Текст книги "Гнездо для купидона"

Маргарита Южина
Гнездо для купидона

Глава 1
Поднятие домашней целины

«…Вот луны повис рожо-о-о-ок… тым-да ри-да ти-та… приходи ко мне, дружо-о-о-ок, посидим, поокаем…» – доносилось из кухни заунывное пение.

Видимо, «дружок» все же наведался, да и не один, потому что старенькую песенку терзали три мужские глотки.

– Роман!! Прекрати орать! – рявкнула Маша на мужа, скидывая в прихожей кроссовки.

– Мам!! Вот ты подумай!! – немедленно выскочила из своей комнаты Зойка, дочь-студентка. – Он вот так уже с трех часов надрывается!! И какая тут учеба может быть?.. Папа!!! Засунь в рот рыбу!! И вообще! Папа!! Уйми наконец этих своих «Песняров»! Каждый вечер воют! Достали!!! Мам, ну хоть ты скажи, ну у меня ж на носу сессия!!

– Это не «Песняры» пели, а Пугачева… надо же хоть немножко разбираться в наших музыкальных сокровищах… – пробормотала Маша и устало потянула сумку в кухню.

За столом восседали все те же, знакомые до икоты лица: Васька Петрищев, Лешка Судаков и Машин благоверный – Роман Борцев. Всю эту компанию Маша знала, сколько себя помнила – в одном доме росли, да здесь и осели. Раньше это были залихватские парни, веселые, вихрастые, а сейчас за столом сидели полысевшие, блеклые старики. Хотя… и года вроде бы не слишком пугающие – всего-то за сорок, а беспробудное пьянство нанесло на мужские лица свои следы. И ведь ни один из бывших дружков в люди не выбился. Эх!

– А ну, дружки-пирожки, давайте-ка по домам, – строго сказала Маша и стала заталкивать в холодильник принесенные продукты.

– А вот… прошу жаловать, прошу-у… моя жена Марья… – заплетающимся языком представлял Ромка свою жену, которую все и без того знали как облупленную. – Она сейчас нас кормить будет. Мане… чка… давай-ка… сгоноши чевой-нибудь…

– Мань, привет. Слышь, Ромк, а мы еще эту не пели… – кивнул Маше лысый, как коленка, Петрищев и жалостливо затянул: – «Ах, была, как Буратино-о-о… я когда-то молода-а-а-а…» Лешка, пой давай, чего я один надрываюсь?.. «Триста лет тому наза-а-ад…»

– Все! – уже строже заявила Маша. – Творческий вечер считаю закрытым. Давайте по домам. И где только деньги берут каждый день водку хлестать…

– А ты бы вот взяла да спросила, – насупился супруг. – Поинтересовалась бы так нежно: «Где же ты, Ромочка, деньги взял на водку?»

– И где же ты взял? – послушно спросила Маша.

– Не твое дело! – гордо дернул кадыком муженек. – Заработал! Целую тыщу, вот!! Но… мы поделили по-братски, и… теперь у меня осталось…

Муж полез в карман, долго что-то нащупывал и наконец явил свету кулак с зажатыми десятками. Маша только вздохнула, молчком ухватила за шиворот Ваську Петрищева и поволокла к двери. Васька был тощ и худ, поэтому тащить его было одно удовольствие – у пьяного мужика даже сил не хватало сопротивляться. Лешка же бодренько подскочил сам и взъерошенным воробышком поскакал к своим ботам – Машки он побаивался с детства.

– Га-дюка! – выдал Роман Викторович, когда за друзьями захлопнулась дверь. – Я… я обиделся, так и знай. Пойду все маме расскажу…

И супруг нетвердой походкой направился к двери. Маша только равнодушно мотнула головой. Сейчас и правда к матери побежит. Благо она обитает в соседнем подъезде, где еще парнем жил и сам Ромка. А уж потом… потом они оба притащатся, и начнет свекровушка Марью жизни учить… Но минут десять можно спокойно потратить на ужин. Да и Зойку покормить надо, у девчонки и в самом деле скоро сессия.

– Зой, пойдем ужинать… – заглянула мать к дочери в комнату и тут же испуганно двери захлопнула – ее старательная дочурка в своей комнате обнималась с очередным… как у них теперь называется-то?.. с бойфрендом, вот.

– Мам, ну ты прям ваще! – выскочила Зойка с выпученными глазами. – Ну давай сейчас ко мне врываться станем, да? А я, между прочим, от книг только-только оторвалась!

– Да я покормить хотела… – растерянно поморгала Маша и, чтобы загладить вину перед дочерью, решила показать к парню свое расположение: – Мишенька, пойдемте, пожалуйста, поужинаем.

– Мам! Ну какой Мишенька-то!! Когда это вовсе даже Юрка!!! – еще больше обозлилась Зойка.

– Но… ты ж мне еще вчера про Мишу рассказывала. Говорила: «парень отпад»!

– Так то ж вчера! А сегодня у меня уже Юрка! Он-то еще круче! А потому что Мишка ваще на Ирку запал! Она себе прикупила такой прикид! А к нему еще сумочку! Ну тот и завял сразу! А у меня с таким батяней ваще жизнь не клеится ни в какую!

– Ире тоже не отец покупал, – напомнила мать. – Она работает, сама себе покупает. Ты, между прочим, тоже могла бы, на заочном ведь учишься.

– Ха! Батя вон ваще нигде не учится! – возмутилась Зойка. – И ни фига не работает! А ты его…

– Зой, так чего там про еду-то? Пошутили, что ль? – высунулся из комнаты дочери новый друг Юрка.

– Да ты ваще там сиди, мама ж Мишку звала! – рыкнула на парня девица и захлопнула дверь, чуть не обрубив любимому нос.

В это время в соседней комнате что-то шумно обвалилось, крякнуло и раздался долгий, протяжный зевок.

– О! Еще одна проснулась! Иди, корми нас, – буркнула Зойка и поспешила на кухню.

Перед Машей и в самом деле распахнулась дверь, и появилась девушка с распущенными волосами и заспанными очами.

– Иветта, а ты… ты все еще спала? – аккуратно спросила Маша.

– Ой, Мария Игоревна, вы же знаете, я ношу ребенка, потому и в сон тянет постоянно, – отмахнулась Иветта и побрела в кухню.

– Ты этого ребенка второй год носишь, – ехидно фыркнула Зойка. – Как слониха прямо. А живота как не было, так и нет.

– Зойка! Сколько раз говорить?! – сразу же взвилась Иветта. – Раньше была ложная беременность, но… мы с Александром над этим поработали и… пожалуйста! Через восемь месяцев ты станешь теткой!

– А Санька знает, что ты беременеешь, когда вздумается? – не могла успокоиться настырная Зойка.

– Зойка! Не трепи мне нервы! А то племянник будет нервным, – лениво огрызнулась Иветта, погружаясь в недра холодильника.

– И в самом деле, – поддержала невестку Маша. – Зоя, ну чего ты грызешь ее все время?

– Да я, мам, просто думаю – как так? – щурила глаза Зойка и стреляла въедливым взглядом на невестку. – Ежели Санька уехал на свой этот Север два месяца назад, а у нее беременности только месяц, с кем это она «поработала»?

– Зоя!! – одернула Маша дочь, но, произведя в уме некоторые расчеты, обернулась к Иветте: – Ив… а правда, как же так получается?

Девушка возле холодильника нисколько не смутилась.

– Обыкновенно… я же просто так сказала – наобум, что через восемь месяцев, а дитенок может и через семь уже появиться… Мария Игоревна, а вы колбаски не брали? Я чего-то так колбаски хочу в последнее время, наверное, мальчик будет.

– Такой же, как наш батяня, того тоже на колбасу тянет, когда напьется, – пробубнила Зойка.

– Зоя!!! Да что ж такое-то?! Прекрати немедленно! – дежурно рыкнула на дочурку Маша и пошла переодеваться.

Взяв халат и чистое полотенце, она прямиком направилась в ванную. После тяжелой работы и вечной суеты только горячая ванна помогала ей вернуть силы, сбросить и физическую усталость, и нервное напряжение. Только под шум воды она могла немного отвлечься и настроить себя на оптимистический лад, чтобы выйти уже бодрой и готовой к домашней, неблагодарной работе.

Но сегодня отвлечься не получалось. И как же это вышло-то, что она одна тянет этот тяжелый воз под теплым названием «семья»? И почему этот воз вдруг стал тяжким? А ведь мама ей с самого детства внушала, что для женщины нет ничего сладостнее, чем любимый муж и дети.

Мамочка ее воспитывала одна и в отличие от многих обозлившихся женщин всегда твердила, что мужчину надо беречь – он же как ребенок! Вот она в свое время не понимала этого, и что в результате? Осталась одна! И у Машеньки нет отца, и сама она, молодая еще женщина, так и осталась никому не нужной. И нечего перебирать! А то ведь и в старых девах можно остаться, мужчин в наше время катастрофически меньше, чем женщин!

Правда, когда мамочка вдруг выскочила замуж, то петь стала совсем по-другому. Теперь она считала, что женщина создана лишь для того, чтобы мужчина ее баловал. И разве они, женщины, этого не достойны? И вообще умная женщина всегда найдет себе такого мужчину, которого заслуживает.

Теория, конечно, красивая, да только маменька ее поздно озвучила – Маша уже прониклась прежними идеями и выскочила замуж за Ромку Борцева. Парень трудился на заводе, неплохо зарабатывал, да и знает она его уже столько лет. Вон как он за ней ухлестывал – пять лет проходу не давал! И потом – не за Лешку же идти, он ей и до плеча не достает! Маменька оставила Маше квартиру, а сама перебралась к мужу и расцветала с каждым днем все больше. А у Маши началась своя семейная жизнь. Сначала было все неплохо. С Ромкой они жили не хуже всех. В квартиру мебель новую купили, одеваться модно стали, Маша закончила институт культуры и работала в местном ДК. У них родился сын Саша, потом дочка Зоя. Над детьми Маша тряслась, точно курица. Ромка даже ревновать начал, дескать, ему столько внимания никогда не было, а только все детям да детям. Но Маша видела, что и сам он балует их без меры. В общем, семья была самая обычная – так все Машины подруги жили.

А потом все как-то понеслось, да не туда… Что-то ломалось, разваливалось, переделывалось, перестраивалось… Она и не заметила, как годы пронеслись. И вроде бы все правильно делали, а почему-то Ромка потерял должность, несколько раз пытался устроиться, да очень скоро пристрастился к выпивке, и работа отошла на второй план. А потом и вовсе из планов выпала. Правда, Роман все время говорил, что ищет, но… у ее подруг мужья как-то работали, что-то находили, а вот Машин супруг так и оставался не у дел. Дети выросли, Саша женился, а чтобы скопить на свою квартиру, подрядился на смены вахтовым методом: по четыре месяца работать, а потом месяц отдыхать. Поэтому Иветта теперь живет у них одна. Сын приедет только через два месяца. А беременность… да нет у нее никакой беременности! Не может, видно, девчонка родить, что-то там с организмом, а сказать стесняется, вот оттого и ходит уже, как Зойка говорит, второй год беременная, но она и молодая, еще родит. Правда, Иветта нигде не работает, ну да Саша же трудится! А через два месяца и деньги привезет. И это их семья, как уж им удобнее. Зойка поступила на заочное отделение, учится… правда, тоже работать бы могла, но ведь… разве девчонка не права? Отец – мужик, и тот без дела на диване валяется, а она хоть учится… А Маша всех их тянет. Ну так ведь это потому, что ей повезло с работой. Хорошая подружка открыла свое агентство «Золотые руки» и сразу же позвала к себе Машу. Платила очень хорошо, да и заказы старалась давать самые денежные, а то, что приходилось мотаться весь день, так ведь… надо же как-то деньги зарабатывать. Да Маше и самой нравится! Ее обязанностью было ухаживать за стариками, за которых слишком занятые детки хорошо платили. Что-то типа соцработника, но только на коммерческой основе. Маша бегала своим подопечным в аптеки, в магазины, убирала их дома, стирала, иногда готовила застолья, но это уже за отдельную плату. И такие у нее чудесные старики были, что грех обижаться. Правда, их немного, но внимание им полагалось уделять со всей ответственностью. Но Маша не боялась, она уже относилась к своим старичкам если и не как к родным, то уж, во всяком случае, как к хорошим знакомым. Но… но все равно уставала дико. И хотелось бы отдохнуть, да как? Когда? Вот из-за усталости и набегали иногда вредные мысли: «И что же мне никто не помогает? И почему все я одна? И сколько можно на шее сидеть?» Ну, в общем, нехорошие мысли, некрасивые. Но… Она вот так полежит в горячей ванне, и… и на душе становится легче, а жизнь снова играет всеми красками. Нет, все же не зря маменька говорила, что главное для женщины – это, конечно же, семья!

Маша вытерлась насухо полотенцем и с обворожительной улыбкой шагнула из ванной. Даже песенку какую-то бубнить начала для пущего настроения.

– Вот она, поглядите на нее, точно помидор из банки, вся красная, как репа! – тут же поприветствовал ее знакомый голос.

В дверях между комнатами, уткнув руки в бока, стояла свекровь Авдотья Пантелеевна и сверлила Машу испепеляющим взглядом.

– Сама, главное, в водичке парится, а мужа единственного на улицу выкинула! Как мусорное ведро!

– Мам, так еще заметь – мусорное ведро выносят, а меня так вышвырнули, – гаденько подзуживал Ромка, выглядывая из-за мощного плеча матушки.

– Я… не поняла, а почему… репа? – растерянно моргала Маша. – Вы сказали, что я красная, как репа, а…

– Да ты не красная, а наглая, просто сил нет! – добавила силы в голосе свекровь. – Ты, я интересуюсь, почему это мужа своего выкинула, как коврик какой?! Уже не нужен стал, да?! Когда деньги ведрами таскал, тогда нужен был, а сейчас, когда у него надорванный организм…

– Баб, кому орем? – Из своей комнаты высунулась Зойка. – Опять отца притащила? Я тебе точно говорю – будет так пить, я от него откажусь! Останется бездетным, вот!

– Зоюшка, детка, да разве ж так-то на папу можно? – мгновенно изменилась свекровь. Бабушка просто обожала внучат, и те буквально вили веревки из этой грозной женщины. – Он же… старенький уже, ты на него только посмотри. И как тебе его только не жалко?

И Зойка, и Маша уставились на Романа. Вид у того и в самом деле был далеко не свежий и молодостью глаз не радовал.

– Ба, а если он старенький, ты тогда какая? – честно спросила Зойка бабушку.

– Я-то?.. – на миг замешкалась Авдотья Пантелеевна: признаться в собственной старости у нее язык не поворачивался. – Так я-то еще… моложавая! Я как-то на славу удалась – не старею. А чего? Седина не прокрасилась, да?

– Не, погодите… – вдруг возмутился Роман Викторович. – Мам, ты чего несешь-то? Какой я тебе старенький?! Да я!.. Ко мне сегодня вот прям так подошла молоденькая девка и давай глазки строить! Прям вот так в наглую! Я ж… я прям не знал – чего делать-то? А она все косит глазами-то, а сама так спрашивает, дескать, как пройти на Комарова! А я… И главное, девчонка-то славная такая!

– Ой, да она вас за дворника приняла, вот и спросила, – проплыла мимо родственников Иветта, ухватила с кухни пряник и капризно скривила хорошенькое личико. – Вы тут потише, а то мне сейчас Саня на сотовый звонить будет, а вы визжите, как потерпевшие.

И так же неспешно удалилась в свою комнату. Господа Борцевы захлопнули рты и стали прислушиваться к звукам в комнате молодых. Там на мгновение повисла редкая гостья – тишина, но ее тут же спугнул резкий звонок домашнего телефона.

– Это Саня!! – с диким воплем кинулась к телефону Авдотья Пантелеевна, отшвырнув сыночка. Сашу она тоже любила нежно и трепетно. – Да?! – старой вороной каркнула она в трубку и тут же разочарованно поджала губы. – Марья! Это тебя! Не успела домой прийти, а уже и звонки какие-то! Ни минуты покоя нет!

Маша запахнула посильнее халат и взяла трубку.

Звонила одна из ее подопечных, и, судя по дрожащему голосу, у старушки случилось нечто страшное.

– Машенька!! Срочно! Ко мне! Меня убивают!! – сбивчиво проговорила она и тут же бросила трубку.

Маша ничего не поняла, но безоговорочно полезла в шкаф за джинсами и свитером: чего спрашивать, когда надо спешить?

Она бежала по вечерним улицам и старалась только не опоздать. Мысль, что ей и самой бы надо испугаться или хотя бы кого-то взять себе в помощники, даже не успела прийти ей в голову. Маша мысленно благодарила подружку Таню, которая специально подбирала ей подопечных недалеко от дома – для удобства. И Капитолина Семеновна, тетя Капа, как ее звала Маша, жила в двух остановках. Сейчас это здорово пригодилось.

Едва Маша забежала в нужный подъезд, как сразу же услышала шум.

– Господи, что там у нее опять стряслось? – с волнением пробормотала она, несясь наверх через две ступеньки.

Возле знакомой двери стоял здоровенный верзила в свитере и в синих джинсах и упрямо держал палец на кнопке звонка. Рядом суетилась щупленькая старушка, с которой Маше уже не раз приходилось встречаться, и дергала верзилу за рукав:

– Да ну ее, Глебушка, пойдем домой.

– Погоди, мам, откроет, куда она денется, – пыхтел незнакомый Глеб и гневно поджимал губы.

– Простите, что произошло? – запыхавшись, строго спросила Маша. – В чем дело?.. Да отпустите вы звонок! У Капитолины Семеновны что-то случилось? Она не открывает двери? А спасателей вызвали? Может быть, ей плохо?

– Ей-то как раз хорошо! А вот соседке ее… мама, иди к себе… а вот соседка ее!.. – вытаращился на Машу верзила и вдруг, схватив ее за локоть, поволок вниз по лестнице. – Пойдемте, я вам сейчас покажу. Да пойдемте, чего вы за перила цепляетесь?

– Да что вы делае… куда вы меня волочете?! Что за произвол?! Отпустите немедленно!!! Граждане! Вызывайте милицию! Здесь буквально похищают женщ… – пыталась сопротивляться Маша, но граждане в своих квартирах сидели тихо, по-мышиному, а ее похититель на грозные выкрики никакого внимания не обращал.

– Девушка, да вы не пугайтесь… – семенила за ними старушка – божий одуванчик и пыталась сгладить ситуацию. – Это мой сынок, Глебушка, он хороший.

– Да что ж вы вцепились-то, как паук?! Отпустите!! Отпустите… – вырвала наконец локоть из цепких рук Маша, гордо дернула подбородком и поправила свитерок. – Я сама пойду, если уж вы так… приглашаете!

– Пойдемте-пойдемте… – недобро сверкнул глазищами мужчина и подтолкнул ее к открытой двери, которая находилась как раз под квартирой Капитолины Семеновны. – Проходите. Вот! Смотрите! Да вы в кухню проходите, чего вы в прихожей-то увидите… Сюда идите! Вот!!

Маша осторожно прошла в кухню, и взору ее представилась нелицеприятная картина. Дорогое пластиковое окно было разбито, по маленькой, чистенькой кухоньке валялись стекла и изрядно веяло холодом.

– Ну как? Нравится? – гневно прищурился Глеб. – Да вы не молчите! Вы активнее выражайтесь, активнее!

Активнее выражаться не позволяла совесть. Маша уже примерно догадывалась, чьих рук это дело.

– Сколько? – устало плюхнулась она на аккуратненький беленький стульчик. – Вы напишите, сколько стоит ваше окно, а мы оплатим… в течение месяца. Вы же знаете, мы все убытки соседям выплачиваем регулярно.

Действительно, за Капитолиной Семеновной водился такой грешок – она постоянно причиняла соседям эти самые убытки. Причем не всем, а лишь несчастной бабушке, которая проживала прямо под ней. Раньше Маше приходилось встречаться с самой старушкой, она даже помнит, как ее зовут… как же… Ах да, Вера Дмитриевна, точно. Такая вежливая, не скандальная бабушка, а вот с этим мужиком… кажется, это ее сын, так вот с этим грубияном Маша встретилась впервые.

– Вы знаете, – уселся напротив нее этот Глеб, – я уже не намерен просто брать деньги по счету. Сейчас я буду требовать за моральный ущерб. И очень серьезную сумму!

– Ну конечно! Как же! – скривилась Маша. – Сам небось заработать не можешь, так теперь давай со стариков драть… Мы будем вашу серьезную сумму обжаловать в суде.

– Да хоть где! – взвился верзила. – Да потому что уже сил никаких нет!! За последний месяц ваша матушка семь раз топила нас! Семь раз!!! За месяц!!!

– Так мы же все оплатили! – вытаращилась Маша.

– И чего? Я так и буду возле ванной с мастерком стоять? – резко повернулся к ней Глеб. – Чего мне с вашей оплаты?! Первый раз затопили, заплатили, я сделал ремонт, молчал – с кем не бывает. Второй раз… ну третий, ну даже четвертый! За месяц! Но уж семь-то раз!!! Да вашей матери вообще воду отключить надо, если она ее только на пол льет!!!

Маша пропускала мимо ушей замечания по поводу родства с Капитолиной: некоторые подопечные частенько представляли ее перед соседями родней – то дочкой, то невесткой, видимо, стеснялись, что настоящим детям до них нет дела. Так что сомнительное родство ее не слишком настораживало, а вот почему тетя Капа опять взялась за хулиганство? Ведь предупреждала ее Маша, что если еще раз она соседку затопит, то их агентство вынуждено будет срочно вызывать сына. Сын у тети Капы давненько перебрался в центр России, имел приличный доход, однако ж матушку навещал весьма редко, хотя и оплачивал щедро любые ее капризы. И сама Капитолина Семеновна сына вызывать наотрез отказывалась – берегла его нервную систему и ценила время родного дитяти. Так в чем же дело? Отчего она так невзлюбила свою соседушку? Вера Дмитриевна была старушкой тихой, очень приятной и сносила все выходки соседки с завидной стойкостью. Чего ж Капитолина выдумала на этот раз? И зачем?

– И что, это все – она? – кивнула Маша на разбитое окно. – Это ж какую силу надо иметь… а зачем вы ее впустили-то? – обернулась она к старушке.

– Так я ж и не впускала… – махнула сухонькой ручкой Вера Дмитриевна. – Я ж и вовсе не знала, что это она. Напугалась, сейчас же время-то… сами знаете какое… думала, ко мне воры лезут, ну и…

Мужчина устало вздохнул и принялся доходчиво объяснять:

– В общем, тут такое дело… Кстати, меня зовут Глеб Сергеевич Савельев, я сын этой пострадавшей женщины… Можно просто по фамилии, у нас с вами будут еще долгие разбирательства… Так вот. Ваша маменька выждала, когда на улице стемнеет, и… вот уж не знаю, по какой причине, но придумалось ей поиграть. Прицепила к веревке палку какую-то…

– Скалку, скалку она прицепила, – подсказала Вера Дмитриевна. – Привязала к веревке, опустила и давай этой скалкой мне тихонечко в окно стучать.

– Ну да, – кивнул Савельев. – Но… видимо, одной скалки ей показалось маловато, и она…

– Так это потому, что я сначала не слышала, – пояснила старушка. – Ну стучит и стучит. А где… сразу и не сообразила. А потом-то, когда увидела, как ко мне в окно штаны лезут…

– Погодите, как это? – не сообразила Маша. – Штаны сами лезли? Одни? А кто в них был? Тетя Капа?

– Да какая Капа?! – снова вскочил Глеб Савельев. – Она эти штаны на вешалку привязала и стала спускать! А моя маменька подумала, что воры! И…

– В общем, я решила бороться! – героически дернула седенькой головкой престарелая дама. – Я схватила мясорубку и… в общем, прямо через стекло по этим штанам! Ну и… немножко окошко повредила.

– Так вы сами?.. А зачем же вы через стекло? – не понимала Маша.

– Это я специально. Открывать-то окошко страшно – вдруг запрыгнет! Или еще чего доброго – упадет, скину его мясорубкой-то. А так – по окошку – только звон. И люди сразу внимание обратят, ежели он даже побежит, его поймают, не дадут далеко уйти.

– То есть вы таким образом привлекали внимание, так я поняла? – стало доходить до Маши.

– Совершенно правильно. Вот и получилось… окошко-то разбито, – виновато смотрела на нее Вера Дмитриевна.

– Можно было вызвать милицию. Чего ж вы не сообразили?

– Так пока б я к телефону-то побежала бы, он бы и заскочил! Нет, мне его упускать никак нельзя было, – решительно помотала головой бабушка.

Маша вздохнула с некоторым облегчением.

– И все же… за окно мы платить не будем.

– Будете! – сверкнул очами Савельев. – И за окно, и за издевательства над пожилым человеком. И вообще! Вы уймете когда-нибудь свою мать? Это что творится? Мне мама звонит, ее всю трясет, женщина перепугана, я несусь сломя голову… это еще хорошо, что я живу в соседнем доме, а так бы… мог и не успеть – случился бы инфаркт. Я б вас! Я посадил тогда! И все из-за этой старухи!!

– Ну… сегодня-то Вера Дмитриевна сама себе навыдумывала и окошко разбила сама.

– Ну конечно!! Вот она так лежала, смотрела кино, а потом как давай себе окошки колотить!! Нет уж, вы хвостом не вертите!!! Придется вам отвечать за выкрутасы вашей маменьки!!

– Да чего вы кричите-то?! – возмутилась Маша. – И где вы увидели хвост?! Главное еще – не вертите!! Больно надо! Я, между прочим, тоже с самого дома неслась!! Не успела из ванной вылезти, а тут вы!! С вашими окошками!! И чего случилось-то? Ну, скучно стало одинокой женщине! Решила она сама развлечься и подружку свою развлечь! Скалочкой в окошко постучала, штанишки на вешалке спустила, надо же, горе какое! Да с чего вы решили, что там вообще были какие-то штанишки!

– Да я ж их сам сорвал!!! Веревка у нее зацепилась, она и не успела их назад втянуть! – вскочил Савельев, убежал в комнату и притащил несложную конструкцию из вешалки, скотча, веревки и стареньких штанов. – Вот они – развлечения вашей матушки! И потом – отчего это я и моя мать должны развлекать вашу маменьку?! Вы – дочь, вот заберите ее к себе и развлекайте. От нее уже житья не стало!! Она ж вам родня!!

Маша тяжко вздохнула:

– Да не родня она мне. Так только… наше агентство за ней ухаживает. Ну… давайте так сделаем, вы никуда ничего не подаете, а я… я с ней постараюсь поговорить… просто непонятно, чего ж она к вашей маме прицепилась.

– Ну так… понятно чего, ее злоба гложет, что у моей матери сын имеется, а она… вроде как и не нужна никому, – тоже вздохнул Савельев.

– Да ведь у нее тоже сын есть. Звонит ей, деньги шлет… Нет, здесь что-то не так… – задумалась Маша и обернулась к старушке: – Вера Дмитриевна, а вы сами не знаете? Вы не ссорились с ней?

– Да нет, миленькая, что ты! – как-то слишком быстро замахала ручками та и поспешно отвернулась к разбитому окну. – Глебушка, а как теперь окно-то? Холод ведь какой.

– Сейчас полиэтиленом затянем, а завтра я к тебе ребят пришлю, новое вставят… – поднялся Глеб Савельев, и Маша поняла, что аудиенция закончена.

Можно было идти домой – вопрос она разрешила, но Маша поднялась на этаж выше.

Она звонила долго, за дверью слышалось шуршание, но открывать не торопились.

– Капитолина Семеновна, откройте, это я – Маша! – уже подала голос Маша. И опять – за дверью настороженная тишина. – Откройте, или я буду звонить вашему сыну.

Наконец в дверях зашуршал замок, и на пороге появилась радушная подопечная.

– Ой! Ма-ашенька! А я-то думаю, и кого ж это в такую темень занесло?! Инда испугалась вся из себя… а чего ж тебя носит-то в такую пору? Не спится, что ль?

– Да где уж здесь уснешь… – ворчала Маша, проходя в чистенькую комнату старушки. – Вы, теть Капа, чего звонили-то?

– Я? А когда это? – точно плохой актер, наивно захлопала глазками бабушка. – Ежели вчера, так ты сама приходила, не звонила я, да у меня к тебе и никаких жалоб нет, всем я довольная.

– Да нет же, не вчера. Сегодня… час назад, не помните? – выжидательно смотрела на нее Маша. – Теть Капа, ну что опять за причуды? Ну вы же замечательная женщина, ну к чему вот эти вот штаны всякие, вешалки? Скалки какие-то?

– Чего это?! Савельиха опять наболтала? – сразу же переменилась в лице замечательная женщина. – Дык ей всю жисть одни токо штаны и мерещатся! Самой уж пора домовину строгать, а она все, как барышня какая, токо на штаны и заглядывается! Бесстыжая она, попомни мое слово, бесстыжая!! Я так всем и говорю – все люди как люди, а эта, улитка, бесстыжая!

– Ну что она вам сделала? Вы ее регулярно затапливаете, а она ведь даже слова про вас плохого никогда не скажет. Все миром пытается, а вас никак дружба не берет.

– Это чтоб я с этой курицей еще и дружбу водила?! Не бывать этому никогда! Такое мое слово!

– Да что случилось-то меж вами?

– А то и случилось!.. – не знала что сказать Капитолина Семеновна, а потому пошла опять в наступление: – Подумаешь-ка, я ей в окошко стукнула! А она-то сдуру себе и вовсе всю раму вынесла! Обрадовалась, что к ей хахаль лезет! Ха! Да кому ж такое сокровище надобно-то? Я вот, будь мужуком, ее б за версту обходила! Вот надо б было мне, к примеру, на рынок, а на путях она стоит, так я б спецьяльно круг дала, чтоб токо ее не зреть! Ничего, обошла б ее, для бешеной собаки сто верст не крюк… То ись… я не про бешеную хотела сказать… об чем это я?

– Капитолина Семеновна, – строго заявила Маша. – Если вы не успокоитесь, наше агентство вынуждено будет от вас отказаться.

– Дык а чего я сделала-то? – всерьез перепугалась старушка. – Вот ты мне как сказала, чтоб я воду-то не лила, так я и не лью. Все. Не топлю ее теперича. Пущай хоть засохнет вся!

– Значит, вы ее специально топили?

– Конечно! Это чтоб она у себя в ванной-то хоть полы помыла, а то ж ведь вся грязью заросла! Прям даже неудобно перед людями, соседка ж вить!

– Конечно, теперь ей не только полы моют, ей ремонт через каждые три дня делают.

– Вот! – утвердительно мотнула головой бабушка. – А ежели б не я, да разе ж она когда б потолок покрасила?!

– В общем, Капитолина Семеновна, я вас предупредила – чтоб никаких штанов. И вообще – скалкой тоже не стучать! И воду не лить, у нее теперь чистота. И ручки кетчупом не мазать! И в почтовый ящик горящие газеты не бросать. И на дверях не писать, что она улитка бесстыжая…

– Как же не писать-то? – огорчилась Капитолина Семеновна. – От мела-то какой вред будет?

– Я сказала – не писать! – еще тверже произнесла Маша и поднялась с дивана. – В общем… я думаю, мы с вами больше ссориться не будем. Спокойной ночи.

– Ну да… спокойной… – ворчала старушка, прикрывая двери. – Сама прибежала, наругалась, а теперь ночи какой-то спокойной придумала.

Маша пришла домой совсем поздно – часы показывали уже двенадцать десять. Но ее домашних это нисколько не смущало, потому что еще из прихожей она услышала знакомое:

– «Вот луны повис рожо-о-о-ок…» – выводил какой-то новый, молодой голос.

Маша заглянула в кухню и остолбенела – за столом сидел ее муженек, а рядом с ним, подперев щечку кулачком, пригорюнившись, выводил рулады новый Зойкин друг. Юрка, что ли…

– Зоя… – прошла в комнату к дочери Маша. – Чего это твой друг с отцом-то надрался? Ведь такой молодой, а туда же – в рюмку заглядывает. Ты б его выпроводила, поздно ведь.

Зойка, оказывается, уже преспокойно спала, и приход матери ее не обрадовал.

– Мам, ну чего ты всегда врываешься, как цунами какая-то? – сонно пробормотала она. – Чего опять не так-то?

– Я спрашиваю: чего твой дружок-то с отцом-то бухает? Время уже позднее, иди провожай гостя! Главное, сама спать завалилась, а парень сидит!

– Ма, так ему идти некуда, у него общага уже закрыта, пусть воет, – отмахнулась дочурка, перевернулась на другой бок и по-мужицки, сочно захрапела.

Маша поплелась стелить парню в гостиной, на диване, мужу, конечно, придется перекочевать на пол, ну да ему уже все равно.

– Все, хватит молодежь спаивать, – появилась она на кухне и с силой вырвала из рук супруга бутылку. – А вы, молодой человек, идите ложитесь в гостиной, я вам уже постелила. Завтра вам рано на работу.

– Не, мне не на работу, – беспечно махнул рукой парень. – Я ж учусь. На первую пару не пойду… дядь Рома, ну как там дальше-то?.. «Посидим, поокаем!»

– Нет! Дальше не так! Сколько уж «окать»? Дальше… «Ну что ж меня ты не наше-е-ел, заблудился, что ли?» Маш, а чего ты страшная такая? Иди, накрась себе… брови! А то перед парнем стыдно! Молодежь подумает, что я на тебе женился по расчету… Слышь, Юрка, давай дальше… «А-а-ай, хорошо-о-о-о-о! Ай, хорошо!»