Текст книги "Татуировка герцога"

Глава 13,
в которой возникает соперничество

В понедельник вечером

Положение бедного аристократа и отщепенца означало, что Уиклифф не вхож в клубы. И он предался классическим развлечениям: пил бренди, курил сигары и играл в карты с Харланом и Берком в библиотеке. Почти как на борту корабля.

– Я слышал, ты вчера был в Британском музее, – тасуя карты, сказал Берк.

– Откуда ты знаешь? – спросил Уиклифф.

– Из газет, – ответил Берк.

«Проклятые газеты», – подумал Уиклифф. Он чихнуть не мог, чтобы не написали, что он страдает заморскими болезнями и может нанести урон населению Англии.

– Не понимаю, почему они фиксируют каждое мое дыхание, – заметил он, потягивая бренди.

– Ты не похож на других. Что бы ты ни сделал, об этом будут говорить. Тебя видели в музее, и это обсуждают. Никто не знает цели твоего визита, – многозначительно сказал Берк, глядя на Уиклиффа.

Воцарилось долгое молчание. Намеренно долгое. Уиклифф не знал, как газеты добывают все эти сведения, и пока не узнает, ни слова ни о чем не скажет, особенно о важном для него деле. Его визит к старому профессору никого не касается.

– Пора объясниться, – заметил Харлан.

– И не подумаю, – сказал Уиклифф, отхлебнув бренди.

– Тогда, может, ты нам скажешь, что находится за запертой дверью? – Харлан кивнул на резную дверь, которая вела из библиотеки в приватную комнату.

– Нет, – коротко ответил Уиклифф, подавив желание проверить, висит ли по-прежнему у него на шее ключ.

– Мужчина с секретами. Все женщины, должно быть, сгорают от любопытства, – подытожил Берк.

– Ты же видишь, что это не так. В той проклятой статейке речь идет именно об этом, – отозвался Уиклифф. – За исключением леди Алтеи.

– Да уж, настоящая гарпия, – усмехнулся Берк.

– С другой стороны, эта горничная… – Подняв бровь, Харлан выпустил облачко сигарного дыма.

Уиклифф бросил на него недовольный взгляд.

– Это все потому, что у меня только один глаз, – усмехнулся Харлан, сортируя карты.

Берк расхохотался.

– Тут нечего обсуждать, – ответил Уиклифф, хотя его мысли были обращены к Элизе и к тому, чем она занята сейчас. Наверное, перестилает постели. Он представил, как изящная Элиза нагибается над кроватью, и бриджи стали ему тесны.

– Я также слышал, что ты условился о встрече в Королевском научном обществе. Зачем? – взглянул на него поверх карт Берк.

– Об этом тоже было в газетах? – спросил Уиклифф.

– Нет, об этом сплетничали в клубе, – сказал Берк.

Как ни странно, это его задело. Конечно, «Уайтс» и другие клубы джентльменов скучны и населены пустомелями и вторыми сыновьями. Но его ранило, что он, герцог Уиклифф, не вхож туда.

– А что еще говорят в клубе? – поинтересовался он, следя, чтобы голос не выдал его чувств.

– Что ты никогда не получишь средства от Королевского общества, – попыхивая сигарой, ответил Берк.

– Это почему? – резко спросил Уиклифф.

– Потому что у тебя слишком скандальная репутация. Необузданный. Непредсказуемый, – откровенно сказал Берк.

Уиклифф нахмурился. Значит, потому, что он Буйный Уиклифф.

– Ты имеешь в виду, что меня нелегко контролировать?

– Да, – в один голос ответили Харлан и Берк.

– И еще говорят, что кто-то должен отправиться в Тимбукту, – добавил Берк. – Мы не можем отдать первенство французам.

Каждое слово звучало ружейным выстрелом. Уиклифф мгновенно все понял.

– И кого же предлагают послать? – Голос его скрипнул.

Берк смотрел в свои карты, не желая встречаться с ним взглядом.

– Меня, – спокойно сказал он.

– Ты морской капитан. А Тимбукту находится в глубине Африки, – усмехнулся Уиклифф.

Берк сосредоточился на картах. Харлан, попыхивая сигарой, с интересом следил за разговором.

– Я не ходячий скандал, – ответил Берк. – У меня безупречная репутация человека, выполняющего приказы. И выполняющего успешно.

Уиклифф поднял бровь. Это единственное, что он мог себе позволить. В противном случае он просто взорвется. Берк – любимец флота, а он – черная овца, вышедшая из-под контроля.

– А то, что я сделал, это не в счет? – вызывающе произнес он. – Языки, которые я выучил, материал, который собрал, культуры, которые изучил, те диковинки, которые я привез?

– Твоя коллекция – всякая чепуха, – отмахнулся Берк, – которая заняла драгоценное место в трюме.

– Я имею знания о мире, чрезвычайно полезные для Англии, – резко ответил Уиклифф. – Что, я должен отрезать волосы, снять серьгу и нарядиться как денди, чтобы снискать их расположение?

– Поздно, – сказал Берк. – Все уже знают о твоих татуировках. Знают, что ты стал дикарем. Но если ты действительно хочешь переменить мнение публики о себе, то тебе прямая дорога в «Лондон уикли».

– Мне что, дать объявление? Написать статью в свою защиту?

– Возможно. Или выясни, кто автор колонки «Татуированный герцог», и подкинь ему какой-нибудь еще материал, кроме шокирующих интимных подробностей твоей жизни. Вот что я сделал бы на твоем месте.

– И потребовал бы реванша за то, что уже написано, – кровожадно добавил Харлан.

Уиклифф, задумавшись, потягивал бренди. Идея вполне достойная. Нужно остановить публикации, пока дело не зашло слишком далеко.

– После того как он опубликует что-нибудь лестное, – сказал Берк.

– Или она, – добавил Харлан.

Элиза судорожно вздохнула в холле, где бесстыдно подслушивала, радуясь тому, что джентльмены неплотно прикрыли дверь. Соперничество. Таинственная запертая дверь. Секретные планы…

…и постель, которую надо приготовить, прежде чем его светлость явится вечером.

Когда герцог вошел, она, склонившись над кроватью, поправляла подушки.

Глава 14,
в которой с герцога снимают костюм

В спальне герцога

Пропустив еще стаканчик бренди и докурив сигару, Уиклифф вошел в свою спальню и обнаружил горничную, склонившуюся над постелью.

Горничная. Горничная! Горничная!!!

Нужно помнить об этом.

– Моя фортуна переменилась, – протянул он, стоя в дверях.

Элиза оглянулась через плечо, и он увидел, как ее голубые глаза холодно оценивают ситуацию: пьяный герцог в дверях. Ее соблазнительная фигурка снова склонилась над кроватью.

– Что вы имеете в виду? – спросила она, выпрямившись и приняв менее рискованную позу.

Увы.

Уиклифф поднял бровь. Горничная ответила тем же.

Он усмехнулся и тяжело вздохнул. Желая избежать своей судьбы, человек иногда не отказывается принять какую-то ее часть. Вроде флирта с горничной по вековой традиции Буйных Уиклиффов. А с этой горничной в особенности.

Но что означает эта ее поднятая бровь? Значит ли это «да, ваша светлость» или «не смейте, ваша светлость»?

Ему доводилось видеть – и останавливать – мужчин, которые не обращали внимания на женское «нет». Он не желал несогласной женщины, он хотел страстную и щедрую любовницу. И еще… Как узнать, уступила ли она по своему желанию или решила, что должна доставить удовольствие хозяину? Вот незадача – Уиклифф заботится о чувствах девчонки! Он первый из рода задумался об этом. Хотя есть способы определить, насколько податлива будет дама. Он чуть улыбнулся. Подождем.

Оттолкнувшись от дверного косяка, он вошел в комнату.

– Чем еще могу служить, ваша светлость? – спросила Элиза чрезвычайно чопорно и вежливо.

И это в тот момент, когда у него такие грешные мысли. Забавно.

– Я пока так и не нанял камердинера.

Этот слабак Олдерсон действительно сбежал от него в Греции и вернулся в Англию. Уиклифф заботился о своем костюме и брился самостоятельно так давно и долго, что не спешил нанимать нового камердинера.

– Я знаю, ваша светлость.

До чего странно слышать «ваша светлость» или «Уиклифф». Он еще не воспринимает это как собственное имя.

– Отсутствие камердинера означает, что тяжесть раздевания ложится на меня самого, – пояснил он.

Горничная скрестила руки на груди – ее роскошный бюст приподнялся от этого движения – и посмотрела на него с явным пренебрежением и недоверием. Улыбнувшись, он продолжал:

– Учитывая мое благородное положение, невозможно ожидать, что я сам стану делать эту лакейскую работу. Отвечая на ваш вопрос, скажу: да, мне понадобится ваша помощь.

– Я к вашим услугам, ваша светлость, – без запинки ответила горничная.

Дерзкая маленькая проказница.

– Ну так помогите мне снять костюм. – Уиклифф чувствовал себя ослом, пока ее глаза не потемнели и с губ не слетел едва слышный вздох.

– Да, конечно, ваша светлость, – прошептала она.

На ее губах играла улыбка, говорившая: «Вы мне за это заплатите, сэр». Уиклифф хорошо знал эту улыбку. Так улыбаются женщины по всему миру – от лондонских бальных залов до гаремов и островов Океании.

Сладкая обольстительная мука вот-вот начнется.

Сначала Элиза провела ладонями по его плечам и груди. Он не носил галстука, не считая нужным утруждать себя завязыванием на шее куска ткани замысловатым узлом. Сюртук, пропахший сигарным дымом, он оставил в библиотеке.

Маленькие руки скользнули по пуговицам жилета.

Ее глаза поймали его взгляд. Голубые, как океан. В свете нескольких свечей их голубизну было не разглядеть, но он хорошо помнил их цвет.

Одна пуговица расстегнута.

Не отводя от него взгляда, горничная справилась еще с двумя. Ее пальцы деликатно задевали его живот, выражение глаз обещало греховное. Дыхание застревало у него в горле, уголки губ приподнялись в усмешке.

Он наклонился, но едва коснулся губами рта Элизы, как она, ахнув, отпрянула, однако он успел почувствовать их теплоту. Потом она дернула вверх жилет и стащила с него через голову. Смелая особа.

Как заправский камердинер, она сложила жилет. Уиклиффу хотелось вырвать его из ее рук, бросить на пол и продолжить соблазн.

Потом она взялась за сорочку, выдернула из бриджей и мягко потянула вверх. Снова это чертово аккуратное складывание. Он вздохнул от досады. Она улыбнулась с терпеливостью святой и озорством мстительной соблазнительной богини.

Эта служанка не просто обычная девушка. Но кто она? Уиклифф стоял перед ней с голым торсом, с выставленной напоказ черной замысловатой татуировкой. Горничная разглядывала ключ, висевший у него на шее на кожаном шнурке. Зря он позволил ей увидеть его. Но Уиклифф так далеко зашел в своем желании, что не мог мыслить ясно.

Бриджи вдруг стали тесны.

Она не осталась равнодушной – он видел, как тяжело вздымается и опускается ее грудь. Он придерживал Элизу за талию, подвигая ближе, чтобы поцеловать. Ему это нужно. Нужно узнать ее. Почувствовать ее вкус, биение сердца, дыхание.

– Ваша светлость… – Это был едва слышный шепот.

– Когда мы одни, называйте меня Себастьяном. Уиклифф – это… что-то другое. Кто-то другой.

Ведь есть разница?

Он, Себастьян, хотел быть с ней, Элизой.

Но со стороны будет выглядеть так, будто очередной Уиклифф соблазнил очередную горничную.

– Себастьян, – произнесла она, скользя кончиками пальцев по поясу его бриджей, которые стали еще теснее. Его плоть так отвердела, что стало трудно дышать, сердце тяжело стучало в груди.

Мучительное скольжение ее пальцев продолжалось, но, увы, вверх, а не вниз. Его татуировка зачаровала ее. Впервые после приезда в Лондон Уиклифф был рад этим диковинным узорам на своем теле, хотя бы потому, что они интриговали кого-то.

Уиклифф притянул ее еще ближе и понял – ее желание неподдельное. Она целует его потому, что ей это так же необходимо, как и ему. А не потому, что он ее хозяин.

Ее поцелуй вначале был нерешительным и неуверенным. Уиклифф хотел, чтобы она открылась ему, и, словно подслушав его мысли, она стала целовать его крепче, еще крепче… Он посасывал ее нижнюю губу, и, когда Элиза последовала его примеру, он едва не достиг финала.

Она целовала его искренне, страстно, в ней не чувствовалось опыта и холодного сердца соблазнительницы. И это был первый шажок к его сердцу.

Теперь Элиза для него не просто горничная.

Она – соблазнительная, пылкая, опьяняющая женщина, и с ней, теплой и податливой в его объятиях, он двинулся к постели.

В конце концов, она только что с несомненным вожделением прошептала его имя. Она таяла от его прикосновений, он это чувствовал. Каждый ее вздох, каждый стон, каждый дюйм горячей плоти говорил об одном: она хочет его.

«Нужно пойти в кровать», – подумал он… Вот там он покажет себя типичным Буйным Уиклиффом, которым он так старался не быть.

Любой Уиклифф взял бы ее сейчас.

Он отказывался быть Уиклиффом.

Себастьян отпустил ее.

Только позже, взлетев по лестнице в свою узенькую комнату и заперев за собой дверь, Элиза перевела дух. Платье казалось слишком тесным, слишком жарким. Ей хотелось сорвать его. Она хотела, чтобы его сорвал Уиклифф, но это невозможно.

Себастьян… Удовольствие, которое она испытала, получив привилегию называть его по имени, накрыло ее жаркой волной. Элиза твердила себе: это всего лишь профессиональное достижение – оказаться совсем рядом со своим объектом наблюдения.

История. История! История!!!

Но не в «Лондон уикли» дело.

Потому что поцелуй был не для того, чтобы вытянуть из него что-нибудь для газеты, а только ради ее удовольствия. Ни один мужчина не вызывал в ней таких чувств с тех пор… Нет, никогда. Даже когда Л… Даже в Брайтоне.

Глава 15,
в которой герцог идет по следу

Уиклифф был не так глуп, чтобы рассчитывать, что визит в «Лондон уикли» принесет что-то, кроме досады. В лучшем случае издатель, опубликовавший провокационный и порочащий пасквиль, может проговориться и навести на автора. В худшем – его можно будет запугать, чтобы снизить долю чепухи в следующей статье.

Он не такой болван, чтобы думать, будто издатель прекратит публикацию колонки, которая, как говорят, самая популярная в городе. Но что-то нужно сделать, чтобы держать этот скандал под контролем, особенно когда Берк толкует что-то про его экспедицию. Он не отступится так легко от мечты всей своей жизни. В конце концов, он не француз.

Здание, в котором располагалась редакция газеты, было легко найти благодаря висевшей на двери табличке с написанным заглавными буквами названием: «Лондон уикли». Источник его неприятностей здесь, на Флит-стрит, 57. Уиклифф видел его за квартал.

Вход преграждал мужчина колоссальных габаритов.

– По какому делу? – пробурчал гигант со слабым акцентом, который Уиклифф отнес к юго-востоку Европы. Толстые, как поленья, руки мужчины были сложены на мощной груди. Кожа смуглая, брови густые, глаза черные. Уиклифф решил, что перед ним настоящий турок.

– Повидать мистера Найтли, – объявил он.

– В самом деле? – спросил великан. Прислушавшись внимательнее, Уиклифф убедился, что он был прав. Мужчина улыбнулся, но его улыбку нельзя было назвать приятной. – Вам назначено?

– Мистер Найтли не удивится моему появлению.

Нескольких зубов у этого гиганта не хватает. Возможны несколько вариантов: попытаться сразиться и скорее всего проиграть, попробовать договориться, хотя результат, вероятно, окажется таким же.

– Вы Татуированный герцог?

– Он самый. Надеюсь, доказывать это не надо. По крайней мере на улице, – сказал Уиклифф и добавил несколько слов по-турецки.

– Вы знаете мой язык, – с благоговейным трепетом проговорил гигант.

– Я знаю много языков, – ответил Уиклифф. – Когда жизнь на чужой земле зависит от расположения и гостеприимства хозяина, самое меньшее, что можно сделать, – это выучить несколько фраз на его родном языке.

– Вы не такой, как все англичане, – заметил великан.

– Надеюсь. Да вы и не продали бы столько газет, если бы я был таким, как все.

– Я пропущу вас к мистеру Найтли, но я против, чтобы закрыть эту колонку. Нам всем плату повысили с тех пор, как она появилась.

– Разговор с мистером Найтли – это все, о чем я прошу.

– Наверх, вторая дверь справа. И скажите им, что я вас впустил. – Гигант усмехнулся, это было пугающее зрелище.

Найти кабинет мистера Найтли не составило труда. То, что Уиклифф миновал устрашающего стражника, казалось для всех существенным поводом позволить ему продолжить путь.

– Должно быть, вы Найтли, – сказал от порога Уиклифф.

Мужчина положил перо и осторожно потянулся к ящику стола, где большинство издателей держали разнообразное оружие, в том числе и заряженный пистолет. Что ж, неплохо, если он опасается его. Уиклифф сверху вниз взглянул на газетчика.

– А вы? – холодно спросил тот.

– Уиклифф. Вероятно, более известный как Татуированный герцог.

– Понятно, – откинулся на спинку кресла Найтли.

– Ваш грозный страж у двери позволил мне войти.

– В самом деле? Надеюсь, вам не причинили вреда. Я обожаю Мехитабла. – У Найтли были проницательные голубые глаза, черные волосы и, казалось, непринужденные манеры, хотя Уиклифф видел, что издатель напряжен и готов ко всему.

– Мы с Мехитаблом пришли к взаимопониманию, – пояснил Уиклифф. – Надеюсь, мы с вами придем к тому же.

Он слышал, как в другой части конторы в гул мужских голосов вплетается женский щебет. Стоя в дверях, Уиклифф повернулся и выглянул в коридор, но даже мельком не увидел этих злосчастных Великосветских корреспонденток.

Поскольку никакого приглашения от издателя не последовало, а его социальный ранг выше, Уиклифф неторопливо вошел в кабинет и огляделся. Комната была обставлено богато – явно с целью подавить и произвести впечатление.

Найтли поднялся и подошел к буфету.

– Думаю, напитки могут нам помочь. Вы не против?

– Да, спасибо. Полагаю, вы имеете обыкновение раздражать многих людей.

– Угрозы раздраженных леди и лордов дают Мехитаблу работу. И всем нам тоже. – Найтли подал Уиклиффу стаканчик. – Я знаю, зачем вы здесь. Вас расстроило то, что написано в моей газете. Но очередной номер уже в печати, и я не приостановлю ее выпуск, несмотря на все ваши возражения. Если вы желаете спорить или протестовать, пожалуйста. Но знайте, своего решения я не изменю.

– Да, я считаю себя особенным, – спокойно проговорил Уиклифф, и Найтли поперхнулся. – Знаю, нельзя решить проблему, жалуясь на нее. И не жду, что вспышка гнева, угроза или мольба переменит ваши планы и вы перестанете копаться в моей личной жизни ради популярности вашей газеты, а точнее – наживы.

– Тогда что привело вас сюда? Хотите дуэли – вам стоит только слово сказать. Мы договоримся – в следующий вторник я свободен, – и потом я смогу вернуться к работе, – сказал Найтли и пригубил напиток.

– Я думал, этот эпизод насчет дуэли уже в работе, – усмехнулся Уиклифф.

– Моя работа беспрестанна и непрерывна, – ответил Найтли. Судя по морщинам в углах глаз, он не лгал.

– И ваши корреспонденты не отстают, тоже держат темп? – поинтересовался Уиклифф.

– У нас еженедельная газета, а не ежедневная, – четко проговорил издатель. – И если кто-то не справляется, десятки других готовы занять его место.

– Вы не слишком жалуете своих авторов, – заметил Уиклифф. – Возможно, кто-то из них чувствует себя недооцененным. И это может стать мотивом для предательства.

– У меня работает исключительный штат корреспондентов. Но в бизнесе нет места теплым чувствам, даже к женщинам. Мои авторы должны писать, причем писать хорошо. И, откровенно говоря, вызывать скандалы. Ведь, как известно, скандал отлично продается. Беспроигрышно.

– А как насчет тех барышень, что работают на вас? Насколько я слышал, они очаровательны, эти пописывающие дамы.

– Пописывающие дамы?! – расхохотался Найтли. – Лучше не позволяйте им слышать подобное из ваших уст, хотя, полагаю, они уже услышали.

– Это просто поразительно – в наши дни нанимать в газету женщин.

– А что тут поразительного? Все, что будоражит свет, отлично продается. Мои Великосветские корреспондентки не разочаровали меня. Как и ваши татуировки.

– Это все, что вас заботит? Прибыль?

– Да, – отхлебнув напиток, признался Найтли.

Уиклифф сделал то же самое, оказалось, это отличный французский коньяк.

– Понимаю. И поскольку благодаря моей скандальной личности ваша газета хорошо продается, я полагаю, ваши авторы готовы писать обо мне любые бессмыслицы. Вы заработаете на мне состояние. Что вы делаете со всеми этими деньгами?

– Я просто их имею, – пожал плечами издатель.

– Расскажите, мистер Найтли, как вы дошли до того, что стали нанимать этих барышень? – Этот вопрос, произнесенный небрежным тоном, должен побудить издателя поговорить о своих авторах.

– Если бы вы их знали, то спросили бы, как я мог этого не сделать. Более дерзких, смелых, всюду сующих свой нос женщин я не знаю, – сказал издатель, и Уиклиффа тут же заинтересовало, кто они на самом деле.

– А другие ваши авторы? Простите, что задаю вопросы, которые могут показаться глупыми, но, даже учитывая опыт моих путешествий, мне еще только предстоит исследовать темное подбрюшье лондонского издательского мира. Кстати, герцоги обычно этого не делают.

Найтли сжал челюсти. Уиклифф почувствовал, что ударил по больному месту. По-видимому, быстро достигший высот издатель не удовлетворен своим сословным положением. Что ж, он быстро нашелся:

– Вы делаете много такого, чего герцоги обычно не делают. А прибыль из этого извлекаю я, а не вы.

Уиклифф молча допил коньяк. Стрела угодила в цель.

– Деньги или титул? Разве одно не должно дополнять другое? – задумчиво проговорил герцог. Это было сказано вполне справедливо: мужчина напротив него при деньгах, но… Эти стиснутые челюсти. И вспышка раздражения в глазах.

– «Глубокие мысли от герцога Уиклиффа». Отличная новая колонка для «Лондон уикли».

– И кого из авторов я заменю? Одну из барышень или какого-нибудь молодого человека?

– Отлично задумано, ваша светлость. Но этого я вам не открою, и даже не пытайтесь склонить автора писать то, что вам нравится. Хотя сомневаюсь, что вам бы это удалось. Я не посылаю трусов в логово льва.

Из этих слов Уиклифф сделал вывод, что автор – мужчина. Ни один приличный человек, претендующий на звание джентльмена, не способен отправить женщину в самый непристойный и опасный дом в Лондоне.

– Автор меня не волнует. Как и любого герцога, – с намеренной снисходительностью произнес Уиклифф. И со смехом добавил: – Можете прислать свою барышню записать то, что я надиктую.

– Так я и сделаю, – пробурчал Найтли, осушив стакан.