Текст книги "Мастер кулачного боя"

Китаец увидел, как в опущенное стекло задней правой дверцы «БМВ» высунулась рука с пистолетом, с которого был скручен глушитель (а может, это был совсем другой пистолет), а потом бритая голова и почти половина туловища плечистого бандита. Танин слегка покрутил рулем из стороны в сторону, отчего несущийся следом за «бээмвухой» «Массо», визжа колесами по асфальту, метнулся несколько раз от одной обочины до другой. Раздались три-четыре выстрела, но ни одна из пуль в джип Китайца не попала. Танин выровнял машину, взял «ПМ» в левую руку, высунул ее в окно и дважды нажал на курок. В заднем стекле «БМВ» появились два отверстия, и все оно покрылось частой паутиной мельчайших трещинок. С расстояния десяти-пятнадцати метров, которое разделяло обе машины, Танину было неплохо это видно. Он выстрелил еще дважды, пытаясь попасть в колесо, но промахнулся. Правда, одного он добился: перепуганный бандит, ведший разговор с Заречным, сделав еще пару выстрелов, которые тоже не достигли цели, нырнул обратно в салон.

Дорога пошла вниз, а потом снова начался крутой подъем, после которого был левый поворот. Джип Танина был немного тяжелее, чем «БМВ», но более мощный двигатель позволял ему не отставать.

На подъеме Китаец еще прибавил скорость, почти вплотную приблизившись к заднему бамперу летящей впереди машины. Он решил, что на повороте, когда «БМВ» подставит ему свой бок, он выстрелит по колесам. Но стрелять ему больше не пришлось, во всяком случае, на этот раз. Водитель красной «бээмвухи», пытаясь уйти от преследования или хотя бы увеличить отрыв, не сбавил на повороте скорость, и центробежная сила вытащила правую сторону машины на обочину. Сцепление колес с дорогой от этого только уменьшилось, и теперь уже все колеса «БМВ», выбрасывая гравий, катились по обочине.

Поворот был почти завершен, и тут Китаец опять выстрелил. Хоть он и не попал в цель, но выстрел сыграл определенную роль. Водитель вместо того, чтобы, не сбавляя скорости, осторожными движениями руля вывести машину на твердое асфальтовое покрытие, решил с перепугу сделать это быстрее. Он резко крутанул баранку, и «БМВ» развернулась сначала почти поперек дороги, потом на какое-то неуловимое мгновение замерла на двух колесах, показав Китайцу свое брюхо, а дальше началось бешеное вращение машины вдоль своей продольной оси, как в лучших американских боевиках. Только на съемках таких сцен устраивают специальные мини-взрывы или используют трамплины, на которые автомобиль наезжает одним колесом. Здесь же все произошло самым естественным образом. «Бээмвуха» скатилась с небольшой насыпи и, еще пару раз показав брюхо, замерла, встав на четыре колеса. Китаец ожидал, что произойдет взрыв от детонации горючего... Так оно и случилось. Раздался чудовищный грохот, и «БМВ», подброшенная на несколько метров мощной взрывной волной, превратилась в эффектный сгусток зарева. Пламя с плотоядным шипением поглощало машину, обдавая окрестный воздух жаром.

Китаец резко затормозил и, включив заднюю скорость, сдал назад. Он сбежал вниз по пологой насыпи и добрался до полыхающего остова «БМВ». Еще с дороги, перед тем, как машина взорвалась, он увидел, что задняя дверка красного авто от ударов открылась и оттуда наполовину вывалился плечистый бандит, ноги которого остались на сиденье. «Не повезло так уж не повезло!» – пробормотал Китаец.

Дольше находиться на месте аварии было бессмысленно да и небезопасно. Вскоре здесь должен был пройти автобус с дачниками, который они обогнали пару минут назад.

Танин снова устроился на удобном сиденье «Массо» и, развернувшись, поехал в обратную сторону. Жаль, конечно, что не удалось пообщаться с братками, у которых можно было узнать кое-что об убийстве Монахова, но так уж получилось. Возможно, ребята понесли заслуженное наказание. Китаец закурил и прибавил скорость.

* * *

Добравшись до ближайшего таксофона, Танин позвонил Бухману.

– Что, мамуся, – с добродушной усмешкой отозвался Игорь, – ты и сейчас меня ничем не порадуешь?

– Ну отчего же, – таинственно и уклончиво ответил Танин, – есть кое-какие наметки.

– Можно ознакомиться? – бодро спросил Бухман.

– Ты лучше мне скажи, если я сейчас подъеду, ты сможешь уделить мне пару минут?

– О чем речь!

Китаец резко опустил трубку на рычаг и снова сел за руль.

За окном замелькали залитые солнцем тротуары. День неожиданно прояснился, последние стайки облаков ушли на восток. За ними еще тянулся мраморно-белый перистый архипелаг, но он не мешал солнечным лучам литься расплавленным золотом на город, заставляя витрины и стекла домов вспыхивать веселой радугой отражений.

Китаец надел темные очки и прибавил скорость.

Контора Бухмана располагалась в самом центре.

Тяжелая тугая дверь из темного дерева была отделана бронзой. Китаец с силой потянул ее на себя и вошел в прохладный вестибюль, где серому в черных прожилках мрамору компанию составляли песочного цвета панели и ковровые дорожки, застилавшие лестницу и небольшой коридор.

Китаец «салютовал» консьержу – хмурому, неразговорчивому мужчине – и остановился возле двери с латунной табличкой, извещавшей, что прием ведет член областной коллегии адвокатов Бухман Игорь Юрьевич. Китаец деликатно постучал и, услышав любезно-гостеприимное «войдите», толкнул дверь.

Он очутился в просторной приемной, где за черным офисным столом за новеньким пентиумом сидела незаменимая и бессменная Софья Константиновна. Элегантная, хотя и довольно тучная, она всегда была безукоризненно накрашена и в меру надушена. Ее иссиня-черные короткие волосы, тщательно уложенные в прическу, поражали своим «фруктовым» блеском. На Софье Константиновне была миленькая желтая кофточка в черный горошек, из нагрудного кармашка торчал симпатичный платочек. Увидев Китайца, она ироничным жестом немного сдвинула с носа очки, взглянув на него поверх них, широко улыбнулась и, обменявшись с ним понимающими взглядами, кивнула на внутреннюю дверь. Китаец проскользнул в уютный кабинет Бухмана.

Тот сосредоточенно что-то читал, положив локти на стол, как прилежный школьник.

– Готовишь диссертацию? – шутливо спросил Китаец, когда Бухман поднял на него свои миндалевидно-близорукие глаза.

– Речь в суде, – улыбнулся Игорь. – А ты, мамуся, смотрю, взял быка за рога.

Китаец плюхнулся в кресло и закурил. Бухман тоже достал из лежавшей на столе пачки сигарету и стал вертеть ее между пальцев, подобно виртуозному фокуснику.

– Ты сказал, что Монахов был менеджером ресторана «Золотой рог», так?

– Ага. – Бухман вставил сигарету в угол рта и прикурил от своей позолоченной зажигалки с фамильной гравировкой.

– Меня интересует его деятельность, ты ведь говорил, что консультировал его.

– Да. Скажу без ложной скромности, мамуся, что благодаря моим консультациям он выиграл дело в суде. Правда, во время суда – а он длился почти два года – ему пришлось изрядно понервничать...

– Ты о чем? – Китаец внимательно посмотрел на друга.

– О том, что на помещение зарился БТИ. Олег приватизировал сданное ему в аренду помещение, причем в этом ему помог, то есть дал добро, сам начальник БТИ. Скорее всего, подмахнул документы не глядя, а потом опомнился и захотел расширить свои владения и выселить моего приятеля. Тот духом не пал, обратился ко мне и затеял процесс. Я открыто не защищал его права, он сам мужик был с головой, но консультациями моими пользовался. И выиграл дело! Скажу тебе, мамуся, шансов у него было очень немного, но... Он такой упрямый.

– А зачем ему вообще понадобилось это помещение?

– Он решил организовать там ночной клуб, но, выиграв дело, продал его – слишком много воспоминаний! – с горькой иронией улыбнулся Бухман.

– Монахов работал самостоятельно? – Китаец заложил ногу на ногу.

– Это было год назад, мамуся... Тогда Олег еще не был менеджером «Золотого рога», вполне естественно, что он отважился работать без «крыши», – вздохнул Бухман. – Имей он тогда «крышу», не стал бы обращаться в суд.

– Ты говоришь, что он пережил немало неприятных минут...

– Прямых угроз, конечно, не было, но косвенные намеки... – Бухман многозначительно кашлянул. – А ведь этот начальник имел с Монаховым поначалу вполне дружеские отношения. Но бизнес есть бизнес, – невесело усмехнулся Бухман.

– Начальник БТИ был связан с бандитами?

– Кто его знает? – выпятил губы Бухман. – Скорее всего – да, а может, и нет.

– А кто «крышует» «Рог»? – Китаец выпустил струйку дыма к потолку.

– Это был участок Тархуна, но, как ты знаешь, уже полгода, как он отдыхает на кладбище. Да я, честно говоря, не особенно интересовался этим. Монахов меня не посвящал в подробности. Знаю только, что «крыша» есть, – Бухман снова кашлянул, выпустив облачко дыма.

– Каким образом Монахов попал в «Золотой рог»?

– Этот ресторан входит в холдинговую компанию «Геликон». Холдинг, насколько мне известно, владеет акциями мясокомбината, молокозавода и, кажется, еще пары-тройки предприятий. Продав помещение под клуб, Монахов вложил деньги в «Рог».

– Кто возглавляет «Геликон»?

– Замятин Алексей Петрович. – Бухман загасил сигарету в большой хрустальной пепельнице.

– Твой друг что-нибудь рассказывал о нем? – Китаец тоже затушил окурок и тут же принялся за новую сигарету.

– Да ничего особенного, мамуся. Нормальный, говорил, мужик, только трусоват немного и иногда палку перегибает.

– В чем же заключается перегиб? – заинтересовался Китаец.

– Олег не распространялся, он вообще старался как можно меньше говорить о работе. Тогда, когда отдыхал, – с грустной улыбкой уточнил Бухман.

– Олег имел акции ресторана?

– Да, но сколько, мамуся, я не знаю. Это можно уточнить у Лены.

– Если она не побоится сказать, – усмехнулся Китаец.

– Ты думаешь, что убийство Олега связано с его деятельностью?

– Думаю. Его убили какие-то отморозки. Они подкупили охранника, которого потом укокошили у меня на глазах. Я погнался за ними, но так и не смог с ними побеседовать, – выразительно взглянул Китаец на друга, – их машина сделала сальто-мортале и превратилась в груду пепла. Я не успел принять их последний вздох... Ясно, что эта «сладкая парочка» выполняла чье-то распоряжение. На киллеров они не похожи, хотя стреляют профессионально. Может, это «крыша» решила расправиться со своим строптивым подшефным?

– Ты у меня спрашиваешь, мамуся? – Бухман бросил на Китайца ироничный взгляд.

– Нет, у неба. – Китаец растянул губы в улыбке. – Ты случайно не знаешь, где я смогу побеседовать с Замятиным?

– Ты найдешь его в офисе на Большой Казачьей, рядом с магазином «Сапфир»... Ну, там, где всякая видео– и аудиопродукция продается. Двухэтажное здание, особняк в стиле модерн.

– Знаю, – кивнул Китаец.

– Шикарное здание, мамуся, – с завистливым вздохом произнес Бухман, – а внутри – настоящий рай для дельцов от мясомолочной отрасли!

– У вас тут тоже неплохо, – улыбнулся Китаец, – просторно, прохладно и со вкусом. Хаокань, как говорят в Китае, то есть красиво.

– Кофе выпьешь? – Бухман пропустил мимо ушей реплику Танина.

– Нет, спасибо, – Китаец сделал слабый отрицательный жест рукой, – боюсь, что, если я и дальше буду поглощать его в таких количествах, мне грозит вечная жизнь.

– Не пойму, ты о чем, мамуся?

– Выяснилось... буквально на днях, – хитро посмотрел на недоумевающего Бухмана Китаец, – что кофе препятствует атеросклерозу и прочей старческой ерунде, всяким там закупоркам и перемычкам в мозгу.

– Но это ж чудесно! – воскликнул Бухман. – А, – махнул он рукой, – вы, китайцы, смотрите на жизнь как на досадную текучку, ублажая себя мыслями о тленности и бренности.

– Ты занялся изучением наследия Лао Цзы? – пошутил Китаец.

– Достаточно взглянуть на тебя, мамуся, – с притворной горечью ответил Бухман. – Несмотря на весь твой героизм и ангажированность, в тебе есть что-то глубоко пофигистское... Я вообще на китайцев, не в обиду будет сказано, смотрю, как на этаких старичков. Не успеют родиться – бац, уже старички! Коммунистические стройки, присяга Мао и прочий бред здесь ни при чем, – он разрубил ладонью воздух, – наша древность не давит, а ваша... В общем, это балласт!

– А мне мои соотечественники скорее, наоборот, напоминают детей. Все самое ценное в опыте и морали они хотят непременно зафиксировать в виде таблицы, так что самое доброе и вечное, то, что должно питать человека и познаваться им самим, пускай ценой ошибок и скитаний по извилистым тропам, вырождается в серию выхолощенных предписаний и церемоний. То рвение, с которым они делают, вернее, делали это, выглядит весьма наивно и походит на потуги ребенка, верящего в могущество слов и букв, их составляющих. Вот откуда коммунистический ажиотаж и Мао. Дракон, со спины которого якобы списывал законы Фу Си-ши, давно издох, а китайцы упорно не желают знать этого. – Китаец затушил сигарету и поморщился от досады. – А пофигизм, на мой взгляд, не что иное, как отдушина, своеобразная защита от социальной зашоренности этого славного народа, к которому я принадлежу лишь наполовину...

– ...и поэтому критикуешь его, – рассмеялся Бухман.

– Думаю, что полукровкам самой природой дан шанс стать выше национальных догм.

– Смелое заявление, мамуся. – Бухман поднялся и зашагал по кабинету.

– А может, все эти правила нужны лишь для того, чтобы закамуфлировать бессмыслицу жизни? – Китаец задумался. – Вот ведь и Конфуций учил, что неблагоразумно заниматься в одно и то же время разными делами... Постепенность, последовательность, неспешность, чинность и почтительность. Ладно, внемлем нашему дорогому реаниматору древних обрядов.

Танин поднялся с кресла.

– Уже уходишь? – Бухман стоял у окна, держа руки в карманах, и удивленно смотрел на Китайца.

– Ты мне обещал адресок Лениной сестры, – напомнил Китаец. – Попробуем опровергнуть великого Киеу.

Глава 4

Выстроенный в начале века особняк, о котором говорил Бухман, был недавно отреставрирован и радовал глаз свежей штукатуркой фасада и выложенным разноцветной плиткой цоколем. Предъявив консьержу вместо пропуска лицензию частного детектива, Китаец поднялся на второй этаж и, миновав нишу, разделявшую широкий, укатанный ковровой дорожкой коридор на две равные части, остановился перед дверью в кабинет президента. Дверь неожиданно открылась, выпуская одетую в светло-бежевый льняной костюм женщину. От неожиданности она едва не вскрикнула и замерла, округлив свои зелено-карие глаза. Ее каштановые волосы, открывая лоб, блестящими кольцами падали на плечи. Она смущенно улыбнулась и продефилировала мимо Китайца. Он постучал в дверь, глядя вслед удаляющемуся силуэту. Китаец оценил стройность, как, впрочем, и глаза прекрасной незнакомки, удлиненные и насмешливо-лукавые.

– Войдите, – ответили на его стук.

Он толкнул дверь и очутился в большой светлой комнате, уставленной компьютерами и офисной мебелью. Пол застилал огромный синий в красный рисунок ковер. На окнах висели поднятые жалюзи, давая солнечным лучам невозбранно проникать внутрь. За столом сидела яркая брюнетка лет сорока, немного полноватая, но привлекательная. Кроме нее в приемной находились несколько посетителей, среди которых внимание Китайца привлек молодой человек с зачесанными назад темными волосами и крупным орлиным носом. Парень был одет в светлые брюки и голубую рубашку. На запястье у него поблескивали часы в золотом корпусе. Вид у него был отчужденный и немного высокомерный. Рядом с ним сидел пышнотелый пожилой мужчина с одутловатым лицом. Он отдувался и без конца утирал платком лоб. У него была простонародная внешность, брюки, кое-как поддерживаемые ремнем, с трудом вмещали его брюхо, громадной волной жира перекатывавшееся через пояс. Если бы его посадили за рояль, он не достал бы руками до клавишей.

– Добрый день, – мягко улыбнулся Танин, – мне нужен Алексей Петрович.

– Он всем нужен. – Брюнетка кинула на вновь вошедшего ироничный взгляд и кивнула на оживших посетителей.

На их усталых потных лицах появилось беспокойное выражение, вызванное опасением, что их обойдут. Их опасения оказались не напрасными.

– Мне он нужен срочно, я не могу ждать, – Китаец, в два шага приблизившись к двери в кабинет генерального, смело толкнул ее.

Хозяин кабинета, оформленного в сухом офисном стиле, сидел за большим черным столом, водрузив один локоть на его поверхность. Другой рукой он теребил карандаш. Его открытое лицо с зачесанными назад седеющими волосами вполне могло вписаться в кабинетную рутину какого-нибудь старинного обкома – настолько невыразительным и холеным оно было. Чисто выбритое, оно своим серым унынием напоминало пыльный тротуар. Даже складка между бровей, обычно придающая лицу нечто бунтарско-неспокойное и упрямо-серьезное, была не способна развеять впечатление утомления и меланхолии с поправками на совдеповскую банальность. Пустой взгляд и две морщины, идущие от углов рта к округлому подбородку, не прибавляли Замятину очарования. Китаец сразу понял, что этот усталый человек со стерильным лицом кадрового партийца не расположен к беседе с ним. Удивление наглостью Китайца на малопривлекательной физиономии Замятина сменилось откровенным недовольством. Может быть, потому, что в кабинете он сидел не один. Рядом с его столом вальяжно развалился в кресле лысоватый мужчина лет сорока пяти. Он обернулся и с нагловатой неспешностью принялся рассматривать Танина, склонив голову набок, точно взвешивал и прикидывал, чего тот стоит. Густые темные усы нависали над верхней губой, почти пряча ее. У посетителя были серо-голубые, глубоко посаженные глаза, прямой крупный нос, высокий выпуклый лоб и вытянутый подбородок. Узел его синего, в белых каракулях галстука был ослаблен. В зубах он держал трубку. На столе стояли две кофейные чашки из белого фарфора с волнистыми краями и рисунками на пастушескую тему. Каждый пасторальный эпизод был обведен тонкой золотистой линией.

– Что такое? – возмутился хозяин кабинета.

В этот момент в кабинет втиснулась разгневанная секретарша.

– Алексей Петрович, – растерянно и виновато воскликнула она, – я ничего не могла сделать. Он, – она скосила глаза на Танина, – даже не представился, ворвался... – Женщина задыхалась от волнения.

Замятин поднял руку: мол, понятно, хватит тараторить. Брюнетка умолкла.

– Здравствуйте, – воспользовался Китаец мгновенной паузой, – меня зовут Танин Владимир Алексеевич. Мне нужно поговорить с вами о Монахове. Извините, что так получилось, – Китаец изобразил раскаяние, – но я не могу ждать.

– Он умер, уважаемый, – скривил губы в горькой усмешке Замятин, – и кто вы, простите, чтобы обсуждать с вами...

– Друг его друга, – уклончиво ответил Китаец. – Вы уделите мне несколько минут?

Танин заметил, что Алексей Петрович скользнул выжидательным взглядом по лицу лысого с трубкой. Танин не мог видеть выражения лица последнего, потому что тот уже отвернулся и сидел к Китайцу затылком, но понял, что «трубач» заинтересован.

– Хорошо, – неожиданно согласился Замятин, – Ольга Григорьевна, мы разберемся.

Секретарша бросила на шефа недоуменный взгляд, пожала плечами и, покачивая полными бедрами, вышла из кабинета.

– Садитесь, – Замятин показал рукой на стоящее возле стола кожаное кресло.

Китаец поблагодарил и сел напротив мужчины с трубкой за стол, упиравшийся торцом в стол хозяина кабинета. Теперь он видел вблизи и анфас лицо этого молчаливого посетителя. На губах последнего заиграла хитроватая улыбочка. Он не смотрел на Китайца, но Танин чувствовал на себе магнетизм его присутствия.

– Я частный детектив и решил на свой страх и риск не соглашаться с официальной версией убийства Олега Борисовича. – Краем глаза Танин наблюдал за лицом «трубача». – Есть некоторые нестыковки.

Физиономия замятинского собеседника оживилась, но вскоре снова приняла равнодушное выражение. Алексей Петрович из-под прикрытых век глядел на Танина, успевая кидать заинтересованные взоры на «трубача».

– Какие нестыковки? – поморщился Замятин. – Мне сейчас, честно говоря, не до них. Вас наняла Елена?

– Можно и так сказать.

– Олег Борисович очень меня устраивал как работник. Он был ответственным, исполнительным, предприимчивым, энергичным... Его внезапная трагическая смерть застигла нас врасплох – столько дел! Нужно искать новые кадры, а это все время, молодой человек, – с назидательной ноткой произнес Замятин.

– Алексей Петрович, – «трубач» поднялся с кресла, – не буду вам мешать. Созвонимся.

– Но... – развел руками Алексей Петрович, – мы же еще не обсудили...

– Я позвоню сегодня вечером, – твердо сказал лысоватый мужчина и, встав с кресла, направился к двери.

– Ладно, – устало выдохнул Замятин. – Простите, что я так прагматично... – кашлянул он, посмотрев на Китайца, – но, знаете, бизнес заедает, голова кругом! – Он тяжело вздохнул.

– Монахов ведь был акционером. – Китаец показал глазами на стоявшую на столе пепельницу из черненого серебра с чеканкой. – Сколько акций ресторана принадлежало ему?

Алексей Петрович кивнул, мол, курите. Танин пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты и закурил.

– О господи, – снисходительно улыбнулся Замятин, – да какое это теперь имеет значение? Всякое в семье бывает, – он сокрушенно покачал головой, изображая скорбь и досаду, – все вроде хорошо, а потом вдруг такая трагедия! – Он потянулся к пачке «Мальборо», вынул сигарету и тоже задымил. – По статистике, почти восемьдесят процентов убийств совершается на бытовой почве...

– Я вам уже говорил, что официальная версия убийства грешит отсутствием убедительности и логики.

– Но ведь... – замялся Алексей Петрович, – милиция доказала... На пистолете Еленины отпечатки пальцев и все такое.

– Это ничего не значит, – возразил Танин.

– На что вы намекаете? – выпрямился в кресле Замятин. – Говорите прямо.

– Елену заставили стрелять в мужа, – не моргнув глазом, ответил Китаец.

– Что за чушь? Кому это было нужно? – приподнял брови Алексей Петрович.

– Послушайте, – усмехнулся Китаец, – если бы Монахов был почтальоном или дворником, я бы иначе смотрел на это дело. Но он был менеджером и совладельцем крупного ресторана и, как вы правильно заметили, энергичным и предприимчивым человеком. Вполне возможно, что в его голове теснились планы и проекты. Он был к тому же достаточно смелым, во все вникал, доводил до ума и отличался завидной самостоятельностью. Это дает мне основания подозревать в его убийстве тех, кто так или иначе был связан с ним по бизнесу.

– Вы хотите меня обвинить? – Если бы не груз усталости, давивший на Алексея Петровича, он бы возмутился, а так только слегка сдвинул брови.

– Ну что вы! – доброжелательно улыбнулся Китаец. – Я ищу убийцу Монахова и надеюсь на вашу помощь.

– Что вас интересует? – зевнул Замятин.

– Сколько акций было у Олега Борисовича?

– Семьдесят процентов, а что?

– А тридцать у холдинга?

– Вы, я смотрю, осведомлены, – покровительственно улыбнулся Замятин.

– Этого требует моя профессия, – вяло пояснил Китаец. – Как вы с ним познакомились?

– Через моего приятеля, – нехотя ответил Замятин.

– Поясните, пожалуйста. – Китаец выпустил облачко дыма.

– В торгово-промышленной палате, на семинаре. Олег тогда рассматривал возможность вложения капитала. Давыдов Семен Егорыч, директор молокозавода, и познакомил нас. Олег хотел заниматься продовольствием. А мы как раз с рестораном затеяли: строительство, оформление... А денег нет. Все в обороте. Вот мы его и «завербовали», – грустно улыбнулся Замятин. – Он как раз подыскивал возможности вложения капитала после продажи какой-то недвижимости.

– И Монахов стал акционером, – резюмировал Китаец.

– Стал, – кивнул Алексей Петрович.

– У вас были какие-нибудь трения по работе?

– А у кого их не бывает? – с усмешкой взглянул на Китайца Замятин.

– И чем они были вызваны? – невозмутимо спросил Китаец.

Замятин махнул рукой.

– Пустяки, – после глубокой затяжки сказал он, – разные там частности. Сейчас и не вспомнишь.

– А враги у него были?

– Да черт его знает, – пожал плечами Замятин, – Олег хоть и принципиальный был, но с людьми ладил. А с чего вы взяли, что Елену кто-то заставил стрелять? – неожиданно спросил он.

– Охранник дал ложные показания, сказав, что никто в дом не входил и не выходил. Он был подкуплен бандитами. – Танин следил за выражением лица Замятина.

Алексей Петрович был удивлен, и, как показалось Китайцу, искренне.

– Откуда вы знаете? Он вам что, признался?

– Не успел, – мрачно процедил Китаец, – его убили. Но я и так все понял, – веско добавил он.

– Странно... – покрутил головой Замятин.

– Странно было бы, если бы Елена сама убила мужа, а тут, наоборот, все логично. Монахов кому-то стал неугоден, и от него решили избавиться.

– Но кто? – широко раскрыл глаза Замятин.

– Я найду этого человека – от этого зависит жизнь молодой женщины, на которую решили свалить всю вину, – безапелляционно заявил Китаец.

– Пожалуйста, – вяло кивнул Замятин, – только прошу вас, меня в это дело не впутывайте.

– Вы не хотите помочь найти убийцу вашего компаньона? – Китаец приподнял брови.

– Хочу, но мне, по большому счету, ничего не известно.

– Вы имеете в виду, – усмехнулся Китаец, – что не знаете, кто убил Монахова?

– Вот именно.

– Но я вас об этом и не спрашиваю. Но раз вы руководите холдингом, то не можете не знать о делах Монахова.

– Тут я вам должен кое-что пояснить, – Замятин поерзал в кресле. – «Геликон», конечно, управляющая компания и имеет право вето, но в основном руководители предприятий, входящих в холдинг, самостоятельно принимают решения по управлению. Если дела на фирме идут хорошо, то я как президент компании стараюсь не вмешиваться.

– А у Монахова все было в порядке? – Китаец погасил сигарету в пепельнице.

– Да, – кивнул Замятин, – ресторан полгода как приносил стабильную прибыль. Мне не в чем было упрекать Олега Борисовича.

– Как делилась прибыль?

– В соответствии с вкладами, – ответил Алексей Петрович. – «Золотой рог» оставлял себе семьдесят процентов.

– А тридцать отдавал «Геликону»?

– Вы абсолютно правы. Может быть, кофе?

Не дожидаясь ответа, Замятин вызвал секретаршу, которая через несколько минут принесла на подносе две дымящиеся чашки. Кофе, как понял Китаец, был дорогой, но растворимый. Сделав пару глотков, он поставил чашку на стол и уже до конца разговора не притрагивался к ней.

– Значит, вы даже не предполагаете, – спросил Танин, прикурив новую сигарету, – кому была выгодна смерть вашего компаньона?

– Понятия не имею, – пожал плечами Замятин.

– У него были враги?

– Если и были, то он мне о них не говорил, – устало произнес Алексей Петрович.

– Вам не кажется, что все выходит очень уж гладко? – Танин недоверчиво посмотрел на президента «Геликона». – У вас все в порядке, в ресторане Монахова вообще, как я понял, лафа. Согласитесь, в наше время это звучит как-то уж слишком сказочно.

– Вы что, хотите сказать, что я вру?! – Замятин сделал попытку возмутиться.

– Вы сказали это сами. – Не отрывая глаз от Алексея Петровича, Китаец при этом оставался с виду совершенно равнодушным. – Судите сами: процветающий ресторан, живущий припеваючи президент управляющей компании, и никаких проблем. Звучит не слишком убедительно...

– Ну, проблем-то у нас хватает, – вздохнул Замятин.

– Вот и расскажите о них поподробнее, – настойчиво произнес Танин.

– Но это же наши, так сказать, производственные проблемы, – попытался уйти в сторону Алексей Петрович. – Какое они имеют отношение к гибели Олега Борисовича?

– Может быть, и никакого, – пожал плечами Танин. – Но все-таки я бы хотел о них услышать.

– Обычно главная наша проблема, – улыбнулся Замятин, – деньги. Нужно платить налоги, за электроэнергию, тепло, газ, аренду, зарплату, конечно. В сущности, остается не так уж много...

– На хлеб-то хоть хватает? – поддел его Танин, выпуская дым к потолку.

– Вот вы иронизируете, – обиделся Замятин, – а мы едва сводим концы с концами. Если не верите, можете ознакомиться с бухгалтерскими отчетами.

– Ловлю вас на слове, – кивнул Китаец, – и как-нибудь обязательно воспользуюсь вашим предложением. Надеюсь, вы о нем не забудете.

– Если вы обязуетесь сохранить все в тайне – пожалуйста, – согласился Алексей Петрович. – Значит, у вас ко мне все? Меня люди ждут.

– Еще один вопрос. – Несмотря на более чем ясный намек Замятина, Китаец остался сидеть на месте. – Никто со стороны не претендует на ваши мизерные доходы?

– Вот именно, мизерные, – грустно усмехнулся Алексей Петрович. – Заходит к нам регулярно один молодой человек с чемоданчиком.

– И что же вы?

– А что нам остается делать? – тяжело вздохнул Алексей Петрович. – Приходится спонсировать.

– Кто это такой? – Китаец бросил окурок в пепельницу и посмотрел на Замятина.

– Я бы не хотел останавливаться так подробно на этом вопросе. – Он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Тем более что никакого отношения к гибели Монахова это не имеет.

– Алексей Петрович, – улыбнулся Китаец, – я все равно все узнаю, поверьте мне. Но лучше мне это сделать из первых рук, так сказать. Так что уж выкладывайте все начистоту. Обещаю, что никаких хлопот в связи с этим у вас не будет. Вы меня не нанимали, я действую как частное лицо, нечего вам бояться.

– У меня семья, Владимир...

– ...Алексеевич, – напомнил ему Танин.

– Ладно, – махнул рукой Замятин, – действительно, будет лучше, если вы узнаете все от меня. Только, прошу вас, действуйте осторожно.

– Я всегда действую именно так, – кивнул Китаец, устраиваясь поудобнее: с виду комфортные кресла были до ужаса жесткими.

– Так вот, – начал Алексей Петрович, – как-то ко мне на прием пришел молодой мужчина. Выглядел он не слишком презентабельно: в брюках и спортивной куртке, бритоголовый – сразу было видно, что тюрьма по нему плачет. Следом ввалился еще один, помоложе, но более развязный. Оказалось, что они вместе. Тот, который был в спортивной куртке, заявил, что я должен платить им ежемесячно определенную сумму – просто-таки огромную. Как бы невзначай он вынул из кармана нож – такой, знаете, с выпрыгивающим лезвием, и начал им поигрывать.

– У вас нет охраны?

– Сейчас есть и тогда уже была, но эти бандюги предупредили, что, если с ними что-нибудь случится, моей семье не поздоровится. Я очень переживаю за семью...

– Понимаю, – кивнул Китаец, – и что же дальше?

– Я ответил, что подумаю, а на следующий день ко мне в офис явился такой солидный мужчина с бородой, в дорогом белом костюме с огромной золотой печаткой с бриллиантами на среднем пальце. Он представился как Анатолий Михайлович, сказал, что знает о моих неприятностях, и предложил свои услуги.

– Догадываюсь, что он вам предложил, – задумчиво произнес Китаец, – но продолжайте.

– Да. – Алексей Петрович залпом выпил остывший кофе и закурил. – Анатолий Михайлович сказал, что те ребята, которые ко мне приходили, – отмороженные, кажется...