Электронная библиотека » Марина Серова » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Ловкая бестия"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 17:41


Автор книги: Марина Серова


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Босс обомлел.

– Так это вы? – пролепетел он, приятно удивленный, и начал что-то мямлить про то, что, мол, если не узнал, то богатой будете.

– С вашей, надеюсь, помощью, – уточнила я, и босс рассмеялся.

Мужчины, надо признать, не очень-то разбираются в способах изменения внешности.

Максимум, на что способны все без исключения мужчины, – это ролевые игры и элементарная мимика в зависимости от ситуации: в одном случае жене надо улыбнуться, в другом выглядеть как можно строже; с начальством быть услужливым, но без лести, подчас настойчивым и полезным. Вот и все, на этом их мимикрия исчерпывается. Причем эти нехитрые операции они проделывают чисто инстинктивно и костюм, как правило, не меняют.

Так что тот огромный пласт «системы хамелеона», которую я тщательным образом изучала под руководством опытнейшего в этом деле полковника Анисимова, для «сильного пола» как бы не существует.

Поэтому стоит знакомому человеку резко сменить то, что сейчас называется словечком «имидж», как столь же резко меняется его восприятие.

Вспомните хотя бы чудесное преображение Алисы Фрейндлих в советской кинокомедии «Служебный роман». Или пословицу насчет одежки и ума, да прибавьте к гардеробу достижения современной косметики.

В общем, босс таращился на меня всю дорогу, пока мы проезжали по городским и пригородным магистралям в его длинном, словно крокодил, лимузине.

Нас сопровождала собственно охрана – секьюрити первого уровня, так сказать.

В разработках службы безопасности моя работа именовалась «вторым уровнем».

Надо сказать, что отношения этих двух уровней сразу же стали складываться отчасти натянуто – и не по моей, разумеется, вине.

И ребят вполне можно понять – одно дело охранять начальство, чьи привычки и причуды тебе хорошо, слишком хорошо известны. Совсем другое дело, когда рядом с ним появляется длинноногое существо в мини-юбке, которое следует за своим шефом неотлучно.

На месте охраны, которая стала теперь именоваться «первым уровнем», я потребовала бы как минимум повышения оклада в полтора раза.

Бодигарды старались держаться подчеркнуто вежливо и корректно-отстраненно, но это выглядело еще более оскорбительным.

Впрочем, вскоре им представился случай изменить свое мнение на мой счет…

ГЛАВА 2

Утопая в мягком кожаном сиденье, Леонид Борисович Симбирцев таращился на меня, не скрывая интереса. Он даже попытался сделать что-то вроде комплимента насчет вкуса и умения выгодно подчеркнуть и без того привлекательную внешность.

Было похоже, что подобные фразы моему новому боссу приходилось проговаривать не так уж часто, поэтому Леонид Борисович сник уже на середине и ограничился тем, что облизнул губы.

Как видно, я представлялась господину Симбирцеву чем-то вроде нового одушевленного предмета с приятным экстерьером, который может совместить приятное с полезным – и охранять тело начальства, и ублажать его в свободное от основной работы время.

– Вы, наверное, были в детстве очень красивым ребенком, – сказал он после некоторого молчания. – Меня вот природа с родителями не одарили хоть сколько-нибудь привлекательной внешностью, и в детском саду девчонки из старшей группы дразнили меня Страшилой.

– Но вы ведь не мечтали стать фотомоделью, – усмехнулась я. – А Страшила, как известно, достиг высот известных и стал именоваться Страшила Мудрый. Так что со временем все уравновесилось.

Симбирцев поглядел на меня с одобрением. Казалось, он с удовлетворением отметил для себя, что эта «телка», как обычно выражаются (или хотя бы думают) такого рода мужчины, не только умудряется выгодно себя преподнести, но и в черепной коробке у нее кое-что имеется.

– Мне Сидорчук сказал, что у вас какая-то сногсшибательная биография, – сказал босс. – Прямо Никита́ какая-то. Видели такое кино?

Я молча кивнула.

– Расскажете как-нибудь?

Этот вопрос, вернее интонацию, с которой он был задан, можно было трактовать совершенно недвусмысленно. И я спокойно ответила:

– Мой рабочий день заканчивается в двадцать ноль-ноль, как вам известно.

– Значит, ужинаем у меня, – подытожил господин Симбирцев.

Машина припарковалась у здания областной думы. По обе стороны клацнули дверцы, распахнутые охранниками, и мы с шефом вылезли из авто.

– Так было в последний раз, – тихо сказала я бодигарду, который выпустил меня из лимузина. – На будущее запомните: мы выходим вместе с одной стороны, сначала я, потом босс.

Охранник натужно улыбнулся и согласно кивнул, хотя было видно, что этот верзила ни в грош не ставит мои нотации и не прочь съездить меня по зубам.

Местная законодательная власть обитала в длиннющем двухэтажном строении, фасад которого был «украшен» столь узкими окнами, что можно было принять их за бойницы какой-нибудь современной крепости.

Впрочем, насколько мне было известно по рассказам тетушки, данная ветвь на прочном дереве власти была скорее декоративной и конфликт между областной администрацией и думой в этой области мог разве что присниться в кошмарном сне какому-нибудь политику.

С пропусками возникла небольшая заминка. Мы с Леонидом Борисовичем минут десять простояли в холле, пока мрачный дежурный прозванивал по телефону депутата и медленно заполнял бланки.

– Это раньше, в начале девяностых, тут мог каждый гулять, как ему вздумается. Один мой знакомый даже использовал здание облдумы в качестве единственного в этих краях бесплатного туалета, – сказал переминающийся на каблуках Симбирцев.

Когда нам вручили пропуска, мы поднялись по главной лестнице на второй этаж и прошли по трижды заворачивающемуся налево коридору в кабинет с табличкой, на которой значилась фамилия Бурденко А. Н.

– Вот и наш демократ, – обернувшись ко мне, произнес шеф, нажимая на ручку двери. – Только ничему не удивляйтесь…

Симбирцев вошел без стука. Леонида Борисовича ожидали.

Из-за стола поднялся грузный мужчина лет сорока. Он был одет в очень дорогой костюм с перламутровыми пуговицами. Когда Бурденко протягивал руку Симбирцеву, я заметила бриллиантовые запонки, а на его запястье массивный золотой браслет.

– Тютелька в тютельку, – кивнул хозяин кабинета в сторону напольных старинных часов с потемневшими от времени пастушками на корпусе.

Часы с хрипом сыграли какую-то заунывную мелодию, имитируя клавесин.

– Четыре косых твердыми, – с удовольствием сказал Бурденко, поглаживая тронутый прозеленью металл. – Сначала хотел почистить, но потом решил: пусть так остается. Сразу видно, что ценное старье.

Кабинет депутата был под стать его хозяину, такой же массивный и такой же неуклюжий. Громоздкий стол из черного бука с толстыми витыми ножками занимал половину пространства комнаты, а кресла с изогнутыми спинками и красными бархатными сиденьями, казалось, были контрабандой вывезены из какого-нибудь королевского дворца.

В довершение интерьера в углу справа от входа висела потемневшая икона четырнадцатого века с окладом, позолоты которого хватило бы на целый иконостас в кафедральном городском соборе.

Судя по развешанным на стенах цветным портретам, господин Бурденко принадлежал к депутатам демократической ориентации.

Неизменный президент с лицом строгого и вдохновенного дедушки, расположенный на стене за письменным столом хозяина кабинета, упирался своим взором на посетителя сразу с порога, как бы спрашивая у него: «А ты, понимаешь, поддерживаешь реформы?»

Слева красовался новенький премьер с автографом в правом нижнем углу, справа – академик Сахаров, впрочем, без автографа.

Присмотревшись, можно было заметить Гайдара, засунутого между шкафом и тумбочкой.

– А кто это с тобой сегодня? – наконец заметил меня Бурденко.

– Мой новый референт, – коротко пояснил Симбирцев, не без удовольствия глядя на приятно удивленного депутата. – Познакомьтесь, пожалуйста.

– Андрей… Николаевич, – глаза Бурденко сразу стали какими-то маслеными.

– Евгения Максимовна, – пожала я его руку. Депутат попытался задержать мою ладонь в своей чуть дольше, чем положено при первом знакомстве.

– Значит, Женя, – проговорил Бурденко, когда я освободилась от его пожатия.

* * *

В детстве меня слегка коробило мое имя – Женя. Не то мужское, не то женское.

Если учесть, что у меня была приятельница Саша и мы обе были похожи на мальчишек – короткая стрижка, штанишки, и по повадкам – бойкие, подвижные, бесстрашные, – то неудивительно, что мой пол для окружающих был как бы под вопросом.

Однажды наша с Сашей прогулка закончилась грандиозным скандалом. В тот теплый летний денек мы с подружкой бесцельно слонялись по городу и облюбовали для игр один из двориков.

Углубляясь все дальше и дальше, мы перемахнули через забор и оказались на зеленом лугу, заставленном какими-то непонятными предметами.

Здесь были шалаши, палатки, длинные змеящиеся окопы, строения неизвестного нам назначения – короче, идеальное место для игры. Как позже выяснилось, мы проникли на территорию хозяйственного блока в расположении одной из секретных воинских частей.

Сначала на нас не обратили никакого внимания, но когда я «расстреливала» Сашу из изрядно проржавевшей гаубицы – стояла там какая-то развалюха еще со второй мировой, – поднялась настоящая паника.

На нашу беду, как раз в это время приехал важный московский начальник с инспекцией.

Нас, понятно, это ни капельки не волновало, и мы с Сашей, одурев от азарта, как две бешеные собаки носились по двору, то прячась за сараи, то прыгая по крышам гаражей, то забираясь в такие укромные уголки, где нас не сразу могли обнаружить.

Разъяренный полковник Генштаба стоял посреди огромного плаца и что есть мочи орал на местных вояк, требуя немедленно изловить мальчишек.

На нашу поимку были брошены два взвода. Надо сказать, что с этой задачей они справились за полчаса, но нервы мы им изрядно потрепали.

Уже потом, когда двое солдат вели нас к начальству, стиснув за хрупкие плечи железной хваткой, Саша расплакалась. Я, наоборот, сохраняла спокойствие, зная, что все обойдется.

Впрочем, сильных переживаний хватало не только у нас с Сашей.

Когда нас привели перед ясные очи столичного гостя, то я подумала, что полковника хватит инфаркт. Когда он узнал, что вся часть гонялась за двумя девчонками, то покраснел, как переспелый помидор, и долго хватал ртом воздух – наверное, пытался найти нужные слова.

Потом инспектор выяснил, что я – дочь генерала Охотникова, и слегка поостыл. Мой отец пользовался большим влиянием не только в Приморском крае, и устраивать скандал полковник не решился.

Не без труда был найден приемлемый выход из создавшейся ситуации.

Поскольку график инспекционного визита по нашей с Сашей милости полетел к чертям, решено было представить все случившееся как внеплановые учения по отражению нападения вероятного противника.

Нас с Сашей записали как «вражеских десантников», канцелярия задним числом разработала план военной игры, которая только что имела место, начальник части получил, кроме выговора, еще и благодарность за внедрение новой практической методики, так что две эти бумаги как бы аннулировали друг друга.

И, наконец, когда ординарец к вечеру доставил меня домой, отец сначала долго хмурился, потом долго смеялся и наконец, отловив по телефону инспектора, пригласил полковника к себе в гости. Дома был устроен настоящий банкет, и на этом инцидент был исчерпан.

* * *

– …Эх и везет же тебе по жизни на баб, Ленчик, – покачал головой Бурденко. – Да такого референта хоть сейчас на подиум нижнее белье рекламировать. Верно я говорю, Женька?

Несмотря на то, что депутат искренне восхищался моей внешностью, я, как существо разумное, в рассмотрение не принималась.

В его глазах я была всего лишь дополнением к богатству Симбирцева, которое можно демонстрировать знакомым наподобие старинных часов в кабинете депутата или нового автомобиля.

– Так что там насчет наших дел? – решил перейти к делу мой босс, видя, что депутат слишком долго рассматривает мои ноги.

– Дел?

Бурденко с неохотой оторвался от созерцания моих коленок.

– Ну, я думаю, что пропрет. По телеку ролик запустим, акцию в поддержку проведем. С друзьями я посоветовался, они в целом твою кандидатуру одобряют. Пацанов опять же подключим. Побегают, пошустрят. Постараемся, чтобы с первого раза. Сто процентов гарантии дать, конечно, не могу. Но девяносто девять обещаю.

И он весело рассмеялся своей же шутке. Босс вежливо улыбнулся и спросил:

– А конкуренты?

– Кто? – искренне удивился Бурденко. – Эти, что ли, с красными знаменами? Или алкоголики из патриотов? Ты что, серьезно, что ли?

– Ну, ведь они тоже будут баллотироваться, – с натугой пояснил Симбирцев.

– Ну и что? – пожал плечами депутат. – Они тебе не конкуренты.

– Но…

Бурденко оборвал его и медленно проговорил, словно терпеливый учитель, который в десятый раз объясняет простейшую теорему туповатому ученику:

– Твои конкуренты – восемь человек из списка, который ходит сам знаешь где. Один человек из этого списка и пойдет на выборы на освободившееся место в облдуме. И тогда у него не будет никаких конкурентов. А пока что идет отбор. И, еще раз повторяю, солидные люди склоняются к мысли, что ты – самый подходящий. Так что, Ленька, можешь не волноваться.

Симбирцев чуть склонил голову, давая понять, что он благодарен, но было заметно, что босс слегка раздражен и хотел бы чуть более уважительного и серьезного отношения к своей персоне.

– Андрей Николаевич, – сказал Симбирцев, мельком посмотрев на часы, – нам с Женей пора дальше на трассу. Давай обсудим детали и все такое за обедом. Приезжай ко мне с супругой завтра к двум.

Бурденко склонился к столу и сделал пометку в толстом блокноте.

– На дачу?

– Ага, – кивнул Симбирцев. – Ты ведь знаешь, как ко мне проехать.

– Еще бы, – непроизвольно хохотнул Бурденко и подмигнул боссу.

Похоже, дача моего шефа иногда использовалась как место проведения досуга. В сугубо мужском понимании этого словосочетания.

– Надеюсь завтра вас снова увидеть, – кивнул мне на прощание депутат и повернулся к Симбирцеву. – Женю берешь обедать?

– А как же! – воскликнул босс, и мы вышли в коридор.

Симбирцев шел быстро, слегка подпрыгивая на ходу. После встречи, которая, судя по тому, что я поняла, прошла успешно, шеф выглядел помолодевшим.

– Бандюга страшный, – тихо говорил мне на ухо Симбирцев, пока мы спускались по центральной лестнице. – Еще восемь лет назад сам по комкам ездил дань собирать. Потом на цветные металлы перешел. Как его до сих пор не пришили, не понимаю. Впрочем, теперь уже поздно. Законодательная власть как-никак…

Скучающая охрана господина Симбирцева сидела за столиком спиной к центральной лестнице и листала толстый иллюстрированный журнал по туризму.

Дав знак боссу не привлекать к нам внимания, я тихо подошла к бодигардам и, остановившись сбоку, одним движением выхватила у того парня, что сидел ближе ко мне, пистолет из кобуры под мышкой – он как раз перелистывал страницу, и пиджак чуть распахнулся.

– Бах, – весело сказала я, направив ствол на его партнера. – А тебя во вторую очередь, поскольку ты уже безоружный.

И, переведя дуло на взбешенного охранника, я прищелкнула языком.

– Раз вы не можете обеспечить свою безопасность, – сказала я, возвращая пистолет, – то, ребята, как можно говорить о его безопасности?

Симбирцев уставился на мой указательный палец, упершийся ему в грудь, и изучал форму моего ногтя секунду-другую. Потом Леонид Борисович аккуратно отвел мою руку, как бы неприятно пораженный такой фамильярностью, и предложил всем вернуться в машину.

В автомобиле конфликтная ситуация не обсуждалась. Симбирцев молча глазел в окно, поджав губы и не глядя в мою сторону.

Я поняла, что он очень недоволен – и тем, что его парни сплоховали, и тем, что я их на этом поймала. Наверное, еще ему было крайне неприятно, что я проделала весь этот спектакль в присутствии посторонних – в холле облдумы, как всегда, толпился народ.

И когда наш автомобиль плавно затормозил возле громады шестнадцатиэтажного НИИ, Леонид Борисович не торопился выходить из машины, а подождал, пока охранники сначала выпустят меня.

– Нет-нет, – остановила я босса, когда он протянул руку к кнопке лифта.

Я быстро кивнула одному из охранников, предлагая ему проделать эту нехитрую операцию, сама встала перед Симбирцевым, установив второго бодигарда сбоку от раздвигающихся створок.

Когда кабина прибыла на этаж и из просторного лифта посыпала толпа, я сделала знак своим спутникам не продвигаться вперед до тех пор, пока кабина не освободится. Затем мы прошли внутрь по очереди – первый охранник, я и Симбирцев, второй охранник.

Пока мы ехали, я снова поменялась с боссом местами, чтобы выйти раньше его.

Леонид Борисович долго крепился, но все же не выдержал и взорвался:

– Знаете что, милочка моя, наш Сидорчук со своими аналитиками явно переборщил. Усилия, которые вы предпринимаете, в наших условиях, мягко говоря, выглядят смешно. Понимаете, смешно!

– Неужели вас беспокоит, как на вас будут смотреть окружающие, Леонид Борисович? – осторожно осведомилась я, не желая вдаваться в дискуссию.

– Я сотни раз ходил по этим коридорам, поднимался на лифтах и заходил в офисы, – продолжал нудеть Симбирцев. – Ладно бы вы вели себя так на открытых пространствах или, скажем, где-нибудь в опасной обстановке… Но тут! Где меня каждая собака знает! Можно подумать, что я какая-нибудь Мадонна, за которой охотится маньяк! Вы еще под кровать ко мне залезьте!

Леонид Борисович оттолкнул меня локтем и выдвинулся к самой двери.

С шипением створки распахнулись, и в этот момент в кабину ворвалось что-то вихреобразное. Никто не успел ничего предпринять, все произошло за считанные секунды. Я не знаю, как мне удалось рвануться вперед, наверное, я инстинктивно прыгнула и подмяла под себя босса, прикрыв его своим телом. Через мгновение я услышала возле своего уха громкое сопение, и мне на шею капнула слюна.

– Собака… – то ли ругнулась я, то ли констатировала факт.

Это действительно оказалась собака. Огромных размеров ризеншнауцер уже выбежал из лифта и скакал по коридору, не реагируя на вопли спешащей к нему хозяйки с поводком в воздетой руке.

Один из охранников осмелился даже рассмеяться, демонстрируя, что я из-за своего усердия попала-таки в дурацкое положение.

Но Леониду Борисовичу было не до шуток. Его костюм был помят и запылен, к воротнику прилипла кудрявая собачья шерсть – псина все же прогулялась лапами по спине моего босса.

– Лбы! – прошипел он зловеще. – Стоят тут как столбы, понимаешь! Бабе приходится хозяина грудями прикрывать! Еще раз такое повторится – уволю к чертовой матери. Телохранители, мать вашу…

– Чтобы такое не повторилось, Леонид Борисович, – спокойно сказала я, поправляя юбку, – вы должны слушаться моих указаний. Ведь это могла быть не собака, а киллер, не так ли? И потом, ведь самая привычная обстановка – идеальное место для убийства, так как объект не настороже и думает, что сегодня повторится то же, что было позавчера, вчера и много дней назад. Тот же путь, те же стены. Все и повторяется. Но с одной поправкой. На одном из поворотов ему в лоб впивается пуля.

Леонид Борисович явно хотел что-то возразить. Симбирцев был достаточно раздражен и готов был выплеснуть свой гнев на любого, независимо от того, виноват он или нет. Но мои слова его привели в чувство. Мне даже показалось, что слова про привычную обстановку подействовали на него странным образом, как будто босс что-то понял и неприятно поразился моей догадливости.

– Знаете, а ведь вы правы, – тихо произнес он. – Хотя, кто знает…

– Впрочем, если вы считаете, что дополнительная охрана для вас является излишней, то сообщите об этом Сидорчуку, – добавила я. – Покамест же я не получала инструкций, освобождающих меня от работы.

– Хорошо, – вынужден был согласиться Симбирцев. Обращаясь к охране, он скупо произнес: – Слушаться моего референта. Выполнять беспрекословно. Учитесь, пока есть возможность…

Между тем к нам уже приближалась хозяйка непослушной псины.

– Ленечка! – всплеснула руками высокая полная женщина. – Принц тебя напугал! Я так виновата! Но ты же знаешь, он никого не слушается!

– Так пристрелите его, – процедил сквозь зубы Симбирцев.

Женщина расхохоталась.

– Да я скорее тебя пристрелю или мужа, чем Принца, – проговорила она, продолжая улыбаться. – Кстати, ты сейчас к Серому?

– Да, мы договорились с твоим благоверным встретиться через… – Симбирцев сверился с часами. – Ого, уже три минуты назад. Все, я спешу, Лизочка. Приезжайте с мужем ко мне завтра обедать. В два на даче!

Эти слова он уже бросил через плечо на ходу, устремившись по длинному коридору к дальней двери. Охрана едва за ним поспевала, а я старалась, чтобы босс не наступил мне на пятки.

Однако я успела оглянуться и заметила, что женщина, которую босс пригласил к себе на завтрашний обед, прекратила погоню за собакой и остановилась у лифта, пристально глядя нам вслед. Но, заметив мой взгляд, эта самая Лизочка тотчас же снова засуетилась и стала кликать собаку, угрожая ризеншнауцеру поводком.

Коридор был совершенно пустым, и я насчитала только две двери на шестьдесят шагов. Вторая, расположенная в самом конце, была чуть приоткрыта.

– Сергей Алексеевич? – остановившись у порога, произнес в щель Симбирцев.

– Заходи, дорогой, – раздался из глубины низкий голос, чересчур округло выговаривающий «о», как это делают северяне.

Охрана осталась в коридоре, а мы с Леонидом Борисовичем прошли в кабинет.

Нас встретил сутулый пожилой мужчина, который как бы нехотя протянул руку боссу и ограничился легким кивком в мою сторону.

Мне этот человек показался очень неприятным на вид, и первое впечатление от встречи было самым отталкивающим. Может быть, это произошло потому, что хозяин кабинета немного походил на моего отца…

* * *

Память об отце еще свербила. Я никак не могла совместить два образа, жившие в моей душе, – доброго папы и мерзкого предателя.

Единственное, что совпадало в этих двух ипостасях, столько лет подряд ведущих в моей душе сражение не на жизнь, а на смерть, – это лицо. То доброе и любящее, знакомое до каждой морщинки в уголках глаз, то искаженное в злобной гримасе. Впрочем, таким я видела его только один раз – в нашу последнюю встречу.

А до той поры моя жизнь протекала вполне безоблачно. Высокий чин отца обеспечивал нашей семье спокойную и состоятельную жизнь. Родители меня баловали, и я не помню, чтобы хоть раз на мою просьбу ответили отказом. Количество кукол в моей спальне исчислялось десятками, каждое воскресенье я получала в подарок какую-нибудь обновку, а уж о сладостях и говорить не приходится.

До сих пор мне снятся наши прогулки – шелест хвои в лесу, смутные силуэты танкеров в бухте, бешеные морозы и прохладный ветер летом, китовая туша на палубе с соленым жирным запахом и пятящийся по песку краб, который отступает от моих детских сандалек…

А когда я слышу по радио слова: Дальнереченск, Дальнегорск или Лучегорск, мое сердце замирает, как будто меня окликнул знакомый голос.

Странно, что мама помнится не так ясно, не так полно, как отец. Может быть, потому, что удар, нанесенный ее внезапной смертью, был настолько силен, а последствия его столь гибельны для нашей семьи, что я перенесла всю мощь своей памяти с любви на ненависть?

Порой мне кажется, что это не совсем честно. Получается эдипов комплекс наоборот – я ненавижу отца за то, что он предал память о матери. Как взрослый человек, я могу найти оправдания его поступку, но, видно, ребенок во мне пока что сильнее и его отчаянный вопль заглушает тихий голос разума.

Об этой семейной истории мне слишком тяжело вспоминать. И тем не менее не проходит ни одного дня, чтобы я не растравляла свою старую рану.

Сначала это давало мне силы жить, укрепляться в этой жизни и бороться. Теперь это уже как молитва – твердишь каждый день, зная слова назубок, и ждешь помощи. А она приходит не всегда…

* * *

– Я только что был у Бурденко, – сразу же начал Симбирцев, – он говорит, что мой вопрос почти решен. Так что если бы вы, Сергей Алексеевич, со своей стороны оказали посильную поддержку…

– Поддержку, говоришь, – еще натужнее окая, отозвался тот. – А как же мои товарищи? Правильно ли они меня поймут? Не скажут ли, что Пономарев предал русское дело и пошел на поводу у инородцев? Не хотите ли чего-нибудь прохладительного?

Пожилой человек вопросительно обернулся ко мне. Пить мне не хотелось, но я решила, что стоит попросить какую-нибудь минералку. Пока хозяин кабинета отдавал распоряжение секретарю, разговор продолжался.

– Сергей Алексеевич! – в ужасе прижимал Симбирцев руки к груди. – Если дело только в этом… Я не знал, что подобные вопросы имеют для вас первостепенное значение. Но даже если и так, то какой же я инородец? И мама, и папа, и вся родня…

– Да я не про тебя, – отмахнулся Пономарев. – Насчет тебя вопросов не возникает. Я в целом вопрос подымаю. Ты ведь как-никак демократ. А те, которые тут наверх взобрались, хоть и находят иногда общий язык с чаяниями простого народа, все равно задницу преступному режиму лижут. Разве не так?

Принесли минералку. Отослав секретаря, Пономарев сам откупорил бутылку и налил мне искрящейся «Перье» в узкий высокий стакан.

– Задницу режиму? – машинально повторил Симбирцев. – Нет, погодите, Сергей Алексеевич, ведь вы преуспевающий коммерсант, и мы, слава Богу, не конкуренты, так ведь? Зачем тогда обострять? Или у вас имеются свои политические амбиции? Скажите мне прямо, вы поддерживаете какую-то иную кандидатуру из известного вам списка? Если так, то я, наверное, в вас ошибся…

– Погоди, – Пономарев понял, что перегнул палку. – Больно ты быстрый.

– Так время ждать не будет, Сергей Алексеевич, – усмехнулся Симбирцев. – Выборы уже на носу. Так что определяйтесь.

– Я уже определился, – снова взял серьезный тон его собеседник. – Просто я хотел обрисовать общую перспективу. Объективную, прямо скажем.

– С удовольствием выслушаю ваши соображения, – прервал наступившую паузу мой босс.

Я заметила, что после разговора с демократом-депутатом гоблинского вида Симбирцев стал чувствовать себя гораздо увереннее – исчезла легкая сутулость, походка стала чуть более быстрой и целеустремленной. Исчезла морщинка между бровей – до визита в облдуму Леонид Борисович часто хмурился и пощипывал себя за мочку уха. Сейчас его руки не требовали, чтобы их чем-нибудь занимали, и были спокойны и расслабленны.

Видимо, основной этап нашей сегодняшней трассы прошел вполне благополучно и все остальные визиты не имели такого определяющего значения, как встреча с Андреем Николаевичем Бурденко.

– Список, конечно, не ахти, – раздумчиво продолжал Пономарев, не забывая окать, – есть там и патриоты. Но обстановка настолько серьезна, что ошибиться нельзя. Все, кто мог бы оздоровить наша думу, – непроходные, да и если пройдут, погоды не сделают. Один голос – это не голос. Так что остаются так называемые демократы и ты в том числе. Из этого списка ты, конечно, наиболее подходишь. С тобой можно вести дело, и мы можем находить общий язык. Значит, я постараюсь объяснить свою позицию моим соратникам. Траты, конечно, предстоят. Но, думаю, ты со временем оправдаешь. Можешь считать, что я – за.

Во время этой тирады господин Пономарев обращался почему то ко мне. Было похоже, что он оправдывается перед своими невидимыми сторонниками или пытается доказать Симбирцеву, что он, Пономарев, заботится о сохранении своего патриотического лица перед общественностью. Впрочем, теперь это называется «имидж».

Как бы там ни было, из его кабинета мой босс вышел вполне удовлетворенный. Пономарев был тоже приглашен на завтрашний обед, и теперь Симбирцев вкратце рассказывал мне о лидере патриотических сил города.

– Сначала по краеведению подвизался, потом перешел на антиалкогольную пропаганду. А когда подшился после дурдома, стал цементом промышлять. А тут двоюродный брат его жены – ну ты видела, та толстуха, что с собакой, – возьми да женись на…

Тут Леонид Борисович назвал фамилию крупного бизнесмена, близкого к лидеру КПРФ.

– Ну и, сама понимаешь, – усмехнулся Симбирцев, – пришлось уточнить ориентацию. Зато теперь занимает очень удобную нишу. И деньги водятся, и власть критикует почем зря. Бедняга, теперь ему придется и своих охламонов подмазать, и на мою кампанию отвалить. Ну ничего, супруга его утешит. У нее это хорошо получается, судя по рассказам допущенных к телу.

При этом Леонид Борисович глумливо усмехнулся. Я поняла, что родственница московского коммуниста-коммерсанта, чьему влиянию обязан своей блестящей карьерой господин-товарищ Пономарев, может многое себе позволить. Интересно, как смотрит на это ее окающий супруг? Впрочем, попробовал бы он не позволить!

«Да я скорее тебя пристрелю или мужа, чем Принца», – вспомнила я ее фразу у лифта.

При этом у Лизаветы Пономаревой были такие глаза, что я не сомневалась – пристрелит за милую душу. А если надо – и Принца своими руками удушит.

Окруженные охраной, мы с боссом на этот раз вполне благополучно спустились в лифте на первый этаж. И в момент выхода из здания, и при посадке в автомобиль все было четко. Симбирцев не без удовольствия подчинялся новому ритуалу и даже стал ловить некоторый кайф.

– Вам что, Женя, так дорога моя жизнь? – спрашивал он с улыбкой.

Похоже, босс снова стал видеть во мне не только зануду-телохранителя, но и женщину. Его глаза слегка блестели, а в уголках губ таилась складочка, которая свидетельствовала о сластолюбивой натуре моего шефа – если верить, конечно, основам физиогномики, которые мы бегло прошли еще на втором курсе «ворошиловки». Несмотря на то, что в советское время физиогномика считалась, что называется, «лженаукой», ее тем не менее преподавали в соответствующих учреждениях вроде нашего института.

– Просто я привыкла выполнять свою работу наилучшим образом, – ответила я.

– Ах вот как, – с иронией отозвался Симбирцев. – Значит, все же Сидорчук был прав, рекомендуя мне вас как этакую Мату Хари?

– Нет, не прав, – ответила я, подумав. – Мата Хари была узким специалистом.

А про себя улыбнулась. Уж про Мату Хари я знала больше, чем босс!

* * *

Той весной восемьдесят седьмого года я второй раз оказалась в Москве.

Первое посещение столицы приходилось на совсем уж детские годы, и я почти ничего не запомнила, кроме изнуряющего многочасового перелета с остановкой для дозаправки. Ну и еще, само собой, мрачную кочку мавзолея на Красной площади, царь-колокол с царь-пушкой в Кремле и слишком длинные, слишком широкие улицы.

В тот раз я находилась под постоянной опекой отца, взявшего меня с собой в краткую командировку. Теперь же я была целиком предоставлена самой себе. Впрочем, на очень короткое время.

Два дня я могла гулять по Бульварному и Садовому кольцу, заглядывать в музеи и подмосковные усадьбы. На третий день предстояло испытание. Хотя не могу сказать, чтобы я сомневалась в том, что его выдержу. Документы в вуз были посланы по спецпочте, приняты к рассмотрению, и теперь в течение недели мне предстояло пройти вступительные экзамены и личное собеседование.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации