Текст книги "Выше боли"

Мария Ладова
Выше боли

Золушка, превращающаяся в принцессу

Публицистика в нашей литературе в последнее время превратилась в Золушку. Слишком уж утилитарная у неё роль. Газетами, равно как заводами и пароходами, владеют дяденьки с пузатыми кошельками, заказывающие в прессе публицистическую музыку. А ведь в Литинституте функционирует семинар публицистики, где учатся законам этого прекрасного, в основе своей, жанра. Инициатива Интернационального Союза Писателей по созданию премии для публицистов заслуживает всяческого одобрения, равно как и то, что совместно с премией запускается одноимённая книжная серия. Не случайно премия носит имя Владимира Гиляровского. Пусть он и не был публицистом в современном понимании, но его внимание к деталям и склонность к увлекательному бытописанию делают его текст куда как публицистическим. А его жажде правды стоит поучиться многим современным литераторам.

Под знаменем дяди Гиляя сегодня есть смысл выстроиться многим. Ведь мир требует переосмысления не только на поле художественных текстов, но и под беспристрастным объективом публицистов. Быстро меняющаяся реальность всё настоятельнее требует тех, кто зафиксирует в слове все её трансформации. Уже почти умерший жанр очерка стремительно возрождается, поскольку всеядность информационных таблоидов вызывает всё меньше доверия.

Любой соревновательный момент в литературе носит условный характер. Наверное, так будет и в этой премии. Однако уровень уже известных соискателей никаких сомнений не вызывает. Саша Кругосветов в несколько лет преодолел дистанцию от дебютанта до литератора, с творческими дискурсами которого невозможно не считаться. Публицистичностью пронизано всё его творчество, как и книги для детей. Ему нравится добавлять к тексту публицистическую приправу. Он безупречно чувствует её вкус, остроту и необходимость. Его публицистические откровения сочетают в себе предельную искренность на грани беззащитной наивности и неторопливую вдумчивость вкупе с недюжинной эрудицией. При этом в каждом слове сквозит природная, не заёмная интеллигентность, не позволяющая не только не перейти грань хорошего литературного тона, но и благородно пощадить даже самого непримиримого оппонента. Познакомившись с книгой Кругосветова, читатель поймёт, что перед ним – человек отчаянный. Кругосветов не боится делать самые смелые выводы, углубляться в самые загадочные перипетии человеческой мысли в контексте её исторического развития. При всём, это он – мастер сатиры, мастер того, уже почти забытого острословия, не имеющего ни грамма пошлости, фарса или злой издёвки. Сатира Кругосветова восходит к Мольеру: она и классична и классицистична одновременно, при этом, шумное дыхание современности насыщает её кровотоками и непрекращающимся биением жизни. Кругосветов, как никто, понимает, что публицистическая сатира служит не для того, чтобы выявить человеческие недостатки, а для того, чтобы помочь ему их исправить.

Книга Марии Ладовой – это совсем другая история. Это, в прямом смысле, живая книга. Потому что она – важнейший материнский акт, акт материнской любви. Этот текст для Ладовой – баррикада для обороны от горестей жизни, залог того, что все несчастья, рано или поздно, канут в небытие. Не случайно и название «Выше боли». В нём сказано если не всё, то многое. Ладова балансирует между документальным романом и исповедальной прозой. Читатель настолько проникается историей лечения сына главной героини, что всеми силами приближает хороший конец, боится того, что он не случится. Это – настоящий катарсис. В книге исследуются многие раны нашего общества.

И жестокость, которую можно преодолеть только добротой, и фатальность нашего существования, когда от нас иногда ничего не зависит, мы можем только бесконечными мольбами радеть за наших, попавших в беду близких, и проблематичность нашей медицинской системы, перед которой некоторые чувствуют себя ещё беззащитней, чем перед болезнями, и о великой силе людского взаимопонимания, способной по-настоящему вытаскивать людей с того света. Эта книга о бескорыстии материнской любви. Казалось бы, естественной, но такой сильной, такой несгибаемой, такой исцеляющей! Если мы сильно кого-то любим, они тоже становятся сильнее и преодолевают самые страшные тяготы. Хорошая, цельная и нужная книга, без литературщины, написанная подлинным художественным талантом.

О книгах Александра Гриценко и Юрия Никитина мне хотелось бы сказать совокупно. И не потому, что оба они – уроженцы Астрахани. Дело в том, что их творческие судьбы – для меня очень личная тема. Не скрою, что с Гриценко меня связывают давние творческие и дружеские отношения, поэтому высказываться о его книге публицистики в комплиментарных тонах мне нет особого смысла. Скажу лишь, что в книге представлены его работы, дающие весьма полное представление о его высоком профессиональном уровне и владении жанром во всех тонкостях. Это и не удивительно. Ведь Гриценко – журналист со стажем. Его культурная публицистика в своё время часто появлялась в центральной прессе, и хорошо, что сейчас она будет собрана под одной обложкой – это позволит по-новому увидеть ту недавнюю давнюю эпоху, которая скоро станет почти неосознаваемой. Для меня крайне важно, что именно Гриценко открыл для меня, уже довольно зрелого на тот момент литератора, Юрия Никитина, прекрасного фундаментального русского прозаика и великолепного бескомпромиссного человека. Публицистика Юрия Никитина из той давней эпохи, когда пишущие люди зависели только от необходимости докопаться до правды, а не от желания 6 понравиться начальству или, что хуже того, акционерам. Его статьи – это подлинный интерактив. Они не абстрактны, а реальны. В них действуют достоверные злодеи и настоящие герои. Его материалы я регулярно читаю в «Литературной газете» и всякий раз наслаждаюсь ими. Приятно, что эти статьи обширно представлены в книге. Юрий Никитин обличает зло и подлость власть предержащих. Он не позволяет нам смириться с этим позорным явлением, бьёт в набат и беспощадно жалит. Надо сказать, что правота некоторых его хлёстких статей подтверждалась через время. Многие его выводы, казавшиеся поначалу спорными, потом доказывали своё право на существование самим движением жизни. Привлекает в его творческом методе непрерывное стремление не просто запечатлеть нечто эффектное и по-журналистски выигрышное, а докопаться до причин произошедшего, проследить всю цепочку явлений, выявить первооснову. Так и недавний арест мэра Астрахани Столярова побудил его не к ликованию, а вызвал желание вникнуть в психологическую подоплёку фатального финала крупного городского чиновника. А чего стоят его едкие разоблачения погрязшего в бессмысленных словесных экзерсисах любимца псевдо-либеральной интеллигенции Д. Быкова! Никитин так мастерски разоблачает пустоту его якобы эффектных дефиниций, что хочется воскликнуть: «А король-то голый!»

Желаю премии Гиляровского долгой жизни. Старт её уже можно считать и удавшимся, и удачным. Надеюсь, что она подтолкнёт наше литературно-журналистское сообщество к тому, что золушка из публицистики превратится в принцессу быстро и без лишних проволочек.

Максим Замшев

Выше боли. Записки матери

С глубокой благодарностью к тем,

кто вдохновил и благословил меня к написанию этой книги.

Всем любящим, страждущим,

ищущим

и создающим реальность

посвящается…

Мария Ладова

Родилась в 1972 году в городе Пятигорске (Россия) в семье инженеров-проектировщиков.

Успешно училась. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано. В 16 лет начала писать стихи.

После окончания средней школы вышла замуж, в 1992 году родился старший сын, еще через четыре года – младший.

В возрасте 32 лет переехала в краевой центр – город Ставрополь, получила журналистское образование и несколько лет проработала в краевых СМИ (печатные издания).

Позже поступила на государственную службу, где и работает по настоящее время.

Кандидат Интернационального Союза писателей.

Является автором двух книг.

Личный сайт: www.maria-ladova.ru

За этими страницами стоит история всего двух месяцев жизни, но в них уместилось столько событий и страданий, что их хватило бы на много лет.

Два месяца борьбы жизни и смерти, боли и надежд… Дружба и прощение, встречи и расставания, Москва и Питер, воля и сила, наука и вера, молитвы и помощь, зрелость и молодость, единство и цели всё переплелось в нашей судьбе.

Глава I
Санкт-Петербург

Моё знакомство с Санкт-Петербургом началось под вой сирен «скорой помощи», на высокой скорости, без остановок на светофорах и виртуозной езды по трамвайным путям. Две реанимационные машины в полдень, 10 ноября, везли двух парней в Северную столицу в крайне тяжелом состоянии.

В одном из реанимобилей лежал мой сын, около недели назад попавший в жуткую автомобильную катастрофу, возвращаясь с соревнований из Петербурга в Москву, где он учился в университете физкультуры и спорта. На момент этой трагедии ему было 19 лет, и у него было очень много планов на жизнь…

Трасса Москва – Санкт-Петербург автодороги «Россия» пользуется дурной славой у всех автомобилистов, а её 585 километр – между деревнями Зуево и Придорожное Чудовского района (120 км от Санкт-Петербурга) – оказался роковым в жизни и моей семьи. В один миг судьба моего сына не оставила ему шансов на жизнь в прежнем качестве, нанеся жестокий удар молодому и здоровому телу.

Не так я представляла своё знакомство с этим великим городом, уже давно проявляя любопытство, связанное с отзывами людей, побывавших или живших в нём. Кто называл Питер «лёгким» – там ему легко дышалось, кто «свободным» – там можно безболезненно выражать себя, кто интеллектуальным, а кто гордился интеллигенцией.

Я собрала у себя в голове много мнений разных людей и долго размышляла над этим, думая о том, как же я восприму его? Ведь я ему вроде и не чужая – некоторые из моих предков имели непосредственное отношение к Санкт-Петербургу: прадед по материнской линии работал в нём кровельщиком и там же, в 1937 году, пропал без вести, бабушка по отцовской линии прошла всю блокаду, работая медсестрой в госпитале. И вот я, готовившаяся посетить этот город обстоятельно и продуманно, попадаю в него так неожиданно и по такому печальному поводу, вместе с незнакомыми людьми и непоправимыми обстоятельствами…

В тот день, подъезжая к «южным воротам» Питера, я совсем не думала о будущем, жила одним часом и просто надеялась на помощь. Я еще не знала, что не сразу открою для себя этот город: не сразу пойму его и не сразу он примет меня. Это было нелегко: понять, вникнуть, вписаться. Все это произошло потом, и интеграция в ауру Северной столицы обернулась спокойствием, сочетающимся с печалью моих личных обстоятельств. Именно поэтому Питер так дорог мне. Нам суждено было тогда пробыть там 51 день, и ни один из них я уже не забуду никогда.

Я долго размышляла, чем же завораживает людей Питер и, наконец, поняла – этот город настолько многообразен, что каждый может найти в нём что-то своё, очень личное, что оставляет неизгладимый след в душах разных людей. В дальнейшем, я всей душой полюблю Петербург, но не безусловно, а за то, что он такой – с историей страны, что он необыкновенный; за то, что он помог нам, что в нём жили святые Русской православной церкви, беззаветно любившие этот город, и за то, что там сегодня живут те люди, которых мне судьба предоставила узнать…

Авария

Авария произошла 4 ноября 2011 года. Машина с четырьмя ребятами выехала из Питера, когда их соревнования по вольной борьбе ещё шли, но бои молодых людей уже закончились и они, уставшие, но довольные, сели в автомобиль. Не участвовал в боях только Максим, который и вёл машину, его день был ещё впереди – через два месяца в Москве он должен был выступать на своих соревнованиях по КУДО – спортивному виду единоборств, где уже раз становился чемпионом Москвы. Надо ли напоминать, что ребята не пили и не курили – уточню это сразу, чтобы не возникало никаких вопросов.

В Питере не задержались – торопились в Москву к воскресенью, хотя мой сын и предлагал остаться на ночь.

Позже, в документах следствия, место аварии будет отмечено так: «на 585 километре + 700 м автодороги «Россия» в Чудовском районе Новгородской области». Именно в этом месте заканчивался новый асфальт и начиналась старая дорога, посреди которой, по версиям некоторых свидетелей, без каких-либо предупредительных знаков, как два острых ножа, торчали железные отбойники, обрубленные в связи с ремонтом дороги; в кромешной темноте они практически не видны. В тот ноябрьский вечер не было и снега – естественной желанной подсветки.

Почему и как? Этот вопрос задавали мне многие.

«Темнота. Около семи часов вечера. В той местности в это время года темнеет уже после 16 часов. Дорога незнакомая, разметки нет. Все спят, естественно, кроме водителя. Встречные машины далеко, гиблое место не обозначено. И почему-то «жмёт» к середине»…

Обрезанный отбойник Максим замечает только тогда, когда тот возникает уже перед капотом. Руль вправо и по тормозам… Но поздно – «Шкода Октавия» через левую фару надевается на грязное железо как на шампур. Скрежет металла, резкий запах, и около 20 метров ее дальнейшего пути становятся ужасом… При следственном осмотре тормозного пути машины обнаружено не было – она просто налетела на отбойники с той скоростью, с которой шла по трассе. Разбитая машина согнула железного монстра, перекрыв трассу. И сразу скопилось много авто, а на встречной полосе в «легковушку» зазевавшегося водителя въехал автобус такого же «интересующегося». Как всегда…

К несчастью, кресло водителя «Шкода Октавия» было сильно выдвинуто назад, из-за чего левая нога моего сына, сидевшего за ним, была плотно прижата к двери, и грязное железо жестоко стесало и изрубило его ногу, пытаясь вырвать её, при этом безжалостно выкручивая…

Максима вытащили первым. Его нога имела неприглядный вид, позже врачи будут бороться за её сохранение. Когда вытаскивали моего сына, он был без сознания. Его уложили на асфальт, перевязали то, что осталось от ноги (20 см), и кто-то заботливый накрыл его одеялом…

«Я убил Пашку, застрелите меня», – просил Максим, то ли от невыносимой боли, то ли от ужаса произошедшего.

В результате случившегося, у Максима два сложнейших открытых перелома левой ноги – бедро и голень, с голени вырван кусок мяса. Два других парня не пострадали. Они даже без ударов и царапин, разве что шок, из которого они выйдут ещё не скоро; и ещё долго перед их глазами будет «как фильм это всё»:…куски мяса, костей… стуки, крики… и долго ещё будет преследовать специфический запах смеси разогретого железа, крови и грязи…

Машина «скорой» приехала быстро, как говорили врачи, и не было её очень долго – минут 40, как говорили потерпевшие. Увезли первым самого тяжёлого, а фельдшер «скорой» осталась с Максимом, оказав ему первую помощь на месте, чем и спасла ему жизнь. Машина за ним приехала через 10 минут.

Что будет дальше с Пашей, никто не знал. Позже, в Петербург сообщат, что он умер. То ли в больнице, то ли от потери крови, да это и неважно. По медицинским показаниям, он получил травму, не совместимую с жизнью. В подобных случаях люди гибнут на месте от потери крови и болевого шока. Но он выжил. Как? Не знает никто.

Чудовская больница

«Сейчас кому-то нужен чай и, надеюсь, сон, а кому-то – много крови и быть вне боли!

Братва, крепитесь! Мы держим за вас кулаки!»

сообщение на сайте 05.11.11 01:29

Маленький город Чудово – обыкновенный, серый, ничем не примечательный городишко, разве только имеет шесть промышленных предприятий на своей территории (из-за чего у его жителей всегда есть работа), местную достопримечательность – дом-музей Н.А. Некрасова с огороженной территорией прямо возле городской больницы и большое количество живущих в этой местности цыган.

Несмотря на немаленькие зарплаты на производстве, этот город поразил своей никчёмностью в бытовом плане и отсутствием сдаваемого жилья. Из разговоров с местным населением выяснилось, что виноваты в этом те же: пьянка, лень и низкий интеллектуальный уровень аборигенов.

Так пронзительно вой сирены «скорой помощи» не тревожил этот «чудовский» городок ещё никогда. Даже в больнице все забегали, предчувствуя сложность ситуации. Зафиксированное время Пашиного поступления в ЦРБ г. Чудова – 19.45, а дальше все происходило не так, как хотелось бы.

После необходимых приемных процедур Пашу положили под капельницу, вызвали травматолога (своего не было) из Великого Новгорода (70 км от Чудова), так как участок дороги, на котором произошла авария, относится к Новгородской области, и стали оперировать Максима, но только потому, что он был на операционной каталке, а, может, посчитали, что у моего сына слишком мало шансов.

К Паше приставили 17-летнюю девушку Свету, которая подрабатывала нянечкой, чтобы следила за его состоянием. Надо отдать должное её бдительности – она не дала Паше умереть во второй раз. Она разговаривала с ним и, отвечая на её вопросы, он вдруг сообщил, что он летает и уже видит “свет в конце тоннеля”.

В ужасе девушка, глянув на рану и увидев, что из нее струится кровь, стала кричать: «Паша, останься, не уходи». Она начала звать на помощь. И врачи, прервав операцию Максиму, наконец-то обратили своё внимание на умирающего парня.

Только в полночь началась операция по промыванию раны моего сына – в ней было множество частиц железа, осколков и грязи, потом зашивали сосуды. Два опытных врача, в их числе, можно сказать «прилетевший» из Новгорода, травматолог и главный врач больницы – анестезиолог, оперировали Пашу.

Рома и Игорь (два других парня), оставшись на месте аварии, посреди дороги в состоянии психологического шока, воспользовались предложением местного парня на «Ниве» довезти их до больницы. Они простояли под окнами ЦРБ г. Чудова 4 часа (в больницу их не пускали), созваниваясь все это время с друзьями из Питера и Москвы. Глубокой ночью за ними приехали ребята из Санкт-Петербурга и увезли обратно.

Уже в 21.00 (через час с лишним после аварии) на одном из сайтов фанатов Москвы появилось объявление с огромным восклицательным знаком в красном круге. Ниже надпись:

Юзеры нашей гостевой Добив,

ЭРИТРОМИЦИН, Джойстик, Ромио

попали в аварию, возвращаясь с турнира

в Санкт-Петербурге.

Это случилось на трассе у города Чудово.

Добив и Джойстик в тяжёлом состоянии в больнице!

Мы надеемся на вашу помощь!!!

И уже с этой минуты «загудел» интернет, подключая в круговорот событий всё новых ребят, и тут же пошла помощь из Москвы и Санкт-Петербурга…

Кроме спортивных занятий, попавшие в беду парни увлекались футболом, у них было много друзей, связанных с этим занятием. А Джойстик – это интернетовский «ник» моего сына.

К утру о происшедшем знали многие из двух столиц, кроме меня…

Реанимация

«Паше нужна сильная моральная поддержка, человек отказывается пить, есть и даже открывать глаза»

сообщение на сайте 07.11.1110:13

Паша ничего не помнит о моменте аварии. В его памяти стерта вся информация об этом, хотя врачи утверждают, что в ту ночь он был в сознании и разговаривал. Позже он вспомнит только то, что заснул в машине, а очнулся уже в реанимации и стал жаловаться на то, что у него онемела левая нога.

– Нет у тебя больше ноги, – резко ответил главный врач больницы – Федюков А.Н., находясь в этот момент рядом (дай Бог тебе здоровья, добрый человек!).

– Как нет ноги? А куда ж она делась? – молниеносно спросил Паша.

А дальше началась депрессия, увеличивающаяся с каждым часом…

Я приехала на третий день после случившегося – мой путь лежал из Пятигорска в Ставрополь, из Ставрополя в Москву, из Москвы в Чудово, куда я приехала на «Сапсане» 7 ноября в полдень. Рядом со мною был мой пятнадцатилетний младший сын Дима, ставший в те нелёгкие дни моим крепким плечом: он таскал тяжёлые сумки, оберегал меня и помогал во всём без лишних слов.

Была ли я шокирована увиденным в реанимации? Нет. Я была готова к этому, душа моя была задета другим – хуже, чем ужасающая картинка – болью, которую испытывал мой сын. Наверное, её бы хватило на целый миллионный город, так были сильны его физические и душевные страдания.

Сначала меня врачи не хотели пускать в реанимацию, стойко стояли у дверей и обороняли вход, хотя знали, что я приехала издалека. Но я была настроена решительно, да и Паша не вызывал надежд у медперсонала, поэтому меня решили все-таки впустить. Картина, которую я увидела, когда вошла, была сравнима с картиной пыток. Моё материнское сердце ужаснулось от безвыходной ситуации – невозможности помочь и хоть чем-то облегчить эти страдания.

Мой сын лежал на реанимационной кровати и всё, что осталось от его ноги, было страшно распухшим и просверлено сбоку насквозь, через кость. На вставленном туда железном штыре был подвешен груз – гиря весом где-то от 3 до 8 кг. И это при том, что все кости его таза с левой стороны были разломаны – у сына был множественный значительный перелом таза, бедренная кость вывихнута, мышцы перекручены, кожа разодрана и, как выяснилось впоследствии, шло внутритазовое кровотечение.

Знали ли обо всём этом врачи? Я думаю, что половину знали, а половину – нет. Их рентген никуда не годился, аппаратуры современной, естественно, не было. Кроме того, подобная гиря висела и на здоровой ноге, которая была просверлена таким же образом и тоже подвешена – для противовеса. Это был невыносимо больно. Надо ли ещё описывать эти муки?

– Как ты, сынок?

– Мама, – тихо сказал сын, – дай таблетку, чтобы сердце остановилось, так больно…

Как матери выдержать такое?.. Только желание сделать всё возможное, чтобы помочь сыну при его неимоверных муках, спасло меня от сердечного приступа и нервного срыва. Кроме того, помощь нашего рода и молитвы близких стояли за моей спиной – мне было на что «опереться».