Текст книги "Такой маленький бизнес"

Глава вторая
«Хрустальная ночь»

…Как следует выспавшись, я встретила новое утро в прекрасном расположении духа.

Цветы на окне весело вытянулись к солнцу.

А ананасовое деревце, которое на самом деле куст, кажется, даже немного подросло за ночь.

После завтрака я раскинула колоду Таро, намереваясь получить комментарий ко вчерашней ситуации с Иваном Скворцовым.

Как ни странно, у меня ничего не вышло.

Карты отказывались меня слушаться.

Словно живые, они выпрыгивали из колоды, когда я начинала их тасовать.

А это является вполне определенным знаком – лучше не пробовать, все равно ничего не выйдет.

Слегка раздосадованная поведением колоды Таро, я взялась за «Книгу Перемен».

Последнее время я гадаю с помощью трех монеток: шесть подбрасываний вполне достаточно для того, чтобы построить гексаграмму.

Но и тут меня поджидало разочарование.

При первой же попытке две монеты из трех раскатились в разные стороны.

Одна – далеко-далеко за пыльный диван.

А вторая – и вовсе в недоступную мне щель в полу за шкафом.

Это было вдвойне обидно.

Ведь именно эти монеты использовались мной для мантических операций.

Я начала тревожиться.

Бывают ли такие совпадения?

Призадумавшись, я решила проверить, будет ли со мной беседовать на заданную тему что-нибудь еще.

Хотя бы кофейная гуща.

Я сварила себе крепчайший кофе и сосредоточенно выпила ароматную жидкость.

Только-только я собралась перевернуть чашечку для того, чтобы осадок растекся по стенкам, как она выскользнула из моих рук.

Описав в воздухе совершенно невероятную траекторию, чашка улетела в другой угол комнаты, где и разбилась с жалобным звоном.

Понятно, со мной не желают общаться.

А это значит, что вчера я ошиблась, решив, что моя задача выполнена.

И, словно в подтверждение этих слов, в дверь осторожно позвонили.

В глазке вырисовывался топчущийся с ноги на ногу Иван Скворцов.

– Я вам, наверное, уже надоел, – начал он с порога, – но со мной снова произошла очень странная история…

– На этот раз ее зовут Эльвира или Виолетта? – поинтересовалась я.

– Все гораздо серьезнее, – грустно отозвался Иван. – Вы разрешите мне пройти?

– Да-да, конечно, – распахнула я дверь. – Можете считать, что я ждала вас.

Из рассказа Скворцова я выяснила, как опасно, оказывается, ходить в магазины.

– Я пошел присмотреть подарок жене – у нее скоро день рождения – и просто ходил, глазел на витрины. Когда я шел мимо павильона с дорогой посудой, человек, который был сзади меня, вдруг побежал вперед, резко толкнув меня плечом. Я не удержался на ногах и вписался прямо в витрину с немецким фарфором. Какой был звон! Как визжала продавщица!

Иван в ужасе прикрыл глаза рукой.

– Вам выставили крупную сумму?

– Страшно сказать… Мне столько и за десять лет не заработать. Сначала вежливо попросили пройти в административный корпус. Управляющий отнял у меня паспорт… Велел ждать…

– И кого же вы дождались?

– Приехали какие-то накачанные и крутые ребята, стали угрожать мне. Но управляющий утихомирил их и сказал, что, быть может, удастся как-то договориться…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась я. – И что же вы должны сделать?

– Прийти завтра к часу дня на встречу с братвой, которая курирует этот павильон в торговом центре. Управляющий сказал, что есть различные варианты, которые могут меня устроить… Как вы думаете, идти?

– Обязательно! Только не вам, а мне. Устраивает для начала такой вариант?

Когда Иван, слегка ободренный, ушел, я рванулась к картам.

Проверим, была ли я права сегодня, предполагая, что я была не права вчера.

Выхватив наугад три карты, я просто обомлела от этой наглости: на меня пялились два близнеца-джокера и пустая карта.

Вытаращив глаза, колченогие уродцы с высунутыми посиневшими языками кривлялись в жутком танце. Мне даже показалось, что я слышу звон колокольчиков, подвешенных к их дурацким колпакам.

«Фабрика имени Крупской», – четким полужирным курсивом было выведено в правом нижнем углу пустого листа.

Черт возьми!

Это же совсем новая колода!

…На улице припекало.

Возле киосков с прохладительными напитками выстраивались длиннющие очереди.

Тротуар, за неимением урн, был завален жестяными банками из-под кока-колы.

Я тут же вспомнила про Сему Игудина, – очевидно, по ассоциации с палящим солнцем и израильскими пустынями.

Когда я была в Израиле в последний раз – аккурат на прошлую Пасху, – мой организм прокачал через себя такое количество жидкости, что здесь мне бы его хватило на целый год.

– Жара, как в Палестине, – донеслось до меня из телефонной будки.

Я навострила уши.

– А у вас тут почти ничего не изменилось. Понастроили, конечно, всяко-разно. Но в целом… – продолжал свой неспешный разговор человек в будке.

Подойдя поближе, я присмотрелась и с удовлетворением смогла констатировать, что мои ушки в полном порядке.

В будке находился не кто иной, как мой старый знакомый Семка, который несколько лет назад свалил в Израиль и вчера делал вид, что в упор меня не признает.

Как бы там ни было – нехорошо забывать друзей.

Именно это я сейчас и собиралась сказать господину Игудину.

Но чутье подсказывало мне, что Сема трусил неспроста. Не требуется ли иностранному подданному помощь местного частного детектива?

Стараясь не обнаружить себя, я незаметно подкралась к будке и встала рядышком.

– Теперь о делах, – продолжал Семен. – Схема мне известна, деньги можете получить хоть сегодня. Но только в обмен на, так сказать, товар. Да, Франсуа ввел в курс дела. Впрочем, некоторые недавние события… Вы понимаете, что я имею в виду. Да, могу подождать… Но только…

Тут он обернулся и увидел меня.

Сема не на шутку испугался.

Он снова помолодел от страха на десять лет, побледнел и, не прощаясь с собеседником, на ощупь пристроил трубку на рычаг.

Я приветливо улыбнулась и постучала жетоном по стеклу.

– Вы… вам звонить? – едва выдавил из себя Семен Игудин.

– Не-а, – помотала я головой. – Бокер тов, Шимон! Ма хашаа?

Иврит я немного знала и дежурную фразу «Привет, Сема! Как дела?» умудрилась произнести почти без акцента.

Игудин автоматически ответил, что все, мол, в порядке, но тут же опомнился:

– Тода, бэсэдер… Но позвольте, какого черта вы за мной ходите по пятам!

– Сема! – ужаснулась я. – Как ты можешь так говорить! Неужели мы снова на «вы»? Нам так долго пришлось переходить на «ты», и вот теперь…

– Я вас не знаю! – отрезал Семен и попытался решительно выйти из телефонной будки.

– Ах так?! – рассвирепела я. – На «вы»?! Тогда извольте объяснить мне, каков ритуал перехода с «ты» на «вы»! Просто так такие вещи не делаются!

– С «ты» на «вы»?… – пробормотал Сема. – Это в каком же смысле?

– Вот именно! – не унималась я. – Чтобы перейти на «ты», нужно выпить на брудершафт или… ну то, что у нас с тобой было… А как же наоборот?

– Наоборот?… – недоуменно повторил Сема. – Ты меня вконец запутала.

Наконец он решил, что хватит играть в частичную потерю памяти.

Игудин взял меня под руку и быстрым шагом направился по тротуару.

– Таня, – шептал он мне на ухо, – понимаешь, я тут по очень серьезному делу, и мне не хочется привлекать к себе внимание.

– Оружие, наркотики?

– О боже! – застонал Сема. – Да нет, все законно. Просто это дело сугубо интимное, частное… Так что лучше не кричать на всех углах, что Сема Игудин снова навестил свой родной город, договорились?

– Договорились.

Семен с облегчением вздохнул.

– Вот и славно. Я, конечно, тебя сразу узнал. Но, согласись, голубушка, в той ситуации… Кстати, а что там у вас происходило? Ты с пистолетом в руках, какой-то мужик, привязанный к креслу…

– Понимаешь, Сема, – нежно ответила я, – это дело сугубо интимное, частное…

– А-а, – протянул Игудин. – Тогда конечно.

На спуске к набережной Семен замедлил шаги и тихо произнес:

– В общем, я тебя, Танечка, люблю и помню. Такое не забывается.

Я грустно вздохнула.

– Ты Скорпион, Сема.

– Что-о?

– По гороскопу… Твой эротизм стремится к тотальности. И я, конечно, всего только эпизод в твоей биографии. Помнишь, я составляла тебе натальную карту? Так вот…

Я, с трудом припомнив дату и место рождения Семена, рассказывала ему о том, что должно с ним случиться в ближайшее время.

А сама размышляла при этом, как выудить из него нужные мне сведения.

Наконец мне в голову пришла удачная мысль.

– Давай сегодня поужинаем вместе.

– Хорошая идея! – обрадовался Семен. – Только, ради бога, не в гостинице, там отвратная кухня. И все чересчур дорого.

– Есть очень уютное местечко. С романтическим названием «Хрустальная ночь». Идет?

Семен с радостью согласился, и мы расстались.

Теперь моя очередь звонить по телефону.

Разыскав в сумочке бумажник, я вытащила оттуда клочок бумаги с цифрами, обнаруженный в папке, которую передала мне Подольская.

Я нашла номер Комарова, коллеги убиенного мужа моей клиентки, и набрала шесть цифр.

На четвертом гудке трубку сняли.

– Да-да, – раздался ангельский женский голосок.

– Нельзя ли услышать Сергея Ивановича? – попросила я, невольно подстраиваясь под интонацию своей собеседницы. – Очень срочно.

– О! – встревоженно вскрикнула та, как будто из-за разговора Сергея Ивановича со мной зависела судьба Вселенной. – Конечно-конечно! Сейчас я сбегаю и посмотрю! Пожалуйста, подождите немного!

Трубка легла на стол.

Раздалось нежное мурлыканье.

Я прислушалась.

«Он уехал прочь на ночной электричке…» – сладостно напевал голос моей собеседницы.

Она явно никуда не бежала сломя голову от желания немедленно разыскать своего шефа, а просто бросила трубку на стол и выжидала некоторое время.

Вот только забыла нажать кнопочку временной блокировки линии.

А может, и не было на ее аппарате этой столь полезной кнопочки.

Закончив первый куплет, она громко потопала ногами и снова взяла трубку.

В мембране раздалось прерывистое дыхание.

Можно было подумать, что девушка оббегала все окрестности в поисках Сергея Ивановича.

Ее по-прежнему ангельский голос выражал искреннее сожаление пополам с тревогой.

– Вы слушаете? – крикнула она, едва удерживая рвущиеся из ее груди рыдания. – Сергея Ивановича сейчас нет. К сожалению. Не могли бы вы перезвонить попозже или оставить сообщение?

– Могла бы, – грозно произнесла я.

– Лучше поближе к вечеру или завтра с утра, – посоветовала девушка. – А я обязательно передам, что вы звонили. Э-э… Вы…

– Ведьма, – мрачно сказала я. – Передай, что Ведьма звонила. И еще звонить будет. Запомнила?

– Х-хорошо, – неуверенно прошептала удивленная девушка. – Какая странная фамилия… Вы, наверное, с Украины? Или из Молдавии? Прибыли по поводу сельскохозяйственной выставки?

– Нет, я по его душу, – съязвила я и повесила трубку на рычаг.

Как и следовало ожидать, Сергей Иванович Комаров отгородился от внешнего мира надежной броней в лице секретарши с ангельским голосом.

Но я его достану.

Не так, так этак.

…До встречи с Семеном еще оставалось некоторое время, и я решила все же уточнить некоторые позиции по поводу двух дел, которыми я сейчас занимаюсь – дела Ивана Скворцова и дела Александра Подольского.

Лучший способ уточнения, по-моему, – посоветоваться с кем-нибудь знающим.

А кто знает судьбу лучше, чем карты?

Вернувшись домой, я немедленно раскинула колоду Таро, задав вопрос о деле Ивана Скворцова.

Углубившись в анализ комбинации, я смогла определить, что карты указывают на некое лицо, – в данном случае его роль выполняла карта «Маг», – находящееся до поры до времени в тени.

Таким образом, я смогла убедиться в своей догадке.

Проблемы Вани куда более серьезны, чем кажутся на первый и даже на второй взгляд.

А вот с делом покойного Александра Георгиевича Подольского меня ожидал сюрприз.

Разложив карты, я обомлела от изумления.

Если утром карты отказывались меня слушаться, то сейчас…

Я просто не знала, что и делать.

Такое следовало бы занести в Книгу рекордов Гиннесса и выписать эту строчку золотыми буквами. Да вот только я не была уверена, что в нашем городке есть представительство данной организации. И потом, возникала проблема со свидетелями, – ведь эти дотошные господа имели бы полное право усомниться в моей порядочности.

Как бы там ни было, факт оставался фактом и смотрел мне прямо в лицо с блестящей полированной поверхности журнального столика.

Комбинация из двадцати двух старших арканов и пятидесяти четырех обычных карт в точности повторила комбинацию, которую я только что раскладывала, запрашивая мнение Таро относительно дела Ивана Скворцова.

Из создавшейся ситуации как минимум следовало сделать неизбежный вывод: два этих дела связаны так крепко, что можно считать их одним делом.

Я с изумлением и испугом, не веря своим глазам, смотрела на карты, спокойно лежащие в том же порядке, что и полчаса назад.

Мое изумление было настолько велико, что я даже впала в некое подобие транса.

И только настойчивый телефонный звонок смог вывести меня из этого гипнотического состояния.

– Н-да, – отозвалась я в трубку, не в силах оторвать взгляда от карт.

– Танечка? – осведомился в трубке голос Семена Игудина. – Я готов.

– Сейчас выхожу, – встрепенулась я. – Встречаемся у памятника Циолковскому, напротив… Ах, да что я тебе объясняю… Ты ведь еще не забыл наш город.

Верной рукой я набросала несколько штрихов различного цвета на собственной физиономии. Удостоверившись в том, что существо, глядящее на меня из зеркала ванной комнаты, осталось довольным данным косметическим решением, я подарила своему отражению очаровательную улыбку.

Я уже настроилась немедленно отправиться в путь, как на глаза мне попалась колода обычных карт.

Не попробовать ли еще один раз?

Дрожа от нетерпения, я разложила свой любимый пасьянс «Мария Стюарт».

Карты вынимаются из колоды по порядку, и в случае если какая-нибудь из них окажется между картами равного достоинства или одинаковой масти, то она кладется на свою левую соседку.

Пасьянс этот сходится не так уж и часто.

Но я приспособилась употреблять его для мантических целей, анализируя, в случае неудачи, что именно помешало верному исходу.

Обычно до искомого завершения не хватало трех-четырех позиций.

И именно оставшиеся карты рассматривались мной как комбинация, предназначенная для анализа.

Но в этот раз даже обычная колода карт решила показать, на что она может быть способна.

Что бы вы думали?

Я не смогла соединить между собой карты ни одного раза.

Все листы колоды равномерно укладывались в одну прямую линию.

Расклад никак не желал образовывать сочетания достоинств или мастей.

Таким образом, передо мной лежала вся колода из тридцати шести карт.

А это значило, что все, буквально все имело отношение к делам Скворцова-Подольского.

Выходит, мне придется считаться с наличием не одного-двух факторов, а целого множества.

Что, разумеется, значительно усложняет мою задачу.

Но отступать я не привыкла.

Решительным жестом закинув за плечо газовый шарфик, я покинула свой дом и направилась к месту встречи с Семеном Игудиным.

Мой постаревший приятель нетерпеливо топтался под громоздким памятником.

Константин Эдуардович Циолковский вдохновенно взирал прямо в начинавшую лысеть макушку Семена и указывал ему воздетой рукой куда-то в небеса.

Но Сема упорно таращился в направлении автобусной остановки, переминаясь с ноги на ногу и время от времени посматривая на часы.

Я подпорхнула к Игудину с противоположной стороны.

– Прости, что слегка задержалась.

– Какие-то проблемы? – нахмурил лоб Семен.

– О да! – кивнула я. – Покойная шотландская королева капризничает.

Сема ничего не понял, но на всякий случай решил не уточнять.

– А в этой «Хрустальной ночи» хорошо кормят? – подозрительно осведомился он, беря меня под руку.

– Прилично, – успокоила я его. – Впрочем, тебе пора подумать о диете. Судя по твоим габаритам, ты в Израиле не голодаешь. Рассказать кому-нибудь, каким ты был стройным в юности, – так не поверят же!

И я слегка похлопала его по выпиравшему животику.

Семен недовольно поморщился.

– А кроме хорошей кухни, там еще много красивых девушек. Говорят, есть совершенно очаровательные блондинки, – щебетала я.

– Неактуально, – неуверенно произнес Семен. – Я примерный семьянин.

– Охотно допускаю, – согласилась я, – но прежде всего, Сема, ты – Скорпион.

Игудин не на шутку рассердился.

– Таня, перестань обзывать меня этим мерзким насекомым! Что за прихоть!

– Насекомое как насекомое, – пожала я плечами. – Впрочем, как тебе будет угодно. Это не меняет дела. От того, что я перестану называть тебя Скорпионом, ты не перестанешь им быть.

Пока Сема размышлял, как бы мне ответить поехиднее, мы подошли к неброскому зданию.

Кафе было украшено переливающейся под разными углами зрения голографической вывеской.

– А вот и «Хрустальная ночь»! – указала я своему спутнику на вывеску.

Игудин недоверчиво осмотрел сверкающие буквы и открыл передо мной дверь.

Нам достался столик в самом центре зала, подальше от эстрады.

Впрочем, оркестра не наблюдалось.

За фортепиано на небольшом возвышении сидел пожилой бородач.

Он лениво перебирал клавиши, наигрывая что-то неопределенно-джазовое.

– Здесь очень мило, правда? – шепнула я Семе.

– Угу, – подтвердил он, не отрывая глаз от меню. – Но какие цены!

– Приближаемся к мировому уровню.

– Черта с два! – буркнул едва слышно Семен, но не стал уточнять, что он имел в виду, – то ли цены, то ли выбор, то ли качество обслуживания.

Может быть, все сразу.

– Что будете пить? – любезно осведомился светловолосый официант.

– Э-э… Танечка? – поднял на меня глаза Игудин.

– Немного ликера.

– Ликера. Дороговат у них шартрез… А мне – водочки, – решительно сказал Семен. – И минеральной.

Официант черкнул себе в блокнот.

– А закусывать?

– Есть или закусывать? – вопросил Семен.

Официант скорчил одобрительную усмешку и перестал торопить клиента.

– Н-да, не густо, – водил глазами по меню Семен. – Мидии… мангусты…

– Лангусты, – тихо поправил его официант.

Не сумев сдержаться, я прыснула от смеха, представив на своей тарелке распластанного героя киплинговского «Рикки-Тикки-Тави».

– Я и говорю «лангусты», – прошипел Игудин. – Черт знает, что такое! Два шашлыка, икорки и пару салатиков, пожалуйста.

Официант со сдержанным поклоном удалился.

Заказ принесли через несколько минут.

– Так что ты там говорил насчет блондинок? – с насмешкой посмотрела я на Семена.

– Ничего не говорил, – отрезал Игудин. – Я женат, слава богу, и вполне доволен своей жизнью. Только вот детей пока нет, но это дело поправимое. По крайней мере, есть шансы.

– А чем ты занимаешься в далеком Израиле? – поинтересовалась я.

– Сначала служил в армии… Кстати, я капитан, – не без гордости заметил Игудин.

Я уважительно покивала головой.

– Какое-то время работал в кибуце, выращивал квадратные помидоры.

– То есть?

– Новый сорт, для удобства транспортировки, – пояснил Семен. Теперь пишу в газеты. У них… то есть у нас, в Иерусалиме, большие виды на нашу эмиграцию как на политическую силу.

– Понятно.

Семен с наслаждением откинулся на стуле, обмахиваясь салфеткой.

– Ты была права, Танечка. Это кафе – очень милое заведение. Тихо, уютно.

Игудин осматривал зал с довольной улыбкой сытого человека.

К сожалению, я не могла согласиться с его словами.

Фигура человека, который маячил в холле, не позволяла считать это заведение таким уж тихим и мирным.

Из-за розовой шторы прямо на меня уставился господин, с которым я имела счастье познакомиться вчера днем.

А именно – Комод собственной персоной.

– Не хочешь ли потанцевать? – пригласил меня Сема, вконец разомлевший.

– С удовольствием, – рассеянно ответила я. – Только немного погодя, хорошо? Я сейчас…

Встав со стула и улыбнувшись своему спутнику, я направилась в холл, помахивая газовым шарфиком.

«Нападение – лучший способ защиты».

Эту истину я усвоила еще с колыбели, давя в своих детских кулачках пчел и шмелей, досаждавших мне на дачной веранде.

Лучше идти напролом, глядя прямо в глаза поджидающей тебя опасности.

Если, разумеется, с ней невозможно избежать столкновения.

Поравнявшись с Комодом, ошалевшим от моей наглости, я слегка мазнула его по лицу шарфиком и томным голосом спросила:

– Куда же вы исчезли, Коля? Ведь нам с вами так и не удалось поговорить по душам!

Затем я сделала несколько шагов по направлению к мужскому туалету.

– Ах ты!.. – задохнулся от гнева Комод и, сжав свои громадные кулаки, бросился за мной.

Но я не дала ему договорить.

Наверняка конец его фразы содержал какое-нибудь нелестное для меня сравнение.

А выслушивать оскорбления у меня не было никакого желания.

Я подняла указательный палец и, приблизив его к носу Комода, тотчас же отвела в сторону.

Пока Коля соображал, в чем дело, я успела ударить его костяшками правой руки в очень болезненную точку, расположенную возле шеи.

А потом добавила внушительный тычок в область солнечного сплетения.

Этого было вполне достаточно, чтобы Комод на некоторое время потерял способность к активному сопротивлению.

«И чему их только учат в этих самых бандформированиях! Драться как следует не умеют!» – недоумевала я, затаскивая бесчувственное тело Комода в туалет и обрушивая на его голову увесистую мраморную полочку.

Ага! Похоже, теперь Коля, носящий кличку, созвучную имени римского императора, сегодня уже не будет мне мешать.

Конечно, следовало бы попробовать поговорить с ним, но мужик сам нарвался на неприятности.

Придется разговор отложить.

Тем паче, что наша встреча с Комодом рано или поздно обязательно должна состояться.

А сейчас…

– Можно вас на минуточку! – поманила я пальцем швейцара, выглядывая из-за двери.

Ко мне спешил пожилой человек, одетый в потертый фрак, заметно лоснящийся на локтях.

– Что такое, мадам? – участливо осведомился он.

Я молча указала на распростертого Комода.

– О-о, – сочувственно посмотрел на меня седовласый служитель общепита.

– Мой спутник… э-э… немного перебрал и стал для меня обузой, – нежно пояснила я. – Нельзя ли вызвать такси и отправить его домой?

Я достала из сумочки стодолларовую банкноту и неуверенно протянула ее старичку.

– Разумеется, мадам, – рассыпался в любезностях швейцар.

– Мадемуазель, – строго поправила я его.

– Пардон, – виновато опустил глаза старичок. – Куда изволите?

Он кивнул на Комода.

Хм! Действительно, куда же его везти?

Я нагнулась к Коле и пошарила у него по карманам.

– Так, – сосредоточенно бормотала я, вытряхивая содержимое его куртки. – Папиросы, анаша, финочка…

Массивный тяжелый кастет выскользнул из кармана, едва не разбив узорную шведскую плитку, которой был выложен пол туалета.

– Ага, – извлекла я паспорт, – улица Достоевского, дом два. О’кей?

Я нежно улыбнулась старичку, слегка тронув его при этом за руку.

– Не извольте беспокоиться, – выдохнул он, взволнованный от счастья.

– Ну так и действуйте, – резюмировала я, незаметно пряча паспорт Комода к себе в сумочку.