Текст книги "Пираты Карибского моря. Мертвецы не рассказывают сказки: Самая яркая звезда Севера"

Карина всегда знала: ее судьба – изучать звезды. Она выросла в сиротском приюте и с детства мечтала разгадать загадку своего наследства. Отец неспроста оставил ей дневник Галилео Галилея, выдающегося астронома. Год за годом она читала его, осваивая науку о звездах и учась ориентироваться по ним. Судьба привела Карину на Сен-Мартен, один из островов Карибского моря. Девушка попала в мир, полный пиратов, призраков и не изведанных доселе опасностей. Сможет ли она не только выжить, но и добраться до цели своего путешествия – места, указанного на таинственной карте?

PIRATES OF THE CARIBBEAN

THE BRIGHTEST STAR IN THE NORTH.

THE ADVENTURES OF CARINA SMITH

Copyright © 2017 Disney Enterprises, Inc.

All rights reserved

By Meredith Rusu

Based on Walt Disney’s PIRATES OF THE CARIBBEAN

Based on Characters Created by TED ELLIOTT & TERRY ROSSIO

and STUART BEATTIE and JAY WOLPERT

Story by JEFF NATHANSON and TERRY ROSSIO

Screenplay by JEFF NATHANSON

Для Гейба, Мэтью и Люка – моих собственных отчаянных героев

Мередит Рузью

Мередит Рузью
Пираты Карибского моря. Мертвецы не рассказывают сказки. Самая яркая звезда Севера

Пролог

Луна в ночном небе разливала бледное сияние, то окунаясь в стелящиеся облака, то выглядывая из-за них. Землю внизу накрывала призрачная мгла, но как только облако проходило, падавший луч высвечивал дом и неясные формы снаружи. Раскачивающиеся ветви пальм. Старую, растрепанную веревку, свисающую едва ли не до земли меж двух столбиков. И ворота, отмечающие вход в детский приют.

Никакого знака на воротах не было. Ни приветствия, ни обозначения того, что приют – особенный. Кому надо, те и сами все знали, хотя большинство приходящих оставались безымянными. Так было лучше.

Далеко на горизонте облака сгустились в тучи. Там собиралась буря. Пусть не скоро, но рано или поздно дорогу она найдет. Так уж повелось на островах: шторма да ураганы всегда задерживались у края моря, высылая вперед шквалистые ветры и ливни, проносившиеся над сушей, а потом сменявшиеся ненадолго тишиной и покоем небес. Скрытая наполовину луна, ворчанье далекого грома да крепчавший ветер были делом обычным. Как и танцующие вокруг приюта тени.

И лишь одна только тень выпадала из привычной картины.

Мужчина в тяжелом сюртуке – слишком тяжелом для здешней жары – шел, прихрамывая, к двери. Руки у него были сильные, но держать равновесие мешал груз – корзина. Путник явно не желал, чтобы его увидели. Прорвавший облака луч выхватил из темноты заметное перо.

Мужчина поднял повыше воротник и прибавил шагу.

«Хорошо, – подумал он, добравшись до ступенек детского приюта. – Никого не видать».

Осторожно поставив корзину на крыльцо, мужчина приподнял одеяло и заглянул внутрь. Ребенок – девочка-младенец – все еще спал. «Ну и ну. Неужели все дети так крепко спят?»

Взгляд его задержался на ребенке. Снова налетел ветер. Мужчина опустил одеяло и заботливо укутал девочку. Потом достал из своей сумки большую книгу и положил ее вместе с запиской рядом с малышкой. Записка была короткая, ничего лишнего: «Ее мать умерла. Имя – Карина Смит».

Поверх книги лег необычайной величины драгоценный камень, который, поймав лунный луч, вспыхнул кроваво-красным цветом. Рубин.

Немного, да. Но это было все, что мужчина мог дать малышке.

– Пусть звезды укажут тебе путь, – прошептал он. – Они сделают это лучше меня. Пусть беды обойдут стороной. И помни, что тебя назвали в честь звезды, которая будет всегда приводить тебя домой.

Мужчина поднял голову и посмотрел в небо. В разрыве туч она была едва видна.

– Карина. Самая яркая звезда севера.

Часть первая
Наследство сироты

– Просто стой рядом, и нас никто не увидит.

К дому девочка и ее спутник подобрались, прячась в высокой траве. Здание было маленькое, одноэтажное, с крохотными комнатушками за заглядывающими внутрь окнами. Деревянная обшивка несла на себе печать возраста и непогод.

– Нам этого нельзя, – нервно прошептал мальчик.

Помогая друг другу, они забрались на ящик под окном, подтянулись к подоконнику и прильнули к треснувшему стеклу. Сокровище – то, что и было их целью, – лежало на деревянном столе.

– Говорю тебе, этого делать нельзя, – повторил мальчик.

– Разве не ты говорил, что его забрали нечестно? – Восьмилетняя Карина Смит взглянула на приятеля своими пронзительными голубыми глазами. – Разве это не правда?

– Конечно, правда, – ответил мальчик, которого звали Джеймс.

– А раз так, то ты заслуживаешь получить его обратно, – логично заключила Карина. – Если его отняли несправедливо, то будет справедливо вернуть свое.

– А если нас поймают? – заныл Джеймс. – Не хочу, чтоб меня опять отстегали.

– Никто нас не поймает. – Карина снова прильнула к стеклу и улыбнулась. «По крайней мере пока ты со мной», – подумала она.

Дети тихонько подняли раму. Карина подложила палку, чтобы окно не захлопнулось, и они проскользнули внутрь.

В комнате было темно, но лишь чуточку прохладнее, чем снаружи. Для этой части страны день выдался необычайно жаркий. И Карине это нравилось.

За свою недолгую жизнь она успела побывать в разных приютах и видела разную погоду: дождь, слякоть, засуху и снег. Врожденное любопытство и острый язычок – верный путь к неприятностям, всегда заканчивавшийся одинаково: благодетели собирали ее скарб и отправляли в следующий приют, перекладывая проблемы на чужие плечи. В последнем она задержалась; его содержателем был добрый старичок, лорд Уиллоуби. Карина еще не видела его ни разу, но все смотрители говорили, что он необыкновенно добр и великодушен и именно по причине его щедрости они и мирятся с такими «невоспитанными сиротами», как она.

В сельской английской глубинке погода – это обычно дождь, дождь и снова дождь. Случались, однако, и такие редкие деньки, как сегодня, когда все сходилось в идеальную комбинацию, и тогда солнце согревало волосы и увлажняло ладони, а набежавший ветерок освежал прежде, чем то и другое успевало надоесть. Вот таким, по мнению Карины, и должен быть каждый день.

Теперь все ее внимание сосредоточилось на сокровище – мешочке с марблами, лежащем на углу стола.

После первых же шагов половицы под ногами заскрипели. Джеймс в нерешительности остановился.

– Все в порядке, – прошептала Карина. – Давай.

Она быстро провела спутника через комнату. Время поджимало, но Карина не сомневалась, что ее план сработает. Из кармана платья она достала другой мешочек, такой же пузатенький, только заполненный не марблами, а круглыми речными камешками.

Не мешкая, Карина взяла со стола сокровище, а на его место положила мешочек с подделкой.

– Вот теперь все по справедливости, – сказала она и, передав марблы Джеймсу, подмигнула.

Вот тут-то они и услышали шаги за дверью.

– Уходим! – прошептала Карина.

Они быстро вернулись к окну. Не теряя ни секунды, Карина сложила руки, соорудив импровизированную ступеньку, встав на которую Джеймс перебрался через подоконник. Она и сама приготовилась последовать за ним, когда…

– Кто здесь? Что происходит?

Дверь открылась. И времени уже не осталось!

Одним быстрым движением девочка вытолкнула деревяшку из-под рамы, и окно захлопнулось.

– Карина! – донесся снаружи приглушенный крик Джеймса. Его сообщница, однако, сохранила полное спокойствие, хладнокровно встретив появление взрослых.

– Мисс Смит? И что же это вы здесь делаете, скажите на милость? – вопросил мужчина с крючковатым носом и сердитыми глазками. Вместе с ним в комнату вошла женщина в скромном облаченье.

– Сегодня очень жарко, мистер Конуэй, – с невинным видом ответила Карина. – Мне захотелось освежиться.

– В помещении для смотрителей? – В его голосе зазвучали обвинительные нотки. Будучи секретарем приюта, мистер Конуэй не ограничивался одними лишь финансовыми делами. Прохаживаясь по коридорам, он неусыпно следил за тем, чтобы все исполнялось сообразно его вкусу. – Вам не позволено входить в эту комнату. – На лице его проступило самодовольное выражение. Подойдя к столу, он схватил мешочек с камешками.

Карина затаила дыхание.

Подержав мешочек на ладони, мистер Конуэй фыркнул и бросил его на стол. Проверять содержимое он не стал, удовлетворившись одним лишь весом.

Карина невольно улыбнулась.

– Ты думаешь, девочка, это игра? – насупился секретарь.

– Нет, сэр. Смотрители не разрешают нам играть в жару, чтобы нам не занеможилось.

– Я говорю не о смотрителях, – перебил ее мистер Конуэй.

– Но вы сказали про игру, – возразила Карина.

– Я имел в виду, что ты считаешь это игрой.

– Но я ни в какую игру не играю, – стояла на своем девочка. – Нам этого не позволяют.

– Какая дерзкая девчонка! – бросил секретарь. – Ну ничего, плетка быстро сотрет эту твою ухмылку.

– Мистер Конуэй, – негромко заговорила женщина. Звали ее миссис Олтвуд, и она была одной из старших смотрительниц приюта. – Нельзя винить ребенка за то, что она пытается укрыться от жары. Сегодня даже скот остался под крышей.

– Неудобство не есть оправдание. Ее необходимо приучить к дисциплине.

– Уверена, Карина больше так не сделает. – Миссис Олтвуд выразительно посмотрела на воспитанницу. – И будет внимательнее, чтобы не попадать туда, где ей нечего делать. Ты поняла, дитя мое?

– Да, мэм, – кивнула Карина.

Миссис Олтвуд тоже подошла к столу и осторожно прикоснулась к мешочку с камешками. Лицо ее посерьезнело.

– Если же тебе не очень хорошо, то, возможно, полегчает у реки, где стирают белье. Я отведу тебя туда, и ты поможешь прачкам.

Карина едва удержалась, чтобы не скорчить гримасу. Стирку она ненавидела. Запах щелока днями держался потом на руках. Да еще и стирали в кипящей воде. И у реки ей прохладнее не будет. Но что-то подсказывало девочке, что обо всем этом миссис Олтвуд знает так же хорошо, как и о марблах.

– Да, мэм, – поджав губы, сказала Карина. – Спасибо, мэм.

Миссис Олтвуд улыбнулась.

– Идем, дитя мое. Одежды в стирку много.

* * *

– Он не виноват, – упиралась Карина, следуя через поле за миссис Олтвуд, которая тащила ее за собой. – Другие мальчишки украли у него марблы, а потом дразнили за завтраком. Джеймс не заслужил, чтобы их у него отнимали.

– Я поговорю с другими мальчиками, – сказала миссис Олтвуд. – Но ты не должна заниматься этими глупостями. А самое главное – должна научиться держать свой язычок за зубами. В мире много людей куда более влиятельных, чем мистер Конуэй. Будешь перечить им – окажешься в тюрьме. Юная леди должна знать свое место.

Карина вырвала руку из цепких пальцев наставницы.

– Я не юная леди, – обиженно фыркнула она. – Я – сирота.

Миссис Олтвуд вздохнула.

– Даже сироты могут превратиться в благовоспитанных юных леди. Но если ты не научишься прикусывать язык, то учить тебя уму-разуму придется только плеткой.

Они подошли к реке. Деревенские женщины и старшие приютские девочки уже работали: скребли и отбивали грязное белье.

– Я всего лишь заступилась за Джеймса, – не унималась Карина. – Мальчишки насмехались над ним, украли марблы, а потом их забрали смотрители. Джеймса все обидели. Где же здесь справедливость?

– Рано или поздно каждый получит по заслугам. – Миссис Олтвуд остановилась и взяла девочку за плечи. – Восстанавливать справедливость – не твое дело. Твое дело – держаться подальше от неприятностей и вырасти юной леди, как и хотел твой отец. Тебе понятно?

При упоминании об отце девочка притихла. Миссис Олтвуд, единственная из смотрителей, знала, сколь много значит для Карины человек, давным-давно оставивший ее на крылечке далекого приюта. Упрямица надула губки, но потом все же кивнула.

– Вот и хорошо, – сказала миссис Олтвуд. – А теперь бери стиральную доску и приступай к работе.

Сердито топая, Карина направилась к реке, прихватив по пути доску.

– Ну и язычок у этой девчонки, – заметила одна из женщин, подойдя к смотрительнице со стопкой белья. – Хорошая порка пошла бы ей только на пользу.

– Может быть, – кивнула миссис Олтвуд. – Но сердце у нее там, где ему и положено быть. По-моему, всегда лучше направить огонь куда надо, чем его гасить. – Она кивнула в сторону костра, над которым в котле кипятилось белье. – И тогда когда-нибудь от него будет польза.

– Если только он не обожжет вас раньше, – заметила женщина.

Миссис Олтвуд усмехнулась.

– О, в этом я не сомневаюсь. Если я и знаю что-то о Карине Смит, так это то, что характер у нее такой же яркий, как звезда в небе.

– Ну что, сильно влетело? – шепотом спросил Джеймс.

Все вместе, втроем – он, Карина и их подруга Сара, – дети сидели на своем любимом месте, под большим деревом на краю окружавших приют полей. Разумеется, выходить из дома в неположенное время воспитанникам не разрешалось. Но эта троица частенько ухитрялась выскользнуть незамеченной.

– Не так уж и сильно. – Карина прислонилась к дереву. – Мистер Конуэй хотел меня высечь, но миссис Олтвуд вместо порки отправила стирать. – Она высунула язык. – А как по мне, так плетка лучше.

Сара тихонько хихикнула.

– Конечно, мисс Карина Смит предпочла бы геройское наказание, а не то, которое определяют для прислуги.

Сара была на три года старше Джеймса и Карины и в приюте провела всю свою жизнь. Будучи старшей, она почитала своей обязанностью указывать подруге ее место.

– Дело не в этом, – сказала Карина. – Просто я терпеть не могу запах щелока, и миссис Олтвуд это знает.

– Извини, что попалась из-за меня, – виновато вздохнул Джеймс. – Говорил же, что вляпаемся в неприятности.

Карина пожала плечами.

– Могло быть и хуже. И тебе было важно вернуть свой медальон.

Джеймс достал мешочек и высыпал марблы на ладонь. Десять гладких шариков, вырезанных из разных пород дерева.

Они с Кариной были из числа везунчиков, которых оставили с особыми предметами, по которым их могли опознать родители, если надумают когда-нибудь вернуться. Таких детей в приюте было не так уж и много – всего около двадцати. Карина слышала рассказы о приютах побольше, находящихся возле Лондона, но те назывались работными домами. В глубинке, вдалеке от городов, легче было представить, что мир совсем позабыл об их существовании. Как будто время шло, а они стояли на месте в ожидании кого-то, кто придет и заберет их.

– Может, мой отец плотник, – задумчиво сказал Джеймс. – Вырезать такие непросто, надо кое-что уметь.

– А может, и не он их сделал, – заметила Сара.

– Это нечестно. – Карина посмотрела на подругу. – Ты же не знаешь точно. Надо быть добрее.

– Хорошо говорить, когда у вас что-то есть, – с легкой завистью сказала Сара. – А вот мои родители ничего мне не оставили.

– Может, они умерли, – предположила Карина. – Со мной так и было. Моя мама умерла, так что отец положил меня на ступеньки приюта.

– Но он хотя бы дал тебе это, – напомнила Сара, переводя взгляд на книгу в руках подруги.

Все трое уставились на крышку переплета, в центре которой мерцал под звездным светом кроваво-красный рубин.

– А ты действительно не помнишь, где он тебя оставил? – спросил Джеймс.

– А я должна помнить, как родилась? – хихикнула Карина. – Нет, не помню. Я была во многих приютах. Но никто не знал, откуда я взялась.

– А что ты помнишь? – спросила Сара.

Взгляд Карины затуманился.

– Какие-то обрывки… мгновения… Помню детей в других приютах. Помню, как плыли на корабле. А еще песню… что-то о путеводной звезде или каком-то свете. – Карина снова посмотрела на книгу, которую держала в руках. – А еще я постоянно вижу сон, и во сне говорят, что книгу надо хранить. Что отец дал ее мне не просто так. Что это – мое наследство.

– А прочитать ты ее можешь? – поинтересовался Джеймс.

Карина покачала головой.

– Миссис Олтвуд говорит, что она на итальянском. По-моему, в ней рассказывается про звезды. – Она раскрыла книгу и перевернула несколько страниц, заполненных астрономическими диаграммами. Детям эти схемы напоминали паутинки с запутавшимися в них клубочками света.

– Просто надо найти кого-то, кто научил бы меня итальянскому, – решительно объявила Карина. – Или уж самой научиться.

– Ты могла бы ее продать, – заметила Сара. – Этот рубин стоит, должно быть, целое состояние. Любая семья в деревне с радостью примет тебя в свой дом, если будет знать, что им достанется такое сокровище.

Карина потрясла головой.

– Нет, я никогда с ней не расстанусь. Мой отец хотел, чтобы книга была со мной. А раз так, то в ней должно быть что-то важное.

В темноте вдруг хрустнула ветка. Друзья тут уже умолкли и насторожились.

– Если нас найдет кто-то из смотрителей, от плетки не отвертеться, – прошептал Джеймс.

– Наверно, просто кролик, – сказала Сара, всматриваясь в обступившие их тени. – Я никого не вижу.

– Тогда давайте-ка вернемся, – предложил Джеймс. – С меня приключений на сегодня хватит.

Тихонько поднявшись из-под дерева, друзья вернулись в комнату, где спали все дети.

И никто из троих не заметил любопытных глаз, наблюдавших за ними из темноты.

«Tutte le verita saranno comprese quando le stesse si saranno derectus».

Карина медленно произнесла эти слова про себя. Лежа на кровати, она изучала оставленную отцом книгу. Все дети в общей комнате уже давно спали на своих кроватях.

Она прошлась глазами по буквам на странице. Понятного в книге было немного. В приюте смотрители учили воспитанников читать на английском, но итальянский был ей совершенно чужд. И попросить кого-то о помощи в изучении незнакомого языка она не могла. Миссис Олтвуд была единственной из смотрителей, кто знал о книге, и она постоянно напоминала девочке, что ее лучше никому не показывать. Такого, чтобы ребенок владел ценной на вид вещью, да еще и украшенной рубином, в приюте не случалось.

«…le stesse si saranno derectus», – повторила Карина. Пусть она и не понимала итальянский, но прочитать книгу решила твердо. И тогда, к тому времени, когда она выучит язык, каждое слово уже отложится у нее в памяти.

«А читал ли сам отец эти слова? – Девочка провела пальцем по съехавшей строчке. – Может, он еще жив и ищет меня? Может, он очень умный. Мало кто оставит своему ребенку книгу со звездными картами. Может, он ученый».

Бережно, словно сделанные из спрессованных цветочных лепестков, Карина переворачивала страницы и остановилась, дойдя до самой первой. На ней красовалось написанное чернилами имя:

ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЙ

Галилео Галилей ее отцом не был, это она уже знала. Ее фамилия была Смит. Смотрители, у которых Карина спрашивала о Галилео Галилее, только качали головой или прогоняли ее, советуя заняться делами, более приличествующими благовоспитанной девочке.

Тем не менее в дальнем уголке памяти, вместе с обрывочными воспоминаниями о кораблях и песне, хранился невнятный намек на то, что Галилео Галилей был человеком науки.

– Галилео Галилей, – прошептала Карина. – Звучит как имя ученого.

– Внимание! – Строгий голос разнесся по комнате.

Дети тут же вскочили и вытянулись по струнке.

Первым вошел мистер Конуэй, за ним – двое смотрителей. С проворством и быстротой кролика Карина сунула книгу в наволочку.

Мистер Конуэй сурово оглядел испуганно замерших воспитанников.

– Сегодня мне стало известно, что в приюте имеются краденые вещи.

По комнате пронесся тревожный шорох. Мистер Конуэй улыбнулся.

– Вещи, украденные воспитанниками приюта. Ваши принадлежности подвергнутся досмотру. Каждый, у кого будут обнаружены пропавшие ценности, подвергнется самому суровому наказанию.

Смотрители тут же взялись за дело. Жалкий детский скарб высыпали на пол посредине спальни. Кучка получилась небольшая. Кукла, вырезанная из кукурузного початка. Плетеное одеяло. Кое-какая запасная одежда. Игрушечный обруч.

Пока шел обыск, дети в страхе переглядывались. Воровство в приюте наказывалось поркой или даже отправкой в работный дом. Карина видела, что некоторые морщат лоб, стараясь припомнить, нет ли в их мешочках чего такого, чего там быть не должно.

Смотрители дошли до кровати Джеймса и перевернули матрас. Карина ахнула. Мешочек упал, и марблы раскатились по полу. Но мистер Конуэй как будто ничего не заметил. И смотрители как будто не заметили. Более того, Карина чувствовала, что все это время мистер Конуэй не спускает глаз именно с нее.

Ее кровать была следующей. Смотрители перевернули матрас, встряхнули комковатую подушку и швырнули на пол запасную сорочку и драгоценную книгу.

– Ну-ну, что у нас здесь? – Мистер Конуэй подошел ближе и одним быстрым движением поднял книгу с пола. – Столь редкий и ценный фолиант определенно не может принадлежать девочке-сиротке, не так ли, мисс Смит?

– Это моя книга! – крикнула Карина и рванулась вперед, но смотрители удержали ее, крепко схватив за руки. – Отец оставил ее мне, когда я была еще ребенком!

– Тише, девочка, – цыкнул мистер Конуэй. – Хочешь избежать плети, придумай историю получше. Даже твои друзья знают, что ты лжешь.

Он бросил взгляд на Сару. И та, покраснев, опустила голову.

– Сара? – У Карины перехватило дыхание.

– Она не лжет. – Джеймс сделал шаг вперед. – Эта книга у Карины всю жизнь.

– Хочешь разделить наказание с подружкой? – Мистер Конуэй устремил взгляд на мальчика.

Шорох юбок у двери ветерком колыхнул воздух.

– Что здесь происходит? – требовательным тоном спросила миссис Олтвуд. – Что случилось с детьми?

– А то случилось, – ответил мистер Конуэй, пряча книгу в карман, – что мы обнаружили среди нас воровку.

– Он забрал мою книгу! – воскликнула в отчаянии Карина. Смотрители держали ее все так же крепко, и руки стало покалывать, как будто в них воткнулись крошечные иголочки.

– Мистер Конуэй, я могу засвидетельствовать, что книга была у девочки с собой, когда ее доставили сюда, – сказала миссис Олтвуд. – Точнее, она у нее с самого рождения. Карина не лжет: книгу оставил ей отец. Об этом говорилось в сопроводительном письме, полученном от смотрителей прежнего приюта.

– Значит, книгу украл ее отец, – сердито заявил мистер Конуэй. – Какой разбойник оставит столь ценную вещь?

– Отец оставил ее мне, чтобы я училась по ней! – выпалила Карина. – Книгу написал Галилео Галилей, ученый.

Секретарь медленно повернулся к ней.

– Осторожней, девочка. Иначе в будущем тебя ждет кое-что похуже плетей.

Но Карину уже было не остановить:

– Вы обвиняете меня во лжи, а на самом деле вор здесь это вы!

– Хватит! – крикнул мистер Конуэй, и дети вздрогнули от этого крика. – Отведите ее в мой кабинет. Я лично прослежу за тем, чтобы она ответила за свое преступление.

Смотрители потащили Карину к двери. Миссис Олтвуд повернулась и торопливо вышла из комнаты, снова всколыхнув юбками воздух.

В последний момент Карина успела бросить взгляд на Сару, которая по-прежнему стояла, понурив голову. А потом дверь спальни захлопнулась.