Текст книги "Третья стража"

Зазвенел, загрохотал металл – все опустились на колени, склонили головы. Минута прошла в почтительном молчании, словно люди молились или ожидали чего-то от Глеба. Но, вероятно, его речь была не обязательной – заговорил мужчина постарше, из тех, что стояли в первом ряду.

– Приветствуем тебя, наш властелин! Ты пришел, и я, твой канцлер, и все мы, верные слову пророка и воле Двух Солнц, изъявляем свою покорность. Мы рады, что ты молод. Значит, ты будешь править нами десятилетия, и твой дар долго не иссякнет. – Он простер руки к Глебу и добавил: – Как и семя в твоих чреслах! Пусть будут они неутомимы, плодородны и благодетельны!

Глеб хмыкнул – эти намеки о даре, чреслах и семени ему не слишком понравились. Впрочем, их можно было списать на искренность в выражении чувств и низкую средневековую культуру.

Окинув взглядом вельмож и рыцарей, он промолвил:

– Встаньте, люди! Встаньте, взгляните на меня еще раз и скажите: разве я – ваш повелитель? Вы не ошиблись?

Коленопреклоненные поднялись, грохоча доспехами и сверкая дорогим шитьем.

– Ты наш король! – заявил сановник в кафтане с кружевным воротником. – Можно ли в том ошибаться!

– Ты владеешь королевским даром, – поддержал его рослый бородач. – Кто может похвалиться тем же? Кто из живущих ныне людей, благородных или простого звания? – В знак справедливости своих слов он топнул ногой в огромном сапоге.

– Король! – с жаром выкрикнул кто-то из рыцарей. – Наш государь! Слава, слава!

– Слава! – рявкнули воины в сотню глоток. – Слава!

Канцлер, что говорил первым, произнес:

– Да будет ведомо тебе, мой господин, что истинного короля нетрудно отличить. Мы видим свет на твоем лице и сияние, что исходит от твоих рук, мы зрим твою силу и знаем, что ты продолжишь свой род на века. И дар твой будет жить в потомстве!

– Одному продолжить затруднительно, – сказал Глеб, усмехнувшись. – Даже короли не умеют рожать детей.

– Но в замке ждет тебя королева! – воскликнул вельможа. – Юная королева и дамы ее двора, красавицы из благородных домов! Те, что будут служить тебе днем и ночью! Они исполнят все твои желания, дабы возродился в чреве достойнейшей королевский дар!

– Ну и перспектива меня ждет, – пробормотал Глеб, слегка ошеломленный. – Королева плюс гарем… Однако веселая у нас сказка!

Он хотел сказать что-то еще, но тут тысячная толпа растеклась вокруг вельмож и рыцарей и с гулом, топотом ног и воплями ринулась к нему. Впереди – старики и старухи, женщины с детишками и полсотни инвалидов, кто слепой, кто хромой, кто горбатый и скрюченный в три погибели. С детьми тоже непорядок, решил Глеб, разглядывая увечных: у этого – золотуха, трое с деформациями черепа, а тот, похоже, с полиомиелитом. Их матери тянулись к нему, поднимая ребятишек, не говорили ни слова, но в их глазах сияли радость и надежда. Увечные и старики пропускали их вперед, воины и рыцари сдвинулись плотнее, освободив дорогу, и только пожилой, назвавшийся канцлером, остался в толпе у алтаря.

– Король облагодетествует всех! – выкрикнул он. – Ждите, люди! Недуг исчезнет под его рукой!

Старинное поверье – прикосновение короля исцеляет… – всплыло внезапно в памяти Глеба. Если бы так! Лечить без скальпеля и шприца, без препаратов и диагноза, лечить одним касанием руки… Спасать от смерти, от убогого существования калеки, дарить исцеление и радость… Мечта любого медика! Но это невозможно, подумал он, невозможно даже в сказочной стране!

– Иди к своему народу, повелитель, – послышался голос канцлера. – Спустись к нам и яви свой дар!

Словно во сне, Глеб спрыгнул с каменной плиты и шагнул к женщине с девочкой на руках. Малышке было годика два; ее глаза слезились, полуприкрытые опухшие веки и ресницы покрывал белесый гной. Застарелый конъюнктивит или что-то еще посерьезнее… – мелькнула мысль. Он вытянул руку и коснулся головы ребенка.

Зрачки у нее оказались карие. Ясные, чистые, как бусинки из темного янтаря. Ни слез, ни гнойных выделений, и опухоль тоже исчезла как по волшебству… Миг исцеления был таким кратким, что он, при всем своем опыте хирурга, его не зафиксировал; девчушке будто бы заменили глаза, и это чародейство свершилось в сотую долю секунды.

Глеб погладил плечо мальчика, больного полиомиелитом, тот выпрямился и встал на ноги. Одно прикосновение ладони, и кожа другого малыша, покрытого коростой, мгновенно очистилась. В полной тишине он шел сквозь толпу матерей с детьми, стариков и увечных; за ним распрямлялись спины, прозревали глаза, исцелялась плоть, срастались сломанные кости, здоровая кожа затягивала язвы и раны. Люди молчали, только облегченные вздохи слышались позади, и это молчание было таким глубоким, таким торжественным, словно здесь, на лесной опушке, свершался священный обряд. Он обошел стоявших в первых рядах, и к нему потянулись мужчины, горожане и рыцари. У престарелого вельможи сохла рука, воин мучился от гнойной раны под коленом, два сгорбленных каменотеса харкали кровью, ювелир почти ослеп, пожилой рыцарь страдал от болей в сердце… Наложить руку, увидеть счастливую улыбку исцеленного, и дальше, дальше! Излечить всех, кто болен, одарить их счастьем!

Теперь вслед ему раздавались не только вздохи, но и негромкий гул голосов. «Наш добрый король…» – шептали одни, «Милостивый повелитель…» – вторили другие, «Владеющий даром…» – бормотали третьи. И еще он услышал слова женщины: «Не покидай нас, господин, не покидай! Мы твой народ, мы поле, засеянное твоими трудами… Будь с нами, одари нас милостью!»

Не покину, не оставлю никогда, мысленно ответил ей Глеб, касаясь натруженных спин ткачей и мельников, горшечников и кузнецов. Эйфория охватила его, отгораживая от реальности незримыми, но прочными стенами. Кто же уйдет из этих благодатных мест? – подумал он. Из чудесной сказки, где его руки несут исцеление, где его признали королем, где ждет его в замке прекрасная королева… Кто она? Марина, разумеется! Его любимая, не умершая, а живая – ведь в сказке смерть не властна над людьми! Будут они править этой страной, лечить и учить свой народ, хранить от бед и несчастий, защищать от врагов… Не в этом ли цель и смысл его жизни?.. И есть ли более высокое предназначение?..

Глеб бросил взгляд поверх толпы на замок, но его зубчатые стены и мощные башни вдруг начали подрагивать и мерцать, растворяясь в лиловом небе. Вслед за ним таяли город и речная пойма с лугом, лес, поля и дорога, обсаженная яворами, розоватые облака и два солнца, алое и золотистое. Люди, окружавшие Глеба, как бы отдалились и стали полупрозрачными; он уже не слышал их голосов и дыхания, не ощущал их запахов и тепла. Спустя секунду его объяла темнота, потом вспыхнули фонари и послышался тихий шелест струй фонтана.

Он стоял перед зданием банка на углу Вашингтоновой и Вуковарской. Сквер, фонтан, синий «Пежо», застывший у тротуара, и темные дома – все оказалось на месте, но выглядело ненастоящим, как мираж в пустыне. Пожалуй, единственной реальностью для Глеба были сейчас окна аптеки – четыре освещенных окна, а в них – бронзовые весы, склянки с заспиртованными змейками, старинный микроскоп и чучело крокодила.

– Почему?.. – хрипло выдохнул он. – Почему ты вернул меня обратно? Разве мне грозила опасность?

– Грозила, – донеслось от машины, где неясной тенью маячил Йокс. – Связь с реальным бытием могла прерваться. И тогда…

– Тогда… Что тогда? – спросил Глеб, озираясь в ошеломлении и тоске.

– Ты стал бы фантомом в мире иллюзий, в пространственном кармане стасиса. Таким же, как люди-призраки и среда обитания, что были явлены тебе.

– Явлены кем? – Дверь аптеки все еще манила Глеба, он видел, как за окнами двигаются чьи-то фигуры – должно быть, старика и девушки. При мысли о ней губы его пересохли.

– Очнись! Там враг/недоброжелатель!

Промолвив это, Йокс взмахнул рукой, и с его пальцев сорвались пять голубоватых молний. Окна и вход в аптеку мгновенно охватило пламя, такое ослепительное, что Глеб зажмурился. Когда он снова поднял веки и исчезли плясавшие перед глазами цветные пятна, ни двери, ни окон, ни старинных вещиц за стеклом, ни фигур во внутреннем помещении больше не существовало. На углу по-прежнему высился банк, трехэтажное желтое здание с лепным декором по фасаду. Все его окна были темны, и на стенах не замечалось никаких следов воздействия огня, ни копоти, ни дыма. Очевидно, молнии уничтожали только то, что пожелал Защитник.

– Можешь сесть/расположиться в своем транспортном средстве, – сказал Йокс. – Поедем туда, где ты обитаешь. В дом с портретом твоей умершей женщины.

– Мог бы не напоминать об этом, – буркнул Глеб, шагая к машине. Он обернулся, окинул взглядом здание банка, такое будничное, привычное, и вспомнил лиловое небо с двумя солнцами, толпу вельмож и горожан на лесной опушке и замок, где ожидала его королева, но так и не дождалась. Еще вспомнились ему лица исцеленных и глаза малышки, сиявшие точно пронизанный светом янтарь, вспомнился шепот – наш добрый король, милостивый повелитель… не покидай нас, не покидай! – вспомнилось Глебу все это, и он вздохнул с тоской.

Мир, где сила его огромна, так велика, что он избавляет людей от страдания… Мир, в котором он целитель и король, владеющий волшебным даром… Мир с дорогой, что ведет в другие страны, неведомые, но столь же чудесные, как явленный ему мираж… Мир, где можно снова обрести любовь… Как хочется вернуться!

Вернуться и остаться навсегда!

Иллюзия? Возможно, чья-то злая шутка?.. Игры чужаков, решивших развлечься с одним из землян?.. Защитнику виднее, а он сказал: это похоже на ваши фильмы. И добавил: так есть! Значит, так и есть.

Но все же, все же…

Как хочется вернуться! Искушение, великое искушение!

Глава 5
Станция на Луне и флотилия ротеров. Петербург, конец июня

База на природном спутнике планеты была врезана в скалы небольшого кратера и, если не считать трех шахтных колодцев и антенн, надежно пряталась под толстым слоем лунного реголита. С человеческой точки зрения база выглядела странно: никаких коридоров, по которым могли бы передвигаться живые существа, никаких помещений для сна, питания и отдыха, никаких шлюзов для выхода на поверхность. Это сооружение являлось единым целым с тремя его обитателями – скорее, не обитателями даже, а вмонтированными в инженерный комплекс разумными субъектами. База предназначалась не для активных действий, а лишь для связи, наблюдения и координации ряда вспомогательных эффекторов – транспортных средств и станций, принадлежавших другим расам. Три существа, соединенные с ее конструкцией, нуждались только в тепле и притоке небольшого количества питательных веществ. В своем материнском мире они плавали в плотной газовой среде, пронизанной электрическими разрядами, и были довольно энергичны, но в космических полетах и на заатмосферных станциях могли долгое, очень долгое время пребывать в полной неподвижности. Их студенистые, лишенные определенной формы тела находились в цилиндрических контейнерах, загружаемых с межзвездного корабля прямо в шахтные колодцы; затем, с помощью этих отдаленных подобий скафандров, они подключались к различным агрегатам базы. Тот-Кто-Решает занимался общим руководством, Следящий наблюдал за планетой и околопланетным пространством, на Питателя возлагались функции жизнеобеспечения.

Момент, когда антенна базы развернулась, нацелившись на флотилию ротеров, не уловил бы ни один земной телескоп – антенна была крохотной и затаилась в щели на склоне кратера, в вечной тьме под нависшими скалами. Тот-Кто-Решает не обладал зрением и слухом и не мог говорить, но приборы базы наделили его ментальным восприятием. Когда ориентация антенны завершилась, в его сознании возникли тени, затмевающие несколько ярких звезд – контуры кораблей, будто нанизанных друг за другом на незримый стержень. Их вид был знаком Решающему – диски с тонкими краями и куполом в центре, стандартная конфигурация, какую придавали ротеры своим звездолетам. Они висели над неразличимым с планеты полушарием спутника – темные, как рой безжизненных астероидов, застывших в пустоте волей неведомых сил.

Один из их кораблей приблизился, и Тот-Кто-Решает мысленно проник под его центральный купол. Здесь находились семь или восемь ротеров – возглавляющий флотилию, его навигаторы, пилоты, техники и служители. Эти существа, невысокие и серокожие, с голыми черепами и парой зрительных органов, напоминали обитателей подконтрольного мира – во всяком случае, у них имелись головы, конечности и некое подобие лиц. Для общения с ротерами и другими расами того же типа соплеменники Решающего разработали звуковой код, так что его мыслеобразы передавались привычным для них способом – речью.

– Вы превысили полномочия, и глава Внешних обратился к Обитающим в Ядре, – сообщил Тот-Кто-Решает. – Они недовольны.

– Утрака нужно остановить. Они дикари, – прозвучало в ответ. Звуки исходили от создания, первого по старшинству в группе своих собратьев и носившего имя Тья Ньикада. Его речи всегда казались Решающему уклончивыми и нечеткими, особенно если ротеры нарушали тот или иной пункт Договора, что бывало нередко. Полеты над боевыми арсеналами, полями сражений, энергостанциями и крупными городами отнюдь не приветствовались Внешней Ветвью, да и Внутренней тоже – на демонстрацию любых технологий, превосходящих планетарный уровень, был наложен запрет. Но ротеры носились над континентами и морями, затевали опасные игры с боевыми самолетами, и дважды их диски падали на Западном материке – так неудачно, что корабли вместе с мертвыми пилотами достались местным туземцам. Все это вызывало у Решающего раздражение, как и потоки оправданий после нелепых эскапад.

– Мы остановим их, но в рамках согласованных условий, – передал он. – Договор не должен нарушаться.

– Дикари очень активны и быстро прогрессируют. Так быстро, что Галактика вскоре заполнится их мусором и нечистотами, – возразил глава ротеров. – Договор – плохая затычка для сливной трубы!

Дикари! Тот-Кто-Решает вполне понимал смысл этого определения. Но совсем недавно, пару тысяч циклов назад, дикарями были сами ротеры, и выход в космос этой расы служил поводом для споров и сомнений. Сомнения остались до сих пор, если вспомнить пренебрежительный отзыв Тья Ньикады о Договоре.

– Договор принят Внешней и Внутренней Ветвями, – напомнил Решающий. – Ваша раса обязана его выполнять. Если вы этого не желаете… – он сделал паузу, чтобы лучше сформулировать мысль, – последствия неизбежны. Очень неприятные последствия – для вас, для нас, для всех, кто участвует в Противодействии. Ответственность лежит на мне, ибо в этом цикле моя раса признана старшей.

– Твари из Ядра только грозят. – Ротер помахал верхней конечностью – жест, видимо, означавший презрение. – Что они могут сделать? И почему? Накажут нас из-за одного мертвого утрака?

– Убитого, – уточнил Тот-Кто-Решает. – Убитого вами Связующего, чей статус приравнен к членам Внешней Ветви. Это серьезный проступок – более серьезный, чем полеты ваших кораблей над городами и атомными арсеналами. Что до Обитающих в Ядре… – Его студенистое тело содрогнулось, и шланг, подводивший питательную смесь, царапнул стенку резервуара. – Этих созданий лучше не раздражать, так как их понятия о вине и каре отличны от наших. Полагаю, вы не хотите, чтобы они уничтожили ваш мир и ваши колонии на других планетах?

Ротеры засуетились. Теперь Тот-Кто-Решает различил, что их в отсеке не семь или восемь, а больше двух десятков. Они принадлежали к коллективным существам, нуждавшимся в присутствии соплеменников; одиночество вызывало у них тоску и страх. С помощью транслятора Решающий мог бы понять их речи, но в этом не было необходимости – он общался только с тем, кто возглавлял флотилию.

Миновало недолгое время, обсуждение завершилось, и Тья Ньикада произнес:

– Нейтрализатор защитных устройств Связующих собран триподами.

– Верно, – подтвердил Тот-Кто-Решает. – Триподы его собрали, а вы пустили в ход. Кто виновен больше?

Пусть думают и страшатся, решил он, прерывая связь. Затем подключился к другим антеннам, смотревшим на полюс Галактики. В его восприятии возникли три тороида, кружившие в звездной системе утрака вблизи четвертой планеты, небольшого холодного мира, покрытого песками и камнями. То был жилой комплекс триподов, переселенцев из другой галактики, пребывающих сейчас в долгом цикле спячки. С ними у Решающего не возникало проблем – эти существа, обладавшие редким инженерным даром, являлись консультантами и техническими экспертами, чья задача – исследовать опасные изобретения туземцев. В отличие от ротеров, они никогда не спускались в мир утрака, довольствуясь снимками, чертежами и прочей информацией, выловленной в планетарных сетях. Их миролюбие было общеизвестно, и никто не знал причин, сблизивших триподов с Внутренней Ветвью и подтолкнувших к участию в Противодействии. Ходили неясные слухи, что в своих снах они могут предвидеть будущее; если так, у них, очевидно, имелся веский повод, чтобы вступить в этот союз.

Тот-Кто-Решает продвинул дальше свой мысленный щуп. В кометном облаке, что окружало местное светило со всеми его сателлитами, затаился боевой корабль Империи семипалых. Огромное судно с таким энергетическим ресурсом, что семипалые могли бы при желании взорвать звезду, затопив ее окрестности раскаленной плазмой. Такой вариант не исключался, хотя более гуманным было бы медленное угасание цивилизации на подконтрольной планете или же быстрое, но в силу естественных причин. Тот-Кто-Решает считал, что местные аборигены никогда не выйдут в дальний космос и, очевидно, задохнутся в перенасыщенной вредными газами атмосфере, среди гор собственного мусора. Это определяло его позицию: не торопиться, не беспокоить наблюдаемых и терпеливо ждать. Но не все во Внутренней Ветви были с ним согласны – ротеры определенно зарились на этот мир, что объясняло их активность и регулярные полеты с целью геофизических исследований.

Он подавил чувство ужаса, внушаемого имперским кораблем. Семипалые, конечно, уступали мощью Обитающим в Ядре, но немногие в Галактике рискнули бы им противоречить или, тем более, ссориться с этой расой. Их флот контролировал столько миров, что даже планета утрака, на редкость подходящая для дышащих кислородом созданий, была им не нужна – в отличие от ротеров и, возможно, Живущих в Воде. Семипалые примкнули к Внутренней Ветви, не давая согласия чтить Договор – Империя вообще редко вступала в союзы, являясь крупным, мощным и самодостаточным социумом. Это открывало для имперцев массу возможностей – в любой момент они могли удалиться или свершить нечто такое, на что Решающий согласия не дал бы. Но он надеялся, что семипалые, будучи созданиями расчетливыми и прагматичными, все же не взорвут звезду. Это очень не понравилось бы обитателям Ядра.

Он отключился от внешних антенн и вызвал Следящего. Его коллега наблюдал за планетой, используя систему орбитальных передатчиков, затерянных в космическом мусоре, в облаках металла, керамики и пластмассы, что вращались за границей атмосферы. Утрака – так называли ротеры местных обитателей – уже освоили ближний космос и, с энтузиазмом неофитов, засорили его грудами хлама. В данном случае это было удобно – распознать приборы наблюдателей среди сотен тысяч обломков ракет, топливных баков и отживших свой век спутников не удалось бы никому. Следящий мог без помех обозревать поверхность планеты при помощи точных устройств, различающих капли дождя и шевеление травинки в поле.

– Есть новая информация? – отправил мысленный запрос Тот-Кто-Решает.

– Они прислали Защитника, – сообщил Следящий. – Прислали очень быстро.

Неприятное известие! Решающий знал, что Защитник – не из тех созданий, которых можно игнорировать. Быстрота его появления – знак недовольства обитателей Ядра, а степень недовольства скоро станет ясной, нужно лишь понаблюдать за их посланцем.

– Где Защитник и чем он занят? – спросил Решающий, жадно поглощая питательную смесь. Его тело в прочном контейнере оставалось неподвижным, но процессы мышления и стратегической оценки вариантов событий требовали энергии.

– Трансгрессирован в город у межконтинентального моря, – доложил Следящий. – Вступил в контакт с одним из туземцев.

Вступил в контакт с туземцем?.. Тот-Кто-Решает догадался, что существо, к которому послан Защитник, придет на смену погибшему Связующему. Он не знал, как Внешняя Ветвь искала избранных среди утрака и как готовила их, но сейчас, при тщательном наблюдении, тайна могла бы приоткрыться. Впрочем, такие секреты не занимали Того-Кто-Решает, управлявшего Противодействием – конечно, в тех рамках, какие установлены Договором.

– В первый раз наши датчики зафиксировали трансгрессию примерно… – Следящий назвал срок, соответствующий полутора земным месяцам. – Но в начальной стадии Защитник был инертен и не покидал жилище – вероятно, приспосабливался к условиям планеты. Теперь он в активной фазе. Нанес два лучевых удара.

– Причины? – спросил Тот-Кто-Решает. Питательная смесь омывала все его клетки, вызывая ощущение довольства – смешанное, однако, с тревогой.

– Охраняемое им существо перебросили в стасис с высокой степенью летального исхода. Затем была еще одна попытка нейтрализации. Защитник принял меры.

Кто?.. Ротеры или семипалые?.. – подумал Решающий. Те и другие могли спуститься на планету в обличье утрака или создать там любую иллюзию, что требовало совсем несложных технических средств. Могли отправить биороботов или иных созданий с ограниченным разумом, но весьма опасных и агрессивных… Такое Договор не предусматривал. Подконтрольный мир был должен прогрессировать и войти в сообщество разумных, обогатив его новыми идеями, либо угаснуть и развеяться прахом, но только в силу внутренних причин. Количество Связующих – вот единственное ограничение, предусмотренное Договором. Лишних полагалось уничтожить или безболезненно изъять. Однако лишних сейчас не имелось.

Мысли Решающего передались двум его соплеменникам, с которыми он находился в ментальной связи. Оба молчали, но глава миссии Противодействия не нуждался в их помощи или советах. В звездной системе утрака он был тем представителем Внутренней Ветви, кто решает и несет ответственность. Но любое решение требовалось обдумать.

* * *

Когда завершилась связь с бесформенным, Тья Ньикада велел пилотам и служителям покинуть рубку. Эти существа с ограниченным интеллектом выполняли определенные функции и не привлекались к делам, требовавшим хитроумия и гибкости. Их работа была тяжелой, иногда опасной, и временами жизнь полуразумных кончалась со взрывом летательного диска или в какой-то другой катастрофе. Их не удостоили имен, но все же они обладали более высоким статусом, чем роботы, хотя и ненамного.

В рубке с Тья Ньикадой остались навигатор Мьюни и пилот Ньир, главные в своем сословии. Четвертым был советник Шью Кьигл – он не обладал телесной оболочкой, но мог общаться с соплеменниками с помощью приборов. Сложная конструкция, в которой таился его мозг, висела над управляющей консолью, связанная с ней пучком проводов.

– Бесформенный боится и пугает нас, – произнес Тья Ньикада. – Кому известно, что происходит в Ядре? Обитающие там могли давно подохнуть, кроме нескольких последних тварей. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Дым былого пламени! И их страшится вся Галактика!

– Однако они прислали Защитника, – возразил Шью Кьигл. Рокочущие звуки его искусственного голоса наполнили тесную рубку, заставив трех ротеров прикрыть ушные клапаны.

– Возможно, это реакция некросферы. – Клапаны на голове Мьюни вновь оттопырились. – Обитающие в Ядре наверняка имели что-то подобное автоматическим устройствам. Теперь там не осталось живых, но защитные механизмы действуют.

– Действуют, еще как действуют! – подтвердил Шью Кьигл. – Вспомните, что случилось с кораблями семипалых, когда они захотели проникнуть в Ядро!

Это было неприятным напоминанием, но спорить с советником не приходилось. Шью Кьигл, обладатель почетного двойного имени, считался вторым по старшинству после Тья Ньикады. Он прожил в телесной оболочке и без нее многие, очень многие циклы, и накопленных им знаний хватило бы на сотню вполне разумных ротеров. Он превосходно разбирался в психологии туземцев, и ходили слухи, что именно Шью Кьигл первым назвал их «утрака» – то есть умственно неполноценными. Это случилось давно, во время войны, охватившей всю планету. Поразительно, что творили эти создания друг с другом и со своим благодатным миром! Воистину недоумки утрака!

– Один Связующий убран, и нейтрализатор пока что у нас, – прервал молчание пилот Ньир. – Продолжим?

– Продолжим, но без устройства триподов, – откликнулся Тья Ньикада, переплетая длинные пальцы. – Я не опасаюсь тварей из Ядра, но применять нейтрализатор еще раз не стоит. Это будет явным вызовом, и нас могут изгнать из системы и с планеты, которую мы открыли первыми. Бесформенные чтят Договор и ротеров не любят. Они вышвырнут нас – или они, или Внешняя Ветвь.

– Семипалые на нашей стороне, – пробормотал навигатор. – Они обещали…

– Обещали, что эта система будет нашей, если мы уничтожим утрака, сделаем это быстро, скрытно и так, чтобы Империя осталась вне подозрений. Это тайное соглашение, противоречащее Договору, – напомнил Шью Кьигл и, помолчав, добавил: – Я не понимаю, чем туземцы досадили семипалым и к чему такая спешка. Было бы разумнее подождать. Дольше пятидесяти циклов утрака не протянут.

– Решение принято не нами. Старейшие одобрили союз с Империей. – Тья Ньикада почтительным жестом растопырил пальцы. – А мы… Великая Галактика! Что нам остается! Мы должны исполнить то, о чем договорились. Исполнить, так как в ином случае будем наказаны. Семипалые – не твари из Ядра, они гораздо ближе. Не правда ли, советник?

– Правда, – пророкотал Шью Кьигл и смолк. Консоль, связанную с его мозгом, озарили яркие вспышки – кажется, советник задействовал все логические устройства корабля. Вспышки вскоре сменились ровным мерцанием, и глава ротеров догадался: анализируются варианты дальнейших действий.

Заговорили пилот и навигатор, подхватывая мысли друг друга, объединившись в единой ментальной связке:

– Без нейтрализатора нельзя…

– Нельзя уничтожить Связующих. Но…

– Но тот, к кому послан Защитник, он…

– Он еще не Связующий. Его…

– Его не охраняет Договор. Охраняет только…

– Только Защитник. Нужно сосредоточить усилия на…

– На этом утрака, пока он не стал…

– Не стал Связующим. Пока мы вправе…

– Вправе разделаться с ним, не нарушив…

– Не нарушив Договор…

Тья Ньикада раздраженно дернул носовым клапаном.

– Закройте рты, если не можете дать разумного совета!

Этот утрака… – его голос завибрировал от ярости, – этот утрака, тварь безмозглая!.. Мы дважды пытались его уничтожить! И чем это кончилось? Защитник разрушил стасис и сжег нашего лазутчика!

– Не сожалей о полуразумном и потерянных устройствах, – произнес Шью Кьигл, выйдя из задумчивости. – Утрака, названный тобой безмозглым, отнюдь не глупец, глупый не может стать Связующим. И еще одно… Психика туземцев отлична от нашей – они, несомненно, раса убийц и дикарей, но в то же время их эмоциональная связь друг с другом и со своим потомством более сильна. Мы давно знаем об этом феномене и умеем его использовать. – Теперь консоль мерцала в такт рокочущему голосу советника. – Обе наши попытки не были бесцельными. Мы лишились агента и приборов, зато я изучил спектр реакций утрака и нашел его слабое место.

– Но у Защитника нет слабых мест! – воскликнул Тья Ньикада.

– Они имеются у всех, даже у Обитающих в Ядре. Я пытаюсь их найти. Ждите.

Глава ротеров бросил взгляд на пилота и навигатора. Долгое время они являлись его помощниками, единственными, кто, как и он, как и Шью Кьигл, родился в материнском мире. Сотни и сотни остальных были выращены искусственно в этой звездной системе, жили в тесных корабельных отсеках и, когда приходил их срок, тихо отбывали в вечность в камерах релаксатора. Никто из них не видел солнца родины и не увидит никогда, но Мьюни и Ньир его помнили – огромное красное светило в зеленоватом небе. Это объединяло их с Тья Ньикадой – возможно, не с такой силой, как в обществе утрака, но все же связь существовала и была прочна. Полезная особенность! Она помогала вникнуть в сферу эмоций туземцев и прогнозировать их поведение.

Вспышки света прекратились, мерцание консоли погасло – очевидно, Шью Кьигл закончил свои расчеты и анализы. Конструкция, в которой был заключен его мозг, покачнулась, втянув в себя несколько проводов. Но кабель, обеспечивавший визуальный и голосовой контакт, по-прежнему соединял советника с консолью.

– Великая Галактика! Тебе удалось что-то обнаружить? – с нетерпением воскликнул Тья Ньикада. – Нечто такое, что поможет нам прикончить эту тварь из Ядра?

– Прикончить – вряд ли, скорее отвлечь. Надеюсь, этого будет достаточно, – пророкотал советник. Он смолк и некоторое время не произносил ни слова – должно быть, искал более точную формулировку. Затем послышалось: – Как я сказал, слабое место есть у всех. Страх, гордыня, чувство долга, жажда власти, какая-то особая привязанность… Слабое место Защитника – его воспоминания. Память о планете, откуда он явился в этот мир.

* * *

Они встретились на морском берегу, за нижним парком Петергофа. В парке, у фонтанов и дворца, толпился народ, щелкали камерами разноплеменные туристы, визжала ребятня, прыгая под водными струйками, но здесь было пустынно и почти безлюдно. Парень и девушка загорают на песочке, трое мальчишек плещутся у берега, и в сотне метров от пляжа застыл в лодке одинокий рыбак… Тихо, тепло и вид лучше не пожелаешь: вся серо-голубая ширь Балтики открыта взгляду, небо ясное, солнышко золотое, ветерок гонит мелкую волну. Грибачев, человек наблюдательный, давно заметил, что Седой выбирает места для свиданий с широким обзором, у залива, реки или озера. Поначалу ему казалось, что эмиссар боится, как бы их не подслушали, но эта мысль была, конечно, наивной: Седой мог легко защититься от любопытных землян и внеземлян. Однажды Грибачев спросил о причинах такого выбора и услышал в ответ, что люди – то есть разумные создания на родине Седого – предпочитают жить в местах с широкой перспективой. Древняя привычка, пояснил Седой, скорее даже генетическая тяга к открытым пространствам, порожденная космическими полетами и долгим, очень долгим созерцанием безбрежной пустоты. В Галактике соплеменники Седого странствовали уже десятки тысяч лет, так что упомянутая им привычка в самом деле могла закрепиться в механизмах наследственности.

Седой… У эмиссара было и другое имя, Сергей Юрьевич Василенко, но Грибачев мог, имел особое право называть его Седым. Привилегия! Как-никак, и сам он причастен не только к делам земным, но и к небесным, подумалось ему. Медальон, висевший на шее, покачнулся, словно подтверждая эту мысль, и Грибачев прижал его рукой. Вдали прозвенели колокола. Одиннадцать… Хороший денек, тепло, но не жарко… Они с Седым расположились на камнях у самой воды, и волны омывали их босые ноги.