Текст книги "Новая жизнь"

Мари Грей
Новая жизнь

***

Они победили. Моим близким удалось заставить меня покинуть дом, где я была так счастлива. «Пришло время сменить обстановку, начать с чистого листа!» – долго повторяли они мне. Начиная с того момента, когда ушел Жан-Мишель. Я стояла на своем, отговаривалась, что хочу остаться там, среди воспоминаний, и не менять ни привычек, ни окружения, ни соседей. Но мало-помалу эта идея проникала в мое сознание. На самом деле за два года, что я жила одна, мне ужасно надоело следить за домом и всем, что с ним связано. Раньше об этом заботился Жан-Мишель. Я лишь украшала наше жилище, создавала в нем уют, и этого было достаточно…

Сестра подыскала мне идеальное жилье. От меня требовалось только сходить посмотреть на него, подписать бумаги и все! Об остальном побеспокоились мои братья, и я им очень признательна. Интересно, что подумал бы об этом Жан-Мишель…

Два года! Уже прошло два года, как он умер. Болезнь сожгла его всего за несколько месяцев, слишком рано, слишком быстро, чтобы я успела смириться с его уходом. Иногда я чувствую себя такой одинокой… И вместе с тем считаю счастьем, что у нас не было детей. Видеть их в таком же горе и пытаться ободрить было бы выше моих сил. Мне было вполне достаточно и собственного траура… И все время, пока траур длился, члены моей семьи искренне твердили мне, что надо продолжать жить, развлекаться, путешествовать, выходить в свет. Как меня это раздражало! Наконец, чтобы сохранить спокойствие, я согласилась последовать их советам.

Сейчас, глядя со стороны, я должна признать, что они были правы, когда так упорствовали в устройстве моей судьбы. Потому что, испытав шок от потери человека, с которым собиралась пережить еще много счастливых лет, я перестала следить за собой и проводила время в нездоровом одиночестве. Я никуда не ходила, ни в чем не участвовала, не могла отдохнуть. Я отказывалась завязывать новые знакомства и даже поддерживать старые. Понемногу я замкнулась в себе, потеряла связь с «внешним миром», принимала свое страдание как должное и убеждала себя, что меня все устраивает.

Но однажды утром, в очередной раз опоздав к вывозу мусора, так что мой гараж оказался завален отбросами, я услыхала в голове отчетливый звук, как будто щелканье пальцев гипнотизера, который выводит пациента из забытья. Эффект был тот же. Плотное облако вокруг меня рассеялось, и я спросила сама себя: «Да что же это я делаю? Зачем трачу лучшие годы своей жизни, сожалея о том, чего больше нет, пока столько чудес мира только и ждут меня? Что мне мешает дышать, наконец, свободно?» Да, мне не хватает Жан-Мишеля, каждую минуту, и я ничего не могу с этим поделать. Но я вспомнила, что все еще остаюсь женщиной, и почувствовала, насколько мне необходимо срочно выйти из своего болезненного оцепенения и начать все сначала, пока не поздно. Как внезапно прозревший слепой, я захотела все увидеть, восторгалась светом, в котором купались люди, вещи, целый мир. Это было сказочно!

* * *

Да, жилище мне понравилось. Оно приобрело особую ценность – ценность «новой меня». Я не могла впихнуть туда все вещи, которые у нас были, поэтому взяла только самое необходимое. Так лучше, так проще начать обновление.

Между моим прежним растительным существованием и теперешним возрождением был один только шаг, и я легко преодолела его. Мне захотелось вдруг познакомиться с соседями, людьми, которые жили так близко и при этом так далеко от меня. Каковы их страсти? Их занятия? Могу ли я разделить с ними досуг? О чем они мечтают?

Я упивалась этими новыми ощущениями и тем, что вновь открыла для себя столько маленьких радостей. В то же время я понимала, что мое тело тоже требовалось разбудить, вспомнить о его нуждах и желаниях, которые так долго были спрятаны. А катализатором этого аспекта моего «воскрешения» стал Давид Лабель, обаятельный холостяк с последнего этажа…

Наша милая встреча произошла на той же неделе, когда я переехала. Простого рукопожатия этого привлекательного мужчины оказалось достаточно, чтобы вызвать во мне чудесные чувства. Обольщение, ожидание, надежда (может, и пустая!), явный интерес с его стороны и многое другое… Наконец, у меня возникла уверенность, что рана, нанесенная потерей Жан-Мишеля, зажила… и что мне не хватает только мужского тепла в постели.

С той первой встречи в лифте в моей голове начали настойчиво появляться едва ли не похотливые мысли. И новая я восприняла их с благодарностью, как будто долго ждала.

Вздрогнув то ли от возбуждения, то ли от грустных мыслей, я раскрыла картонку, где хранилось самое изящное белье, и достала атласный халатик, завернутый в папиросную бумагу, который пролежал там несколько лет. Медленно надела его, так что ткань нежно скользнула по коже. Дивное ощущение. Я вышла на балкон и подставила свое тело ласкам легкого ветерка, любуясь закатом над городом.

Перед моим внутренним взором соткалось лицо Давида Лабеля и, не осознавая, что делаю, я принялась поглаживать свои груди, живот, обнаженные бедра. Это первое наслаждение новой меня, этот телесный трепет, который я так долго обуздывала, заполнили меня всю, и я стояла, прикусив изнутри щеку, чтобы никого не побеспокоить. Только потом возникла мысль, не видел ли кто, как я отдаюсь летнему ветру…

* * *

На следующий день после того волшебного вечера я проснулась рано. Я ждала доставки комнатных цветов и потому мгновенно открыла дверь, как только в условленный час раздался звонок. Я была потрясена красотой цветов, и тем сколько жизни и тепла они привнесли в мою новую квартиру. Курьер широко улыбнулся мне, заверил, что день будет солнечным и, еще раз взглянув на меня – восхищенно? – спросил, куда поставить покупку. Я показала. Мгновение затянулось, и мои мысли унеслись не в том направлении.

«Какие у него ровные и белые зубы, какие волевые мужественные скулы!» – твердила я про себя. Таким плечам мог позавидовать пловец или футболист, им, казалось, было тесно под узкой форменной курткой. Его огромные руки без труда поднимали пышные растения, а смуглый цвет лица волнующе контрастировал с моей кожей… «Как чудесно было бы прикосновение этих ладоней к моим бедрам… Этих губ к моим губам… Как бы он мог согревать дыханием мою шею, облизывать мою грудь – это было бы божественно. Если бы только эти руки обвили меня за талию, я была бы завоевана, побеждена… Как бы мне хотелось увидеть его тело без покрова одежды! Он кажется мне таким мощным и, между тем, таким гибким…»

Но откуда взялись подобные мысли? С чего это вдруг такая тяжесть внизу живота и между ног? Так ли глубоко было спрятано мое желание, если оно внезапно и легко возродилось, будто извержение вулкана, которое ничем нельзя удержать?

Эти нелепые и неожиданные для меня самой мысли переросли в вопрос, огромными огненными буквами стоящий у меня перед глазами: «Смогу ли я, применив немного стратегии, затащить этого мужчину в постель?»

Я тут же пристыдила себя, а потом, усмехнувшись, признала, что вряд ли мне хватит смелости или дерзости соблазнить чужого человека или хотя бы продемонстрировать ему свою доступность. «Хотя, – сказала я себе, – приключение без продолжения, без ожиданий и без условностей было бы, возможно, лучшим способом „растопить лед“ и самым простым средством вернуть мне собственное тело и то удовольствие, которое оно способно испытывать». Впрочем, я отказалась от этой идеи. Молодой курьер прервал мои мысли.

– Не хватает азалии. Я постараюсь донести ее вам сегодня, в крайнем случае, завтра с самого утра.

Он рассыпался в извинениях, простился и вышел с ослепительной улыбкой.

...

конец ознакомительного фрагмента