Текст книги "Герой жестокого романа"

А я подумала: у нас что, теперь еще и в полночь пушка стреляет?

Для непитерцев рассказываю: каждый божий день в двенадцать в Петропавловской крепости раздается выстрел, возвещающий о полудне. Изначально, в петровские времена, пушка стреляла три раза, возвещая о начале рабочего дня, его конце и обеденном перерыве (правда, это было в одиннадцать), а до наших времен дошел лишь один выстрел как дань традициям. Выстрел слышен практически во всех частях города или его отзвук, а вот если лежишь и загораешь на пляже у Петропавловки… Земля под тобой содрогается.

А ведь сейчас тоже прогремел пушечный выстрел – дошло до меня. Так же ухнуло. Нет, не совсем так… Громче. И сильнее. Земля даже чуток содрогнулась. Мы это особо не прочувствовали, потому что несемся как сумасшедшие. Ничего, я завтра, то есть уже сегодня, спрошу у мамы, что теперь у нас бухает в честь полуночи.

– Кажется, скинули, – заявил Саша, обращаясь к другу.

– Да вроде нет больше.

Саша снизил скорость и вскоре выехал на Московский проспект. Там он притормозил, миновав метро «Фрунзенская», на углу какой-то небольшой улочки, названия которой я не знала. Они пожали друг другу руки, и Андрей машину покинул, даже ни разу на меня не взглянув.

Теперь Саша, казалось, вспомнил о моем существовании, обернулся, улыбнулся так же, как в коридоре, и предложил перебираться на переднее место.

– Давай, тут пролезешь, – сказал он.

Не выходя из салона, я оказалась рядом с ним. Саша тронулся с места. Я наконец решилась поинтересоваться, куда мы едем.

– Ко мне, – как само собой разумеющееся, сказал Саша.

Уточнить я ничего не успела, потому что у него снова зазвонила трубка.

– Петрович, я же сказал тебе, что не один! – говорил Саша. – Нет, не знаю… Слушай, мне сейчас некогда… Да, я уверен. В себе я всегда уверен. Пока, Петр.

Мы завернули на Кузнецовской и въехали во двор «сталинского» дома, где Саша и оставил машину. Он помог мне выйти, мы поднялись на пятый этаж и оказались в роскошной трехкомнатной квартире, отделанной под евростандарт.

Пока Саша мешал коктейли, я удалилась для осмотра удобств (терпеть уже просто было невозможно), увидела в коридоре телефонный аппарат, но подумала, что надо все-таки спросить разрешения.

Когда вернулась в гостиную, Саша сидел в одном из кожаных кресел, потягивая джин с тоником. Молча указал мне на диванчик напротив, отделенный от кресел низким столиком, на котором стоял второй бокал.

– Ты, конечно, сегодня уже достаточно выпила, но можно еще, – улыбнулся он.

Я сказала, что должна позвонить родителям.

Саша в очередной раз глянул на часы (у него что, привычка такая?) и заявил, что я смогу это сделать ровно в час ночи.

– Они лягут спать, – сказала я.

– Не лягут, – уверенно возразил Саша. – Папа не ляжет.

– Откуда ты можешь это знать? – взорвалась я. – Ты уже взрослый. Ты мужчина. И живешь один. – Я обвела рукой квартиру. – А обо мне волнуются. В особенности если девчонки позвонили, – добавила я. – Или дядя Леня.

– Не думаю, – с невозмутимым видом сказал Саша, отхлебывая джин.

Мне надоела его самоуверенность. Да и глаза его теперь были чисто серыми, причем напоминали цвет голого холодного асфальта, не лучились, не грели, а как раз наоборот… У меня холодок пробежал по спине… Почему-то мелькнула мысль, что с такими глазами убивают…

Я застыла, где стояла, но опять была не в силах оторвать от него взгляд.

– Сядь, – приказал он, кивая на диванчик.

Я повиновалась.

– Пей.

Я взяла бокал в руку, но тут мозг прорезала мысль: а если он хочет меня отравить? Или усыпить? И воспользоваться моей немощностью?

Сжав волю в кулак, я поставила бокал на стол, не отхлебнув ни капли, и посмотрела на хозяина квартиры.

– В чем дело? – спросил он.

– Не хочу.

– Врешь, – сказал он. – Боишься, что отравлю?

Я в очередной раз застыла на месте. Он что, и мысли читать умеет? Господи, кому в лапы я попала? Почему не послушалась дядю Леню?

Саша тем временем взял мой бокал и спокойно отхлебнул из него. Поставил на место. Посмотрел на меня с ухмылкой. Только глаза оставались совершенно холодными…

– Ну?

– Я в самом деле не хочу, – промямлила я. Пить расхотелось. Хотелось только домой. Стало страшно. В квартире стояла тишина. Соседей не слышно. Да вообще-то тут толстые стены… Но иногда какие-то звуки все равно доносятся. У Ритки ведь поблизости квартира. И у Светки похожая. Но тут не было слышно ни соседей, ни звуков с улицы. Тихий двор, середина недели, зима…

– Можно, я позвоню папе? – голосом маленькой девочки вновь попросила я. – Ну, пожалуйста?

– Погоди немного. Успеешь.

Саша достал пачку «Мальборо», предложил мне, я покачала головой, он закурил, пуская дым кольцами, и сидел в задумчивости.

Я не могла дольше оставаться в неведении и решилась задать мучивший меня вопрос:

– Что ты от меня хочешь?

– А как ты думаешь? – перевел он на меня взгляд с потолка, который усиленно рассматривал.

Теперь он глядел на меня изучающе – как ученый рассматривает под микроскопом какую-нибудь амебу или инфузорию туфельку, которая, как оказалось, еще умеет говорить. Причем по-русски.

Не знаю почему, но я ляпнула:

– Тебе что-то нужно от моего отца.

Как оказалось, попала в точку.

Саша на мгновение выразил удивление, потом хихикнул, глянул на меня заинтересованно (теперь уже как на человека), расхохотался, покачал головой и уточнил:

– А что я могу хотеть от твоего отца?

– Этого я не знаю. – Я помолчала и добавила: – Я не в курсе его дел.

– Ну и правильно, что в них не вникаешь. Это не для женского ума. Такую красивую головку не надо забивать мыслями о мужских проблемах.

И он потянулся через стол, чтобы снова погладить меня по щеке. Но ситуация изменилась… И я теперь смотрела на него совсем не так, как смотрела в коридоре.

В общем, я дала ему по руке. Он снова хохотнул, но не обиделся.

– Мальчик-то есть? – спросил у меня.

Хотя я никогда в жизни не ругалась матом, в этот раз мне очень захотелось послать Сашу далеко и надолго. Я ограничилась тем, что заявила, что это не его собачье дело.

– Жаль, такая красота пропадает, – сказал Саша.

– Что?! – не поняла я.

Он приподнял одну бровь, усмехнулся, прищурился. В этот момент он напоминал хитрого лиса – и глаза его, то ли в отсветах лампы с красным абажуром, то ли по какой-то другой причине, сделались рыжеватыми. Да что ж это такое, в самом-то деле?! Что за хамелеон?

– Папа тебя блюдет? – тем временем говорил Саша. – На презентации с собой таскает. С подружками разрешает бывать только в его клубе и под зорким оком его подчиненных. Отдыхать ты в последний раз тоже с ним ездила?

– А твое какое дело? – огрызнулась я.

– Жаль просто, что такая красота пропадает, – на бис повторил Саша. – Но раз папа тебя так дорого ценит… Что ж не воспользоваться?

– Что тебе от него нужно?! – крикнула я, доведенная до белого каления, сдержаться не смогла, схватила бокал с джином и выплеснула в Сашину ухмыляющуюся физиономию. Это развеселило его еще больше.

Я быстро огляделась, схватила две подушечки, лежащие в углах дивана, и по очереди запустила в Сашу. Он хохотал, не переставая. А он случаем, не псих? – пронеслась мысль.

Теперь в его глазах плясали черти…

– Иди ко мне на колени, – пригласил он, прекращая гогот, но улыбаясь и раскрывая объятия. – Поцелуемся. Целуешься ты неплохо.

– Пошел вон, – процедила я.

– Куда? Это ж моя квартира!

Я не знала, что ответить. Саша тем временем переместился на диванчик, приобнял меня, я попыталась вывернуться, но не тут-то было, хватка у него железная…

Правда, сопротивлялась я недолго… Его губы накрыли мои, я сделала еще одну попытку вырваться, но больше мне этого делать не хотелось… Не знаю уж, как целуюсь я, но он это делал так, как ни один парень, с которыми доводилось встречаться мне… Как и час назад в коридоре, я на несколько мгновений отрешилась от реальности.

Оторвавшись, Саша глянул мне в глаза, потом крепко прижал меня к себе, снова поднял мое лицо к своему и опять поцеловал. Я млела… И готова была на все, что он только захочет… Только бы захотел, правда.

После того, как он остановился во второй раз, я прочитала в его глазах сожаление, но не успела спросить, чем оно вызвано. Саша опять посмотрел на часы и сказал:

– Пора. Звони отцу.

Я врезала кулаком ему по груди. Я не знала, как мне себя с ним вести. За кого он меня принимает? Как он меня воспринимает? И я, идиотка, позволила ему… себе… Он же издевается надо мной!

Саша тем временем встал, сходил в прихожую и вернулся с аппаратом на длинном шнуре, поставил его передо мной и кивнул. Сам опустился в кресло напротив.

– На мобильный, – подсказал только.

– Обойдусь без твоих подсказок.

Правда, я не стала объяснять, что нового домашнего номера отца не знаю – только сотовый и рабочие.

– Кстати, а что я должна ему сказать? – уточнила я, в глубине души надеясь, что Саша предложит мне сегодня остаться у него.

– Что ты у меня в гостях.

– И?

– Просто скажешь, что ты у меня в гостях. Думаю, этого будет достаточно. – Саша издал смешок.

Ну и что тут веселого?

В общем, я позвонила.

– Что еще, Ксения? – рявкнул папа. Он был явно недоволен и не рад меня слышать. – Мне сейчас очень некогда. Перезвони завтра. Лучше послезавтра.

Может, лучше вообще больше никогда не звонить? – хотелось спросить мне, но тут подал голос Саша:

– Она у меня, Владик.

На другом конце повисло молчание.

– Ты не ошибся, Колобок, – невозмутимо продолжал Саша. – В гости заедешь? Приглашаю. – А потом другим тоном добавил: – Давай быстро ноги в руки и ко мне. А то дочка тебя уже заждалась.

И продиктовал адрес. Я на всякий случай запомнила.

Папа приехал через двадцать минут, на протяжении которых мы с Сашей перекинулись лишь парой слов. Я не знала, чего ждать от появления отца. И как он воспримет то, что я оказалась здесь… Ведь дядя Леня, наверное, завтра, то есть уже сегодня, ему все расскажет. Надо бы поговорить с ним, мелькнула мысль. И предупредить. Хотя о чем? Нет, дядю Леню я вообще упоминать не буду. Не хочется его подставлять – сама дура, что поддалась этому змею-искусителю.

И что, в самом деле, меня ждет? Ну, наорет папа. Так поорет и перестанет. Я уже совершеннолетняя. Мне девятнадцать. Могу ехать к кому угодно и разрешения у родителей не спрашивать. Они вообще радоваться должны, что я такая положительная, о них беспокоюсь и предупреждаю, если задерживаюсь.

Я приободрилась.

Но что от отца хочет Саша? Что-то ужасное? Но ведь он не сможет удержать меня здесь силой? Папа у меня не промах. И, кстати, у него есть разрешение на ношение оружия. И пистолет всегда при себе. А у Саши пистолета нет. По крайней мере, на нем. Я бы почувствовала. Так ведь и я не буду сидеть, сложа руки. Мы с папой вырвемся, решила я и окончательно успокоилась. Ну, не совсем окончательно, но успокоилась.

Наконец раздался долгожданный звонок в дверь, Саша пошел открывать, я осталась на диванчике.

– Где она? – послышался из прихожей папин крик, и он ринулся в гостиную.

Застыл при виде меня, невозмутимо сидящей на диване. Потом почему-то посмотрел на лужу на ковре рядом с креслом, на котором сидел Саша.

– Что это? – спросил папа.

– Твоя дочь поливала меня джином, – хохотнул Саша. – Может, хотела, чтобы я подрос, как гриб? А вот этими подушками, – Саша кивнул на валявшиеся на ковре подушки, – она в меня кидалась. Плохо воспитываешь дочку, Владик. Как она ведет себя в гостях?

Папино лицо изменилось. Он сжал кулаки и повернулся к Саше:

– Да я тебя…

– Я спас ей жизнь, – невозмутимо ответил Саша. – Она сегодня была в клубе. Садись, – кивнул он на диванчик, на котором сидела я с отвисшей челюстью. – Не пора ли нам обсудить размеры моего вознаграждения?

Глава 2

Папа посмотрел на меня. С той же яростью, с которой только что смотрел на Сашу. И заорал. Я никогда не могла предположить, что мой папа, мой любимый папа, будет так на меня кричать…

Я сжалась, вообще страшно хотелось превратиться в какую-нибудь букашечку и заползти под диван. Чтобы не видеть его глаз, его искаженного лица… Я не понимала, почему именно сегодня я не должна была идти в клуб. Папа меня что, предупреждал? Он просто сказал, чтобы я договаривалась с дядей Леней. Я и договорилась.

– Почему ты вечно оказываешься не там, где надо?! Почему самая неприятная новость в моей жизни тоже связана с тобой?!

«Какая новость?» – успела подумать я, но тут его крик был прерван звонким шлепком. Вначале я не осознала, что произошло, потом, при виде краснеющей папиной щеки, я поняла, что Саша дал ему пощечину…

– Постыдись, – сказал Саша ровным холодным тоном. – Это твоя дочь.

Отец хотел схватить его за грудки, но хозяин квартиры ловко увернулся и каким-то неуловимым образом врезал моему отцу. По-моему, пяткой по груди. Я движения не отследила. Только увидела, словно в замедленной съемке, как папа отлетает через полкомнаты и врезается спиной в комод, сползает по нему…

Саша с самым невозмутимым видом сделал шаг к своему любимому креслу, опустился в него, взял со столика так и не допитый бокал, отхлебнул из него и перевел взгляд на моего отца, с трудом поднимающегося на ноги. Весь задор из него улетучился.

Я сидела ни жива ни мертва.

– Знаешь один из моих жизненных принципов, Ксения? – обратился ко мне хозяин квартиры.

Откуда ж я могла их знать?

– Ну так вот. Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, затем уйди под локоть и врежь противнику снизу в челюсть.

– Папа тебя не ударял, – с хмурым видом заметила я. – Как раз наоборот…

– Пытался. И я же тебе сказал в общем… А это – частности. Вариации одного и того же принципа. Чтобы те, кто раз имел со мной дело, больше не пытались на меня даже замахиваться. Я ясно излагаю? Кстати, вон там бар, – и Саша кивнул на одно из отделений «стенки». – Достань коньяк и рюмки.

Я молча встала и выполнила приказ. Руки у меня дрожали.

Папа молча, не глядя ни на меня, ни на Сашу, проследовал к дивану и сел на изначально предложенное Сашей место.

Я поставила бутылку «Наполеона» и три рюмки на стол.

– Садись, – кивнул Саша, а сам разлил коньяк.

Отец сидел, зажав ладони коленями. Я искоса на него посматривала. Саша был абсолютно невозмутим.

– Давай, Владик, выпьем, – обратился он к моему отцу. – Помянем усопших.

Я вопросительно посмотрела на него. Другого тоста не мог предложить? Саша хмыкнул, поймав мой взгляд, вновь посмотрел на отца и заметил, что тому неплохо было бы ввести меня в курс дела.

– Она ничего не знает, – сообщил он доверительно.

Отец посмотрел на меня пустым взглядом.

– Вообще ничего, – тихим голосом добавил змей-искуситель, откинулся в кресле, залпом выпил коньяк, потом опять обратился ко мне с просьбой – достать из бара коробку конфет. Я достала. Отец тем временем хлопнул рюмку, сам тут же налил себе вторую и тоже хлопнул. Посмотрел на мою и выпил еще и ее. Конфеты пока никому не понадобились.

– Когда ты уехала из клуба? – наконец обратился ко мне отец.

Я взглянула на Сашу.

– Ответь папе, – велел хозяин квартиры.

– Ты что, не можешь говорить без его разрешения?! – закричал отец. – Зачем тебя вообще понесло сегодня в клуб?!

Я вылупилась на папу большими круглыми глазами. Он что, забыл? Или он не помнит, что я сдала сессию, мы с девчонками хотели это отметить, он разрешил, сам велел мне договориться с дядей Леней…

– Успокойся, Владик, – миролюбиво сказал Саша. – Девочка не понимает, о чем речь.

– Ты что, полная идиотка? – рявкнул на меня отец.

– Нет, она очень умненькая девочка, – заметил Саша, подливая себе коньяку. – И неплохо соображает. Только для того, чтобы соображать, нужно иметь хоть какие-то факты. А у нее их нет.

Нашу милую беседу прервал звонок сотового телефона.

Звонили моему отцу. Риткин отец. Он дико орал в трубку, и я не могла разобрать слов, хотя прислушивалась. Мой отвечал односложно. Сути этих коротких фраз я не понимала.

– Ксения сидит рядом со мной, – сказал он, отвечая на какой-то вопрос. – Да, передаю.

– Где Рита?! – оглушил меня своим криком Аркадий Михайлович. – Где она? Когда вы уехали из клуба?!

– Я не знаю, где сейчас Рита, – промямлила я. – Когда я уезжала, она была еще там…

– Во сколько ты уехала? – рявкнул Аркадий Михайлович, добавив к фразе еще одну – про мою мать. Таким тоном он со мной никогда не разговаривал.

– Где-то без четверти двенадцать, – сказала я.

В ответ послышался такой мат… Я в ужасе посмотрела на отца. Он вырвал у меня из рук трубку. Они с Аркадием Михайловичем принялись орать друг на друга. Саша тем временем налил мне рюмку коньяку, подмигнул украдкой от папы, а вслух сказал, чтобы я все-таки его выпила. Я так и сделала. Папа отключил связь, вытер лоб платком и посмотрел на меня.

– Ты в самом деле ничего еще не знаешь? – спросил он усталым голосом.

– Что я должна знать?! – заорала теперь я, не в силах больше сдерживаться.

Папа глянул на невозмутимого Сашу, закуривающего очередную сигарету, потом снова на меня.

– Клуб взорвался, – сообщил отец.

До меня не сразу дошел смысл сказанных слов.

Потом…

Я открыла рот, резко вдохнула воздух, попыталась что-то сказать, но не смогла, из горла вырвался какой-то хрип. Саша снова услужливо наполнил коньяком мою рюмку, папа вставил мне ее в руку и помог залить в рот. На этот раз коньяк обжег мне горло, я закашлялась, папа постучал меня по спине.

– Она в самом деле не знала? – зачем-то уточнил он у Саши.

Тот покачал головой.

– А девчонки? – наконец смогла выдавить я из себя, но произнесла слова шепотом.

Папа неопределенно передернул плечами.

– Папа! – схватила я его за рукав. – Ты был там?!

Он молча кивнул, не глядя на меня.

– Ты сейчас оттуда?! Там… Папа!!!

– Клуба больше нет, – сказал отец. – Вообще нет.

– Как? – как полная идиотка уточнила я.

– Так. Его сровняли с землей. А дядя Саша тебя спас, только не из благородства, которое ему вообще неведомо, а из вполне определенных меркантильных соображений.

– Ну зачем ты так, Владик? – растягивая слова, произнес Саша, невозмутимо пуская дым кольцами. – Что ты такое говоришь обо мне в присутствии своей очаровательной дочери?

Папа опять перешел на нецензурную лексику. Но на Сашу никакие слова не действовали. Этого человека, по-моему, было невозможно вывести из себя.

Снова зазвонил папин сотовый. Мама. Она спрашивала, что отец сделал со мной, причем так кричала, что даже до меня долетали обрывки фраз. Папа ее немного успокоил, потом дал трубку мне. Я тоже что-то проворковала. Мама поперхнулась, меня услышав. Потом заплакала – от радости. Я заверила ее в том, что у меня все хорошо. От мамы узнала, что ей уже дважды звонил Риткин папа, второй раз только что. И такого наговорил… Трубку у меня выхватил папа и велел маме никого не слушать, выпить валерианки, отключить телефон и ложиться спать. Опять сунул трубку мне. Я в очередной раз сказала, что я в полном порядке (зачем маму лишний раз расстраивать?), когда вернусь – не знаю, нахожусь у приятеля (искоса глянула на невозмутимо покуривающего Сашу) и повторила папино предложение относительно валерианки и телефона. На том мы и распрощались.

Папа с Сашей тем временем еще немного поругались, только я никак не могла понять, что они делят.

– Зачем было губить ни в чем не повинных людей? – тихим голосом спросила я, глядя прямо в Сашины серые холодные глаза и, как и он, не обращая внимания на льющийся из папы поток ругательств.

За Сашу попробовал ответить папа – опять используя лишь ненормативную лексику, – но хозяин квартиры резким тоном приказал ему замолчать и уставился на меня.

– Эти люди на совести твоего отца, Ксения, – спокойно сказал хозяин квартиры.

– Да ты!.. – рявкнул папа. – Да как ты можешь?..

– И ты мне еще должен сказать спасибо, – закончил свою речь Саша. – За Ксению. За то, что я решил заглянуть на огонек и увез ее оттуда. Как ты понимаешь, всех посетителей я вывезти не смог бы. Но вернемся к Ксении и к ее чудесному спасению.

– Что ты хочешь? – ровным, ничего не выражающим голосом спросил отец.

– Твои проценты. Как я понимаю, теперь-то ты уж точно примешь предложение Петра? – Саша хохотнул. – Но то, что он обещал тебе, перейдет ко мне. Неужели твоя дочь их не стоит?

– Нет, – прошептал отец.

– Да, – сказал Саша и в очередной раз рекомендовал папе посмотреть на свою дочь, то есть на меня.

Папа посмотрел и крикнул в сердцах, со всей силы грохнув кулаком по столику, за которым мы сидели:

– Да лучше б ты взорвалась вместе с клубом!

– Что?! – шепотом переспросила я, не веря своим ушам.

Но отец, кажется, уже принял решение…

– Вот он, – папа указал пальцем на Сашу, вскочив с места и пробежавшись по комнате, – тебя спас. Ты, надеюсь, теперь поняла, что обязана ему жизнью? Расплачивайся. Сама расплачивайся. Все! Я умываю руки! Мне надоело с тобой цацкаться! Детство кончилось, Ксюшенька. Кон-чи-лось! Ты остаешься здесь.

После этих слов отец повернулся к Саше и заявил ему, что он может использовать меня по своему усмотрению и до полного удовлетворения. Спасать меня его никто не просил. А если я ему не нужна – ну тогда пусть просто считает, что сделал доброе дело. На Страшном суде зачтется.

– Папа! – пролепетала я. – Как ты… Как ты можешь?! Что с тобой случилось? Ты…

Отец молча посмотрел на меня и двинулся к выходу. Саша продолжал сидеть. Его глаза превратились в кусочки льда… Я опять сжалась в комочек.

Нарушил тишину очередной звонок сотового телефона. Взяв себя в руки, отец разговаривал очень вежливо, поясняя, что был вынужден проверить, все ли в порядке с его дочерью, и теперь выезжает на место происшествия. Незамедлительно выезжает.

Отключив связь, отец посмотрел на Сашу и сказал, чтобы тот проинструктировал меня насчет общения с родной милицией, а то мне этого делать еще никогда не приходилось.

– Могу подтвердить, что вы давно знакомы, – добавил папа, теперь полностью себя контролировавший.

– С сентября, – кивнул Саша.

– Хорошо, – сказал папа и глянул на меня. – Поняла? Ты знакома с дядей Сашей с сентября. Если не хочешь сесть в тюрьму.

– За что?!

– Был бы человек, статья всегда найдется, – заметил папа, которого я не узнавала. – Дядя Саша тебе все объяснит. Пока, доченька. Когда-нибудь, может, и увидимся.

– Что с тобой случилось? – прошептала я. – В чем я виновата?

Папа не ответил, вместо этого попросил Сашу закрыть за ним дверь. Хозяин квартиры встал и отправился вслед за гостем в прихожую. Послышался щелчок замка и лязг задвижки.

Саша вернулся в комнату, опустился в кресло напротив меня, снова разлил коньяк, а затем наконец встретился со мной взглядом.

В нем читалась жалость…

Меня вдруг пробрала дрожь. Зубы стали стучать, и челюсть на место было не вернуть… А из глаз полились слезы. О стекающей по щекам туши в этот момент совсем не думала. Мне было так плохо, как никогда в жизни. И очень жалко себя. Но я еще не понимала всех проблем, с которыми мне предстояло столкнуться в ближайшее время, я не могла предвидеть и сотой их части.

Саша перегнулся через стол и взял мои руки в свои. Его ладони были горячими, мои – холодными, как лед.

– Это не конец света, Ксения, – мягко сказал мужчина.

– А девчонки правда?.. – спросила я.

Саша молча кивнул.

– А ты знал?.. – задала я идиотский вопрос.

Он промолчал, но взгляда не отвел.

Потом он пересел ко мне, долго гладил меня по волосам, целовал, медленно и нежно раздел, отнес в спальню.

Желая забыться, я отдалась ему вся, без остатка. Я знала, что он мерзавец, но в эту ночь мне было не к кому пойти… Кроме него, у меня никого не было. Один из самых близких мне людей – отец, который всегда был мне другом, защитой, опорой, советчиком, – меня предал. Продал за какие-то проценты, предпочтя деньги мне.

Все-таки я была благодарна Саше. За тепло и сочувствие. За ласку. За то, что он спас мне жизнь…

Он казался спасительной соломинкой – и я хваталась за нее, как хватается утопающий, потому что больше не за что.