Текст книги "Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 1. Юность Евы"

***

Он появился через неделю. Я вышла из школы и пошла домой, когда вдруг увидела его. Сначала я остановилась, и мое сердце радостно сжалось, но потом я вспомнила, сколько ждала его и плакала и обида снова всколыхнулась во мне. Поэтому я нахмурилась и продолжила свой путь, а когда подошла к нему, просто обошла его и пошла дальше.

– Ева, – позвал меня паренек. Но я не останавливалась, а упорно продолжала свой путь. – Ева, постой.

Я остановилась, и он подошел ко мне.

– Здравствуй, – сказал он.

– Привет, – сказала я и с вызовом посмотрела на него. – Зачем пришел?

– В смысле, – озадачился и нахмурился Дмитрий.

– Тебя столько времени не было, так почему пришел сейчас. Не нужно было, можешь идти туда, откуда пришел, – все еще злилась я.

– Хорошо, – спокойно кивнул головой Дима, обошел меня и пошел в другую сторону. Я испугалась, расстроилась, закусила губу и пошла дальше по улице, опустив свою голову. Для меня было неожиданностью, что он так ответит, я надеялась, что он станет просить у меня прощения, или даже побегает за мной.

– Я сидел дома с больными мамой и братом! – громко сказал Дима, – но такой неженке как ты это, скорее всего, не знакомо!

Я остановилась, повернулась в его сторону, а потом быстрым шагом догнала его.

– Дима извини, прости меня, пожалуйста, я не знала, – попросила я его тихим голосом. – Просто я ждала…

Он остановился и посмотрел на меня, чуть прищуренными глазами.

– Тогда сначала выслушай, прежде чем судить, – сердито сказал он. Я стояла напротив него, виновато опустив свою голову.

Так мы постояли молча, какое-то время. Я не знала, что еще сказать и Дима тоже молчал.

– Ну что, – Дима заговорил первым, и я очень этому обрадовалась. – Научилась печь пирожки?

– Научилась, – ответила я и улыбнулась ему. – Хочешь попробовать?

– Не отказался бы, – он усмехнулся. – Торопился к тебе и не поел, – тихо сказал он. Мои щеки вспыхнули от его слов, мне стало так приятно, что хотелось прыгать петь и скакать.

– Пойдем, – сказала я как можно спокойнее, хотя сердце так и норовило выскочить из груди. Он протянул свою руку, и я отдала ему свой портфель. Мы пошли по улице, иногда поглядывая друг на друга.

– А чем болели твои мама и брат, – спросила я у него, что бы завязать разговор.

– Ангиной, – ответил мне Дима.

– А папа, как он себя чувствует. Ты говорил, что он тоже работает на железной дороге?

– Мой отец умер, – сказал Дима.

– Ох, прости, – я дотронулась до его руки, показывая ему свое соболезнование, но тут же быстро одернула ее.

– Ничего страшного, – Дима посмотрел на меня, – я уже привык. Да и дед еще жив. Вот он еще работает на железной дороге.

– А ты не мог бы мне как-нибудь показать свою работу, мне очень интересно.

– Как-нибудь покажу, – ответил он.

– О, мы уже пришли, – удивилась я. – Проходи, – с этими словами я открыла ему дверь, пропуская его вперед. Дима зашел, и стал оглядываться, а потом помог мне снять пальто.

– Детонька моя пришла, – в коридор вышла кухарка, чтобы по давней заведенной привычке снять с меня пальто. – Ой, – удивилась она, когда увидела Диму.

– Здравствуйте, – сказал Дима и протянул ей руку.

Дуняша застыла ненадолго, а потом тщательно вытерла свои руки об фартук и пожала Димину руку.

– Здравствуйте, – ответила она ему. – Так вот из-за кого тесто на пирожки у нас были пересолены, а, – сказала кухарка и подмигнула мне.

– Дуняша, – сказала я сердито. – Это Дуняша, – представила я ее Диме, – наша помощница. А это Дима, мой друг.

– Друг, а как же конечно друг, – засуетилась Дуняша.

– Я сейчас Диму в зал провожу и приду, помогу тебе, мои пирожки же еще остались? – спросила

– Остались, куда бы они делись, – с этими словами, кухарка убежала на кухню, а я повела Диму в зал. Он все оглядывал, ему было все интересно.

– Никогда не бывал в доме профессора, – сказал Дима.

– Ничего необычного, – пожала я плечами, – дом как дом. Ты осматривайся пока, а я пойду Дуняше помогу.

Дима ходил, смотрел на картины, развешанные по стенам, трогал фигурки, расставленные на небольших полочках.

– Вот эти салфетки она сама делала, – сказала Дуняша, когда заходила в зал с подносом, на котором стояли красивые чашки с чаем, вазочка с сахаром и небольшой кувшинчик с молоком. Сразу же за кухаркой зашла я, тоже с подносом в руках, на котором стояла ваза с моими пирожками. Я, довольно улыбаясь, поставила их на стол.

– Приятного аппетита, – сказала Дуняша.

– Так может вы с нами? – предложил ей Дима.

– Я? Нет, нет, спасибо мил человек, – замахала руками кухарка, – я уже и чаю попила, и пирожков наелась, а вы кушайте, кушайте милые мои.

Она развернулась, и чуть ли не бегом выбежала из зала.

– Присаживайся, – я показала Диме на стол.

– А руки где можно помыть, – спросил меня Дима.

– Ой, что это я, действительно, – я засмеялась. – Иди за мной.

Я провела Диму в ванную комнату.

– Ого, – удивился он, когда зашел в нее, – ничего себе система, – он стал оглядывать трубы, которые вели к раковине и ванне. – А ванная какая белая.

– Вот полотенце, – сказала я, когда он тщательно вымыл руки.

Мы вернулись в зал, сели на наши места, я подала Диме чашку с чаем.

– Сахар? – спросила я у него и подала ему вазочку. Но он отрицательно покачал головой. – Тогда может быть молока? – я пыталась ухаживать за ним. Но Дима снова отказался.

– Я тоже не пью чай с сахаром или молоком, а папа рассказывал мне, что когда я была маленькая, то могла вот в такую чашку кинуть пять или даже шесть кусков сахара! – я рассмеялась над собой. – Представляешь? Пять или шесть!

Но Дима не разделял моего веселья.

– Я с братом видел сахар только на новый год, каждому по кусочку, и только когда отец был жив, – сказал он.

Я перестала смеяться, смутилась, опустила свою голову вниз и стала теребить свой фартук, как будто это я была в этом виновата.

– Какие вкусные у тебя пирожки, – Дима решил сменить тему, потому что понял, что немного перегнул палку. – И ты так быстро научилась их печь, всего за неделю.

От его похвалы щеки мои вспыхнули, я прижала к ним свои ладони и заулыбалась.

– Спасибо, – тихо сказала я, тоже взяла свой пирожок и откусила его. Но после этого я медленно его прожевала, проглотила и встала со своего стула.

– Дуняша! – громко крикнула я так, что Дима вздрогнул.

С кухни прибежала кухарка.

– Что, что детонька моя, что случилось, – она с беспокойством оглядывала меня.

– Это не мои пирожки! – снова громко сказала я, показывая ей пирожок, который держала в своей руке.

– Как же твои, твои, твои, а куда бы я их дела, – забеспокоилась кухарка.

– Где мои пирожки, – я стукнула по столу ладонью. – Эти пекла не я!

Было видно, что кухарка была растеряна. Она переминалась с ноги на ногу, постоянно вытирая свои руки об фартук.

– Их собака съела, – вдруг выпалила она.

– Собака? – я была сбита с толку. – Какая собака Дуняша, мои пирожки были с капустой. Говори не темни, давай!

– Их папа твой на работу взял, – сказала Дуняша, – я подумала ты со школы придешь, а пирожков нет, расстроишься, вот и напекла новых, только начинку перепутала.

Я рухнула на стул, потому что не знала, что делать в такой ситуации. Получалось, что я соврала Диме.

– Она училась, – Дуняша стала убеждать в этом Диму, – каждый день после школы, не ела не пила.

– Да я верю, верю, – Дима сидел, улыбался и внимательно смотрел на меня.

– Даже не знаю, зачем папа это сделал, – было видно, что я расстроилась.

– Да дочей своей похвастаться хотел, что и умница, и красавица, да еще и пирожки сама печь умеет.

– Да уж, сама, – я поморщилась, – все Дуняша иди.

– Я, правда, верю, – сказал Дима, – кушай. В следующий раз угостишь своими.

– И угощу, – нахмурилась я, взяла свой пирожок, который надкусила, и мы продолжили пить чай.

– Спасибо, – сказал Дима, когда мы поели.

– Хочешь, покажу все комнаты? – мне хотелось, как то загладить этот неприятный для меня инцидент.

– С удовольствием бы посмотрел, – сказал Дима, и я повела его сначала в свою комнату.

– Это моя комната, – я подошла и быстро спрятала под подушку вязание, – я люблю чистоту, пока не разложу все по своим местам, уроки делать не сяду.

Дима ходил и внимательно все оглядывал, потом выглянул из окна, чтобы убедиться, что тот угол, где он стоял и наблюдал за мной из моей комнаты, не виден.

– Хорошо у тебя тут, уютно и красиво, – похвалил меня Дима. Я снова засмущалась.

– Пойдем, кабинет папы покажу, – я вдруг взяла его за руку и повела в кабинет отца.

– Ух, сколько книг, прямо как в библиотеке, – Дима стал брать книги с полки.

– Это художественные, это папины научные, мы с ним даже свой каталог сделали, я папе помогала, – я была довольна, что угодила Диме, ему понравилась моя комната, и восхитил кабинет отца.

– Молодец, – он снова похвалил меня. Мы потянулись за одной и той же книгой и наши руки соприкоснулись. Я вздрогнула и посмотрела на него. Дима притянул меня к себе за эту руку, нагнул свою голову и нежно поцеловал в губы. Я снова вздрогнула, мои глаза широко раскрылись.

Но тут мы услышали голос отца и тут же отпрянули друг от друга.

– Я слышал у нас тут гости, – говорил отец, когда заходил в кабинет.

– Да папочка, – я подбежала к нему, он обнял меня, а я поцеловала его. – Это Дима, он учиться на железнодорожника и работает на железной дороге одновременно.

– Даже так, – папа протянул руку Диме и тот пожал ее. – А я отец вот этой стрекозы.

– Папа, – тут же вскинулась я.

– Я же любя, – засмеялся мой отец, – что ж чай вы уже пили, может, не откажетесь за компанию, еще раз, а Ева как раз сходит, переоденется, ведь тебе скоро в музыкальную школу, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – вздохнула я. Мы вышли из кабинета, а Дуняша уже накрывала на стол. Я пошла в свою комнату, а папа с Димой сели за стол. Отец стал расспрашивать его, об учебе, семье, работе. Дима отвечал коротко, но информативно, что очень понравилось моему отцу. При этом Дима не махал руками, чтобы помогать себе в своем рассказе, смотрел собеседнику прямо в глаза. Так же он выдержал папин экзамен по знанию литературы и по другим видам науки.

– Я готова, – выскочила я из комнаты уже в платье и с нотной папкой в руках.

Дима тут же встал, поблагодарил моего папу за чай и приятную беседу. В прихожей он подал мне пальто, я вся зарделась при этом, и пожал руку Дуняше, которая тоже тут же застеснялась, и поблагодарил ее за вкусные пирожки. Отец тоже пожал ему руку, сказал, что ему было приятно познакомиться с таким юношей, как Дима, и пригласил чаще заходить в гости. Молодой человек пообещал, что обязательно зайдет еще раз.

Мы вышли с ним на улицу, и пошли рядом.

– Ева извини, – сказал Дима, – до самой музыкальной школы я тебя проводить не смогу, мне нужно идти.

– Да конечно, ничего страшного, – улыбнулась я ему.

– Тогда до свидания, – было видно, что ему не хотелось уходить. – Мне очень понравился твой папа и дом, особенно твоя комната, – закончил он тихо.

Я засмеялась, а потом вдруг подскочила к нему, чмокнула его в щечку и побежала вверх по улице.

– До свидания Дима, до встречи! – крикнула я ему, обернувшись, и побежала дальше.

Дима стоял потрясенный. Он приложил руку к щеке и смотрел мне в след, пока я не скрылась за поворотом, а потом пошел в другую сторону, улыбаясь.

– 4 —

Он стал приходить каждый вечер, встречать после школы, или музыкалки, как я ее называла. В дом Дима больше не заходил, и часто прятался за углом, наблюдая за мной из своего тайного укрытия. С каждым днем он нравился мне все больше и больше. Прежде чем уснуть я вспоминала его образ и улыбалась. Еще, когда я оставалась наедине сама с собой, вспоминала его лёгкий поцелуй, и ту приятность, которую я почувствовала, когда его губы прикоснулись к моим. Я даже вздрагивала иногда, вспоминая это. Часто на уроках я так задумывалась о нем, глядя в окно или стоя на перемене, что учителям приходилось по несколько раз называть мое имя и фамилию, чтобы я пришла в себя, встала и ответила на заданный вопрос. Единственное, что было хорошо, на мою учебу это никак не влияло, я по-прежнему получала только отличные отметки и всегда отвечала без запинки. Только поэтому учителя терпели такое мое поведение и не жаловались ни моим родителям, ни директору школы.

Я же была влюблена, только пока сама до конца не осознавала этого. Стоило Диме задержаться хоть ненадолго, я тут же начинала паниковать, а потом успокаивать себя, что его задержали на работе или учебе. А может быть, что-то случилось дома, опять заболел брат или что-то произошло у мамы. И он опаздывает не только потому, что он решил бросить меня, его просто задерживают его дела, дела, в которые он пока меня не пускает. Это огорчало меня, но я терпеливо ждала, боясь нарушить то, что было сейчас между нами.

Мама тоже уже знала о молодом человеке, который ухаживал за мной, замечала за мной перемены и грустно улыбалась, когда видела, как я сижу с мечтательным выражением лица и смотрю в окно, ожидая Диму, как радостно вскакиваю, когда вижу его и бегу одеваться со всех ног.

– Вот наша девочка и повзрослела, – шептала она и украдкой, чтобы никто не видел, вытирала свои слезы из глаз.

А я бежала, или ждала его, когда шла домой или из дому, и каждый раз мое сердечко сжималось от счастья, когда я видела такой милый для себя силуэт.

– Как прошла твоя учеба, – спросила я у него. Мы медленно шли по улице, держась за руки.

– Все как обычно, – пожал он плечами. – А твоя как.

– Ой, – махнула я рукой. – Готовимся к выпускным экзаменам, мальчишки дергают за косы, у меня волосы скоро отвалятся.

– Может мне зайти и поговорить с ними, – сказал Дима и посмотрел на меня.

– Не надо, – испугалась я. – Их много в классе, а ты один, ничего, пару месяцев осталось. Может, ты хотя бы сегодня отведешь меня на железную дорогу? – я решила сменить тему. Я упрашивала его все это время, но Дима упорно отказывался вести меня туда.

– Давай не сегодня, – Дима вздохнул, – я только что с работы, и опять туда.

– Хорошо, – кивнула я головой.

Мы пришли на наш любимый утес, сели на скамеечку. Я все ждала того волшебства, его поцелуя, но Дима больше не предпринимал таких попыток.

Прошло еще несколько недель. Весна все больше и больше вступала в свои права. С реки ушел лед, я сменила свое пальто на теплую кофточку. На улице становилось все теплее и теплее, день становился все больше. Приближались мои выпускные экзамены, но меня это нисколько не заботило, потому что я была уверена в своих силах, а еще влюблена. Мы все еще гуляли держась за руки, не более того и тогда я решилась.

– Дима, а можно у тебя спросить, – начала я издалека.

– Смотря что, – он засмеялся и посмотрел на меня. – Да спрашивай, конечно.

– А почему ты не приглашаешь меня в кино, или в театр. Больше не заходишь к нам домой. Может быть, ты боишься чего-то?

Я сказала так, чтобы немного задеть его чувства, и посмотреть на его реакцию. Он посмотрел на меня внимательно, прежде чем ответить.

– Ты же знаешь, что я не боюсь, – казала Дима.

– Тогда почему, – я не отставала от него.

– Потому, – ответил сердито Дима, и отвернулся от меня.

– Дима, это не ответ, – я тоже уже начала сердится.

– Я просто хотел быть больше с тобой, чем с твоими родителями, – тихо сказал Дима. Я тут же заулыбалась, а потом положила свою голову на его плечо, он приобнял меня и мы застыли так, наслаждаясь, близостью друг друга, видом природы, открывающимся нас с обрыва и теплым вечером.

На следующий день меня ожидал сюрприз. Дима предупредил, что будет поздно и поэтому я спокойно сделала уроки, позанималась на фортепиано, повязала, постоянно выглядывая в окно, ожидая его.

– Ева, – я услышала, как меня зовет мама. – У нас гости.

Я вышла из своей комнаты и сначала не поверила своим глазам. В зале стоял Дима. Он, улыбаясь, пригласил меня в кино, на вечерний сеанс. От радости я взвизгнула, подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. Дима и мама засмеялись над такой спонтанной моей реакции.

– Я переоденусь только, – с этими словами я забежала обратно к себе.

– Может быть, чаю, – предложила мама.

– Буду весьма признателен, – ответил ей Дима.

Дуняша быстро накрыла на стол, поглядывая на Диму и смущенно улыбаясь ему. Мама, как до этого отец, стала расспрашивать Диму обо всем, учебе, семье, работе. Дима отвечал сдержано и уверенно.

– А Ева говорила вам, что она знает три языка, – сказала, как бы, между прочим, моя мама.

– Нет, – ответил ей Дима, – но я изучаю второй, после английского.

Мама кивнула головой на его ответ, а потом пристально посмотрела на него.

– Она еще избалованная девочка, – она вздохнула. – Ева у нас единственный ребенок, и конечно в том, что она не знает настоящей жизни, виноваты мы, ее родители. Моя дочь очень тонкая и творческая натура, – она со значением посмотрела на молодого человека, который сидел напротив нее, в надежде, что он правильно поймет ее слова.

– Я понимаю, – сказал Дима, – можете не переживать и не сомневаться, я ни в коем случае не нарушу внутренний мир Евы. Ну а что до ее избалованности, это я исправлю легко, – он улыбнулся маме.

– Я готова, готова! – из комнаты снова выскочила я, в нарядном платье и с прической на голове.

Дима встал, поблагодарил маму за беседу и за чай, взял мою кофточку из рук, чтобы помочь мне одеть ее.

– Только не гуляйте допоздна, – попросила нас моя мама. – Сейчас столько хулиганов развелось.

– Хорошо мамочка, не переживай, Дима же со мной! – я подскочила и поцеловала ее.

– Вот именно что, – вздохнула мама, теребя свои бусы, – Дима.

Она стояла и смотрела нам вслед. Я шла, что-то радостно рассказывая Диме, а тот, улыбаясь, смотрел на меня, смеялся и кивал головой.

Когда в зале кинотеатра потух свет, Дима нашел мою руку, и мы переплели свои пальцы. Шел комедийный фильм, мы много и громко смеялись. А когда вышли из кинотеатра, то еще долго обсуждали этот фильм. На улицу уже опускались сумерки. Мы снова шли, взявшись за руки.

– Дима, – я снова начала из далека.

– Что, – ответил мне он и посмотрел на меня.

– У меня есть много платьев, которые я не ношу. Я очень аккуратная девочка, и поэтому мои платья выглядят как новенькие.

– Зачем ты мне это рассказываешь, – озадачился Дима.

– Просто ты только ничего не подумай, я хотела бы отдать их тебе, чтобы ты смог отдать их другим, тем, кому бы они подошли.

Дима остановился и сердито посмотрел на меня.

– То есть ты считаешь, что я, и те люди, которые меня окружают настолько бедные, что нуждаются в твоих подачках? – зло сказал он и вырвал свою руку из моей руки.

– Но это не подачка Дима! – я прижала свои руки к груди. – Это помощь! Эти платья просто валяются у меня не нужные, а так кому-нибудь принесут пользу, кто-то сможет сэкономить и купить домой что-нибудь другое. Я просто хотела помочь, не более того!

Дима стоял и пристально смотрел на меня. Я растерялась, и не зная, как исправить ситуацию, сделала еще одну ошибку.

– Вот, – я вынула из кармана и протянула Диме небольшой пакетик.

– Что это, – спросил юноша.

– Это сахар, для твоего брата, – ответила я, улыбаясь, в надежде, что сейчас Дима будет мне благодарен и снова возьмет меня за руку.

– Ну, знаешь, – Дима задохнулся от злости и обиды на меня. – Ни я, ни мой брат, тем более моя семья не нуждается в твоем сахаре! – прорычал он мне это в лицо. – Я сам в состоянии заработать не только на сахар моему брату, но и на остальную еду тоже! Мы не нищие поняла?!

Он развернулся и быстрым шагом пошел от меня дальше по улице. Я была напугана такой его реакцией, сбита с толку, я же хотела только помочь. И Дима! Он уходил!

– Дима! – я кинулась за ним. – Дима прости меня, я не хотела, Дима!

Но он шел, не оглядываясь и не реагируя на мои слова.

– Дима, прошу тебя, – я перестала бежать за ним, остановилась и заплакала. Я обняла себя руками и побрела по улице, опустив голову и не переставая плакать. Мне было плохо, страшно, что Дима больше не придет и обидно.

– Какая красавица к нам идет, – услышала я противный голос, который говорил, растягивая свои слова. Я вскинула голову, мои глаза испуганно расширились. Мне на встречу шли три парня, руки которых были в карманах. Они были небрежно одеты, волосы грязными патлами свисали на их лица. Один из них достал ножик из кармана и стал поигрывать им.

– Иди, иди к нам, – говорили они, окружая меня. Я вжалась в стену, полумертвая от страха. – Ой какие у нас тут каасички, – парни стали дергать за них, а я тихонечко повизгивала от страха, – может быть их отрезать, чтобы не мешали а?

Я стала вырывать свои косички из их рук.

– А ну не рыпайся, – один парень приставил к моему горлу нож и я не выдержала.

– Диииимааааа!!! – заорала я что есть мочи, набрав в грудь побольше воздуха.

– Ой, Дима, Дима, – стали передразнивать меня хулиганы. Я заплакала от страха и безвыходности. Ведь Дима ушел, и уходил он очень быстрым шагом, поэтому маловероятно, что он мог услышать меня. – А что это у нас тут в карманах, – продолжали издеваться парни.

Но тут послышался громкий топот. Из-за угла выбежал Дима, оттолкнул от меня хулиганов и закрыл меня своей спиной, тяжело дыша.

– Не трогайте ее подонки, – сказал он с ненавистью в голосе.

– Дима прибежал, – заржали парни, – как мы боимся, как нам страшно,

Тут из подворотни вышел еще один парень. Он отличался от остальных хулиганов тем, что был хорошо одет, и выглядел ухоженным.

– А не пошел бы ты парень своей дорогой, – холодно говорил он и подходил к нам.

– Я пойду своей дорогой, – так же в тон ответил ему Дима. – И моя девушка пойдет со мной.

– Была ваша, стала наша, – зло сказал парень. – Вали отсюда.

– Отстаньте от нас! – крикнула я и высунулась из-за Диминой спины.

Парень вздрогнул и остановился.

– Это дочка профессора, – сказал он. – Убирайтесь, – прорычал он своим подельникам.

– И чеее, – протянул один из них. – Нас четверо, он один. Поживимся, да и развлечемся еще, вон какая ладненькая.

– Убирайтесь я сказал! – рявкнул на них парень.

– Убирайтесь, убирайтесь, – ворчали они, и прежде чем отойти от нас, плюнули в нашу сторону, и снова засунув руки в карманы, вразвалочку пошли в подворотню, откуда вышел наш спаситель.

Дима и парень холодно смотрели друг на друга несколько минут. Потом Дима нащупал мою руку, сжал ее и повел меня по улице, иногда поворачивая голову в сторону хулигана, проверяя, не идет ли он за нами. Тот стоял и смотрел нам вслед.

– А твои пирожки были вкусными! – вдруг крикнул молодой человек, я вздрогнула и обернулась в его сторону.

– Идем, – дернул меня Дима и я отвернулась.

Мы подошли уже к дому, а меня все еще трясло от пережитого ужаса. Дима обнял меня и прижал к себе. Я всхлипнула и заплакала, обнимая его в ответ.

– Я так испугалась, – шептала я. – Ты ушел, я так испугалась. А они…

– Тише, тише, – уговаривал меня Дима.

Постепенно я успокоилась и затихла в его руках. Он взял мою голову за подбородок, приподнял ее, нагнул свою голову и поцеловал меня. Я закрыла глаза, наслаждаясь его поцелуем. Тогда он поцеловал меня еще несколько раз, не решаясь еще заходить дальше, помня слова моей мамы и своем обещании ей. Я улыбнулась и открыла свои глаза.

– Спокойной ночи, – тихо сказал Дима.

– Спокойной ночи, – пожелала я ему в ответ, не переставая обнимать его.

– Все иди, – Дима разжал свои руки и легонько подтолкнул меня к дому.

– До завтра? – спросила я у него.

– До завтра, – кивнул головой мне Дима и сделал несколько шагов назад.

Я кивнула головой, улыбнулась ему еще раз и побежала к своему дому, счастливая, что все так хорошо закончилось и Дима больше не злится и не обижается на меня. Я прыгала и кружилась вокруг стола, когда зашла домой и разделась, пела громко песни. Папа и мама смеялись надо мной, понимая причину моего веселья. А потом стали притворно сердиться. Время было уже позднее, мне пора было спать. Я умылась, прошла в свою комнату, приготовила портфель на завтра, а потом разделась и легла в постель, все еще счастливо улыбаясь, вспоминая его поцелуи, и даже не подозревая, что тот, о ком я думала сейчас, стоит за углом, тоже улыбается и ждет, когда в моем окне погаснет свет лампы.