Текст книги "Полководцы империи. Иван Дибич, Михаил Лорис-Меликов, Михаил Скобелев, Степан Макаров"

Полководцы империи. Иван Дибич, Михаил Лорис-Меликов, Михаил Скобелев, Степан Макаров

Редактор кандидат исторических наук Н. А. Копылов

Редактор-составитель доктор исторических наук М. Ю. Мягков

© ИД «Комсомольская правда», 2014 год.

© ИД «Российское военно-историческое общество», 2014 год.

Дибич Иван Иванович

2 мая 1785–29 мая 1831

Иван Иванович Дибич получил при рождении имя Иоганн Карл Фридрих Антон фон Дибич и получил военное образование в берлинском кадетском корпусе. Его отец, прусский офицер, с 1798 г. состоял на русской службе. В 1801 г. Дибич был взят из корпуса отцом для определения на русскую службу и в том же году зачислен прапорщиком в лейб-гвардии Семеновский полк.

Скоро приобретенные им теоретические познания пришлось проверить и применить на деле. В 1805 г. разгорелась война с Францией, и Дибич вместе с полком выступил в поход, положивший начало его блистательной боевой карьере. 20 ноября 1805 г. в сражении при Аустерлице Иван Иванович был ранен в кисть правой руки, взял шпагу в левую руку и до конца боя оставался при своей роте, за что и награжден был золотою шпагою с надписью «За храбрость».

Сражения и победы

Генерал-фельдмаршал русской армии (1829 г.), полный кавалер ордена Св. Георгия, любимец сразу двух императоров – Александра I и Николая I.

Воспитанник прусской военной школы, И. И. Дибич отличался честолюбием, чины и ордена он добывал и шпагой, и умом. В 27 лет стал генералом. В решающей Битве народов его личная храбрость и советы способствовали победе союзных армий над Наполеоном. А по итогам русско-турецкой войны 1828–1829 гг., за которую Дибич получил именование Забалканского, у ног Николая I лежал Константинополь. Поднятие креста на Святой Софии становилось реальностью…

Участие в кампаниях 1806 и 1807 гг. привело к дальнейшему карьерному росту молодого офицера, который был в основном прикомандирован к квартирмейстерской части (аналог современного генерального штаба). Как говорили злые языки, одною из причин этому был его малый рост: в походе он не мог поспевать за гренадерами. С другой стороны, именно квартирмейстерская служба дала окрепнуть природным военным дарованиям Дибича.

В сражении при Гейльсберге он был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени за весьма удачное расположение батареи на правом берегу p. Алле. Батарея, действовавшая на неприятельском фланге, своим удачным огнем остановила противника и прикрыла отступление своих войск. Сражения при Прейсиш-Эйлау, Гутштадте, Фридланде, также позволили выдвинуться вперед молодому офицеру, возвратившемуся в Россию в чине капитана и имевшему, помимо Георгия, орден Св. Владимира 4-й степени и прусский орден «За заслуги».

В 1810 г. Дибич, не прекращая изучения теории военного дела, был определен в свиту Александра I по квартирмейстерской части и при содействии управлявшего тогда этой частью князя Волконского поступил на место дежурного штаб-офицера в корпус графа Витгенштейна. В том же году подполковник Дибич обратил на себя внимание запиской, под заглавием Organisations-planeines Requisitions-systems (план организации реквизиционной системы), представленной военному министру по поводу предстоящих тогда военных действий. В сентябре 1811 г. 26-летний Дибич был произведен в полковники.

Война 1812 года. Заграничные походы

Отечественная война 1812 года застала Ивана Ивановича обер-квартирмейстером в прикрывавшем Санкт-Петербург корпусе графа Витгенштейна, под знаменами которого он участвовал во многих сражениях. Отличился в трехдневном бою 18, 19 и 20 июля под Якубовым, Клястицами и Головчицами и в двухдневном 5 и 6 августа у Полоцка, где, став во главе трехтысячного отряда плохо обученных ополченцев, овладел мостом и тем парализовал натиск французов. За эти отличия получил ордена Св. Владимира 3-й степени и Св. Георгия 3-й степени. Затем за бои у с. Юровичи и 6–9 октября за Полоцк награжден был орденом Св. Анны 1-й степени.

18 октября 1812 г. он получил генерал-майорские эполеты, а за участие в последующих боях – золотую шпагу с бриллиантами и с надписью «За храбрость». Способности Ивана Ивановича по достоинству были оценены Александром I. Дибич стал генерал-квартирмейстером армии Витгенштейна и в этом звании вступил с русскими войсками в Берлин, оставленный им 12 лет назад всего лишь прапорщиком.

Сражения с Наполеоном идут одно за другим, награды за них – тоже. В 1813 г. Дибич, удостоившийся получить от прусского короля орден Красного Орла 1-й степени, стал генерал-квартирмейстером союзных русско-прусских войск и в этом звании участвовал в сражениях под Люценом и Бауценом. Когда к коалиции против Наполеона I примкнула Австрия и австрийский фельдмаршал князь Шварценберг стал главнокомандующим всех союзных войск, Дибич под его началом сумел отличиться в сражении под Дрезденом. Тогда под ним были убиты две лошади, а сам он получил сильную контузию. За сражение под Кульмом он был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени. В решающем сражении под Лейпцигом не только личная храбрость, но и советы Дибича настолько способствовали победе союзных армий, что князь Шварценберг прямо на поле битвы снял с себя орден Марии-Терезии малого креста и надел его на Дибича, а император Александр I произвел его в генерал-лейтенанты.

Доверие императора к Дибичу так возросло, что, присутствуя на военных советах и оспаривая аргументы авторитетных прусских и австрийских генералов, он часто склонял императора к принятию своего решения. Так, например, после переноса военных действий непосредственно на территорию Франции он представил убедительные доводы необходимости скорейшего движения союзных войск на Париж, что привело к быстрому окончанию кампании. На высотах Бельвиля, на фоне покорившейся столицы Франции, император пожаловал Дибичу орден Св. Александра Невского.

Наполеоновские войны, еще больше укрепив боевую репутацию молодого генерала, создали ему прочное положение в ближайшем окружении Александра I, что в скором времени явилось причиной очередного карьерного взлета Дибича. Он был назначен начальником штаба 1-й армии и вскоре получил звание генерал-адъютанта.

Поспешное отступление французов в Битве народов под Лейпцигом. 19 октября 1813 г.

В начале 1815 г. он выгодно женился на племяннице князя Барклая-де-Толли, баронессе Женни Торнау.

Начальник Главного штаба

1821 год стал также удачным для карьеры будущего фельдмаршала: император взял его с собой на Лайбахский конгресс – и с этого времени Дибич становится его неразлучным спутником. На этом конгрессе Иван Иванович получил от австрийского императора орден Леопольда 1-й степени, а от российского монарха – орден Св. Владимира 1-й степени. В 1823 г., когда благодаря покровительству Аракчеева он стал исполнять обязанности начальника Главного штаба, а вскоре именным указом императора стал его главой, сменив на этом посту князя Волконского.

«Причем российский монарх дал ему особые наставления, касавшиеся отношений с А. А. Аракчеевым: «Ты найдешь в нем, – сказал Александр, – человека необразованного, но единственного по трудолюбию и усердию ко мне; старайся с ним ладить и дружно жить: ты будешь иметь с ним часто дело и оказывай ему возможную доверенность и уважение». Одновременно с утверждением в должности начальника Главного штаба, Иван Иванович назначен был также управляющим квартирмейстерскою частью, и в этом звании оказал благотворное влияние на всю армию, принеся много пользы для дела ее внутренней организации.

Помимо своих прямых обязанностей, Дибич неотлучно сопровождает императора во всех его поездках. Находился он при царе и во время его последнего путешествия в Таганрог, когда Александр I заболел, а 19 ноября 1825 года скончался в присутствии императрицы и лиц свиты…

Из находившихся при императоре трех доверенных лиц: генерал-адъютантов князя Волконского, барона Дибича и Чернышева ни один не знал о существовании акта, назначавшего Великого князя Николая Павловича наследником престола. Впоследствии генерал-адъютант Дибич рассказывал Михайловскому-Данилевскому: «Государь, поверявший мне многие тайны, не говорил мне, однако, об этом ни слова. Однажды мы были с ним в поселениях (военных), и он, обращая речь к Великому князю Николаю Павловичу, сказал ему: «Тебе надобно будет это поддерживать». Я ничего другого из сих слов не заключил, как то, что, судя по летам Великого князя, он, пережив Государя и Цесаревича, будет их преемником».

Ситуация, сложившаяся в стране в связи с подготовкой выступления на Сенатской площади, позволила Дибичу заслужить особую благосклонность нового императора. Он донес Николаю Павловичу о существовании заговора и принял меры к его раскрытию. Оценив лояльность и усердие, император Николай I в день своей коронации (22 августа 1826 г.) произвел Дибича в генералы-от-инфантерии. После этих событий Иван Иванович Дибич до конца своей жизни был ближайшим советником Николая I, пользовался его полным доверием.

Русско-турецкая война 1828–1829 гг

Самым удачным периодом в карьере Дибича стала русско-турецкая война 1828–1829 гг., которая вознесла его на вершину полководческой славы. В 1828 г. Россия решила оказать помощь православным грекам в их войне за национальную независимость и 2 апреля объявила Турции войну. Дибич как начальник Главного штаба прибыл в Молдавию. 25 апреля он форсировал реку Прут, 27 мая переправился с войсками через Дунай, приняв активное участие в осаде Варны, за что был удостоен ордена Св. Андрея Первозванного. Пользуясь неограниченным доверием императора и ведя с ним переписку, Дибич фактически руководил военными действиями вместо главнокомандующего генерал-фельдмаршала графа П. Х. Витгенштейна, а уже в феврале 1829 г. принял официальное командование русскими войсками. Его назначение коренным образом изменило обстановку на театре военных действий. 19 июня 1829 г. сдалась крепость Силистрия, а Дибич стал готовить армию к походу на Балканы, который начался 2 июля 1829 г. Причем на долю графа Дибича выпала участь бороться не только с турками, но и с не менее опасным противником – чумой, сильно ослабившей его армию.

Известный прусский фельдмаршал Мольтке отметил: «Оставляя в стороне материальное ослабление вооруженных сил, должно признать в главнокомандующем необыкновенную силу воли, чтобы среди борьбы с такими ужасающими и распространенными бедствиями не терять из вида великую цель, которая могла быть достигнута, придерживаясь неизменно решительного и быстрого образа действий. По нашему (т. е. Мольтке) мнению, история может произнести в пользу действий графа Дибича в турецкую кампанию нижеследующий приговор: располагая слабыми силами, он предпринимал только то, что представлялось безусловно необходимым для достижения цели войны. Он приступил к осаде крепости и одержал в открытом поле победу, которая открыла ему доступ в сердце неприятельской монархии. Он очутился здесь с одним призраком армии, но ему предшествовала слава непобедимости. Россия обязана счастливым исходом войны смелому и вместе с тем осторожному образу действий графа Дибича».

В шесть переходов, попутно одержав важную победу при Сливне, русская армия прошла 120 верст и уже 7 августа оказалась под стенами Адрианополя, не видевшего русских дружин со времен киевского князя Святослава. На следующий день Адрианополь сдался.

Эти подвиги графа Дибича, совершенные им на 45-м году от рождения, принесли ему именование Забалканского, алмазные знаки ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, военный орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 1-й степени, фельдмаршальский жезл. Сверх того, государь император пожаловал его супругу, графиню Анну Егоровну, в статс-дамы и высочайше повелел Черниговскому пехотному полку именоваться полком графа Дибича-Забалканского. Король Прусский удостоил фельдмаршала алмазными знаками ордена Черного Орла и богато украшенной алмазами шпагой с вензелем.

«Победоносная армия, предводительству вашему вверенная, – писал император к графу Ивану Ивановичу от 12 сентября 1829 года, – с самого открытия кампании не переставала ознаменовывать себя блистательнейшими подвигами. Совершенное разбитие главных сил Верховного Визиря при селении Кулевчи, покорение крепости Силистрии, незабвенный переход Балканских гор, овладение всеми крепостями Бургасского залива и занятие второстоличного города Адрианополя, суть дела, покрывшие ее неувядаемой славой. Но, не довольствуясь сим, отличные воинские дарования ваши явили свету событие, превосходящее даже меру ожидания. Вы не замедлили перенести победоносные знамена Наши пред врата самой Столицы неприятеля, и опершись правым флангом на морские силы Наши, в Архипелаге находящиеся, а левым на Черноморский Наш флот, принудили наконец Оттоманскую Порту торжественно признаться в бессилии своем противустоять Российскому оружию, и решительно просить пощады».

Преследование русскими конногвардейцами французских конных егерей под Полоцком. Художник Ф. Чирка.

У ног Николая I лежал Константинополь. Поднятие креста на Святой Софии становилось реальностью. Но этому не суждено было сбыться. Русское правительство не желало разрушения Османской империи. Переговоры привели к подписанию умеренного Адрианопольского договора, по которому Россия получала Кавказское побережье, а султан признавал независимость Греции и давал автономию Сербии.

Польская кампания 1830–1831 гг

Июльская революция во Франции 1830 г. побудила императора Николая послать Дибича в Берлин для переговоров с королем относительно совместных действий. Переговоры не увенчались успехом. Между тем успехи революции в Бельгии и просьбы нидерландского короля о помощи побудили императора Николая мобилизовать часть армии и двинуть ее к западной границе. Внезапно вспыхнувшее восстание в Польше заставило российского императора изменить первоначальные планы и направить эти войска против поляков. Вызванный из Берлина в декабре 1830 г. Дибич обещал подавить восстание одним ударом, однако кампания, несмотря на кровопролитные гроховское сражение и битву при Остроленке, затянулась на 7 месяцев. В начале апреля 1831 г. император Николай писал Дибичу: «Я не могу достаточно выразить вам мое беспокойство, основанное на том, что я во всех ваших распоряжениях не усматриваю ничего такого, что бы давало надежду на сколь-нибудь удачное окончание кампании и наконец и потому, что я ничего не усматриваю определительного в собственных ваших мыслях». Дибичу не суждено было довести подавление польского восстания до конца. 29 мая (10 июня) 1831 года он умер от холеры в селе Клещеве, близ Пултуска.

Уже 28-го числа он чувствовал себя не очень хорошо, но весь день был весел и никому из окружающих и в голову не приходила мысль о его скорой смерти. В этот день он обедал у графа Витта, затем по обыкновению прогулялся и лег спать. Перед сном главнокомандующий имел обыкновение выпивать стакан-другой шампанского и, как говорят, на этот раз ему подали бутылку, недопитую накануне, и граф на больной желудок выпил прокисшее вино. В 11-м часу ночи фельдмаршала разбудили по спешным служебным делам, причем он казался совершенно здоровым. В третьем часу ночи И. И. Дибич вдруг почувствовал себя плохо, позвал людей, но запретил беспокоить кого бы то ни было, даже врача. В четвертом часу, чувствуя усиление боли, он позвал слугу и приказал сказать лейб-медику Шлегелю, когда тот проснется, чтоб пришел к нему, строго запретив будить Шлегеля и беспокоить кого-либо еще. Рано утром доктор с ужасом нашел у фельдмаршала все признаки сильнейшей холеры. Тотчас же была пущена кровь, поставлены пиявки, и Шлегелю при помощи других врачей удалось около 7 часов утра несколько успокоить больного.

Обращаясь к графу Орлову, Дибич сказал: «Сообщите Его Величеству все, что вы видели; скажите ему, что я охотно умираю, потому что я честно исполнил возложенные на меня обязанности, и счастлив, что запечатлел своею смертью верность моему Государю».

«Около десяти часов вопль страдальца, – писал императору граф Толь в своем донесении от 29 мая, – несколько уменьшился, но силы жизненные видимо ослабевали; дыхание делалось постепенно труднее; вскоре наступил род безжизненности, прерываемой лишь редкими движениями головы; взгляд совершенно потух, и наконец в 11 часов невозвратная потеря совершилась, и Всевышнему Промыслу угодно было лишить Армию достойного ее Предводителя».

И. И. Дибич похоронен на Волковом лютеранском кладбище в Петербурге.

«Самовар»

Нужно сказать, что И. И. Дибич как воспитанник прусской военной школы был не слишком любим в русской армии. Его считали ревнивцем и пьяницей. Первое обвинение никак не может соответствовать истине, что касается второго, несмотря на то, что графа почти никогда не видели пьяным, это мнение сложилось на том основании, что граф перед обедом выпивал обыкновенно одну рюмку водки, а затем во время обеда несколько стаканов вина, а вечером – два стакана крепкого пунша или шампанского.

Неприятной стороною характера Дибича был избыток честолюбия. Он не гнушался прибегать к разного рода интригам для устранения мнимых или действительных своих соперников.

Современники описывали его как малорослого и тучного человека с большой головой на короткой шее и длинными рыжими волосами. Короткие и толстые ноги не позволяли ему хорошо ездить верхом. Лицо – некрасивое, но с выражением энергии и ума. Взгляд – живой, быстрый и чрезвычайно проницательный. Речь – неясная, отрывистая и затруднявшая понять смысл его слов, людей, редко имевших с ним отношения. Раздражало его неряшество в одежде, доходившее до неопрятности.

Помимо внешних достоинств, по мнению современников, И. И. Дибичу недоставало близкого общения с подчиненными и других качеств, которые привлекают и греют сердца солдат. Характер фельдмаршала был вспыльчив до самозабвения, но также быстро отходчив. За кипучесть нрава ему даже дали прозвище «Самовар»: «Дибич – добрейшая душа, но он вечно кипит, как самовар, и к нему надобно приближаться осторожно, чтоб не обжечься брызгами!» Стоило Дибичу вспылить, как он уже не сдерживался, и из его уст слышалось: «Под арест, на гауптвахту, под суд, расстрелять!» Но уже через несколько минут граф совершенно успокаивался и отменял все наложенные им кары. Если же в минуту гнева Дибичу случалось кого-нибудь несправедливо обидеть, то он всегда сознавал свою ошибку и спешил ее исправить. Граф был очень религиозен, обладал замечательным образованием. Он не любил многолюдных собраний, особенно общества дам, но был весьма оживлен и весел в небольшом кругу, где разговор касался научных тем или военных вопросов.

ВИШНЯКОВ Я. В., к. и. н., МГИМО(У).

Лорис-Меликов Михаил Тариелович

19 октября 1824–12 декабря 1888

«Лорис-Меликов Михаил Тариелович – граф, один из замечательнейших государственных и военных деятелей России, родился в Тифлисе в семье состоятельного армянина, ведшего обширную торговлю с Лейпцигом», – так начинается статья о нем в энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Происходил из дворян. Учился в Лазаревском институте восточных языков в Москве, затем в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Петербурге (1841–1843 гг.). «В Петербурге он близко сошелся с Некрасовым, тогда еще безвестным юношей, и несколько месяцев жил с ним на одной квартире», – отмечает «Брокгауз и Ефрон». В 1843 г. выпущен корнетом в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк.

Сражения и победы

Государственный и военный деятель России, генерал от кавалерии (1875), член Государственного совета (1880). Герой Кавказа и «бархатный диктатор». Личная храбрость, талант администратора и природный ум позволили ему с успехом управляться с таким тревожным регионом, как Кавказ. Успешные боевые действия в Закавказье принесли ему славу покорителя Карса. В конце своей деятельности боролся с террористами и продвигал либеральные реформы в России.

В 1847 г. переведен на Кавказ офицером для особых поручений при наместнике гр. М. С. Воронцове, о котором вспоминал: «Ему я обязан всем. Эти десять лет при нем были для меня школой жизни… Приходилось бывать в обществе, не хотелось быть хуже других. Стал учиться, читать, думать, – не забывал и своего специального дела». В возрасте 22 лет Лорис-Меликов сражается в Малой Чечне, в Дагестане, участвует в прокладке дорог, устройстве огневых точек. Его непосредственный начальник (с 1848 г.) генерал-адъютант князь Аргутинский-Долгоруков высоко оценивает службу молодого офицера, решает поручать Лорис-Меликову сложные дела.

23 ноября 1851 г. Хаджи-Мурат – один из ближайших соратников Шамиля – перешел на сторону русских. При решении вопроса: кто и как будет его охранять, было принято решение, о котором М. С. Воронцов сообщал военному министру князю А. И. Чернышеву, что 8 декабря 1851 г. Хаджи-Мурат прибыл в Тифлис и поручен ротмистру Лорис-Меликову: «Отличному и очень умному офицеру, говорящему по-татарски, уже знающему Хаджи-Мурата, который, кажется, тоже вполне доверяет ему». В частности, Лорис-Меликов сообщил князю Воронцову, который, в свою очередь, доносил князю Барятинскому: «Чрезвычайно важным нахожу один пункт, о котором говорит Лорис, именно, что Хаджи-Мурат, по-видимому с добрыми намерениями, советует не дозволять выход к нам некоторых почетных чеченцев… Я, напротив, следовал всегда системе покровительства всякому, желающему выселиться к нам, и не мог отказаться от этой системы. Нужно принять соответствующие меры, чтобы всякий желающий передаться нам был принят…»

Беседы с Хаджи-Муратом сами по себе были весьма полезными для понимания сущности войны на Кавказе, однако Лорис-Меликов просил дать ему возможность проявить себя в сражениях. 14 января 1852 г. М. С. Воронцов писал М. Т. Лорис-Меликову: «От души благодарю тебя еще за усердную и полезную службу твою и могу тебя утвердить. Что услуга, которую ты теперь нам оказываешь, не останется без должного вознаграждения. Согласно твоему желанию, я пишу сегодня к князю Барятинскому о востребовании тебя в отряд, где тебе можно будет остаться несколько дней для участия в боевых делах».

М. Т. Лорис-Меликова отозвали для сражений в зимней экспедиции – боевых действиях в районе Мескер-Юрту. Отряды горцев успешно атаковали русских. Тогда включилась артиллерия, и горцы начали отступать, «а стремительная атака казаков под командой гвардии ротмистра Лорис-Меликова, – как отмечалось в приказе от 26 февраля 1852 г. по Отдельному кавказскому корпусу, – довершила поражение неприятеля».

В тот же день наместник на Кавказе и главнокомандующий лично поздравил самого героя: «Я пишу тебе с отъезжающим от нас (из Тифлиса) фельдъегерем, чтобы сказать тебе, любезный Лорис-Меликов, что я был очень обрадован известием о прекрасном твоем кавалерийском деле, в котором ты так храбро с молодцами казаками атаковал кавалерию горцев…» В таких условиях быстро происходило повышение по службе и награды следовали одна за другой.

В сентябре 1848 г. поручик «за отличие, оказанное в делах с горцами», награждается орденом Святой Анны 4-й степени с подписью: «За храбрость». В 1849 г. Лорис-Меликов произведен в штаб-ротмистры. В августе 1850 г. новый орден: Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. В июле 1851 г. Лорис-Меликов становится ротмистром. В 1852 г. офицер награждается еще двумя орденами: Святой Анны 2-й степени с мечами и Святой Анны 2-й степени с Императорской короной. За отличие в сражении под Баш-Кадыкмаром против турок награжден золотой саблей с подписью: «За храбрость». За успешные действия в борьбе с горцами Лорис-Меликова произвели в полковники.

В Крымскую войну (1853–1856 гг.) М. Т. Лорис-Меликов на кавказском театре военных действий. Турецкой армии Абди-паши (около 100 тысяч человек) противостояли малочисленные гарнизоны. Война началась 4 (16) октября 1853 года, а 29 уже октября у местечка Карачах Лорис-Меликов во главе казачьего эскадрона попал под обстрел противника. После этого сражения он непрерывно находился в схватках, проявлял мужество и находчивость. В апреле 1855 г. М. Т. Лорис-Меликов был назначен «состоять для особых поручений» при наместнике на Кавказе и главнокомандующем Отдельным Кавказским корпусом генерале Н. Н. Муравьеве. Лорис-Меликову подчинялся отряд в «три сотни охотников», состоящий из людей разных национальностей: русских и турецких армян, грузин, жителей мусульманских провинций. Они отличались отвагой, расторопностью, знанием местности, умением добывать информацию о противнике. Успешные военные действия, руководимые Лорис-Меликовым, способствовали началу главной операции – взятию крепости Карс. Началась осада Карса. Под натиском русских защитники крепости вынуждены были 16 ноября 1855 г. капитулировать. В результате был захвачен весь Карский пашалык (провинция, подчиненная власти паши). Теперь она стала Карской областью. Ее начальником был назначен Лорис-Меликов.

Предстояла сложная административно-хозяйственная деятельность на турецкой территории. Удалось установить отношения с турецкими чиновниками; начали действовать канцелярия, казначейство, полицейские и почтовые ведомства. По словам Н. Н. Муравьева, благодаря умелым распоряжениям Лорис-Меликова «порядок скоро водворился, как в области, так и в самом городе Карсе. Откупные, существовавшие при Турецком правлении, были приведены в известность и стали давать доходы, в числе коих важнейший получался от соляных копей, приобретенных нами на берегах Аракса, вблизи Кагызмана». Корректные распоряжения Лорис-Меликова проявились и в управлении духовной сферой. Выяснилось, что мечети, занятые во время военных действий под складские помещения, потеряли свое культовое значение. Русских обвинили в осквернении мусульманских святынь. Действовать пришлось оперативно. Начальник области собрал мулл. После чего мечети были срочно освобождены от посторонних предметов, что позволило восстановить службу.

Узнав об этом, князь Воронцов сразу же (18 февраля) из Тифлиса писал князю Барятинскому, командиру левого фланга Кавказской армии:

Я в восхищении от блестящей атаки казаков под начальством нашего храброго Лорис-Меликова.

Дальнейшие международные события остановили успешные действия администратора. В марте 1856 г. по Парижскому мирному договору Карс и его окрестности возвращались Турции в обмен на Севастополь и другие русские города, занятые союзниками. Во время процедуры передачи Карса Мушир Измаил-паша «от имени правительства дружески благодарил полковника Лорис-Меликова за попечение о Крае». Заслуги Лорис-Меликова особенно ценились в России. В августе 1856 г. М. Т. Лорис-Меликова произвели в генерал-майоры. В этот момент ему было только 30 лет.

После Крымской войны востребованность молодого генерала была велика. 10 июля 1857 г. новый наместник на Кавказе генерал-фельдмаршал князь А. И. Барятинский обратился с рапортом к военному министру Н. О. Сухозанету откомандировать в Кавказский корпус именно Лорис-Меликова, который становится начальником войск в Абхазии и инспектором линейных батальонов Кутаисского генерал-губернаторства.

В 1860 г. следует новое повышение в должности – пост военного начальника Южного Дагестана и дербентского градоначальника. В этом же году Лорис-Меликов выполняет важное дипломатическое поручение. 11 мая 1860 г. князь Барятинский докладывал Александру II, что М. Т. Лорис-Меликов послан в Константинополь, где вместе с послом России в Турции князем А. Б. Лобановым-Ростовским должен добиться согласия турецкого правительства «на открытие нам трех пунктов на границе, чтобы туда направить группы переселенцев…». Миссия была успешно выполнена, и Лорис-Меликов в июне 1860 г. получил очередной орден – Святой Анны 1-й степени с мечами.

Кавказ, этот тревожный регион, находился в центре внимания властей страны, беспокоил и ближайшее окружение Александра II. В марте 1863 г. Великий князь Михаил Николаевич собрал во Владикавказе представителей разных народов Терской области и объявил, что их начальником станет генерал Лорис-Меликов. По мнению Великого князя Михаила Николаевича, глава Терской области достоин нового производства. Император Александр II прислушался к мнению своего брата – 17 апреля 1863 г. Лорис-Меликов стал генерал-лейтенантом.

Между тем обстановка в крае не была благоприятной. Сложившиеся обстоятельства заставляли Михаила Тариеловича глубже ознакомиться с вверенным ему обширным краем, расположенным от Главного Кавказского хребта на юге до границ Ставрополья и Астраханской области на севере.

Вопрос о переселении северокавказских народов для нового начальника Терской области стал наиболее сложным. Ему думалось, что можно ограничиться переселением горцев внутри вверенной ему территории – с горных районов на равнину. Но кавказский наместник воспротивился этому. Так началось массовое выселение горцев Терской области в Турцию. В Константинополе по улицам толпами бродили голодные переселенцы, на что обращала внимание европейская пресса, обвиняя правительство России в «варварском насилии» над племенами Кавказа.

На освобожденные земли селили казаков. Так возникла казачья зона – от Владикавказа до Кумыкской плоскости.

Недовольство местного населения давало о себе знать. Но Лорис-Меликов стремился сделать все возможное в условиях Кавказа. В своих многотрудных делах он нашел надежного помощника. Это был черкес Дмитрий (Лукман) Кодзоков. До сих пор о нем молчала литература, посвященная деятельности Лорис-Меликова. Выпускник Московского университета, знаток Кавказа служил чиновником по особым поручениям при наместнике Великом князе Михаиле Николаевиче. Лорис-Меликов назначил образованного чиновника председателем Комиссии по разбору личных и поземельных прав жителей Терской области.

Так в Терской области реализовывались реформы 60–70-х годов, проводимые в Центральной России, что способствовало развитию товарного земледелия, укреплению личных хозяйств, притоку рабочей силы из центральных губерний. Наместник Кавказа и император Александр II следили за многогранной деятельностью Лорис-Меликова. 19 апреля 1865 г. М. Т. Лорис-Меликов награждается орденом Белого Орла.

Высокая оценка управленческой деятельности Лорис-Меликова не могла оставаться без последствий. Высочайшим приказом от 30 августа 1865 г. он был назначен генерал-адъютантом к Его императорскому величеству, «с оставлением в занимаемых должностях».

Административно-военная деятельность Лорис-Меликова в Терской области привела его к выводам, с которыми он спустя много лет поделился со своим другом доктором Н. А. Белоголовым:

Издатель Л. Ф. Пантелеев писал: «Из бесед с Михаилом Тариеловичем вынес… впечатление, что от природы он обладал большим умом и способностью быстро усваивать новые для него идеи. В бытность мою на Кавказе… я там в первый раз услышал имя Лорис-Меликова и притом с весьма выгодной стороны. В качестве начальника Терской области он не только сумел поддержать порядок, но в то же время заслужил полное доверие туземцев. В беседах со мной Лорис-Меликов охотно пускался в рассказы о Кавказе, особенно о горцах, о том, как, собственно, легко ими управлять, если только бережно относится к их народным обычаям».