницы вылезли! Господи, да что с тобой?! А брови… И рот весь… Ты что, свеклу ела?

– Я, к твоему сведению, целый день ничего не ела. Некогда мне было есть! Я работала, между прочим! А рот… Это просто макияж. Он мне для работы и был нужен. Я работала… а там такое…

Люся немедленно побледнела.

– Вася, признайся, где ты работала с таким макияжем? Вася, мы еще не настолько бедны, чтобы там работать. Василиса, у тебя внучки, у тебя седины, наконец!

– Люся! Да не кричи же ты! Мы уже и так куда-то влипли… Давай-ка вот на лавочку присядем… В общем, Люся, ты только не пугайся, но у нас труп, – выдохнула Василиса и брякнулась на скамейку.

Люся какое-то время только быстро-быстро хлопала глазами, а потом тихонько заскулила:

– Ва-а-ася, где ты его отыскала, а? Ты же хотела меня дома ждать… Ну чего тебя так и тянет к этим самым трупам?

Малыш, вторя хозяйке, так же жалобно заскулил и уставился на Василису.

– Я сейчас все объясню… – пыталась успокоиться Василиса. – Люся, дай псу валерьянки, чего он воет? Ах да, мы же на улице! Короче, слушай… Я пошла в парикмахерскую «Клеопатра» одна – хотела, так сказать, осмотреть поле деятельности. Сначала все замечательно шло: я познакомилась с мастерами, и они меня пригласили завтра поработать на празднике их хозяйки тамадой.

– А у нее что, свадьба?

– Да нет же, юбилей! Не перебивай! Ну пригласили, значит, а сами говорят: вы, мол, приходите к половине седьмого и сами с хозяйкой обо всем договоритесь. Ну я и пришла договариваться! А хозяйка прямо на пороге и лежит – вся мертвая, на шее бант ярко-розовый, а в руках игрушка такая смешная – змейка хохочет… Господи, Люся, дай мне валерьянки! Ах, ну да ж… Похоже, ее бантом удавили. Короче, убийство налицо… вернее, на шею… Ну, я ноги в руки и домой. Теперь вот… сижу с тобой.

– А она? Хозяйка-то? Там еще? Ты даже милицию не вызвала? – ужаснулась Люся.

– Ну откуда я вызову-то?! Пойдем домой, позвоним…

Люся смотрела на подругу с недоверием. Та уже давненько нарисовала себе преступление в парикмахерской, так что ей могло причудиться все, что угодно. Женщина в бантах, змейки…

– Вася, а откуда ты узнала, что это хозяйка? Вы уже успели познакомиться?

– Когда? – в тихом гневе перекосилась Василиса. – Когда бы мы познакомились? Я пришла, а она уже мертвая. И по этой причине близкого знакомства не состоялось. Что уж я, совсем – с мертвецами знакомиться?!

– Знаешь что, пойдем вернемся, – предложила Люся. – Вдруг та хозяйка еще жива, помощь требуется…

– Люся, вот ты всегда – как что-нибудь ляпнешь! – разозлилась Василиса. – Ты что, мне не веришь? Ты только подумай – я должна была с ней встретиться. А она скончалась. На кого подумают-то? Ладно еще девчонки-работницы ни моего адреса, ни имени не знают, пока меня милиция отыщет, мы сами все успеем раскопать. А ты предлагаешь прямо сейчас мне и нарисоваться!

– А как мы будем раскапывать, если ты все время прятаться собираешься? – не выдержала Люся. – Пойдем! Скажешь, что за мной ходила, только что на встречу идешь, если кто увидит! А если там нет никого, милицию вызовем.

– Ладно, идем. Только заходить ты будешь, моя психика такого больше не вынесет, – вздохнула Василиса.

Женщины взяли на поводок Малыша и потрусили к парикмахерской.

«Клеопатра» встретила их закрытыми дверями.

– Ну чего стоишь? Стучись! – толкала подругу Люся.

Василиса робко стукнула и отпрыгнула за спину подруги. Неизвестно, чего она ждала, но увидеть еще раз труп хозяйки не желала.

– Так ведь нет же никого! – удивленно вытаращилась ее подруга. – Все нормально, девчонки ушли, двери закрыли…

– Ага! А Анна Петровна? Она меня ждать обещала, – упрямилась Василиса. – Стучи сильнее.

Люся теперь сама бойко подолбила по двери, но никто не открыл.

– Вася, с тобой с ума сойти можно, – недовольно проворчала она и повернула обратно.

Василиса вяло потянулась за ней. Выйдя из подъезда, она оглянулась на окно парикмахерской. «Клеопатра» глядела на нее хмурыми темными окнами.

– Нет, ведь это же надо такое выдумать! – ворчала Люся. – Труп, да еще с бантом!

– И со змейкой, – подсказала Василиса.

– Да, я про змейку забыла. Все, чтоб я про эту «Клеопатру» больше не слышала! Ладно, ты уже свихнулась, так ведь и я ж могу…

– Нет уж, Люсенька, – вкрадчиво сопротивлялась Василиса. – Завтра мы вместе с тобой пойдем в парикмахерскую, и пока я собственными глазами не увижу эту Анну Петровну живой и здоровой, не успокоюсь. А ты меня не смей сумасшедшей обзывать, поняла?

Когда подруги вернулись домой, Павел крутился на кухне и во все горло фальшивил:

– «Ты меня ждешь! И у детской кроватки не спишь! Знаю, встретишь с любовью меня…» Ой! Мама! Что это с тобой? Куда ты волосы подевала?

Василиса только что сняла шапочку и тряхнула новой стрижкой.

– Вот, – немножко небрежно проговорила она. – В парикмахерскую сбегала, решила что-то новенькое придумать. Как тебе моя новая прическа?

– Вася, поверь мне – тебя в парикмахерской обманули, – горестно вздохнула Люся. – Никакой прически нет. Тут даже и волос-то не осталось!

– Да, мам, Котовский отдыхает, – фыркнул сын.

– Ладно, чего ты, Паша… Видишь, ей и без тебя тошно.

Василиса наконец добралась до зеркала и узрела себя во всей красе. Если в салоне волосы еще хоть как-то топорщились после всевозможных пенок и лаков, то после сегодняшних потрясений, после кросса в нахлобученной шапке от былого шарма не осталось и следа.

– Лю… ся… Это что ж они сотворили? – пришла в ужас Василиса. – А говорили «кокосовая прелесть»… Нет, ну что за день сегодня, а?

– Вася, ты не переживай. Обрастешь. Чего уж так из-за волос убиваться, их у тебя всегда было не густо. Вась, ну успокойся, я где-то слышала, что после стригущего лишая, когда на голове уже ничего не остается, волосы потом начинают расти кудрявыми и шелковистыми. Может, и у тебя кудрявиться начнут, – как могла, утешала подругу Люся.

Пашка только хмыкал. И без того расстроенная Василиса удалилась спать раньше обычного, а Люся подошла к Павлу и принялась защищать подругу:

– Зря ты так. Василиса красивая женщина, у нее еще столько энергии, что ой-ой-ой… Что же ей, век со мной куковать? Решила она в парикмахерскую сходить, что такого? Может, маникюры начнет делать, следить за собой усиленно станет, весна ведь, на дворе второе марта. Глядишь, и встретит свою половинку…

– Какая там, к черту, половинка! – развернулся к ней лицом Павел. – Что вы из меня дурака-то делаете? Опять, наверное, куда-нибудь со своими расследованиями полезли?

– Да что ж ты такое говоришь? – возмутилась Люся. – Чего ж это, Василиса, выходит, полезла, а я дома осталась? И что там можно расследовать, ну ты сам-то посуди! Это же парикмахерская, это ж тебе не банк какой-нибудь…

– Господи… – простонал больной. – Я вас просто умоляю: вот только банк не трогайте, а? Я погорячился! В парикмахерскую, в косметические салоны, в сауны ходите сколько угодно, но дайте мне слово, что банки вы будете обходить стороной! А также сберкассы и пункты обмена валюты.

– Ложись спать, выздоравливай, – похлопала его по плечу Люся. – С валютой мы не работаем.

Когда утомленный нездоровьем Пашка улегся и раскатисто захрапел, Люся тихонько подошла к телефону, прислушалась и торопливо набрала номер.

– Алло, Витя, это ты?

Она звонила Вите Потапову. Потапов работал вместе с Павлом, но, не в пример последнему, к любым волнениям подруг относился с пониманием. Может быть, и не всегда с полным, но, во всяком случае, он гораздо реже им напоминал, чтобы те не совались не в свои дела, в частности в милицейские расследования. Что Люся хотела поведать Потапову, ни сам Пашка, ни Василиса Олеговна в этот вечер так и не узнали.