Текст книги "Клетка семейного очага"

Глава 18

Она сидела возле кровати мужа и смотрела, как на его виске пульсирует жилка. Прошли первые сутки после покушения, и Татьяна, скорее с удивлением, чем с радостью, вдруг поняла, что вот теперь-то он не умрет. Дыхание стало ровным, заострившийся было кончик носа порозовел и округлился. Татьяна поймала себя на мысли, что это пустое сидение перед постелью больного ее раздражает. Смысла находиться рядом с мужем она не видела: и кроме нее все вокруг него скакали. И врачи, и медсестры. Роговцев, знавший главврача, устроил все наилучшим образом. «Черт, и не уйдешь! Не так поймут!» – Татьяна раздражалась все сильнее.

Ее муж никогда не болел. То есть пробирала его иногда простуда как всех нормальных людей. Но Зотов даже не брал больничный, обходясь пачкой таблеток и теплым свитером. Бесхлопотным в этом отношении был ее муж. А теперь она вынуждена здесь сидеть на жестком стуле, гробя свое здоровье.

В свое время Татьяна, познакомившись с Зотовым, интуитивно поняла, что именно этот мужчина даст ей в этой жизни все, что она захочет. И не прогадала. Заставив себя поверить, что влюблена, она добилась того, что Зотов на ней женился.

Денег, конечно, хотелось больше, но Татьяна, реально посмотрев вокруг, сама опускала себя с небес на землю: много денег, много проблем. Она не живет в серости, как жила ее мать, но и шубку, как у жены губернатора, позволить себе не может. Так уж получилось.

В дверь палаты тихо постучали.

– Входите, – Татьяна с удивлением обернулась: к Зотову никого не пускали. В палату бочком протиснулась ее мать.

– Танюша, я договорилась подежурить вместо тебя. Поезжай домой, отдохни.

– Не нужно около него дежурить, мама!

– А что же ты сидишь?

– Глупее ничего не смогла спросить? – все свое раздражение Татьяна выплеснула на мать. – Я должна быть около него, черт бы его побрал. Господи, как я устала!

Татьяна встала со стула и потянулась. «Нужно телевизор в палату принести, время быстрее пройдет!» – решила она.

– Пойдем в коридор, здесь совсем дышать нечем, – Татьяна толкнула дверь палаты.

Раиса Сергеевна поспешила за ней.

– Как там Петенька? Ты денег ему сегодня дала, когда он в институт пошел?

– Он дома не ночевал. А телефон отключен. Может, ты сейчас его сама наберешь? Мальчик переживает, наверное, за отца.

– Брось, мама! Петька уже давно, как он говорит, «забил на папашку». Лешка сам виноват: сколько раз к нему Петя за помощью обращался, и где она, помощь? С девушкой поехать на море собирался, помог ему Зотов? У меня нет таких денег, а он не дал, пожмотился. Для единственного сына. А машина? Что, не мог иномарку купить?

– Но у других никакой машины нет.

– Мой сын не «другой»! И вообще, мама. Я не знаю, что дальше делать! Лешка, похоже, надолго здесь залег. А мы в Испанию собирались! Пропала поездка!

– О чем ты, Таня, у тебя мужа чуть не убили!

– Не убили же, – Татьяна сказала это таким тоном, что мать вздрогнула.

– Таня, тебе его совсем не жалко?

– Мне себя жалко. Что я с ним, калекой, делать буду?

– Почему калекой? Он выздоровеет.

– Это еще вилами на воде писано. И неизвестно, сможет ли он на работу выйти. Дура я была. У нас ведь денег особых на счетах нет! Так, мелочь. Нужно было откладывать на черный день. Но кто ж знал! У Лешки, конечно, хороший пакет акций, но это не живые деньги. Он и раньше все в производство вкладывал! Ладно, подворовывал бы! Ан нет, честный, мать его! – Татьяна уже совсем разозлилась. Злость появилась от бессилия. Рушилась спокойная, сытая жизнь. А она ничего не могла поделать. Кто-то распорядился по-своему, не думая о ней. Кто-то, кому Зотов мешал.

«А кому же он все-таки перешел дорогу?» – впервые задалась она вопросом. Вдруг до нее окончательно дошло, что мужа действительно хотели убрать. Навсегда! Просто ему повезло. «Нужно поговорить с Роговцевым. Будет же расследование. Вот черт! Следователь!» – Татьяна увидела идущего к ним по коридору Беркутова.

Глава 19

Нужно было с чего-то начать поиски. Конечно, он сходит к бывшему дому Катерины Галаниной. Поговорит со старушками во дворе. Не факт, что ее кто-то вспомнит. А если и вспомнят, то лишь ту, молоденькую студентку. Его, Роговцева, никто не узнает, сомнений нет. А расспрашивать народ он будет, как и положено журналисту, предъявив корочки. Хорошо. Допустим, никаких зацепок он не получит. Тогда что? Где он видел ее в последний раз? У Дома сельского хозяйства. С группой дамочек. «Ведьмы», – как назвал этих дамочек охранник. Роговцев открыл записную книжку в телефоне. Номер телефона начальника охраны здания он нашел быстро.

– Тарасов, приветствую. Роговцев беспокоит. Окажи услугу. У вас там сейчас то ли проводит семинары, то ли просто базируется ведическое общество «Колокол». Можешь узнать подробнее, чем они занимаются? Конкретно? Конкретно еще мне нужны их списки. Вот так, ни больше ни меньше. Нужно найти одного человека. Не получится, так придется мне профессионально к ним подъехать. Но это долго. Заранее благодарен.

– Пойдем обедать, дорогой, – Надежда подошла к мужу сзади и обняла его за плечи. Роговцев почувствовал, как тепло ее рук передается его телу. Он сразу весь как-то обмяк. «Нужно еще позвонить Беркутову», – мелькнуло в голове, а его губы уже коснулись ладони жены. Он резко развернул кресло, уронив ее к себе на колени. Желание, вспыхнувшее в нем, было так сильно, что руки, лихорадочно расстегивающие пуговки на халате растерявшейся женщины, дрожали.

Надя не сопротивлялась, но и не помогала ему. Его страсть могла бы показаться наигранной, если бы не эти дрожащие руки. «Вот так было и в первый раз. Он никак не мог расстегнуть пряжку на поясе моего платья, вслух ругал свои руки-крюки и, в конце концов, просто порвал пояс. Потом долго извинялся и клялся купить мне кожаный ремешок. Впрочем, так и не купил», – думала она, машинально отвечая на его ласки…

– Матвей, мне на работу, ты не забыл? – Надя попыталась выдернуть затекшую руку из-под головы мужа.

– Да-да, еще секундочку, – пробормотал Роговцев. Он лежал на животе, уткнувшись носом в ямочку над ключицей жены, и пытался прийти в себя. «Что это со мной было? Привет из молодости или последний звонок?» – подумал, не чувствуя радости. Только удовлетворение плоти. Стало противно, он вдруг понял, что напугал жену. Потому что овладел ею, нимало не заботясь, хочет она того или нет. И даже не озаботившись тем, чтобы доставить удовольствие и ей. А она просто поддалась его напору, словно подала милостыню ближнему. «И во время того думала о работе? На часы поглядывала поверх моего плеча? Успею ли я или ей придется придумывать причину опоздания? Скотство какое-то!» – он не знал, как посмотрит Надежде в глаза.

Она встала с кровати первой. Надевая халат, покачала головой: нескольких пуговиц не хватало. Он видел лишь ее затылок, чувствовал это ее осуждение необузданной им вовремя страсти, но стыд, возникший минуту назад, улетучился. «Другая бы рада была!» – вдруг подумал он раздраженно и испугался: так ему не думалось никогда. Он, как ему казалось, любил жену, не мыслил себя без нее. В долгих командировках, используя для своих нужд очередную женщину, он всегда стремился к ней, представляя ее ладное тело, которое знал и помнил как на ощупь, так и в мыслях. Потерять ее означало потерять часть себя. А тут это раздражение.

Он минут пять плескался в душе, вдыхая запах ее геля: Надя пользовалась парфюмированным французским средством по уходу за телом. Он сам «подсадил» ее на дорогую качественную косметику, еще в советские времена привозя ей из загранпоездок красивые флаконы и баночки.

На кухне уже все было накрыто к обеду.

– Матвей, у меня сегодня уроки в восемь заканчиваются, может быть, встретишь? – Надя налила в тарелку суп и поставила ее перед Роговцевым.

– Конечно, Надюша. Я к восьми освобожусь. Мне нужно встретиться с Беркутовым, потом подъехать в Дом сельского хозяйства.

– А что у тебя там? Все никак с директором «Бонуса» не разберешься?

– Да нет. Там все в порядке. Мне нужно встретиться с Тарасовым.

– С Леней? Давно его не видела. Лет пятнадцать, наверное.

– Последние десять лет он служил в Екатеринбурге. Квартиру зарабатывал. Сейчас демобилизовался. Теперь начальник охраны в Доме сельского хозяйства.

– А к Алексею ты поедешь?

– Давай вместе. Вечером, к девяти. Я договорюсь с главврачом, нас пропустят. Я Татьяне звонил, он уже очнулся после наркоза. Теперь просто спит. Она там уже вторые сутки. Устала, наверное.

– Возможно. Только от чего? Наверняка там есть кому за ним ухаживать. А на стуле сидеть, действительно устанешь!

– Надя, зачем ты так! Почему ты ее так не любишь?! Или я чего-то не знаю?

– Не знаешь. И я случайно узнала.

– Ты о чем?

– Роговцев, скажи, ты в колдовство веришь?

– Нет, не верю, – облегченно рассмеялся Матвей.

– Вот удивительно, Роговцев: такой упертый журналюга, а такую тему раскрыть не пробовал. А ведь это тема! Ты хоть знаешь, что сейчас даже школьницы к услугам всяких ворожей прибегают? Мальчиков привораживают?

– Ладно тебе, пусть балуются! Все равно, кроме как к очередной шарлатанке, их не занесет!

– Балуются? Нет… У меня мальчик в классе есть, Витя Штанько. Ботаник такой, как теперь принято говорить. Ничего, кроме учебы, на медаль идет. А за последний месяц – семь двоек. По разным предметам. Музыкалку бросил. Вместо уроков скрипки стоит под окнами Юли Кусковой. Девочка из очень обеспеченной семьи, но пустоголовая крайне. Витина мама в панике. Семья тоже не из бедных. Сам знаешь, чьи дети у меня учатся! Мама заподозрила неладное.

– Вот ведь вы, женщины, какие! Паренек влюбился впервые, а вы сразу вмешиваться! В нем всего лишь гормоны играют!

– Слушай дальше. Мама охранника поставила за сыном присмотреть. Да за девочкой последить. И выяснилось. Ходит та регулярно по одному адресу. Охранник во дворе с бабушками поговорил, те и рассказали, кто по этому адресочку проживает. Как раз колдунья. В общем, разбирались мы со всей этой ситуацией в школе, у директора. Обе мамы были в шоке. Юлина мать у дочери в комнате нашла фотографию Вити, всю булавками утыканную. В красной тряпочке завернута была вместе с клочком его волос. И еще обнаружила отсутствие крупной суммы долларов в тайнике. Юля плакала, что только хотела, чтобы он на нее внимание обратил. А Витя смотрел на нее и только твердил, что не нравится она ему. А на вопрос «зачем к ее дому ходил?» знаешь, что ответил? «Меня словно вел кто-то. В музыкалку иду, а к ней во двор заворачиваю».

– Надя, Надя! Ты же училка, человек просвещенный. Ну, что за бред ты несешь? Кстати, а при чем здесь Татьяна Зотова?

– При том, что Юлина мама, когда пришла разбираться к этой колдунье, как раз Татьяну у нее и застала. Юлин старший брат учился с сыном Зотовых у меня в классе, так что они знакомы. Ты присмотрись к своему другу. Он ведь рядом с ней словно в росте уменьшается. И взгляд становится какой-то затравленный. Скажешь, любовь такая? Приворот это.

– Какой, блин, приворот! Ну, не любовь… Так сколько лет вместе! Срослось уже!

– Вот-вот. Столько лет не любя! Ты бы выдержал?

– Нет! Я – нет. Сейчас я тебе кое-что скажу, и ты сразу поймешь, что вся твоя теория яйца выеденного не стоит. Лешка влюбился. По-настоящему. Просто с ума сошел. В чужую жену. Говорит – без нее не жить! А ты говоришь – приворот!

– Кто эта женщина? Я ее знаю?

– Вряд ли. Ее зовут Арина Судняк.

Нет, Надежда не знала Арину Судняк. Но ей вдруг очень захотелось посмотреть на ту, в кого мог влюбиться Лешка Зотов. Зотов, к которому ее, Надежду, тянуло всю жизнь. С того самого дня, как Матвей их познакомил, сразу же определив ее в ранг своей невесты. И тут же поставив ему, Зотову, печать «мой лучший друг», чтобы ни у него, ни у нее не мелькнуло даже мысли. У Зотова и не мелькало. А Надежда год за годом боролась со своим грешным влечением. Ей бы ревновать родного мужа к его прошлому. К его первой любви, Катерине Галаниной. А она ревновала Зотова к его законной жене. Надя ненавидела ее и порой не могла скрыть этой своей, всегда неуместной, ненависти. Она отыскивала в ней все новые и новые недостатки, сравнивала с собой, всегда в свою пользу, и думала о том, что Господь Бог большой путаник. Она пронесла ревность к Татьяне через всю жизнь, и вдруг оказывается, что ревновала зря. Зотов свободен от жены, от ее права обладания. Он разом сам себя освободил, влюбившись. И теперь Надежде очень хотелось увидеть свою новую соперницу.

Глава 20

Он был стройным, не лысым и по-мужски красивым. Она – это была она, Арина. Такая как в жизни. Точь-в-точь. Видеть ее и не сметь прикоснуться, оказалось такой мукой, что Алексей сразу же возненавидел этого красавчика, небрежно обнимавшего ее за талию. Арина улыбалась одними глазами, и только один Зотов из всей этой толпы физически ощущал, как ей плохо. Одиноко и страшно. Их поздравляли. Арину и ее мужа. Мелькали знакомые и незнакомые лица, в носу щекотало от странной смеси запахов парфюма и спиртного, а ноги скользили по натертому паркету. Все это отмечалось его сознанием в то время, пока он двигался по залу к ней. Двигался с одной целью: вырвать ее из рук этого красавца и увести отсюда. Он боялся, что опоздает, ее освободит кто-нибудь другой, потому что не могут же все на этом празднике быть слепыми. Не могут не видеть, как ей плохо. Зотов подошел совсем близко. Он уже встал перед ней лицом к лицу, но Арина его явно не замечала. Рука, которую она протягивала очередному поздравителю, скользила мимо него, чуть не задевая. Он чувствовал кожей тепло ее руки, смотрел прямо в глаза, но взгляд Арины оставался все таким же невидящим. Вдруг Зотов почувствовал ледяное прикосновение чьих-то пальцев к своему лицу. «Зотов, Зотов, проснись, ты пугаешь меня своими стонами!» – он открыл глаза и тут же в ужасе отшатнулся: на него почти с ненавистью смотрела его жена.

– Ты мешаешь мне спать, Зотов. С завтрашнего дня я перебираюсь в твой кабинет. Или, хочешь, тебя туда переселим? Но больше так невозможно! – Татьяна раздраженно отодвинулась.

«Скорее бы уже случилась эта радость, а то все время талдычит об этом, надоело уже», – Зотов молча отвернулся от Татьяны.

Он провел в больнице три недели. И уже три дня как он дома. Единственное, чем жил – сны об Арине. Хоть и такие, с бессильными стонами, а то и криками боли. Боли не телесной, а оттого еще более мучительной. Нужно было случиться взрыву, чтобы у него открылись глаза.

Лежа лицом к окну, он дождался, пока за Татьяной закроется дверь, и только тогда откинул одеяло. За годы брака Зотову ни разу не приходила в голову мысль, что он может уйти от жены. Лелея подленькую мыслишку, что его все устраивает и что у других не лучше, он жил с Татьяной, по необходимости погуливал на сторону, особо не скрываясь и не задаваясь вопросом, что будет дальше. Он был уверен, жена его любит, иначе зачем ей был весь этот спектакль с мнимой беременностью? Чтобы получить его, тогда еще живущего на копеечную зарплату молодого специалиста? На кой он ей сдался? Ни богатых родителей, ни квартиры, ни машины, что тогда было мерилом благополучия. Остается любовь. Он простил обман. Простил и Татьяну, и ее безумную мамашу, кающуюся, что бес попутал и Танюшечку на вранье подговорила она. Рыдания будущей тещи его не тронули, но полные слез глаза Танюшечки сделали свое дело: он не стал забирать заявление из ЗАГСа. Позже задумываться, любит ли его жена или живет с ним по каким-то другим соображениям, ему было некогда. Вплоть до этого взрыва. Только видя, как ее корежит от отвращения, когда при ней медсестра кормит его с ложки, Зотов обо всем догадался. Он нужен был, пока был силен и здоров. И жена его, которая, как он думал, «от бога», не готова жить с беспомощным инвалидом, не готова быть сиделкой, кормилицей и терпеливо ждать его выздоровления.

Притворившись спящим, Зотов подслушал ее разговор с врачом, до того несуразный, что создавалось впечатление, что разговаривают двое глухих. Татьяна отрешенно слушала, что ей говорит хирург о нем, Зотове, и, когда тот замолкал, все время повторяла только один вопрос: он сможет работать? В конце концов, врач, потеряв терпение, почти крикнул, что она должна бога благодарить, что ее муж жив. «Благодарить? Вы говорите, благодарить? Ну-ну», – и она отвернулась от ошеломленного ее откровенностью хирурга. Зотову стало страшно. Он беспомощен, а рядом с ним… И кто же рядом с ним был все эти тридцать лет? И тогда он стал неистово молиться об одном: поставь меня, боже, на ноги.

Он ходит, хотя и с палочкой. Собирается работать, потому что ему нужны деньги. И теперь он собирается уйти от этой женщины, оставив ей все. У него была родительская квартирка в доме у драмтеатра, которую он никогда не соглашался продать, несмотря на уговоры жены. И теперь ему есть где жить.

Во всем этом было одно «но». Зотов не мог привести туда Арину. Он не мог перед ней даже показаться таким: опирающимся на палку, с осунувшимся лицом, изрезанным осколками стекла и опустошенным. Ему нечего было ей дать. От Роговцева он знал, что в городе Арины нет. Они с мужем, по словам знакомых, уехали в Испанию. Как раз тогда, когда он попал в больницу. Зотов все время думал-гадал, что за необходимость такая была у нее уехать именно тогда? И придумал для себя самое худшее объяснение: он, Зотов, ей тоже не нужен. Потому что теперь не мужик, а одна большая проблема. И ей, как и его жене, проблемы ни к чему.

Зотов встал с постели, подошел к велотренажеру и выставил самый слабый режим. Морщась от боли, он крутил педали и смотрел на себя в огромное зеркало, занимающее полстены напротив кровати. Мужик, недобро усмехавшийся ему, был, несомненно, на него похож. «Ну, давай знакомиться!» – одними губами произнес Зотов, глядя в глаза своему отражению.

Глава 21

Распаковывать чемоданы не хотелось. Она так устала от вокзальной суеты, от бесконечных нелепых пересадок на незнакомом маршруте, от непонимания что, наконец, происходит, что, едва переступив порог квартиры, побрела в спальню и рухнула на кровать. Зачем ее мужу понадобилось ехать из Испании на поезде, через Украину, да еще и, задерживаясь на сутки, а то и двое в каких-то городишках, где она даже не выходила из гостиницы, Арина понять не могла. Зачем вообще нужно было так срочно ехать в эту командировку, как назвал это путешествие ее муж, да еще брать ее с собой? Собственно, в Испании они пробыли три дня, погода стояла холодная, Арина мерзла в тонком свитере и шелковых брюках, но пройтись по магазинам ей не позволял Игорь. Якобы у них нет лишних денег. Большей чуши, рожденной на ходу, он произнести не мог. Арина посмотрела на него как на больного, сунула ему под нос пластиковую карту и холодно спросила: «А это что?» Он вырвал твердый прямоугольничек из ее пальцев, торопливо сунул к себе в карман и, буркнув, что все их счета заморожены, ушел. Через сутки, пьяный и помятый, он появился в номере и проспал десять часов кряду. К вечеру они уже выносили почти не распакованные чемоданы из отеля. Странно, но испуга от происходящего Арина не испытывала. Еще в начале поездки ею овладели тупое равнодушие и покорность обстоятельствам. Она, как выражалась Ленка, «сложила лапки кучкой». Потом мелькали отели в Праге, Мюнхене, Лодзи, и, наконец, они осели в Киеве. Маленький мотель за городом с сауной и летним кортом был заселен однозначного толка публикой. Днем небритые мужики сопели в своих постелях, а ночью гоняли голых девок по коридору. И ее муж, лощеный красавчик, смотрелся среди приблатненной публики так же, как ботинки от Гуччи среди валенок и резиновых калош. И тем не менее он с ними вместе пил, принимал участие в ставках, чья девица быстрее разденется, и при этом шипел на Арину, когда она посреди попойки уходила, ссылаясь на головную боль. К счастью, Арину никто не трогал. Девок было достаточно, присутствие Арины сковывало телодвижения не самых еще пропащих и сохранивших остатки стыда братков и настоящее веселье, как она догадывалась, начиналось только после ее ухода. Думать, с кем она живет, Арина прекратила еще в Испании, раз и навсегда определив своего мужа как диверсанта в ее жизни, которому удалось ее ловко провести в молодости и проникнуть на ее территорию. Арина пыталась уговорить Игоря, чтобы тот отпустил ее сначала в Испании, потом попыталась улизнуть от него в Польше, найдя свой паспорт в его чемодане. Ей элементарно не хватило наличных на билет. Она опять «сложила лапки». Ленке она звонила часто, бодрым голосом отчитывалась о красотах Европы, обещала прикупить в подарок сувенир и сделать потрясающие снимки, чтобы Ленка, которой ох как хочется оказаться на ее месте, могла бы светло ей позавидовать.

Фотографии Арина сделала только на мобильник, сняв еще и клип с голыми девками для достоверности. Если бы муж догадался отобрать у нее и телефон, как отобрал видеокамеру, то Ленка ей бы никогда не поверила. А она должна поверить. И помочь Арине.

Арина лежала с закрытыми глазами в полумраке и терпеливо ждала, когда Игорь примет душ, переоденется и уйдет. О встрече со своим братцем он договорился, когда они ехали с вокзала домой.

Наконец хлопнула входная дверь. Арина быстро вскочила, вынула из сумочки телефон и набрала номер Ленки.

– Кислова, приезжай срочно, – вместо «привет, подруга» быстро выдохнула она в трубку.

– Аришка, ты? Дома уже? Почему не позвонили, мы бы с Коляном вас встретили?

– Ты слышишь меня, Кислова? Приезжай срочно! Только на своей машине. – Арина никогда так не кричала.

– Да ладно, не волнуйся так. Буду минут через несколько, – тихо пролепетала явно озадаченная ее тоном Ленка в ответ.

Арина отключилась и посмотрела на часы: пятнадцать тридцать пять. Муж может вернуться через пару часов, она должна за это время успеть собрать свои вещи. Первым делом Арина открыла чемодан мужа, вынула из кармашка пачку денег (она видела, куда положил рубли муж, когда расплачивался с официантом в вагоне-ресторане) и замерла. Рука наткнулась на что-то твердое. Арина потянула за ткань, это была майка Игоря, из-под нее показался ствол. «Так, приехали. Вот поэтому и поезд, а не самолет. Ну да шут с ним», – подумала она уже со злостью: эта скотина, ее муж, играя в свои игры, подставлял ее, Арину.

Ленка влетела в квартиру бледная и растерянная.

– Ты, Галанина, – назвала она ее девичью фамилию, – совсем с дуба рухнула, так меня пугать?!

– Лен, времени нет! Мне нужно срочно смыться из дома, пока не вернулся Игорь. Я вещи собираю, помоги.

– Ты что, даже не скажешь мне, что случилось?! – Ленка от возмущения нервно сглотнула слюну.

– Прости, Ленок! Все вопросы потом. Ты же меня знаешь! Если бы ничего серьезного, стала бы я так?..

– Ты насовсем сбегаешь? – этот вопрос Лена задала уже более спокойно.

– Да. И мне нужно спрятаться. К тебе нельзя. В мамину квартиру тоже. Он меня найдет, – Арина вынула охапку нижнего белья из ящика и комом засунула в чемодан.

– Он – это Игорь, как я понимаю?

– Да. Мой муж Игорь Судняк. Помоги, – Арина сунула Лене сумку и показала, как та должна ее держать около туалетного столика. Смахнув в сумку все, что стояло на поверхности, она стала вынимать один за другим небольшие ящички столика и высыпать содержимое туда же.

– Да, смотрю, ты капитально все забираешь.

– Не хочу, чтобы у него остались хоть какие мелочи, чтобы он трогал их своими руками!

– Бред какой-то. Ты или крышей тронулась, подруга, или твой муж совершил что-то из ряда вон!

– Все! – Арина наконец осмотрелась вокруг. У ее ног стояли два чемодана и сумка. – Пошли скорее.

Дверь она просто захлопнула. Замок щелкнул так громко, что они обе вздрогнули. Арина вызвала лифт и нажала кнопку нулевого этажа.

– Выйдем через гараж, там охранник только по ночам дежурит.

Лена согласно кивнула. В этот момент она решала, куда отвезти подругу. «Игорь знает все наши фазенды и квартиры: дом в Бугре, дачу в Стромилове, свекрухину хрущебу. Что он не знает и куда не сунется? Не сунется к Кислову-старшему. Ирка баба нормальная, лишних вопросов не задаст, да и с Аришкой знакома. К тому же терпеть не может братьев Судняков. Особенно старшего. Она Аришку точно прикроет. А Петька все равно сутками на заводе пропадает, ему не до нас, не до баб-с!» – повеселела она.

– Ариш, пристегнись, за город поедем, – скомандовала она, видя, что подруга трясется мелкой дрожью.

– Куда?

– К Петьке в Царевщину.

– Нет! Ни за что! – Арина замотала головой. – Он знаком с Судняком!

– Ага. Точно, – ухмыльнулась Ленка. – Старший Судняк – так просто у Петьки кость в горле. А Ирка его имя спокойно слышать не может. Уж не знаю, что у них там произошло, но любви к твоему мужу и к его братцу у этого семейства не наблюдается. Так что, фиг они тебя сдадут! – Ленка торжествующе посмотрела на Арину: вот, мол, как я здорово придумала.

– Неудобно как-то. Мы с Ириной только на тусовках встречались несколько раз, она меня не знает совсем.

– Да Ирка всех окрестных бомжей подкармливает, а уж ближнему помочь – для нее святое дело.

– Спасибо за сравнение с бомжами, – пробормотала Арина. На самом деле она устала так, что согласилась бы на что угодно.

– Может, расскажешь, что произошло?

– Лен, я есть хочу. Давай около кафе притормозим, поедим чего-нибудь. И поговорим.

– Могла бы и не просить. Я уже полчаса назад почувствовала, что ты голодная.

– Как это?

– Как, как! Я тоже есть хочу, Галанина. Или не помнишь, как мы с тобой даже в туалет с урока всегда синхронно отпрашивались? А уж в столовку бежали наперегонки! – рассмеялась она.

Лена свернула с трассы на неприметную дорожку. Там, среди леска, стоял деревянный теремок. Этот маленький ресторанчик держала армянская семья.

– Сейчас ты такой шашлык попробуешь, что потом век благодарить будешь. – Лена, поставив машину на пятачок возле крыльца, два раза посигналила. Из-за дома, откуда тянуло горьковатым дымком, вышел невысокий мужчина. Увидев их, он широко улыбнулся.

– Леночка, как давно не приезжала!

– Здравствуй, Арам!

– Я смотрю, ты с подругой. Проходите.

– Знакомьтесь. Арина, – Лена подтолкнула ее вперед.

Поднимаясь по ступенькам, Арина думала лишь о том, что если сейчас не сядет на стул, то просто рухнет где придется. Ноги дрожали от слабости. Страх отпустил, но на его место пришло странное чувство ненужной свободы. «И кому я теперь сдалась?» – спрашивала она себя, еще сидя в машине.

Глядя, как Арам радуется Ленкиному визиту, она поймала себя на том, что завидует. Не зло, не во вред, но завидует Ленке, которую, судя по всему, в этом доме ждут всегда. У Арины таких друзей не было. Точнее сказать, никаких друзей не было. Как-то удалось ее мужу сделать так, что все, кто любил Арину, отошли в сторону. Он просто выжил их с ее территории, запрещая встречаться с кем бы то ни было без него. Не вписавшись в довольно узкий круг Арининых друзей, Игорь вывел за пределы этого круга и Арину. При ней осталась только верная Ленка, которая то и дело предпринимала попытки вернуть потерянную для старых друзей Арину, но в результате получалось только хуже: Игорь интенсивно занимал все свободное время жены тусовками с нужными людьми, а она ему подчинялась. Ленка злилась, обзывала ее безвольной куклой, но отступала.

– Арина, это Эммочка, во всех отношениях человек замечательный и мною любимый.

На Арину черными бездонными глазами внимательно смотрела очень красивая армянка. Арина стояла, оцепенев от охватившего ее чувства покоя. Неожиданного покоя, разлившегося по ее телу и исходящего от этой красавицы. Арина почему-то решила, что вот, наконец, сейчас все изменится, что именно Эмма, совсем незнакомая, но уже не чужая, разведет над ней беду.

– Ну что? Сосчитали друг друга? Эммочка, покорми нас, голодных беглянок. А Аришке вот кофейку бы твоего попить, а? – Лена загадочно посмотрела на Эмму.

Эмма улыбнулась, отчего ее глаза непостижимым образом посветлели и приобрели оттенок спелой зелени. Арина тряхнула головой, словно прогоняя видение.

– Лен, а кто она? – тихо спросила она, когда Эмма ушла.

– Колдунья. Не смотри на меня так, ты и сама видишь, что она человек необычный.

– Нет, ты скажи. Ты ее давно знаешь?

– Ой, давно! – рассмеялась Лена. – У нас дети в одном классе учились. Помнишь, когда мы с Колькой и Варюшкой жили у его родственников на Поляне? Ты еще ужасалась, что там край вселенной? Мы прожили там всего два года, а сын Эммы и Арама окончил в том районе школу. Они год как открыли этот ресторанчик. Видимся мы не часто, я иногда к ним наезжаю, но перезваниваемся каждую неделю.

– Почему я о ней ничего не знаю? Если она так близка тебе?

– А вот это, Ариш, твоя беда. Ты со своим Судняком ото всех оторвалась. Ты если и рядом со мной вроде, то он как бы третий в нашей компании. У тебя же с языка не сходит его имя. Ты если и рассказываешь что-то, так обязательно о нем. Я о тебе толком ничего не знаю. Уверена, ты и сейчас не хочешь говорить, что у вас с Судняком произошло, так? Ну, ничего. Сейчас Эмма придет, ты ей все выложишь. Как на духу, – Лена утвердительно покивала головой.

– Обалдеть как вкусно! – Лена сыто откинулась на стуле. Арина маленькими глотками допивала очень крепкий кофе.

Эмма, вопросительно посмотрев на Лену и увидев ее кивок, взяла у Арины чашку и, слив гущу, перевернула ее на блюдце.

– Теперь ты объясни мне, почему и от кого мы так бежим? – Лена серьезно посмотрела на Арину.

Арина молча протянула ей телефон, на экране которого она выставила снимки из мотеля. Обнаженная девица сидела на коленях ее мужа, наклонив к нему лицо. Видеоклип, показанный Ариной вслед за этим, заставил Лену тихо присвистнуть.

– Чем это вы там, в Европе, занимались, Галанина? Что это Судняк себе позволяет? – возмутилась она.

– Мне страшно. Его как будто подменили. Он якшается с такой публикой, с которой раньше и здороваться бы не стал. И он что-то от меня скрывает.

– Зачем ты вообще с ним поехала? И почему не сошла с маршрута вовремя?

– Игорь спрятал паспорт и деньги. Я сидела все время в отелях, иногда по несколько дней. Он приходил пьяный, отсыпался, а потом снова уходил. И так все время.

– Эммочка, посмотри, что там у нее, – Лена кивнула на чашку.

Эмма взяла чашку тонкими пальцами. У Арины вдруг по спине пробежал холодок, а руки и вовсе стали ледяными. Она поежилась.

– Арина, ваш муж уже стоит далеко от вас. Не бойтесь, он вам ничего не сделает. Ему сейчас нужно очень быстро решать свои проблемы. А рядом с ним еще один человек, похоже, родственник. У них беда общая.

– Братец чертов, кто ж еще! – Ленка фыркнула.

– Тот, кто вытеснил вашего мужа из вашего сердца, Арина, очень болен. И не только телом. Но не в его власти прийти к вам. Он не свободен. Вы должны набраться терпения, – Эмма нахмурилась. – У вас есть сестра, Арина?