Текст книги "Похищение мечей"

– Знаешь, Адриан, – с задумчивым видом произнес Ройс, – а ведь принц в чем-то прав.

– Мы дали слово принцессе, – напомнил ему Адриан. – И она спасла нам жизнь. Не будем забывать об этом.

Алрик деланно закатил глаза и всплеснул руками:

– Клянусь Марибором! Вы же настоящие воры, разве нет? Зачем же играть в благородство, тем более что кодекс чести на вас не распространяется? Кроме того, она предала вас и заставила рисковать жизнью. Не будем забывать об этом!

– Мы не знаем наверняка, какое она имеет к этому отношение, – сказал Адриан, пропуская слова принца мимо ушей. – И мы ей обещали!

– Обещали совершить очередное доброе дело? – насмешливо спросил Ройс. – А ты помнишь, к чему это привело в прошлый раз?

– Ну наконец-то пошли упреки! – вздохнул Адриан. – Недолго же ты держался. Согласен, я поступил крайне глупо, но это не значит, что и сейчас я не прав. Уиндермер всего в десяти милях отсюда, где-то так. Мы могли бы добраться засветло. Переночуем в монастыре. Монахи всегда помогают странникам. Это оговорено в их уставе… Или кодексе… Или что там у них… К тому же нам бы не помешало где-нибудь перекусить, ты так не считаешь?

– Может, они и про тюрьму знают? – предположил Ройс.

Алрик нервно вскочил с земли.

– Про какую тюрьму? – тревожно спросил он.

– Гутария. Туда ваша сестра просила вас отвести.

– Чтобы заточить там навсегда?

В голосе принца послышались нотки страха.

– Нет-нет. Она хочет, чтобы вы там с кем-то поговорили. С каким-то человеком по имени… Эсра… Как там его?

– Хаддон, кажется, – сказал Адриан.

– Да не важно. Вы что-нибудь знаете об этой тюрьме?

– Нет, впервые слышу, – ответил Алрик, – хотя это очень похоже на то место, куда моя склонная к интригам сестра может отправить нелюбимого брата-соперника, чтобы прибрать к рукам его королевство и трон.

Лошадь Ройса доверчиво ткнулась мордой в его плечо. Он погладил ее по лбу, обдумывая, что предпринять.

– Я уже плохо соображаю от усталости, – наконец сказал он. – Вряд ли кто-то из нас сейчас в состоянии принять правильное решение, а учитывая высокие ставки, я бы не хотел торопиться. Для начала давайте доберемся до аббатства. Поговорим с монахами, посмотрим, что они скажут об этой тюрьме, а потом решим, что делать дальше. Разумно?

Алрик тяжело вздохнул и с убитым видом произнес:

– Если уж вы заставляете меня идти с вами, позвольте мне по крайней мере самому править моей лошадью. Вы согласны? – После недолгой паузы он добавил: – Даю вам свое королевское слово, что не стану пытаться сбежать, пока мы не доберемся до аббатства.

Адриан вопросительно посмотрел на Ройса. Тот кивнул в знак того, что он не возражает. Затем отвязал от седла арбалет, упер его в землю, натянул тетиву до первой риски и вложил стрелу.

– Дело не в том, что мы вам не доверяем, милорд, – сказал Ройс, пока Адриан возился с оружием. – Просто мы давно поняли, что чем больше благородные особы кичатся своим титулом, тем быстрее забывают о своей чести. Поэтому мы привыкли полагаться на что-нибудь более надежное, к примеру, на чувство самосохранения. Вы уже знаете, что мы не хотим убивать вас, но если вы вдруг на полном скаку упадете вместе с лошадью, сами понимаете, дело может закончиться если не смертью, то переломанными костями. Это уж почти наверняка.

– А можно ведь промахнуться и попасть не в лошадь, – насмешливо добавил Адриан. – Я меткий стрелок, но даже у самых лучших случаются черные дни. Имейте это в виду, когда будете править вашей лошадью…

Большую часть пути лошади прошли ровным средним шагом. Временами, однако, Ройс вел их через поля, кусты и лесную чащу. От дорог и деревень они старались держаться подальше, пока наконец и те и другие не исчезли окончательно. Вскоре перестали встречаться даже одинокие крестьянские усадьбы. Земли утратили ухоженный вид, начались дикие высокогорья Меленгара. Дорога пошла в гору, лес стал гуще, что значительно осложняло продвижение. На дне оврагов притаились трясины, холмы превратились в утесы. Эта дикая местность, расположенная в западной части Меленгара, оставалась пустынной из-за нехватки пахотных земель.

Здесь обитали волки, лоси, олени, медведи, беглые преступники и все те, кто предпочитал уединение известности, как, например, монахи из Аббатства ветров. Даже просвещенные люди обходили это место стороной, а простые селяне испытывали суеверный страх перед темными безлюдными лесами и высокими горами. Из уст в уста передавались легенды о русалках, заманивающих рыцарей в могильную пучину, о жестоких оборотнях, пожирающих заблудившихся путников, и древних злых духах, что являлись детям в виде блуждающих огоньков в темном лесу и уводили за собой в подземные пещеры. Но и без этих проявлений сверхъественного мира здесь имелось достаточно естественных препятствий и причин, чтобы люди начали избегать эти опасные места.

Адриан никогда не спорил с напарником по поводу дороги. Он знал, почему Ройс сторонился Вестфильдской дороги, по которой было легче всего добраться вдоль берега до рыбацкого поселка Роу. Несмотря на обособленное расположение в устье Галевира, Роу из сонного маленького дока вырос в процветающий морской порт, где без труда можно было найти пропитание и на первый взгляд безопасное место для ночлега, но там скорее всего их уже поджидают убийцы. Был еще один легкий путь, можно было бы направиться на север по Мельничной дороге. Недаром Ройс, чтобы запутать преследователей, сделал все возможное, чтобы убедить их, будто они поскакали к Дрондиловым полям. Обе дороги были во всех отношениях удобны, но такая мысль первой пришла бы в голову каждому, кто знал об их существовании. Вот почему они теперь передвигались звериными тропами, прокладывая себе путь сквозь дебри и чащобы. После очередной утомительной схватки с густыми зарослями они неожиданно выбрались на вершину горы, откуда открывался прекрасный вид на заходящее солнце. Оно заливало сиянием долину Уиндермер и отражалось в озере.

Озеро Уиндермер было самым глубоким во всем Аврине. В нем не было никакой подводной растительности, и потому вода казалась кристально чистой. Она сверкала в похожих на расщелины заливах трех прилегающих холмов, отчего озеро имело форму вытянутого треугольника с неровными сторонами. Над деревьями возвышались голые, бесплодные скалы. На вершине самого южного холма Адриан с трудом разглядел каменное строение. Кроме Роу, Аббатство ветров было единственным очагом цивилизации на многие мили вокруг.

Они двинулись в сторону аббатства и спустились в долину. Приближалась ночь, а они все еще были на полпути к цели. К счастью, ориентиром служил далекий огонек, мерцавший в аббатстве. Адриан безумно устал, сказывались события двух сумасшедших дней, проведенных без сна, отдыха и пищи. Он знал, что Ройс чувствовал себя не лучше, хотя напарник старался не показывать этого. Хуже всего пришлось принцу. Он ехал чуть впереди Адриана, и с каждым часом его голова опускалась все ниже на грудь. Несколько раз принц едва не выпал из седла. В эти моменты он вздрагивал, поднимал голову, выпрямлял спину, и все начиналось сначала.

Несмотря на то что день выдался теплым, ночью сильно похолодало. В небе сияла луна, в ее тусклом свете серебрились клубы пара, вырывавшиеся при дыхании изо рта у людей и лошадей. Небо было усыпано звездами, словно бриллиантовой крошкой. Над долиной, перекрывая стрекот сверчков, прокатилось глухое уханье совы. В другое время эта дивная ночь поразила бы путешественников своей красотой, но усталость и голод заставляли их, стиснув зубы, сосредоточиться только на дороге.

Ройс вел их на вершину южного холма по скрытому в траве и зарослях серпантину, потому что только он мог различить его благодаря своему острому зрению. Между тем принца начала бить дрожь, поскольку тонкое старое платье сына дворецкого уже не защищало его от холода. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось, тем сильнее становился ветер. Вскоре деревья сменились чахлым кустарничком, кое-где торчавшим из каменистой почвы, поросшей мхом и лишайником. Наконец они добрались до ступеней, ведущих к аббатству.

Луна скрылась за облаками. В темноте не было видно ничего, кроме ступеней и огонька, который мелькал в отдалении. Спешившись, они подошли к воротам, имевшим вид каменной арки, которая, казалось, была высечена в самой скале. Сверчки и совы затихли. Тишину нарушал только заунывный вой ветра.

– Эй, есть тут кто? – позвал Адриан один раз, потом второй.

Огонек, мерцавший вдали, двинулся в их сторону. Он приближался, мелькая, словно яркий светлячок, среди сливавшихся с темнотой деревьев, то исчезая, то выныривая из-за стен и колонн аббатства. Наконец Адриан увидел приземистого человека в поношенной рясе и с фонарем в руке.

– Кто там? – спросил монах тихим, робким голосом.

– Мирные путники, – отвечал Ройс. – Мы замерзли, устали и надеемся найти у вас приют.

– Сколько вас? – Монах выглянул из-за ворот и посветил фонарем, пристально вглядываясь в каждое лицо. – Трое?

– Да, всего трое, – сказал Адриан. – Мы весь день в пути и ничего не ели. Обитель Марибора славится гостеприимством, и мы надеялись найти у вас кров и ночлег. У вас ведь найдется для нас свободная келья?

Монах задумался, потом сказал:

– Наверное. – Отступив в сторону, он освободил им дорогу. – Проходите, вы можете…

– Мы приехали верхом, – перебил его Адриан.

– Правда? Как интересно… – Судя по всему, эта новость произвела на монаха сильное впечатление. – О, я бы так хотел увидеть ваших лошадей, но уже поздно и…

– Я только хотел спросить, куда нам поставить их на ночь? В амбар или, может, сарай?

– Ах, я понимаю. – Монах задумчиво постучал пальцем по губам. – Что ж, у нас были прекрасные стойла, коровники, загоны для овец и коз, но сегодня с этим ничего не выйдет… И еще для свиней, но и это…

– Думаю, мы могли бы просто привязать их возле аббатства, если вы не возражаете, – сказал Адриан. – Кажется, я видел одно-два маленьких деревца.

Монах с облегчением кивнул, радуясь, что выход найден. Оставив седла на крыльце, они последовали за ним на широкий монастырский двор.

При слабом свете фонаря Адриан видел только вымощенную камнем дорожку под ногами. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на что-либо еще. В воздухе висел густой запах дыма, навевавший мысли о теплом очаге и удобных постелях.

– Мы не хотели вас будить, – мягко сказал Адриан.

– О, ну что вы! – воскликнул монах. – Я мало сплю. Когда вы меня позвали, я был занят с книгой, как раз дошел до середины предложения. Я сильно испугался. Посторонние здесь большая редкость даже днем, а уж ночью и подавно.

Каменные колонны уходили в затянутое облаками небо, повсюду виднелись черные силуэты статуй. Запах дыма стал сильнее, хотя по-прежнему горел только фонарь в руках монаха. Они спустились по небольшой каменной лестнице в подвал со стенами, сложенными из дикого камня.

– Вы можете переночевать здесь, – сказал монах.

Они увидели крошечную каморку, которая, по мнению Адриана, своей убогостью могла соперничать лишь с камерами в темнице замка Эссендон. Внутри было страшно тесно, повсюду лежали сложенные аккуратными штабелями доски, вязанки хвороста и вереска, здесь стояли также две деревянные бочки, ночной горшок, маленький столик и одна кровать. Какое-то время все молчали.

– Здесь тесно, я понимаю, – с грустью сказал монах, – но в данный момент это все, что я могу вам предложить.

– Сойдет, и на том спасибо, – заверил его Адриан. Он так вымотался, что ему было уже все равно, только бы лечь и хоть немного поспать. – Может быть, вы дадите нам несколько одеял? Как видите, у нас с собой ничего нет.

– Одеял? – Монах выглядел озадаченным. – Ну вот одно… – Он указал на кровать, где лежало аккуратно сложенное тощее одеяльце. – Мне очень жаль, что не могу предложить вам больше. Оставьте себе фонарь, если хотите. Я и без него знаю, куда идти, – добавил он и поспешил их покинуть, вероятно, испугавшись, что с их стороны последует еще какая-нибудь просьба.

– Он даже не спросил, кто мы такие, – удивился принц.

– Приятный сюрприз, однако, – заметил Ройс, обходя комнату с фонарем в руках.

Адриан наблюдал, как он тщательно осматривает немногие находящиеся в ней вещи и предметы: около дюжины бутылок вина, спрятанных в углу, матрас, веревки, маленький мешок репы под ворохом соломы.

– Это невыносимо, – с отвращением произнес Алрик. – Неужели в таком большом монастыре не нашлось для нас комнаты приличнее этой каморки?

Отодвинув в сторону оставленную кем-то пару стоптанных башмаков из грубой мешковины, Адриан улегся на полу.

– В кои-то веки вынужден согласиться с его высочеством, – пробормотал он. – Я столько слышал о хваленом гостеприимстве здешних монахов. Но, похоже, нам здесь достанутся одни объедки, если вообще что-то достанется.

– С чего это вдруг они ударились в такую бережливость? – удивился Ройс. – Как может быть занято все аббатство? А оно занято, иначе нас не засунули бы в эту нору. Откуда здесь может быть столько гостей? С такой огромной свитой путешествуют только знатные персоны. К тому же наверняка нас уже ищут. А не связано ли все это с теми лучниками?

– Вряд ли, в Роу у нас было бы больше поводов для беспокойства. – Адриан потянулся и зевнул. – К тому же здесь все уже спят и вряд ли ожидают, что кто-то явится среди ночи.

– И все же я встану пораньше и осмотрюсь. Вполне возможно, нам придется уносить отсюда ноги.

– Не раньше, чем позавтракаем! – Адриан сел на полу и скинул сапоги. – Сначала нужно основательно подкрепиться, а монастыри обычно славятся своей кухней. Если уж на то пошло, не грех было бы и прихватить что-нибудь по дороге.

– Ладно, будь по-твоему, но его высочеству не следует разгуливать у всех на виду. Ему нельзя привлекать к себе внимание.

Принц Алрик остановился посреди каморки и огляделся вокруг.

– Поверить не могу, что мне приходится такое терпеть, – жалобно сказал он, скорчив недовольную гримасу.

– Представьте, что вы на время отошли от дел, – предложил Адриан. – Можете вы хотя бы на денек прикинуться кем-нибудь другим, ну, скажем, простым крестьянином-валлоном или сыном кузнеца?

– Нет, у него ничего не получится, – возразил Ройс. Он тоже лег на пол, но обувь снимать не стал. – А если ему дадут в руки молоток? Он ведь понятия не имеет, как им пользоваться! Достаточно посмотреть на его руки, и сразу станет ясно, что он не тот, за кого себя выдает.

– Почти для любой работы нужны руки, – заметил Адриан и лег на бок, накрывшись плащом. – Вот скажи мне, каким не известным монахам ремеслом может зарабатывать себе на жизнь простолюдин? И чтобы мозолей на руках не было?

– Воровство! – не задумываясь, выпалил Ройс и после короткой паузы добавил: – Или проституция.

Они посмотрели на все еще стоявшего посреди каморки Алрика.

– Я сплю на кровати, – заявил он.

Глава 4
Уиндермер

Наступило холодное сырое утро. Над монастырем, скрытым за плотной завесой дождя, нависало стальное небо. Потоки воды стекали по каменным ступеням и собирались в выбоинах у входа в каморку. Когда лужица добралась до ног Адриана, он решил, что пора вставать. Перевернувшись на спину, протер глаза. Спал он плохо. Тело одеревенело, утренний холод пробирал до костей, веки налились тяжестью. Он сел, провел рукой по лицу и огляделся. В тусклом свете утра крошечная каморка выглядела еще более убогой, чем ночью. Адриан отодвинулся от лужи и поискал сапоги. Алрик спал на кровати, но, похоже, чувствовал себя не намного лучше и, даже завернувшись в одеяло, трясся от холода. Ройса не было.

Алрик приоткрыл один глаз и, прищурившись, посмотрел на Адриана, натягивавшего на ноги свои огромные сапоги.

– Доброе утро, ваше высочество, – с явной издевкой поприветствовал его Адриан. – Как вам спалось?

– Это была самая кошмарная ночь в моей жизни, – сквозь зубы прошипел Алрик. – Никогда еще не чувствовал себя столь глубоко несчастным, как в этой сырой, ледяной дыре. У меня болит каждый мускул, голова раскалывается, и я никак не могу унять дрожь. Сегодня я еду домой. Убейте меня, если хотите, потому что только смерть помешает мне осуществить задуманное.

– Стало быть, спалось вам плохо…

Адриан поднялся, энергично растер себе руки и выглянул на улицу, где хлестал дождь.

– Почему бы тебе не заняться чем-нибудь полезным? – проворчал принц, натягивая тонкое одеяло на голову и выглядывая из-под него, как из капюшона. – К примеру, развести огонь, пока мы не замерзли насмерть.

– Не думаю, что стоит разводить огонь в подвальном помещении. Не лучше ли сбегать в трапезную? Так, глядишь, и согреемся, и позавтракаем. Уверен, они уже разожгли огонь в очаге. Монахи рано встают. Наверное, уже давно трудятся, выпекая для нас свежий хлеб, собирают яйца и взбивают масло. Я знаю, Ройс не хочет, чтобы вас видели, но вряд ли он мог предположить, что будет так холодно да еще ливень пойдет. Думаю, если хорошенько закрыться капюшоном, ничего страшного не случится.

Принц сел, с радостным напряжением глядя на Адриана.

– По мне, любая комната с дверью лучше, чем эта нора…

– Может, и так, – донесся с улицы голос Ройса, – только здесь вы такой не найдете.

Спустя мгновение появился и он сам. Капюшон был откинут, плащ блестел от дождя. Войдя внутрь, он встряхнулся, как собака, обдав брызгами Адриана и Алрика. Оба поежились. Алрик хотел было возмутиться, но тут же передумал. Ройс был не один. За ним вошел давешний монах. Шерстяная ряса, насквозь промокшая, обвисла под тяжестью воды, волосы прилипли ко лбу. Он был бледен, воспаленные губы дрожали, а кожа на пальцах сморщилась, как будто он долгое время держал руки в воде.

– Я нашел его на улице, он там спал, – сказал Ройс, подхватывая полено. – Майрон, сними рясу. Тебе надо обсохнуть.

– Майрон? – переспросил Адриан. – Майрон Ланаклин? – Ему показалось, монах кивнул, но того била такая сильная дрожь, что трудно было понять, так ли это.

– Вы знакомы? – спросил Алрик.

– Нет, но мы знаем его семью, – ответил Ройс. – Отдайте ему одеяло.

Алрик с негодующим видом вцепился в покрывало.

– Отдайте, – настаивал Ройс. – Это его одеяло. Этот сумасшедший уступил нам собственную комнату, а сам едва не замерз насмерть в насквозь продуваемой ветрами галерее.

– Не понимаю, – сказал Алрик, неохотно стаскивая с себя одеяло, – зачем ты спал на улице под дождем, если…

– Аббатство сгорело, – сообщил Ройс. – Ничего не осталось, только камни. Ночью мы пересекли не двор, а само аббатство. Потолок обвалился. Все прочие постройки обратились в пепел. Аббатство полностью уничтожено, остались одни развалины.

Монах сбросил рясу, и Алрик протянул ему одеяло. Майрон поспешно набросил его на плечи, сел и, подтянув ноги к груди, накрыл их одеялом.

– А что стало с другими монахами? – спросил Адриан. – Где они?

– Я их п-похоронил в нашем с-саду, – сказал Майрон, стуча зубами. – Там з-земля мягче. Д-думаю, они бы не возражали. Нам всем н-нравился этот сад.

– Когда это случилось?

– Позапрошлой ночью.

Новость потрясла Адриана. Ему расхотелось расспрашивать монаха, и в комнате наступила тишина. Ройс сложил у входа костер из деревянных обломков и плеснул на них масла из фонаря для растопки. Как только разгорелся огонь, каменные стены начали потихоньку нагреваться, и в комнатке стало теплее.

Молчание затянулось. Ройс ворошил палкой горящие угли, они шипели и плевались искрами. Все четверо смотрели на пламя, слушая, как оно потрескивает, а за порогом завывал ветер, и на вершину холма низвергались с неба потоки дождя. Не глядя на монаха, Ройс хмуро сказал:

– Вас ведь заперли в церкви, когда она горела, Майрон?

Монах не ответил. Он по-прежнему сосредоточенно созерцал огонь.

– Я видел почерневшую цепь и закрытый замок в куче пепла, – пояснил Ройс.

Обхватив руками колени, Майрон начал монотонно покачиваться.

– Что произошло? – спросил Алрик.

Майрон по-прежнему молчал. Прошло несколько минут. Наконец монах отвернулся от костра. На своих собеседников он не смотрел. Его взгляд сосредоточился на какой-то далекой точке за пеленой дождя.

– Они пришли и обвинили нас в измене, – тихо сказал он. – Их было человек двадцать, рыцари в шлемах с опущенными забралами. Нас собрали, затолкали в церковь и заперли за нами двери. Потом начался пожар. Церковь быстро наполнилась дымом. Я слышал, как кашляли и задыхались мои братья. Настоятель читал с нами молитву, пока не потерял сознание. Церковь сгорела очень быстро. Я и не знал, что там так много дерева. Она всегда казалась такой прочной. Через какое-то время кашель слышался все реже. Я уже ничего не видел. Глаза ужасно слезились, потом я потерял сознание. Я оказался под мраморным аналоем в самом низком нефе. Кругом лежали мои братья. Я искал среди них выживших, но все были мертвы.

– Кто это сделал? – требовательно спросил Алрик.

– Я не знаю их имен, не знаю, кто послал их, но на них были туники с изображением скипетра и короны, – отвечал Майрон.

– Это были имперцы, – заключил Алрик. – Но зачем им нападать на аббатство?

Майрон долго молчал, продолжая смотреть на дождь. Наконец Адриан ласково спросил:

– Майрон, ты сказал, вас обвинили в измене. В чем именно вас обвинили?

Монах не ответил. Завернувшись в одеяло, он смотрел в никуда. Молчание нарушил Алрик:

– Я не понимаю. Я не отдавал приказа уничтожать это аббатство и не верю, что сделать это мог мой отец. Но зачем имперцам совершать нечто подобное в нашем королевстве, тем более без моего ведома?

Ройс окинул принца злым, недовольным взглядом.

– Что случилось? – удивился Алрик.

– Мы же договорились, что ты будешь держать язык за зубами.

– Какая разница? – отмахнулся принц. – Неужели угроза моей жизни возрастет, если монах вдруг узнает, кто здесь король? Да ты посмотри на него! Он же выглядит не опаснее дохлой крысы.

– Король здесь? – пробормотал Майрон, изумленно глядя на него.

– Кроме того, – продолжал Алрик, не обращая на него внимания, – кому он об этом расскажет? Так или иначе, утром я возвращаюсь в Медфорд. Мало того что мне надо разобраться с изменой сестры, а тут еще без моего ведома кто-то творит в королевстве такие злодейства. Я должен сам все выяснить.

– Может, это дело рук совсем не ваших придворных, – сказал Ройс. – Интересно… Майрон, а это никак не связано с Деганом Гонтом?

Майрон нервно поерзал на месте. На лице его появилось выражение тревоги.

– Нужно натянуть веревку, чтобы развесить мою рясу сушиться, – сказал он, вставая.

– Деган Гонт? – переспросил Алрик. – Этот помешанный бунтовщик? А он-то здесь при чем?

– Он один из главарей патриотического движения, – сказал Адриан, – и, по слухам, сейчас обитает где-то в здешних краях.

– Патриотическое движение – ха-ха! Слишком громкое имя для такого сброда! – презрительно усмехнулся Алрик. – Жалкая кучка крестьян! Радикалы, которые хотят, чтобы простолюдины сами выбирали, как ими будут управлять.

– Может быть, Деган Гонт использовал аббатство не только как место для романтических свиданий? – предположил Ройс. – А что, если он встречался здесь с теми, кто симпатизирует патриотам? Вполне вероятно, вашему отцу действительно что-то было известно. А может, это имеет отношение к его смерти?

– Надо набрать воды, чтобы приготовить завтрак. Уверен, вы все проголодались, – сказал Майрон, закончив развешивать рясу, и принялся расставлять пустые горшки под струями стекавшей с крыши воды.

Алрик не удостоил монаха вниманием, полностью сосредоточившись на Ройсе.

– Мой отец ни за что не приказал бы учинить столь отвратительное нападение! То, что имперцы вторглись в аббатство, расстроило бы его куда сильнее, чем то, что патриоты используют его как место своих сходок. Все, что есть у патриотов, это их пустые мечтания, имперцы же организованы несравненно лучше. За ними стоит церковь. Мы в нашей семье все до одного убежденные роялисты. Мы верим в Богом данное королю право властвовать над своим землями с помощью наместников, но одновременно признаем право каждого королевства на суверенитет. Меньше всего мы опасаемся скопища мужиков, черни, возомнившей, что ей под силу свергнуть законную власть. Прежде всего нас волнует, что однажды имперцы найдут наследника Новрона и потребуют, чтобы все королевства четырех государств Апеладорна принесли присягу на верность новой империи.

– Само собой разумеется, вы предпочитаете, чтобы все оставалось без изменений, именно так, как сейчас, – заметил Ройс. – Это неудивительно, вы же король.

– А ты, вне всяких сомнений, несгибаемый патриот и тоже считаешь, что всем дворянам надо отрубить головы, раздать их земли крестьянам и позволить народу выбирать себе правителей, – ядовито заметил Алрик. – Это решит все мировые проблемы, не так ли? И уж конечно, пойдет тебе на пользу.

– Вообще-то у меня нет никаких политических убеждений, – беззлобно улыбнулся Ройс. – Они только мешают делу. Что аристократы, что простолюдины – все они одинаково врут, предают друг друга и платят мне, чтобы я выполнял за них грязную работу. Кто бы ни стоял у кормила власти, это не отменяет восходов и закатов солнца, смены времен года или заговоров, которые люди не перестают плести ни днем ни ночью. Если вам так хочется приклеить мне ярлык, я бы предпочел называться себялюбцем.

– Вот поэтому патриоты никогда не станут серьезной силой, представляющей реальную угрозу.

– Делгос, по-моему, неплохо справляется с трудностями, а это республика, и там правит народ.

– Кучка жалких лавочников? – негодующе воскликнул принц.

– Может быть, все не так просто?

– Не имеет значения. Важнее другое! Почему имперцев так задело, что кучка бунтовщиков назначает свои сходки в Меленгаре?

– Может быть, Этельред заподозрил, что маркиз сговорился с ними и решил помочь им, как вы изволили выразиться, отрубить головы всем дворянам?

– Ланаклин? Ты что, серьезно? Лорд Ланаклин никакой не патриот, а убежденный имперец, как и все аристократы Уоррика. Это скорее почерк религиозных фанатиков, мечтающих о едином правительстве под властью наследника Новрона. Они думают, что он, как по волшебству, объединит всех и откроет перед нами врата в мифический век процветания. Такой же пустозвон, как и все мечтатели-патриоты.

– А если это и правда были всего лишь невинные романтические свидания? – предположил Адриан.

Алрик тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой, всем своим видом показывая, что его красноречие здесь бессильно. Затем встал и протянул руки к костру.

– Ну что, Майрон, когда же будет завтрак? – спросил он требовательным тоном. – Я умираю с голоду.

– Боюсь, мне почти нечего вам предложить, – сказал Майрон, устанавливая над костром маленькую решетку. – В мешке, что лежит в углу, есть немного репы.

– И это все, что у тебя есть? – спросил Ройс.

– Мне очень жаль, – с виноватым видом ответил Майрон.

– Нет, я имею в виду, это вся еда, что у тебя есть? Если мы все съедим, у тебя ничего не останется?

– Не беда, – пожал плечами Майрон. – Как-нибудь справлюсь. Обо мне не беспокойтесь, – бодро добавил он.

Адриан взял мешок, заглянул внутрь и протянул его монаху.

– Здесь всего восемь штук. Сколько ты собирался пробыть в монастыре?

Майрон некоторое время молчал, а потом сказал куда-то в пустоту:

– Я никуда не уйду. Я должен остаться. Я должен здесь все восстановить.

– Что, заново отстроить аббатство? Многовато работы для одного человека.

Монах грустно покачал головой:

– Хотя бы книги и библиотеку. Как раз над этим я работал прошлой ночью, когда вы пришли.

– Библиотеки больше нет, Майрон, – напомнил Ройс. – Все книги сгорели. От них остался лишь пепел.

– Знаю, знаю, – сказал он, откидывая со лба мокрые волосы, чтобы не лезли в глаза. – Поэтому я должен их восстановить.

– Как же ты собираешься это сделать? – с усмешкой спросил Алрик. – Переписать все книги по памяти?

Майрон кивнул.

– Вчера ночью, когда вы пришли, я работал над пятьдесят третьей страницей «Истории Апеладорна» Антуна Буларда. – Майрон подошел к самодельному письменному столу и вытащил небольшую коробку. Внутри лежало около двух десятков пергаментных листов и несколько тонких свитков бересты. – У меня кончился пергамент. После пожара мало что сохранилось, так что береста – неплохое решение.

Ройс, Адриан и Алрик принялись рассматривать листы пергамента. Майрон покрывал их мелким, аккуратным почерком, заполняя всю страницу от края до края без изъятия. Он писал весь текст, даже проставлял номера страниц, причем не в низу пергаментного листа, а там, где страницы заканчивались в оригинале.

Не в силах оторвать взгляда от великолепно выписанного текста, Адриан спросил:

– Неужели ты все это помнишь?

Майрон равнодушно пожал плечами:

– Я помню все книги, которые прочитал.

– И ты прочитал все книги в здешней библиотеке?

– У меня было много свободного времени, – кивнул Майрон.

– Сколько их было?

– Триста восемьдесят две книги, пятьсот двадцать четыре свитка и одна тысяча двести тринадцать отдельных листов пергамента.

– И ты помнишь каждый?

Майрон снова кивнул.

Они смотрели на монаха в немом восхищении.

– Я служил библиотекарем, – сказал Майрон таким тоном, будто это все объясняло.

– Майрон, – вдруг вспомнил Ройс, – тебе не доводилось встречать в какой-нибудь книге упоминание о тюрьме под названием Гутария или узнике по имени Эсра… хаддон?

Майрон отрицательно покачал головой.

– Ну ясно, вряд ли кто станет писать о тайной тюрьме, – разочарованно протянул Ройс.

– Зато она несколько раз упоминалась в свитках и единожды – в пергаменте. Однако в пергаменте Эсрахаддона называли просто узником, а Гутарию – имперской тюрьмой.

– Клянусь бородой Марибора, – изумленно воскликнул Адриан, – ты и впрямь держишь в голове всю библиотеку!

– А почему там сказано, что Гутария – это имперская тюрьма? – спросил Ройс. – Леди Ариста называла ее церковной.

Майрон пожал плечами:

– Может быть, потому, что в те времена церковь Нифрона и империя были неразрывно связаны. Нифрон – это древнее слово, обозначающее императора. Оно происходит от имени первого императора, Новрона. Поэтому церковь Нифрона – это почитатели императора, и все, что ассоциируется с империей, может также считаться частью церкви.

– Вот почему последователи церкви Нифрона так жаждут найти наследника, – прибавил Ройс. – Он как бы станет для них богом, а не только правителем.

– У нас было несколько очень увлекательных книг о наследнике империи, – взволнованно сказал Майрон. – Там высказывались предположения о том, что с ним произошло…

– Так что насчет тюрьмы? – перебил его Ройс.

– Ну, об этом мало что было написано. Единственная прямая ссылка дается в чрезвычайно редком свитке под названием «Собрание писем Диойлиона». Оригинал попал к нам в монастырь лет двадцать назад при необычных обстоятельствах. Мне было всего лет пятнадцать, но я уже служил помощником библиотекаря. Свиток принес священник, тяжело раненный, находившийся при смерти. Дело было ночью, и шел такой же сильный дождь, как сейчас. Раненого отвели в лазарет, а мне велели приглядеть за его вещами. Я взял его сумку, она насквозь промокла, и увидел в ней много разных свитков. Я боялся, что они испортятся от воды, поэтому развернул их, чтобы просушить. Пока они сохли, я не удержался и прочитал. Мне всегда бывает трудно удержаться, если можно что-нибудь почитать. Спустя два дня священнику не стало лучше, но он все равно забрал свитки и ушел. Невозможно было уговорить его остаться. Он выглядел насмерть перепуганным. В самих свитках содержалась переписка архиепископа Венлина, главы церкви Нифрона на момент распада империи. В одном из них был указ о строительстве тюрьмы, составленный уже после распада, поэтому я и подумал, что документ имеет большую историческую ценность. Там было написано, что церковь установила контроль над властью в государстве сразу после исчезновения императора. Мне это показалось очень интересным. Любопытно и то, что строительство тюрьмы считалось таким первоочередным делом, несмотря на всеобщую смуту. Теперь я понимаю, что это был очень редкий свиток. Тогда я, конечно, этого не знал.