Текст книги "Мы – дети планеты Земля (историко-публицистические исследования)"

Рассмотрим межнациональные проблемы применительно к Дагестану, так называемой «Стране гор и Горе языков».

Когда этот край силой оружия был присоединён к России, многие мыслящие горцы сразу поняли выгоду и пользу присоединения к крупному развивающемуся государству.

Местная знать – люди имущие и мыслящие – поспешили обучать своих детей русскому языку. Стали нанимать им репетиторов, определяли в начальные классы, реальные училища, гимназии, где самых способных отбирали для продолжения образования в столичных университетах и высших специальных учебных заведениях.

Эти дагестанцы, приобщённые не только к наукам, но и высокой русской культуре, общаясь с передовыми мыслителями и прогрессивными разночинцами, в своё время не только заразились революционными идеями, но и примкнули к различного рода освободительным течениям, а позднее – к революционному движению.

Именно они возглавили революционную борьбу народов Дагестана в период Октябрьской революции, интервенции и националистического движения внутри страны, сумев объединить разрозненные народности своего края.

Дружба народов Северного и Восточного Кавказа с народами Закавказья (Грузии, Азербайджана, Армении) была в то время на удивление крепкой. И сказывалась она в проявлениях взаимной выручки на протяжении всего периода борьбы народов за свою свободу и независимость.

И никто из дагестанских интеллигентов, воспитанных в духе высокой русской культуры того времени, не восклицал: «Мой Дагестан», «Моя Авария», «Мой Пакистан» или что-то подобное. Эта горская интеллигенция несла в свой народ лучшее, передовое, прогрессивное, чему на добровольных началах обучалась в России. Они любили свою Родину, были истинными патриотами, не на словах, а на деле заботились о благе своего народа, не отделяя лакцев от аварцев, кумыков от лезгин, даргинцев от татов.

И никто никого не принуждал к выбору языка для обучения в местной или русской школе. Наоборот, к изучению русского как языка международного общения стремились все. Обучение в городах шло именно на русском языке.

Мало того, не ограничиваясь знанием двух языков, один из которых родной, отдельные учащиеся стремились дополнительно изучить арабский, тюркский и некоторые другие иностранные языки. И такое знание считалось гордостью, высшим достоинством образованного человека.

Значительно изменилась интеллигенция за годы сталинщины и застоя. Во все отрасли науки и знаний наряду с истинными, знающими, прогрессивными учёными и деятелями культуры проникли люди случайные, бездарные, верхогляды и карьеристы, лжеучёные, которым в порядке выдвижения на высокие посты присваивали звания.

Не говорю уже о степени кандидата наук, для присвоения которой настоящие учёные писали за них научные труды, а весь их «личный вклад» заключался в проставлении подписи под утверждённой аттестационной комиссией научной работой.

Кроме того, во все научные учреждения проникли недоросли именитых родителей, которых зачисляли в высшие учебные заведения по «звонку сверху», и зачёты ставили тоже в результате «переговоров по телефону».

И, наконец, третья категория, проникшая бюрократическим путём в научные учреждения, представляла собой «знать», вышедшую из среды вчерашних люмпен-пролетариев и бедноты, разбогатевшей за счёт «предков» – дельцов и мошенников, которые могли «купить» не только ректоров университетов и институтов, но и тех, кто вертелся около обожествлённых идолов.

Кандидатскую можно было защитить на тему «Как выращивать хмель», переняв опыт у безграмотных растениеводов.

На этой категории «отцов и детей» мне хотелось бы остановиться особо, ибо они тоже вносили лепту в обострение межнациональных отношений, в особенности в условиях Кавказа и Закавказья.

Начиналось это со школьного возраста, когда дети честных тружеников, скромно одетые, видели, как их сверстники – дети директоров ресторанов, торговых баз и разного рода учреждений, крупных пищевых предприятий, – шикарно одетые, могли подносить дорогие подарки учителям и при плохих знаниях получать хорошие отметки.

Далее эти едва успевающие по всем дисциплинам ученики, окружённые особым вниманием и заботой педагогов, беспрепятственно набирали проходные баллы, тогда как абитуриентов с приличными знаниями отчисляли из-за сниженных оценок.

При этом внушали любовь к вождям, говорили о равноправии, убеждали, что они тоже хозяева страны и должны, как преданные патриоты, идти не в институты, а в армию, чтобы быть готовыми по первому зову встать на защиту Отечества.

И видел тот демобилизованный солдат, вкалывающий на заводе или на каком-нибудь предприятии, как его бывший одноклассник щеголяет в стильной одежде, с дипломом в кармане, работая если не по специальности, то на доходном месте, для которого достаточно было бы и начального образования.

И видела способная ученица, не попавшая в вуз после неоднократных попыток, как её подружка, вся в кричащих нарядах, усыпанная золотом и бриллиантами, живёт в роскошном особняке, разъезжает на лимузине и при приветствии удостаивает легким снисходительным кивком ту, у которой списывала решения задачек.

А ведь хорошая ученица, которая в итоге работала санитаркой и едва сводила концы с концами, с первого класса знала, как приобретено всё то состояние, как были реквизированы все те драгоценности у дореволюционных богачей и знати. Знала, чьими отцами были уничтожены или пущены по миру нынешние отлучённые от благополучия дети. Знала и тех, кто занял их имения и дворцы. А ей продолжали внушать на политзанятиях о торжествующей у нас справедливости, правде и необходимости не жалеть сил для построения коммунизма.

Но ведь одурачить можно не всех. И если народ молча гнул спины, то это не значит, что он не видел или не слышал, как некоторые «знатные» их представители, утопая в роскоши, в бездельной лени, предаются пьянству и блуду, десятилетиями бессменно занимая высокие посты и покровительствуя «умеющим жить» жуликам и мошенникам.

Они, честные работяги, видели, как тот же карьерист – демагог-болтун, дорвавшийся до высокого поста в республике, начинает окружать себя «своими», назначать на руководящие посты кунаков, соплеменников. И роптали горцы, видя, как преуспевают эти выдвиженцы. Возникали недовольства, нигилизм, неверие ни во что, выливающиеся порой в межнациональные трения на местах.

И в этом случае представители разных народов того же региона обращались к русским как арбитрам, а то и открыто высказывали, что руководство в кавказских республиках должно осуществляться периодически сменяемыми, неподкупными, честными и справедливыми представителями русского народа, которые могли бы служить примером для «младших братьев».

История возникновения и эволюции стран и государств доказывает, что там, где культура народов достигла высот, всегда наблюдались и веротерпимость, и дружелюбие по отношению к иноплеменным, и сочувствие по отношению к униженным иноземцам.

А нетерпимость религиозная и национальная, в особенности фанатизм этого рода, есть порождение если не абсолютной тупости, то, по крайней мере, ограниченности мышления.

Некоторые современные учёные-этнографы и лингвисты из «коренного» населения на местах, обуреваемые чувством мифологизированного национального себялюбия, пытаются с позиций сепаратизма вознести до политических «небес» культурное и языковое многообразие самобытного и неповторимого исторического прошлого, первобытнообщинного и феодального наследия горцев Кавказа.

Трудно со стороны судить, имел ли место такой подход, скажем, по отношению к народам Средней Азии, Прибалтики, Грузии, Азербайджана. Но скачок, сделанный в советское время в сторону экономического, культурного, научного и духовного роста в этих краях, не вызывает сомнения.

А что касается конгломерата народностей Дагестана, то вряд ли кто-нибудь из мелкораздробленных, феодально-зависимых, экономически отсталых, едва отошедших от общинного строя народностей недалёкого прошлого Страны Гор, не имевших своей письменности, изолированных не только от внешнего мира, но и от межплеменных контактов может похвастаться «богатейшим наследием человеческой цивилизации» – хотя бы по той причине, что жители некоторых аулов, стоящих друг от друга на расстоянии 3–4 километров, не могли объясняться потому, что говорили на разных языках.

В высказываниях некоторых учёных-историков, общественных деятелей от представителей национальных объединений, произносимых с трибун и на страницах печати, слышатся и такие вопросы: «Разве языки всех народов, населяющих наш великий Союз не заслуживают того, чтобы быть по праву признанными государственными?»

Рассмотрим с этих позиций тот же Дагестан. В городах автономной республики действуют десятки общеобразовательных школ, где учатся дети многих коренных и пришлых народностей.

Преподавание в школах ведётся на русском языке, избранном единственно приемлемым для общения и управления республикой.

Сторонники местечкового, уездно-улусового, удельно-княжеского обустройства предлагают начать обучение во всех школах, параллельно с русским и иностранными, каждого из местных наречий. Это значит, что в республике надо создать если не институты, то факультеты, которые будут готовить преподавателей для обучения детей родному языку: кумыкскому, аварскому, даргинскому, лезгинскому, лакскому, татскому. Но каким образом? Создав отдельные школы или в тех же школах, включив в расписание родную речь?

И что это даст ученику, который не жил и не собирается жить в горных поднебесных родных аулах его предков, куда теперь силой не переселишь тех, кто привык к преимуществам и благам городской жизни?

А ведь многие ради красного словца продолжают разглагольствовать о безудержных чувствах любви к горам, орлам, саклям, папахам и коням, на которых теперь даже сидеть не умеют.

Может быть, и есть смысл обучать родному языку детей в сельских школах, но как раз сельские ребятишки им прекрасно владеют.

Поскольку литературного языка и собственной письменности у народов гор не было и только теперь появляются классики национальной литературы, опять возникает вопрос: кто и за какие средства должен создавать и развивать и превращать в литературные языки многочисленные устные наречия Страны Гор?

Носители языков очень легко перекладывают решение этой проблемы на государство, на его административные и финансовые институты. Хотя, по моему мнению, владение родным языком и его применение – личное дело и добровольное желание каждого.

В Грузии и Азербайджане проживает немало дагестанцев. В Закатальском районе Азербайджана издавна селятся десятки тысяч лезгин, аварцев, цахуров, которые пользуются всеми благами страны, на равных началах с коренными жителями, иначе не стали бы жить на чужбине.

Так вот отдельные наши «гуманисты» от культурной самобытности отыскали там «белые пятна». Хорошо, что не чёрные… И этими «белыми точками» в жизни соотечественников считают лишение их предусмотренных Конституцией гражданских прав, таких как возможность обучения родному языку, чтения газет и прослушивания передач радиовещания на родном зыке.

Я имела удовольствие бывать в Закаталах – населённой дагестанцами местности Азербайджана. И нужно сказать, это один из богатейших регионов предгорий Азербайджана, примыкающий к солнечной живописной Алазанской долине.

Кроме лезгин, аварцев, цахуров там издавна селятся лакцы. Живут они материально гораздо лучше, чем их сородичи на бесплодных землях высокогорного Дагестана. Все они помимо родного языка владеют азербайджанским и русским. И никто не тоскует по родному краю и «дорогим соотечественникам», ибо не чувствует ущемления своих гражданских и культурных прав ни в чём.

Так почему тот же Азербайджан, предоставивший им свои лучшие земли, право жить и трудиться наравне с коренными жителями, должен, скажем, 20 тысяч цахурских детей обучать их родному языку, создавать и распространять их литературный и письменный язык.

Что же касается обречённости некоторого так называемого «лингвистического наследия» – это историческая неизбежность, продиктованная неудержимым течением времени, её неумолимым законом изменчивости, нарождения и исчезновения целых империй вместе с народами, цивилизациями, наречиями, следы которых любознательные потомки выискивают в клинописях, манускриптах, могильных курганах и раскопках древних поселений.

Об истории народов

Для того чтобы каждый из нас задумался над тем, когда и к какому общественному строю, народности, племени относятся местные наречия и родные языки предков, давайте обратимся к одной из частей света, находящейся между Азией и Европой.

Возьмём в качестве примера Восточную Европу Общеизвестно, что эта область представляет собой бескрайнюю равнину, пределы которой ограничиваются Белым, Балтийским, Чёрным, Каспийским морями и огорожены хребтами гор Урала, Карпат и Кавказа. Только средняя часть этой равнины приподнята, образуя Валдайскую возвышенность, на которой берут начало крупные реки – Волга, Днепр и Западная Двина.

По берегам означенных морей и вдоль русла рек испокон веков непрерывным потоком шло передвижение кочевых племён, часть которых со временем переходила к оседлой жизни. Восточнее, между Уральскими горами и Каспийским морем, где русские степи сливаются со знойными полупустынными степями Средней Азии, также бушевали бесчисленные орды кочевников.

Большинство исследователей размещают прародину славян в одерско-вислинском и одерско-днепровском ареалах.

В ходе Великого переселения народов часть славян переместилась на Балканский полуостров, где сформировалась ещё одна группа славян – южные.

Племена, в числе которых были и славяне, древние греки называли «вандалами». Селились на землях от Верхней Волги, озёр Ильменя и Чудского до низовий Днепра и Камы. Наиболее значительным из этих племён были поляне, расселившиеся по среднему течению Днепра.

Некоторые учёные считают, что славяне вместе с литовцами пришли в Европу из Азии лет за пятьсот до Рождества Христова. Литовцы остановились у Немана и поселились на болотистых землях, граничащих с местами обитания финских племён, которые населяли пространство от побережья Балтийского моря до Уральских гор.

Славяне же, продвигаясь на запад, дошли до земель нынешнего Новгорода, а на югозападе – через Карпаты до территории современной Хорватии, вытеснив племена, оставшиеся после распада Булгарского царства.

Греческий историк и путешественник Геродот в VI веке до нашей эры Азовское море назвал Меотийским озером (Меотидой). Из этого следует, что здесь когда-то селился народ меотов. А племена, жившие между Чёрным и Каспийским морями, он называет колхами, сусперами, медийцами, входившими в состав государства Урарту.

Меотийское озеро позднее стало называться Азовским. Это название перешло от азов – народов, которые населяли местность между побережьем Азовского моря, предгорьем Северного Кавказа и частью древнего Танаиса (Дона).

Он же описывает горы азов – Санс-Аз.

Само название Кавказ некоторые учёные отождествляют со словом «КавАз». «Кав» (кяф) на древнеперсидском означает «горы», значит, «горы азов».

Современных осетин (азы-оссы) некоторые этнографы и историки считают ветвью азов, переселившихся когда-то в горы Северного Кавказа. Интересно и то, что древние скандинавы до сих пор хранят в своих сагах, сказаниях и песенных преданиях память о своём происхождении от азов.

Тюркское (по другим источникам монголо–  или ираноязычное) племя аваров (др. рус. обров), которых считают народом, родственным уйгурам, – выходцы из Азии. Одни из них осели на землях славян, азов, побережьях Дона, предгорьях Северного Кавказа. Другие откочевали вверх по Дунаю, дошли до Венгрии и были разгромлены Карлом Великим. С начала X века нигде не упоминаются.

На Кавказе авары растворились среди сарматов, аланов и гуннов.

В истории имеются сведения о том, что некоторые народы, обитавшие в Поволжье и на берегах Днепра, пришли из Индии. Они входят в индоевропейскую языковую группу прародиной которой является не только Индия, но и Иран.

Название реки Дон связывают со словом «дану», что на древнеиндийском означает «вода». И на древнеперсидском «дон» значит «вода».

Аланы, выделившиеся из сарматов, обитали главным образом на Северном Кавказе. Их царство охватывало одно время весь Кавказ, часть Закавказья и Южно-Русской равнины.

Аланское царство состояло из союза племён, куда входили азы, косоги (черкесы), куманы – ветвь племени половцев, обитавшего на побережьях Кумы.

Древние римляне называли Дарьяльское ущелье Сарматским, а потом Кумстскими воротами. Позднее персы назвали его Дери-Алан, то есть Ворота аланов. Плиний и Страбон подробно описывают Дарьяльский проход, ведущий из Европы в Азию. Из-за него велись войны половцев и оссов с грузинами, греков с персами, персов с арабами и турками.

В Аланское государство входило и тюркское племя булгар (балкар), откочевавшее на Северный Кавказ и осевшее здесь после распада Булгарского царства на Волге в первом тысячелетии нашей эры. Само название булгары происходит от названия реки Волга – Волга.

Как известно, Булгарское царство было разделено на несколько колен ханом Крумом. Часть булгар за время проживания на юго-востоке России смешалась со славянами и финнами. Часть осталась на берегах Камы и Волги.

Их потомки живут здесь и в наши дни. Это казанские татары, тувинцы, чуваши, якуты и другие народы.

Отдалившись от своих сыновей, сам хан Крум прошёл вдоль Дуная к землям современной Болгарии, где этот тюркский народ смешался со славянами, принял их язык и веру.

В VII веке до нашей эры скифы ворвались в Малую Азию. По версии Геродота, они пришли с востока, изгнав киммерийцев.

Само название скифы с проникновением этого народа в страны Азии и Европы стало считаться собирательным, ибо с ними смешались и те племена, которые встречались им на пути завоеваний и миграции.

Собственно скифы, по описанию древних историков, – люди богатырского роста, белокожие, голубоглазые, светловолосые. Носили скифы длинные, ниспадающие до плеч и ниже волосы, схваченные на лбу кожаными ремешками или лентами.

В VI веке до нашей эры скифы по каспийскому побережью проникли в Переднюю Азию, заселённую парфянами, которых считают родственным им народом.

Внешний облик скифов передался белокожим, синеглазым, рыжеволосым племенам, предкам европеоидных кушанов, и тюркским племенам, кочевавшим в Сибири (кек-тюркам, голубым тюркитам).

Некоторые этнографы и антропологи утверждают, что когда-то такую же внешность, как и у скифов, имели парфяне, эфталиты, саки, киргизы Енисея, аланы и кипчаки – народы, с которыми скифы соприкасались, вступали в вековые связи.

Скифия одно время простиралась от южнорусских степей, побережий Азовского моря, предгорий и гор Северного Кавказа, берегов Каспия, Закавказья до Чёрного моря. Столица скифского государства находилась в Крыму, в районе нынешнего Севастополя. О племенах скифов, живших вокруг Меотийского озера (Азовского моря), сохранились сказания греческой мифологии.

Могущество скифов усилилось особенно в VI веке до нашей эры. Часть скифских племён перешла к оседлой жизни. Другая, состоявшая из воинствующих кочевников, обитавшая в горах Кавказа и предгорьях, продолжала совершать набеги на прикаспийские владения персов, мидян (Азербайджан), царство албанов, Грузию и Армению.

По некоторым данным, их мощный поток, хлынув с гор Кавказа, прокатился по странам Ближнего Востока, захлестнул побережья Эгейского моря и достиг границ Египта, грозя фараону. Но в конце концов скифы бежали от зноя назад, к неприступным заснеженным горам Кавказа.

Известный своими завоеваниями персидский царь Дарий, желая проучить соседей, проник в Скифию, но, потерпев поражение, вынужден был отступить.

Умножая свои владения, скифы не вытесняли с обжитых мест «аборигенов»: славян, болгар, аваров (обров), сарматов, оссов и аланов. Напротив, скифы роднились с ними, составляли союзы, вместе воевали.

Не трогали скифы и своих северных соседей – невров, андрофагов (др.-греч. людоеды), меланхленов, гелонов, бединов, относящихся к финской ветви и сметённых вихрями времён с лица земли.

Скифы были язычниками. Также, как и индейцы Северной Америки, они пользовались символами в образе животных – тотемами, которыми обозначали состояние человеческого характера, души. Так, например, образом льва обозначалась ярость, шакала – злоба, кабана – жадность, оленя – кротость и слабодушие.