Текст книги "Пустячок, а приятно"

Зубной врач с бормашиной в руках смотрела на меня озадаченно.

– Ну, откуда ж я знаю? – проговорила наконец она. – Говорят, его убили хулиганы. Сейчас ведь, сами знаете, шпаны всякой полно на улицах…

– А кто говорит про хулиганов?

– Да кто-то из девчонок, не помню, – зубному врачу явно действовали на нервы мои расспросы. – Открывайте рот, – приказала она. – Поговорим потом, ладно?

И она продолжила свою работу. Я тихо постанывала, и слезы выступили у меня на глазах.

«Черт бы побрал всех стоматологов, вместе взятых, – с тоской думала я, – и больные зубы заодно! Чем такие муки, лучше драка с десятком мужиков, у каждого из которых нож. Шансов в таком случае, конечно, один к ста, но там, по крайней мере, хоть что-то зависит от тебя самой. Тут же сиди и терпи, пока тебя истязают…»

– Так, два часа не есть, не пить, – объявила мне стоматолог, приглашая подняться с пыточного кресла. – Сами понимаете, подождать надо, пока пломба затвердеет.

Я тупо смотрела на свою мучительницу, еще не веря, что пытка закончилась и я могу идти по своим делам.

– Скажите, у Анатолия Дмитриевича был собственный кабинет? – как-то ни к селу ни к городу спросила вдруг я.

– Нет, с какой стати? – Стоматолог смотрела на меня с бесконечным удивлением. – Он же простой рядовой врач, как и все мы.

– А у главврача есть свой кабинет?

– Конечно!

– И там хранятся материальные ценности?

Некоторое время зубной врач смотрела на меня недоумевающе. Потом повернулась и пошла по своим делам, даже не удостоив меня ответом.

– Послушайте! – кинулась я за ней. – Честное слово, я не затеваю ничего дурного! Просто мне надо выяснить причину гибели Ольховского…

Сама не знаю, зачем я так сказала. Ведь на самом деле мне до всей этой истории не было никакого дела.

– Вы частный детектив, что ли? – спросила врач, наконец обернувшись.

Я так растерялась, что только кивнула в ответ, хотя это было как раз то, чего делать никак не следовало.

– Понятно, – сказала она, глядя на меня с некоторым любопытством. – Толя недавно меня расспрашивал, не знаю ли я какого-нибудь частного детектива. Жалко, что вы вчера не пришли. Может быть, помогли чем-нибудь ему…

– У него были проблемы? – глупо спросила я. Зачем? Ведь я же все и так прекрасно знала!

– Да были, конечно, – кивнула зубной врач. – Он последнюю неделю ходил какой-то не такой…

– Последнюю неделю? – переспросила я. – А про частного детектива он вас когда спросил?

– Не помню точно, – отвечала стоматолог, не глядя на меня и занимаясь своими делами. – Дня три или четыре назад.

– А вчера что было? Почему вы сказали: жалко, что я вчера не пришла?

– Ну, вчера он меня снова про частного детектива спрашивал, – вид у моей собеседницы был самый безразличный. – А вам, собственно, что теперь неймется? Или вам кто-то заказал расследование убийства Ольховского?

– Нет…

Я изо всех сил старалась выглядеть спокойной, однако из головы не выходило предостережение косточек по поводу возможного блефа. Может, и эта врачиха блефует? Зачем?

– А у кого еще Анатолий Дмитриевич спрашивал о частном детективе?

– Толя-то? – переспросила зубной врач, пожимая плечами. – Да, по-моему, у всех подряд.

– И это было несколько дней назад?

– Конечно! Правда, девочки?

Остальные три или четыре женщины-врача, находившиеся в тот момент в кабинете и прислушивавшиеся к нашему разговору, как по команде подняли головы.

– У меня он спрашивал, – сказала одна из них. – Только очень просил никому про это не говорить.

– А Ольховский объяснил, что у него за проблемы?

– Анатолий Дмитриевич сказал, мол, с женой что-то странное, – отозвалась другая «девочка». – Какая-то необычно веселая она стала, особенно в последнее время…

Я вспомнила себе жену Ольховского, молодую еще женщину с красивым, но утомленным и преждевременно начавшим увядать лицом и не знала, что и думать. Ольховская изменяла мужу и тот подозревал ее в неверности? Этот блеф я придумала экспромтом специально для бандитов, ворвавшихся сегодня ко мне в квартиру, но, оказывается, Ольховский сам этот блеф пустил в ход раньше меня. Странное совпадение получалось.

– Скажите, – снова заговорила я, – а ваш главврач, когда уезжал, поручал Ольховскому хранение каких-нибудь материальных ценностей?

– Бортников? – удивленно переспросила лечившая меня стоматолог. – Нет, с какой стати…

– А кто замещает Бортникова во время его отъездов? – спросила я, чувствуя, что голова у меня начинает идти кругом от открывающихся противоречий с тем, что рассказывал мне мой несостоявшийся клиент. Выходит, Ольховский мне врал. Зачем?

– Замещает? – стоматолог пожала плечами. – Никто его не замещает…

– Но ведь наверняка в его отсутствие возникают неотложные вопросы, которые требуют решения. Кто тогда принимает эти решения?

– Как получится. – Моей собеседнице давно уже начали действовать на нервы мои расспросы. – Иногда Роман Геннадьевич, иногда кто-нибудь из нас…

– Роман Геннадьевич, зубной техник, – машинально повторила я. – Слушайте, а вы абсолютно уверены, что, уезжая в Берлин, ваш главврач не поручал Ольховскому ключей от своего кабинета и от сейфа, где хранятся материальные ценности?

Находившиеся в кабинете врачи смотрели на меня пристально и недоверчиво.

– Зачем вам знать про наши материальные ценности? – спросила наконец та, что лечила мне зуб.

Отвечать на ее вопрос мне не пришлось. Потому что в тот момент сразу двое больных со страдальческими выражениями на лицах и с талонами из регистратуры в руках вошли в кабинет. Они молча уставились на врачей, как бы моля о помощи и одновременно страшась тех методов, какими будет оказана эта самая помощь. «Девочки», словно радуясь поводу отвязаться от моих назойливых вопросов, тут же занялись ими, сделав вид, что вовсе не замечают меня. И я, постояв столбом посреди кабинета и убедившись, что никто упорно не хочет разговаривать со мной, повернулась и пошла прочь. Хотя на самом деле еще много животрепещущих вопросов вертелось у меня на уме и на языке.

Выйдя из кабинета, я снова подошла к окошку регистратуры.

– Скажите, а золотые коронки на зубы в вашей клинике делают? – спросила я у той самой пожилой медсестры, что недавно оформила мне талон на лечение зуба.

– Ну, вообще-то делают, – озадаченно посмотрела на меня она, словно не понимая, неужели боли, которой я натерпелась при простом лечении зуба, мне мало и я хочу испытать еще и боль от установки зубных протезов.

– А поподробнее узнать об этом можно?

– Можно, – сказала она, глядя на меня все так же озадаченно. – Роман Геннадьевич сейчас здесь, пройдите, поговорите с ним. Он в первом кабинете…

Я отправилась по коридору клиники в поисках названного кабинета.

* * *

Роман Геннадьевич неожиданно оказался совершенно ослепительным мужчиной в возрасте лет тридцати пяти, высокого роста и стройным, с моложавым симпатичным лицом. Я прямо-таки в первую минуту обалдела, глядя на него. Меня он тоже оглядел понимающим взглядом, после чего поспешил надеть маску любезности.

– А почему вы именно золотые коронки желаете? – поинтересовался он, выслушав мою просьбу. – Хотите, чтобы ваш рот был полон драгоценного металла?

– А что, разве так плохо?

В ответ он усмехнулся.

– О вкусах не спорят, конечно, – сказал он. – У меня вот, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, – он постучал костяшками пальцев по деревянной крышке письменного стола, – пока что все зубы здоровые. Но если с ними что-то случится, то в последнюю очередь я соглашусь на протезы из золота.

– А из чего лучше? – поинтересовалась я. – Из нержавейки?

– Да бог с вами! – Он от души расхохотался. – Самый лучший материал для зубного протезирования – это специальная керамика.

– А если я хочу из золота?

– Ну, если вы хотите… – Тут он картинно развел руками и ослепительно улыбнулся, так что я могла убедиться: зубы у него и в самом деле великолепные. – Как говорится, клиент всегда прав.

– А вам что, в последнее время редко заказывают золотые протезы? – спросила я.

– Почему? Вовсе нет, – Роман Геннадьевич продолжал галантно улыбаться. – Таких, как вы, в нашем городе, в общем-то, немало. Кстати, если не секрет, где именно вы хотите поставить золотой протез?

– Спереди, – нимало не колеблясь, отвечала я.

– Ну-ка, покажите…

Я послушно открыла рот.

– Однако! – воскликнул он, увидев ровный ряд моих зубов. – И чем вас не устраивают собственные зубы?

– Тем, что они дырявые, – я решила, что врать надо отважно и без всякого чувства меры. – В двух из них уже есть небольшие дырочки, они побаливают. Стоматолог только что их смотрела. Сказала, еще месяц, и их сверлить придется.

– А, ну понятно, – Роман Геннадьевич кивнул. – Вот через месяц и приходите.

– Через месяц и приду, – сказала я. – Только сначала я хочу знать, что меня ждет.

– Ах, что вас ждет… – Роман Геннадьевич не спеша поднялся со стула, направился к небольшому сейфу, стоявшему в углу.

Признаться, я только теперь обратила внимание на сейф. Вернее сказать – поняла, что скромно прячущийся в углу стальной ящик представляет собой нечто, защищенное от взломов и проникновения вовнутрь. Кроме того, – на это я тоже только теперь обратила внимание, – окна кабинета зубного техника были забраны решетками, а дверь, в отличие от остальных кабинетов, была стальная, очень добротная. Словом, рабочий кабинет зубного техника стоматологической клиники «Тан-мед» представлял собой превосходное место для хранения материальных ценностей.

– В первую очередь вам спилят ваши настоящие зубы или то, что от них осталось, – говорил Роман Геннадьевич, занимаясь замком сейфа. – Не все, конечно, а только те, на которые вы собираетесь поставить коронки. А затем, – сказал он, со скрипом открывая тяжелую дверцу сейфа, – мы вам присобачим в рот вот это.

Он извлек из сейфа картонную коробку, внутри которой на темно-синей бархатной ткани сидело несколько десятков золотых зубных коронок разной величины и формы.

– Это наши рекламные образцы, так сказать, – заметил Роман Геннадьевич с усмешкой. – А вообще каждая коронка изготовляется индивидуально. Чтобы клиент не испытывал неудобств у себя во рту. Ведь вы понимаете, – принялся разглагольствовать он, – зубы каждого человека, форма челюсти и прикус достаточно индивидуальны, и, нарушив естественную, сложившуюся за годы жизни форму прикуса, мы доставляли бы клиенту массу неудобств. После установки зубных протезов и жевать, и говорить ему долго было бы весьма непривычно. А быть может, и до конца жизни!

– Да уж. – Я с презрительным видом оглядывала коронки: они напоминали обычные, выпавшие или удаленные, зубы, только желтого металлического цвета. Золото их было матовым, каким-то поблекшим, будто от времени или от многолетнего пребывания в чьем-то рту. – Однако вид у них не очень презентабельный.

Роман Геннадьевич заметно смутился, уставился на меня обиженно.

– Помилуйте, это же золото высшей пробы! – патетически воскликнул он.

– А я где-то слышала, что это золото высшей пробы добывается на кладбищах, – принялась нагло импровизировать я. – Специальные люди потихоньку, по ночам разрывают могилы, достают золотые зубы. И продавать их предпочитают не в ювелирный магазин, что очень опасно, да и навара не много приносит, а стоматологам, которые покупают такие зубы с большим удовольствием. И даже, говорят, вы не переплавляете их, а разве что чуть-чуть подпиливаете да в кислоте промываете. Прямо так в рот людям и вставляете. Так-то вот! – решительно закончила я. – А я не хочу, чтобы у меня во рту стояли зубные протезы, снятые с мертвеца!

– Да бог с вами, что вы такое говорите! – Роман Геннадьевич рассмеялся так делано и фальшиво, что мне стало не по себе. Неужели я в своей буйной импровизации попала в самую точку? – Протезы, снятые у мертвецов… Надо же такое сказать! Я вам еще раз повторяю: каждая коронка изготовляется отдельно, на заказ. В соответствии с формами зубов клиента. Понятно вам?

– А из какого золота?

– Золото мы закупаем на приисках в Якутии, – преспокойно пояснил Роман Геннадьевич. – Желаете убедиться лично? Пожалуйста!

Он снова полез в сейф и – тут я затаила дыхание – извлек на свет божий средних размеров чемоданчик типа «дипломат», обитый темно-коричневой кожей, в нескольких местах потертой. Внешне чемоданчик ничем не отличался от обычного и – мне припомнилось меткое выражение покойного Ольховского – имел такой вид, будто подобран на мусорке. Однако когда зубной техник взгромоздил чемоданчик на стол, тот громыхнул так внушительно и солидно, что я поняла: стенки его сделаны вовсе не из картона, как у нормальных «дипломатов», а из металла.

– Вот смотрите! – Роман Геннадьевич долго мудрил над замками, поворачивая круглые, с нанесенной на них цифирью диски возле ручки чемоданчика. – Вот! Смотрите! Ну как, впечатляет?

Внутри услужливо распахнутого передо мной чемоданчика рядами лежали, тускло поблескивая в лучах света, золотые слитки размером с ладонь. На поверхности каждого слитка были вычеканены герб России, печать «Центральный банк Российской Федерации», а также еще какие-то мелкие, непонятные мне значки и цифры.

– Ну, что скажете? – торжествующе спросил меня зубной техник, видя мое изумление. – Вот из этого золота мы и изготовим вам коронки. Видите, все, как полагается: герб, печать Центробанка. И марка: само собой разумеется, это золото высшей пробы.

Я продолжала, затаив дыхание и не веря своим глазам, рассматривать чемоданчик с золотом. Очевидно, тот самый чемоданчик, о котором говорил Ольховский. Именно его он и попросил меня найти незадолго до своей гибели. Но если золото было действительно украдено из сейфа главврача, то почему оно находится в кабинете зубного техника? Или это другой чемоданчик? Хотя иметь два чемоданчика и по семь килограммов золота в каждом… такое, пожалуй, слишком круто для самой обычной стоматологической клиники. Ну и как же все это понимать?

Мое ошалелое выражение лица Роман Геннадьевич несомненно отнес на счет впечатления от такого количества золота, собранного в одном месте.

– Ну что? – с усмешкой спросил он. – Вы по-прежнему будете утверждать, что мы добываем золото для протезов из могил на кладбищах?

– Нет, что вы! – поспешила заверить я. А потому, продолжая изображать восхищение золотом, ткнула в него пальцем и не то спросила, не то предположила: – Тут его, наверное, не на одну тысячу баксов…

– Вроде того, – самодовольно ухмыльнувшись, кивнул Роман Геннадьевич. – Вот из этого золота мы и сделаем вам зубки…

Мне вдруг очень захотелось закурить. Поэтому я, не особенно стесняясь хозяина кабинета – что еще можно ожидать от дамочки, обалдевшей при виде золота? – вытащила из сумочки сигарету, затем полезла в нее за зажигалкой… Но не тут-то было! Я нервными движениями рылась в сумочке, но проклятая зажигалка никак не находилась, и, чтобы отыскать ее, наверняка завалившуюся куда-то в складки подкладки, я вынуждена была вытряхнуть на стол блокнот, ручку, замшевый мешочек с гадальными косточками, косметику…

Роман Геннадьевич сначала молча наблюдал за моими судорожными поисками, а потом наконец сжалился надо мной и вытащил из кармана собственную зажигалку.

– Бывает, – с усмешкой сказал он, поднося огонек к моей сигарете. – Я, знаете ли, тоже постоянно теряю что-нибудь. Зажигалки в том числе.

Закурив и выпустив первое облачко дыма, я стала торопливо укладывать вытащенные из сумочки вещи обратно.

– И что же, – тем временем заговорила я, – вы такие сокровища вот в этом вашем хлипком чемоданчике и храните?

– Это хлипкий чемоданчик? – снова обиделся на меня зубной техник. – Смотрите, здесь замок с шифром. А стенки из специального титанового сплава. Этот чемоданчик даже автогеном не вскроешь. Понятно? А вы говорите – хлипкий чемоданчик…

Но я с сомнением пожала плечами.

– Кому надо, найдут способ его вскрыть, – заметила я. – Не вскроют чемоданчик здесь, возьмут да попросту унесут его с собой. Сейф-то, я смотрю, у вас не бог весть какой надежный…

Поигрывая ключами, техник довольно самоуверенно смотрел на меня.

– Вы так считаете? – с иронией спросил он. – Посмотрите, какие у этого сейфа стенки, какой замок, а потом уж говорите. Вот видите, на ключах бороздка какая… Сможете вы сами такую выточить?

Идиотский вопрос, обращенный к женщине: что, мне делать больше нечего, как только ключи вытачивать? Впрочем, бороздка и в самом деле выглядела замысловато, таких ключей я еще не видела.

– Какой-нибудь кустарь-одиночка делал? – продолжала я сомневаться в надежности хранения драгметаллов в клинике. – Выглядит ключ красиво, а на деле наверняка гвоздем вскрыть можно…

– Не кустарь, а слесарь-виртуоз! – обиженно поправил меня хозяин кабинета. – Именная работа! Вот посмотрите, и авторское клеймо на ключах есть…

И он показал мне это клеймо: довольно красиво выгравированный на металле вензель, состоящий из переплетенных букв П и Н с многочисленными завитками и украшениями. Вензель выглядел так же эффектно, как и ключ. И когда я вглядывалась в него, у меня возникло четкое ощущение, что где-то я этот вензель уже видела.

– Да ну, я видала ключи и покруче! – продолжила я разыгрывать из себя пессимистку. – Так что зря вы своего виртуоза нахваливаете. Вас тут что, в вашем хлипком кабинете ни разу не грабили? Этот чемоданчик никогда не пропадал? Вчера, например…

– Вчера? – Роман Геннадьевич заметно напрягся. – А что вы знаете про вчера?

– Ничего, – спокойно возразила я. – Я просто предположила.

Но зубной техник продолжал смотреть на меня сердито и недоверчиво.

– Слушайте, вам правда нужно зубные коронки ставить? – вдруг спросил он. – Или вы за чем-то другим сюда пришли? Ну-ка, покажите ваши зубы…

– Я их вам уже показывала, сколько можно? Я вам что, лошадь, что ли?

Но моя грубоватая фраза только подогрела недоверие зубного техника. Он стал торопливо прятать ценности обратно в сейф.

– А может быть, у вас тут и не золото вовсе, – продолжала я гнуть свою линию. – Настоящее золото так не хранят! А печать с орлом, кстати, вырезать из камня любой народный умелец сможет…

– Слушай, девочка, тебе личико в драке повредили, что ли? – внезапно обернувшись, спросил Роман Геннадьевич.

– В драке, – не стала спорить я. – У меня черный пояс по карате. Иногда вступаю в единоборство со всякими.

Мне показалось, что этому утверждению зубной техник не поверил.

– Ладно, иди и вступай дальше, – зло сказал он. – А зубы выбьют, приходи, вставим новые. Только лучше рассчитывай на нержавеющую сталь: она и прочнее, и стоит меньше…

После этих слов Роман Геннадьевич подошел к двери и открыл ее, делая приглашающий жест – мол, проваливай из его рабочего кабинета. И в данной ситуации мне ничего не оставалось, как последовать приглашению.

Глава 4

Я вышла из кабинета зубного техника, не задерживаясь, прошмыгнула мимо удивленно поднявшей на меня глаза пожилой медсестры в регистратуре, пулей выскочила на улицу, безжалостно хлопнув дорогой пластиковой дверью клиники «Тан-мед», и успокоилась только, открыв дверцу и усевшись в мою бежевую «девятку». Изо всех сил попыталась себя убедить, что все нормально, что из происшедшего не следует ровным счетом ничего обидного для меня. Что даже если бы зубной техник меня и не выгнал, что называется, взашей, узнавать у него больше все равно было нечего. Все это я повторяла себе снова и снова, однако настроение было решительно испорчено. Гораздо сильнее испорчено, чем от незапланированной драки с неизвестными бандитами сегодня утром.

Положив руки на руль и уперевшись в них лбом, я постаралась сосредоточиться и немного подумать. В самом деле, происшедшее выглядело весьма своеобразно. Нельзя сказать, чтобы до сих пор меня не выгоняли из своих кабинетов молодые красивые мужчины – такое пару раз случалось. Но каждый раз впоследствии выяснялось, что у выгнавших меня рыльце было основательно в пушку, потому-то они и были со мной так невежливы. А тут… Тут зубной техник Роман Геннадьевич продемонстрировал мне тот самый «дипломат» с золотом, найти который меня просил покойный ныне Ольховский. Что же, выходит, зубной техник сам и выкрал «золотой чемоданчик»? Но кто тогда убил Ольховского и зачем? А если чемоданчик краденый, то почему зубной техник как самую заурядную вещь показывает его мне, совершенно незнакомой ему женщине? С другой стороны, все сотрудники клиники в один голос уверяли меня и Андрея Мельникова, который расспрашивал их официально, что они ничего не знают про то, что главврач доверял Ольховскому какие-либо материальные ценности. И как же понимать слова Ольховского? Или рядовые врачи не знали, что за отношения были у главврача Бортникова с одним из его подчиненных?

Я почувствовала, что у меня голова кругом идет от всех этих вопросов. А для таких случаев у меня имелось старое проверенное средство – гадание. Правда, косточки последнее время все больше говорили загадками, фразами, которые я не знала, как понимать. Совет опасаться блефа оказался одной из таких загадок. В самом деле, если кости не врут – а они никогда не врут! – то кто же блефовал в этой истории? Зубной техник показал мне вполне настоящий чемоданчик с золотом, совсем такой, как его описывал Ольховский. Где же блеф?

Правда, золото я не пощупала… Может, это вовсе и не золото, как я ляпнула спонтанно там, в кабинете? Судя по всему, я опять сделала глупость: вместо того чтобы войти к зубному технику в доверие и получше во всем разобраться, я возбудила его подозрения нелепым поведением, и он меня выгнал. Но я просто не сдержалась! Да, я совсем ошалела от вида чемоданчика со слитками драгоценного металла, который, насколько мне было до того известно, считался пропавшим. Ольховский не далее как прошедшей ночью хотел меня нанять для розысков золота, а сейчас при мне совершенно спокойно его достали из сейфа, как ничем особенным не примечательную вещь. Ничего не понимаю!

Точно, надо погадать. Однако, сунув руку в сумочку за мешочком с гадальными косточками, я опять почувствовала, что натыкаюсь на что угодно, только не на искомую вещь. Порядком разозлившись, я вытряхнула содержимое сумочки на сиденье рядом с водителем. Зажигалка, которую я только что искала в кабинете зубного техника, вывалилась последней и оказалась сверху кучи, нахально и насмешливо посверкивая металлическими частями. Однако гадальных косточек среди вещей не оказалось, это факт.

– Ну конечно! – с печальным вздохом пробормотала я. – Я забыла мешочек на столе у зубного техника!

Наскоро покидав содержимое сумочки обратно, я выскочила из машины и кинулась в клинику «Тан-мед». Проскочила мимо дамы в регистратуре, та снова подняла на меня удивленные глаза, но я сделала вид, что не замечаю ее взгляда. Однако кабинет зубного техника я нашла запертым. Вот же не везет! Постояв некоторое время в нерешительности перед закрытой дверью, я направилась к регистратуре.

– А вы не скажете, куда мог отойти Роман Геннадьевич? – спросила я регистраторшу, так и продолжавшую сидеть за своим окошком с изумленным видом.

– Что, в кабинете нет? – переспросила она. – Ну, тогда попробуйте в его мастерскую заглянуть, может быть, он там… Мимо меня он не проходил, значит, должен быть здесь, в клинике.

– А где его мастерская?

– В подвале, – пожилая регистраторша указала рукой куда-то неопределенно в сторону лестницы. – Спуститесь, там сами увидите…

Мне ничего не оставалось, как последовать ее указанию. Спустившись в подвальный этаж, я обнаружила там такой же длинный коридор, как и на остальных этажах здания, только он был много более грязным и каким-то запущенным. Казалось, тут уже несколько лет не делали ни ремонта, ни даже уборки. Оглядев ряд обшарпанных стальных дверей, похожих одна на другую как две капли воды и без всяких опознавательных знаков на них, я решила толкнуться в первую попавшуюся, просто потому, что она показалась мне менее обшарпанной. Дверь, к моему удивлению, открылась легко и бесшумно, а за ней оказалось весьма обширное помещение, освещенное ярким светом неоновых ламп.

По виду это была типичная мастерская, где работают с металлами, пусть и очень благородными и только в небольших количествах. Вдоль стен мастерской стояли небольшие по размерам и весьма разнообразные станки. Я, хоть и не смыслю ничего в металлообработке, без проблем смогла узнать плавильную печь – к ней от установленных в углу кислородных и ацетиленовых баллонов тянулись тяжелые резиновые шланги. Кроме того, я распознала гидравлический пресс и еще кое-какие станки. У стены напротив входной двери был оборудован небольшой, но очень аккуратный верстачок. На нем имелись миниатюрные тисочки, рядом лежали наборы всевозможных инструментов, куски какого-то металла, впрочем, главным образом темно-серого цвета. Различные железяки, назначения которых я не знала, виднелись повсюду: на полочках вдоль стен, на верстаке, на тумбочках возле станков. Так что, хотя помещение мастерской оказалось весьма обширным, в ней фактически было довольно тесно, и здесь трудно было сделать хоть шаг, не рискуя что-то задеть, зацепиться за что-нибудь, как правило – металлическое.

Сначала я подумала, что в мастерской никого нет и что Роман Геннадьевич отсюда уже ушел, оставив дверь открытой. Однако, вглядевшись в дальний, расположенный наискосок двери угол, я вдруг заметила того, кого искала, – он спешно поправлял какой-то задрипанный коврик, покрывавший бетонный пол мастерской. Зубной техник делал вид, что не замечает меня, однако я почему-то была уверена, что это совсем не так.

– Черт… – пробормотал он наконец с едва сдерживаемой злостью, внезапно выпрямляясь и глядя на меня в упор. – Вас какая нелегкая сюда занесла, а?

Я ничего не ответила, продолжала удивленно смотреть на него. Роман Геннадьевич тем временем с усилием поднял с пола какой-то стальной ящик и установил его на резиновый коврик, с которым и возился до моего появления. Выпрямившись, он снова уставился на меня крайне неприветливо.

– Итак? – опять заговорил он недовольно. – Чем могу быть полезен?

– Я в вашем кабинете забыла свой мешочек. Замшевый такой, со шнурочком, – несколько неуверенно начала я. – Там у меня гадальные кости. Вот, хотела бы получить его обратно.

– И для этого вы полезли сюда? Там же табличка на двери: «Посторонним вход воспрещен».

Это была самая наглая ложь, какую только можно себе представить. Ни на одной из дверей подвала я не видела ни одной таблички.

– Ну, какого хрена вы теперь молчите? – продолжал он откровенно хамским тоном. – Объясняйтесь уж! Что вы пришли здесь вынюхивать? Это секретное помещение, здесь материальные ценности хранятся!

– Мне сказали, что сюда можно зайти…

– Кто вам так сказал?

– В регистратуре сказали, – спокойно отвечала я. – А если у вас здесь какие-то секреты, то могли бы по крайней мере запереться.

– А вы могли бы постучаться, прежде чем войти! – вдруг со злостью выкрикнул зубной техник. – Зачем вы вообще ко мне заявились? Вы что, думаете, я идиот? Не вижу, что вам не золотые коронки нужны?

Я молчала. Совершенно неожиданно для меня лицо зубного техника стало приобретать землисто-серый цвет, а губы его задрожали от страха.

– Слушайте, – заговорил он вдруг сдавленным шепотом. – Вы на кого работаете? Зачем все тут вынюхиваете? Вы что, для… этого, да?

– Для кого?

Но Роман Геннадьевич только еще больше побледнел. Его губы растянулись в странной, жалкой улыбке.

– Слушайте-ка! – таким же зловещим шепотом продолжал он. – А ведь мы, знаете ли, находимся практически в подземелье…

– Ну и что?

– Здесь, на подвальном этаже, больше никого, кроме нас, нет! Зато вот там, под полом, – он указал пальцем вертикально вниз, – целая подземная галерея… Грунт осел, и между сваями оказалось много пустого пространства…

Я все еще не понимала, на что он намекает.

– Послушайте! А ведь никто и не услышит, как я вас здесь грохну! – Зубной техник злобно засмеялся. – Вы будете кричать, но никто не прибежит к вам на помощь. Никто! И я закопаю вас там, в подполе, в земле… Устрою вам могилку по всем правилам…

Он вдруг вздрогнул и огляделся вокруг испуганно. Я хладнокровно молчала.

– Может быть, вы просто дура и лезете сами не знаете куда… – продолжал тихо Роман Геннадьевич. – А может, они вас подослали? Разнюхать… Но я не могу вас выпустить на свободу после того, как вы видели золотой чемоданчик!

В тот момент я начала подозревать, что у этого человека не все в порядке с головой.

– Медсестра в регистратуре меня видела, – тем не менее постаралась я воззвать к его разуму. – Она мне сказала, что вы в подвале, показала, куда идти. Вам придется как-то объяснить, куда я делась…

– О, я объясню! – Зубной техник нервно расхохотался. – Не ваша печаль… Отошлю ее куда-нибудь из клиники по делу, скажу потом, что вы вышли как раз во время ее отсутствия. Но вы… вы отсюда живой не выйдете!

Он выхватил откуда-то с полки небольшой стальной прут, крепко сжал его в правой руке и пошел на меня с таким торжествующим видом, будто был вооружен по меньшей мере гиперболоидом инженера Гарина. Я мгновение спокойно наблюдала за ним, подпустила на возможно близкое расстояние, подождала, пока он замахнется – неловко, медленно и совершенно неумело, оставив незащищенными практически все болевые точки на корпусе. И только тогда нанесла молниеносный удар ногой по правой кисти его руки, выбила стальной прут. Тот отлетел в угол. Зубной техник вскрикнул от боли, схватился за ушибленное запястье, глядя на меня совершенно ошалело.

– Я же предупреждала вас, что у меня черный пояс по карате, – спокойно заметила я. – Так что нечего было руки распускать…

Держась за ушибленную руку, зубной техник смотрел на меня затравленно, но ничего не говорил при этом.

– Слушайте, что вы так разволновались? – спросила я его как можно спокойнее. Признаться, мне самой было сильно не по себе от мысли, что только что этот человек хотел убить меня. – Мне плевать на ваш чемоданчик. Золотом я не интересуюсь, мне до него никакого дела нет. А что вы его спрятали в надежное место, так правильно сделали. Я про это никому не скажу…

– Какого хрена вам здесь надо? – проговорил он тихо и сдавленно. – Кто вас подослал?

– Сюда я чисто случайно попала…

– Ну да, искали женский туалет, – пробормотал он, пытаясь улыбнуться. Улыбка вышла жалкой.

– Нет, я искала вас. Повторяю: я в вашем кабинете наверху забыла свой мешочек с гадальными костями. За ним я и вернулась. Так что хватит ныть, пойдемте наверх. Отдадите мне мешочек, и мы с вами мирно расстанемся…

– Черта с два мы с тобой мирно расстанемся! – крикнул зубной техник. – Или ты меня, или я тебя… Как в фильме… Середины нету…

В конце концов, это становилось скучно и не смешно. Решительными шагами я подошла к Роману Геннадьевичу, тот в испуге попятился от меня, едва не опрокинувшись на верстак с инструментами. Однако я спокойно взяла его за шиворот и, хотя он был выше меня ростом, швырнула к двери. Там зубной техник поспешно бросился вон из мастерской, я едва успела за ним следом. Он было побежал к лестнице, ведущей на первый этаж, но, видимо, опасение оставить свою мастерскую незапертой оказалось сильнее страха передо мной. Зубной техник вернулся, с опаской поглядывая на меня, стоящую рядом, прошел мимо, стараясь держаться как можно дальше, вытащил из кармана ключ и запер дверь мастерской. Потом он вновь направился к лестнице. Опасаясь каких-нибудь глупостей со стороны нервного мужчины, я следовала за ним по пятам.