Текст книги "Поэзия Михаила Васильевича Ломоносова"

Поэзия Михаила Васильевича Ломоносова

В Тебе надежду полагаю

Слова: М. Ломоносов. Музыка: И. Валфиш.

Блажен человек, который на Господа возлагает надежду свою (Пс. 39:5).

«Гусли»

ми-минор

 
1 В Тебе надежду полагаю,
Всесильный Господи, всегда;
К Тебе я ныне прибегаю,
Ища прощенья, не суда.
В страдании моем, Спаситель,
Ты был от самых юных лет
Помощник мой и Покровитель,
Пристанище души и Свет.
 
 
2 Во время старости глубокой,
О Боже мой, не отступи!
Но крепкой мышцей и высокой
Ты члены старца укрепи.
Твою я крепость, Вседержитель,
Повсюду стану прославлять
И что Ты мой был Покровитель,
Вовеки буду вспоминать.
 
 
3 Твоя держава возвестится
И правда мною до небес;
О Боже! Кто с Тобой сравнится
Великим множеством чудес?
Ты к пропасти меня поставил,
Чтоб я свою погибель зрел[1]1
  зрел (церк.-слав.) – видел. – Примечание редактора Викитеки.


[Закрыть],
Но скоро, обратясь, избавил
И от глубоких бездн возвёл.
 
 
4 Щедроту Ты Свою прославил,
Меня утешить восхотел,
К служенью Твоему наставил,
Своей любовию согрел.
Среди народа велегласно
Поведаю хвалу Твою,
И на струнах моих всечасно
Твои щедроты воспою.
 

1863

Гимн бороде

 
Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Попечительна природа
О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой
Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим
И наш первой взор возводим.
Не явится борода,
Не открыты ворота.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Борода в казне доходы
Умножает по вся годы:
Керженцам любезной брат
С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит
И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой
Безголовым с бородой.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Не напрасно он дерзает,
Верно свой прибыток знает:
Лишь разгладит он усы,
Смертной не боясь грозы,
Скачут в пламень суеверы;
Сколько с Оби и Печеры
После них богатств домой
Достает он бородой.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
О коль в свете ты блаженна,
Борода, глазам замена!
Люди обще говорят
И по правде то твердят:
Дураки, врали, проказы
Были бы без ней безглазы,
Им в глаза плевал бы всяк;
Ею цел и здрав их зрак.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Если правда, что планеты
Нашему подобны светы,
Конче в оных мудрецы
И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою,
Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправды тут,
В струбе там того сожгут.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Если кто невзрачен телом
Или в разуме незрелом;
Если в скудости рожден
Либо чином не почтен,
Будет взрачен и рассуден,
Знатен чином и не скуден
Для великой бороды:
Таковы ее плоды!
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
О прикраса золотая,
О прикраса даровая,
Мать дородства и умов,
Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных,
О завеса мнений ложных!
Чем могу тебя почтить,
Чем заслуги заплатить?
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Через многие расчосы
Заплету тебя я в косы,
И всю хитрость покажу,
По всем модам наряжу.
Через разные затеи
Завивать хочу тупеи:
Дайте ленты, кошельки
И крупичатой муки.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 
 
Ах, куда с добром деваться?
Все уборы не вместятся:
Для их многого числа
Борода не доросла.
Я крестьянам подражаю
И как пашню удобряю.
Борода, теперь прости,
В жирной влажности расти.
 
 
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
 

1757

Искусные певцы всегда в напевах тщатся

 
Искусные певцы всегда в напевах тщатся,
Дабы на букве А всех доле остояться,
На Е, на О притом умеренность иметь,
Чрез У и через И с поспешностью лететь,
5 Чтоб оным нежному была приятность слуху,
А сими непринесть несносной скуки уху.
Великая Москва в языке толь нежна,
Что А произносить за О велит она.
В музыке что распев, то над словами сила;[2]2
  Сила – ударение (прим. редактора).


[Закрыть]
10 Природа нас блюсти закон сей научила.
Без силы бе́реги, но с силой берега́
И сне́ги без нея мы говорим снега́;
Довольно кажут нам толь ясныя доводы,
Что ищет наш язык везде от И свободы:
15 Или уж стало иль; коли уж стало коль;
Изволи ныне все везде твердят изволь;
За спиши, спишь и спать мы говорим за спати.
На что же, Трисотин[3]3
  Трисотин – кличка Тредиаковского, пущенная в ход А. П. Сумароковым, который в своей комедии «Тресотиниус» вывел под этим именем Тредиаковского. В комедии Мольера «Les femmes savantes» («Учёные женщины») имя Trissotin (Триссотен) дано одному из действующих лиц, претенциозному поэту, автору вычурных стишков (прим. редактора).


[Закрыть], к нам тянешь И не к стати?
Напрасно злобной сей ты предприял совет,
20 Чтоб, льстя тебе, когда Российской принял свет
Свиныи визги вси и дикии, и злыи,
И истинныи ти, и лживы, и кривыи.
Языка нашего небесна красота
Не будет никогда попранна от скота.
25 От яду твоего он сам себя избавит
И, вред сей выплюнув, поверь, тебя заставит
Скончать твой скверной визг стонанием совы,
Негодным в руской стих и пропастным увы!
 

К ивану ивановичу шувалову

 
Спасибо за грибы, челом за ананас,
За вина сладкие; я рад, что не был квас.
Российско кушанье сразилось с перуанским,
А если бы и квас влился в кишки с шанпанским,
Те сделался бы в них такой же разговор,
Какой меж стряпчими в суде бывает спор.
Я думал уж и так, что в брюхо… забился,
И, выпустить хотя, я чуть не надсадился.
 

‹Между 1752 и 1753›

К статуе Петра великого

НАДПИСЬ 1

К СТАТУЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

 
Се образ изваян премудрого героя,
Что, ради подданных лишив себя покоя,
Последний принял чин и царствуя служил,
Свои законы сам примером утвердил,
Рожденны к скипетру, простер в работу руки,
Монаршу власть скрывал, чтоб нам открыть науки.
Когда он строил град, сносил труды в войнах,
В землях далеких был и странствовал в морях,
Художников сбирал и обучал солдатов,
Домашних побеждал и внешних сопостатов;
И словом, се есть Петр, отечества Отец;
Земное божество Россия почитает,
И столько олтарей пред зраком сим пылает,
Коль много есть ему обязанных сердец.
 

НАДПИСЬ 2

К ТОЙ ЖЕ

 
Елисавета здесь воздвигла зрак Петров
К утехе россов всех, но кто он был таков,
Гласит сей град и флот, художества и войски,
Гражданские труды и подвиги геройски.
 

НАДПИСЬ 3

К ТОЙ ЖЕ

 
Металл, что пламенем на брани устрашает,
В Петрове граде се россиян утешает,
Изобразив в себе лица его черты;
Но если бы его душевны красоты
Изобразить могло притом раченье наше,
То был бы образ сей всего на свете краше.
 

НАДПИСЬ 4

К ТОЙ ЖЕ

 
Зваянным образам, что в древни времена
Героям ставили за славные походы,
Невежеством веков честь божеска дана,
И чтили жертвой их последовавши роды,
Что вера правая творить всегда претит.
Но вам простительно, о поздые потомки,
Когда услышав вы дела Петровы громки
Поставите олтарь пред сей геройский вид;
Мы вас давно своим примером оправдали:
Чудясь делам его, превысшим смертных сил,
Не верили, что он един от смертных был,
Но в жизнь его уже за бога почитали.
 

НАДПИСЬ 5

К ТОЙ ЖЕ

 
Гремящие по всем концам земным победы,
И россов чрез весь свет торжествовавших следы,
Собрание наук, исправленны суды,
Пременное в реках течение воды,
Покрытый флотом понт, среди волн грады новы
И прочие дела увидев смерть Петровы
Рекла: «Сей человек предел мой нарушил
И доле в мире сем Мафусаила жил».
Так лета по делам считая, возгласила
И в гроб великого сего героя скрыла.
Но образом его красуется сей град.
Взирая на него, Перс, Турок, Гот, Сармат
Величеству лица геройского чудится
И мертвого в меди бесчувственной страшится.
 

Между 1743 и 1747

Молчите струйки чисты

 
Молчите струйки чисты,
И дайте мне вещать:
Вы птички голосисты
Престаньте воспевать.
Пусть в рощах раздаются
Плачевные слова,
Ручьями слезы льются
И стонут дерева.
 
 
Ты здесь моя отрада,
Любезной пастушок,
Со мной ходил от стада
На крутой бережок.
Я здесь с тобой свыкалась
От самых лет младых,
И часто наслаждалась
Любовных слов твоих.
 
 
Уж солнышко спустилось
И село за горой,
И поле окропилось
Вечернею росой.
Я в горькой скуке трачу
Прохладные часы,
И наедине плачу
Лишась твоей красы.
 
 
Целую те пруточки,
С которых ты срывал
Прекрасные цветочки,
И мне пучки вязал,
Слезами обливаю
Зеленые листы,
В печали презираю
Приятные плоды.
 
 
Я часто вижу власно
Тебя во древесах;
Бегу туда напрасно,
Хочу обнять в слезах.
Но только тень пустая
Меня нещастну льстит,
Смущаюся, теряя
Приятной мне твой вид.
 
 
Лишь только ветр листами
Тихонько потрясет,
Я тотчас меж кустами
Тебя ищу, мой свет.
От всякой перемены
Всечастно я крушусь,
И муча слабы члены
На каждой слух стремлюсь.
 

Надпись на иллюминацию в день восшествия на престол её величества ноября 25 дня 1750 года перед зимним домом

НАДПИСЬ

НА ИЛЛЮМИНАЦИЮ, ПРЕДСТАВЛЕННУЮ В ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА НОЯБРЯ 25 ДНЯ 1750 ГОДА, ПЕРЕД ЗИМНИМ ДОМОМ, ГДЕ ИЗОБРАЖЕН БЫЛ ВАВИЛОН, ОКРУЖЕННЫЙ ЗЕЛЕНЕЮЩИМ САДОМ; ПО СТОРОНАМ ТОРЖЕСТВЕННЫЕ СТОЛПЫ

 
Во время твоея, монархиня, державы
Сугубой счастливы мы лета красотой.
Одну дает нам Бог, округ веков создавый,
Другую дарствует приход, Богиня, твой.
Из Вавилона бед изведены тобою,
Вошли спокойствия в прекрасные сады
И, ставя нынь столпы с твоею похвалою,
Вкушаем радости приятные плоды.
 

Первая половина октября 1750

Надпись на иллюминацию в день рождения её величества декабря 18 дня 1750 года перед зимним домом

НАДПИСЬ

НА ИЛЛЮМИНАЦИЮ, ПРЕДСТАВЛЕННУЮ В ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ДЕКАБРЯ 18 ДНЯ 1750 ГОДА ПЕРЕД ЗИМНИМ ДОМОМ, ГДЕ ИЗОБРАЖЕНА БЫЛА СИЯЮЩАЯ ЗВЕЗДА НАД ОЛТАРЕМ, НА КОТОРОМ ПЫЛАЕТ СЕРДЦЕ; ПО СТОРОНАМ ХРАМЫ

 
Счастливая звезда на Горизонт блистала,
Когда Елисавет России воссияла.
Монархиня, твой к нам сверькнул пресветлый луч,
Возжег и осветил всех сердце после туч.
Единым сердцем все равно к тебе пылаем
И тое на олтарь усердий возлагаем.
Из храмов ревности желания гласят,
Да Вышний даст сей день торжествовать стократ.
 

Начало декабря 1750

Надпись на иллюминацию в день тезоименитства её величества 1748 года сентября 5 дня перед летним домом

НАДПИСЬ

НА ИЛЛЮМИНАЦИЮ, ПРЕДСТАВЛЕННУЮ В ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ ТЕЗОИМЕНИТСТВА ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВА 1748 ГОДА СЕНТЯБРЯ 5 ДНЯ, ПЕРЕД ЛЕТНИМ ДОМОМ, НА КОТОРОЙ ИЗОБРАЖЕН БЫЛ ФОНТАН, А ПО СТОРОНАМ ХРАМЫ МИРА И ВОЙНЫ

 
Богиня красотой, породой ты богиня,
Повсюду громкими делами героиня,
Ты мать щедротами, ты именем покой:
Смущенный бранью мир мирит господь тобой.
Российска тишина пределы превосходит
И льет избыток свой в окрестные страны:
Воюет воинство твое против войны;[4]4
  Продвижение русских войск к Рейну способствовало заключению мира.


[Закрыть]
Оружие твое Европе мир приводит.
 

Между 9 июля и 5 сентября 1748

Надпись на иллюминацию в новый 1751 год, представленную перед зимним домом

НАДПИСЬ

НА ИЛЛЮМИНАЦИЮ В НОВЫЙ 1751 ГОД, ПРЕДСТАВЛЕННУЮ ПЕРЕД ЗИМНИМ ДОМОМ, ГДЕ ИЗОБРАЖЕН БЫЛ ЗЕМНОЙ ГЛОБУС, НА КОТОРОМ СТОЯЛО ВЕНЗЛОВОЕ ИМЯ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА И ЧИСЛО НОВОГО ГОДА; ПО СТОРОНАМ ОТВЕРСТЫЕ ХРАМЫ И ОЛТАРИ С ВОЗЖЖЕННЫМ НА НИХ ПЛАМЕНЕМ

 
Отверсты храмы все, и олтари дымятся,
Желанья всех к тебе, монархиня, стремятся,
И ревность подданных со временем растет,
И оных счастие с числом восходит лет.
Полсвета, что твоя десница управляет,
Согласный шум до звезд усердно возвышает,
Да Вышний новый год с тобой благословит
И слух твой и другу полсвета удивит.
 

Начало декабря 1750

Надпись на иллюминацию, представленную её императорскому величеству от их императорских высочеств в Ораниенбауме (Ломоносов)

НАДПИСЬ

НА ИЛЛЮМИНАЦИЮ, ПРЕДСТАВЛЕННУЮ ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ОТ ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЫСОЧЕСТВ В ОРАНИЕНБАУМЕ 1750 ГОДА ИЮЛЯ 31 ДНЯ, ГДЕ ИЗОБРАЖЕНЫ БЫЛИ ДВА СОЕДИНЕННЫЕ СЕРДЦА, ПЫЛАЮЩИЕ НА ОЛТАРЕ К СИЯЮЩЕМУ НАД НИМИ СОЛНЦУ; ПО СТОРОНАМ МЛАДОЙ МЕСЯЦ И ВОСХОДЯЩАЯ ДЕННИЦА

 
Как солнце с высоты, богиня, к нам сияешь
И в наших жар сердцах усерднейший рождаешь.
Мы оба, чувствуя любовь твою к себе,
Приносим ревности взаимно жар тебе.
Монархиня, ты всем един источник света,
Российский Горизонт тобою освещен,
Тобою наш восход на оном озарен.
Мы свет заимствуем, дает Елисавета.
 

Вторая половина июля 1750

Надпись на оказание высочайшей милости её величества в Москве 1753 года

НАДПИСЬ

НА ОКАЗАНИЕ ВЫСОЧАЙШЕЙ МИЛОСТИ ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВА В МОСКВЕ 1753 ГОДА

 
Монархиня, твоя прещедрая рука
Обилие нам льет и радость, как река,
Сильнее, нежели ключей Кастальских токи,
Стремление к стихам и дух дает высокий.
 
 
О радостной восторг! куда я полечу?
Но большее язык богатство слов являет,
Когда умеренно веселие бывает;
Веселие мое безмерно, я молчу.
 

Вторая половина марта 1753

Надпись на спуск корабля, именуемого Иоанна Златоустого, года, дня

НАДПИСЬ

НА СПУСК КОРАБЛЯ, ИМЕНУЕМОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТАГО, ГОДА, ДНЯ

 
Сойди к нам, Златоуст, оставив небеса,
Достойна твоего здесь зрения краса:
Петрова дщерь тебе корабль сей посвящает
И именем твоим всё море наполняет.
Когда ты пойдешь в путь на нём между валов,
Греми против её завистливых врагов.
Златыми прежде ты гремел в церьквах устами,
Но пламенными впредь звучи в водах словами.
 

8 сентября 1751

Надпись, которая изображена на серебряной раке великому князю Александру Невскому

НАДПИСЬ,

КОТОРАЯ ИЗОБРАЖЕНА НА ВЕЛИКОЛЕПНОЙ СЕРЕБРЯНОЙ РАКЕ СВЯТОМУ, БЛАГОВЕРНОМУ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ АЛЕКСАНДРУ НЕВСКОМУ, ПОСТРОЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИМ ПОВЕЛЕНИЕМ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ В ТРОИЦКОМ АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОМ МОНАСТЫРЕ

 
Святый и храбрый князь здесь телом почивает;
Но духом от небес на град сей призирает
И на брега, где он противных побеждал
И где невидимо Петру споспешствовал.
Являя дщерь его усердие святое,
Сему защитнику воздвигла раку[5]5
  Серебряная рака (гробница) великого князя Александра Невского была отлита в 1750 г. из серебра, «обретённого» в 1742 г. на Алтае. В настоящее время в Эрмитаже.


[Закрыть] в честь
От первого сребра, что недро ей земное
Открыло, как на трон благоволила сесть.
 

Первая половина 1750

Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над Турками и Татарами и на взятие Хотина 1739 года

Ода блаженныя памяти

Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над Турками и Татарами и на взятие Хотина 1739 года

1

 
Восторг внезапный ум пленил,
Ведет на верьх горы высокой,
Где ветр в лесах шуметь забыл;
В долине тишина глубокой.
Внимая нечто, ключь молчит,
Которой завсегда журчит
И с шумом в низ с холмов стремится.
Лавровы вьются там венцы,
Там слух спешит во все концы;
Далече дым в полях курится.
 

2

 
Не Пинд ли под ногами зрю?
Я слышу чистых сестр Музыку!
Пермесским жаром я горю,
Теку поспешно к оных лику.
Врачебной дали мне воды:
Испей и все забудь труды;
Умой росой Кастильскойг очи.
Чрез степь и горы взор прострид
И дух свой к тем странам впери,
Где всходит день по темной ночи.
 

3

 
Корабль как ярых волн среди,
Которыя хотят покрыти,
Бежит, срывая с них верьхи,
Претит с пути себя склонити,
Седая пена вкруг шумит,
В пучине след его горит, –
К Российской силе так стремятся,
Кругом объехав, тьмы Татар;
Скрывает небо конской пар!
Чтож в том? Стремглав без душ валятся.
 

4

 
Крепит отечества любовь
Сынов Российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грознаго бодрится звуку.
Как сильный лев стада волков,
Что кажут острых яд зубов,
Очей горящих гонит страхом?
От реву лес и брег дрожит,
И хвост песок и пыль мутит,
Разит извившись сильным махом.
 

5

 
Не медь ли в чреве Этны ржет
И, с серою кипя, клокочет?
Не ад ли тяжки узы рвет
И челюсти разинуть хочет?
То род отверженной рабы,
В горах огнем наполнив рвы,
Металл и пламень в дол бросает,
Где в труд избранный наш народ
Среди врагов, среди болот
Чрез быстрой ток на огнь дерзает.
 

6

 
За холмы, где паляща хлябь
Дым, пепел, пламень, смерть рыгает,
За Тигр, Стамбул, своих заграбь,
Что камни с берегов здирает;
Но чтоб орлов здержать полет,
Таких препон на свете нет.
Им воды, лес, бугры, стремнины,
Глухия степи – равен путь.
Где только ветры могут дуть,
Доступят там полки орлины.
 

7

 
Пускай земля, как Понт, трясет,
Пускай везде громады стонут,
Премрачный дым покроет свет,
В крови Молдавски горы тонут;
Но вам не может то вредить,
О Россы, вас сам рок покрыть
Желает для щастливой Анны.
Уже ваш к Ней усердный жар
Быстр́о проходит сквозь Татар,
И путь отворен вам пространный.
 

8

 
Скрывает лучь свой в волны день.
Оставив бой ночным пожарам;
Мурза упал на долгу тень;
Взят купно свет и дух Татарам.
Из лыв густых выходит волк
На бледный труп в Турецкий полк.
Иной, в последни видя з́орю:
«Закрой, – кричит, – багряной вид
И купно с ним Магметов стыд,
Спустись поспешно с солнцем к морю».
 

9

 
Что так теснит боязнь мой дух?
Хладнеют жилы, сердце ноет!
Что бьет за странной шум в мой слух?
Пустыня, лес и воздух воет!
В пещеру скрыл свирепство зверь;
Небесная отверзлась дверь;
Над войском облак вдруг развился;
Блеснул горящим вдруг лицем,
Умытым кровию мечем
Гоня врагов, Герой открылся.
 

10

 
Не сей ли при Донских струях
Рассыпал вредны Россам стены?
И Персы в жаждущих степях
Не сим ли пали пораженны?
95 Он так к своим взирал врагам,
Как к Готским приплывал брегам,
Так сильну возносил десницу;
Так быстрой конь Его скакал,
Когда Он те поля топтал,
Где зрим всходящу к нам денницу.
 

11

 
Кругом Его из облаков
Гремящие перуны блещут,
И, чувствуя приход Петров,
Дубравы и поля трепещут.
Кто с ним толь грозно зрит на юг,
Одеян страшным громом вкруг?
Никак Смиритель стран Казанских?
Каспийски воды, Сей при вас
Селима гордаго потряс,
Наполнил степь голов поганских.
 

12

 
Герою молвил тут Герой:
«Нетщетно я с тобой трудился,
Нетщетен подвиг мой и твой,
Чтоб Россов целой свет страшился.
Чрез нас предел наш стал широк
На север, запад и восток.
На юге Анна торжествует,
Покрыв своих победой сей».
Свилася мгла, Герои в ней;
Не зрит их око, слух нечует.
 

13

 
Крутит река Татарску кровь,
Что протекала между ними;
Не смея в бой пуститься вновь,
Местами враг бежит пустыми,
Забыв и мечь, и стан, и стыд,
И представляет страшный вид
В крови другов своих лежащих.
Уже, тряхнувшись, легкий лист
Страшит его, как ярый свист
Быстро сквозь воздух ядр летящих.
 

14

 
Шумит с ручьями бор и дол:
«Победа, Росская победа!»
Но враг, что от меча ушол,
Боится собственнаго следа.
Тогда, увидев бег своих,
Луна стыдилась сраму их
И в мрак лице зардевшись скрыла
Летает слава в тьме ночной,
Звучит во всех землях трубой,
Коль Росская ужасна сила.
 

15

 
Вливаясь в Понт, Дунай ревет
И Россов плеску отвещает;
Ярясь волнами Турка льет,
Что стыд свой за него скрывает.
Он рыщет, как пронзенный зверь.
И чает, что уже теперь
В последней раз заносит ногу.
И что земля его носить
Не хочет, что не мог покрыть.
Смущает мрак и страх дорогу.
 

16

 
Где ныне похвальба твоя?
Где дерзость? Где в бою упорство?
Где злость на северны края?
Стамбул, где наших войск презорство?
Ты лишь своим велел ступить,
Нас тот час чаял победить;
Ян́ычар твой свирепо злился.
Как Тигр на Росский полк скакал.
Но что? Внезапно мертв упал,
В крови своей пронзен залился.
 

17

 
Целуйте ногу ту в слезах,
Что вас, Агаряне, попрала,
Целуйте руку, что вам страх
Мечем кровавым показала.
Великой Анны грозной взор
Отраду дать просящим скор;
По страшной туче воссияет,
К себе повинность вашу зря,
К своим любовию горя,
Вам казнь и милость обещает.
 

18

 
Златой уже десницы перст
Завесу света вскрыл с звездами;
От встока скачет посту верст,
Пуская искры конь ноздрями.
Лицем сияет Феб на том.
Он пламенным потряс верхом,
Преславно дело зря, дивится:
«Я мало таковых видал
Побед, коль долго я блистал,
Коль долго круг веков катится».
 

19

 
Как в клуб змия себя крутит,
Шипит, под камень жало кроет,
Орел когда шумя летит
И там парит, где ветр не воет;
Превыше молний, бурь, снегов
Зверей он видит, рыб, гад́ов, –
Пред Росской так дрожит Орлицей,
Стесняет внутрь Хотин своих.
Но что? В стенах ли может сих
Пред сильной устоять Царицей?
 

20

 
Кто скоро толь тебя, Калчак,
Учит Российской вдаться власти,
Ключи вручить в подданства знак
И большей избежать напасти?
Правдивой Аннин гнев велит,
Что падших перед ней щадит.
Ея взошли и там оливы,
Где Вислы ток, где славный Рен,
Мечем противник где смирен,
Извергли дух серца кичливы.
 

21

 
О как красуются места,
Что иго лютое зброс́или
И что на Турках тягота,
Которую от них носили;
И варварския руки те,
Что их держали в тесноте,
В полон уж́е несут оковы;
Что ноги узами звучат,
Которы для отгнанья стад
Чужи поля топтать готовы.
 

22

 
Не вся твоя тут, Порта, казнь,
Не так тебя смирять достойно.
Но большу нанести боязнь,
Что жить нам недала спокойно.
Еще высоких мыслей страсть
Претит тебе пред Анной пасть?
Где можешь ты от ней укрыться?
Дамаск, Каир, Алепп згорит,
Обставят Росским флотом Крит;
Евфрат в твоей крови смутится.
 

23

 
Чинит премену что во всем?
Что очи блеском проницает?
Чистейшим с неба что лучем
И дневну ясность превышает?
Героев слышу весел клик!
Одеян в славу Аннин лик
Над звездны вечность взносит круги.
И правда, взяв перо злато,
В нетленной книге пишет то.
Велики коль Ея заслуги.
 

24

 
Витийство, Пиндар, уст твоих
Тяжчаеб Фивы обвинили,
За тем что о победах сих
Ониб громчае возгласили,
Как прежде о красе Афин.
Россия, как прекрасный крин,
Цветет под Анниной державой.
В Китайских чтут Ее стенах,
И свет во всех своих концах
Исполнен храбрых Россов славой.
 

25

 
Россия, коль щастлива ты
Под сильным Анниным Покровом!
Какия видишь красоты
При сем торжествованьи новом!
Военных нестрашися бед:
Бежит оттуду бранный вред,
Народ где Анну прославляет.
Пусть злобна зависть яд свой льет,
Пусть свой язык ярясь грызет;
То наша радость презирает.
 

26

 
Козацких поль заднестрской тать,
Разбит, прогнан, как прах, развеян,
Не смеет больше уж топтать,
С пшеницой, где покой насеян.
Безбедно едет в путь купец,
И видит край волнам пловец,
Ни где незнал плывя препятства.
Красуется велик и мал;
Жить хочет век, кто в гроб желал:
Влекут к тому торжеств изрядства.
 

27

 
Пастух стада гоняет в луг
И лесом без боязни ходит;
Пришед, овец пасет где друг,
С ним песню новую заводит,
Салдатску храбрость хвалит в ней,
И жизни часть блажит своей,
И вечно тишины желает
Местам, где толь спокойно спит,
И Ту, что от врагов хранит,
Простым усердьем прославляет.
 

28

 
Любовь России, страх врагов,
Страны полночной Героиня,
Седми пространных морь брегов
Надежда, радость и Богиня,
Велика Анна, Ты доброт
Сияешь светом и щедрот:
Прости, что раб твой к громкой славе.
Звучит что крепость силе Твоих,
Придать дерзнул не красной стих
В подданства знак Твоей державе.