Текст книги "Рассказы капитана Мишина"

Приехал домой

Николай Сизов лежал на верхней полке купе скорого поезда, мчавшего его из приморского города домой. Пять месяцев работы были позади, вахты и грузовые операции остались в прошлом, поэтому настроение было приподнятое. Он ехал домой. Возвращение мужской половины с морей в его семье всегда сопровождалось большим застольем – накрывался стол, чествовали приехавшего. Так было, когда приходил с моря его отец, так было даже когда он, еще курсант училища, приходил с практики, так было, когда он приезжал с контрактов. Обычно они сидели за праздничным столом и обсуждали ситуации, которые случались на судне. Отец всегда внимательно слушал, задавал вопросы, уточняя те или иные детали случившегося, и только затем давал оценку действиям сына. Мама всегда присутствовала при обсуждениях, с любовью смотрела на отца и сына – моряков. Со смертью отца этих обсуждений стало очень не хватать, но традиция всегда соблюдалась: сидели за столом вдвоем с мамой.

Зная теплые отношения в его семье, Лена, тогда ещё не жена, приглашала Николая в гости, где уже в другой компании, также за праздничным столом, вместе с её мамой, он рассказывал о дальних странах и морских переходах. За время последнего отпуска они наконец-то узаконили своё трехлетнее знакомство. Он ехал домой первый раз в новом качестве – законного супруга, возвращающегося с моря. Еще с вокзала он сообщил о своём приезде, и теперь от предвкушения праздника и близкой встречи с молодой женой ему начало казаться, что поезд не едет, а еле плетется.

И вот наконец-то знакомый вокзал. Взяв такси, Николай мигом домчался до нового микрорайона, где они с Еленой поселились вдвоём в его новой трехкомнатной квартире. Огромными шагами через три ступеньки он достиг площадки третьего этажа и нажал кнопку звонка. Дверь долго не открывали, но затем на пороге появилась жена Лена. Она подставила щеку для поцелуя, спросила, как он добрался и проследовала в большую комнату. В дверном проеме кухни стояла теща Людмила Петровна, она тоже поинтересовалась, как он добрался до дома. Николай, решив сразу с дороги привести себя в порядок, пошел в ванную комнату. Стоя под струёй горячего душа в новой недавно отремонтированной ванной комнате, облицованной дорогой итальянской плиткой, Николай задумался: он отчетливо, с первой минуты пребывания в доме, как ему показалось, почувствовал какую-то другую атмосферу в его квартире, и даже более того – эта новая обстановка встретила его враждебно. Николай отогнал от себя нехорошие мысли – чего не привидится с дороги, ведь пять месяцев его отсутствия – это большой срок. Выйдя из ванной, Николай, как был с мокрой головой, прошел на кухню. По середине его большой кухни на табуретке хозяйкой восседала новоявленная теща. Когда она успела переехать к ним, Николай не знал, но по её виду было понятно, что сделала она это основательно и, может быть, навсегда. «Николай, ты, наверное, проголодался с дороги? – проявляя участие, спросила Людмила Петровна. – В холодильнике есть вчерашняя ушица, хочешь, разогрею?». Николай был уже достаточно опытным человеком, работал старшим помощником капитана и подумывал о капитанских обязанностях, поэтому отреагировал быстро и даже неожиданно для самого себя: «Дорогие мои, вчерашнюю ушицу ешьте сами, а я, по случаю моего приезда, пойду в ресторан» – и прошел в спальню. Не успел он привести себя в порядок, как вошла жена Лена и предложила Николаю пройти на кухню. На кухне был накрыт стол, на котором были выставлены тарелки с второпях нарезанными неровными кусками вареной колбасы и сыра. На столе также стояла открытая банка каких-то консервов и начатая бутылка водки. Сели за стол. И тут неожиданно Николай вспомнил фразу, сказанную матерью перед его отъездом по какому-то поводу, о котором он уже забыл: «Коленька, цели-то уже достигнуты» – и с полной отчетливостью понял зловещий смысл сказанной фразы. Да, надо было признать, цели были достигнуты. Николай налил себе стопку водки и выпил. Выпил просто так, из интереса, а что будет дальше? Хотя ничего хорошего от дальнейшей супружеской жизни он уже не ждал.

Встреча

Это было в легендарные девяностые. На рейде маленького итальянского порта стояло четыре теплохода. Подошли еще два, а затем еще один. Иванов насторожился: ему недавно сообщили, что на последнем подошедшем работали его однокашники. Вызвал на связь и не ошибся, откликнулся Колька, тоже капитан. Договорились, кто первым заходит в порт, тот и накрывает стол.

На следующий день к вечеру начали заводить суда в порт. Иванова поставили первым на угловой причал, и сразу же за ним в порт пошел его товарищ. Колька сделал оборот и заходил кормой вперед с отдачей якоря. Молодец, отметил Иванов, выполнено качественно. Когда Колька таким образом проходил вдоль борта (а подходной канал был неширок), Иванов вышел на крыло мостика и прокричал, что стол уже накрыт и что он ждет гостей. Старпом, однокашник Константин, даже не выглянул. При исполнении, подумал Иванов.

Еще через два часа Колька и Константин были уже в каюте Иванова, все улыбались, были рады неожиданной встрече, хотелось поделиться последними впечатлениями и мыслями с друзьями, вспомнить былое, совместную учебу. «А у тебя кто повар? – вдруг спросил Колька, – у нас повар мужик-болгарин, уже пять месяцев с женщинами не разговаривали». Пришлось пригласить повара Светку, она покривлялась, но потом приоделась и приняла приглашение. Иванов рядовой состав в свою каюту не допускал, а тут – чего не сделаешь для однокашников. Посидели удачно, и все же Иванова не покидало чувство, что ребята не все рассказывают, что их постоянно что-то беспокоит, в разговоре присутствует какая-то тревога. Через три дня закончились грузовые работы, каждое судно пошло своей дорогой.

После встречи в следующем порту захода «колькино» судно было арестовано за неуплату счетов и сборов. Далее было долгое ожидание суда с исчезнувшим судовладельцем, бесконечное прозябание без денежных средств в таком же маленьком итальянском порту. Узнав об этом, Иван понял, что беспокоило его гостей. Да, не повезло ребятам, работа в малознакомых иностранных компаниях – это, своего рода, лотерея и риск. В следующий раз они увиделись лишь через три года и тоже в очередном маленьком порту, но работали они уже на других судах и в других судоходных компаниях. Константин до сих пор оставался старпомом.

На ремонт (служебный разговор)

«Что-то мы рано подходим, – обратился капитан к старшему помощнику, – надо на рейд Стамбула прийти не ранее утра понедельника, а мы, по моим подсчетам, подходим аж в пятницу вечером, все выходные будут наши, придется прервать транзит. А это делать ни в коем случае нельзя. В Эгейском греки дают штормовое, пойдем в бухту Ватика – там постоим». Получив разрешение от местного поста контроля движением, судно направилось в бухту Ватика для постановки на якорь. Но, войдя уже в бухту, как специально, было принято сообщение об отмене штормового предупреждения в Эгейском море. «Все равно станем, хотя бы до утра постоим, диспетчерская служба от нас уже отстала, интересоваться не будут», – вслух рассуждал капитан. На подходе к якорному месту на мостике обратили внимание, что с правого борта в миле начал сниматься с якоря коллега по судоходной компании – малыш, так эти суда меньшего тонножа называли среди плавсостава. Этот «малыш» начал настойчиво вызывать «Капитана Курова»:

– На связи, «Капитан Куров».

– «Куров», вы на якорь собрались становиться?

– Да, мы становимся на якорь в ожидании улучшения погоды.

– А вы приняли отмену штормового?

– Да, приняли.

– А если приняли, чего ж собрались на якорь становиться? Кто капитан?

Капитан Иванов начал раздражаться, ерунда какая-то: – А кто спрашивает? – давайте перейдем на частоту…, там поговорим.

Через двадцать минут «Капитан Куров» стал на якорь и вышел на связь на указанной частоте.

– Кто капитан? – с нотками раздраженного административного начальника повторил вопрос «малыш».

– А кто спрашивает? – в очередной раз вопросом на вопрос ответил Иванов тоже с раздражением в голосе.

– На связи капитан-наставник пароходства Кузнецов, – тем же тоном сообщил «малыш».

– Юрий Сергеевич, добрый день. На связи капитан Иванов.

– А, это ты, Михаил Павлович, – уже совершенно другим тоном заговорил «малыш», – ты чего затеял стать в Ватике, что у тебя случилось?

– Юрий Сергеевич, ничего у меня не случилось. Получил команду следовать в Керчь на ремонт. В пути уже неделю, но до сих пор нет никакой информации по предстоящему ремонту: ни кто будет его выполнять, ни сроков, даже агента до сих пор не дали. В общем следуем в никуда.

– А чего же ты стал, я так и не понял, какая необходимость.

– Дело в том, что на борту ни продуктов, ни денег, идем на подсосе. Но пароходство обещало снабдить на рейде Стамбула. Мы приходим в пятницу, а в этом случае даже спросить некого будет, если не подготовили. А идти на ремонт без денег и без продуктов, сами понимаете, чем это может закончиться, надо задержаться и подойти в понедельник, чтоб транзит не прерывать.

– Ладно, все понятно. Все правильно рассудил, а то я не понял что вы затеяли. – И далее уже совершенно другим голосом Юрий Сергеевич продолжил:

– Михаил Павлович, дорогой, у меня тоже будет к тебе просьба. Дело в том, что начальник службы дал команду пересесть на ближайший теплоход, следующий в Черное море. Говорит, много работы накопилось. А я еще не все вопросы свои закрыл, понимаешь меня, Михаил Павлович?

– Юрий Сергеевич, понятно. Если будут спрашивать, скажем, что подойти не было никакой возможности из-за плохой погоды.

– Михаил Павлович, ты меня сразу понял, договорились. Ну, давай до встречи, мы уже снялись, следуем в Египет.

– А вы как попали на «малыша», кого-то наставляете?

– Да, наставляем понемногу, капитан первый рейс делает, вот и катаемся.

– До встречи, удачи.

«Капитан Куров» пришел на рейд Стамбула, как и было задумано, утром в понедельник. После неоднократных напоминаний и выяснений как со службами пароходства, так и с агентом в самом Стамбуле все же получили обещанные деньги и продукты, вышли в Черное море.

Про стоянку в бухте Ватика Иванова, как он и предполагал, никто и не спрашивал. Но проблемы, нестыковки и связанные с ними нервотрепки были все еще впереди. Решение вопросов предстоящего ремонта будет требовать больших усилий от капитана и экипажа. Дело в том, что в Керчи их никто не ждал и ни о каком ремонте никто не ведал. Капитан опять оказался прав, судно шло в никуда.

Фантазер

В каюте капитана раздался звонок телефона, звонил вахтенный третий помощник Егор: «Николай Николаевич, поднимитесь на мостик, у меня сомнения». – «Какие сомнения, о чем?» – пытался выяснить, что случилось, капитан.

Не дождавшись вразумительных объяснений, капитан быстро поднялся на мостик: «Что случилось, какие сомнения?» – «Мне кажется, что у нас бак погрузился больше чем обычно. Еще полчаса назад вроде было все нормально, а сейчас погрузился». Капитан включил прожекторы и внимательно в бинокль осмотрел носовую оконечность судна, все было как всегда, судно не вызывало никаких опасений. Капитан спустился в каюту и вызвал старшего помощника и боцмана: «Так, ребята. Третьему привиделось, что у нас бак тонет, еще полчаса назад было нормально, как он утверждает, а сейчас, говорит, нос погрузился. Я смотрел и ничего особенного не обнаружил. Но на всякий случай надо проверить носовые помещения. Одевайтесь и посмотрите, я буду на мостике, а то ему еще что-нибудь померещится».

Погода была хорошая, но дело происходило в декабре месяце, вечерняя вахта третьего помощника подходила к концу, поэтому, взяв фонарик, проверяющие отправились осматривать носовые помещения. Осмотр занял более часа, ничего не обнаружив, комиссия вернулась назад. Выслушав доклад, капитан про себя выругался, отправил проверяющих отдыхать. Отчитывать третьего помощника не стал, а дав команду смотреть более внимательно, сам спустился в каюту.

Капитан еще хорошо помнил, как в прошлом рейсе на подходе к родным берегам Егор якобы увидел перископ подводной лодки и вызвал его на мостик. Дело происходило на утренней вахте, при детальном рассмотрении в бинокль было определено, что обнаруженным перископом является обычный крупный плавающий куст с торчащей из воды веткой. Тогда капитан со старшим помощником просто посмеялись и вызов капитана был забыт. Еще раньше, сразу же после принятия дел, в первом рейсе третий помощник на вечерней вахте вызывал капитана по случаю обнаруженного НЛО. Дело в том, что до этого сразу после выхода из родного порта в салоне команды капитан схватился со старшим механиком в вопросе о возможности встречи с неопознанными летающими объектами. Спорили весьма долго. Старший механик утверждал, что тарелок просто нет, на что капитан его поправлял: «Вы можете говорить, что так считаете. А я считаю, что они могут быть, просто не было случая с ними познакомиться поближе». Командиры в салоне также принимали активное участие в обсуждении этого важного вопроса.

И вот, сразу же на ближайшей вечерней вахте третьему помощнику «посчастливилось» увидеть летающую тарелку, зависшую над судном. Был вызван капитан. При детальном осмотре неопознанного летающего объекта выяснилось, что за «НЛО» было принято отражение в иллюминаторе обычной сигнальной лампочки красного цвета сработавшей аварийной сигнализации. Опять просто посмеялись и забыли. А сегодня «видения штурмана» приобрели уже более серьезную форму, требующую дополнительной работы с начинающим судоводителем.

«Чего все выдумывает? Вроде нормальный парень, но все что-то ему кажется, что-то ему мерещится, – рассуждал капитан. – Уж больно впечатлительный и мнительный. А если это еще ложится на его ответственный подход к любому делу, то мы и имеем то, что было на вечерней вахте. Ну да ладно, молодой еще, будем работать с начинающим судоводителем». На том капитан и закончил анализ случившегося.

Семейные хлопоты и умные коровы

Андрей женился поздно, когда ему было уже за тридцать, проплавал все «на белом свете». Но и сейчас дома приходилось бывать редко, профессия требовала постоянного отсутствия – Андрей работал старшим помощником на крупном океанском танкере. С появлением дочери ему стало казаться, что что-то главное в его жизни все же проходит стороной. В этом случае под «главным» он понимал частое отсутствие возможности общения с семьей, с маленькой подрастающей дочерью. Поэтому, будучи в очередном отпуске, старался наверстать упущенное.

Вот уже вторую неделю они с женой Натальей и с маленькой дочкой Юлей гостили в деревне у её бабушки. Андрей все это время проводил с дочерью. Книги со сказками были уже прочитаны, а дочка жаждала услышать все новые и новые сказочные истории. По этой причине перед сном начались всевозможные экспромты в форме сказок.

Вначале появилась сказка о том, как капитан Иванушка-дурачок неправильно управлял судном и команда никак не могла попасть в родной порт. А у них у всех были семьи и такие же маленькие дети – такие же, как сама Юля. Эта история очень взволновала дочку, ей было жаль маленьких мальчиков и девочек. Она никак не могла понять, как же так получилось, что капитан был Иванушкой-дурачком? Другая история была про старшего механика – Кощея бессмертного, который так заколдовал главный двигатель, что он никак не хотел запускаться. Или сказка о дядьке Черноморе – боцмане, который боролся с огромными волнами, напускаемыми на судно Змеем Горынычем. В очередной раз появилась сказка о бабе-Яге, которая плохо исполняла обязанности повара на камбузе. При этом Андрею во всех красках вспомнилась повар в прошлом контракте. «Эта сказка про неё, – подумал Андрей, – настоящая баба-Яга, а не повар, такая же страшная и неаккуратная».

Лето было жаркое, днем работать было тяжело, а тут еще пришла в гости соседка для обсуждения городских новостей: Андрей с женой не успели выполнить намеченный объем работ на огороде, и ужин задерживался. Папа с дочкой сидели на лавочке перед домом, Андрей в ожидании вечерней трапезы опять пустился в рассказы – импровизации на морскую тему в виде сказок. В этот раз он вел повествование о водяном, который решил напустить на моряков большого тумана. Это ему удалось, но у экипажа был волшебный прибор, с помощью которого он смог добраться до порта. Водяной был разъярен такими проделками экипажа, он появился в порту, вынырнул у самого борта судна и обещал покарать самих моряков и волшебника, сделавшего им такой бесценный подарок под названием «радар».

В это время на деревенской улице показалось колхозное стадо, которое молодой пастух гнал домой после трудового дня. Стадо было смешанное: присутствовали и козы, и бараны с овцами. Но гордостью стада были всё же коровы, они, как настоящие хозяева положения, определяли порядок продвижения по деревне. Мощными движениями коровы вонзали свои копыта в придорожную пыль, шли основательно, с чувством собственного достоинства. Некоторые из них с восторгом поднимали голову и издавали всем жителям деревни традиционное коровье приветствие «му-у-у». Стадо сопровождали клубы пыли грунтовой дороги и хлесткие удары плетки пастуха. Юля с восторгом и с некоторой боязнью смотрела на проходящее мимо дома шумное стадо. Сказка про водяного её уже не интересовала – всё внимание было полностью сосредоточено на проходящих мимо животных. С удивлением в голосе она спросила: «Папа, а это кто такие?», показывая на коров.

– Это коровы, они возвращаются домой, – пояснил Андрей.

– А что они? Это у них рога? – опять спросила дочка.

– Да, это у них рога. Коровы спешат домой, чтоб быстрее дать молоко. Ты любишь молоко? – поинтересовался Андрей.

– Да, люблю. Как интересно. Вот это коровы! Папа, а они умные, эти коровы? – неожиданно для Андрея задала вопрос дочка.

– Юля, коровы очень умные, – ответил папа, стараясь не показывать свое удивление от неожиданно заданного вопроса.

На том и закончили обсуждение увиденного. Вскоре мама позвала их домой – ужин к этому времени был приготовлен, пора было садиться за стол.

Прошло два дня. Семья разместилась на кухне, на завтрак была приготовлена манная каша. Мама разъясняла дочке полезные свойства манной каши, говорила, какая каша полезная – каша на молоке:

«Ток кто пьет молоко – будет бегать далеко; тот кто пьет молоко – будет прыгать высоко.»

Дочка внимательно слушала, а при упоминании слова «молоко» неожиданно задала вопрос: «Мама, мы с папой видели коров. Они такие интересные, с рогами. Мама, а коровы умные?». Мама абсолютно не удивилась, в отличии от папы, заданному вопросу и спокойно ответила: «Ешь дочка и успокойся. Коровы очень умные животные». – «Мама, знаешь, хоть коровы и очень умные животные, но мне кажется наш папа все же умнее», – с чувством ответственности подвела итог своим рассуждениям маленькая девочка.

Папа был в восторге от сделанного заключения: «Юля, большое тебе спасибо за столь высокую оценку своего папы».

Вечером на лавочке вольные интерпретации на тему морских сказок продолжились.

Замена

Судно было на подходе к родным берегам. На экране радара появились отдельные мелкие отметки, предвестники скорого берега, машина уже была переведена в маневренный режим. Через час надо будет вызывать лоцмана. Старпом Иванов начал волноваться, и было отчего. Он подал на замену, и его замена уже два дня проживала в гостинице в ожидании прихода судна. Но в этот раз замена Иванову нужна была не для отдыха, теперь ему предстояло разрушить свою семью.

Иванов поедет домой разводиться. Мероприятие не из приятных, но он уже принял решение – так надо. А вообще-то и вспомнить хорошего за семь лет было нечего. Его никогда по-настоящему не ждали дома: и когда он сидел на контрактах по четыре месяца, и когда работал по восемь, и когда вместо отпуска уходил в частную компанию – никогда. Надоели постоянные разборки и ссоры, капризы и хроническая, по её словам, нехватка денег. Хотя по сравнению с береговой его зарплата была даже очень и очень неплохая. Жалко было маленького сына, но он его же не бросает. Может, подрастет и поймет, хотя это вопрос. В свое время друзья отговаривали, но он их не послушал и все-таки женился, совершив самую большую ошибку в своей жизни. Она просто его не любила. Последний отъезд на судно и сопровождающие его сцены поставили все на свои места. А теперь решение принято и первым шагом к новой жизни была необходимая замена. Надо набраться сил и все преодолеть, готовиться начать все заново. Жалко потерянного времени, напрасных усилий, несбывшихся надежд и планов. На подходе к порту судов не было, рейд пустой. На Иванова нахлынули подробности, воспоминания.

На радаре отдельные отметки соединились в тонкие извилистые нити, затем превратились в отчетливые линии, набухли и разрослись, стали напоминать очертания берега, изображенного на карте. Иванов уточнил место – до ворот порта оставался час хода. Ему показалось, что судно, как опытная лошадь, почувствовавшая родной дом, побежало живее – зашли под прикрытие берега. Пора, решил Иванов и спокойным уверенным голосом начал вызывать лоцманскую станцию.

У старпома Иванова еще наступят светлые дни, и произойдет это гораздо раньше, чем он даже надеялся. А затем появятся и перспективы. Но до этого ему еще предстояло дожить и побороться. Впрочем, это уже другая история.