Текст книги "Танковые асы Гитлера"

Фельдфебель Курт Книспель погиб 29 апреля 1945 года в бою с советскими войсками близ чешского города Востиц. Он четыре раза представлялся к Рыцарскому кресту, но так его и не получил. Так что и в немецкой армии награды далеко не всегда находили своих героев.

Асы – «штурмовики»

Завершить главу, повествующую о конкретных немецких танкистах – асах, имеет смысл кратким обзором самоходчиков, воевавших на штурмовых орудиях. Как уже упоминалось выше, их, а, кроме того, членов экипажей «ягдпанцеров» с известными оговорками можно учитывать в одном списке с танкистами. Кроме того, следует учитывать, что штурмовое орудие StuG III являлось самой массовой бронированной машиной Вермахта в годы Второй мировой войны и многие немецкие танкисты (Витман, например) начинали или заканчивали на нем свою боевую карьеру.

StuG III Ausf.D. Хорошо видны головка перископического прицела и стереотруба, установленная в открытом командирском люке

Бодо Шпранц

StuG III Ausf.В с пехотным десантом на броне. Операция «Барбаросса», Украина, 1941 год

Возглавляют перечень самых результативных «штурмовиков» Ганс Сандрок из дивизиона штурмовых орудий «Герман Геринг» и Франц Ланг из 232-го дивизиона, но остановиться поподробнее хотелось бы на нескольких других самоходчиках.

Вот, например, Бодо Шпранц, начавший службу в 1938 году в артиллерии, в августе 1940 года после переподготовки в 6-м учебном артполку стал одним из первых офицеров штурмовой артиллерии. Он был назначен командиром взвода в 185-й дивизион штурмовых орудий группы армий «Север». Вскоре, однако, он был отозван в Германию для прохождения дополнительного курса обучения, после которого вернулся в свою часть уже в качестве командира батареи. С июня 1943 года Шпранц – командир батареи в 237-м дивизионе штурмовых орудий. Именно во время службы в 237-м дивизионе он получил Рыцарский крест и Дубовые листья к нему. В этот же период ему было присвоено звание капитана. В апреле 1944 года Шпранц был отозван с Восточного фронта в школу штурмовой артиллерии в Магдебурге.

Бодо Шпранцу приписывается 76 побед, но что удивительно – он совсем не упоминается у певца немецких побед Франца Куровски. В книге «Штурмгешютце» в бою» нет ни слова о Шпранце, ни в справке о 185-м, ни о 237-м дивизионах, хотя именно служа во втором он заработал Рыцарский крест и Дубовые листья к нему одновременно, одним приказом, что было редкостью.

Первое штурмовое орудие Ausf.F, вооруженное 75-мм пушкой с длиной ствола 48 калибров

Начинал свою армейскую службу в артиллерии и Йозеф Бранднер. Причем, служил он поначалу в австрийской армии, а после аншлюса уже в Вермахте. В августе 1941 года в звании лейтенанта он направлен в Ютеборг переучиваться на штурмовые орудия. 10 сентября 1941 года Бранднер получил назначение в 202-й дивизион штурмовых орудий на должность технического офицера, говоря проще – зампотеха. В мае 1942 года он стал командиром 2-й батареи. К 15 ноября 1942 года на счету его самоходки, носившей название Phonix, имелось 45 танков. За эти успехи он получил Золотой немецкий крест.

Дальше – интереснее. В описании боевой карьеры Бранднера указывается, что 50-й танк он подбил во время боев в районе Черкасс весной 1944 года. Получается, что с мая по ноябрь 1942 года, то есть за полгода, он подбил 45 танков, а затем за 1,5 года – только 5. И это при том, что 202-й дивизион участвовал и в Курской битве, и в боях на Украине осенью 1943-го – зимой 1944 года. Странно как-то.

За бои под Черкассами Бранднера представили к Рыцарскому кресту, но награждение не состоялось.

К началу операции «Цитадель» почти все штурмовые орудия получили бортовые экраны, так называемые Schurzen

Горящий танк Т-34. Курская дуга, июль 1943 года

На завершающем этапе войны Бранднер командовал 912-й бригадой штурмовых орудий, отличившейся в ходе боев в Курляндии. В период с 27 октября по 6 ноября и с 19 по 22 ноября бригада успешно отражала атаки советских войск в районе между Добеле и Ауце. В этих боях были ранены командиры 1-й и 2-й батарей. Командир бригады майор Карстенс также был уже не в состоянии исполнять свои обязанности. 17 декабря его сменил капитан Бранднер.

21 декабря разгорелось очередное сражение за Курляндию. На этот раз советское командование подготовило мощный удар по обе стороны Салдуса, целью которого было расколоть немецкую группировку и уничтожить ее по частям. Когда противник начал артиллерийскую подготовку, 912-я бригада вместе с частями 11-й пехотной дивизии занимала позиции на окраине города. Решительные действия Бранднера, умело руководившего боем, позволили немецким войскам удержать свои позиции и нанести противнику тяжелые потери. За эту операцию он был вновь представлен к Рыцарскому кресту. В своем представлении на награждение командир 11-й пехотной дивизии генерал Фойрбенд писал: «В первый день сражения 912-я бригада выдвинулась навстречу наступавшему противнику и уничтожила его танковый авангард. Этот первый контрудар оказался решающим. Противник был разбит и лишен возможности расколоть на части группу армий «Курляндия».

На этот раз награждение состоялось. Рыцарский крест был вручен Йозефу Бранднеру 17 марта 1945 года. Незадолго до этого – 1 марта – он был официально назначен командиром бригады. А вот майорское звание ему было присвоено только 24 апреля 1945 года.

912-я бригада штурмовых орудий, известная в Курляндском котле под названием «бригады Бранднера», принимала участие и в четвертом сражении за Курляндию, которое началось 25 января и продолжалось до 3 февраля 1945 года. Советское командование в очередной раз попыталось прорвать немецкую оборону в районе Салдуса и вновь потерпело неудачу. 912-й бригаде приходилось ежедневно отражать по шесть-семь танковых атак противника. Только в лесном массиве Гобас было уничтожено 77 советских танков. В одном из боев Бранднер возглавил контратаку трех орудий штабной батареи и уничтожил свой 57-й танк.

Вольфганг фон Бостель

StuG 40 Ausf.G в зимнем камуфляже. Восточный фронт, зима 1944 года

После эвакуации немецких войск с Моонзундских островов бригада получила пополнение, включая несколько штурмовых орудий и гаубиц. Кроме того, по своей собственной инициативе Бранднер сформировал пехотную батарею сопровождения из трех взводов, которые могли направляться к любому оказавшемуся в кризисной ситуации артиллерийскому подразделению. В таком обновленном составе «бригада Бранднера» вступила в бой в очередной, пятой по счету, битве за Курляндию, длившейся с 20 февраля по 11 марта 1945 года. Когда на одном из участков советским войскам удалось прорваться, в бой пошла вся бригада под командованием Бранднера. В течение двух часов было подбито 45 вражеских танков, а брешь в линии фронта была закрыта частями 205-й пехотной дивизии. Вскоре после этого командир бригады уничтожил свой 60-й, а потом и 61-й танк. На выходе из боя его машина получила прямое попадание снаряда советской противотанковой пушки, но Бранднер не пострадал.

Штурмовое орудие StuG 40 Ausf.G ведет бой в русской деревне. Восточный фронт, 1944 год

18 марта 1945 года советские войска атаковали снова, продвинулись на расстояние в два километра от линии железной дороги Салдус – Лиепая и начали ее обстреливать. Бранднер нагнал разворачивавшуюся у спичечной фабрики 2-ю батарею и повел ее навстречу танковому авангарду противника. Все прорвавшиеся советские танки были уничтожены.

В конце апреля 1945 года майор Бранднер был представлен к Дубовым листьям к Рыцарскому кресту, но по понятным причинам награждение не состоялось. Бранднер отказался эвакуироваться из Курляндского котла на самолете и вместе со своей бригадой 8 мая 1945 года сдался советским войскам. Из плена он вернулся в январе 1948 года. Йозеф Брандлер умер в Вене в 1996 году.

Подбитая СУ-85 на улице Могилева, 1944 г. Судя по отсутствию люка механика-водителя, сорванной с болтов маск-установке и отлетевшей по месту сварки командирской башенке, в машине взорвался боекомплект.

Надо сказать, что многие немецкие танкисты-асы отличаются завидным долголетием. Так, например, Бодо Шпранц скончался в 2007 году, 87 лет от роду.

В Курляндии закончил свою военную карьеру еще один офицер-«штурмовик» Вольфганг Ганс Гейнер Пауль фон Бостель. Артиллерист-противотанкист, он попал в штурмовую артиллерию только в апреле 1944 года, когда после окончания соответствующих курсов, был направлен для прохождения службы командиром взвода в оснащенный штурмовыми орудиями 1023-й дивизион истребителей танков 23-й пехотной дивизии. Ожесточенные бои шли на территории Латвии. В течение двух дней августа 1944 года фон Бостель подбил 11 советских танков. К началу сентября он довел свой боевой счет до 20 машин, за что был награжден Рыцарским крестом. Награду ему вручили в госпитале, где он залечивал тяжелую рану. Надо сказать, что фон Бостелю в этом плане не везло – он был ранен 10 раз!

В январе 1945 года лейтенант фон Бостель был назначен командиром 2-й батареи 205-го дивизиона истребителей танков. В этом качестве он и закончил войну. Считалось, что фон Бостель в самом конце войны был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, однако послевоенными исследованиями это не подтверждается. Как и майор Бранднер лейтенант фон Бостель сдался в плен 8 мая 1945 года. Он провел в советском плену восемь лет.

Вот три кратких военных биографии офицеров штурмовой артиллерии. При определенных различиях их объединяет то, что все они были в прошлом артиллеристами, в штурмовую артиллерию попали не сразу, а своих побед в большинстве своем добились во второй половине войны. То есть в тот период, когда штурмовая артиллерия использовалась почти исключительно как истребительно-противотанковая. Так что высокая доля «штурмовиков» в списке немецких танковых асов не случайна. Примерно такие же судьбы у многих других офицеров штурмовой артиллерии, поэтому продолжать их описывать неинтересно.

Секрет успеха

Наступила пора подвести некоторые итоги. Изучая статистическую информацию, а также сведения о конкретных немецких танкистах, невольно обращаешь внимание на несколько закономерностей.

Во-первых, это заявочный и зачастую бездоказательный характер сведений. Например, указывается, что Отто Кариус подбил 160 танков, а по мнению некоторых исследователей, опирающихся на слова самого Кариуса, даже больше, что-то около 180. Но кто и где их считал, если их не считал сам Кариус? При пристальном рассмотрении обнаруживается, что во многих случаях источником информации являются «Сводки Вермахта» (Wehrmachtsbericht), которые воспринимаются некоторыми авторами как документы генштаба. На самом деле это информационные ежедневные радиосообщения, своего рода аналог сводок Совинформбюро. Доверять этим сводкам (ни тем, ни другим) нельзя.

Во-вторых, противоречивость, а порой и явная натянутость информации. Возникает ощущение, что авторы многих публикаций толком не знают, о чем пишут. И если некоторые неточности, а порой и просто ошибки у Куровски можно отнести к погрешностям перевода (хотя на самом деле это не всегда так), то пример с Паулем Эггером заимствован из немецкого источника.

В-третьих, при исследовании боевой карьеры и побед практически любого немецкого танкиста удается обнаружить конкретный эпизод, не соответствующий действительности или хотя бы весьма сомнительный. Создается ощущение, что где-то когда-то кем-то создана некая легенда, кочующая из одного издания в другое. Но если у немецких авторов есть основания для культивирования подобных легенд, то нам-то зачем этим заниматься.

В результате можно констатировать, что просто принять на веру представленный выше список танкистов-асов нельзя. С другой стороны, отсутствие достаточного объема достоверной информации не позволяет, например, автору составить свой вариант списка. Можно также утверждать, что данные по многим танкистам, особенно в верхней части списка, явно завышены, тем или иным способом. От откровенного вранья до записи на конкретного человека результатов целого подразделения. По мнению автора, наиболее достоверные, если хотите – системные, данные имеются только по Витману. Признать, однако, все его 138 побед не представляется возможным, но, судя по всему, около 100 – это реально.

Танки Т-34–85 подбитые на подступах к Варшаве. Осень 1944 года

Справедливости ради следует отметить, что даже при огульном сокращении вдвое числа немецких побед, они в среднем будут заметно выше числа побед советских танкистов. Это факт и против него, как говорится, не попрешь. А вот задаться вопросом, почему этот факт имеет место стоит. Так в чем же причина более высокой результативности немецких танкистов? Основных факторов, влияющих на нее, как уже отмечалось выше, три – человеческий, технический и тактический. То есть, проще говоря, результативность напрямую зависит от того, кто стреляет, из чего стреляет и как стреляет. Конечно же, понятно, что факторов этих гораздо больше, причем как объективных, так и субъективных. Нельзя, например, совершенно исключать такой фактор как случай. Невозможно объективно учесть такой субъективный, в полном смысле этого слова, фактор как физиологический. Как известно, человеческие глаза – это природный дальномер, благодаря им мы определяем расстояние, как говорится, на глаз. Людей с абсолютно точно настроенным дальномером не так много. Не говоря уже об остроте зрения и т. д. Судя по всему, такие наводчики как Курт Книспель и Бальтазар Воль, например, обладали абсолютным зрением и точно настроенным «встроенным» дальномером. Это давало им очевидные преимущества в бою. Судя по имеющимся описаниям боев с их участием, они стреляли очень быстро и точно. На этом основании можно сделать вывод, что расчетом упреждения в уме при стрельбе по движущейся цели они не занимались, а определяли его на глаз. В общей массе таких наводчиков было не много. Наверняка имелись такие люди и в танковых войсках Красной Армии, но мы о них, к сожалению, ничего не знаем. Итак, на результативность того или иного экипажа могло влиять множество факторов: от серьезных до курьезных, но, все-таки, главных – три вышеперечисленных. На них мы остановимся поподробнее.

Человеческий фактор

Говоря о человеческом факторе, мы в первую очередь имеем в виду уровень подготовки членов экипажа. Однако, не только это. Имеет значение распределение обязанностей и четкость взаимодействия внутри экипажа, а также степень взаимозаменяемости. Однако, важнее всего, все-таки, уровень подготовки.

Начать, по-видимому, следует с того, что в Германии был выше, чем в СССР уровень технической культуры, как и уровень культуры вообще. Из воспоминаний немецких танкистов и их биографий следует, что все они в середине или конце 1930-х годов получили полное среднее образование, чем танкисты Красной Армии, к сожалению, похвастать не могли. И если в довоенный период в СССР недостаток образования компенсировался широкой системой обучения (в том числе и общеобразовательного) в армии, то с началом войны на это просто не было времени.

Наличие большого призывного контингента с полным средним образованием значительно облегчало подготовку кадров для Панцерваффе, в первую очередь – механиков-водителей и наводчиков. О системе подготовки кадров в Вермахте можно судить по воспоминаниям Клауса Штикельмайера и Михаэля Брюннера. Первый, например, пишет: «После двух месяцев начального обучения рядовых посылали для дальнейшей учебы в разные танковые школы. По ее прохождении солдат посылали в танковые полки в Германии, каждый из которых был частью пополнения своего полевого танкового полка. Мой полк, его часть, находящаяся в Германии, а также его часть, составлявшая ядро 7-й танковой дивизии, назывался 25-м танковым полком».

Тренажер для подготовки наводчиков с использованием башни легкого танка Pz.II

Кстати сказать, точно такая же система подготовки кадров на основе запасных батальонов существовала и в Русской армии до 1917 года. В запасных батальонах танковых полков Панцерваффе новобранцы проходили курс первичной танковой подготовки.

«Упражнение заключалось в том, чтобы из пулемета, установленного на танке типа I, едущем по неровной бетонированной дороге, на участке, ограниченном флажками, сделать 25 выстрелов по круглому щиту с нарисованным в полный рост солдатом. Из едущего танка можно было смотреть только в прицел. Можно легко себе представить, что когда танк едет по неровной дороге, то неподвижно закрепленный в его башне пулемет направлен то на дорогу, то в небо. Так получилось и у меня, когда я сидел в танке на месте стрелка. Первый флажок уже давно проехали, и я должен был открыть огонь по цели. Но так как я ее не видел, то и не стрелял. Тут начал кричать унтер-офицер:

– Стреляйте же, наконец!

Но я по-прежнему не видел цели. Почему я должен был стрелять, не видя ее? Это был мой первый мелкий отказ выполнить приказ. Но тут вдруг цель показалась точно в перекрестье прицела, я нажал на спуск, и все 25 пуль попали точно в мишень. Если бы я, следуя приказу, «наконец», то есть раньше времени, открыл огонь, то у меня, как и у других рекрутов, все пули попали бы в дорогу или ушли в небо».

Автор этих строк – Михаэль Брюннер – проходил обучение в 7-й учебном танковом батальоне в Бёблингене с января по июнь 1941 года.

«За время обучения рекрутом я получил удостоверение механика-водителя танка до 10 тонн. Обучение проводилось на LAS 1, как тогда сокращенно назывался сельскохозяйственный трактор. Условное название осталось со времен «подпольного рейхсвера». На самом деле речь шла о шасси танка I.

Поскольку я сдал экзамен на удостоверение водителя гусеничных транспортных средств весом до 10 тонн, в начале 1941 года меня направили в Путлос на Балтике, где я, как раз к 18 годам, после четырехнедельного обучения, получил удостоверение водителя гусеничных транспортных средств весом более 10 тонн. Теперь я мог водить танк III или IV».

Значит, общий курс подготовки рядового немецкого танкиста занимал шесь месяцев, а подготовка механика-водителя среднего танка – четыре недели.

О том, как обстояло дело в Красной Армии рассказалВ.П.Брюхов, закончивший в 1942 году Сталинградское танковое училище, эвакуированное к тому времени в Курган: «Учили нас немного вождению на БТ-5. Давали азы – с места трогаться, по прямой водить. Были занятия по тактике, но в основном «пешим по-танковому». И только под конец было показное занятие «танковый взвод в наступлении». Все! Подготовка у нас была очень слабая, хотя, конечно, материальную часть Т-34 мы знали неплохо». И это подготовка в офицерском училище! Подготовка рядовых механиков-водителей часто ограничивалась выяснением, умеет ли он водить автомобиль или трактор. Так получилось, например, с А.В.Марьевским: «Как-то раз нас построили. Смотрим, рядом с нашим взводным стоит офицер в танковой форме, в танкошлеме: «Трактористы и шофера – шаг вперед!» До войны мой дядя, работавший шофером и преподававший автодело, немного учил меня вождению грузовика. Я говорю, что, мол, не шофер, только дядя меня учил ездить на машине. «Ездил на машине?» – «Километров пять, может, проехал». – «Выходи». Вот так я попал в танковые войска механиком-водителем». Но это – 1942 год. Может быть позже ситуация улучшилась? Ничуть не бывало. Вот как ответил на вопрос о подготовке своего необстрелянного экипажа И.Л. Деген: «Нулевая. Экипаж в танковом УПе здорово поморили голодом, но мало чему научили. Не было претензий только к командиру орудия – этот стрелять умел. Механик-водитель имел всего восемь часов вождения танка». А ведь это был уже май 1944-го! Впрочем, и в 1945 году ситуация с подготовкой экипажей в запасных полках не изменилась. Об этом можно судить, например, по документам 3-й гвардейской танковой армии:

«Экипажи танков и СУ, прибывшие на укомплектование частей и соединений, готовились в танковых запасных полках и танковых училищах. Теоретическая и практическая подготовка экипажей и особенно водительского состава была слабая. Водительский состав не имел достаточных теоретических знаний и практических навыков определения и устранения неисправностей и недостаточный стаж вождения боевых машин в боевой обстановке по пересеченной местности. В целях повышения технико-теоретических знаний и практических навыков вождения в частях и соединениях армии в период формирования с механиками-водителями боевых машин были организованы занятия по 100-часовой программе по вопросам общего устройства танков и СУ, обслуживания машин в боевых условиях, практического вождения. Особое внимание уделялось вождению машин на тяжелом грунте». В результате предпринятых командованием армии усилий по подготовке экипажей «…перед операцией водительский состав танков и СУ имел стаж вождения 40–50 моточасов». Догадайтесь, о какой операции идет речь? О Висло-Одерской!

Учебные танки Pz.I Ausf.В во время демонстрационных заездов. 1936 год. На таких машинах осуществлялась подготовка механиков-водителей

Макет танка КВ-1 на одном из полигонов Вермахта. Макет выполнен на базе двухосного прицепа и буксируется с помощью лебедки

А ведь от искусства механика-водителя в бою зависело очень много. Вот мнение В.П.Брюхова: «Очень большое значение имеет опыт механика. Если механик опытный, ему не нужно подсказывать. Он сам тебе условия создаст, на площадку выйдет, чтобы ты мог поразить цель, сам за укрытие спрячется».

Само собой разумеется, что это мнение советского танкиста справедливо и для немецких механиков-водителей. Механик в бою всегда действовал в связке с командиром и наводчиком. Что касается последних, то их подготовка носила более неформальный характер. Об этом свидетельствует, например, Клаус Штикельмайер в своей книге «Танковый стрелок» (слишком буквальный перевод, правильнее было бы – «Танковый наводчик»).

«В 1943 году обучение на башенного стрелка не следовало какому-то плану определенной продолжительности. В отличие, например, от водителя танка башенный стрелок не получал месяцев плотного формального обучения. В общих чертах профессиональный рост башенного стрелка нес продолжительный и отчасти самообразовательный характер. В то время как водитель танка получал права на вождение бронированных гусеничных машин, башенный стрелок не получал удостоверения об окончании курса или присвоении квалификации – ничего.

Будущий стрелок должен проявить первый вкус к занятию вроде стрельбы из танковой пушки на ближайшем стометровом открытом стрельбище, где стреляют из армейской винтовки. Орудием служит 5,6-мм ствол с пушечным прицелом, вставленный в устройство горизонтальной и вертикальной наводки, торчащее из передней стенки фанерной турели, стоящей на четырех толстых ножках на линии огня. Если его запасный батальон обучал солдат для танкового полка на Восточном фронте, он стреляет из своей малокалиберки в стальной силуэт советского Т-34, управляемый по кабелю с линии огня. Ефрейтор, управляющий мишенью, может погнать ее задним ходом, а потом опять вперед, меняя при этом скорость. Именно там и тогда – на этой ранней ступени – его инструкторы смогут понять, есть ли у него желание продолжать. Попасть в сравнительно небольшой силуэт танка было непросто. На дистанции 25 м Т-34 размером с пачку бумажных носовых платков выглядел как настоящий, стоящий в 850 метрах от стрелка. Танковым полкам, обучая желающих стать башенными стрелками, приходилось полагаться на импровизации вроде той малокалиберки.

Конечно, к 1943 году у танковой школы, действовавшей в Путлосе с 1935 года, не было ни того количества танков, ни того количества боевых снарядов, бронебойных или осколочных, которые нужны для масштабного и досконального обучения стрельбе. В то время не существовало стрелковых тренажеров-симуляторов».

Перевод, конечно, жутковатый, но в принципе все понятно. Нечто похожее, увиденное уже после войны, описал и В.П.Брюхов, а заодно сравнил с материально-технической базой для подготовки наводчиков, имевшейся в Красной Армии, в частности в Сталинградском танковом училище: «…Надо сказать, учебная база была очень слабой. Я после войны посмотрел немецкий учебный комплекс в Австрии. Конечно, он был намного лучше. Например, у нас мишени для стрельбы из орудий были неподвижные, мишени для стрельбы из пулеметов – появляющиеся. Что значит появляющиеся? В окоп, в котором сидит солдатик, проведен телефон, по которому ему командуют: «Показать! Опустить!» Положено, чтобы мишень появлялась на 5–6 секунд, а один дольше продержит, другой – меньше. У немцев на полигоне была установлена система блоков, управляемая одним большим колесом, оперирующая и орудийными, и пулеметными мишенями. Колесо крутили руками, причем от скорости вращения этого колеса зависела продолжительность появления мишени. Немецкие танкисты были подготовлены лучше, и с ними в бою встречаться было очень опасно. Ведь я закончив училище выпустил три снаряда и пулеметный диск. Разве это подготовка?»

Несмотря на довольно основательный курс первичной подготовки наводчиков в Панцерваффе, большое значение имела и неформальная передача опыта ветеранов молодому пополнению.

«Здесь стоит отметить уже обстрелянных стрелков, которые в казармах запасных частей занимались неофициальным обучением тех, кто сменит их на поле боя. Эти ветераны, почти все с боевыми ранениями, с удовольствием передавали свой бесценный опыт будущим обитателям боевого отделения. Многие из них – особенно те, кто столкнулся, часто один на один, с Иванами, как называли всех советских, на Т-34, – благодарили господа, что долгие годы советская танковая оптика была отчетливо ниже качеством, чем немецкая. Они, конечно, говорили, чему их научили или не научили в батальоне пополнения и о том, чему они научились сами – мудрости башнера, как жить в танковой башне. Передавая крупицы этой мудрости, неформальная лекция, читаемая в казарменной комнате на солдатском немецком, была обычно яркой, не обращающей внимание на мрачную атмосферу места и обычно очень информативной».

Впрочем, по мнению Штикльмайера, основную школу будущий наводчик проходил на фронте, в танковом экипаже: «…единственным верным путем для начинающего стать полноценным башенным стрелком было отслужить ученический срок, пусть самый короткий, на фронте в качестве заряжающего. На самом деле не было более квалифицированных инструкторов, более обширных стрельбищ и, если уж на то пошло, более усердных учеников, чем на передовой. Если заряжающий выживал в боях и проявлял должную склонность и должное отношение, он делал огромный шаг на пути к тому, чтобы стать башенным стрелком.

За долгие часы, что он проводил рядом с наводчиком, своим главным ментором, заряжающий неизбежно осваивал кое-что из обязанностей наводчика. Заряжающий узнавал, например, что в бою оружие должно как можно реже выходить за створ переднего угла танка. Он узнавал, где на телескопическом прицеле находится довольно незаметный выключатель подсветки визира. Он узнавал, как стукнуть по импульсному генератору, чтобы выстрелить из пушки, когда электросистема танка частично или полностью отказывала. Он узнавал о том, что пушку нужно перед отдыхом навести на место, откуда может произойти неожиданное нападение. Он узнавал о том, где находится подрывной заряд для уничтожения танка.

Однако с чем заряжающий был куда менее знаком – так это с тем, что делать, применяя танковую пушку по опасному противнику, движущемуся в бортовой проекции, или на 90 градусов, а также на 45, 30 градусов или в лоб. Во всех таких случаях для быстрой и точной наводки орудия требовалось высшее из умений наводчика».

Можно приводить много цитат из воспоминаний как немецких, так и наших танкистов, пытаясь проиллюстрировать уровень подготовки наводчиков. Можно по-разному их оценивать. В любом случае, современная оценка будет носить чисто теоретический характер. Чтобы не заслужить обвинений в предвзятости и очернительстве, попробуем привлечь беспристрастного свидетеля – советского танкового аса В.П.Брюхова: «Мы шли по кукурузе высотой с танк – ничего не видно, но были в ней такие дороги или просеки, как в лесу. Я заметил, что в конце просеки навстречу нам проскочил немецкий танк, потом уже выяснилось, что это была «Пантера». Я командую: «Стоп. Прицел – вправо 30, танк 400». Судя по направлению его движения, встретиться мы должны были на следующей просеке. Наводчик пушку вправо перебросил, и мы продвинулись вперед на следующую просеку. А немец меня тоже засек и, видя направление движения танка, начал скрадывать меня по кукурузе. Я смотрю в панораму в то место, где он должен появиться. И точно – он появляется под ракурсом 3/4! В этот момент нужно сделать выстрел. Если дашь немцу выстрелить, и он первым снарядом промахнется – выскакивай, второй гарантированно будет в тебе. Немцы – они такие (Выделено автором). Я кричу наводчику: «Танк!», а он не видит. Я гляжу, он уже вылез наполовину. Ждать нельзя. Секунды идут. Тогда я наводчика схватил за шиворот – он же сидит передо мной – и скинул на боеукладку. Сам сел за прицел, подвел и вдарил ему в борт. Танк вспыхнул, из него никто не выпрыгнул».

Макет танка Т-34 движется по рельсам

Точка зрения Брюхова совпадает с мнением других советских танкистов – участников войны: немцы вообще редко промахивались, но если уж промахивались первым выстрелом, то вторым не промахивались никогда.

Разговор о подготовке немецких танковых экипажей мы начали с механиков-водителей и наводчиков, хотя справедливее было бы начать его с командиров танков. Ими, как правило, были унтер-офицеры, фельдфебели и оберфельдфебели, реже – офицеры. Наверное, нет смысла подробно разъяснять читателю, какие функции выполняет командир танка в бою. Все очевидно – он руководит действиями всех членов экипажа. Но поскольку танковый бой по большей части проводится в составе подразделения, на плечи командира ложатся еще и вопросы взаимодействия с другими танками, с пехотой и т. д. В общем – дел по горло. Это хорошо понимали авторы немецкой доктрины строительства и применения танковых войск. Поэтому разрабатывавшиеся в середине 1930-х годов немецкие танки Pz.III и Pz.IV, которые впоследствии составили основу Панцерваффе, изначально были пятиместными. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но именно наличию пятого члена экипажа – свободного от выполнения каких-либо других обязанностей командира – обеспечивало немецким танкам решающее преимущество на поле боя практически вплоть до 1944 года.

Чаще всего командирами танков становились наводчики, имевшие боевой опыт. Кроме того, их готовили на специальных курсах. Однако фронтовыми экипажами новоиспеченные командиры, не имевшие боевого опыта, воспринимались не всегда. Это, пожалуй, были редкие случаи, когда традионная немецкая дисциплина давала сбой. В Панцерваффе и войсках СС существовала программа курсов переподготовки и усовершенствования младших командиров. Зачастую очередное воинское звание присваивалось только по окончании подобных курсов. Чтобы стать офицером нужно было учиться дополнительно. В итоге уровень подготовки командиров танков был очень высоким, случайных людей среди них почти не было. Об этом можно судить и по воспоминаниям немецких танкистов. Клаус Штикельмайер пишет: