Текст книги "Девочка, которая лгала"

Глава 3

Учитывая, что ребенок, даже маленький, весит, как пушечное ядро, я добралась до дома в рекордное время.

Всю дорогу я бежала, пристроив девочку на плечо.

Глаза заливал пот, а сердце норовило разорвать грудную клетку.

Я держу себя в хорошей форме, но кроссов с полной выкладкой не бегала уже давно. Но хуже всего была паника.

Меня трудно застать врасплох – бурная молодость и специфические навыки, вбитые в меня в «Сигме», позволяют мне справиться с любой ситуацией. Но дети… маленькие дети в моем обучении не предусмотрены.

Страх за жизнь малышки гнал меня вперед, заставляя ускорять бег, хотя разумнее было бы позвонить и вызвать машину. Но эта простая мысль пришла мне в голову, когда я уже подходила к воротам. Охранник в стеклянном «стакане» вытаращил на меня глаза.

– Случилось что? – высунувшись из двери, крикнул парень в камуфляже. – Может, «Скорую»?

– Не надо, я сама, – прохрипела я.

Через пять минут я уже стучала в дверь особняка Лазаревых, стучала ногой, потому что руки у меня были заняты.

Открыла мне Катюха.

Увидев безжизненное тело девочки, домоправительница открыла рот, собираясь завизжать.

– Заткнись, – бросила я, отстраняя девушку и протискиваясь в тепло дома. – Где Марина?

– Так это… они как уехали, так до сих пор не приехали, – растерянно проговорила Катерина. – Щас я ее наберу…

И домоправительница полезла за телефоном.

– Ладно, звони, – устало сказала я.

Разговаривать с Мариной у меня не было ни малейшего желания.

К тому же мне нужно было сделать куда более важный звонок.

Кое-как поднявшись по лестнице, я ногой толкнула розовую дверь в комнату Лу, осторожно опустила девочку на кровать и дрожащими руками расстегнула на малышке комбинезон. И кто их только делает, эти детские одежки, все такое маленькое и непривычное…

Один слой одежды, другой – такое чувство, что я очищаю луковицу, а не ребенка раздеваю…

Я тронула артерию на шее, потом взяла маленькую руку и посчитала пульс. Сердечко частило, кожа девочки была багровой и липкой на ощупь. Ничего не понимаю…

Что с ней такое? Девочка увидела за деревьями нечто, что очень ее напугало. Что она сказала перед тем, как потерять сознание? «Зомби»?

Допустим, обморок вызван страхом, пережитым потрясением. Но повышенная температура здесь при чем?

Я умею оказывать первую помощь, правда, куда больше разбираюсь в огнестрельных ранениях и травмах, а о детских болезнях не знаю абсолютно ничего.

Зато я знаю человека, который знает.

Я схватила телефон и набрала знакомый номер.

– Евгения! Сколько лет, сколько зим! – послышался мужской голос.

– Юра, мне срочно нужна твоя помощь, – заорала я, глядя на безжизненное тельце на постели.

– Ты ранена? – Голос утратил приятную игривость и стал жестким и ровным.

Юрий Агеев много лет отработал на «Скорой», и напугать его невозможно.

– Со мной все в порядке, помощь нужна ребенку! Девочка шести лет, вдруг упала и потеряла сознание.

– Она дышит? – деловито спросил Агеев.

Грудная клетка девочки поднималась и опускалась ровно, веки дрогнули. Кажется, Луиза приходит в себя.

– Дыхание нормальное. Сердце частит. Температура, кажется, повышенная.

– Охотникова, успокойся, – немного удивленно проговорил Агеев. – Соберись, ты мне нужна в нормальном состоянии.

Нотации он мне читать будет! Его бы на мое место!

– Да я ничего не понимаю в детях! – взвыла я. – Если с ней что-то случится, я себе не прощу. Слушай, Юр, давай я ее кину в машину, и минут через тридцать мы будем у тебя в клинике, а?

– Не нужно тревожить ребенка. Лучше я подъеду. Говори адрес.

Наскоро объяснив, как добраться до особняка Лазаревых, я бросила телефон и схватила девочку на руки.

Малышка открыла мутные глаза.

– Лу, ты меня слышишь?!

Девочка вдруг отчаянно заревела, потом вскинула руки и обняла меня за шею.

Я замерла.

Ни разу в жизни мне не приходилось обнимать ребенка. Такое чувство, что держишь на руках целую Вселенную.

Маленькое сердце колотилось совсем близко, горячие слезы щекотали мне шею.

– Малыш, не плачь, все будет хорошо!

От облегчения я сама едва не разрыдалась. Вот уж совершенно не типичная для меня реакция на пережитый стресс…

Скрипнула дверь, показалась хорошенькая мордочка Катерины.

– Марина Эдуардовна скоро подъедет, – сообщила девица.

– Позвони на пост охраны, предупреди – сейчас к вам приедет доктор, – спохватилась я и продиктовала номер машины Агеева.

Катя кивнула и скрылась.

– Потерпи, – баюкая Лу, приговаривала я. – Сейчас приедет доктор, он добрый, он тебя вылечит.

– Айболит? – всхлипывая, спросила девочка.

– Вроде того, – усмехнулась я, окончательно успокаиваясь.

Юрий Агеев был моим давним приятелем.

Когда-то я помогла ему, не только спасла жизнь, но и помогла разбогатеть.

Это долгая история – как бедный, но талантливый доктор со «Скорой» вздумал переиграть местного криминального авторитета. И закончиться она могла совсем не так хорошо, как в итоге вышло. Но благодаря одной телохранительнице, которой больше всех надо, для Юрия все сложилось на редкость удачно. На выигранные в результате сложных интриг деньги Агеев открыл частную клинику «Асклепий», где вот уже несколько лет вкалывает с такой же интенсивностью, как когда-то на «Скорой».

Когда я спрашиваю, зачем ему это, ведь он вполне может позволить себе не напрягаться, Агеев отвечает честно, что не может по-другому. Привык.

Я его понимаю – ведь я сама постоянно ищу неприятностей на собственную голову…

Агеев прибыл быстро – вскоре он уже входил в комнату. Высокий, лысый, как коленка, громогласный и очень располагающий.

Юру любят все – и старушки, и дети, и даже наркоманы, не считая того, который в его последнюю смену на «Скорой» ткнул доктору заточкой в печень.

– Здравствуйте, девочки, – приветствовал нас Агеев. – Давайте-ка мы на вас поглядим.

Я усадила Лу на кровать.

Агеев протянул большую мягкую руку:

– Давай знакомиться. Я – Юрий Иванович. А ты кто?

– Лу, – пискнула девочка и вложила лапку в руку доктора.

Тот мягко покачал ее и отпустил.

Щелкнул замочками белоснежного чемоданчика, извлек электронный термометр в прозрачном футляре и старомодный фонендоскоп. Луиза восхищенно уставилась на него.

– Извини, я педиатрией не занимаюсь, – извиняюще проговорил Агеев. – Осталось снаряжение со старых времен. Ничего, нам новомодные штучки ни к чему, мы так, по старинке… давай-ка спинку.

Агеев внимательно осмотрел девочку, измерил температуру, прослушал и простукал спинку и грудь, попросил показать язык – Лу сделала это с большим удовольствием, оттянул пальцем крохотное веко.

– Ну, что? – с тревогой глядя на Юрия, спросила я.

– Рвота была?

– Нет… то есть была, сегодня днем, – вспомнила я. – Да Лу весь день была какая-то вялая, капризничала…

Про то, что мать дала ей подзатыльник, я пока умолчала. Говорить на эту тему при ребенке мне не хотелось. Да и не похоже на травму головы – уж их я повидала достаточно.

– Пока ничего страшного не вижу. Похоже на острое респираторно-вирусное. В контакте с инфекционными больными ребенок не был? – уточнил Агеев.

– Да здесь других детей и нет, – я пожала плечами.

В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Мариванна – загулявшаяся няня девочки.

– Ой, батюшки, что это тут у нас приключилось? – всплеснув полными руками, затараторила тетка, приближаясь к воспитаннице.

– Ветрянка! – вдруг вспомнила я. – У няни девочки внук болен ветрянкой!

– И что такого? – довольно агрессивно огрызнулась Мариванна. – Все дети болеют. Лучше сейчас переболеть, чем взрослым, у взрослых тяжелее проходит.

Агеев поморщился:

– В советах не нуждаюсь. Выйдите, пожалуйста.

– И поищите себе другое место работы, – злобно сказала я.

Это надо же, я пережила сорок пять минут кошмара, а эта тетка так легко ко всему относится!

– Марине Эдуардовне пожалуюсь! – пригрозила няня.

– Да хоть папе римскому! – усмехнулась я. – Идите, не задерживайтесь.

Мариванна скрылась, злобно бормоча себе под нос.

– Как же допустили к ребенку человека, который в контакте с заболевшим? – укоризненно проговорил Юрий, собирая свой чемоданчик.

– Да тут такое дело, понимаешь, – я понизила голос, – матери девочки нет до нее дела, а я в этом ничего не понимаю.

– Значит, будешь учиться, – хмыкнул Агеев. – Давай, Охотникова, в жизни пригодится.

– Каждый должен делать свою работу, – пробормотала я. – Тебя же не заставляют прыгать с парашютом.

– В общем, так, – подвел итог Агеев, завершив осмотр. – Классический случай ветряной оспы. Вызывается варицелла-зостером из семейства герпетических вирусов.

– Это опасно? – напряглась я.

Знаю, что в Средние века от оспы умирали миллионы!

– Если не запускать – нет. Сегодня к вечеру или завтра у девочки на теле появится сыпь. Не пугайся, это нормально. Я тебе пришлю медсестру, она будет обрабатывать антисептиком.

– А лечение?

– Только симптоматическое. Медсестра все привезет. Жаропонижающее, антигистаминное, иммуностимулятор. Пока достаточно. Не давайте ребенку расчесывать, вот и весь секрет. Хороший уход, нормальное питание…

– Вот с этим как раз проблемы, – мрачно сказала я.

– Ну так устрани, – Агеев пожал могучими плечами, – ты же умеешь.

– Спасибо, Юра, я твоя должница, – с облегчением выдохнула я накопившееся напряжение. – Счет пришли мне, я заплачу.

– Это я твой должник, – Агеев поднялся, – и пока я не впаду в старческий маразм, буду об этом помнить. Так что про деньги больше со мной не заговаривай. Ты сама-то, кстати, как – в детстве переболела? А то смотри, нянька права – взрослым болеть крайне неприятно…

Юрий погладил девочку по растрепанным волосам и пожелал:

– Выздоравливай поскорее. Приедешь ко мне в гости, я тебе щенка алабая покажу.

Марина Эдуардовна влетела в комнату, на ходу снимая пальто с меховым воротником. Губы вдовы были ярко накрашены, щеки разрумянились от свежего воздуха. Интересно, куда это ездила госпожа Лазарева?

– Что случилось? – с порога набросилась на меня Марина. – Мне позвонила Катя. Говорит, Луизе плохо… а еще Мариванна жалуется, что вы ее уволили. Не слишком много себе позволяете, а?

Тут она заметила Агеева (Юру трудно не заметить) и уставилась на него круглыми глазами.

– Это еще кто? Вы что, дня не проработали и приводите чужих мужиков в мой дом?

– Это врач, прекрасный специалист. Я вызвала его, потому что не знала, что с девочкой, – объяснила я, старательно подавляя раздражение.

Юра доброжелательно поздоровался.

– Врач? – Марина с подозрением уставилась на Агеева. – Откуда я знаю, что его можно допустить к моему ребенку? Может, он коновал какой-то.

– Уверяю вас, я не коновал, – вежливо заверил обеспокоенную мать Юра. – У меня двадцать пять лет стажа. Конечно, вы можете проконсультироваться у другого специалиста, если не доверяете мне.

Тут наконец Марина обратила внимание на дочку.

Луиза сонно потирала кулачками глаза, лицо девочки опухло.

– А с ней что?

– Обычная ветрянка. Оснований беспокоиться нет, – спокойно пояснил Агеев. – Так, я должен ехать. Меня в клинике ждут. Через полчаса к вам подъедет квалифицированная медсестра, она будет ухаживать за ребенком.

– Зачем это? – подозрительно спросила Марина. – Мне тут посторонние не нужны.

– Как хотите, – пожал плечами Агеев. – Если вы готовы сами обрабатывать папулы несколько раз в день, то, пожалуйста.

– Ладно, пусть приезжает, – нехотя согласилась Лазарева. – Но ночевать она здесь не будет!

Вот так и получилось, что всю эту долгую ночь я просидела у постели Луизы Лазаревой.

Медсестра, которую прислал Юра, оказалась молодой и деловитой. Звали ее Зоя. Она привезла лекарства, еще раз измерила температуру.

Девочка хныкала и жаловалась, что у нее все болит.

– Сейчас мы тебя полечим, – успокаивающим тоном сказала Зоя, дала малышке жаропонижающее и антигистаминный препарат, и вскоре Лу мирно посапывала.

Медсестра умело раздела девочку и показала мне сыпь на теле. Ловко обработала каждую багровую точку и пообещала, что приедет утром и повторит процедуру.

Я кое-как одела Лу в пижамку и укрыла одеялом.

Масяня заглянула поздним вечером.

Верхний свет в комнате я погасила, горел ночник, бросая на стены тени сказочных животных.

Госпожа Лазарева приблизилась к постели дочери и тронула лоб. Температура спала, девочка беспокойно хныкала во сне.

Я надеялась, что Марина захочет посидеть с дочерью, но этого не случилось. Лазарева смерила меня странным взглядом и спросила:

– Зачем вы няньку выгнали? Что теперь делать?

– Завтра я найду другую.

– Слушайте, зачем вам все это надо, а? – не выдержала вдова. – Вы совершенно посторонний человек.

– Меня нанял Иосиф Леонидович Сташевич, – ровным голосом произнесла я. – Моя задача – безопасность и благополучие вашей дочери. Это моя работа.

Лазарева с минуту разглядывала меня. Потом вдруг спросила:

– А у вас свои дети есть?

– Нет.

– Оно и видно, – бросив эту загадочную фразу, Лазарева вышла из комнаты.

А я осталась сидеть у постели.

Лу спала беспокойно, она хныкала, сбрасывала одеяло, дважды попросила пить.

Я не сентиментальный человек, но мое сердце сжималось от жалости к этой малышке. Отец ее убит, бабушка умерла, матери до нее нет дела, Марину волнуют только деньги…

Сама я выросла в нормальной любящей семье. И пусть мой отец, кадровый военный, был строгим, каждое утро заставлял меня отжиматься и учил постоять за себя, я точно знала – меня любят. За моей спиной крепость – прочная стена родительского дома. А маленькая Лазарева одна на свете.

И вот тут, у постели больного ребенка, я дала себе слово, что не дам никому обидеть Лу. Пусть попробуют. Им придется иметь дело со мной.

Утром приехала медсестра и повторила процедуры, дала лекарство.

Я гадала, когда же появится любящая мать.

Ближе к обеду Марина заглянула навестить дочку. Ну наконец-то!

Но радовалась я рановато – Лазарева была одета для выхода, и через открытую дверь снизу слышались возбужденные женские голоса – очевидно, Марину ждали подруги. Лазарева дала дочке мандарин.

Девочка просияла, как будто ей подарили золотой слиток. Но Марина уже торопилась к двери.

Поймав мой осуждающий взгляд, Лазарева сделала неприятное лицо и спросила:

– Ну что? Подумаешь, ветрянка! Все дети болеют. Мы с сестрой тоже переболели в детстве. Немного зеленки, и все будет нормально. От этого не умирают.

– Маринка, мы ждем! – донеслось снизу.

– Девочки, иду!

И Лазарева исчезла.

Лу опустилась на подушку и отвернулась к стене.

– Хочешь, почитаем сказку? – предложила я.

Сама я даже в детстве болела крайне редко, поэтому мой опыт недостаточен. Но, кажется, именно так полагается обращаться с больными детьми.

– Не хочу, – капризно протянула Луиза.

– Тогда поспи, – предложила я и вышла из комнаты.

Мне нужно было сделать телефонный звонок.

Сквозь стекло я со второго этажа видела, как Марина садится в машину, а вокруг суетятся еще три девицы в разноцветных шубках. Их звонкие голоса и оживленное щебетание придавали им сходство со стайкой тропических птиц.

Я сжала зубы и набрала номер Сташевича.

Адвокат ответил не сразу, а когда все-таки взял трубку, голос его звучал как будто издалека.

– Иосиф Леонидович, у нас тут чепэ.

Я вкратце рассказала юристу о том, что случилось.

Сташевич отнесся к этому удивительно равнодушно.

Мне показалось, что я отвлекла адвоката от какого-то важного занятия. Слушал он меня невнимательно, а потом напрямую спросил:

– Евгения, что конкретно вас беспокоит?

Я разозлилась.

В конце концов, кто втянул меня в эту историю, в проблемы этой семьи?

А теперь ему и дела нет до малышки!

– Понимаете, проблема в том, что ребенок никому не нужен. Мать проводит время за шопингом и немудреными развлечениями, слугам нет дела до малышки. У девочки свои апартаменты, домик Барби в человеческий рост, куклы ростом с нее саму, куча тряпок. Но ребенка забывают вовремя покормить.

– Ну и что? Ваша забота – безопасность Луизы. А остальное вас не касается! И не тревожьте меня по таким пустякам!

Никогда еще вежливый адвокат не разговаривал со мной в таком тоне. Что это с ним?

– Меня интересует только одно, – жестко проговорила я, – насколько далеко заходят мои полномочия? Не хотелось бы устроить конфликт интересов.

– Знаете, что, Евгения, делайте что хотите, – отчеканил Сташевич и прервал связь.

Некоторое время я разглядывала телефон, стиснутый в руке, потом подумала, что время для обиды неподходящее и решила последовать совету адвоката.

Для начала я позвонила в клининговое агентство под названием «Пандора».

Да, знаю, название не слишком удачное, но в городе это лучшее агентство.

Вскоре у крыльца затормозила фирменная машина с логотипом – ларец Пандоры, из которого вылетают веселые мыльные пузыри (очевидно, взамен положенных по мифу несчастий).

На время уборки я вынесла Лу в зимний сад.

Через несколько часов апартаменты маленькой принцессы сверкали чистотой. Полог над кроватью сменили, выстирали занавески, вымыли окна и обработали ковры специальным составом.

Когда я внесла девочку и уложила в чистую постель, то с удовольствием вдохнула аромат свежести и чистоты.

Вечером Марина зашла навестить дочку.

Хозяйке уже доложили, что я устроила в ее отсутствие.

Я ждала бурного выяснения отношений и приготовилась дать отпор, но, к моему удивлению, Марина ничего не сказала, только странно на меня посмотрела. Это была маленькая, но победа.

За следующие десять дней я прошла краткий курс молодого родителя.

В жизни мне многому приходилось учиться.

Я владею несколькими иностранными языками и видами боевых искусств. Умею водить вертолет и обезвреживать взрывные устройства. Но оказалось, что воспитание маленьких девочек – куда более сложное занятие.

Первые дни Лу была тяжело больна и почти все время спала. Но затем дошкольница повеселела, и я почти круглосуточно занималась девочкой. Мне пришлось научиться многому – в первую очередь терпению. До сего дня я и не подозревала, какими противными могут быть маленькие дети. Зато я научилась пропускать мимо ушей постоянное вранье Луизы, а то оно уже начало меня раздражать.

Я с удивлением обнаружила, что шестилетка не умеет читать.

Тогда я совершила следующий шаг – через агентство наняла воспитательницу. Луиза чувствовала себя неплохо, а мне явно был нужен отдых. Оказалось, заниматься шестилетним ребенком куда труднее, чем защищать клиентов.

Масяня окончательно сдала позиции и не возражала, даже когда в доме появилась молодая женщина с дипломом педагога и психолога. Да, это вам не Мариванна! Она с порога заявила, что ее зовут Маша, но можно просто Мэри, и принялась чирикать по-английски. Очень скоро Лу начала ей отвечать.

Люблю профессионалов, и неважно, в какой области – будь то садовник, врач или няня. Мы быстро нашли общий язык с этой молодой женщиной.

Вечером мы пили чай на кухне. Лу спала в своей комнате. Марина еще не вернулась.

– Скажите, Маша, что вы думаете о девочке? – спросила я, понизив голос, Катерина, как обычно, подслушивала, чтобы потом донести хозяйке, что там затевают эти пришлые люди.

– Скажу вам честно – ребенок чудовищно запущен в педагогическом плане, – призналась воспитательница. – Видимо, девочкой совершенно не занимались. А в этом возрасте дорог каждый месяц. Да что там – каждый день. Детский мозг, как губка, впитывает новые впечатления, быстро усваивает. Четыре-шесть лет – идеальный период для обучения.

– Но ведь не все так плохо? Еще не поздно? – забеспокоилась я, как будто Лу была моей дочкой.

– Все поправимо, – улыбнулась Мария. – Развивающие занятия, рисование, иностранные языки, арт-терапия – и через полгода вы не узнаете свою подопечную.

Я подумала, что через полгода меня, скорее всего, не будет в этом доме. Я случайный человек в судьбе Луизы. Не увижу, как девочка пойдет в школу, не узнаю, как у нее дела…

– А что вы скажете насчет ее постоянного вранья? – Я перевела разговор на другую, менее болезненную тему. – Меня беспокоит, что девочка все время несет что-то невообразимое.

– Это как раз нормально, – засмеялась воспитательница. – Дошкольники плохо понимают разницу между реальностью и вымыслом. Их фантазии для них так же реальны, как жизнь. Именно поэтому они верят в Деда Мороза или фей. Лу несчастна в своей реальной жизни, поэтому компенсирует это выдумками. Сегодня она мне рассказала, как видела в лесу зомби.

– Да, про это я тоже слышала, – пробормотала я. – Ее мать смотрит фильмы ужасов. Наверное, девочка видела что-то страшное. Да еще гибель отца… Вы ведь слышали об этом? Может быть, Луизе требуется помощь специалиста?

Мария стерла улыбку с лица и серьезно ответила:

– Кое-что меня тоже беспокоит, но уверяю вас, дети крепче, чем кажутся. Смерть для них не существует. Они просто не в силах осознать, что это такое. Конечно, девочка страдает, но не из-за гибели отца – это факт ею не осознан, а от недостатка родительского внимания. А это мы с вами постараемся компенсировать.

Прошло почти три недели, прежде чем Луиза поправилась.

В один из дней, когда Марина осталась дома, в дом Лазаревых прибыл гость.

В дверь комнаты Лу постучали, и, не дожидаясь приглашения, вошел молодой мужчина в сером костюме-двойке и черной рубашке. У него была очень белая кожа и черные волосы. Синеватая тень на щеках показывала, что он из тех, кому приходится бриться дважды в день.

Увидев его, Луиза оттолкнула коробку с фломастерами и вскочила.

– Ну-ка, ну-ка, а где тут наша маленькая принцесса? – медовым голосом спросил незнакомец.

Он повернулся ко мне и неожиданно улыбнулся:

– А вы, наверное, знаменитая Евгения Охотникова?

– Не знала, что я знаменита, – усмехнулась я.

– Много слышал о вас. Да и вы обо мне, очевидно. Я – Мишаков.

Да, имя в нашем городе известное.

Алексей Мишаков занимался строительством, а поскольку был дальним родственником губернатора, то все самые вкусные подряды шли через его фирму.

Гость вручил Луизе коробку с игрушкой. Девочка уселась на пол и сосредоточенно занялась распаковыванием подарка.

– Я дружил с Леонидом, – пояснил Мишаков, глядя на девочку. – Такая трагедия. До сих пор не могу поверить, что Лёни нет.

Вошла Марина.

– Ну что, проведал больную?

– Да, на вид она просто богатырь. Моя крестница – сильная девочка!

Лу подняла голову от коробки и сообщила:

– Это дядя Алёша медведя мне подарил.

Марина молча стояла и как будто чего-то ждала. Мишаков смотрел на вдову.

Им явно мешало мое присутствие – ведь девочки можно было не стесняться.

В воздухе ощущалось странное напряжение.

– Ладно, я поехал, – наконец громко сказал Алексей Мишаков. – Дела сами себя не переделают.

Марина даже не улыбнулась.

Вечером я наконец-то дозвонилась Сташевичу.

– Иосиф Леонидович, что я делаю в доме Лазаревых? – напрямую спросила я. – Мне кажется, опасности для девочки больше нет. Прошло уже три недели с момента оглашения завещания.

– Позвольте мне самому судить об этом, – довольно сухо ответил юрист. – Вы многого не знаете, Евгения.

– И чего же я не знаю? Может быть, вы мне расскажете то, что мне следует знать?

Юрист вздохнул.

– Не забывайте, отец девочки погиб насильственной смертью. Продолжайте выполнять свои обязанности. Возможно, в скором времени что-то изменится.

Но время утекало, а все у Лазаревых шло по-прежнему.

В доме всем распоряжалась Катерина, но апартаменты маленькой принцессы теперь считались нейтральной территорией. Марина проводила время с подругами. Мэри учила малышку читать и болтать по-английски. Агеев выполнил обещание и свозил нас посмотреть щенков алабая. Мариванна больше не появлялась. Луиза окончательно поправилась и делала успехи в учебе. Все были при деле. Только я тратила время даром.

Следовало признать – Марина оказалась права.

Ее дочери ничто и никто не угрожает. Для чего Сташевич навязал мне эту работу? Я не привыкла получать деньги – и немалые – за бездействие.

Интересно, что имел в виду Сташевич?

Мои мысли то и дело возвращались к убийству Леонида Лазарева.

Это было центральное событие для всех: и для Марины, и для маленькой Лу, и для покойной Елизаветы Михайловны, и даже для меня – иначе я бы не оказалась в этом доме.

Но об обстоятельствах смерти банкира я знала совсем немного – так, какие-то слухи, короткая справка в криминальной хронике. Значит, надо получить больше информации.

Тарасов – мой город.

То есть, конечно, он мне не принадлежит, и управляет им мэр, а вовсе не Евгения Охотникова.

Дело в том, что у меня много знакомых, друзей-приятелей и просто людей, чем-то мне обязанных. А значит, тайна следствия – не для меня. Только не в этом городе.

Мой друг Игорь Алехин ушел на повышение и был недоступен, зато Галя Миронова не откажет мне в помощи. Так думала я, набирая знакомый номер.

– Охотникова, ты самый прагматичный человек из всех, кого я знаю, – выдала мне подруга, – никогда не позвонишь просто так. Только если тебе что-то от меня нужно.

С Галиной мы знакомы давно, она знает меня как облупленную, поэтому я не стала хитрить.

– Никогда не беспокою тебя по пустякам. Ты единственная, кто может мне помочь.

«Капитанская дочка» слегка оттаяла.

Прозвище Галя получила потому, что была потомственным полицейским. Я хорошо знала ее отца, домашнего тирана и садовода-самоучку.

– Как папочка?

– А, не спрашивай, – засмеялась Галя, – у него новое увлечение – туя. Радует одно – уже глубокая осень, и садовый сезон закрыт. Ладно, Евгения, что тебя интересует?

– Лазарев, – честно ответила я.

– Ну, знаешь! Следствие еще идет. Ничем не могу помочь, подруга. Не лезь куда не звали.

– Слушай, за полгода не раскрыли – значит, будет тебе висяк, огрызнулась я. – Я же прошу только сведения общего характера. Ваши служебные тайны меня не интересуют. Мне ведь приходится работать в этой семейке. Ну, помоги, а?

– Ты понимаешь, что толкаешь меня на служебное преступление? – устало спросила Галина.

– Да, – честно призналась я, – а ты знаешь, что я не отстану?

– Что тебя интересует?

– Всё! – жадно задышала я.

Вкратце история выглядела так.

Полгода назад, весенним утром, местная жительница Мария Баранова отправилась в лес.

Как она объяснила потом следователю, собирать лекарственные травы. Именно на рассвете их целебная сила особенно велика.

Вместо полезных растений пожилая женщина обнаружила автомобиль, а в нем труп Леонида Лазарева.

Банкир был застрелен с близкого расстояния из оружия, которого так и не нашли. Прочесали лес, опросили всех местных жителей. Никто ничего не видел, не слышал и не знал.

За полгода следствие не продвинулось ни на миллиметр. Все деловые контакты банкира проверили в первую очередь.

Таких людей, как Лазарев, не убивают, чтобы украсть кошелек. Их смерть всегда результат столкновения финансовых интересов. Но все, у кого могли быть претензии к Леониду Андреевичу, оказались чисты.

Мишакова проверяли особенно старательно – незадолго до гибели банкира тот, бывший прежде его близким другом, разорвал контакты с Лазаревым. Но у Мишакова оказалось алиби.

Оставалась единственная версия: кто-то нанял киллера, и пока заказчик наслаждался стопроцентным алиби, к примеру, в ресторане, профи выполнил заказ. Но и тут было много непонятного.

Было неясным, что Лазарев делал в лесу. Застрелили его ночью, за несколько часов до рассвета. Зачем мужчина поехал в лес? На встречу с кем-то? Но к чему такая таинственность? Лазарев был замешан в криминале? Но до сих пор за ним такого не водилось, с чего бы на шестом десятке лет затевать грязные дела? Наркотики тоже исключались.

Особенно меня поразил один факт.

– Слушай, я никак не пойму, почему такой серьезный человек, как Лазарев, ездил один, без охраны?

Галина помолчала.

Потом ответила:

– Так и знала, что докопаешься. Ладно, слушай. Охранник у банкира был. Он остается главным подозреваемым по этому делу. Естественно, мы это не афишируем. Версия для криминальной хроники – киллер.

– А как его зовут, этого охранника?

Дело в том, что я знаю всех, кто связан с охраной и безопасностью в нашем городе.

– Герман Ерпылев.

– И где он сейчас?

– Это и есть главный вопрос. Утром того дня Лазарев уехал в банк в сопровождении охранника, вечером поехал домой. И с тех пор его не видели живым. А телохранитель пропал.

Галя замялась.

– Давай выкладывай все.

– Ладно, слушай. По некоторым косвенным данным он и убил хозяина.

– Ну, конечно, – горько усмехнулась я. – В детективных романах убийца – дворецкий. А в жизни кто? Охранник! Нет, чтобы поискать кому выгодно…

– Не учи меня, Охотникова, – строго сказала Галя. – Первое – и главное – банкир застрелен из такого оружия, на какое было разрешение у его охранника. И еще. Незадолго до гибели Лазарев хотел охранника уволить. Есть свидетели.

– Это кто же, позволь узнать?

– Домработница. Нет, домоправительница. В общем, такая вкрадчивая девица, Екатерина Гордеева.

– А, как же. И ты ей веришь?

– А почему бы и нет? Она лицо незаинтересованное. И есть еще кое-что. У Лазарева на руке были часы дорогущие. Так вот, они пропали.

– Ты на что намекаешь? Что телохранитель – не только убийца, но еще и вор?!

– Я ни на что не намекаю, – вздохнула Галина. – Я тебе в открытую сообщаю, что на эти деньги можно уехать, скажем, на Барбадос и жить там какое-то время, ни в чем себе не отказывая. Ну вот, Евгения, ты снова заставила меня совершить должностное преступление. Вот скажи, почему я тебе помогаю, а?

– Наверное, потому, что надеешься, что я, Евгения Охотникова, прилипала и заноза, сдвину ваше дело с мертвой точки, – ответила я. – Пока, подруга.

Итак, местная жительница по фамилии Баранова – вот кто интересует меня в первую очередь. Да, знаю, ее уже допросили, и не единожды. Но это вовсе не значит, что женщина рассказала все, что знает. Не то чтобы я не доверяла полиции. Но я, Евгения Охотникова, тоже кое-что умею. Обучена…

С появлением Мэри Поппинс жизнь маленькой Луизы изменилась к лучшему. В отличие от Мариванны воспитательница точно знала, что нужно шестилетнему ребенку.

В жизни Лу появилось понятие «режим дня». Маленькая принцесса немного сопротивлялась, но Мэри умеет настоять на своем. Теперь девочке больше не приходилось таскать бананы из холодильника, когда проголодается.

Обслуживающий персонал слушался Марию беспрекословно. Даже к вредной Катерине та нашла какой-то хитрый подход, и домоправительница по первому требованию исполняла просьбы новой няни.

Луиза больше не скучала, не торчала перед телеэкраном и не засыпала где вздумается. Девочка была умыта, одета по сезону, и каждая минута была заполнена каким-либо полезным занятием: девочка научилась читать, немного болтала по-английски и даже полюбила рисование.

Луиза окончательно поправилась, но выходить на улицу ей пока не разрешали.

Так что я могла спокойно оставить свою подопечную с няней и побеседовать со свидетельницей.

Я нашла Луизу и Мэри рядом с аквариумом: дохлых рыбок давно убрали, и теперь там кипела жизнь – вуалехвосты и скалярии скользили за стеклом, а Лу под руководством воспитательницы насыпала им корм.