Текст книги "Забава"

Михаил Бабкин
Забава

Началась эта история в пятницу, ближе к вечеру, с того, что дядя Вася в очередной раз поругался с женой и пошел в знакомый ларек банками пить пиво. Он всегда пил пиво после нервных потрясений. «Пиво для мужика – что валерьянка для бабы» – так считал дядя Вася, и это было верно, во всяком случае по отношению к нему.

Василий Иванович трудился в подвальном филиале одного полурассекреченного НИИ регулировщиком радиоизмерительной аппаратуры. Работа была непыльная, тонкая и очень скучная, не работа, а работенка, честное слово. Поэтому Василий Иванович считал ее побочной, подработкой, что ли. А настоящий трудовой подвиг начинался у него с утра в субботу и заканчивался вечером в воскресенье. Очень любил дядя Вася выходные, оттаивал в эти дни душой и сердцем, отдыхал от паяльной рутины, от чертовых осциллографов, генераторов и прочей несерьезной дребедени.

В выходные дни Василий Иванович работал в бригаде грузчиков на доставке. Причем бригадиром. Причем очень уважаемым. Дядя Вася с детства мечтал стать грузчиком, как батяня, но мать не позволила – пришлось получить среднее образование, потом электротехническое, пройти курсы подготовок и переподготовок, стать хорошим специалистом по ремонту всяческой радиоаппаратуры, а мечту жизни оставить на потом. На выходные. Так что неудивительно, что Василий Иванович ростом был очень высок, в плечах необъятен, животом не обижен. И пиво кушал литровыми банками в потрясающем количестве. Таких в народе зовут «шкафами», но за глаза. Потому как от такого шкафчика и дверцей по шее получить можно, за оскорбление личности.

Сегодня по шее получил дядя Вася, от жены, мокрым полотенцем. Вот кто другой бы ему по шее врезал, тогда да. Тогда появились бы в неосторожной судьбе обидчика и реанимация в БСМП, и гипс, и прочие неприятности. А на жену рука не поднялась, привык к ней дядя Вася за двадцать лет, ох привык.

Скандал вышел из-за пустяка: Мария, как обычно перед выходными, сказала: «Или я, или твои грузчики». Дядя Вася, как всегда, послал ее. Не грубо послал, мягко, почти без мата. А та – раз! – и полотенцем, да еще и мокрым, с оттяжкой. Не больно, но обидно. Вот посему и стоял сейчас Василий Иванович у пивной, что возле цирка, и пил не торопясь четвертую литровую баночку.

Погода стояла чудесная, весенняя. На этажах долгостроя, напротив пивной, весело перекрикивались строители, иногда вставляя в ненормативную лексику понятные для прохожих слова: «кирпич», «раствор», «прораб». Среди голых метелок акаций деловито дрались воробьи; на крышах цирковых фургончиков, что окружили ларек и почти вылезли на проезжую часть, эротично завывали кошки. Одно слово – весна!

Дядя Вася спросил еще пивка и задумался, прислонясь спиной к грязной решетке. О жизни задумался, о судьбинушке своей нелегкой. Пытался он разобраться в сложном житейском треугольнике: жена, работа, хобби. Или так: хобби, работа, жена. Что важнее? А черт его знает. Без работы еще как-то можно. А без остального нельзя. А вот оно-то как раз и не состыковывалось.

– Вот же…….!! – в рассеянности очень громко сказал Василий Иванович. Строители, конечно, смогли бы оценить его витиеватую фразу, но они были далеко. Оценила продавщица.

– Пива больше нет! – грозно крикнула она из окошка и с треском его захлопнула. Даже про банку забыла. Василий Иванович оставил посуду на липком прилавке и, потому как уже стемнело, зашел за ближайший фургончик облегчиться. Процесс пошел, а дядя Вася в это время бездумно читал надпись на самом фургончике – прочиталось непонятно, очень уж большими буквами было выполнено. Василий Иванович застегнулся, отошел в сторонку и прочитал снова:

«Альтаир-3. Маг шести измерений» – вот что было написано на боку облупленной будки с колесами.

– Магия, – нахмурился дядя Вася, – фокусы, значит. Та-ак. Альтаир? Собачья кличка, что ли? – он немного подумал, прояснился лицом. – Три ученые собаки в бригаде, видать. Ох уж мне эти альтаиры-мальтаиры. Пудели вонючие, – Василий Иванович сплюнул и пошел вдоль фургончика. Тут что-то круглое попалось ему под ногу, дядя Вася поскользнулся и крепко сел, хорошо не в лужу.

– Не, ну это уже совсем, – обиделся Василий Иванович. Кстати, если бы жена вовремя услышала от него такое высказывание, она немедля передумала бы лупить мужа полотенцем. Потому что сказано было тихо и без мата, а это уже предел означает. Каюк всему окружающему миру, среде обитания, экологии и собутыльникам. Сейчас могло произойти что угодно! Но не произошло. Не успело.

Внимание дяди Васи переключилось на ту штуковину, которая его так подло прокатила. Василий Иванович двумя пальцами поднял с земли странный, искрящийся серебром цилиндрик, похожий на школьный пенал для карандашей, и поднес его к глазам. Хотя совсем стемнело, но находка была видна хорошо: казалось, она слегка светится мелкими, плавающими по поверхности крапинками.

Дядя Вася потрусил пеналом. Тот оказался странно тяжелым, но вроде пустым – внутри ничего не брякало. Все еще сидя, Василий Иванович заглянул под фургон. В днище имелась приличная дыра в кулак размером, внутри дыры мягко клубился зеленый фосфорный мрак.

– Ага, – сказал сам себе дядя Вася и грузно поднялся на ноги.

– Вот как, – молвил он фургону и сунул цилиндрик в карман, – теперь поищите меня, заразы шмальтаирские! Я вам такое устрою!

Он зло погрозил кулаком мрачному зданию цирка и тяжело зашагал домой. Сам того не зная, Василий Иванович произнес пророческую фразу. К сожалению.

Дома дядя Вася обнаружил горячий борщ, пельмени, графинчик водки на столе и кающуюся Марию. Очень какая-то неуютная ситуация получилась, потому как Мария раньше никогда не каялась и даже не извинялась. Про цилиндрик дядя Вася, конечно, забыл, а сразу сел, даже куртку не снявши от неожиданности, есть борщ. Вот так они и помирились.

В субботу Василий Иванович на погрузку не пошел, впервые за десять лет – позвонил Гарику из бригады и сослался на люмбаго. Гарик испугался непонятного слова, засобирался немедля приехать проведать шефа и успокоился лишь когда дядя Вася объяснил ему, что это его в спине боли донимают.

– Вон что, – сказал умный Гарик, – эт-та я понимаю. Профессиональная болячка, я знаю. Ты лежи на грелке и, главное, водкой лечись. Растирайся и пей, растирайся и пей, – и повесил трубку.

Конечно, никакого такого люмбаго у Василия Ивановича не было и быть не могло, потому что здоров он был всегда и необыкновенно. Просто решил дядя Вася разочек уважить Марию, пойти навстречу ее многолетней просьбе: жена все же, не коза! И теперь грузчик-электронщик скучно болтался по квартире, делать было совсем нечего. Ну, чаю попил. Ну, гирьку двухпудовую поотжимал на балконе. Ну, газету почитал. Хотел было поругаться с Марией еще разок, чтобы пива пойти выпить, а та фырк – и к матери на весь день уехала. Тоска!

Тут вспомнил дядя Вася про цилиндрик вчерашний. Есть, есть чем заняться! Даже на душе полегчало. Достал он из кармана куртки странный пенальчик, сел на диван и вдумчиво стал изучать находку: поковырял пенал ногтем, куснул за уголок, лизнул. Вкус был непонятный, странный – вкус остро маринованного с перцем железа, хотя такого и не бывает.

Торцы у пенала оказались отполированными до блеска, как стекла в подзорной трубе. Конечно же, Василий Иванович немедля приложил цилиндрик к глазу и поглядел в него; видно было плоховато, как через дверной глазок, все в муаре и бликах. Дядя Вася подышал на торцы, протер их носовым платком – стало гораздо лучше. И тут странную вещь заметил Василий Иванович, необычность забавную.

Вот он смотрит на орущий радиоприемник. Вроде все, как всегда, – коробка, ручки, антенна. Но там, внутри, вроде как голова железная имеется, ртом шевелит безгубым. Или взять торшер. Абажур, пара лампочек – все на месте. А с другой стороны и не торшер это вовсе, а пальма с двумя кокосами. И обезьяна за ветку хвостом зацепилась – веревка от выключателя. Забава!

– Калейдоскоп это шмальтаирский, – убежденно решил дядя Вася, – дурость в шести измерениях. Кретинизм, – и

...

конец ознакомительного фрагмента