Текст книги "Русская и Болгарская Православные Церкви в первой половине XX века. История взаимоотношений"

Глава 2
Испытания Второй мировой войны

1. Проблемы церковной жизни в Болгарии

Трудным испытанием для Болгарской Православной Церкви стали годы Второй мировой войны, в этот период существенно обострились противоречия между деятельностью Церкви в качестве защитницы национальных интересов (что было характерно для церковного развития Болгарии со второй половины XIX века) и каноническими нормами. В то же время это был яркий и по-своему героический период, что проявлялось в спасении Церковью евреев, помощью в возрождении русской религиозной жизни и т. д.

Следует отметить, что для Болгарской Церкви в 1930-е гг. была характерна ярко выраженная антивоенная позиция. Статьи, резко осуждавшие войну, неоднократно публиковал многолетний секретарь Синода и редактор официального печатного органа «Церковного вестника» протопресвитер Стефан Цанков, но самым последовательным и энергичным сторонником мира на страницах этого журнала являлся Софийский митрополит Стефан. С начала Второй мировой войны, в первом же военном номере «Церковного вестника» было заявлено: «Страшное зло пришло!» В ближайших последующих номерах журнала выражалась надежда на восстановление мира, и давался совет Болгарии сохранять нейтралитет. По мере разрастания войны владыка Стефан опубликовал в «Церковном вестнике» серию статей, ставших своеобразным манифестом христианского миролюбия: «Антихрист», «Второе Пришествие» и «Признаки конца света»[52]52
  Църковен вестник. 1.09.1939, 8.09.1939, 13.10.1939, 20.10.1939, 3.11.1939.


[Закрыть].

Широкую известность приобрели четыре статьи митрополита Стефана, опубликованные в 1939-1940-е гг. в журнале «Духовная культура». Первые две – «Русская трагедия» и «Современное новоязычество», – были посвящены причинам антирелигиозной сущности российского большевизма и германского национал-социализма, которые владыка видел в вековой борьбе между христианской и языческой идеями: «Фашизм, национал-социализм, большевизм – это нынешние формы нового язычества, более агрессивного и опасного, чем старое». Говоря о жестоких гонениях на Русскую Православную Церковь, митрополит все же выражал уверенность в ее силах, и, отмечая, что она еще займет подобающее ей значительное место в жизни России, предвидел возможное улучшение отношения советского государства к Русской Церкви: «Но она является единым могучим объединяющим центром всех творческих сил нации. Даже всемогущий Сталин, – ужас для всякого коммуниста, в одной своей речи высказал много положительных мыслей о Православной Церкви в прошлом… Религиозные гонения все еще продолжаются, но эти признания диктатора звучат во многих ушах. Возблагодарим Бога, что последняя надежда России и славянства – ее Святая Православная Церковь – жива. А если она жива, то будет жить и русский народ»[53]53
  Духовна култура. 1939. № 3–4. С. 65–71.


[Закрыть].

Вторая статья была полностью направлена против нацизма и разоблачала несостоятельность его основных принципов – от расизма до социальной этики. Владыка возмущался гонениям на протестантов и католиков и приветствовал их сопротивление «новой национал-социалистической религии с ее новым тройственным догматом крови, расы и почвы»[54]54
  Там же, № 5–6. С. 144–153.


[Закрыть]. Две другие статьи – «Церковь, война и мир» и «Два света», – доказывали, что война – это абсолютное зло и не имеет никаких оправданий[55]55
  Там же, 1940. № 3–4. С. 68–88, № 5–6. С. 129–140.


[Закрыть].

Однако официальная позиция Синода была более умеренной и исходила из традиционной христианской доктрины, что война является относительным злом при добронамеренных целях. Эти взгляды проявились на страницах «Церковного вестника» уже в 1940 г., а в следующем году в болгарской церковной публицистике, освещавшей проблему войны, произошла резкая перемена, связанная с вступлением в нее самой Болгарии.

Вскоре после начала II Мировой войны, 15 сентября 1939 г. Болгария заявила о своем нейтралитете, однако через полтора года склонилась к союзу с нацистской Германией. 7 сентября 1940 г. был подписан Крайовский договор, по которому Румыния передала Болгарии Южную Добруджу. Священный Синод поздравил царя Бориса III с мирным решением проблемы. Болгарским архиереям казалось, что экзархат начал восстанавливать свою прежнюю территорию и вновь выполнять функцию гаранта национального единства.

Следует отметить, что советское правительство, пытаясь помешать вступлению Болгарии в союз с Германией, по некоторым сведениям, также обещало возможное увеличение территории страны[56]56
  Дурковић-Jакшић Л. Учешће патриjарха Гаврила и Српске цркве у догаћ а jима испред и за време 27 марта 1941 године и ньихово страдалье у току рата // Гласник. Београд. 1980. № 8. С. 131.


[Закрыть]. Однако эти шаги не помогли, 1 марта 1941 г. правительство премьер-министра Б. Филова подписало договор о присоединении Болгарии к Тройственному пакту, и в тот же день на ее территорию вступили немецкие войска, которые 6 апреля совершили нападение на Югославию и Грецию. При этом Болгария, сохраняя определенную самостоятельность во внутренней и внешней политике, заняла особое положение по сравнению с другими странами-сателлитами нацистской Германии, которое современные болгарские историки определяют, как положение «своенравного союзника»[57]57
  См.: България – своенравният съюзник на Третия райх. София, 1992.


[Закрыть].

В боевых действиях против Югославии и Греции Болгария не участвовала, но после военного разгрома этих стран, по заключенному 24 апреля 1941 г. соглашению с Германией, 6 мая 1941 г. оккупировала восточную часть Македонии (так называемая Вардарская Македония), Вранский и Пиротский округа Сербии и два небольших района Косова, а также греческую Западную (Беломорскую, Эгейскую) Фракию с прилегавшими островами Тасос и Самофракия. Однако Германия не признала все болгарские претензии, в частности, на г. Салоники и прилегающую область.

В занятых областях было организовано болгарское военное, гражданское и духовное управление, однако окончательное определение юридического статуса этих территорий было отложено до конца войны[58]58
  Institut fur Zeitgeschichte – Miinchen (IfZ), MA 515.


[Закрыть]. Вследствие постепенного ослабления Италии, значение Болгарии в немецких планах со временем выросло. Так, в начале июля 1943 г. болгарские войска под немецким командованием оккупировали Центральную Македонию (за исключением г. Салоники и Святой Горы Афон), где оставались до сентября 1944 г. без права административного и хозяйственного управления.

В декабре 1941 г. правительство Болгарии «символически» объявило войну Великобритании и США, но, несмотря на давление Германии, отказалось вступить в войну с СССР и удалить из Софии советскую дипломатическую миссию. Подобную позицию оно занимало вплоть до вступления советской армии на территорию Болгарии в сентябре 1944 г.

Болгарская Православная Церковь восприняла присоединение новых областей как освобождение исконных болгарских территорий и восстановление «тела нации», разорванного на части в 1878 и 1912–1918 гг., называя эти события «болгарской Пасхой». Провозглашалось, что национальная Церковь восстановила свою каноническую юрисдикцию на все епархии, «которые принадлежали ей на основе божественного и человеческого законов». 29 апреля 1941 г. Синод уполномочил митрополита Неофита посетить царя и лично поздравить его с историческим событием[59]59
  ЦДА. Ф. 791k. Оп. 1. Ед. xp. 67. Лл. 42, 49–50; Църковен вестник. 16.05.1941.


[Закрыть].

Но хотя Священный Синод и направил меморандумы правительствам Германии и Италии, одновременно в ряде статей церковной печати подчеркивалось, что акт национального объединения Болгарии был поддержан СССР. Выражение любви к России не исчезло из посланий и проповедей болгарских митрополитов даже после нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. Многие архиереи советовали болгарским властям оставаться вне войны с СССР и теперь любыми способами старались освободиться от связей с Германией[60]60
  ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 16. Л. 14.


[Закрыть].

После вторжения немецких войск в СССР митрополит Стефан вновь стал резко негативно относиться к войне, правда, теперь органы цензуры уже не разрешали публиковать ему русофильские статьи. 9 июня 1942 г. владыка с гневом писал в своем дневнике: «Адская эпоха!.. Самые лучшие люди могут впадать в истерию, которой обладает злосчастный фюрер! Но где культура, великая цивилизация немецкого народа, если он поставил руководить людьми фюрера? Не была ли это только маска культуры на варварском обличие тевтонской расы?.. Я давно объявил войну войне, но “один в поле не воин”… Многие мои статьи, в которых объективно рассматривались вопросы мира, цензура не пропустила, и полиция делает мне внушения, чтобы я перестал писать и мыслить об этих деликатных вопросах… Невыносимое рабство»[61]61
  Лазов Д. Екзарх Стефан I. Живот, апостольство и творчество. София, 1947. С. 255.


[Закрыть].

Критика большевистского режима не затрагивала братского отношения Болгарской Церкви к Московскому Патриархату, и эти симпатии были взаимными. Не случайно портрет Софийского митрополита Стефана – единственного из европейских православных иерархов, – появился в изданной в 1942 г. Московской Патриархией пропагандистской книге «Правда о религии в России». Владыка Стефан и в годы войны занимал активную гражданскую позицию, открыто выступая против политики сближения и сотрудничества с нацистской Германией.

В частности, он единственный из православных архиереев Восточной Европы публично протестовал против нападения на Советский Союз, называя в своих проповедях германскую агрессию «величайшим грехопадением, прелюдией ко второму пришествию» и обвинял тех, кто начал это невиданное братоубийство[62]62
  Правда о религии в России. М., 1942. С. 277–278, 293.


[Закрыть]. За подобные выступления митрополит неоднократно подвергался нападкам на страницах профашистской болгарской печати. После расстрела 1 июня 1942 г. сотрудничавшего с советской военной разведкой генерал-майора Владимира Заимова, владыка Стефан не побоялся совершить заупокойную службу по нему[63]63
  Калканджиева Д. Българската православна църква и «народната демокрация»…. С. 38, 41.


[Закрыть].

Однако среди болгарского духовенства были и прогермански настроенные священнослужители. Во второй половине 1930-х гг. различные ведомства III рейха, прежде всего МИД и Министерство церковных дел, пытались вовлечь Болгарскую Церковь в сферу своего влияния[64]64
  BA, R5101/22173, В1. 155, 251, R5101/21950, В1. 187.


[Закрыть]. Болгарское же приходское духовенство и монашество очень сдержанно относилось к присутствию немецких войск в стране. Так, например, Рильский монастырь категорически отказался оказать содействие штабу германской армии в Болгарии[65]65
  Бойкикева К.-А. Болгарская Православная Церковь… С. 178.


[Закрыть].

Одной из важнейших проблем, которыми занималась Болгарская Православная Церковь в годы II Мировой войны, было административно-церковное управление занятыми болгарскими войсками территориями. С Южной Добруджей вопрос удалось решить относительно легко – ее 27 духовных округов до 1913 г. входили в состав Варненской и Доростольской епархий и теперь решением Синода от 10 сентября 1940 г. были вновь присоединены к ним[66]66
  ЦДА. Ф. 791к. Оп. 1. Ед. хр. 64. Лл. 213–214, 234, 246.


[Закрыть].

Священный Синод считал, что и в отношении других занятых территорий Болгарская Церковь лишь восстанавливает историческую справедливость, возвращая себе то, что принадлежало ей до 1913 г. Однако существенная разница между реальной ситуацией и желанием восстановить свою юрисдикцию на всех занятых территориях препятствовала попыткам Болгарской Церкви проводить там последовательную единообразную политику. Синод вскоре понял, что в Македонии и Эгейской Фракии невозможно полностью применить меры, используемые в Южной Добрудже.

Первый вариант проекта духовной администрации на занятых югославских и греческих территориях был принят на чрезвычайном заседании сокращенного состава Синода 25 апреля 1941 г. Он предполагал восстановление существовавшей до 1913 г. структуры экзархата – воссоздание шести епархий: Маронийской (с включением двух городов – Софлу и Фере, оккупированных немцами), Струмичско-Сереской, Скопле-Велешской (с включением части итальянской зоны Македонии), Охридско-Битольской (с включением другой части итальянской зоны Македонии), Солунской (Салоникской) и Одринской (Эдирненской, Андрианопольской). Эта была своего рода программа-максимум, направленная на распространение юрисдикции Болгарской Церкви на все болгарское население Балкан, в том числе на территориях оккупированных итальянскими, немецкими войсками и даже в Турции[67]67
  Там же. Оп. 1. Ед. хр. 66. Лл. 174–176; BA, R5101/23177, В1. 71.


[Закрыть].

Первоначальный проект был представлен на отзыв премьер-министру и в Министерство иностранных и религиозных дел, и после критической оценки переработан Синодом. В результате в соответствии с его решением от 29–30 апреля летом 1941 г. в Эгейской Фракии и Македонии были созданы четыре епархии: Маронийская (временное управление которой поручили митрополиту Пловдивскому Кириллу), Струмичско-Драмская (под управлением митрополита Неврокопского Бориса), Скопле-Велешская (под управлением митрополита Велико-Тырновского Софрония) и Охридско-Битольская (под управлением митрополита Ловечского Филарета). Управление Пиротским, Босилеградским и Царибродским округами, в соответствии с существовавшим до 1913 г. положением, было передано митрополиту Софийскому Стефану. Еще один небольшой район Югославии – 9 сел к западу от реки Тимок – был присоединен к Видинской епархии (митроподит Неофит организовал там 3 прихода).

Оккупированная немцами Салоникская, а тем более Эдирненская епархия воссозданы не были. Однако и в четыре новоучрежденные епархии вошли некоторые захваченные итальянскими и немецкими войсками территории, что создавало большие сложности; на этих территориях болгарская духовная администрация не могла полноценно функционировать. Принимая второй вариант проекта учреждения духовной администрации, Синод оговорил возможность после стабилизации ситуации в Македонии и Эгейской Фракии вернуться к данному вопросу и окончательно урегулировать проблему. Однако этого не произошло, учрежденная летом 1941 г. временная духовная администрация в основном сохранялась вплоть до осени 1944 г.[68]68
  BA, R5101/23177, В1. 131; Стоянова В. Църковно-административната уредба на Македония и Тракия и изборът на патриарх на Българската православна църква // Минало. София. 1994. № 4. С. 55–65.


[Закрыть].

Одной из основных проблем новых земель было заполнение вакантных священнических мест, что являлось хронической трудностью Болгарской Церкви и в старых границах. Скоро стало ясно, что только возвращением прежнего клира экзархата в четыре новые епархии проблему не решить. Поэтому уже с лета 1941 г. туда стали командировать священников, ранее никогда не служивших в новых епархиях. В данной связи Народное собрание одобрило выделение кредита для оплаты 375 болгарских священников и диаконов, которые были распределены по приходам и монастырям в Македонии (280) и Эгейской Фракии (95). Следует отметить, что среди присланных священнослужителей было немало русских священников, поселившихся в Болгарии после окончания гражданской войны в России[69]69
  ЦДА. Ф. 791к. Он. 1. Ед. хр. 70, Лл. 65, 72–74.


[Закрыть].

Включение в состав Болгарской Церкви новых епархий в Македонии и Эгейской Фракии и сотрудничество на этих территориях церковной администрацией с военными и гражданскими чиновниками дало основание Синоду летом 1942 г. поставить перед правительством вопрос о проведении Церковного Народного Собора, восстановлении существовавшего в X–XIV веках Болгарского Патриархата и выборах патриарха «в связи с окончательным объединением болгарского народа». II Мировая война стала причиной и изменения отношения болгарских архиереев к проблеме схизмы. Иерархи понимали, что фактическое восстановление юрисдикции экзархата над Македонией и Эгейской Фракией не будет гарантировано без канонического признания Болгарской Церкви другими Поместными Православными Церквами и отмены наложенной Константинопольским Патриархатом схизмы[70]70
  Калканджиева Д. Българската православна църква и «народната демокрация»…. С. 302.


[Закрыть].

В этой связи 12, 18 и 19 июня 1942 г. на заседании Синода развернулась дискуссия. После бурных дебатов 23 июня 1942 г. было принято единогласное решение: «1. Неотложно приступить к выборам патриарха при участии всего болгарского народа; 2. Просить правительство дать на это согласие; 3. Дать необходимые распоряжения относительно постепенного окончательного устройства епархий в новоосвобожденных землях; 4. Просить правительство согласиться с выборами епархиальных избирателей в новых епархиях»[71]71
  ЦДА. Ф. 791к. Оп. 2. Ед. хр. 10. Л. 19–49.


[Закрыть].

26 июня делегация из трех митрополитов посетила премьер-министра, а 1 июля – царя для ознакомления с решениями Синода. Оба первых лица государства в принципе выразили согласие, но конкретных мер для их осуществления не предложили. Поэтому 2 июля Синод постановил написать письма в правительство (о скорейшем утверждении нового устава экзархата) и в Министерство иностранных и религиозных дел (о разрешении выборов епархиальных избирателей в новых епархиях), а также направить новую делегацию к премьер-министру для обсуждения конкретных вопросов утверждения устава и выборов патриарха (качестве кандидатов на пост главы Церкви в тот момент назывались митрополиты Неофит, Стефан и Паисий)[72]72
  Там же. Лл. 62–63.


[Закрыть].

В тот же день делегация митрополитов посетила Б. Филова, подарила ему Библию в знак благодарности за разрешение правительства преподавать в гимназиях курс «Религии и истории Болгарской Православной Церкви», однако практически на все свои просьбы получила отказ. Не было снято решение Совета Министров об отмене на время войны официального празднования девяти великих церковных праздников (в качестве выходных дней оставили только Рождество, Крещение и Пасху), не поддержал Филов и ходатайство архиереев ввести обязательное преподавание Закона Божия два часа в неделю во всех средних учебных заведениях Болгарии. Решение же вопроса об утверждении нового устава экзархата и выборах патриарха было «отложено в долгий ящик». В этот же период воспитанников духовных учебных заведений попытались призвать в армию, но Синоду удалось отстоять их освобождение от военной обязанности[73]73
  Там же. Лл. 11–12, 18, 60, 64, 78.


[Закрыть].

Священный Синод активно пытался решить задачу восстановления Патриархата вплоть до осени 1944 г. Так, 29 января 1943 г. на встрече с царем митрополит Неофит пытался доказать Борису III, что уже наступил благоприятный момент для выборов Предстоятеля Церкви. На все доводы царь заявил, что в принципе вопрос решен, – Церковь должна иметь своего патриарха, и в его выборах должен участвовать весь православный болгарский народ, однако это большое дело и торопиться с ним не следует[74]74
  Там же. Оп. 1. Ед. хр. 70. Л. 38.


[Закрыть]. Следует отметить, что власти страны планировали контролировать выборы Первоиерарха, чего не хотел Синод (согласно уставу Предстоятеля должен был избирать Церковный Народный Собор из трех кандидатур митрополитов, предложенных Синодом и одобренных царем).

15 апреля 1943 г. состоялась частично посвященная этому вопросу встреча малого состава Синода (митрополиты Неофит, Паисий и Стефан) с царем и премьер-министром Б. Филовым, названная в синодальных протоколах «исторической конференцией». На ней митрополиты передали царю одобренный полным составом Синода новый вариант проекта устава экзархата, сопроводив его подробными комментариями, и настоятельной просьбой о скорейшем узаконении. Но и на этой встрече высшие представители государственной власти фактически отклонили просьбы членов Синода, мотивировав это тем, что благоприятный («спокойный») момент еще не наступил[75]75
  Там же. Лл. 41–52, 82-101.


[Закрыть].

9 июля члены Синода на своем заседании внесли некоторые изменения в устав экзархата. Теперь «самоуправляемая Православная Болгарская Церковь» была названа Патриаршей, появился раздел «Выборы патриарха». Избираемый пожизненно Патриарх должен был иметь болгарское происхождение, возраст не моложе 40 лет, сан митрополита, непорочно управлять епархией не менее 5 лет и т. д.[76]76
  Там же. Л. 154–155.


[Закрыть]. В этой связи делегация Синода 19 июля посетила премьер-министра Б. Филова, предлагая вынести измененный проект устава на рассмотрение Народного собрания[77]77
  Церковное обозрение. 1943. № 7. С. 6.


[Закрыть]. 29 октября 1943 г. в «Церковном вестнике» было опубликовано официальное сообщение Синода о том, что церковные и политические интересы требуют конституирования Болгарской Церкви в «канонической форме» под руководством национального патриарха. При этом высказывалось желание учитывать вопрос окончательного урегулирования проблемы новых воссоединенных территорий[78]78
  Църковен вестник. 29.10.1943. С. 289.


[Закрыть].

Дальнейшее затягивание решения вопроса вызвало гневное письмо Синода в Министерство иностранных и религиозных дел от 3 декабря 1943 г.[79]79
  Елдъров С. Православието на войне…. С. 259.


[Закрыть]. 13 декабря митрополит Неофит безуспешно встречался с премьер-министром Д. Божиловым и министром иностранных и религиозных дел Д. Шишмановым. Божилов усиленно настаивал на выборах сначала митрополитов для новоосвобожденных земель, а уже затем Первоиерарха[80]80
  ЦДА. Ф. 791к. Он. 1, Ед. хр. 70. Л. 322.


[Закрыть].

28 марта 1944 г. Синод вновь обсудил вопрос канонической организации Болгарской Церкви, восстановления Патриархата и выборов патриарха. Центральным пунктом заседания являлась разработка процедуры выборов, принятые решения были представлены министру внутренних дел и культуры Христову, который обсудил эту проблему с членами правительства. В тот момент кандидатами на пост Первосвятителя неофициально назывались митрополиты Врачанский Паисий и Неврокопский Борис. Газета «Православная Русь» отмечала, что «делу восстановления Патриаршества придается чрезвычайное национальное значение. Это вытекает из той роли, какую Болгарская Церковь всегда играла в жизни своего народа, и в его прошлой борьбе за освобождение страны, и в настоящее время»[81]81
  Православная Русь. 1944. № 9-10. С. 15.


[Закрыть]. В июне 1944 г.

Синод продолжил настойчивые попытки давления на власти по указанным вопросам.

Однако болгарское правительство так и не дало свое согласие на выборы патриарха. Это было вызвано, как внешнеполитическими и военными причинами, так и конфликтами с руководством Болгарской Православной Церкви по целому ряду вопросов. В частности, в 1942-м и последующие годы Священный Синод отказался официально признать пользовавшиеся государственной поддержкой союзников Германии неканонические Хорватскую и Венгерскую Православные Церкви. Но наиболее ярко конфликт проявился в связи с независимой позицией Болгарской Церкви в еврейском вопросе.