Текст книги "Парни из старшей школы"

Ничего не сказав, он уходит, ругающийся себе под нос Ройс и молчаливый Кэптен уходят за ним.

Хорошо.

Эта дрянь должна увидеть… я могу справиться со всем, что у нее есть, с улыбкой.

Она не привыкла к таким, как я.

И это будет ей уроком.

Я быстро переодеваюсь в спортивную форму, убираю волосы в высокий хвост и ухожу из школы.

Я возвращаюсь в дом, по дороге придумав, что скажу Мейбл, но стоит мне поставить ногу на ступеньки, как она уже открывает сетчатую дверь и улыбается.

– Из школы позвонила медсестра, сказала, что ты идешь домой. – Она берет меня за плечи и помогает войти. – Я подогрела тебе суп, он из банки, но все же… Ступай переоденься, а я пока накрою на стол.

Я киваю и иду в свою комнату, где надеваю спортивные штаны и футболку.

Спасибо, мальчики.

Глава 16

Мэддок

– Где она? – хмыкает Ройс.

– Наверное, струсила и убежала, – отвечает Кэптен.

– В смысле, туда, откуда приехала? – Ройс качает головой. – Мейбл сказала бы нам.

Кэптен пожимает плечами.

– Нет. – Я неотрывно смотрю на дверь. – Она придет.

– Почему ты так уверен в этом? Остальные девчонки уже ушли.

– Потому что она считает, что у нее есть гордость. Она не убежала бы после вчерашнего, даже если бы и хотела.

И в эту же секунду дверь открывается, и на пороге появляется она.

Ройс смеется и бьет кулаком по сиденью.

– Да, черт возьми!

Кэптен широко улыбается и смотрит на меня, но я не могу оторвать глаза от львицы, которая еще не заметила нас.

Она закидывает рюкзак на одно плечо и наклоняется, чтобы завязать шнурки своих черных армейских ботинок. А когда она выпрямляется, мой член делает то же самое, потому что… Черт. Меня. Подери.

В этих ботинках ее ноги кажутся еще длиннее, а ее сильные крепкие бедра обтягивают обрезанные шорты, короткие настолько, что открывают ее ягодицы, если она низко наклоняется.

На ней белое худи с кровоточащей розой в центре. Горловина отрезана, и толстовка свисает с ее плеча, открывая лямку ее черного лифчика. Длинные темные волосы падают на ее спину, шелковистые, прямые и блестящие, с темно-синими кончиками.

Она выглядит просто роскошно!

– Вы только посмотрите, как ловко она выкрутилась из этого дерьма, братцы. Черт! – Ройс ухмыляется, а потом опускает стекло. – Неси свою задницу сюда, Рэйвен Карвер!

Она застывает на месте и разворачивается к нам с хмурым видом.

Рассмеявшись, Рэйвен качает головой.

– Я с вами не поеду.

– Поедешь.

– Ни за что на свете. Мне оно на фиг не надо.

– Залезай в машину, или мы тебя туда засунем.

Рэйвен показывает нам средний палец и идет через двор. Мы едем рядом с ней и останавливаемся, когда останавливается она.

У дома этого гребаного придурка.

Она прислоняется к крыльцу, словно нас здесь нет. Ройс откидывается на спинку своего сиденья.

– Какого хрена она делает?

Мы с Кэпом молча наблюдаем, как Бас, мать его, Бишоп выходит из дома. Он выглядит как ее второе «я»: весь в черном, с зализанными назад волосами, пирсингом и прочим дерьмом.

Он спрыгивает с крыльца, и они уходят вместе, полностью, на хрен, игнорируя тот факт, что мы висим у нее на заднице.

Да пошло оно все!

Я резко ударяю по тормозам.

– Забирайте ее.

Засмеявшись, Ройс выпрыгивает из машины, догоняет Рэйвен, перекидывает ее через плечо и салютует ублюдку, что шел рядом с ней.

Она рычит и начинает огрызаться, но садится на сиденье, когда мой друг забрасывает ее в салон.

Всю короткую дорогу мы молчим, а потом я резко въезжаю на школьную парковку, колеса с визгом останавливаются на первом же свободном месте.

Рэйвен выскакивает из машины, показывая нам средние пальцы, но вместо того, чтобы войти в здание, она разворачивается и направляется обратно по той же гребаной дороге, по которой мы только что приехали, потому что тот мудила все еще идет в школу.

Я с силой хлопаю дверцей, и Кэптен смеется.

– Ты в порядке, братан?

Я не обращаю на него внимания, и мы все вместе идем ко входу.

– Как думаете, она трахается с Бишопом?

Ройс косится на меня, Кэптен поднимает бровь.

– Если да, тебя это волнует?

Я ничего не отвечаю, и они начинают ржать, толкая меня к двери.

К черту ее, и его тоже.

Если бы я захотел ее, то получил бы.

Готов поспорить.

Рэйвен

Бас ничего не говорит про шоу, которое устроили парни, и я тоже молчу. Когда мы заходим в школу, звенит звонок, но мы оба не торопимся на уроки.

– Уверена, что хочешь туда идти сегодня после вчерашнего? Ничего страшного, если…

– Все нормально.

Он широко ухмыляется, и я закатываю глаза.

– Давай тут без розовых соплей, Бас.

Рассмеявшись, он перехватывает дверь, которую я для него не придержала.

– Эй, я как раз хотел согласиться с тобой.

– Иди на урок.

– Считай, я уже там, Рэй! – кричит он мне.

Улыбаясь, я качаю головой, но, повернув за угол, тут же врезаюсь в знакомое тело. Я пячусь, но он успевает схватить меня.

Я выворачиваюсь, и моя задница ударяется о шкафчики, но Мэддок упирается рукой в металл, чтобы моя обожженная «Белизной» спина не наткнулась на них.

– Я хочу услышать от тебя правду.

– Можно поконкретнее, здоровяк? – Я смотрю на него, и его рука опускается на мое бедро.

– Бишоп. Ты тайком убегаешь по ночам из приюта, чтобы увидеться с ним.

– У тебя пластинку заело?

– Не играй со мной.

– Ладно. Может быть. – Фактически ответ «да». Но он его не заслужил.

Мэддок раздувает ноздри, и я выгибаю темную бровь.

Ой, ему не понравился мой ответ.

– Чем бы ты ни занималась, с этого момента ты это прекращаешь.

Я цокаю языком, качая головой.

– Так не пойдет, здоровяк. Видишь ли, Бишоп нужен мне. – На моих губах играет самодовольная ухмылка.

Кончики его пальцев врезаются в мою кожу, и от охватившего меня желания мне становится нечем дышать.

Он все понимает и теперь тоже самодовольно ухмыляется.

– Я могу все то же, что и он, только лучше.

– Это предложение?

– Гарантия, – рычит он.

– Ну что ж. – Я отталкиваю его. – Я это запомню на тот случай, когда мне станет скучно.

– Осторожнее, Рэйвен. Теперь ты собственность Бреев, и я устал ждать, когда все эти мудаки дойдут до этого своим умом. К концу дня все – все, мать твою – будут знать об этом. Ни одна стерва больше не посмеет наезжать на тебя, и ни один парень и пальцем тебя не тронет, пока мы не разрешим. Так что лучше тебе, Белоснежка, подрезать коготки. Не хочу, чтобы ты поцарапала себя, когда будешь трахать себя своими пальчиками каждую ночь.

– Имела я тебя!

Его ухмылка становится ядовитой.

– Только если тебе повезет.

Он отстраняется от меня и исчезает.

А я, тупица, запала на этого властного ублюдка.

* * *

Прошло уже несколько дней с той выходки Хлои, и, клянусь, сейчас она ненавидит меня еще больше, чем тогда.

В первый день Хлоя широко улыбнулась и победно вскинула голову, но потом, окинув меня взглядом, заметила, что я не обстригла волосы, как она, видимо, надеялась, а удачно скрыла ее подлянку.

Мне пришлось самой вымывать «Белизну», чтобы выровнять цвет. Потом я воспользовалась пакетиком с растворимой шипучкой, который украла из шкафчика в приюте, чтобы добавить оттенок. Далеко от идеала, конечно, и мне придется все основательно подправить, но на первое время сойдет.

Видимо, Хлоя посчитала меня такой же поверхностной, как и она сама, и мои волосы очень много для меня значили. Признаюсь, да, они мне нравились, но, господи, это всего лишь волосы – они отрастут.

И все же око за око.

Кстати, Мэддок не обманул, когда сказал, что донесет информацию до всех.

Я официально стала считаться «девушкой Брей», но это ложь, таким способом они следили за мной и за тем, чтобы другие даже пальцем ко мне не прикоснулись – уж не знаю, почему это имеет такое значение. Возможно, потому, что они не хотят, чтобы остальные узнали, что я опрометчиво принимала решения без их разрешения.

Хлоя и ее маленькая команда, кажется, самые храбрые. Когда парней или их последователей нет рядом, они могут ударить меня плечом или изо всех сил стараются угодить волейбольным мячом мне в голову – короче, ничего умного.

Дверь резко распахивается, и раздевалка наполняется смехом.

– Вы видели ее лицо? – хихикает Хлоя. – Это было бесподобно!

– Поверить не могу, что ты отправила ту фотку голышом ее родителям! – смеется одна из ее миньонов.

– Ей пора бы уже понять, что она не может встречаться с кем захочет. У нас есть стандарты, а он… бедный. И грязный… и из тех, кто меняет масло, а не покупает машину.

Вот дрянь.

– Слушай, а как тебе удалось добыть фотку?

– Попросила взломать его шкафчик, когда он был на физре. Мне переслали сообщение. А самое смешное, что она думает, будто это он сам прислал мне его, чтобы поржать над ней!

Они взвывают от смеха, словно гиены.

– Он все пытается поговорить с ней, хочет извиниться, не понимая, почему она злится на него, как жалкий щенок, а она и не смотрит в его сторону. – Хлоя счастливо вздыхает. – Это было слишком легко.

Я выглядываю из-за угла, и когда все девчонки переодеваются в спортивную форму, я подбегаю к Хлое и хватаю ее за волосы.

Она орет и пытается вырваться. Я довольно быстро отпускаю ее.

Хлоя разворачивается и злобно смотрит на меня, но тут же ее глаза вылезают из орбит, а рот широко раскрывается.

Я бросаю ей в лицо ее хвост и ухожу, пока она не успела оправиться от шока.

Пришло время преподать ей урок.

Парни сколько угодно могут вмешиваться со своими приказами, но не надо пытаться обойти того, кто бегает быстрее тебя.

Ты просто упадешь на задницу, и все.

Глава 17

Мэддок

– Ну-ка расскажи нам, – смотрит на меня Джейсон, мой атакующий защитник и последний, кого б я взял в свою команду, если бы нам пришлось выбирать не только по способностям, – у кого из вас тяжелая рука?

Я хмурюсь, вытирая с лица пот, и беру воду, которую передает мне Ройс. На его лице такое же выражение.

– О чем ты, мать твою, чувак? – спрашивает Кэптен, упираясь руками в бока и стараясь отдышаться.

Сегодня у нас было много кардио: мы ускорили темпы нашей подготовки к третьей неделе этого сезона.

– О вашей новой девчонке. – Он выразительно смотрит на каждого из нас. – Она проводит слишком много времени с кем-то одним из вас, и остальные злятся?

Что-то толкает меня шагнуть вперед, но Кэп быстрым движением становится передо мной. Его предостерегающий взгляд заставляет меня взять себя в руки, пока я не наделал глупостей, показав свою привязанность к какой-то гребаной игрушке.

Он отходит в сторону, а Джейсон снова останавливает свой взгляд на мне.

– Ты имеешь в виду лицо Рэйвен? – Наш приятель Лео падает на скамейку и переобувает свои старые «леброны»[7]7
  «Найк Леброн» – совместный проект компании Nike и баскетболиста Джеймса Леброна. Все модели этих кроссовок объединяет воздушная вставка в подошве, а сам Леброн по контракту обязан всегда и везде выступать только в них.


[Закрыть] на шлепанцы. – Да, я тоже видел. Она возвращалась рано утром в Брей-Хаус, попалась мне по дороге.

Лео беден, как церковная мышь, и зарабатывает деньги, развозя на рассвете газеты в несколько соседних районов тем, кто еще читает их. А еще Лео – наша лишняя пара глаз, он видит то, чего не видим мы, и, если необходимо, докладывает нам.

– Ах, эта девчонка? – усмехается Ройс, и только мы с Кэпом знаем, что это притворство. – Она настоящая бестия.

На этом разговор заканчивается.

Все расходятся по своим делам, и когда в раздевалке становится пусто, я поворачиваюсь к своим братьям.

– Вы видели ее сегодня?

– Нет, – пожимает плечами Кэп, а Ройс качает головой.

– Как думаете, что случилось? – спрашивает Ройс.

– Разборки с другими девчонками? – предполагает Кэп.

Ройс фыркает.

– Ну да, конечно. Сомневаюсь, что кому-то из девчонок удалось бы ударить ее.

– И вряд ли бы хоть какая-то девчонка рискнула попробовать. – Я перевожу взгляд с Ройса на Кэпа. – Нам нужно все выяснить. После того дерьма с «Белизной» мы четко дали им понять, что никто не смеет и пальцем ее тронуть. Но похоже, до кого-то не дошло.

Рэйвен

Я сплевываю, затем со всей энергией, которая у меня осталась, бросаюсь вперед, ударяя ее прямо в челюсть. Она спотыкается и пятится в толпу, но ноги ее подкашиваются, и она падает задницей на землю.

Зрители свистят, и пиво летит по воздуху, брызгая на меня.

Блин, лучше мне постирать одежду до дня стирки.

Народ старается привлечь мое внимание, но я выскальзываю из круга и прохожу мимо деревянных ящиков.

Я запрыгиваю на них, и в этот самый момент из толпы выходит ухмыляющийся Бас. Играя языком с колечком в своей губе, он качает головой.

– Черт возьми, Рэйвен! С каждым разом ты выступаешь только лучше. Ты гребаная зверюга!

Я пожимаю плечами, мысленно улыбаясь, и вытягиваю вперед обе руки. Он кладет деньги в одну ладонь и помогает содрать пластырь со второй.

– Где, блин, ты научилась так драться?

– У меня мама так себе мама. От нее было больше неприятностей, чем чего-либо еще.

– Ага. – Он кивает. – Значит, ты самоучка?

Я осматриваю костяшки на левой руке и то сжимаю, то разжимаю кулаки.

– Если никто не может заставить мужика держать свои руки при себе и не лезть ко мне, мне приходится делать это самой. Силой.

Бас замирает, глядя мне в глаза.

– Там было настолько плохо? В том месте, откуда ты приехала?

– Я знаю тех, у кого было и похуже.

Он берет меня за локти и помогает мне спуститься.

– Ты всегда умаляешь свои проблемы?

Я, усмехнувшись, качаю головой.

– Что ты знаешь о моих проблемах, Бас?

– Мало что. – Он ухмыляется и делает шаг вперед. – Ты можешь все изменить, Рэй.

Продолжая усмехаться, я опускаю глаза вниз, а когда поднимаю… кто-то тянет меня назад.

– Какого х…

Я оглядываюсь, и у меня закипает кровь. Позади стоит не одна, а сразу все три мои последние занозы в заднице. Я пытаюсь высвободиться из хватки Мэддока, но меня продолжают тащить, и вот уже Ройс держит меня за плечи.

– Это было охренеть как круто, Рэй-Рэй, – шепчет он мне и смеется, когда я пытаюсь ударить его локтем.

Бас перемещается, чтобы наши взгляды встретились, но на его пути встает Мэддок.

– Рэй…

– Можешь идти, Бишоп, – перебивает его Мэддок. – И держись подальше от Рэйвен.

Он презрительно фыркает.

– Это моя работа – при…

– Я ни о чем тебя не спрашивал, – снова обрывает его на полуслове Мэддок.

– Иди, Бас, все нормально. – Я отпускаю его, потому что ему не нужны лишние проблемы. Наши взгляды снова встречаются, и он кивает, кидает сердитый взгляд на парней, а потом, сделав правильный выбор, уходит. Мне меньше всего хочется, чтобы эти говнюки испортили ему все дело и лишили подработки.

Парни окружают меня, и все трое смотрят на меня знакомыми неодобрительными взглядами, которые не производят на меня никакого эффекта. Я вырываюсь из рук Ройса, поднимаю с коробки свой свитер и натягиваю его через голову, хватаю рюкзак, перекидываю его через плечо и пробираюсь между ящиками. И, конечно же, мать их, они идут за мной.

– Так вот куда ты сбегаешь каждую ночь? Избивать других телок? – смеется Ройс. – А я-то думал, чтобы кто-то сохранял твою киску мокрой для…

Ройс крякает, и я, обернувшись, вижу, как он недовольно смотрит на Мэддока.

– Зачем ты дерешься? – Это уже Мэддок.

– Потому что это очень весело. – Я закатываю глаза, потом гляжу по сторонам, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за нами, а затем проскальзываю через сломанный забор и иду к парковке.

– Из-за денег, – догадывается Кэп. – Какие могут быть еще причины?

Я бросаю на него быстрый взгляд, и он кивает, словно понимает меня.

Да ни хрена он не понимает.

Мне казалось, что эти парни такие же, как я, но нет. Не знаю точно, в каких условиях они росли, легко им было или тяжело справляться с проблемами, но уверена, им никогда не приходилось выпрашивать или красть еду, как бедным парням из моего гетто. Я никогда не воровала и уж тем более не попрошайничала. Я почти сразу нашла другой способ.

– Остановись, мать твою, – недовольным тоном говорит Мэддок, и я, остановившись, разворачиваюсь к нему лицом и сердито на него смотрю.

– Отвалите от меня! Что вы вообще здесь делаете? Разве вы сейчас не должны быть на вашей маленькой вечеринке? Следить за тем, чтобы крестьяне не прошли через дверь в отсутствие королей?

Ройс ухмыляется, и я закатываю глаза. Идиот.

– Благодаря твоей глупой выходке вся школа считает, что ты одна из нас. Ты…

– Нет уж, здоровяк! – перебиваю я его, фальшиво рассмеявшись, и в его челюсти начинает дергаться мускул. – Они считают меня одной из вас, потому что вы позволили им. Это не мои проблемы.

Он опускает свое лицо к моему, и я задерживаю дыхание.

– Наши парни начали сомневаться в нас, задавать вопросы. Ты являешься в школу в ссадинах и синяках, люди болтают. Да, мы те еще мерзавцы, но распускать руки с женщиной, если не имеется в виду секс, – нет, это не про нас.

– Услышала это и сразу потекла, – шепчу я ему, как последняя шлюха. – Можно заслушаться, когда ты говоришь о том, какой ты сильный, какой плохой и что твои руки созданы, чтобы дарить наслаждение, а не боль.

Взгляд Мэддока тяжелеет.

– Знаешь что? Ты будешь не первым пацаном, который обещает приз в конце вечера, а потом пускает в ход кулаки.

Его брови сходятся над переносицей, и он хватает меня за руку чуть выше локтя, но стоит ему открыть рот, как с другой стороны парковки слышатся голоса.

Я вырываюсь из его хватки и иду вперед, но Мэддок дергает меня обратно.

Они падают вниз между машин, и я хмурюсь.

– Это частная территория, – говорит мне Кэптен, а Мэддок тянет меня вниз.

Я изумленно смотрю на них.

– Буквально в пятнадцати метрах отсюда около тридцати человек орут, кричат и э-э-э… незаконно дерутся. – Я с издевкой делаю круглые глаза. – Черт подери, это ведь не секрет, что здесь повсюду ходят люди.

Голоса приближаются, и Мэддок поворачивает голову на звук, морща лоб.

Он узнал их.

Все трое переглядываются, и Ройс ругается себе под нос, прислоняясь головой к дверце машины позади нас. Тут до меня доходит.

Они не хотят, чтобы их увидели. Но почему?

Мэддок оглядывается по сторонам, но, думаю, он и так уже понял: другого выхода отсюда просто нет.

Кэп сердито зыркает на меня.

– Что?

– Это ты виновата.

У меня отвисает челюсть.

– Я виновата? – со злостью шепчу я. – Вы, мудаки, изображаете из себя милых мальчиков, суете свой нос в мои дела, следите за мной, и в этом, мать вашу, виновата я? Как тот косяк в руке Мэддока? Он тоже оказался там по «моей вине»? И «по моей вине» все ваши последователи считают, что я с вами? Потому что я секунд пять держала в аркане какую-то девчонку? Вам, ребята, пора уже очнуться и понять, какие вы на самом деле слабые. И лучше побыстрее исправить это, пока те, кто хочет получить то, что есть у вас, не пришли за вами. Вы даже не можете признаться самим себе в собственном дерьме – ведь куда легче переложить вину на кого-нибудь другого, правда?

– Хватит! – громким шепотом говорит Мэддок.

Я смотрю на него.

– Я сама решу, когда хватит!

Голоса совсем уже близко, и все трое парней заметно напрягаются.

То, что они оказались здесь, что эти люди, кем бы они ни были, могут увидеть их, видимо, сулит им большие проблемы.

Кэп надевает кастеты, Ройс тоже, а здоровяк поднимает подбородок.

Черт!

Я смотрю на свою одежду: треники, рваные кеды и растянутый свитер.

Зажмуриваюсь.

Это не моя проблема.

В смысле, если увидят меня, то это зашибись. Мое имя было в сегодняшней программе боев, так что, если меня спросит охрана или кто там пристанет с расспросами на подпольных боях, у меня есть все причины быть здесь.

Но что если увидят их?

Уф, Рэй, это не твоя проблема…

Подергав вверх-вниз коленом, я встаю, но не распрямляюсь, чтобы меня не было видно из-за машины.

– К черту!

Стянув с ног кеды и носки, я засовываю их в свою сумку.

– Какого хрена… – начинает Ройс.

Потом я снимаю свитер, и головы парней подаются чуть назад.

Я вытаскиваю из сумки дешевые шлепанцы из магазина, где торгуют уцененкой. Не идеально, но все же они получше, чем грязные кеды.

Зацепив пальцы за пояс штанов, я стягиваю их вниз.

– Что она делает? – спрашивает Кэп.

Ройс тут же отвечает ему:

– Хрен ее знает.

– Хватит пялиться на нее! – рычит Мэддок, и его руки вдруг оказываются на моих бедрах, не давая штанам спуститься ниже моей задницы.

– У меня под ними шорты из спандекса. Отпусти.

– Что ты делаешь?

– Отвлекаю.

Его глаза вспыхивают.

– Ни хрена подобного, как по мне.

– Я не спрашивала твое мнение, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы, и его пальцы вонзаются в мою кожу. Мое тело закипает, причем по двум совершенно разным причинам. Я говорю им правду, хоть и не всю. – Не знаю, как вы, а мне хочется побыстрее убраться отсюда.

До нас долетает омерзительный смех, и Мэддок оглядывается, дав мне возможность отодвинуться от него.

Я прячусь за Кэптеном, который мужественно не двигается с места, когда Мэддок пытается дотянуться до меня.

Они сердито смотрят друг на друга.

– Нельзя, чтобы нас застукали, брат. Только не здесь.

– Хочешь сказать, я должен позволить ей… – Он сам умолкает, не закончив предложение.

Оставшись в шлепанцах, шортах и спортивном лифчике, я стучу пальцами по плечу Кэпа.

– Дай мне свою майку.

Он без лишних раздумий стягивает ее с себя и остается с голым торсом.

Отличное зрелище, скажу я вам: крепкая, мускулистая спина.

Мэддок рычит, а я натягиваю на себя майку, низ которой едва закрывает мои бедра.

Она свободно висит на мне, но не скрывает моих ягодиц, а мои ноги выглядят длинными и стройными – то, что надо.

Я расплетаю косу, которую до этого замотала в пучок, и взбиваю волосы пальцами, позволив им упасть на плечи и спину. Подняв свитер, я вытираю им лицо – вдруг около губ остались грязь или кровь, – а потом заталкиваю его в сумку.

– Черт, Рэй! – Ройс облизывает губы, и Мэддок снова пытается дотянуться до меня, но я уже обхожу машину.

Я провожу языком по губам и стараюсь идти как можно ближе к правой стороне. Добравшись до края парковки, я направляюсь прямиком к мужчинам.

Они почти сразу же замечают меня и останавливаются.

Сделав глубокий вдох, я поднимаю подбородок и начинаю вилять бедрами, как учила меня мать.

«Привлеки их изгибами своего тела, останови взглядом и пробуди желание своим ртом». По ее словам, только так они могут попасться на крючок.

– Привет-привет, – говорит один из парней и направляет свет своего фонарика прямо мне в лицо. – Не буду врать, что не рад тебя видеть, но это частная территория, милая.

Но я не могу просто сказать им, что участвовала в боях. Тогда они слишком быстро отпустят меня, приказав убраться отсюда, а мне нужно как можно дольше отвлекать их внимание.

Я не отшатываюсь в сторону и не щурюсь, прямо глядя перед собой.

– А я как раз иду с частной вечеринки на двоих. Я бы сказала, что я вашем распоряжении, но меня ждет машина дальше по улице.

Свет от фонаря опускается на мое тело, и мне наконец удается быстро сосчитать, сколько их.

Четверо, и все взрослые. А судя по их глазам-бусинкам, дерганым движениям и потной коже, притом что на улице всего пятнадцать градусов, в их крови явно что-то есть.

Вот я идиотка!

И ради чего все это? Чтобы эти выследившие меня говнюки смогли сбежать незамеченными?

Идиотка.

Я могла вернуться, дождаться Баса и пойти с ним, а теперь вот, полюбуйтесь.

– Частная вечеринка, значит? – Фонарик опускается к их ногам, когда я встаю прямо перед ними.

Но затем я, ухмыляясь, специально делаю два шага влево, заставляя их повернуться в мою сторону. Им очень хочется смотреть на меня.

А мне придется потом изо всех сил тереть себя мочалкой, чтобы смыть с тела все то, что им хочется сделать со мной: они не скрывают своих мыслей.

– И кто еще был на этой маленькой вечеринке?

– Не могу рассказать. Если его жена узнает, я потеряю клиента. А он слишком хорош. – Я накручиваю на палец прядь волос и медленно провожу языком по губам.

Боже, это дерьмо просто отвратительно!

Парни крадутся мимо нас позади машин, и когда парни подходят к концу парковки, наши с Мэддоком взгляды на секунду встречаются.

Ни о чем не догадывающиеся мужики усмехаются, и один толкает другого локтем, как будто знает, о ком я говорю.

В компании таких подлецов всегда найдется какой-нибудь распутный женатик.

Я похотливо смеюсь, а про себя морщусь от отвращения: настолько мерзко звучит мой смех.

Затем я ставлю ногу на бампер, делая вид, что отряхиваю что-то с лодыжки. Это заставит их еще повернуться, а парни смогут уйти с парковки.

Один из мужчин шагает ко мне, поэтому я разворачиваюсь и быстро сажусь на капот. Они все идут ко мне, и мой пульс от паники ускоряется – меня словно загнали в клетку.

Парни уже должны быть у своего джипа.

Пора убираться.

Я собираюсь скользнуть вправо, но один из мужчин делает шаг в мою сторону и блокирует мой маневр, его скользкое тело задевает меня, его возбуждение мерзко выступает сквозь грязные джинсы.

Я смеюсь, но смех выходит сдавленным, и тогда смеются они.

– Может, закатим вечеринку на четверых, детка? Мы будем хорошо с тобой обращаться. Правда, завтра тебе будет тяжело ходить, но вы, проститутки, к такому делу привычные, верно?

Я широко улыбаюсь, но улыбка выходит натянутой, и хватка вокруг моего запястья крепчает.

– Да, думаю, тебе понравится. Почему бы…

Моя свободная рука взлетает вверх, тыльная сторона ладони ударяет его по носу, и оттуда тут же начинает хлестать кровь. Мужчина с дикими глазами отшатывается назад, но ко мне уже приближается следующий.

Я замахиваюсь сумкой, чтобы ударить его, но другой хватает меня со спины. Я расслабляю каждый мускул и всем весом наваливаюсь на него, и у этого мелкого засранца не хватает сил.

Мои ноги снова касаются земли, и я, оттолкнувшись, бью того, кто идет на меня спереди, по яйцам.

Вроде срабатывает, но в следующую секунду мое горло обхватывают окровавленные руки, и меня поднимают с гравия.

Я размахиваю руками, чтобы схватить его, но он крепко держит меня и не собирается отпускать. Тогда я подтягиваю ноги вверх, заставляя его держать меня, а потом хорошенько бью его по почкам.

Он хрипит, но продолжает удерживать меня железной хваткой. Черт, у меня почти больше нет вариантов, особенно если подтянутся остальные.

Мужчина начинает трясти меня, рыча мне в лицо, и наши тела с глухим стуком падают на землю.

Я начинаю кашлять и, отодвинувшись на пару метров назад, пытаюсь восстановить дыхание, пока мужчина катается, корчась от боли. Уверена, он хорошенько приложился головой.

Я поднимаю глаза и вижу Мэддока.

И Ройса.

И Кэптена.

Какого хрена?

Движение справа заставляет меня вскочить на ноги. Я быстро бью коленом одного из мужчин, когда тот бросается на меня, а парни укладывают остальных.

Ройс хватает меня за майку и начинает тащить прочь. Приближаются еще шаги и голоса, поэтому я хватаю рюкзак и бегу с ним, но когда я оглядываюсь, то вижу, что Мэддок все еще отделывает того мужика, который держал меня за шею.

Мои шаги замедляются, и Ройс тянет сильнее.

– Идем же, мать твою! – кричит он, но я высвобождаюсь, бросаю сумку и бегу обратно.

Поймав в воздухе руку Мэддока, я тяну его за собой.

Он разворачивается для удара, но, увидев меня, замирает. Его глаза пробегают по моему телу, ища возможные повреждения, а потом наши взгляды встречаются.

Я киваю.

– Мы должны идти.

Его лицо ожесточается, он стискивает челюсти, и я снова киваю.

– Живо! – кричит Кэптен где-то впереди под рев двигателя.

Мэддок вскакивает на ноги и хватает меня за руку. Но я вырываюсь и бегу на шаг впереди него.

Ройс открывает заднюю дверь, и мы трое запрыгиваем внутрь. Кэп нажимает на педаль, и мы уезжаем.

Я собираюсь перелезть через консоль на переднее сиденье, где больше места, но Мэддок тянет меня назад.

И снова в течение тех десяти минут, что мы едем обратно, никто не говорит ни единого чертова слова.

Кэп с визгом останавливает машину перед приютом для девочек. И вдруг все три пары глаз смотрят на меня.

– Что?

Они молчат.

Я закатываю глаза и собираюсь вылезать, но Кэптен нажимает на кнопку, активируя гребаную блокировку дверей.

– Это было безрассудство. – Кэптен сощуривает глаза.

– Ты прямо-таки описал меня одним словом. Так я поступаю, я такая.

– Тебе могли причинить вред.

– А теперь новости, мальчики: такая жизнь мне не в новинку. Порой я влипаю в неприятности, но всегда нахожу, как выкрутиться. Просто иногда бывает сложнее, чем обычно.

– Ты так поступила, чтобы мы могли улизнуть, – говорит Ройс, подавшись вперед, словно чтобы лучше видеть меня.

Я отвожу глаза.

– Я так поступила, чтобы вернуться домой до того, как Мейбл обнаружит, что меня нет.

– Врешь, – говорит Мэддок, и я бросаю на него гневный взгляд.

– Зачем мне врать?

– Не будь трусихой, Рэйвен! – упрекает меня он. – Говори как есть.

Я по очереди смотрю на всех троих. Они ждут от меня очевидного ответа.

Зарычав, я вскидываю руки вверх.

– Ладно. Вы наткнулись на тех мужиков. Вы знали их или о них. Короче говоря, вы узнали голоса, и по каким-то причинам вам не хотелось, чтобы вас увидели. Мне же было по барабану, увидят меня или нет, так что я решила помочь вам и отвлечь их. – Я сердито сверлю глазами троицу. – Вы должны были уйти… незамеченными.

Парни смотрят на меня, но никто не произносит ни слова. Даже не знаю, какие Брейшо хуже – молчаливые или грубые.

Меня начинают раздражать их пристальные взгляды, тем более что они не позволяют мне понять, о чем думают.

У всех троих одинаково непроницаемое выражение лица. Но они что-то крутят у себя в головах – они не говорят об этом, потому что понимают друг друга без слов.

Надо признать, это чертовски круто. Они связаны между собой куда глубже, чем может показаться посторонним, и кажется, каждый из них точно знает, о чем думают двое других.

Наверное, поэтому их так любят и боятся. Или втайне ненавидят, но в любом случае уважают. Потому что они единое целое.

И они еще пообщаются между собой, решая, что делать дальше.

Но не в моем присутствии.

Потому что кто я такая?

Просто мусор, брошенный на хлипкий порог и которому не на кого положиться. Вечно никому не нужный изгой, с чем, как я себе всегда говорила, я уже давно смирилась.

Раздается щелчок, и, когда я снова пробую нажать на ручку дверцы, она открывается.

Взяв свою сумку и не оглядываясь, я направляюсь к окну своей спальни.

Незаметно проскользнув в дом, я переодеваюсь. Потом иду в ванную и моюсь как могу под маленькой струей воды, которую включила, чтобы никого не разбудить: нам нельзя принимать душ после того, как выключают свет.

Я выхожу из ванной и тут же застываю на месте, увидев Мейбл с маленьким ночником в руках. Но она лишь кивает.

– Ступай в кровать, дитя.

Мне даже не нужно ничего придумывать. У меня такое чувство, что ей известно больше, чем она хочет показать.

Я обхожу ее, возвращаюсь в свою комнату и ложусь в кровать. Затем включаю свой фонарик, вставляю в уши наушники и врубаю музыку. Нащупав нож, я засовываю его под пояс шортов и, уставившись на дверь, жду, когда ко мне придет сон.

Мои глаза уже начинают закрываться, когда рядом со мной вдруг возникает чья-то фигура. Я быстрым движением открываю нож и поднимаю руку, чтобы блокировать тянущуюся ко мне руку чужака.