Текст книги "Арена заблудших"

Глава 5

Кристины никогда не было панических атак, и потому она просто не поняла, что с ней произошло: бешеный пульс, дикий стук сердца в ушах, колени подгибаются, легким не хватает воздуха, а перед глазами все меркнет. Привалившись боком к стене дома, она отчаянно боролась за каждый вдох, судорожно открывая рот, пока мозг наконец не зафиксировал, что воздух поступает в легкие и она может дышать, и только тогда симптомы начали медленно отступать.

«Мне определенно нужно сходить к врачу, и плевать, что будут говорить в школе, если об этом станет известно», – решила Кристина, всерьез испуганная тем, что с ней сейчас произошло. Если собственное искаженное отражение в стекле вызывает у нее настолько сильную реакцию, то это уже серьезная проблема, и ею надо заняться.

Сумев кое-как отдышаться, Кристина решилась снова заглянуть в окно – точно так же, как делала в последнее время с зеркалами, просто чтобы убедиться, что та, другая Кристина ей, конечно же, лишь померещилась.

Привстав на цыпочки, Кристина заглянула на кухню – и ноги снова подкосились. Это не отражение! Другая Кристина, в противно-розовой рубашке, с нюдовым макияжем и волосами, забранными в аккуратный хвостик, по-прежнему была на кухне! Она подошла к маме, легко ее приобняла и что-то сказала. Мама удивленно на нее посмотрела и, вытирая мокрые руки полотенцем, растерянно села за стол. А другая Кристина повязала передник и как ни в чем не бывало взялась мыть грязную посуду.

Кристина продолжала наблюдать, не в силах оторваться. Закончив с посудой, другая Кристина налила суп в тарелку и поставила ее перед мамой. Достала ложку, отрезала хлеба. Непривычная к заботе, мама растерянно смотрела на Кристину. Заметив, что Кирюша свой ужин съел, другая Кристина забрала пустую тарелку, мимоходом погладив брата по голове. Тот вздрогнул и поежился.

– Все! Хватит! – встряхнула сама себя Кристина. Сколько можно стоять и смотреть? Надо что-то делать! Надо пойти и вывести эту самозванку на чистую воду!

Решительно зайдя в подъезд, Кристина подошла к двери, пошарила в кармане – и поняла, что ключей нет. Неужели она их потеряла? Как некстати!

С досадой вздохнув, Кристина нажала на кнопку звонка – резко, нетерпеливо.

Щелчок замка, дверь открылась – и в проеме появилась другая Кристина. Не церемонясь и не говоря ни слова, Кристина попыталась ее оттолкнуть – и у нее ничего не вышло, руки словно проходили сквозь воздух. Что ж, это логично, на то она и галлюцинация, она нематериальна. Несколько этим успокоенная, Кристина попыталась войти в квартиру, но и тут у нее ничего не получилось, она не могла перешагнуть через порог, путь словно преграждал невидимый барьер.

Другая Кристина спокойно стояла в дверях.

– Что происходит? – нервно выкрикнула Кристина, испуганная тем, что не может войти. – Кто ты какая? Что тебе надо?

Другая Кристина продолжала молчать, глядя на нее с легкой усмешкой, и по спине Кристины пополз холодок страшной догадки.

– Я что, умерла? – хриплым шепотом спросила она, чувствуя, как замирает сердце в груди. – Но… когда? Как? Я не помню!

– Ты не умерла, – наконец ответила другая Кристина таким знакомым – ее собственным! – голосом.

– Тогда что со мной? Почему я не могу зайти домой?

– Потому что ты больше не принадлежишь этому месту. Ты здесь не нужна. Ты лишняя.

– Что за чушь? – нетерпеливо воскликнула Кристина и, снова безрезультатно попытавшись перешагнуть через порог, закричала: – Мам! Мама! Иди сюда!

– Она тебя не слышит, – с раздражающим спокойствием пояснила другая Кристина.

– Да что ты говоришь? – огрызнулась Кристина и снова выкрикнула: – Ма-ам!

Но мама так и не вышла.

– Не веришь? Смотри, – сказала другая Кристина и позвала: – Мам?

Мама появилась в коридоре.

– Да?

– Я подумала, может, мусор вынести?

– Мам, – вмешалась Кристина. – Мам, это что, розыгрыш какой-то? Ну прости меня, я все поняла. И да, я виновата, не углядела за Кирюшей. Только хватит уже, пожалуйста!

Мама Кристину словно не видела и не слышала.

– Мусор? – растерянно переспросила она, явно изумленная такими переменами в дочери. – Да нет, пакет еще не полный. А ты что дверь открыла?

– Мам! Мама! Мам! Ну вот же она, я! Тут! – закричала Кристина, снова пытаясь перешагнуть через порог. Мозг отказывался верить в происходящее: ну не может мама ее не видеть и не слышать!

Но факты – вещь упорная; мама совершенно не реагировала на дочь.

– Показалось, что кто-то постучал, – ответила другая Кристина, не обращая внимания на крики Кристины.

Из кухни раздался голос Кирюши, и мама ушла.

– Ну? – спросила другая Кристина. – Теперь все понятно?

– Ничего мне не понятно! Что происходит?

– Я тебе уже сказала. Ты тут лишняя, ты больше не принадлежишь этому месту, теперь оно мое.

– Что значит «твое»? Что значит «не принадлежу»? И хватит уже этого: «лишняя, лишняя»! – почти закричала Кристина, почему-то особенно испуганная этим настойчивым повторением про «лишнюю». В глубине души ей и самой порой казалось, что она никому не нужна и у нее действительно словно нет своего места в жизни, иначе почему она никуда не может вписаться. Но когда кто-то другой вдруг озвучивает твои самые глубинные страхи – это невыносимо!

В коридоре появился Кирюша, резко остановился и стал переводить взгляд с одной Кристины на другую.

Кристина почувствовала, как в душе встрепенулась надежда. Брат ее видит!

– Кирюша, – осторожно, словно боясь его спугнуть, позвала она.

– Почему тебя две? – спросил брат.

От волнения перехватило дыхание.

– Я не знаю, – с трудом произнесла Кристина. – Кирюш, позови маму, пожалуйста.

«Только бы эта лже-Кристина не захлопнула дверь у меня перед носом, только бы не захлопнула дверь!» – просила про себя Кристина.

Но другая Кристина, похоже, не собиралась вмешиваться. Казалось, что она, напротив, хочет довести сцену до конца, и ее торжествующий вид наводил на мрачные мысли о том, что ничем хорошим все это для Кристины не закончится.

В коридоре снова появилась мама.

– Что такое, сынок?

– Тебя Кристина звала, – ответил Кирюша.

– Ты звала? – обратилась мама к другой Кристине.

– Не эта. Другая. Тебя звала вон та Кристина, – сказал Кирюша и указал пальцем прямо на сестру.

Мама уставилась в дверной проем и посмотрела прямо на Кристину. Сердце сделало кульбит – и рухнуло вниз, когда Кристина поняла, что мама смотрит не на нее, а сквозь нее.

– Какая другая Кристина, сынок?

– Ну вот же она! – повторил Кирюша, снова показывая пальцем на сестру.

– Ох, – коротко вздохнула мама, обняла сына и ласково повела его в комнату. – Пойдем-ка, мой дорогой. Давай налью тебе ромашкового чая. Ты, наверное, перевозбудился в цирке. Ну еще бы, столько новых впечатлений разом! Врачи говорили, тебе трудно с ними справляться.

Кристина, стоя в дверях, смотрела, как мама уводит брата, и чувствовала, как ее захлестывает обреченность. Это не розыгрыш, мама ее действительно не видит. Только брат. Но мама ему не верит, она решила, что это очередное проявление его особенности.

Кристина-самозванка окинула Кристину быстрым взглядом, удовлетворенно кивнула и захлопнула дверь у нее перед носом.

Щелчок автоматического замка прозвучал словно пистолетный выстрел.

Нет, этого просто не может быть. Такие вещи не происходят в реальной жизни!

Пискнул телефон. Еще одно сообщение от Ольг в общем чате. «Кристи, ну ты где?»

Телефон! Кристина торопливо открыла список контактов. Выбрала маму и нажала на вызов.

После пары гудков в трубке раздалось «Алло», и сердце дрогнуло от радости. Мама услышала звонок!

– Алло! Мам, это я! – почти выкрикнула Кристина.

– Алло! Алло! Говорите! Вас не слышно.

– Мама, – повторила Кристина, не замечая, что по щекам покатились слезы. – Мамочка, пожалуйста… Пожалуйста, услышь меня!

– Алло! Вас не слышно! Перезвоните!

Кристина невидящим взглядом уставилась на погасший экран телефона.

В голове звенела пустота, бесконечная, как Вселенная. А затем, словно вспышка сверхновой, в ней появилась пугающая мысль: и что теперь делать?

Никогда в жизни Кристина не ощущала такого всепоглощающего страха. Никогда еще не чувствовала себя такой одинокой! И это она, привыкшая быть вечной одиночкой!

Снова пискнул телефон; в общий чат загрузилась новая фотография из кафе.

«Надо туда», – немедленно решила Кристина. Сейчас ей было не до вечеринки, ей просто хотелось, чтобы ее хоть кто-то увидел и услышал. И, возможно, после этого странный морок сам собой рассеется.

До кафе можно было дойти пешком за четверть часа – или проехать две остановки на дребезжащем трамвае за три минуты. Старый трамвай ездил редко, по одному ему ведомому расписанию, но сейчас он появился как по заказу, будто чувствуя, как отчаянно Кристине нужно как можно скорее оказаться в кафе.

Вечерняя темнота за окнами превращала стекла трамвая в зеркала. Кристина с вызовом заглядывала в каждое; впервые с тех пор, как у нее начались галлюцинации, – хотя сейчас Кристина уже больше не была уверена в том, что это галлюцинации, – она хотела увидеть вместо себя другую Кристину. Пусть лучше та будет в отражениях, чем у них дома. Но все стекла упорно отражали только саму Кристину – взъерошенную, растрепанную, с безумным взглядом.

Выскочив на нужной остановке, Кристина побежала к кафе. Вот оно, прямо на углу, через дорогу, и сквозь большие стеклянные окна уже видно сидящую внутри компанию. Остановившись у входа, Кристина перевела дыхание и, понадеявшись, что у нее не слишком дикий вид, вошла внутрь.

Никто из официантов не обратил на нее внимания, пока она шла к столику, за которым собрались одноклассники, но Кристина не торопилась отчаиваться; обслуживающий персонал был занят, разнося заказы.

– Может, она как-то узнала? – донесся до нее вопрос Ольги-шатенки.

– Как? – спросила Ольга-блондинка.

– Не знаю. Догадалась?

– Не могла она догадаться! Ты видела ее глаза, когда мы ее пригласили? Да она была готова описаться от счастья! А уж когда про Фила сказали!.. Если бы не ее братец-придурок, она бы сразу с нами пошла.

Кристина замерла, ноги зажили самостоятельной жизнью и отказались идти дальше, потому что Ольги говорили о ней. И поскольку никто из собравшейся компании пока ее не заметил, Кристина встала за кадкой с разлапистой пальмой и продолжила слушать.

– Может, из дома не отпустили? – предположила Ольга-шатенка. – Или что-то случилось…

– Может, и не отпустили. – Ольга-блондинка вздохнула и обернулась к Филу. – Твоя недоработка! Тоже мне, роковой красавчик! Она должна была бежать к тебе сломя голову! Если надо, из окна вылезти! Видимо, ты ее недостаточно очаровал.

Фил пренебрежительно фыркнул.

– Я вам изначально говорил, дурацкая была затея.

– Но вообще обидно. – Ольга-шатенка покрутила в руках пустую чашку. – Мы все так хорошо продумали! Прекрасное бы видео получилось!

– О да, – хохотнула Ольга-блондинка. – Позор на всю жизнь!

– И как минимум десять тысяч просмотров, – с тоскливой мечтательностью в голосе добавила Ольга-шатенка.

Кристине показалось, что ее окатили ледяной водой, а пол закачался под ногами. Дура! Размечталась! Вообразила, что Ольги действительно решили закопать топор войны! Уже представила себе, как будет доучиваться последний год в школе в полном спокойствии, потому что перестанет быть мишенью для насмешек! Наивная идиотка! Конечно же, ни о каком перемирии не шло и речи, а приглашение в кафе не имело ничего общего с якобы внезапно вспыхнувшими дружескими чувствами. Это была ловушка, расчетливая и жестокая, совершенно в духе Ольг. И уже неважно, какую именно гадость они задумали; позорное видео, которое наверняка расползлось бы по сети, давало огромный простор воображению.

Шок от услышанного оказался настолько сильным, что Кристина даже на время позабыла о произошедшем дома.

– Ну, расходимся? – спросил Фил.

Кристина с отвращением на него взглянула. Почему он согласился участвовать в этой мерзкой затее? Он же ее совсем не знает! Что она ему сделала? Лично ему? Или ему кажется, что это забавно – публично унизить другого человека? Впрочем, сама виновата, навесила созданный своим воображением романтический образ на понравившегося ей парня, не подумав прежде рассмотреть его хорошенько и понять, какой он на самом деле и впору ли ему костюмчик лирического героя.

– Давайте подождем, может, она еще придет, – ответила Ольга-шатенка.

– Давайте. Уж очень не хочется лишаться такого развлечения, – согласилась Ольга-блондинка.

Сердце оглушительно стучало в ушах, а в груди клокотала злость, когда Кристина шла к столу с твердым намерением впервые в жизни в открытую постоять за себя. Она не анализировала, почему из всех бесчисленных дней, когда она молча сносила насмешки, именно сегодня терпение лопнуло. Прямо сейчас это не имело никакого значения. Хватит. Хватит терпеть! Хватит постоянно быть жертвой! Хватит молчать и наивно надеяться, что вот закончит она школу, и больше такого не будет. Будет! Издевающиеся над ней одноклассники сменятся на таких же однокурсников, однокурсники – на самодура-начальника и завистливых коллег, на токсичных псевдодрузей и просто случайных хамов на улицах и в магазинах. И каждый из них будет выплескивать на нее свой негатив – просто потому, что на лбу у нее написано: «Я – жертва, я стерплю». И чем дольше она терпит, тем злее становится травля. Хватит!

– А я уже тут! – громко сказала Кристина, подойдя к столу. – Можете начинать. Что там за позорное видео со мной в главной роли вы собирались снимать?

Никто из сидящих за столом одноклассников не отреагировал: не поднял головы, не оглянулся.

– Ну? – с вызовом повторила Кристина. – Или когда я все знаю, издеваться уже не так забавно?

И снова ее проигнорировали.

– Да хватит притворяться! – вспылила Кристина. – Я все слышала!

В порыве злости она попыталась схватить за руку сидящую к ней ближе всех Ольгу-блондинку – и у нее ничего не вышло. Теперь ее рука прошла насквозь, словно это она, Кристина, стала призраком.

Попытка повторить все с Филом закончилась с тем же результатом.

Нет, это не розыгрыш. Одноклассники могли договориться, что сделают вид, будто не видят и не слышат Кристину. Но они никак не могли устроить, чтобы Кристина чисто физически не могла к ним прикоснуться. Нет таких способов!

В панике Кристина бросилась к ближайшей официантке и попыталась схватить за руку ее. А потом – другую. Бесполезно! Ее не видит и не слышит не только мама – ее вообще никто не видит! Ни родные, знакомые, ни даже незнакомые. Только Кирюша – и та, другая Кристина.

Ничего не видя перед собой, Кристина вышла из кафе. «Этого не может быть. Этого просто не может быть», – тупо повторяла она про себя. Споткнувшись о бордюр, чертыхнулась: если она стала бестелесной невидимкой, то не должна чувствовать боль, разве нет? И холода не должна ощущать, и тем не менее порыв ветра пробрал ее насквозь. Как же так? Почему ее не видят и не слышат, она не может дотронуться до людей, но сама не лишилась никаких ощущений и прекрасно может спотыкаться о бордюры?

Ноги сами принесли Кристину к дому. С чувством полной безнадежности она вошла в подъезд – и увидела возле дверей отца. От него разило спиртным, и он слегка покачивался, пытаясь попасть ключом в замок.

– Папа, – ни на что не надеясь, позвала Кристина.

Отец не отреагировал. Кристина попыталась до него дотронуться – и не смогла.

Все, это конец. Случилось нечто странное, невообразимое, невозможное. И это – факт, от которого не отвертеться.

Что произошло? Как? Почему именно с ней? Что теперь делать? Как вернуть все обратно? У кого можно спросить? Вопросы рождались один за другим, толпились и толкались в голове, вызывали новые волны паники.

Кристина вышла на улицу и в полной растерянности остановилась у дверей в подъезд. И что теперь? Не вообще, глобально, а прямо сейчас? Куда ей идти? Где ночевать? В подъезде? На лавочке во дворе?

Не зная, что делать, Кристина просто брела по улице, не разбирая дороги и не глядя по сторонам. Она все шла и шла, а организм начинал ощущать на себе последствия пережитого стресса, и сознание охватывало блаженное отупение. Вот так идти и идти бы дальше, ни о чем не думая, пока не откажут ноги и не отключится голова…

В глаза ударил яркий свет фар, истошно завизжали тормоза. Кристина рефлекторно зажмурилась, прикрыла лицо рукой и уже почти почувствовала, как ее сминает и сметает с дороги железный капот, но… столкновения не последовало.

С чувством досады – жаль, что не сбили, ведь тогда весь этот кошмар закончился бы! – и разочарования – приходится возвращаться в реальность! – Кристина открыла глаза и увидела перед собой автобус, будто сошедший с пленок старинных черно-белых фильмов: каплеобразные передние крылья, сужающийся капот, обтекаемые линии и круглые выступающие фары.

После погружения в блаженное отупение мозг включался неохотно и обрабатывал информацию медленно, но даже так Кристина поняла, что этот странный старинный автобус что-то ей напоминает. Она его уже где-то видела. Причем совсем недавно. Где?

Из кабины выпрыгнул водитель в ярко-синей кепке, подбежал к Кристине, забросал встревоженными вопросами:

– Вы в порядке? Вас не задело? Как вы себя чувствуете?

Заторможенных реакций хватало только на односложные ответы: «да», «нет», «нормально». А потом сквозь сковывающую мозг пелену наконец пробилась одна мысль: «Он со мной разговаривает. Он меня видит!»

* * *

Голова включилась в один момент – словно по ней ударило сильным разрядом. Еще мгновение назад все плавало в мутной серой дымке, а сейчас приобрело предельную яркость и почти болезненно четкую резкость.

Однако первый вопрос, который Кристина смогла сформулировать, оказался до нелепости глупым:

– Вы меня видите?

Водитель отступил на шаг назад, сдвинул кепку на затылок и почесал голову, а затем обернулся к автобусу и крикнул:

– У нее, кажется, шок. Графиня! Не посмотришь?

«Графиня», – автоматически отметила странное прозвище Кристина, а затем огляделась. Где она вообще?

Оказалось, что прогулка в полубессознательном состоянии вывела ее на окраину Верходновска, на пустынную улицу, по одной стороне которой тянулись дряхлые деревянные дома, которым самое место в деревнях в глубинке, а по другой – унылые металлические коробки гаражей. Одиноко горящий фонарь подсветил бок автобуса, под который Кристина едва не попала, и она увидела, что на нем наклеен какой-то крупный рекламный плакат. А позади автобуса скопилась уже целая вереница машин.

Кристине стало неловко, что из-за нее на улице образовалась пробка, и она торопливо вернулась на обочину. Оттуда вид на линию машин оказался лучше, и хватило всего одного взгляда, чтобы понять – да это же автокараван циркачей! Тот самый, на который Кристина засматривалась всего несколько часов назад… Неужели это было всего несколько часов назад? Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь!

Из автобуса тем временем появилась невысокая миниатюрная женщина, молодая – лет двадцати трех – двадцати пяти, с темными волосами до плеч, в джинсах и объемной черной толстовке. Видимо, та самая Графиня. Она подошла к Кристине, внимательно на нее посмотрела и подняла руку. Кристина подумала, что, наверное, это врач и сейчас она попросит следить за движением пальца или станет ощупывать голову и заглядывать в глаза. Вместо этого Графиня сделала какой-то сложный жест ладонью. Кристина невольно отметила, как необычно ярко сверкнуло кольцо на пальце незнакомки, перевела взгляд на ее лицо – и увидела, что свет кольца словно поселился у той в глазах, потому что зрачки засияли темно-серебристым цветом.

Затем Графиня твердо взяла Кристину за подбородок и повернула ей голову сначала в одну сторону, а потом в другую, пристально разглядывая ее лицо. От неожиданности Кристина даже не сопротивлялась, а часть ее по-прежнему ликовала, что наконец-то после всех кошмаров сегодняшнего вечера ее снова видят и слышат другие. Пусть даже и чужие и незнакомые ей люди.

Может, ей вообще все привиделось? И другая Кристина у них дома, и та неприятная сцена в кафе? Вдруг это все тоже галлюцинация? Да, куда более серьезная, чем просто чужое отражение в стекле, а это значит, что у нее реальные проблемы с головой. Но сейчас Кристина была готова с радостью обменять свою невидимость и неспособность прикоснуться к людям на психическое расстройство. В конце концов, расстройство можно вылечить, а вот если тебя действительно не видят и не слышат…

Уверенность в том, что странные события сегодняшнего вечера – всего лишь бред, пусть и пугающе реалистичный, крепли; вот же, перед ней стоят двое, и они Кристину прекрасно видят. От облегчения хотелось прыгать и смеяться. Сейчас она пойдет домой, и все будет нормально. А утром встанет – и запишется на прием в поликлинику. Пропьет курс таблеток или что там ей еще назначат – и все будет в порядке! Никаких других Кристин!

– Похоже, нашего полку прибыло, – сказала Графиня водителю.

– Уверена? – спросил тот.

Графиня многозначительно выгнула бровь.

– Извините, – вмешалась Кристина. – Я задумалась и не заметила, как вышла на дорогу. Еще раз простите за неудобство. Со мной все в порядке, серьезно. Я пойду.

Водитель и Графиня обменялись взглядами, и Кристине не понравилось выражение их лиц.

– Садись, мы тебя подвезем, – предложила женщина.

– Не надо, мне тут совсем недалеко, – отступила на шаг Кристина.

– Садись, – настойчиво повторила Графиня.

Кристина сделала еще пару шагов назад, в голове вихрем мелькнули воспоминания обо всех страшных историях о похищениях людей, которые охотно муссировали на бесчисленных ток-шоу телевидения. Но… это цирк шапито! Не могут же они похищать людей или что-то в этом роде!

И все же инстинкт, о существовании которого Кристина не подозревала еще до совсем недавних пор, до того времени, пока в отражениях не начала появляться другая Кристина, посылал ей целую цепочку тревожных сигналов, которые мурашками бежали по позвоночнику.

– Нет, – категорически отказалась Кристина, подавляя нарастающую панику; не будут же они хватать ее и силой запихивать в автобус? – Я домой.

С этими словами она развернулась, но не успела она сделать и пары шагов, как услышала:

– Она по-прежнему там.

Кристина не хотела останавливаться. Не хотела продолжать разговор. И все же она не смогла промолчать.

– Кто?

– Твой двойник.

Кристина замерла, словно ноги сами разучились ходить. Но не обернулась.

– Откуда вы знаете? – заставила она себя задать вопрос. Голос прозвучал глухо.

– Я знаю, – последовал лаконичный ответ. – Твой двойник все так же там, и тебя по-прежнему никто не будет видеть и слышать.

Очень медленно Кристина обернулась.

– Но вы же меня видите, – проговорила она так жалобно, словно хваталась за последнюю соломинку и умоляла вытянуть ее на безопасный берег.

– Садись, – повторила Графиня, и в ее голосе прозвучало неподдельное сочувствие. – Это долгий разговор.

* * *

Кабина автобуса больше походила на плацкартный вагон: вместо сидений – ярусы коек, вот только пассажиры тут, похоже, не просто ехали из пункта А в пункт Б, а жили, причем постоянно.

Появление Кристины обитатели автобуса встретили настороженным молчанием и оценивающими взглядами. То ли из-за усталости, то ли из-за стресса, но воображение Кристины разыгралось не на шутку, и ей показалось, что зрачки всех циркачей мерцают темно-серебряным светом. На миг почудилось, будто на нее смотрят и не люди вовсе, а какие-то загадочные существа, принявшие человеческое обличье. Ощущение было настолько сильным, что Кристина невольно попятилась.

– Проходи, проходи, – мягко подтолкнула ее под спину Графиня.

Она подвела Кристину к одной из коек, быстро скатала матрас, подняла центральную часть полки, и вот уже та превратилась в маленький столик и два сиденья – прямо как боковые места в плацкартном вагоне.

– Садись.

Кристина послушно села.

Кто-то свесился с верхней полки вниз и спросил:

– Кто?

– Новенькая.

Голос стал откровенно враждебным.

– Это что, из-за нее Сол?..

– Потом, – оборвала Графиня.

– Но Сол! – не унимался голос. – Он же был самый сильный!

– Хватит! – не терпящим возражений тоном отрезала Графиня.

Автобус мягко качнулся – и поехал. Кристина с тревогой посмотрела на удаляющиеся огни родного города.

– Мы уезжаем?

– Да.

– А куда?

– Какая тебе разница? Ты же наверняка давно хотела уехать отсюда, разве не так?

Сбитая с толку, Кристина промолчала. Она просто не знала, что на это ответить. Да, она действительно долго и страстно мечтала убраться отсюда. И вот ненавистный Верходновск остается позади, а ей уже страшно и хочется вернуться обратно! Домой, к маме…

«Зато как мечтала поскорее начать самостоятельную взрослую жизнь!» – не упустил возможности больно уколоть внутренний голос. Кристина поморщилась. И все же, справедливости ради, в мечтах свой отъезд она представляла совсем не так. А еще точнее, она представляла не столько свой отъезд, сколько триумфальное возвращение потом, в будущем, когда она уже добьется чего-то значимого в большом городе с настоящей жизнью, а сюда приедет с коротким визитом. И испытает глубокое удовлетворение при виде мест, которые ненавидела всю свою жизнь, – ведь она сумела-таки вырваться!

– Откуда вы знаете, что я хотела уехать? – наконец спросила Кристина.

– Догадалась, – коротко ответила Графиня.

– Я просто не совсем так себе это представляла. Я даже ни с кем не попрощалась…

– А тебе разве есть с кем прощаться? – спросила Графиня, и ее взгляд стал неожиданно пронзительным. – Точнее так: тебе разве хочется с кем-то попрощаться? Тебя же наверняка раздражают все, кто тебя окружает.

– Опять догадались – или у вас на меня досье собрано? – мрачно спросила Кристина.

– А ты всегда такая колючая?

– Всегда, когда нужно защищаться.

– Здесь тебе защищаться не надо, – заверила Графиня, достала из-под столика термос и две эмалированные кружки, налила в них какого-то горячего, ароматного, пахнущего осенью и специями напитка и протянула одну Кристине.

– Что это?

– Яблочный сидр.

Графиня сделала глоток из своей кружки и блаженно вздохнула.

Кристина последовала ее примеру – и едва не зажмурилась от неожиданного удовольствия: напиток оказался не похожим ни на один другой, который она пробовала прежде, и очень, очень вкусным.

– Вы сказали, что будет долгий разговор, – напомнила Кристина – и вдруг зевнула. – Может, уже начнем?

– Завтра.

– Почему не сегодня?

– Потому что сегодня ты еще только гостья. То, что я собираюсь рассказать, не предназначено для гостей, девочка.

– Меня зовут Кристина…

– Это мы еще посмотрим, – загадочно отозвалась Графиня.

– Что посмотрим? – спросила Кристина – и опять зевнула. Глаза слипались.

– Ничего. Тебе надо поспать, – напомнила Графиня и провела рукой перед своим лицом. Ярко сверкнуло серебряное кольцо на пальце, вспышка света почему-то застыла, словно в стоп-кадре, и Кристина не могла перестать смотреть на нее.

– Не хочу, – еле ворочая языком, ответила она – и вдруг поняла, что тело словно стало чугунным, она не может пошевелить и пальцем, а глаза сами собой закрываются.

«Сидр! Наверное, она в него туда что-то подмешала… Или гипноз… Это кольцо… Меня что, реально похитили?»

А затем пришла темнота.