Текст книги "Великий князь Рюрик. Да будет Русь!"

Теперь обратимся к конкретике. Вот как показывает нам археология положение на Русской равнине в IX столетии.

С юго-запада на северо-восток, продвигаясь по долинам рек, расселяются славянские племена. Древнейшая археологическая культура, которую можно связать со славянами, называется «киевская» и относится к V столетию. В IX в. славянских культур уже множество, их области примерно соответствуют расселению славян по нашей Начальной летописи, которую мы будем подробно разбирать в следующей главе. У каждой археологической культуры древних славян есть своя система четких признаков: это и форма посуды, и конструкция жилищ, и погребальный обряд, но, пожалуй, главный признак – это женские украшения, точнее, один их вид – височные кольца.

Эти украшения носили на шнурах или лентах, подвешенных к головному убору. Форма их чрезвычайно разнообразна, общее одно – в основе такого украшения всегда лежит проволочное кольцо, которое подвешивается к головному убору или вплетается в волосы. По распространению разных типов колец в славянских погребениях и поселениях можно изучать расселение древних славян и перемещения их с одного места на другое.

Славянские племена, расселяясь по Восточной Европе, идут не на пустое место – здесь уже живут финские и балтские народы. Эти народы либо отодвигаются под воздействием славян к западу, северу и востоку, либо смешиваются со славянами (ассимилируются). Вероятно, не обходится и без военных конфликтов.

Славянские племена сражаются не только с внешними врагами, но и друг с другом. Об этих древнейших славянских войнах мало известно. Разрозненность славянских племен упоминают византийские авторы, кое-что сохранила и наша летопись. Глухие отзвуки древних межплеменных конфликтов нашли отражение и в русском героическом эпосе – богатырских былинах.

Вероятно, такие конфликты выдвинули в славянском обществе военную верхушку – вождей (князей) и дружинников. Но археологически это никак нельзя проследить: материальная культура ранних славян довольно бедная. Впрочем, иногда в поле зрения археологов попадают клады, состоящие из нарядных самобытных украшений, похожих на те, которые носят в это время народы всей Европы, но имеющих местные особенности. К таким украшениям относятся, например, пальчатые фибулы, скреплявшие женскую одежду.

Живут славяне небольшими селениями, никаких крупных городов на их землях пока нет. Первый такой город, возникший в середине VIII в. на самом севере будущей Руси, – это Ладога.

В наши дни Старая Ладога – небольшой поселок в низовьях реки Волхов, недалеко от того места, где Волхов впадает в Ладожское озеро. Но в древности Ладога была большим торговым городом. Ученые нередко называют Ладогу первой столицей Руси.

Само название Ладога, скорее всего, скандинаво-финское. Русское слово «Ладога» уверенно производится[5]5
  «Уверенно производится» в данном случае следует понимать так: одно слово может образоваться из другого по законам перехода одних сочетаний звуков в другие в славянских языках. Эти законы установлены на основании тщательного анализа всей истории языков славян на протяжении последней тысячи лет. Что получается, когда «любители» истории начинают играть с языком, не зная его законов, мы увидим в последней главе нашей книги.


[Закрыть] от древнескандинавского Aldeigja. Но и Aldeigja – не исконное название Ладоги. Так скандинавы переиначили финское Alode-Jogi (Нижняя Река) – название реки Ладожки.

Древнейшие напластования Ладоги относятся к середине VIII столетия. Вспомним, что «эпоха викингов» уже близко, и активная экспансия северных германцев за пределы Скандинавии начинается как раз в это время. На Балтике начинают активно действовать скандинавы из Средней Швеции. Они совершают походы в области балтских и западнофинских племен, а чуть позже начинают по крупным рекам проникать в глубину необъятных лесов Русской равнины.

Вопрос о том, кто именно основал Ладогу – скандинавы, славяне или финны (исконные жители этих мест), до сих пор окончательно не решен, но несомненно то, что уже в самых древних слоях Ладоги появляются скандинавские вещи.

Это фибулы – застежки женских платков, навершие какого-то инструмента в виде головы Одина, бога войны и победы, верховного божества северных германцев. Но самой замечательной находкой оказался клад кузнечных инструментов, обнаруженный в одной из построек (в этой же постройке найдено и навершие в виде фигуры Одина). Инструменты, которыми пользовался безвестный древний мастер, очень похожи на современные – это щипцы для извлечения горячих заготовок из горна, ножницы по металлу. Сверла, найденные в составе этого клада, были согнуты пополам: очевидно, ремесленник собирался переезжать на новое место.

И в последующих напластованиях Ладоги много скандинавских вещей: целых фибул и их отдельных деталей, костяных изделий, в Ладоге хорошо известна характерная скандинавская обувь, встречаются в Ладоге и особые норманнские амулеты – молоточки Тора. По-видимому, именно с деятельностью скандинавов связан расцвет ладожской торговли.

В древней Ладоге можно было купить фризские гребни, привозные стеклянные бусы, западноевропейскую посуду, здесь окрестные финны сбывали меха или обменивали их на дорогие украшения или высококачественное оружие, которое потом использовали у себя дома – в межплеменных войнах. Здесь завершали свое плавание большие морские корабли, на которых норманны приплывали на Русь. Здесь начинался великий торговый путь на Восток.

Это еще не летописный «путь из варяг в греки», от Балтики в Черное море через Днепр. Днепровским путем Русь станет пользоваться позже, пока торговая магистраль ведет восточнее – на Волгу и далее в Каспийское море, в Среднюю Азию и Закавказье.

На страницы русской летописи Ладога попадет, но случится это спустя сотни лет, и о событиях VIII в. летописец не напишет ничего. Ничего не скажет он и о другом важном для нашего рассказа месте – Любшанской крепости.

На противоположном от Ладоги берегу Волхова, в устье речки Любши, с древних времен стояло финское поселение. В VIII в. на этом поселении возникла одна из древнейших русских каменных крепостей. И построили эту крепость отнюдь не аборигены приладожских лесов и болот и не жители основанной примерно в это же время Ладоги. Особенности каменной кладки Любши говорят ясно: строители крепости пришли на далекий север с берегов Дуная и принадлежали к одному из западнославянских племен!

Жизнь обитателей Любши не была легкой. При расчистке крепостной стены ученые обнаружили множество наконечников стрел, застрявших в каменной кладке: крепости приходилось выдерживать нападения врагов. Вероятно, от такого нападения она и погибла – в третьей четверти IX в., около 860 г.

И в это же время в Ладоге (а все ее слои имеют довольно точную датировку) происходит сильнейший пожар, уничтоживший почти весь город. Эти события, скорее всего, связаны между собой. Но Ладога возродилась после катастрофы, а Любша – уже нет.

Кто и зачем сжег Ладогу и разорил Любшу? Было ли это нападение врага из-за моря или распря местных племен? Современников не заинтересовали эти события: они происходили слишком далеко от франкских и византийских рубежей. Сохранилась ли на Руси память об этих древних делах? Возможно. Для этого придется тщательно разбирать записанный спустя сотни лет летописный рассказ – ту самую легенду о Рюрике. Но этим мы займемся несколько позже, пока настало время посмотреть, что пишут о будущей Руси ее соседи – те из них, у которых есть достаточно развитая письменность.

* * *

Примерно через восемьдесят лет после основания Ладоги и Любши, в 830-х гг., на исторической арене появляется новый народ.

Западноевропейские, византийские и арабские авторы фиксируют этих новых, неведомых ранее героев почти одновременно.

В 839 г. в город Ингельгейм, ко двору франкского императора Людовика Благочестивого, сына Карла Великого, прибыло посольство византийского императора Феофила. Подробный рассказ об этом посольстве донесли до нас Бертинские анналы, обширное историческое сочинение IX в., повествующее о временах правления Людовика и его сына Карла Лысого. В составе этого посольства были и представители некоего народа «рос»:

«Народ их называется Рос, король их, именуемый хаканом, направил их к нему (т. е. к императору Феофилу. – М.С.), как они уверяли, ради дружбы».

Феофил просил франкского императора обеспечить послам возможность безопасного возвращения на родину, «так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов».

«Каган» или «хакан» – это древний титул предводителей тюркских кочевых племен. Его носили правители многочисленных степных государств, возникавших, процветавших и гибнувших на просторах евразийских степей в течение всего первого тысячелетия нашей эры. Европейцам хорошо были знакомы два таких государства-каганата: Хазарский в низовьях Волги и Аварский – на Дунае[6]6
  А в а р ы, тюркоязычный народ из Центральной Азии, спасаясь от власти Тюркского каганата династии Ашина, откочевали на запад и основали на Дунае в 568 г. крайне агрессивное государство – Аварский каганат. Каганат вел активные внешние войны, в том числе с Византией, которая в VIII в. выплатила аварам немалую дань. На рубеже VIII–IX вв. Аварский каганат был разгромлен Карлом Великим.


[Закрыть]. Но, как видно из дальнейшего текста Бертинских анналов, росы отнюдь не были тюрками!

Император Людовик, как сообщается далее в Бертинских анналах, тщательно расследовал цели прибытия послов и установил, что они происходят «из народа шведов» (Sueones). «Свеоны», известные под созвучными именами уже древнеримским авторам, – это свеи, мощный скандинавский племенной союз, обитавший в Средней Швеции. Столицей свейских конунгов была Старая Уппсала, а самым большим торговым центром – город Бирка на острове посреди озера Меларен. Именно с этой областью поддерживает в это время тесные контакты Ладога. Да и в более позднее время скандинавские древности Руси (в первую очередь речь идет об украшениях костюма и некоторых видах оружия) будут иметь ближайшие аналоги именно в области свеев.

Каролингским властям шведы были хорошо известны: как раз в это время была предпринята попытка обращения этих грозных язычников в христианскую веру. В Бирку была направлена миссия епископа Ансгария, которая должна была заниматься обращением свеев в христианскую веру и вопросами выкупа многочисленных пленных. Итак, перед Людовиком предстали посланцы не самого, мягко говоря, дружественного по отношению к империи народа. Не направились ли послы в Византию и Франкскую империю с целями разведки? Император решил задержать послов для выяснения всех обстоятельств, а в ответе Феофилу велел написать, что, если послы окажутся достойными доверия, он обеспечит им возможность безопасного возвращения на родину, а если нет, то отправит их назад к византийскому императору, «дабы тот сам решил, как с ними следует поступить».

Вот первое упоминание народа «рос» в западноевропейских текстах. Несколько позже (в 871 г.) другой франкский император, Людовик II, в письме византийскому императору Василию I Македонянину писал:

«Хаганом мы называем государя авар, а не хазар или норманнов…»

Итак, Людовику были известны три государя с титулом «хаган». В двух случаях – с аварами и хазарами – все ясно: перед нами вполне аутентичный, зафиксированный массой источников тюркский титул. Но кто такой «хаган норманнов», обитающий где-то по соседству с двумя «настоящими» хаканами? Нет причин сомневаться, что это все тот же правитель «народа «рос», они же «свеоны».

Но история шведов или вообще норманнов на Руси первой половины IX в. в том виде, как мы знаем ее по данным археологии, связана с Севером, с Ладогой. Там они есть. Ближе к концу IX в. скандинавские древности начнут попадаться вдоль всего Волжского пути. Но на юге Руси, на Днепре, никаких представительных археологических находок, связанных с международной торговлей или войной, для этого времени нет.

Находок нет, а каган есть, причем этот титул применительно к русским князьям знают и наши собственные писатели XI в., например митрополит Иларион, который в своем «Слове о законе и благодати» написал о Владимире Святом так: «Похвалим же великого кагана нашего Владимира…»

Из отрывочных упоминаний русского кагана в науке выросло представление о том, что был и «каганат» – некое государство русов IX в. Многие ученые писали о «Русском каганате» и пытались выяснить его точное местоположение. Отсутствие крупных торговых городов на юге Руси в IX в. вынуждало некоторых авторов даже помещать резиденцию «кагана» в Ладогу, ведь больше представителям «свеонов» было неоткуда взяться в Византии! Косвенно северное происхождение возможного «каганата» подтверждает и находка в шведской Бирке византийских монет Феофила – связи с Империей в это время у свеев однозначно были.

Но прислушаемся к словам источника внимательно: мы знаем только, что есть некий «хакан русов» (или «хакан норманнов»). Был ли это правитель государства – большой вопрос. Ни о каком государстве «народа «рос» источники не сообщают нам ничего.

Ясно следующее: этот «каганат» напрямую связан с появлением скандинавов на Руси. Очевидно, речь идет о военно-торговом сообществе, обосновавшемся где-то вблизи степных границ и установившем отношения с соседними странами. Титул предводителя этого сообщества, конечно, весьма любопытен. Почему же он именно каган, а не князь или конунг?

Дело в том, что титул для древних правителей был очень важен. Подробнее об этом мы поговорим в главе, посвященной нашим историческим легендам XVI в. Принятие титула более могущественного соседа как бы ставило правителя на один уровень с этим соседом. Таким могущественным соседом на юге Восточной Европы был, бесспорно, хазарский каган.

Хазары, как и многие другие народы, обитавшие на просторах Великой Степи, относились к тюркской языковой группе. Некогда они сумели закрепиться в низовьях Волги и, подчинив несколько соседних племен, владычествовали там до конца X столетия. Первоначально столицей каганата был город Самандар, или Семендер, находившийся на побережье Каспия вблизи нынешней Махачкалы. Затем главным городом Хазарии стал Итиль, находившийся в дельте Волги, где-то вблизи Астрахани.

Новое государство быстро установило дипломатические отношения с Византией и иранскими шахами-Сасанидами. Хазары стали играть важную роль в торговых связях восточного мира и Европы: они контролировали важнейший путь по Волге. По этому пути в азиатские страны поступали меха, мед, воск и рабы, а навстречу двигались дорогие ткани и арабское серебро. Хазары также держали под контролем старинные торговые пути Северного Кавказа.

Изначально хазары, как и все степные племена, придерживались одной из ранних форм религии – шаманизма. Однако позднее верхушка каганата стала в силу различных исторических обстоятельств воспринимать веру того или иного могущественного соседа. Иногда это делалось для того, чтобы получить определенные внешнеполитические выгоды, а иногда сосед просто навязывал свою религию силой…

В 730-х гг. по каганату нанесли удар арабы. Арабский полководец Марван ибн Мухаммед (в будущем последний омейядский халиф Марван II) разбил хазар, взял город Самандар, долго преследовал бежавшего кагана по берегу Волги и, наконец, принудил его к заключению мира и принятию ислама. Но ислам недолго продержался в Хазарии. Вскоре глава одной из противоборствующих группировок принял иудаизм – веру купцов-евреев. Иудеи в каганате появились в большом числе в VIII в., когда византийские императоры системно занялись изгнанием их из пределов своей державы.

Принятие иудаизма хазарской верхушкой осложнило для каганата отношения с Византией, которая в предшествующее время успешно занималась экспортом христианства в Степь.

Девятый век каганат встретил сильным государством, вполне способным противостоять внешним угрозам, а также эксплуатировать более слабых соседей. Такими соседями хазар оказались и славянские племена, обитавшие, на свою беду, слишком близко к границе Степи.

В нашей летописи (подробно мы ее будем разбирать в следующей главе) сохранилось беглое упоминание о дани, которую восточнославянские племенные союзы – поляне, северяне и вятичи – выплачивали хазарам. Эта заметка помещена под 859 г. и вполне отражает реалии IX в. Но в самом начале летописи, там, где еще нет никаких дат, есть очень яркая, красивая легенда о хазарах и полянах:

«И наидоша я (т. е. «их», полян. – М.С.) Козари, седящая на горах сих в лесех, и реша Козари: «Платите нам дань!» Сдумавша же поляне и вдаша от дыма мечь. И несоша Козари ко князю своему и к старейшином, и реша им: «Се налезохом (т. е. «нашли». – М.С.) дань нову». Они же реша им: «Откуду?» Они же реша: «В лесе на горах над рекою Днепрьскою». Они же реша: «Что суть вдали?» Они же показаша мечь. И реша старци Козарьстии: «Не добра дань, княже, мы ся доискахом оружием одиною стороною остромь, рекоша саблями, а сих оружье обоиду остро, рекше мечь, си имуть имати дань на нас и на инех странах». Се же сбыся… володеють бо Козары Рустии князи и до днешнего дне…»

Так мог писать киевский летописец XII в., который прекрасно знал о гибели Хазарии под ударами русских войск Святослава Игоревича в 960-х гг. Однако в начале IX в. до «владения хазарами» было еще далеко. Наоборот – хазары полностью владели Степью и ближайшими к ней областями, собирали меховую и денежную дань со славянских соседей. Пришельцы с севера, оказавшись в славяно-хазарском пограничье, были вынуждены как-то встраиваться в сложившуюся здесь систему отношений.

Очевидно, назвавшись каганом, предводитель народа «рос» пытался придать себе дополнительный вес, уравнять себя с властителем могущественного степного государства. А вот «Русского каганата» как государства, по-видимому, не существовало никогда.

Кстати, из Степи ранняя Русь позаимствовала отнюдь не только титул правителя. В Х в. русские дружинники очень полюбили степную одежду. Обычаи хазар, венгров, а также волжских булгар – оседлого народа, обитавшего на территории современного Татарстана, – сильно повлияли на дружинный костюм времен походов Святослава. От степняков были заимствованы наборные пояса, украшенные бронзовыми или серебряными бляшками, сумочки-ташки с металлическими украшениями, кафтаны – характерная распашная одежда всадников. Несколько позже, уже на рубеже XI в., на Руси прочно прижилась и всадническая обувь – сапоги.

Пояс с металлическими украшениями – это дорогая знаковая вещь, красноречиво говорящая о высоком положении своего владельца. Значительная часть древнерусских поясных украшений происходит именно из Волжской Булгарии, но встречаются (правда, очень редко) и пояса с хазарским орнаментом.

Соседство со Степью отразилось и на оружии русских воинов. Дружинники охотно пользовались маленькими, легкими степными топориками-чеканами, удобными для нанесения быстрых и точных ударов. Позже на Руси появилась и сабля – характерное рубящее оружие всадников, предназначенное для нанесения ударов с коня. Заостренный шлем, ставший неизменным атрибутом русского витязя, – это тоже степное заимствование, хотя русские мастера не копировали степные образцы механически, а создавали на их основе свои разработки.

Именно необходимость воевать со степными народами – хазарами и печенегами – привела к рождению русской конницы. Уже Святослав Игоревич устраивал конные походы и победил в генеральном сражении искушенных всадников Хазарского каганата. Правда, византийские авторы, описывая дунайскую кампанию Святослава, отмечали, что русы, хотя и появляются на лошадях, не умеют хорошо сражаться верхом. Конечно, совершенствование навыков конной войны требовало долгого времени. Конный воин должен уметь хорошо держаться в седле, наносить удары одновременно с управлением боевым конем и – самое главное! – хорошо стрелять из лука на полном скаку. Всему этому русские всадники научились в полной мере к концу XI в. Тогда степняки-половцы, грозные враги южнорусских земель, стали получать достойный и страшный отпор…

* * *

Другие обладатели развитой письменной культуры, которые начинают в это время часто и по разным поводам писать о русах, – это арабы.

В VII в. на Аравийском полуострове возникла новая религия – ислам. Основателем ислама был Мухаммед, житель арабского города Мекка. Новая религия возникла на руинах старых верований аравийских племен под влиянием идей уже существовавших монотеистических религий Ближнего Востока – иудаизма и христианства. Собственно, Мухаммед оказался лишь наиболее удачливым из примерно десятка пророков, проповедовавших в Аравии в это время. Он создал общину мусульман – умму. Уже при жизни Мухаммеда мусульмане Аравии стали совершать набеги на соседние племена. После смерти основателя ислама арабское государство возглавили халифы – «заместители» Пророка. Первые четыре халифа были выборными, затем к власти в халифате пришел полководец Муавия ибн Абу-Суфьян и основал династию Омейядов.

От набегов арабы перешли к планомерным завоеваниям. Халифат стремительно разрастался вширь. На востоке арабы уже при первых халифах покорили сасанидский Иран, всю Среднюю Азию, а при Омейядах достигли реки Талас в современной Киргизии. На севере они отняли у ослабленной долгой войной с Сасанидами Византийской империи ее восточные провинции, подчинили Закавказье и остановились только у границ Хазарии. На западе арабы завоевали весь север Африки, а в начале VIII в. устремились в Европу и уничтожили находившееся на территории современной Испании Вестготское королевство. Почти вся территория Пиренейского полуострова оказалась в руках арабов.

Тот факт, что под властью арабов оказались огромные территории, населенные различными народами, привел к небывалому взлету науки и культуры в халифате. Нужно было знать языки и быт покоренных народов, среди которых оказались, например, высокоразвитые персы и сирийцы, имевшие древнюю письменную культуру. Для молитвы и постройки мечети нужно было уметь в каждой точке халифата вычислить кыблу – направление на священную Мекку. Очень многие арабские ученые, оставившие ценнейшие сведения о славянах и русах, были энциклопедистами – специалистами в самых разных областях знания. Многие ученые путешествовали по всему халифату и лично занимались сбором сведений о народах и странах.

…Новый народ проложил путь в арабский мир в третьей четверти IX столетия. Если первые упоминания русов в западных текстах связаны с дипломатией, то на Востоке народ «ар-рус» (так называют его арабы) стал известен в связи с международной торговлей. Около 870 г. деятельность купцов-русов описал Абу-л-Касим Убейдаллах ибн Абдаллах Ибн Хордадбех, который занимал высокую должность начальника почты и осведомления в области Джибал, на северо-западе Ирана. Ибн Хордадбех – автор многих сочинений, однако до нас дошло лишь одно. Этот сохранившийся труд арабского ученого назывался «Книга путей и стран», впоследствии это название распространилось на целый жанр арабских сочинений, посвященных описанию географических регионов и торговых путей.

В «Книге путей и стран» подробно описаны торговые маршруты купцов, торговавших в пределах необъятного халифата. В числе прочих упоминаются купцы-русы, которых Ибн Хордадбех определил как «одну из разновидностей славян».

Археология вполне подтверждает знакомство северян с арабским Востоком именно в это время: на Балтику через Волжский путь и Ладогу хлынул поток арабского серебра. Монеты-дирхемы, на каждой из которых указано место чеканки и имя правителя, выпустившего монету, стали важнейшим средством датировки погребений и кладов эпохи викингов. Зная время чеканки самой поздней монеты в кладе, мы можем получить «верхнюю», то есть ближайшую к нам дату клада, ту дату, раньше которой сокровище не могло попасть в землю.

По датировкам найденных на Руси и в Скандинавии дирхемов вырисовывается следующая картина. Монеты арабских стран начали поступать на север еще в конце VIII в., начало массового вывоза восточного серебра в Балтийский регион пришлось на 840-е гг., а около 860 г. наступил резкий перебой – примерно на 10 лет. Вспомним, что именно в это время выгорела Ладога и закончилась история крепости в Любше. Вероятно, эти события связаны между собой. Как это соотносится с нашими летописными рассказами – об этом чуть дальше.

Хотя вся Русь и значительная часть Скандинавии до конца X в. рассчитывались на вес арабским серебром, сами арабы здесь бывали довольно редко. При раскопках торговых городов и поселений, стоявших на древних водных путях, археологи иногда находят арабские надписи на весах и небольших каменных вставках для перстней. Но попали эти предметы на Русь именно с арабскими купцами или каким-то иным образом, сказать невозможно. Письменные свидетельства о поездках арабов в Северную и Восточную Европу есть, но их сравнительно немного. Зато каждое из этих описаний имеет огромную ценность, потому что содержит множество точных деталей быта славян и скандинавов эпохи викингов.

Несколько позже в арабской книжности появилась легенда об «острове русов». Первым автором, который описал этот остров, был выдающийся ученый Ибн Русте. В своем труде «Дорогие ценности», составленном в начале X в., он пишет, что русы обитают на острове, который окружен озером, их правитель носит титул «хакан» (вспомним западные источники!), они передвигаются на кораблях и совершают грабительские походы на славян, которых захватывают в плен, везут в «Хазаран и Булкар» (Хазарию и Волжскую Булгарию[7]7
  Волжская Булгария – тюркское государство в среднем течении Волги, возникшее после откочевки в эту область части степного народа булгар (другая часть во главе с ханом Аспарухом отправилась на Дунай).


[Закрыть]) и там продают. Работорговля наряду с торговлей мехами – главное занятие русов:

«И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям. Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса…»

«Остров русов» в описании Ибн Русте сырой и болотистый, он покрыт лесами, а протяженность его арабский писатель определял «в три дня пути».

Примерно так же описывает «остров русов» Гардизи, персидский историк XI в. В его изложении остров окружен уже не озером, а морем, численность населения острова этот автор оценивал в 100 тысяч жителей.

Помимо этих двух рассказов существует большое число более поздних сообщений о загадочном острове, но они в основном повторяют сведения Ибн Русте и Гардизи.

О местоположении «острова русов» среди ученых не было и нет единого мнения. Одни авторы искали его на севере – в Скандинавии, на Верхней Волге, в районе Новгорода и Приладожья. Другие, напротив, видели в «острове русов» Крым, помещали его в дельте Дуная или в районе Киева. Наконец, есть предположение, что «остров русов» есть не что иное, как остров Рюген на Балтике…

У арабских текстов имеется одна особенность: их авторы не подвергали сомнению или критике ту информацию, которой они пользовались, считая оценку истинности или ложности любого суждения исключительной прерогативой Аллаха. Об этой особенности не всегда помнят ученые, которые пытаются игнорировать возможные неточности и фольклорные мотивы. Рассказ об «острове русов» – это типичный книжный «блуждающий сюжет», в который каждый новый редактор-переписчик добавлял какие-то новые, возможно, вымышленные детали, которые он где-то от кого-то услышал. Кроме того, надо учитывать и археологию, которая способна подорвать доверие сразу к целому ряду предположений (например, на возможном «острове» не окажется древностей, связанных с международной торговлей IX в.). Вот почему поиски «острова русов» как некой географической реалии вообще не имеют смысла.

В изложении большинства арабских авторов русы – не славяне. Более того, они противопоставлены славянам, они совершают на них набеги и продают в рабство славянских пленных. Правда, некоторые восточные писатели описывают русов как одну из групп славян (Ибн Хордадбех), но это скорее исключение, чем правило. Надо обратить внимание и на то, что именно словом «ар-рус» арабские писатели обозначили западноскандинавских викингов, которые в 844 г. неудачно атаковали приморский город Севилья в мусульманской Испании.

Самые яркие и подробные описания русов были сделаны арабскими авторами уже позднее, в Х столетии. Это выходит за рамки нашего рассказа о первом веке русской истории. Однако сказать об одном из этих сообщений хотя бы несколько слов необходимо.

Самым знаменитым из арабских авторов, оставивших сведения о русах, оказался Ахмед ибн Фадлан. Он был секретарем посольства, которое багдадский халиф ал-Муктадир отправил в 921 г. в Волжскую Булгарию. О самом Ибн Фадлане, кроме того, что он был участником и секретарем этого посольства, вообще ничего не известно. Сочинение его называется «Рисале» – «Записка». В «Записке» подробно рассказывается о путешествии арабского посольства на Волгу, описываются те народы, с которыми встречались путешественники, направляясь через Среднюю Азию и приуральские степи в Булгарию, а также описание самой Булгарии. Там, на Волге, наблюдательный секретарь посольства познакомился с купцами-русами и подробно описал их быт. Если до этого арабские писатели ограничивались в своих трудах пересказом чужих сведений, то здесь перед нами драгоценное свидетельство путешественника-очевидца:

«Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису[8]8
  Т. е. плащ.


[Закрыть], которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож, причем со всем этим он никогда не расстается. Мечи их плоские, бороздчатые, франкские[9]9
  Это очень точная деталь – мечи русских воинов Х в. большей частью были изготовлены в Каролингской империи.


[Закрыть]… А что касается их женщин, то на каждой их груди прикреплена коробочка[10]10
  Это также очень точная деталь – речь идет о застежках-фибулах, которые в скандинавском женском костюме действительно имеют объемную форму и могут быть похожи на миниатюрные шкатулки, круглые или овальные.


[Закрыть], или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами денежных средств их мужей».

Особенно прославило «Записку» описание похорон знатного руса, свидетелем которых стал Ибн Фадлан. По словам секретаря арабского посольства, он, услышав много историй о странных для мусульманина погребальных обрядах русов, очень хотел увидеть эти обряды вживую, поэтому, когда стало известно, что умер один из вождей русов («главарь» – так можно перевести то слово, которым обозначил Ибн Фадлан этого знатного предводителя), автор «Записки» немедленно отправился на берег реки, где происходило все действо, и тщательно все задокументировал.

Любознательный путешественник дал очень обстоятельное и полное описание хорошо известного нам сожжения в ладье. Приготовления к похоронам «главаря» заняли десять дней, все это время тело покойного находилось во временной могиле. Были сшиты особые погребальные одежды, подготовлен хмельной напиток – «набид», одна из «девушек» – рабынь или наложниц покойного – вызвалась умереть вместе со своим господином. Эту девушку до самого дня похорон оберегали две служанки.

По завершении всех этих сложных приготовлений состоялся сам обряд. В корабль, вытащенный на берег, поместили умершего, обряженного в лучшие одежды, в числе которых был парчовый кафтан с золотыми пуговицами. Затем убили жертвенных животных: собаку, двух лошадей и двух коров, а также петуха и курицу. Наконец, после произнесения различных заклинаний и ритуального совокупления с несколькими «мужами» была убита девушка. Ключевую роль во всем обряде играла пожилая женщина – «ангел смерти». Ибн Фадлан так описывает ее: «Она руководит обшиванием его (покойника. – М.С.) и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма большая и толстая, мрачная». Затем корабль был сожжен, а над местом сожжения русы насыпали курган, на вершине которого поставили деревяшку с вырезанным на ней именем покойного».