Текст книги "Под знаком Льва"

Поэтому я киваю, соглашаясь… по крайней мере на первое время.

Моя спасительница улыбается как кошка, обнаружившая горшок сливок.

– Иди сюда! – Она указывает на пуфик рядом с ее диваном, и я нерешительно опускаюсь на него.

– Меня зовут Галатея Висконти, наверное, ты еще не слышала обо мне?

Я на мгновение задумываюсь и, наконец, качаю головой.

– Ты новенькая в этом городе, и тебе еще многое предстоит услышать обо мне и о моем доме. Палаццо Элизео, как его здесь окрестили.

Правой рукой она делает пространный жест, я прослеживаю это движение глазами, позволяя людям в зале еще раз взглянуть на меня. Это похоже на камерное вечернее собрание, чтобы пообщаться и выпить: праздность и вино в роскошной обстановке. Но все же… Я присматриваюсь внимательнее, подмечаю детали, которые ускользнули от меня на первый взгляд: темноволосая женщина в полупрозрачном платье далеко не единственная, кто одет достаточно откровенно. Я обнаруживаю все больше и больше людей в просвечивающих одеяниях. Кожа женщин оголена, и все они, похоже, обступили присутствующих мужчин как перепуганных котят. Они кормят их фруктами, с виду небрежно поглаживая по груди или спускаясь руками еще ниже…

Я вопросительно поворачиваюсь к Галатее, и в ее глазах заранее вижу ответ на свой невысказанный вопрос.

– Сколько звезд в ночном небе, столько и девиц в твоем Риме, – цитирует Галатея, – и самые прекрасные из них здесь, со мной.

Она откидывается на спинку кресла, пока я пытаюсь привести в порядок судорожно разбегающиеся мысли.

Итак, я оказалась в борделе… или что-то в этом роде. Однако заведение Галатеи и ее дом с трудом сочетаются в моей голове с образом подобных заведений. Я, конечно, считаю себя прогрессивным человеком, и мне, честно говоря, все равно, является ли Галатея девушкой легкого поведения или монахиней, но сейчас я смотрю на ее щедрое предложение совсем другими глазами. Зачем ей брать под крыло сбежавшую незнакомку, если ей ничего от нее не нужно? Неужели у нее есть планы на меня, где я ношу полупрозрачную одежду и кормлю мужчин виноградом?

Галатея тихо вздыхает и касается моей руки, чтобы привлечь внимание.

– Я не предлагаю тебе остаться здесь, чтобы заставить стать одной из этих женщин. Они все здесь добровольно, а не потому, что я принуждаю их оказывать любовные услуги. Мы одна семья, и быть вместе для нас безопаснее, чем пробиваться в одиночку.

Вместо того чтобы вызвать облегчение, слова Галатеи только сильнее смущают меня. Но тогда почему?..

– Я в замешательстве, – признаю я, и это я еще приуменьшаю. Меня шокирует Галатея и тот космос, который открылся моим глазам – это чужой мир, но он завораживает и привлекает. Если я права и Галатея – куртизанка, которая живет за счет своих богатых любовников, то тот факт, что она может позволить себе такой дворец, лишь говорит, насколько она успешна в своей работе. Есть еще кое-что интригующее – как куртизанка она пользуется абсолютно особым положением, не скованная узами брака, как большинство других женщин в эту эпоху, она обладает полной независимостью. Деньги, которые она зарабатывает, полностью принадлежат ей, и пусть она все равно должна заботиться о том, чтобы не потерять благосклонных и платежеспособных покровителей, Галатея сама себе хозяйка.

После того как я попробовала жизнь чьей-то жены в прошлом, мне любопытно узнать о повседневной жизни Галатеи. Этих знаний будет явно больше, чем мне до сих пор довелось почерпнуть из книг и лекций.

– У меня такое чувство, словно я встретила свою родственную душу, – откровенно заявляет Галатея. – Позанимайтесь этим с мое, и научитесь так же легко читать людей. Тебя ранил человек. Настолько, что ты бежала сюда, не теряя ни секунды, чтобы задуматься о последствиях. Я тоже когда-то была на твоем месте, и меня бы уже не было в живых, если бы тогда мне никто не протянул руку.

В глазах Галатеи я вижу искренность и сопереживание, это заставляет меня довериться ей.

– Я бы посоветовала тебе для начала отдохнуть: ты выглядишь измученной. Мы можем продолжить наш разговор завтра.

На мгновение она сжимает мою руку, и я почти на физическом уровне ощущаю, как королева отстраняет меня от аудиенции.

Глава 7
Первый день

Просыпаясь на следующее утро, я не сразу понимаю, где нахожусь. То, что я не дома, в свете последних событий – понятно, но мне требуется еще пара секунд, чтобы вспомнить произошедшее вчера вечером. С громким стоном я сажусь в постели, осматриваюсь и убеждаюсь: да, то, что я вернулась в прошлое и провела ночь в доме куртизанки, мне определенно не приснилось.

Зевнув, я перекидываю ноги через край кровати и оглядываю комнату, рассмотреть которую вчера у меня не было сил от усталости. Помещение небольшое, но обставлено чрезвычайно благородно: шелковые гобелены, шкаф для белья и зеркало в затейливой резной раме. Поднявшись на ноги, я ощущаю, как мои пальцы тонут в пушистом ковре, покрывающем весь пол. Добираюсь до окна, чтобы с любопытством выглянуть наружу: вид из моей комнаты открывается на площадь, которую мы с Анджело пересекли вчера вечером – сегодня на ней кипит оживленная работа. Я некоторое время позволяю себе понаблюдать за этой суетой, привыкая к мысли, что на ближайшее время это место станет моим домом.

Да, застрять в Риме на мели и с кучей проблем… Я восстанавливаю в сознании вчерашний вечер, и по спине бежит дрожь. Табула, Люций и Леонардо. Леонардо да Винчи, которого я отправила в путешествие через время и пространство вместе с Рубиновой Табулой и картиной-порталом, способной вернуть меня домой… Я снова застряла в прошлом. То что я не брожу по улицам Рима, а живу в роскошном доме, – исключительная удача. И у меня нет ни единой идеи, как это исправить.

Я задумчиво рассматриваю свои руки при свете дня: сила, которую я в них ощущала после прикосновения к Табуле, улетучилась, и я больше не чувствую себя тикающей бомбой замедленного действия. Видимо, создавать такие временны́е воронки я способна только после непосредственного соприкосновения с Табулой. А может быть, это была вообще разовая акция, событие из ряда вон выходящее. При всем при этом… как, черт возьми, мне теперь вернуть Леонардо в его эпоху?

Желудок издает недовольное урчание примерно на этой мысли, напоминая, что я уже слишком давно ничего не ела. Радуясь, что у меня появился повод прекратить свои панические размышления, я сосредотачиваюсь на том, чтобы собраться и подготовиться к встрече с моими новыми знакомыми.

К счастью, в сундуке у подножия кровати я нахожу кое-какую одежду: чулки, вязаное платье и плащ-накидку. Моя же одежда, которую я небрежно скинула на пол перед сном, не желая больше оставаться в потных и грязных вещах, так и лежит у кровати. Я решаю, что мне будет гораздо комфортнее носить вещи того времени, в котором я теперь живу. Так что, наскоро освежившись и уложив собственную одежду на самый низ сундука, я расправляю плечи и выхожу в коридор, невольно прислушиваясь, но в отличие от вчерашнего вечера в доме царит абсолютная тишина. Неужели все уже разошлись?

Я некоторое время колеблюсь между желаниями разыскать кого-то из обитателей дома и найти что-нибудь съедобное, и в конце концов мой урчащий желудок становится окончательным аргументом ко второму. По опыту я знаю, что хозяйские помещения, а следовательно, и кухня, находятся на первом этаже или в подвале, поэтому направление поисков мне вполне очевидно. Из прихожей доносятся приглушенные голоса, и я прислушиваюсь, разворачиваясь в сторону звука. Решившись, я все же сворачиваю направо, в коридор, который ведет вглубь дома, слыша хихиканье и ощущая завораживающий аромат духов, что веет мне в лицо, заставляя сделать глубокий вдох и почувствовать запахи эфирных масел и цветов. Я ускоряю шаг, добираясь до арки, затянутой тяжелым полотнищем, из-за которого отчетливо слышатся гулкие голоса, прерываемые тихим плеском. Плеском?

Мое любопытство оказывается сильнее благоразумия, и я, недолго думая, ныряю под занавес.

– Ой, – растерянно вырывается у меня. Передо мной открывается целый спа-салон по меркам Римской империи: в мраморный пол вмонтирован круглый бассейн, окруженный ступенями, в котором, как мифические нимфы, плещутся четыре женщины. Пятая дремлет на лежаке в задней части комнаты. Я делаю еще один шаг вперед, оказываясь окутанной клубами ароматного пара, поднимающегося над теплой водой бассейна.

Я довольно долго стою неподвижно, пытаясь уместить эту ароматную ванну в своей картине мира. Мрамор под ногами приятно теплый, и мне становится интересно, установлен ли здесь теплый пол. Прямо как из учебников по культуре Древнего Рима.

Одна из женщин в бассейне разворачивается и широко распахивает глаза, замечая меня у входа. Это она так громко хихикала прошлым вечером, когда я проходила мимо бесконечных лежаков.

– О, вы только посмотрите, маленькая бродяжка, – зовет она звонким голосом. Все тут же оборачиваются ко мне, и я чувствую, как начинают гореть щеки. Бродяжка, черт возьми.

Только сейчас среди женщин я обнаруживаю Галатею с забранными наверх волосами. Между ее бровей залегает крутая складка.

– Попридержи язык, Серена! – Она заносит руку и отправляет Серене в лицо волну брызг, на что та дергается, издавая возмущенный визг.

– Ты смыла с меня весь эликсир! Он же еще не до конца впитался! – Женщина, ругаясь, ощупывает свое лицо.

Галатея только насмешливо фыркает, изящным движением руки подманивая меня ближе, и, пока Серена продолжает верещать о расточительстве греховно-дорогим эликсиром для кожи, я подхожу к бассейну. Четыре женщины удобно устроились на вырубленных в камне ступеньках, и, насколько я могу разглядеть, все они раздеты догола. Конечно, они голые, тут же осаживаю себя я, как будто ты сама моешься в нижнем белье… Меня немного раздражает только эта самонадеянность, с которой здесь относятся к наготе: никто стыдливо не прикрывается, когда я, абсолютная незнакомка, стою рядом с ними. Я же невольно вспоминаю, насколько мне самой неловко было мыться с Пеппиной во Флоренции.

– Как ты себя чувствуешь? Хорошо поспала? – дружелюбно спрашивает Галатея, хватаясь за персик на сервировочном блюде у края бассейна. Я только сейчас замечаю богато наполненную тарелку, мой желудок снова издает урчание, и я неловко закашливаюсь, пытаясь замаскировать этот смущающий звук.

– Спасибо, я прекрасно выспалась.

Вид сочного персика в руках Галатеи заставляет мой рот наполниться слюной.

– Присоединяйся к нам, – предлагает она, слизывая с губ персиковый нектар. – После утомительной дороги в Рим нет ничего лучше теплой ванны.

Я почти чувствую, как багровеет мое лицо при мысли о том, чтобы раздеться догола. Серена склоняется к своей соседке, чтобы что-то прошептать ей на ухо, и они обе пренебрежительно хихикают, глядя на меня.

Ну погодите, две богохульницы!

Я внезапно оказываюсь переполнена решимостью доказать себе и всем присутствующим, что я не ханжа, и, сняв чулки и платье, с высоко поднятой головой вхожу в воду. Приятное тепло окутывает икры, и я быстро спускаюсь по ступенькам, погружаясь в воду до ключиц. Здесь, в бассейне, запах эфирных масел еще сильнее, он кружит мне голову, и, вздохнув, я откидываюсь на бортик. Дома душ кажется лучшим изобретением в мире, но эта ванна определенно устанавливает новые стандарты. Если остаться в этом доме означает, что я смогу мыться здесь каждый день, – я в деле.

– Я знала, что тебе понравится. Весь Рим завидует моей бане, – самодовольно замечает Галатея.

– Как этот бассейн нагревается? – интересуюсь я.

– Под баней есть котельная, нагревающая пол и воду. Фантастическое изобретение, не так ли? Но пусть это будет наш маленький секрет: не хочу, чтобы Империя получила доступ к этой восхитительной технологии, ладно?

При упоминании Империи все дамы синхронно морщатся от отвращения, словно запахло чем-то мерзким.

– Мой рот на замке, – бормочу я, удивляясь реакции Галатеи. – Кто такая эта Империя?

Галатея недовольно фыркает.

– Моя самая неприятная соперница. Она претендует на то, чтобы быть королевой Рима, учитывая, что ее покровитель, Чиги, осыпает ее золотом по поводу и без. Но черта с два я уступлю ей этот титул!

Ее глаза сверкают мрачной решимостью, делая черты лица резче и тоньше.

– Этим вечером ты снова докажешь, что ты самая красивая и желанная во всем Риме, – льстит ей брюнетка, которую я еще вчера заметила в полупрозрачном платье. Она смотрит на меня своими кошачьими глазами, и я понимаю, что я для нее пустое место. Я пытаюсь выдать дружелюбную улыбку, на что девушка лишь насмешливо фыркает и принимается болтать с Сереной.

Чья-то рука нежно касается моего плеча.

– Они такие же, как я, – шепчет мне Галатея, – но, видишь ли, в нашем деле учишься опасаться молодых и красивых девушек. Каждая женщина – потенциальная искусительница, и поэтому, опасаясь оказаться невостребованными, мы все подозрительны и ревнивы.

– Ты вовсе не кажешься подозрительной, – возражаю я. Для меня до сих пор остается загадкой, почему Галатея так любезно пригласила меня быть ее гостьей. Честно говоря, я все еще опасаюсь того, что она может иметь на меня какие-то планы. Безо всякого сомнения, она только кажется простодушной, а на самом деле – суровая деловая женщина.

Галатея хитро улыбается, водя рукой от моего плеча к шее и ласково зарываясь пальцами в волосы. Уверена, еще никогда меня так интимно не касалась женщина.

– Эти волосы… – бормочет Галатея, приподнимая шелковистую прядь. – Эти глаза. – Она касается моего виска. – Они такие необычные. Ты гостья в моем доме: тебя здесь увидят, но никто не получит. Мужчины будут желать тебя, и тот факт, что ты недостижима, только сильнее подстегнет их. Они будут штурмовать этот дом как орда бурых быков, и мои девушки будут здесь, чтобы утешить, когда ты их отвергнешь.

Я так и замираю с открытым ртом.

– Кроме того, ты почетная гостья и можешь оставаться так долго, насколько захочешь. Думаю, мы станем лучшими подругами.

Она еще раз похлопывает меня по щеке, протягивает тарелку с фруктами, предлагая горсть винограда. Я так голодна, что принимаю ее без лишней сдержанности.

– Сегодня вечером состоится небольшое торжество. Будешь ли ты так любезна составить нам компанию?

Набив рот сладким виноградом, я чуть не сглатываю от удивления. Она хочет, чтобы я была там сегодня вечером? Да, в этом доме действительно никто зря не теряет время. Однако я не уверена, что уже готова выйти в люди после всего, что со мной произошло в последнее время: я ведь обязательно начну болтать и сыпать современными терминами. Я с трудом проглатываю виноградный сок.

– Не знаю, у меня даже нет подходящей одежды… – едва слышно выговариваю я.

Одним движением руки Галатея отодвигает мои жалкие возражения в сторону.

– Я подберу тебе что-нибудь из своего гардероба. Поверь, у меня достаточно подходящих нарядов, тем более что у нас одинаковое телосложение.

Взгляды других девушек колются как иглы, но Галатея, кажется, вообще этого не замечает, а может быть, просто сознательно игнорирует то, как ее слова жалят всех остальных. Эта ревность к тому, что их хозяйка относится ко мне по-особенному, почти осязаема. Взять хотя бы эту темноволосую женщину с кошачьими глазами, что сверлит меня ядовитым взглядом.

Как бы я ни была благодарна за то, что Галатея дала мне крышу над головой, меня не отпускает мысль, что с другими девушками в этом доме стоит держать ухо востро.

* * *

Я задумчиво рассматриваю свое отражение в волнистом стекле, когда из глубин дворца до моих ушей доносится нежная музыка. Мой образ искажен и нечеток, но я узнаю очертания своего озабоченного выражения лица. Утренняя ванна помогла мне отвлечься на некоторое время, но я снова и снова возвращаюсь мыслями к дилемме, в которую сама себя загнала: Леонардо исчез, а вместе с ним Рубиновая Табула и картина, через которую я могла бы вернуться домой. Я все задаюсь вопросом, как это исправить или, по крайней мере, с чего стоит начать. Может, попробовать медитацию, чтобы она помогла мне обнаружить свои недавно открытые способности где-то глубоко внутри, или что-то в этом роде? Независимо от того, как я это сделаю, какой бы идиотский способ я ни выбрала – я обязана вернуть Леонардо. Ладно, по крайней мере проблема с местом жительства пока решена, за что большое спасибо Галатее, однако для начала стоит немного присмотреться к здешнему окружению и разобраться в истинных мотивах Галатеи, потому что пока я все еще не могу довериться ей полностью.

Несмотря на то что я по уши в дерьме, уже в первый день в палаццо Элизео я много узнаю о личной жизни самой Галатеи и ее девушек, и это действительно удивительно. Все, что мне нужно для этого делать: сидеть рядом, слушать их болтовню и пытаться сопоставить получаемую информацию с имеющимися у меня знаниями из истории.

Как я успеваю узнать, честные женщины в Риме определяются теми же социальными параметрами, что я уже испытала на себе во Флоренции: женщинам нельзя в одиночестве появляться в публичных местах, и единственные их варианты – это замужество или монастырь. Если, конечно, вы никогда не мечтали стать куртизанкой и вращаться в тех кругах, в которых вращается Галатея. Постепенно я понимаю, что она гораздо больше, чем просто проститутка: ее деятельность здесь не является маргинальной, ее не просто терпят – на нее равняются. Статус такой женщины, как Галатея, соответствует Великой Даме Рима: умопомрачительно красивой, культурной и богатой. Да, она все еще зависит от благосклонности своих покровителей, но в отличие от других женщин этого времени ведет самостоятельную жизнь, способна по собственному усмотрению распоряжаться своими деньгами, свободно передвигаться и никому ничем не обязана. После всего того, что я сама испытала в роли жены в прошлом, я абсолютно заинтригована тем, что настолько свободная самостоятельная жизнь для женщины этой эпохи вообще возможна… и социально приемлема. Анджело, кажется, единственный мужчина, живущий в этом доме и осведомленный о его назначении. Я не видела его со вчерашнего дня и не помню, чтобы кто-то упоминал, что конкретно входит в его обязанности здесь. Надеюсь, мне еще представится возможность разузнать о нем побольше.

Ближе к вечеру ко мне приходит служанка, чтобы помочь одеться для торжества. Через ее руку был перекинут халат, который я теперь с восхищением рассматриваю в оконное стекло. Наряд сидит на мне как влитой: голубовато-серого цвета в тон к глазам, он подчеркивает и серебристо-русые пряди в моих волосах. Сама я, наверное, никогда бы не выбрала для себя этот оттенок, но должна признать, у Галатеи определенно безупречный вкус.

Я осторожно веду кончиками пальцев по аккуратным швам и вышивкам на лифе: на эту тончайшую ручную работу, должно быть, швея потратила много часов. Очень великодушно со стороны Галатеи предоставить мне это великолепие. Тихий стук в дверь вдруг отрывает меня от созерцания.

– Да? – Я бросаю взгляд через плечо, когда дверь открывается, впуская в мою комнату Анджело. При виде его у меня перехватывает дыхание. Вчера мне показалось, что у мужчины короткие волосы, но, видимо, они просто были собраны. Сегодня же темные локоны льются на его плечи объемным, блестящим и шелковистым водопадом. Он бы потрясающе смотрелся в рекламе лака для укладки.

Тонкая улыбка ложится на его губы, пока он наблюдает, как я завороженно рассматриваю его.

– Я пришел сопроводить вас.

Ах да! Праздник! Я нервно приглаживаю широкую юбку. Понятия не имею, что ждет меня этим вечером и что Галатея ожидает от моего присутствия на нем. Надеюсь, она не ждет, что я возьму на себя роль одинокой соблазнительницы, чтобы окружить мужчин обаянием, а после оставить на произвол судьбы.

Анджело ободряюще кивает мне, и я решаюсь. В конце концов, если мне станет совсем некомфортно, я по крайней мере смогу сбежать в свою комнату или покинуть дом Галатеи в поисках другого убежища.

Тяжелая юбка оплетает мои ноги при ходьбе, когда я следую за Анджело по коридорам. Свечи в канделябрах дарят теплый мерцающий свет, до меня снова доносятся отдаленные голоса и смех, а сердце ускоряется по мере их приближения. Анджело, в отличие от моих ожиданий, не ведет меня в зал, где проходило вчерашнее мероприятие, мы проходим глубже в дом, и постепенно ко мне приходит понимание, насколько же велико палаццо Галатеи на самом деле. Должно быть, она действительно хороша раз может позволить себе такой дворец. Пройдя мимо бесконечного ряда дверей, мы оказываемся в комнате чуть меньше вчерашнего зала, но ничем не уступающей ему в убранстве. Потолки и стены украшены великолепными фресками, и мне так хочется рассмотреть их поближе, но присутствующая публика отвлекает мое внимание. Кроме Галатеи и ее девушек присутствуют только мужчины. Они сидят за гигантским столом, прогибающимся под горами еды, и мой желудок оживляется в ожидании, потому что за день я не ела ничего кроме закусок.

Галатея держится в торце зала как королева, ее сияние мгновенно захватывает меня, и в этот момент я особенно отчетливо понимаю, чем она так привлекает мужчин. Она выглядит довольной и расслабленной, потягивая вино из своего кубка и слушая гостя по правую руку от нее. Мужчина что-то говорит, бурно жестикулируя, пытаясь заслужить ее расположение. Галатея улыбается ему, и кажется, неотрывно ловит каждое слово, следя за чужими губами, но невооруженным глазом заметно, насколько она контролирует ситуацию. Ее взгляд расслабленно блуждает по толпе гостей, наблюдая за девушками и джентльменами, которых они обхаживают, пока не натыкается на Анджело и меня. Ее зеленые глаза загораются, она даже приподнимается со своего места, обращая этим на нас внимание всех присутствующих.

– Розали! Анджело! Присоединяйтесь к нам!

Я чувствую, как к моим щекам приливает кровь, Анджело же, напротив, кажется совершенно невозмутимым. Изучающие взгляды мужчин кажутся мне почти осязаемыми, так что складывается впечатление, будто бы их пальцы ощупывают меня. Боже, у меня сдают нервы! Пусть Галатея и уверяла меня, что я не обязана быть одной из ее девиц, само участие в этом мероприятии раздражает. Что, если эти люди думают, что я одна из тех, кто доступен для их ухаживаний? Что, если они из тех, кто просто берет то, что хочет, не учитывая чужого мнения? Неужели у Галатеи достаточно сил и влияния, чтобы остановить этих мужчин, если они зайдут дальше, чем просто разглядывание?

Анджело осторожно кладет руку мне на спину.

– Галатея поручила мне последить за тобой этим вечером, – заговорщически шепчет он мне. – Не бойся!

Я знаю этого человека всего сутки, но иррационально хочу ему доверять. Это как с Сандро Боттичелли, с которым я также сразу же почувствовала себя в безопасности. Кроме того, Анджело излучает невозмутимое спокойствие, которое сливается вокруг меня защитным коконом, и пусть я все еще нервничаю, но больше не чувствую, будто в любую секунду могу хлопнуться в обморок. Пока Анджело рядом, я могу справиться с этим вечером.

Мягко подтолкнув меня к двум свободным местам в центре стола, он, как настоящий кавалер, пододвигает мне стул, а затем тянется за пустым стаканом, чтобы налить мне вина. Присутствующие тем временем снова принимаются за разговор, но я продолжаю ощущать их любопытные взгляды в мою сторону. Чтобы хоть чем-то себя занять, я пододвигаю к себе тарелку и осматриваю находящиеся поблизости блюда. Мой выбор падает на мясо с каким-то темным соусом, в дополнение я беру черпак из красивой серебряной миски и кусок белого хлеба с тарелки. Я наполняю целую ложку, пробуя мясо, которое на вкус так сильно напоминает пряник, что у меня невольно вытягивается лицо от неожиданности. Мясные блюда, которые на вкус так сильно похожи на рождественскую выпечку, никогда не были моей слабостью, и я закусываю большим куском хлеба, чтобы смягчить послевкусие. Вот что называется подводными камнями в контексте исторических блюд: чтобы подчеркнуть свое богатство и процветание, люди приправляли каждое блюдо самыми красочными смесями экзотических специй, но, к сожалению, с переменным успехом. Весь оставшийся рацион я собираю себе исключительно из сыра, винограда и хлеба.

Во время еды я слушаю разговоры, пытаясь привыкнуть к древнеримскому диалекту, который мне все еще довольно чужд. Анджело рядом со мной время от времени потягивает вино и также молча следит за тем, что происходит за столом. Чем дольше я наблюдаю за присутствующими мужчинами, тем сильнее уверяюсь в том, что почти все они священнослужители. Я понимаю это по пурпурным одеяниям на некоторых из них, а также по тяжелым золотым распятиям, висящим у каждого на шее. Я, конечно, знала, что нравы католической церкви в то время были далеки от святости, но меня все же удивляет, как вольготно эти люди чувствуют себя за декадентским столом Галатеи. По-видимому, их не особенно беспокоят мысли о целибате, который на них налагается.

Мой взгляд останавливается на брюзгливом молодом человеке, который уже какое-то время исподтишка наблюдает за мной. На вид ему лет двадцать пять, но с круглыми щеками и огромными темными глазами он выглядит гораздо моложе, а в такой обстановке он и вовсе кажется почти ребенком. Заметив, что я за ним наблюдаю, он стыдливо краснеет и быстро отворачивается, очевидно смутившись, что я поймала его за подглядыванием.

По мере того как трапеза подходит к концу, люди постепенно расходятся по зале, некоторые перемещаются в соседнюю комнату. Я следую за ними на небольшом расстоянии и удивленно оглядываюсь по сторонам: всякий раз, когда мне кажется, что я вижу самую прекрасную комнату в этом замке, я вхожу в другую, которая поражает меня еще сильнее.

В дальнем конце комнаты стоит внушительная кровать с балдахином, в передней части сгруппированы мягкие шезлонги и пуфы. Вся обстановка выглядит крайне утонченной из-за расставленных повсюду цветочных композиций, ваз и статуэток. Это спальня или приемный салон?.. Или и то и другое?

Анджело подталкивает меня к дивану, и вдруг я оказываюсь в центре событий. Если во время еды у меня еще была хотя бы небольшая возможность затеряться, то теперь я сижу в непосредственной близости от Галатеи, растянувшейся на низком диване и окруженной почитателями, сгорбившимися над ней на своих пуфах.

– Расскажите мне об этом новоприбывшем, ваше преосвященство, – обращается она к одному из гостей, священнику лет под сорок, что расслабленно развалился в кресле, крутя в пальцах кубок с вином.

– Молодой флорентиец, – отвечает он, бросая многозначительный взгляд на сидящего напротив меня мужчину. – Он был призван кардиналом еще в юном возрасте, но плохое здоровье помешало ему приехать в Рим раньше. Папа Сикст в то время, призвав в коллегию кардиналов, специально воссоздал Ла Ротонду в качестве своей титульной диаконии.

– Не стоит завидовать, Сансеверино, – негромко замечает ему другой клирик. – Только потому что вы с папой на ножах, не надо завидовать тому, что этот иностранец удостоился сердечного приема у Александра.

Темные брови Сансеверино зловеще дергаются.

– Этот Орланди появляется из ниоткуда, и папа тут же принимает решение сделать его заведующим Апостольной библиотекой Ватикана. Да кто он вообще такой?

Я замираю совершенно неподвижно в круговороте своих мыслей. Флорентиец… Появился из ниоткуда… Орланди. Меня охватывает нехорошее предчувствие, но этого не может быть! Зачем он пришел за мной сюда? Я была совершенно одна на чердаке, когда шагнула в портал, а картина исчезла вместе с Леонардо. Лео ведь не мог использовать ее, не так ли? Откуда он мог знать, какую именно картину я выбрала? Я ведь могла застрять в любом веке, в любом месте!

– Семья кардинала Орланди пользуется высочайшим авторитетом во Флоренции, – вмешивается тот парень с детскими глазами. – Один из членов этой семьи однажды спас жизнь моему отцу.

У меня перехватывает дыхание. Он… Не может быть… Он сын Лоренцо?

Я рассматриваю его лицо, пытаясь найти сходства с нескладными чертами Лоренцо де Медичи. Заметив мой изучающий взгляд, юноша снова краснеет, но затем решительно придвигается ближе на своем пуфе, доверительно наклоняясь ко мне.

– Я не могу не заметить вас, мадонна. Извините за бестактный вопрос, но кто вы?

Я растерянно перевожу на него взгляд. Он смотрит на меня так изучающе, словно я кажусь ему знакомой.

– Меня зовут Розали, но почему вы спрашиваете? Мы знакомы?

Его румянец тускнеет, уступая место внезапной бледности.

– Я Джованни. Джованни де Медичи, и я абсолютно уверен, что мне знакомо ваше лицо, – говорит он, нервно теребя пальцами свой воротник. – С тех пор как я себя помню, во дворце моего отца висит картина, которую он очень ценит. На ней изображена Немезида, и я знаю, что для нее позировала таинственная женщина, о которой до сих пор ходят слухи во Флоренции. Отец никогда не рассказывал мне, кто она такая, а сегодня вечером я увидел вас, просто одно лицо с богиней с этого полотна. Как такое возможно?

Внезапно мне становится трудно дышать. Я словно снова возвращаюсь в мастерскую Сандро Боттичелли во Флоренции, когда Лоренцо заказал у него эту картину незадолго до нашего возвращения в настоящее. Он хотел, чтобы Сандро изобразил меня Немезидой, богиней возмездия. Тогда я и в страшном сне не могла представить, что это за собой повлечет. Что однажды я встречусь с сыном Лоренцо, и он меня узнает… или хотя бы заметит сходство. Ведь для него картине уже по меньшей мере двадцать лет, а я сижу здесь перед ним, не постаревшая ни на год. Неудивительно, что он так разглядывал меня во время пира и пытался установить контакт. Черт, мне нужно немедленно что-то придумать, пока он не сделал неправильных выводов и у меня не появились проблемы еще и с инквизицией!

– Какое совпадение, что мы встретились именно здесь, – безмятежно лепечу я, пока мой мозг работает полным ходом, чтобы выдумать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение этого сходства. Женщина на картине как две капли воды похожа на меня… И тут в моей голове раздается щелчок вставших на место шестеренок. С заговорщическим видом я склоняюсь к Джованни.

– Об этом вряд ли кому-то известно, но на картине в образе Немезиды изображена моя мать, – наконец говорю я. На мой взгляд, это самое логичное объяснение.

– Ваша мать, – бормочет Джованни, впадая в задумчивость.

– Однажды она побывала во Флоренции и познакомилась с маэстро Боттичелли, который предложил ей стать натурщицей. Я так счастлива, что эта картина сохранилась и память о моей погибшей матери продолжает жить…

Джованни выглядит огорченным моим объяснением, и я решаю поскорее сменить тему. Мне в любом случае не очень приятно лгать, выдумывая трогательные истории, даже если я делаю это, чтобы обезопасить себя.