Текст книги "Древнее хобби"

Марина Серова
Древнее хобби

Глава 1

И все-таки это стало для меня наркотиком. Не хобби, даже не чем-то необходимым, а именно наркотиком. Так и тянет доставать всяких мерзавцев, которые благодаря положению или деньгам уверовали в свою безнаказанность и вседозволенность. Так и хочется доставить себе удовольствие – дать этим самоуверенным наглецам по физиономии. Если уж не в прямом смысле, так хоть в переносном.

Четырнадцать лет назад, когда мои родители погибли по вине пьяного прокурора, сумевшего тогда выйти сухим из воды, мы с Аришей ничего не смогли сделать. Доказать вину убийцы не представлялось возможным. Но спустя почти полтора десятилетия я сумела так отомстить прокурору и его водителю, бывшему тогда с ним, что мало им не показалось. Причем я сама оказалась как бы ни при чем. С тех пор лавры Робин Гуда не дают мне покоя, а пьянящее чувство мести толкает на новые подвиги.

Ариша – это мой дед, Аристарх Владиленович. Ему почти семьдесят, но он полон сил и энергии. Страстный любитель казино, необычайный интриган и артистичная натура. Мы живем вдвоем в большом доме в коттеджном поселке.

Четырнадцать лет назад, когда мы остались вдвоем, дед взял заботу обо мне на себя, отдал в элитную школу с углубленным изучением иностранных языков. Потом я поступила в только что открывшийся в нашем городе вуз на самый престижный юридический факультет, после чего какое-то время доблестно трудилась на благо Родины на кирпичном заводе в должности юрисконсульта.

Отомстив прокурору, в скором времени я ушла с этой «престижной» должности, так как поняла, что работать под чьим-то «чутким руководством» с восьми до пяти – не для меня. Наверное, у меня обостренное чувство справедливости: пройти равнодушно мимо преступника, избежавшего наказания, я просто не могу. Если закон оказывается бессилен, это не значит, что нет других вариантов. С тех пор я занимаюсь тем, что, как доблестный рыцарь Робин Гуд, воздаю негодяям по заслугам. Конечно, мне приходится рисковать и порой даже поступать не совсем законно, но мое юридическое образование дает мне представление, как самой не угодить за решетку. Как говорится, незнание законов не освобождает от ответственности, а вот их знание как раз наоборот.

Конечно, я работаю не одна, во многом мне помогают мои друзья и близкие люди. Что бы, например, я делала без помощи Ариши. У деда такие связи! И не только в мире честных и законопослушных граждан.

А моя подруга Нечаева Алина! Трудно найти более деятельного и активного человека в нашем городе. В противовес мне, любительнице посидеть с книжкой у камина или поваляться на диване, Алина, подобно вечному двигателю, постоянно находится в движении. Она участвует в различных акциях протеста, стоит в пикетах, записывается на всевозможные курсы… У нее такой мощный заряд жизненных сил, что их с лихвой хватит на целый отряд миротворцев.

Алина может позволить себе не работать. Ее мама, выйдя замуж за богатого итальянца, живет за границей, время от времени поддерживая дочь в финансовом плане.

Еще один мой приятель – журналист Антон Ярцев. Он работает в местной газете «Горовск сегодня». Надо сказать, что наши отношения с Антошей действительно приятельские и не более. За рамки дружеско-деловых они никогда не выходили и вряд ли когда-нибудь выйдут. Профессия частенько обязывала его присутствовать на всевозможных молодежных тусовках или фуршетах. Иногда по его просьбе я составляла ему компанию, и ни один из нас не расценивал это как выражение особой симпатии. Я иногда обращалась к Антону со своими просьбами, и он с удовольствием на них откликался.

В тот день Ариша пришел поздно, впрочем, как обычно. Точнее сказать, он явился под утро. Я давно привыкла к ночному образу жизни моего предка и почти не реагировала на это, лишь время от времени напоминая деду о необходимости думать о своем здоровье. Утром, за завтраком, он непривычно долго мешал сахар в своей чашке, не притронулся к хрустящим хлебцам, а потом вообще опрокинул молочник, и по столу растеклась белая сливочная лужа.

– Ариша, давай колись, ты проиграл вчера в покер? – не выдержала я.

– Полетт, я не был вчера в казино, – отмахнулся дед.

Вот это номер! Если бы дед сказал, что съездил за ночь в Париж и вернулся обратно, я удивилась бы меньше.

– А где же ты «променадил» до половины четвертого утра? Уж не у дамы ли сердца?

Дед посмотрел на меня с укором.

– Я похож на старого ловеласа? Нет, я был вчера в гостях у моего давнего приятеля, Евгения Матвеевича. Были еще трое наших знакомых… Мы так хорошо посидели, «уговорили» пару бутылочек коньяка… Ну, организовали, конечно, партию в покер…

– И?..

– Что «и»?

– Ты проиграл?

– Нет, Полетт, я выиграл. Мелочь, конечно, мы ведь играли в «дро-покер», больших ставок не делали, это же так, домашний вариант, пятикарточный стад.

– Так ты расстроился из-за этого? Хотел отхватить большой куш, а получил маленький?

– Дело не в этом. Один из гостей рассказал весьма печальную историю своего близкого друга, Игната Ремезова. У него свое дело, он устанавливает бассейны и искусственные водоемы. Порядочный человек, хороший парень. Да и семьянин тоже: у него молодая жена, которую он очень любит.

– Кажется, ты уже упоминал когда-то это имя.

– Верно. Это ведь и мой знакомый. Правда, я не знаю его так близко, как рассказчик, но тем не менее всегда неприятно, когда страдают хорошие люди, да еще незаслуженно.

– И что же случилось с этим хорошим парнем?

– Игнату, а точнее, его ООО «БИП» заказал пруд во дворе своей большой фазенды владелец колбасного цеха нашего городка. Это некто Епифанцев Игорь Дмитриевич. У него приличный загородный дом в нескольких километрах от города, в деревне Полянка. Живописнейшее место, скажу я тебе! Кругом лес, луга, даже небольшое озерцо есть за деревней. Там, говорят, водятся такие карасики!.. А в лесу – грибы: лисички, сморчки, подосиновики…

– Ариша, подожди. Подосиновики – это, конечно, замечательно, но суть-то в чем?

– А, так вот. Этот Епифанцев выкупил за деревней большую площадь. Уж не знаю, сколько там земли, говорят, гектаров десять, не меньше. Построил огромный трехэтажный дом, знаешь, как барские усадьбы на старинных полотнах. Разбил около дома парк с фонтаном, ну там ели голубые, туя, каштаны, еще какая-то экзотика… И захотелось его величеству личное озеро. Чтобы не в деревню ходить на лилии и кувшинки любоваться, а чтобы прямо, так сказать, под окном. Идешь по парку среди елочек и – нате вам! Водоем со всеми атрибутами, ходи, любуйся на ровную гладь воды, отражающую голубое небо…

– Ариша, с чего это тебя потянуло на лирику?

– Да, Полетт, ты права, все это лирика. А сейчас начнется суровая проза жизни. Дело в том, что, когда Епифанцев с Ремезовым составляли договор на этот злосчастный пруд, они договорились, что заказчик никакой предоплаты делать не будет. Обычно Игнат брал пятьдесят процентов на материалы и только тогда начинал работу. Но директор колбасного цеха убедил его, что заплатит сразу, как только пруд будет готов, дал честное благородное слово, причем в присутствии свидетеля – своего главного бухгалтера. Ремезов поверил ему, закупил материалы и начал работать. Загнал на территорию экскаватор, вырыли котлован…

– Дед, подожди. Так, кроме честного слова Епифанцева, ничто не подтверждало его готовность платить?

– Нет, в договоре, насколько я знаю, так и было записано: оплата по окончании работ, или что-то в этом роде.

– Насколько я знаю, серьезные предприниматели так не поступают. Это рискованно. Сначала берут предоплату, чтобы на эти деньги купить материалы и только потом начинают производство работ. В таком случае исполнитель рискует меньшими деньгами…

– Да, Полетт, ты права. Игнат, кажется, всегда так и делал.

– Напрасно твой Ремезов согласился на такие условия.

– Он и сам потом об этом пожалел, но что делать! В то время он был без работы, искал объект. Его рабочие сидели без дела, надо было что-то срочно решать. А тут подвернулся заказчик, да еще какой! Пруд таких размеров для Ремезова – просто подарок, до этого он делал только небольшие водоемчики. Он и взялся. А когда все было готово и Ремезов попросил оплатить работу, Епифанцев начал юлить, придираться к мелочам, оттягивая время.

– Сколько он должен был заплатить твоему Ремезову?

– Два миллиона с какими-то «копейками».

– Солидно. Хорошее озерцо! И что же сделал «исполнитель», когда понял, что «заказчик» платить не торопится?

– Он долго увещевал его, уговаривал, потом стал грозить судом. Причем, заметь, когда в разговоре речь зашла о суде, Епифанцев вообще перестал общаться с Ремезовым, запретил охраннику пускать его в офис, не отвечал на звонки. Одним словом, перекрылся.

– Ремезову надо было подавать в суд.

– Полетт, он так и сделал. Но и там Епифанцев вел себя подобным образом. Он не являлся на заседания, а когда приставы «прижали» его, принес какую-то справку, что он якобы был в служебной командировке. Но Ремезов уверяет, что это ложь: люди видели «колбасника» в городе, причем в самых разных местах. Наконец, суд все-таки состоялся, вынес постановление Епифанцеву выплатить Ремезову долг. Но время шло, ничего не менялось, деньги на счет ООО «БИП» так и не поступили…

– И что же твой примерный семьянин?

Дед вздохнул.

– Полетт, я не знаю, стоило ли вообще рассказывать тебе эту историю. Конечно, таких, как Ремезов, много, помочь всем невозможно в принципе…

– Но если есть возможность помочь хотя бы одному, почему не использовать ее? Может, другие задумаются, такие, как этот «колбасник», что не всегда «кидалово» сходит с рук, что лучше вести бизнес честно, а самая лучшая реклама фирмы – это ее репутация. Это то, что не купишь ни за какие деньги.

– Так ты все-таки хочешь помочь Игнату?

– А он все-таки нуждается в помощи? Ты же сказал, что суд вынес решение в его пользу?

Ариша усмехнулся.

– А что толку? Прошло достаточно времени, но Епифанцев так и не перечислил деньги. Ремезов даже обращался в «Русскую службу возврата долгов». Те собрали материал, сказали, что передают дело в прокуратуру.

– Ну, что от этих ребят ожидать, мы с тобой уже знаем!

– Да, дочка. Времена меняются, люди – нет. Либо у Епифанцева там своя большая волосатая лапа, либо он нашел кому дать на «лапу». Человек-то он, судя по всему, не бедный. Дело затянулось. Предприятие Игната практически развалилось, ведь бóльшая часть денег была вложена в этот злосчастный пруд. Люди не стали ждать, когда их директор разберется с должником и выбьет из него деньги. Всем надо кормить свои семьи. Многие уволились…

Кстати, жена Игната тоже здорово пострадала в этой истории. Дело в том, что супруги Ремезовы жили вместе больше двух лет, а детей у них не было. Они, кажется, даже обследовались, но врачи ничего необычного у них не обнаружили, сказали, мол, ждите, будут у вас дети. Они и ждали… И когда жена объявила Игнату, что беременна, тот был на седьмом небе от счастья.

– Надеюсь, с ней и ее будущим ребенком ничего не случилось?

– Зря надеешься, Полетт. Когда Ремезов стал требовать с Епифанцева деньги и грозить судом, на его жену напали и избили. Подробностей я не знаю, но наверняка знаю одно – ребенка женщина потеряла.

Но и на этом злоключения Ремезовых не закончились. Узнав о выкидыше, Игнат попал в больницу с инфарктом. От мытарств по судам и передряг у него часто прихватывало сердце. У него это, похоже, наследственное: его отец умер совсем молодым после второго инфаркта. Так что сейчас Игнат лежит в больнице. Жена ходит за ним ухаживать, но, похоже, она сама нуждается в лечении. Мы вчера скинулись, собрали им небольшую сумму. На первое время хватит, но, чтобы поднять Игната, нужны серьезные деньги. Он тяжело перенес инфаркт, да и поправляться ему очень трудно: сама понимаешь, выйдет из больницы и что его ждет? Почти развалившееся предприятие и новые хождения по судам. Да еще этот кризис! Ну, кому сейчас в голову придет устанавливать бассейны?! Людям не до того, многие пытаются просто выжить. Жена, конечно, как-то подрабатывает, но ей сейчас очень тяжело.

– Да, дед, все это печально. Только я не знаю, смогу ли что-то сделать для твоего Ремезова.

– Полетт, я вижу, что ты сейчас маешься без дела. Сидишь часами у камина или в своей комнате. Поди уж, по второму разу все книги перечитала! Вчера вон на саксофоне какие грустные мотивы выводила. Скука – вещь нехорошая. Так вот я и думаю, чем скучать в одиночестве, может, съездишь к жене Игната, поговоришь с ней? Я и адресок с телефоном тут тебе записал.

Ариша положил на стол лист бумаги. Я пробежала глазами адрес. Странный район для бизнесмена. Не центр.

– Так ты съездишь к ней, Полетт? Может, все-таки можно как-то помочь людям?

А почему бы и нет? Я действительно скучаю без дела, а чтобы не терять навык в моей работе, надо время от времени «разминаться». Только сначала – все проверить, во всем убедиться самой. Еще неизвестно, как там обстоят дела на самом деле. У меня однажды было такое. Пришла пожилая женщина, охала, ахала, плакала в платочек, мол, сноха, ведьма подколодная, со свету сживает. И в дом не пускает, и в суп мой плюет, и мимо унитаза специально мочится, чтобы мне навредить. А когда я взялась эти факты проверять, то оказалось, что практически все наоборот: свекровь выживает бывшую сноху из дома. Ее сын ушел к другой, а сноха с маленькой дочкой остались, им идти некуда, да и прописаны они здесь. Так что все бывает! Как говорится, доверяй, но проверяй.

Я послонялась некоторое время по комнате, ничего конкретно не делая. Наверное, это было моей отличительной чертой – я должна была хорошенько подумать, стоит ли браться за такое дело. Результатом моей мыслительной деятельности явилось решение «откопать топор войны». Но сначала, разумеется, предстояло все проверить.

Я совсем уж было собралась позвонить по номеру, записанному для меня дедом, как телефон сам напомнил о себе знакомой мелодией. Это была Алина.

– Ты не представляешь!..

Очень даже представляю.

– Это вообще такое!.. Это сегодня так актуально!..

Фонтан энергии!

– С ними надо бороться немедленно, иначе эта зараза расползется и заполонит весь наш дом!

– Ты о тараканах? – уточнила я.

– Да!.. Что?.. О каких тараканах? Да нет же! При чем здесь тараканы?

– Ну, ты сказала, что они расползутся и заполонят весь ваш дом.

– Не наш, а ваш.

– У нас с дедом нет тараканов. Тьфу, тьфу, тьфу… Алина, ты что, теперь работаешь в фирме по уничтожению домашних насекомых и грызунов?

– Я?! Грызунов?.. Это ты меня так низко ставишь?

По Алининому тону я поняла, что подруга оскорбилась.

– Да я теперь в обществе борьбы со скинхедами! А под нашим домом я подразумеваю нашу страну.

Ого! Вот это вираж! Нет, с Алиной не соскучишься.

– Мы сейчас набираем добровольцев…

– Нет!

– Я еще не договорила…

Знаю я ее штучки. В какие только общества и организации не пыталась затащить меня лучшая подруга! Если она сама постоянно хочет против кого-то бороться, кого-то спасать, то это вовсе не значит, что все хотят того же.

– Нет!

– Но почему? Это всех касается! Нельзя равнодушно проходить мимо. Скинхеды – это те же фашисты, только замаскировавшиеся. Если их не остановить, эта зараза расползется по всей планете, а наша планета – это наш общий дом.

– Я бы с удовольствием, но я не могу. Именно сейчас у меня начинается новое дело.

Алина на минуту смолкла, переваривая новость.

– Хорошо. Тогда будешь в числе сочувствующих. Так сказать, группа поддержки. Но будь готова вступить в наши сплоченные ряды. Я тебе дам маечку такую… знаешь, на груди – зачеркнутый фашистский крест и надпись «Скинхедам – нет!». Будешь носить. Еще привезу устав нашей организации и значок. Заеду сегодня после обеда, будь дома.

Нечаева отключилась. Ну вот, новый день – новые проблемы.

* * *

Ближе к обеду я все-таки позвонила Ремезовой Гульна́ре, как было указано в записке, на домашний телефон. Мне ответил какой-то усталый и очень уж грустный голос:

– Квартира Ремезовых.

– Гульна́ра? (ударение: первая а).

– Да, я. А вы кто? Простите, я вас не узнаю.

– Да вы меня и не знаете. Ваш телефон мне дал один знакомый вашего мужа. Он очень переживает за Игната и искренне хочет помочь вам.

– Помочь? Чем? Разве нам можно чем-то помочь?! Вы не представляете, в каком мы положении!..

Женщина вдруг так разрыдалась, что я растерялась.

– Гульнара, подождите плакать. Давайте для начала с вами встретимся и поговорим. Может, что-то придумаем. Меня зовут Полина, я – юрист. Когда к вам можно подъехать?

Через полчаса я подходила к пятиэтажному дому на улице Ополченцев. Это был обыкновенный кирпичный дом в обыкновенном старом дворе, квартира на четвертом этаже за железной дверью. Хозяйка открыла практически сразу после моего звонка.

– Заходите. Можете не разуваться…

Она была невысокого роста, милой, симпатичной, только осунувшейся и усталой. Большие карие глаза, длинные каштановые волосы, собранные сзади в хвост. Брови – соболиные, как у восточных красавиц. В ушах – длинные золотые сережки, на груди – тоненькая золотая цепочка, вот и все драгоценности жены бизнесмена. Простой ситцевый халатик пестрой расцветки подчеркивал хорошую фигуру. Чем-то она была похожа на Гюльчитай из кинофильма «Белое солнце пустыни».

Мы прошли в комнату, похоже, служившую у хозяев, залом.

– Садитесь сюда, на диван, вам здесь удобно будет.

Сама хозяйка села в кресло напротив меня.

– Гульнара, я знаю, что ваш муж сделал владельцу колбасного цеха пруд во дворе дома, из-за чего его фирма и развалилась.

– Да, почти развалилась. Ведь бо́льшая часть денег была вложена в этот злосчастный пруд. Епифанцев клялся, что заплатит сразу, как только водоем зальют водой. Причем говорил это в присутствии своего бухгалтера. Муж поверил ему. В то время у него не было объекта, а тут такой заказ! Подобного пруда его фирма еще не делала, и он ухватился за это как за спасительную соломинку. Почти на все деньги, что были у него на счете, закупил изоляционный материал, нанял экскаватор. Тот вырыл котлован, муж заплатил ему из своих денег. Потом рабочие Игната выложили дно изоляционным материалом в несколько слоев. Там сложная технология, они выкладывают один слой, сваривают швы, потом второй – другим материалом, опять сваривают. Я точно не знаю, я не специалист, но слышала, как муж разговаривал со своим мастером. Причем, пока они работали, Игнат платил всем рабочим опять-таки из своих денег. Воду Епифанцев проводил сам. Когда все было готово, и котлован начали заливать водой, муж в первый раз попросил заказчика оплатить работу. Тот сказал, что, мол, да, оплачу, когда вода будет в пруду…

– Они не ругались?

– Тогда еще нет. Игнат с клиентами всегда держится корректно. Да и зачем было ругаться? Епифанцев обещал оплатить, но сначала хотел убедиться, что материал, из которого выстлано дно пруда, держит воду. Дней пять заливался водоем. Муж ездил туда каждый день и смотрел своими глазами. Вода прибывала. Когда водоем был полон, воду отключили, на края положили декоративную траву, постепенно переходящую в настоящую. Муж сделал фото для рекламного альбома и снова напомнил Епифанцеву об оплате. Тот с презрением бросил:

– Я еще посмотрю, сколько твой бассейн продержится! Если через месяц вода не уйдет, – получишь свое бабло.

Муж не мог ждать целый месяц, денег на его счете почти не осталось, а надо было платить налоги, аренду офиса, да и материал закупать для других объектов. Он настоятельно попросил Епифанцева оплатить, если уж не всю сумму, то хоть часть. Тому не понравился тон Игната и он сказал:

– Будешь хамить – вообще ничего не получишь.

Но муж не хамил ему, я это точно знаю, он не такой. У него до Епифанцева было много клиентов, и никогда ни с кем он не ругался. В это время у мужа появились новые заказчики, но он не мог начать с ними работать из-за разборок с Епифанцевым. А тот начал просто издеваться. Он звонил мужу и требовал немедленного его прибытия, так как уровень воды в пруду якобы упал. Муж едва ли не каждый день ездил на его фазенду на разборки. Мы поняли, что заказчик тянет время – просто не хочет платить. Была уже осень, и он сказал, что заплатит весной, если за зиму с прудом ничего не случится…

– Гульнара, а когда вы обратились в суд?

– Весной и обратились. Муж приехал к Епифанцеву в апреле, когда лед в пруду растаял, и в очередной раз попросил денег, но тот сказал, что за зиму уровень воды в пруду сильно упал, значит, где-то есть утечка, и Игнат должен ее устранить. Муж осмотрел водоем, но посчитал, что уровень практически остался прежним, значит, никакой протечки нет. А небольшой спад воды – это естественное явление: вода, как известно, имеет свойство испаряться. Но Епифанцев платить все-таки отказался, и тогда муж пошел в суд.

Гульнара вдруг спохватилась:

– Ой, я вам даже чая не предложила! Извините, я сейчас…

Она убежала на кухню, а вернувшись, пригласила пройти туда. На столе нас ждали горячий заварочник, чашки, вазочка с дешевым печеньем.

– Вот прошу. Чем богаты…

– Так на чем мы остановились? – спросила я, отхлебывая горячий напиток.

– Да, обратились в суд, только это ничего не дало. На процессы Епифанцев не являлся, было видно, что он тянет время. Ему это было выгодно, а мой муж терпел убытки.

– Гульнара, говорят, ваш муж сейчас в больнице?

Лицо девушки стало бледнеть на глазах.

– Это все из-за меня…

– Из-за вас? В каком смысле? Вы-то здесь при чем?

Она перестала пить чай, посмотрела на меня, как затравленный зверек. На глаза ее навернулись слезы.

– Мы с Игнатом прожили два года, а я все не могла забеременеть. Оказывается, так бывает… Я ходила ко врачу, меня уверили, что все в порядке, никаких отклонений. Но беременность почему-то не наступала. Мне сказали, ждите, обязательно наступит… Мы и ждали. Игнат так хотел сына! Вы не представляете! Он и имя ему придумал, и уже мечтал, что на рыбалку будет его с собой брать. Он у меня такой заядлый рыбак! Вот… А однажды на работе мне стало плохо, я потеряла сознание. Девчонки мне «Скорую» вызвали. Врач мне сказала, что, похоже, я буду мамой. Я потом в поликлинику на осмотр ходила, все подтвердилось. А когда на четвертом месяце я прошла УЗИ, и мне сказали, что будет мальчик, Игнат меня долго кружил по комнате и живот гладил и все приговаривал: «Там мой сын! Там мой Олежка!»

Гульнара снова заплакала, закрыв лицо руками. Я не решилась тревожить ее, пусть выплачется, раз ей так плохо. Через некоторое время она отняла руки от лица и спросила:

– Скажите, есть моя вина в том, что я родилась татаркой? Я не стремилась родиться именно в этой семье. Мой отец – чистокровный татарин, а женился на моей матери, она наполовину русская. Они всегда жили хорошо, никогда не ссорились, воспитали троих детей. Мой брат Тимур полюбил девушку-казашку, родители дали им благословение. У нас вся семья интернациональная, у нас и белорусы есть в роду… И когда мы собирались у дедушки за одним большим столом, никто никого не спрашивал: какой ты национальности? Все уважали друг друга. Я не виновата, что полюбила русского парня и не считаю это нонсенсом: один из моих дедов тоже русский. А они… Они сказали, что таких, как я, надо убивать!.. Что мы, иноросы, захватили их землю… А я ничего не захватывала! Мои предки всегда жили здесь…

Девушка снова заплакала. Надо было как-то отвлечь ее, да и выяснить наконец, что же конкретно произошло и в чем она виновата.

– Гульнара, они – это…?

– Скинхеды. Только я сама тогда этого не знала. Я шла с рынка, ну, знаете, тот, что открылся недавно за новостройкой. Там все прямо с полей, все очень дешево. Я купила целый пакет овощей… Пошла через пустырь, хотела дорогу сократить… Машина следом за мной ехала, я даже внимания на нее не обратила, пока она со мной не поравнялась. Из нее выскочили трое парней, совсем еще юнцы. Один за рулем был… Окружили меня, стали оскорблять, мол, понаехали чурки узкоглазые, нормальным людям уже пройти негде, одна нерусь вокруг. Я хотела вырваться и убежать, да куда с такой сумкой! Да и срок уже большой был: все-таки шесть месяцев… Они затащили меня в машину, сумку я выронила, когда от них отбивалась…

Привезли в лес, на какую-то поляну, вытащили из машины… Я смутно все помню. Помню, что плакала и умоляла не трогать меня, но они изнасиловали меня все четверо… Потом сказали, что нельзя допустить, чтобы чурки плодились, стали бить меня… Я умоляла только не бить по животу, и они сначала действительно били по голове, по лицу и спине… Но потом один стал пинать меня ногами именно в живот…

Когда они уехали, я поползла к дороге… За мной тянулась кровавая дорожка… Меня подобрала проезжавшая мимо машина: старики, муж с женой на стареньком «Москвиче» ехали. Они и отвезли меня в больницу…

Я слушала Гульнару и чувствовала, как у меня все холодеет внутри. Я даже не могла ее о чем-то спросить, мой язык как будто прилип к гортани. Я пыталась представить, как четверо парней бьют ногами эту маленькую хрупкую девушку, да еще и беременную, и у меня все плыло перед глазами. Остывший чай оставался в наших чашках нетронутым.

– Через неделю меня выписали. Ребенка я, естественно, потеряла. В больнице ко мне приходил следователь, взял у меня показания… Но на этом все заглохло. Мне потом сказали, что те парни, судя по всему, были скинхедами, но найти их не представляется возможным, мол, нет никаких зацепок.

Но на этом наши злоключения не кончились. Игнат, узнав, что случилось со мной и ребенком, страшно переволновался. Пока я была в больнице, он навещал меня и держался как мог, а как только я выписалась и пришла домой, у него случился инфаркт. Наверное, у Игната, как и его отца, слабое сердце. Тот умер после второго инфаркта совсем молодым…

– Он сейчас в больнице? – спросила я.

– Врачи хотят его выписать. Кризис миновал, а на восстановление нужны дорогие лекарства, на которые у нас нет денег. Я, конечно, работаю, но зарплата у меня небольшая. Я – бухгалтер в нашем ЖЭКе, моя зарплата – пять тысяч. Правда, по вечерам я подметаю подъезды. Это еще две с половиной тысячи. Как мне поднять мужа на эти деньги? Правда, родственники и друзья собирали мне пару раз небольшие суммы, но на лечение Игната нужны серьезные деньги, а у меня их нет. Я вообще не знаю, что мне делать!..

– Гульнара, я понимаю, волокита с «колбасником» тянется давно, а что, других объектов у мужа за это время не было?

– Почему? Были. Пару небольших бассейнов установили, один крохотный пруд во дворе кому-то из знакомых в коттеджном поселке… Но это же мелочь. А надо платить налоги, аренду помещения, зарплату рабочим… А тут еще этот кризис! Ну кого сейчас интересуют бассейны и пруды?! Да еще мы, как назло, ипотеку оформили. Хотели в центре хорошую трехкомнатную квартиру купить, чтобы у ребенка были нормальные условия. Теперь мы и ее, похоже, потеряем…

Гульнара помолчала немного, грустно глядя куда-то в угол, и вдруг спросила:

– А вы ведь, кажется, сказали, что юристом работаете?

– Я по образованию юрист, – уточнила я, не вдаваясь в подробности.

– Тогда посоветуйте, что мне делать, если даже прокуратура молчит?

– Есть другой способ разбираться с обидчиками, – ответила я, для себя уже решив помочь этим людям. – Гульнара, давайте для начала обменяемся номерами сотовых…