Текст книги "Полуночные миры"

– Думаю, это из-за эпидемии. Говорят, первые заражённые – это одни из…

– Из нас, – закончила Ника, избегая извинений в его взгляде. – И они думают, что так смогут избежать паники? Как же глупо…

– Тебе нужно спрятаться где-нибудь, пока не станет безопасно.

– Думаешь, я доживу до этого момента?

Щипцами девушка достала второй, зелёный, кусок сахара.

– Ника, я могу найти место, где ты сможешь переждать. Хозяин обещал придержать квартиру на неделю. Сегодня ещё не поздно.

– На неделю?! Мэйз… ты знал! Ты знал, что мистера Калеба арестуют. Почему ты ничего не сделал?

Парень отвернулся, выплёскивая недопитый кофе в умывальник. И долго расставлял тарелки в машине, выравнивая их по размеру. Наконец задвинул лотки и обернулся.

– Если бы не он, пострадали бы другие. На его месте могла оказаться ты. Я этого не позволю, чего бы оно ни стоило.

Глоток кофе обжёг горло, на миг отвлекая от ядовитой догадки. Догадки – одной из тех, которые переворачивают всё и одним махом. Ника отхлебнула ещё, не замечая, что пьёт сплошную горечь, напрочь забыв про сахар.

Мэйз, подойдя к подоконнику, забрался на него. Прямо за левым плечом Ники.

– За информацию о носителях аномалии объявили награду. Две сотни дитов.

Ника вскочила.

– Тогда, может, не стоит с тобой разговаривать? А то либо заразишься, либо продашь меня!

– Подождёшь здесь, пока я звоню полиции? – спросил Мэйз, спрыгивая с окна.

Девушка молча села. Подцепила пальцами коричневую коробку. Открыв её, осмелилась взглянуть на Мэйза. Тот, не дожидаясь вопроса, заговорил:

– Это материнская плата для моего модуля. Помнишь, я хотел показать тебе голограмму? – он замолчал. – Ты уверена, что не хочешь остаться? Я готов рискнуть…

Ника покачала головой.

– Спасибо, не надо. Не хочу смотреть, как ты становишься голограммным наркоманом.

– Тогда, может, тебе будет интересно, где я это взял?

– Вообще-то не очень.

– Ты не сможешь остаться в Секторах, ты же понимаешь? – он вздохнул. – Тебе нужно найти аукцион во внесектороной системе. Может, там что-то получится с работой или жильём.

Резко закрыв коробку, Ника отодвинула её от себя.

– Тебе пригодятся там наличные. Используешь имплант– и твоя песенка спета, – объяснил Мэйз, доставая из кармана джинсов деньги, скреплённые именным зажимом.

Ника нехотя взяла их.

– Спасибо, – проговорила она так тихо, что не знала, услышал ли её Мэйз.

– Не за что. Ценитель хорошего кофе для меня – почти семья.

Девушка усмехнулась.

– Спасибо, что рискуешь, – она поднялась и направилась к выходу. – Но мне пора… понимаешь?

– Помни, что можешь на меня рассчитывать. Если что-то нужно, хоть что-то, обращайся. Ты же это знаешь?

– Знаю.

– Мы же ещё увидимся, правда?

Ника молчала.

– Я бы тебя ни за что не продал. Двести дитов – это слишком мало за друга…

Она обернулась, чтобы улыбнуться в ответ. И исчезла, оставив дверь открытой.

5.

Ощущение чьего-то присутствия. Не чужого, а чьего-то давно знакомого, но забытого. Девушка прижалась к стене за телефонной будкой, ускользая от света. Шорох шагов. В мигании фонаря надписи, нацарапанные на мутном стекле, казались проклятыми иероглифами. Тяжёлое дыхание. Крики. Ника готова была убежать, сама не понимая, чего хочет – броситься на помощь или спрятаться.

Чёрный силуэт в сумасшедшем жёлтом мигании. Упал. Оглянулся. Вскочил. Прижался к стене за будкой, метнулся в угол. Ника отскочила.

– Кто здесь? – хрипло бросил парень.

Он схватил девушку за руку и потянул на свет.

– Отпусти.

Топот тяжёлых полицейских ботинок прямо за углом… близко!

Когда на Нику упал свет и парень увидел крылья, его передёрнуло. Она вздрогнула.

– Чёрт, ещё одна!

Полицейские высыпали в дверной проём.

– Они здесь!

– Бежим! – крикнул парень, срываясь с места.

– Сектор Б-7, левая сторона – окружить… – неслось из раций позади.

Больше девушка ничего уже не разбирала. Слева на стену упала осветительная сетка, прилипая к бетону и заливая помещение зелёным свечением. Ника бежала вслед за парнем. Они ныряли в переулки и проходы. Лестница, закрытая дверь. Нарастающий гул полицейского шара. Парень затолкнул Нику в очередной проём и захлопнул дверь. Привалился к стене, хватая воздух ртом. Зелёные всполохи сеток мерцали всё ближе, то здесь, то там вытаскивая из сна истершиеся граффити на грязных стенах.

– Почему они…

Резкий взмах руки.

– Не сейчас!

– Но…

Парень подошёл к окну. Осколки стекла торчали острыми зубами.

– Сюда, – он кивнул в сторону узкого карниза, едва выступающего в стене.

– Куда? Туда?

Ника недоверчиво смотрела на парня. В его глазах отражались вспышки, которые становились всё чаще.

– Туда. Я первый, ты за мной.

Он ступил на карниз. Ника слышала, как о бетон трутся перья, проступающие сквозь разорванную рубашку. Парень обернулся. Взгляд упал на новую знакомую, вцепившуюся в край оконного проёма.

– Иди сюда, – выдавил парень сквозь стиснутые зубы.

Ника нерешительно последовала за ним.

– Быстрее! – парень протягивал ей руку, уже добравшись до конца карниза.

Полицейский выглянул в окно.

– Вижу их. Второй этаж… комната 307.

Девушка ухватилась за протянутую руку и спрыгнула в комнату. Вперёд по коридору, поворот направо. Зелёные квадраты на стене в сантиметрах позади. Ника чувствовала, что больше не может бежать. Парень снова дёрнул её за руку.

Закрытая дверь. Он выбил препятствие, и беглецы ввалились внутрь, падая. Нику вздёрнули на ноги. Зелёные квадраты рассыпались по стенам вокруг, съедая огрызки темноты по углам.

– На пол! – крик, многократно механически усиленный, оглушил.

Девушка обернулась. В изумрудном дрожании света фигуры, залепившие выход, казались пластилиновыми исполинами. Один из них выбросил что-то вперёд. На полу вокруг беглецов высветились белёсые, словно полинялые, круги.

Парень уже стоял на коленях, когда Нику швырнули на пол. Закрыв глаза, он стиснул зубы. На руках проступали напряженные мускулы, но он не шевелился, ожидая, пока наденут наручники. Пока на запястьях закрепляли магнитные браслеты, Ника изумлённо смотрела на парня, безмолвного и внезапно покорного.

– Вторая группа на связи, – голос был профессионально-бесстрастным. – Поймали. Нет, двое.

В горле стоял ком – не от слёз, от внезапно нахлынувшего осознания происходящего. Парень встал по команде, отвернувшись, когда Нику рывком подняли с пола. Взглядом он словно пытался зацепиться за ячейки осветительной сетки, медленно гаснущей на стенах.

– Эй! Эй! – Ника позвала парня, когда их выводили из комнаты, вниз по лестнице со щербатыми ступенями.

– Молчать!

Удар в спину, точно между крыльев. А парень даже не обернулся, лишь опустил голову ещё ниже. Ника с ненавистью посмотрела на идущего рядом конвоира, но тут же отвернулась, боясь, что тот заметит.

У пролома в стене, некогда бывшего дверным проёмом, стоял тёмно-зелёный фургон. Лишь когда обоих арестантов бросили на пол и магнитный замок с жужжанием закрылся, парень поднял глаза. Ника искала страх на его лице. Безуспешно.

Парень отодвинулся и прислонился спиной к стенке кузова, устраиваясь удобнее. Ника увидела усмешку в его взгляде.

– Располагайся, до ближайшего патрульного поста минут сорок, – бросил он. – Я – Зак.

– А я…

– Нет, спасибо. Не очень хочу знать. Чувствую, чем дальше от тебя – тем меньше неприятностей.

– Да что вообще происходит? Что я… – Ника прочистила горло. – Что мы сделали?

– Я – как обычно, – Зак посмотрел на неё с вызовом. Но, казалось, взгляд был обращён в пустоту. – Плюс нашёл бонус. Интересно, неужели других углов не было? Чёрт меня дёрнул…

Зак прижался затылком к плотному каркасу, сжимая и разжимая кулаки за спиной, чтобы восстановить кровообращение.

Ника раскрыла рот, чтобы задать вопрос, но промолчала. Девушка смотрела на его коротко стриженные волосы нежданного попутчика, мокрые от пота. Из-под куртки торчал застиранный ворот дорогой рубашки.

– Хватит меня разглядывать, – не скрывая раздражения, велел Зак.

Ника отодвинулась в другой конец фургона.

– Это из-за Ограничения нас арестовали, да?

Зак засмеялся, не открывая глаз.

– Это называется «отловили», а не арестовали. Арестовывают тех, у кого есть права. У такого мусора, как мы, прав нет, – он облизал сухие потрескавшиеся губы. – Откуда ты такая? Прямо как будто домашняя.

– Я не собака, – процедила девушка. Она чувствовала, как потерянность и страх замещаются злостью.

– Как вижу, так говорю, – огрызнулся Зак. – Из-за тебя я здесь. На этой неделе я уже превысил лимит неприятностей. Поскольку вытащить нас отсюда некому, сиди в своём углу… и дай мне, наконец, отдохнуть.

Зак лёг на пол, спиной к Нике, вытянув ноги.

Девушка подтянула колени к груди, словно отгораживаясь от мелькающего света в матовом окне и от мира– уродливого бесцветного комикса. Сидела – и старалась не уснуть. Ей казалось, что если она уснет, то останется совсем одна в безразмерном пространстве. Сознание концентрировалось на разрозненных деталях, выплывающих словно из ниоткуда. Одинаковые интервалы между вспышками за окном. Чёрные перья Зака, торчащие из-под куртки. На левом мизинце всего две фаланги…

Интервалы всполохов сбились, мысли слились в один вопрос. Почему не хватает фаланги?

– Вставай. Эй, как там тебя… – шёпот, поначалу казавшийся шумом, превратился в слова.

– Ника, – сонно проворчала она. Запястья полностью потеряли чувствительность. Шея болела. Страх сменился тупым ожиданием.

– Запомни, – Зак смотрел девушке в глаза, пытаясь понять, осознаёт она, о чём он говорит, или нет, – не признавайся им, что у тебя никого нет. Бездомным прямая дорога в Живодёрню.

– Какую ещё живодёрню? И вообще – я не бездомная, – она сглотнула. – У меня есть семья. Они живут во втором секторе Холмов.

Зак пробормотал что-то. Усмехнулся.

– Была семья. Была, – он мгновенно посерьёзнел. – Не думаю, что ты здесь случайно гуляла ночью. Ладно, мне нет до этого дела. В общем, соври что-нибудь поубедительнее. Тебе пришьют лишний пункт социальной опасности, но ты потянешь время, пока они будут проверять данные. Может, выберешься оттуда. Ясно?

Ника замотала головой.

– Ну, хоть запомнила? – устало вздохнул парень.

– Да.

– Этого достаточно.

– А ты? – прошептала она, внезапно опомнившись.

– От меня уже ничего не зависит…

Парень отодвинулся от Ники за миг до того, как дверной магнит отключился и в затхлую коробку фургона набился электрический свет.

Нику и Зака вытолкнули наружу. Лимонные прожекторы рассыпались по периметру потолка.

– Их в холодильник? – резкий голос конвоира за спиной.

– Нет, думаю, пока рано, – протянул в ответ другой. – Не спеши пока, может, проскочат. По крайней мере, девка. У этого клоуна шансов нет. Правда, Зак?

Парень отчаянно рванулся по направлению к голосу. Электропистолет вынырнул откуда-то из-под руки конвоира. Короткая вспышка и хлопок.

Ника видела лишь, как парень корчился на полу, стиснув зубы. По телу пробегали судороги боли. Девушка отпрянула.

– Стоять, – конвоир стиснул её плечо. – Отведём их пока ко всем.

– Нужно оформить арест, – настаивал всё тот же резкий голос.

– Заказ уже должен был прийти. Ты правда хочешь заполнять все эти формы вместо ужина? Вот именно. Закрой их с остальными, а утренняя смена пускай разбирается, – глухой смех. – Думаю, они обрадуются такому подарку. Пойдёмте.

Конвой двинулся вглубь коридора. Ника слышала, как позади тащили Зака. Джинсовая ткань тёрлась о пол из переработанной резины (безумная гонка экономии!). Девушка боялась обернуться, чтобы вновь не увидеть сошедшиеся на лбу брови и маску немого крика.

В этот момент она начала понимать: мир, в который она попала, – это всего лишь изнанка прежнего. И сегодняшняя ночь – лишь первый грубый шов на сознании.

6.

Светло-оранжевая плёнка камеры отбрасывала едва заметный свет. Он подрагивал от перепадов напряжения в электросети центрального блока. Зака передёрнуло, когда он приметил большую металлическую дверь с отпечатанными на ней буквами: «ЭМИ». Холод. Бесконечные ряды стеллажей с порядковыми номерами на контейнерах. И тела, с каждым днём становящиеся всё больше похожими лишь на тела, а не на людей.

Обшарпанная дверь налево распахнулась, обнажая оранжевые нити ограждающего излучения, разбившего черноту пространства на кубы. Почти невидимые границы, превратившие его мир в улей. Только вместо мёда по стенам текла оранжевая кровь заточения, а в сознании роились мысли о том, верным ли было всё то, что он сделал в последние дни. Если нет, то его смерть будет напрасной.

Оранжевая плёнка обожгла кожу, когда Зака и Нику бросили в ячейку-куб, предварительно сняв магниты в наручниках. Зак вскинул голову, чтобы посмотреть на полицейских. Один из них подмигнул. Зак подмигнул в ответ, надеясь, что конвоир не сочтёт это гримасой боли.

– Что, вспоминаешь предыдущие визиты, да? – рассмеялся полицейский. – Устраивайся поудобнее, Зак. Всегда тебе рады, тем более что ты редкий гость. Очень редкий, но очень желанный.

Дверь закрылась, пряча свет. Рваные тени соединились в однотонную темноту с оранжевыми прожилками швов.

Зак сжал кулаки, чтобы не видеть, как пальцы дрожат от тока. Казалось, заблудившиеся искры всё ещё бродили по телу. Парень огляделся, пытаясь разглядеть что-нибудь вокруг. В полутора метрах от него призрачный оранжевый свет падал на кучу грязных складок одежды. Складки едва двигались, хрипя. Зак обернулся к Нике. Та протянула руку к свету, чтобы коснуться прозрачной, словно воображаемой, стены.

– Стой! – Зак в один миг оказался возле девушки и схватил её за руку. – Не трогай их!

– У тебя руки трясутся, – прошептала девушка.

– Не трогай стены. Не трогай ничего, в чем есть напряжение, – глядя в сторону, приказал он.

– Почему?

Он повернулся к Нике. Брови сошлись на переносице.

– Потому что это не аттракцион. И детство кончилось, – процедил он. – Если ты её коснешься, она сожжет кожу. Всю, до костей.

Из груды тряпья вырвался надсадный кашель. Ника выдохнула, только сейчас заметив, что забыла дышать.

– Эй, кто там… Дайте воды, – проскрежетал голос. – Дайте воды, в конце концов.

Ворох зашевелился. Почуяв расползающийся от него смрад, Ника отодвинулась. Зак проследил за ней насмешливым взглядом. Из кучи высунулась голова мужчины. Девушка с трудом различала засаленные проплешины посреди засаленных волос.

– Привет, старина, – грустно отозвался Зак, поднимая руку в знак приветствия. – Мы тут погостить зашли, ты не против?

Мужчина сощурился.

– Я думал, это те ловкачи. Хоть бы воды принесли, а то бросили меня сюда и забыли. Между прочим, у меня есть эти… как их там… гражданские права.

Зак закивал. Мужчина, получив одобрение, начал закапываться в гору тряпья. Потёр зудящие больные глаза. Шумно вздохнул и притих.

Парень опустил голову, словно задумался о чём-то. В этот момент ладонь Ники легла ему на плечо. Он встрепенулся.

– Зак, ты в порядке? – робко спросила она.

– Лучше не бывает. Отель люкс «На шести холмах» ждёт вас, – пафосно продекламировал он, подражая голосу рекламного диктора.

Девушка убрала руку.

– Всё, у меня тихий час, – объявил Зак, ложась на пол и подкладывая согнутую руку под голову. – До смертной казни прошу не будить.

– Несмешная шутка.

– А здесь кто-то пошутил? – он обернулся, чтобы посмотреть на девушку. – Для меня это уже не шутка. А что с тобой – зависит только от тебя.

Он прикрыл один глаз, изображая глубокое раздумье.

– Учитывая твою удачу и сообразительность, даже если тебе удастся уйти, через пару дней снова окажешься здесь. Но спасибо, что нашла нам такой хороший ночлег.

Ника обхватила руками колени и отвела взгляд. Иногда по оранжевой глади пробегали электрические волны. Девушка вновь и вновь вспоминала слова Зака о сожженной до костей коже… и о смертной казни.

Парень лежал спиной к Нике. Мысленно он благодарил судьбу за то, что его окружала темнота. Так он хотя бы не видел, как всё ещё дрожит рука на холодном бетоне… чувствовал, но не видел. Зак лежал, боясь закрыть глаза. Тьма была вакуумом, в котором он мог сейчас затеряться. Но сколько он ни пытался, перед ним всё ещё возникали образы Коряги и Лизы, прорывающихся сквозь оранжевую плёнку. И некуда было скрыться от запаха опалённых волос и привкуса металла во рту, когда он в бессчётный раз вспомнил герметичные мешки. Мешки, в которые положили то, что осталось от них. Зак помнил, как сварившаяся от высокой температуры кровь на пальцах пачкала аккуратную надпись «Использовать и переработать. Мы за зелёный мир».

Он не позволил себе уснуть. До самого утра лежал неподвижно и безмолвно, вслушиваясь в сдавленные всхлипы Ники.

7.

Зак почувствовал приближение утра. Пошевелился, присел, разминая мышцы шеи. Оглянулся на свернувшуюся позади Нику. Привычная куб-камера давно не пугала его. Но сейчас ощущение, что его жизнь зависит от кого-то, внушала страх. Парень спросил себя, насколько хорошо он знает тех, на кого осмеливался рассчитывать.

Он лёг на спину, положив руку под голову. Несколько минут спустя, совершенно сосредоточившись на доносящихся снаружи звуках, перестал замечать раздражающее оранжевое свечение. Ему даже показалось, что оно исчезло. Через мгновение Зак осознал, что не слышит треска электрополя, и вскочил. Побледневшее поле окончательно погасло.

Из-за двери донеслись топот и приглушённая ругань. Распахнув дверь, внутрь ввалился мужчина. Из сумки наперевес торчал пук проводов. Он направил луч светодиодного фонаря в комнату.

– Зак, ты здесь?

Парень шагнул из куба, задержавшись на миг, стараясь забыть строгий шрифт на чёрном пакете: «… Мы за зелёный мир».

– Прохлаждаешься, дружище? А дело без тебя стоит, – мужчина похлопал парня по плечу. – Ладно, пора уходить. Пойдём через пожарный выход.

– Что происходит? – Ника, увидев спины, исчезающие в дверном проёме, рванулась следом. Замок щёлкнул за спиной – дверь закрылась, запечатав выход намертво.

Оглянувшись на девушку, Зак шевельнул бровью – и отвернулся.

На стене напротив сетчатых ворот, которые они только что благополучно миновали, маячила привычная надпись: «Осторожно, оградительная голограмма!»

– Ложись, – скомандовал Зак, толкая мужчину на землю. Все трое отползли к забору, отделяющему неизвестность от свободы. Затаив дыхание, они глядели на зелёные всполохи подъехавших машин. Ника чувствовала, как в ней зарождается отвращение к зелёному цвету.

Полицейские вывели из фургона троих. Зак вглядывался в затушёванные тенями силуэты, ища перья или характерные изгибы лопаток. Он явно хотел броситься туда, к ним, но не мог двинуться с места. Мгновения утекали, приближая к неизбежности.

– Зак, пора…

Не отрывая взгляда от поникших голов в свете фар, Зак откликнулся:

– Я знаю.

Без плана. Без людей. Без оружия. И всё же Заку пришлось сделать над собой усилие, чтобы подойти к последнему сетчатому рубежу. Едва лишь все беглецы оказались на другой стороне, голограмма зажглась. Ника отпрянула, ощущая внушённый Заком страх перед коварным свечением.

– Я же не зря тебя вытащил, правда?

Зак ухмыльнулся. Сухой треск оповещения расползался от участка, но парень даже не повернул головы, чтобы глянуть на систему сигнальных огней, опоясавших здание и вырывающихся в небо широкими столпами.

– Спрашиваешь! Всё в надёжном месте. Через полчаса получишь свой груз.

– Отлично, – мужчина потёр лоб, разглаживая складки кожи. – Уже светает. Полночи потратил, выискивая нужный участок.

Когда они почти бежали к электрокару, замершему у пустынного перекрёстка, мужчина кивнул на Нику.

– А с ней что?

Зак насмешливо поглядел на девушку.

– Хочешь взять её в команду?

Мужчина засмеялся.

– Но отвезти подальше отсюда не помешает. Будет не комильфо, если её опять повяжут через полчаса…

– Как скажешь, – отмахнулся Зак, забираясь на водительское место.

Ника несмело забралась на заднее сиденье и всю дорогу молча глядела в окно. Когда электрокар, наконец, остановился, она вышла… с трудом узнавая улицу, на которой началось ночное приключение.

– Удачи, – бросил Зак, не убирая рук с сенсорной панели.

– Никогда не знаешь, что случится в этом проклятом мире, – пробурчал мужчина. – Может, ещё увидимся.

– Это вряд ли, – парень посмотрел на индикатор в левом верхнем углу. – Батареи садятся, – и подмигнул Нике.

Вот и всё. Попрощались.

Машина двинулась вдоль улицы, оправленной в кайму каменного кружева. По нему уже ползли лучи солнца, прорывающиеся сквозь небо.

Ника вспомнила ехидного телекомментатора, сравнившего озоновый слой с голландским сыром, который людское племя пытается догрызть многие десятилетия, но безуспешно. И поняла, что узнаёт– и этот квартал, и этот мир.