Текст книги "Переход"

– Никто не вернулся. – Адыга передала фото гостям.

Дух Онго еще вибрировал, не совсем покинув ее, а обессиленной шаманке уже хотелось, чтобы все скорее закончилось.

– Вы бы не ходили туда, – проговорила она. – Небезопасное это место.

– А мы как раз хотели вам предложить принять участие в поисках, – удивилась Анна Иосифовна.

– На кого здесь своих оставлю? – отвернулась шаманка. – А потом, в той стороне погиб не только прадедушка Жаргал, но и его отец. Повторяемость судеб… Так что я не пойду.

– Хорошо! Нам про Хыр-Хушун на Ольхоне сказали – это нынешний мыс Рытый. Устье реки Риты. Так?

– Не соврали, – устало выговорила шаманка.

Разглядывающий фото мужчина переписал что-то с тыльной стороны в блокнот и, снова «прокаркал»:

– Голубь вылетел – значит, у нас шансы есть. Сейчас и сотовая связь, и джипиэсы! Потеряться вариантов немного, особенно с правильной подготовкой.

– Как знаете, – подытожила Адыга. – Я предупредила. Есть вещи, которые земными средствами не осилить.

Ее слова повисли будто в вате.

– Мы что-то вам должны? – поинтересовалась гостья.

– Не думаю. Я за плохие новости плату не беру. Разве что копию письма.

– Оно ваше. А можно фотографию скопировать?

– Туда брать не стоит. После, если выберетесь, подъезжайте, а в ту сторону не надо.

Гости поднялись, унося с собой перекошенное пространство собственных судеб. Интересная парочка! Но они вернутся, хотя мелькнуло забавное чувство, что не совсем сами.

Пришел последний на сегодня образ: «Жди еще гостей». Задумалась: «Нужно будет еще с письмом поработать, подготовиться, может, вторая компания лучше будет».

За окном тявкал на уходящих гостей Додик.

Жизнь продолжалась, а вот с невидимой стороны над зубчатыми стенами таинственной котловины уже поднималась туманная дымка.

Глава двенадцатая
Засада-1

Подготовка (остров Ольхон)

– Не буду я высаживаться без нужды на Рытом! – настаивал мужчина лет сорока с худощавым, изрезанным вертикальными морщинами лицом. – Поганое там место! Буряты без обрядов там близко не появляются и на берег без крайней нужды не сходят!

– Ты слышал, что Ознорский сказал? Я нынче на стажировке и отношений с ним портить не собираюсь! – рубанул ладонью воздух парень лет восемнадцати.

– Ну, как знаешь! – устало ответил напарник. – Все одно высаживаться там не стоит. Сам подумай: задерживать их не нужно, и, чтобы не спугнуть, придется управляться аккуратно, не оставляя следов.

– Так что ты предлагаешь?

Похоже, аргументы начинали убеждать ретивого парня. Голос звучал уже спокойно. Еще бы, спорили-то битый час!

– А вот что…

Утро для ребят из рыбнадзора началось затемно.

Перетаскали в моторку собранный с вечера бутор[17]17
  Бу́тор – имущество, пожитки, дорожный скарб (сиб).


[Закрыть] и, подустав, сели попить свежего, только что вскипяченного чайку.

Крупные куски хлеба на алюминиевой армейской тарелке соседствовали с сагудаем[18]18
  Сагуда́й – рыбное блюдо (бурят.).


[Закрыть], гранеными стаканами в подстаканниках и закопченным, в прошлом наверняка белым, чайником.

Погода намечалась отменная. Идеально ровную поверхность Байкала нарушали только всплески хариусовой мелочи, кормящейся на воде мотылями. Откричался последний поселковый петух.

Стоя на пирсе, старший поджидал напарника и раздумывал о превратностях судьбы.

Чувства были противоречивыми.

Обстоятельность и неторопливость, пришедшие с возрастом, безуспешно боролись с молодым задором и охотничьим азартом, пронесенным через годы опасной профессии.

Дело в том, что, по старой традиции, ведущейся на Великом озере с царских времен, рыбнадзор набирался из браконьеров. Те и уловки хитрые знали, и контакт с местными жителями имели. Всем лучше, когда государев человек на должности свой.

«Сдавались» те, конечно, не сразу. Куда деть лихость, что еще в детстве «советчики» в голову заложили? У тех за плечами жизнь «вольная»: по лагерям да пересылкам (за то же браконьерство). Сидеть самим больше не хочется, вот и забивают мозги мальчишкам.

В приозерных поселках вольница да безденежье. Родители жалкие копейки, где могут, для семьи зарабатывают, а пацаны с пяти лет на лодках. Вот там, на пристанях, в беседах о рыбалке и закидывают свои «крючья» «старшие товарищи», матерые браконьеры.

«У нас-то сегодня все срывается, – бросают вскользь, переглядываясь. – Поможете, пацаны, втихаря за рыбой сгонять? Пары человек всего не хватает». Вариантов заинтересовать мальчишек полно, к тому же личности известные.

Мамка с батей (если есть) общаться с ними строго запрещали. Но кто когда кого слушал?

Вот так из года в год и из века в век: пацанов – в браконьеры, а браконьеров (что в тюрьму не попали) – в рыбнадзор.

Мысли неспешной вереницей тянулись в голове Николая. Череда сменяющихся образов прервалась скрипом досок пирса.

Подошел сегодняшний напарник Юрка. На первый взгляд мальчишка совсем, хотя в прошлом браконьер матерый.

Ознорский говорит, восемнадцать ему, а Николай не больше пятнадцати дал бы. Но не боится парень никого и ничего, только одного Ивана Ознорского слушает. Тот, пока его на свою сторону не перетащил, устраивал Юркиной команде несколько раз полный разгром. Кое-кто даже получил в суде различные сроки. Все воспитанники покойного Ромахи.

Последний, еще в советские времена, вернулся из лагерей со статусом уголовного авторитета и милицейским надзором на год. Оценив, что самому больше попадаться не резон, быстро организовал небольшую команду из отчаянных пацанов, среди которых и оказался Юрка.

С той поры много воды утекло. Ситуации бывали разные, но Ромахина империя процветала.

Вот после такой «школы» и умудрился Ознорский перетащить на свою сторону бесшабашного и умного парня. Но случилось это лишь после смерти Ромахи. Прочих же авторитетов для Юрки не существовало.

У пестрой рыбацкой братии парень был на особом счету, а как начал стажировку, многие призадумались. Никто не знает, в какую сторону поменяет человека власть.

Все это Николай вспомнил, глядя на шагающего по пирсу Юрку.

– Ну что, пошли?

– Сейчас.

Николай всматривался в налитое низкой облачностью свинцовое небо. Не уловив тревожных признаков, он шагнул в лодку и повернулся к Юрке лицом:

– Подавай!

Тот быстро, без суеты, сунул ему зачехленные ружья, мешки с продуктами и сумки с личными вещами в дорогу.

Зачавкал на малых оборотах добротный «японец».

– Погреем минутку. – Николай распихал добро по лодке. – Подумай, может, забыли чего?

– Да нет, вроде как сказали. Припасов на десять дней, оружие…

– Не нравится мне эта затея с походом через долину. Взять бы их на мысе и досмотреть. Все основания для этого есть! Там даже причаливать запрещено – заповедник!

– Значит, не просто так Ознорский спутниковый телефон свой дал и сопровождать их распорядился.

– А пойдет кто, если явятся?

– Я и пойду! – быстро ответил Юрка. – Ни разу на той стороне не был.

– Да там лучше вообще на берег не сходить. Сколько народу погибло! Даже буряты те места стороной обходят.

– «Бог не выдаст – свинья не съест», – улыбнулся парень. – Я про это место как раз месяц назад в отчете у геологов читал – случайно в кабинете Ознорского наткнулся. За 1984 год. Нет там никаких аномалий, никакой радиации. Прошли они по долине до предгорий почти десять километров. На входе где-то каменные стены старого города стоят, долина грязевыми потоками перепахана, и больше ничего.

– Говорят, люди умирают, когда оттуда выходят, лет через пять-шесть. Но это разговоры все. Сам такого не знаю.

– Ладно, туда еще дойти надо, – сказал Юрка, отвязывая лодку от пирса. – Рули давай.

Ровный рокот мотора сопровождал выход лодки на глиссер[19]19
  Гли́ссер – здесь: наилучшие условия для скольжения лодки по водной глади (мор.).


[Закрыть].

Испуганно тявкнула ничейная собачонка, недоуменно виляя огрызком отмороженного хвоста. Налетевший ветерок с озера шевелил прядки свалявшейся шерсти. Карие, вечно голодные собачьи глаза грустно провожали первую на сегодня возможность поесть, которая почему-то уплывала.

Глава тринадцатая
Специальные предложения

Поселок Усть-Баргузин: появление колоритного персонажа

Застолья с гостями, на которое надеялся сторож пирса Трифоныч, не получилось. Поговорить тоже. Странные они оказались. Затаенные.

Когда мужчина с женщиной ушли к шаманке по «большому кругу», мальчишка перетаскал оставшиеся вещи и улегся в заежке[20]20
  Зае́жка – место ночлега гостей (диал.).


[Закрыть] с книгой.

Попытки хозяина выяснить цель приезда потерпели неудачу.

Не помогло даже предложение попить чайку с саган-далёй.[21]21
  Саган-даля́ – «белые крылья» (бурят.). Речь идет о растении родиола розовая, листья которой обладают оздоравливающим эффектом.


[Закрыть]

Следующая попытка – угостить молочком – наткнулась на заложенную изнутри дверь. Может, спал парень, а может, просто общаться не хотел.

Потоптавшись на дощатом помосте возле порога, Трифоныч предпринял попытку заглянуть в маленькое окошко слева от дверей, но оступился и чуть не разлил двухлитровую банку с молоком. Плюнув в сердцах на собственное хитроватое гостеприимство, он емко выругался и подался восвояси дожидаться возвращения парочки.

Времени прошло много. Сторож успел посмотреть «стандартный» усть-баргузинский сон без видений.

Глянул, что там по телевизору, но задремать еще раз не успел: хлопнула калитка, запуская вернувшихся гостей.

Хозяин молодо вскочил и уверенно попал ногами в калоши из старых резиновых сапог. Почесываясь, он прихватил банку с молоком и вывалился наружу.

Парочка уже прошла половину пути к своей «гостинице».

– Молочка? – с надеждой на начало отношений заговорил Трифоныч.

– Нет, спасибо! – сухо «треснул» электрическим разрядом ответ женщины.

– Чайку? – наступал хозяин.

– Надо что, попросим. Спасибо. А молочко я, пожалуй, возьму. Сколько? – грубым голосом спросил мужчина и направился к старику.

– Я… Мне… – растерялся Трифоныч.

Банку он брал как предлог, надеясь пообщаться. Деньги, конечно, неплохо, но…

– Ста рублей хватит?

– М-мы-ы… – только и промычал незадачливый продавец, принимая смятую бумаженцию. – Спасибо…

Женщина с порога недоуменно смотрела на вполне адекватного до этого деда, а потом переключилась на заежку. Постучала костяшками пальцев по стеклу.

– Заснул, что ли? Открывай!

Дверь дернулась, заклацала и скрипнула под сильным, но бесполезным напором изнутри.

«Заложку не надо было до конца закрывать!» – мстительно подумал Петр Трифонович, запихивая сторублевку в карман. Почесал правый бок и, не обращая внимания на слетающие калоши, прытко сократил дистанцию.

– Ты не рвись, не дергай! – начал хозяин «спасательную операцию», тесня от двери обомлевшую от такой лихости женщину. – На себя тяни и вверьх.

– «Вверьх»! – тихонько передразнил мужчина за его спиной, насмешливо разводя руками.

Женщина, осознавая комичность ситуации, тоже улыбалась.

– Вот! Теперь глядите. Нужно вот так: заложку до конца не доводить – и всё! – удовлетворенно гудел Трифоныч в распахнувшуюся дверь.

Старик победно глянул на гостей и гордо вздернул подбородок с реденькой седой бороденкой.

Закончив тираду, Трифоныч резво шагнул назад, отчего едва не слетела калоша. Он, пытаясь удержать ее, вынужденно подпрыгнул и попал ногой в живот «каркающему» мужчине.

Тот к схватке оказался готовым и быстро среагировал: присел, поймав ногу деда в локтевой сгиб. Встал, не разжимая захвата, и другой рукой легонько толкнул Трифоныча. Удивленно спросил, не отпуская:

– Ты чего? Каратист, что ли?

– Поскользнулся, – только и смог вымолвить дед, пытаясь удержать равновесие и сознавая – дружеской беседы теперь не состоится. Кто же всерьез воспримет безумного старика, прыгающего на подворье да еще нападающего на приезжих кормильцев?

Сильно обидно стало – провалиться на этом месте! Даже слеза его прошибла. Но вроде никто не заметил, и слава богу! Не хватало еще после таких подвигов разрыдаться…

– Аккуратнее надо, – отпустил его мужчина.

– Мы сейчас вещи разберем, отоспимся, а завтра пообщаемся, – миролюбиво добавила женщина.

– Мы… Я… – только и выдавил из себя стоящий посреди двора Трифоныч.

Стук захлопнувшейся двери привел хозяина в чувство. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, он зашаркал в направлении дома.

Гости некоторое время молча разбирали вещи. Из тюков на свет появились: туристическая газовая плитка с баллонами, небольшая сковорода и чайник. Следом – яйца из местного магазинчика, растительное масло, вареная колбаса.

– Ну, дед и выдал! – выдохнул мужчина.

– Он, как вы ушли, битый час с молоком кругами ходил, – не отрываясь от книги, сказал парень на дощатом лежаке. Импровизированное лежбище он застелил поверх хозяйских матрасов спальным мешком.

– Так ты от него закрылся? – улыбнулась женщина. – Немудрено было захлопнуться.

– А что оставалось? С ним только сядь чай пить – сразу полезет с вопросами…

– Да, назойливый сосед. Я вот что думаю: после сегодняшних подвигов он наверняка утихомирится, по крайней мере до завтра, – предположил мужчина.

– Пожалуй, – согласилась Анна Иосифовна. – Ну а что ты не спрашиваешь, Ваня, как мы сходили?

– Да вижу, нормально, – не поднимал глаз парень. – Надо будет – сами расскажете. По-моему, лучше здесь вообще ничего не обсуждать: вон какое соседство любопытное.

– Ну, в общем, да! – «каркнул» мужчина. – Хотя, пока дед в доме, скажу в двух словах: экспедиция на самом деле была, у шаманки даже фото есть, там они перед выходом. Почтовые голуби в клетках, прочее… По ее словам, как время вышло, ходили, искали, но ничего не нашли. Вот так.

– Не нравится мне это, – тихо заговорил Ваня. – Что там могло произойти и куда они пропали? Ведь опытный народ был, а не вернулись. Как думаете, Борис Петрович?

– Думаю вот что. В поселке третий день связи никакой нет. Поэтому я пойду сейчас на улицу и позвоню со спутникового телефона нашему Яшке. Пускай завтра будет к десяти. Сейчас – полная ревизия груза. Еще раз посмотрим, чего не хватает. Зарядим телефон, джипиэс и запасные аккумуляторы. Если все нормально, завтра – прямиком на Рытый.

Не дожидаясь ответа, мужчина вынул из стоящего на полу сидора спутниковый телефон в чехле и пошел во двор.

– Переживаю я, тетя Аня, – грустил мальчишка. – Гложет меня что-то.

– Это неизвестность, Ванечка. Обычное дело. Я же попутешествовала, знаю. Дважды с твоей мамой-покойницей в зарубежных экспедициях работали. По-разному бывало. Особенно тяжело было в Африке в начале восьмидесятых. Там, кстати, с Борисом Петровичем и познакомились. Из той командировки нас как раз Борис и вытащил. Если бы не он, не сидела бы я здесь.

– А кто он, тетя Аня? – с интересом спросил Ваня. – По-моему, опасный человек…

– Не то слово! Но у него и масса плюсов. Борис своих не бросает и бьется всегда до конца. Тогда в Африке его прикрепили к нам от особого отдела, то есть от КГБ. До этого участвовал в каких-то вооруженных конфликтах, так что опыт у него немалый. Вот только голос другой был. Видел шрам на горле? Это он уже из Афганистана привез, а после выздоровления тембр изменился. Я ведь чуть замуж за него после Африки не вышла, но ему сказали: мол, бросишь семью – уберем с «горячей» работы. А для него это всё… Сейчас на пенсии. С женой все-таки разошелся – один живет. Мы попробовали вместе – не вышло. Слишком уж оба самостоятельные.

– Дела-а-а-а. . – протянул Ваня. – Раз так, то, конечно, он не предаст. Мне с ним тоже будет спокойно.

– Вот видишь! – обрадовалась женщина. – Ты-то мне всегда как сын был, а после смерти твоей мамы уж точно. Где сейчас твой отец-подлец?

– Ну ладно, тетя Аня! Другая семья у него. Он же помогает!

– А чем?! Парню мужское воспитание нужно! Другие игры! Ты вот в лодку садился, я видела: боялся, но виду не подавал! Молодец!

– Я просто воды побаиваюсь, а по земле-то… Вы же знаете. По туризму-альпинизму без вопросов.

– Да и испанский твой к месту, – задумчиво сказала Анна Иосифовна. – Вообще, команда собралась хорошая, и думаю, всё у нас получится! Ты пойми: это же наш, может быть, единственный шанс! Как долго я об этом мечтала, а тут такая удача!

Вошедший мужчина посмотрел на беседующих и загудел:

– Грустите? Дозвонился я в Иркутск и Яшке нашему дозвонился. Будет он завтра к одиннадцати, хоть и поправку взял на погоду.

– Будем надеяться, получится, – впервые за все время улыбнулся Ваня.

– Это да! – обрадовался Борис Петрович. – Смотри-ка, акклиматизировался! Ну, теперь дела наверняка пойдут!

Глава четырнадцатая
Засада-2

Высадка на мыс Рытый

Солнце клонилось к западу и предзакатными лучами освещало водную гладь Баргузина.

Соседские мальчишки бежали с удочками на берег пытать рыбацкую удачу.

Шаманка Адыга после вечернего беленого чая заново обдумывала нежданный приход искателей приключений.

Конкурирующая организация под руководством Бориса Петровича перетряхивала походный бутор.

Ознорский готовил свой «ярославец» к послезавтрашнему походу в Усть-Баргузин. Ворчал при этом на двух несчастных матросов из-за грязи, несобранности и тихоходности.

Мишка составил список вещей в экспедицию и угрюмо соображал сейчас, какой фонарик ему взять. Ему никогда с ними не везло: самые новомодные почему-то медленно «умирали» в его руках.

Почесал в затылке и решил прихватить по детской привычке пачку стеариновых свечей.

Николай с Юркой уже прибыли на мыс Рытый и маскировали лодку на берегу.

Оружие и необходимые вещи перенесли в обнаруженный на южной стороне распадка пустующий рубленый дом под шиферной крышей[22]22
  См. карту № 3 (с. 86) под цифрой 1.


[Закрыть]. Остальное запаковали не вынимая и затянули специальным брезентом с металлической прошивкой: на берегу полно летающей мошкары – ручейника да и мишки сюда частенько наведываются, по следам видно.

Сектор обзора из оконных проемов обеспечил панораму подходов с воды, оставляя наблюдателей невидимыми.

Пока не прибыли гости, Николай с Юркой пользовались возможностью спокойно и вкусно поесть. Что будет потом, не знал никто, а потому и не экономили.

Газовая горелка с баллоном бездымно готовила вкуснятину – улан-удэнскую тушенку. В бурятском краю мясные консервы – всегда объедение.

Если кто из читателей не пробовал разогретую на сковороде тушенку из Бурятии, опишем для него это чудо кулинарного искусства.

Берете банку с надписью «Бурятмяспром» и открываете. Вываливаете на сковородку и закрываете крышкой. Ждете, глотая слюну, пока жир не разойдется и не зашкворчит. Сильно повезет, если там окажутся прозрачные дрожалочки, как в свежесваренном холодце.

Есть обязательно ложкой и с ржаным черным хлебом – швыркать-вымакивать-выбирать кусочки. После лениво собрать хлебом остатки жижки (пока не остыла) и протереть горбушкой сковородку насухо.

Проверьте, даже в городских условиях мыть ее не понадобится, не говоря уж о зимовье.

По банке тушенки на брата, да соревнуясь, кто выловит лучший кусок, – после такой трапезы не до наблюдений.

Пока перекусывали, рассудили: мол, нормальный человек выйдет в дорогу засветло, а уже и мгла вечерняя, и тишина с шорохами. Потом, не пешком же они пойдут? Не на паропланах полетят? А моторку всегда издалека слыхать. С пароходом сложней, но лишь бы ветра не было с волной.

Карта № 3

– Ладно! Кто спать будет? – спросил Николай и сам же ответил: – Давай ты первым, доброволец.

– Какой я тебе доброволец? – удивился Юрка.

– Ну ты же вызвался вести гостей по распадку, коли явятся.

– А-а-а-а!.. – протянул парень. – Вон ты про что. Ну ладно, я не против. – Пошевеливая пальцами в тонких шерстяных носках, он с удовольствием потянулся и хрустнул суставами.

Одинокие звезды проклевывались между реденькими жидкими облаками, создавая причудливую россыпь Млечного Пути.

Тусклый убывающий месяц висел на левом фланге. Вечерние тени мелькали по воде, забегая на валуны, вынесенные из-под земли бешеным течением оживающей иногда речки Риты, и какие-то неопознанные звуки раздавались над гладью Великого озера.

Мир засыпал.

Глава пятнадцатая
Крадущийся

Поселок Усть-Баргузин: ни шагу назад!

А на бурятской стороне Трифоныч к вечеру почувствовал прилив сил. Дневное поражение казалось ему теперь не таким позорным и страшным.

«Да что, собственно, произошло? – спрашивал он себя. – Это они опозорились с запертой дверью, а я их спас».

К тому же мужчина спросил его на полном серьезе, не каратист ли он. Не мог такой солидный человек издеваться. Может, у него и на самом деле спортивные задатки есть.

Молодо вскочив с нагретого телом лежака, Петр Трифонович встал перед зеркалом и попытался второй раз в жизни повторить стойку, которую он видел в одном китайским фильме.

Впервые старик сделал это сразу после просмотра на подворье, чем несказанно напугал соседку, пришедшую к нему по каким-то своим делам. Сегодняшний результат его полностью удовлетворил. Чувствовалось: существо, в кошачьей стойке затаившееся в зеркале, способно на серьезные поступки.

Телевизионный герой после подобного упражнения бегал по стенам и потолку, увертываясь от врагов и молотя их чем попало.

Врагов рядом не оказалось, но боевой дух, проснувшийся в Трифоныче, требовал выхода. Он ощутил себя способным бесшумно красться в ночи, и откуда-то из глубины сознания выплыло странное словечко «ниндзя».

Стук двери заежки натолкнул новоиспеченного «бойца», замершего посреди комнаты, на дальнейшие действия.

Пить чай с чужаками ему теперь не хотелось.

Здравый смысл подсказывал Петру Трифоновичу: тайну, витающую в воздухе, он без дополнительной информации не разгадает. Значит, придется красться огородом к закрытому фанерой проему на тыльной стороне заежки и потратить пару часов на подслушивание замыслов таинственных гостей.

А гости, заперев дверь, под руководством Бориса Петровича перетряхивали багаж и готовились к утреннему выходу.

– Так-так, еще один поспел, – «каркал» мужчина, отсоединяя аккумулятор от джипиэса. – Какие приспособления сейчас, Анечка! Будь тогда с нами спутник или хоть этот маленький колдун, все бы выжили. Не пришлось бы и основной груз бросать где попало. Глядишь, и не понадобилась бы эта экспедиция, найди мы его после…

– Ты, наверное, не помнишь, каким фанатиком был? – резко отозвалась женщина. – Узнал бы про мои замыслы – там и бросил!

– Конечно! Бросил бы! Это позже, когда меня использовали на всю катушку и швырнули на помойку с грошовой пенсией, я понял, что упустил, – скрипнул зубами мужчина. – Какие грузы сопровождал! В каких операциях участвовал! Какие предложения контрабасы[23]23
  Контраба́с – здесь: контрабандист.


[Закрыть] мне делали! А я сдал всех и сам ничего не поимел…

– Вот-вот! Самое полезное, что ты за то время сделал, так это меня спас! – кокетливо улыбнулась Анна Иосифовна.

– Да уж… – отозвался мужчина. – И представь себе, ничуть не жалею!

«Спас он ее…» – отметил про себя притаившийся в зарослях полыни и крапивы Трифоныч.

Беседа была слышна через фанеру прекрасно. Скорее всего, даже шепот можно будет разобрать, а вот какие предложения могут делать контрабасы, он сообразить не смог, но на всякий случай запомнил.

– Борис Петрович, а какая дальность по джипиэсу? – спросил Ваня.

– Любая, пока спутники над тобой, – скупо прозвучал ответ. – А у тебя на самом деле разряд по альпинизму или соврала тетя? Сейчас же все на приборах ходят.

– С приборами у нас в команде старшие занимаются, а я больше карты люблю, – спокойно ответил мальчишка. – Разрядник я на самом деле, вот только по карнизам неважно хожу: физподготовки и опыта не хватает. Там почти акробатика нужна.

– А что будешь делать, если понадобится?

– Я думаю, такого не будет. Обходная дорога почти всегда есть.

Спокойствие и уверенность Вани передались собеседнику.

– Ну ладно, – успокоился мужчина. – А вот у меня никогда не получалось хорошо по скалам и стенкам лазать.

– У вас, Борис Петрович, просто телосложение другое, атлетическое. Зато вы сможете долго идти с грузом. Возможно, драться. А вот когда коснется микр и прочей специфики, можете не устоять.

– Хм… А микра – это что?

– Микра – это небольшой уступ или полочка, на которой можно держаться только кончиками пальцев либо носком ноги в калоше.

– Так, кхмр… – прохрипел Петрович. – А калоша-то зачем?

– А лучше них, по-моему, еще ничего не придумано. Это обыкновенные российские черные калоши. У них рубчики на носке затираются до плоской поверхности, и сцепление даже с гладкой скалой получается идеальное.

– И что, ты сможешь удержаться? На гладкой скале и кончиками пальцев? – удивился мужчина, у которого хрипота усиливалась с волнением.

– Конечно! – уверенно отозвался Ваня. – Мое основное оружие! А вот когда на карнизах надо закидывать ноги-руки туда-сюда, я долго не выдерживаю. Тренер сказал – индивидуальные данные не те, зато на микрах…

– Погоди! – перебил мужчина. – Получается, самые виртуозные и знаменитые альпинисты просто имеют лучший арсенал от природы?

– Я же говорю, кто с чем родился… Поэтому как только себя оценил, так и стал заниматься лишь для удовольствия.

– Ну, плюс ко всему ты еще и лингвист, – вмешалась в разговор женщина.

– Да, мне всегда нравилось языки изучать. Еще со школы.

«Альпинисты! Лигвисты! Джиписэсы какие-то!.. – сердился за перегородкой Трифоныч. – Ничего не ясно! Про шаманку говорите, про шаманку! Зачем к ней ходили?»

– А шаманка, мне кажется, что-то недоговорила, – будто услышал просьбу затаившегося хозяина Борис Петрович. – Да и мы про золото ничего ей не сказали.

– Как думаете, не соберется ли и она в дорогу? – спросил Ваня.

– А кто еще-то собрался? – оживилась Анна Иосифовна.

– Неизвестно. Письмо-то открыто в музее лежит, да и в хранилище оно откуда взялось?

– Да, но я на этом внимание не заостряла. Мне Анфису отвлечь надо было и ксерокопию сделать. Как только удалось, мы сразу ушли. Студентка помогла. Я ей после курсовую зачла…

– Хорошо, когда «валюта» под рукой! – рассмеялся Борис Петрович.

– Как искать будем? – сел на лежаке Ваня. – Ну ладно, заберусь я на самую высокую точку, в котловину загляну, а потом?

– Потом спустишься туда и убедишься, что это именно то место.

– Ясно! Мне одному не справиться, на страховку кого-то надо.

– Я пойду! – ответил мужчина. – Сам же сказал: таскать или вытаскивать кого – могу, а навыки по скалолазанию у меня тоже есть, не переживай.

«Значит, все-таки золото! – Трифоныч потер зачесавшийся от пыльцы нос. – А еще и валюта, хотя при чем тут альпинизм?»

Неожиданно в ноздре стал нарастать зуд.

Сообразив, что любой шум за фанерой будет прекрасно слышен в заежке, незадачливый ночной разведчик пополз в огород, с трудом удерживая рвущиеся изнутри звуки.

Совсем уже не к месту он вспомнил, что для лучшего чиха надо посмотреть на яркую лампу или солнце. Услужливое воображение тут же выдало яркую вспышку перед глазами, и из ноздрей и рта вырвалось:

– АААУУУРРРРЫЫЫЫЧЧШШШШШШШШ!

Чихать-то у них в родне умели.

Победно глянул вокруг и только сейчас сообразил: теперь ему нужна легенда.

По счастью, пробираясь в междугрядьях, он оказался рядом с теплицей, куда быстренько и нырнул.

Затаившись между огурцовыми плетями, старик разглядывал через запотевшее стекло выскочивших из заежки мужчину с ружьем и парня с фонариком. Они светили по огороду и бегали между грядок.

Петр Трифонович понял: стоит им сейчас повернуться – и они увидят примятую возле домика траву и окно, забитое фанерой. Угроза разоблачения налицо!

Приняв единственно верное решение, он сорвал два болтающихся на плети прямо перед носом огурца и, распрямившись, пошел из теплицы.

Луч фонарика тут же уперся ему в глаза и ослепил.

– Стой, кто идет! – с издевкой крикнул Борис Петрович. – Ты, хозяин?

– Я… – Дед поднял руки с зажатыми огурцами.

– А ревел кто?

– Это я чихал, – поскромничал Трифоныч.

– Ничего себе! – удивился мужчина. – Чего еще от тебя ждать?

– Да я спать было лег, да сообразил, что огурцы закончились, а с утра по росе шариться нет желания, – оправдывался, как мог, незадачливый шпион.

Как ни странно, это диковатое объяснение подействовало на мужчину успокаивающе. Он примирительно махнул ружьем.

– Идемте спать уже, – предложил он. – Хватит на сегодня приключений.

– И впрямь! – засуетился, прыгая между грядок, огородник. – Мне тоже завтра рано вставать – вас провожать.

– Да не рано нам. Лодка в лучшем случае к одиннадцати придет.

За разговорами дошли до подворья.

– Спокойной ночи! – пожелал гостям хозяин и засеменил в сторону крылечка.

– Да не шуми больше.

Гости шагнули через порог.

Сон не приходил к Петру Трифоновичу долго. Чтобы собрать картинку воедино, он решил завтра после отъезда гостей идти к Адыге и поделиться услышанным. Пускай приложит к тому, что знает.

Звенели в темном июньском небе цикады или… как называются в наших краях насекомые, звенящие по ночам?

Теплый ветерок, чуть приправленный влажными порывами Великого озера, неспешно обтекал строения, деревья и скалы, проникал в каждую щелочку и приямок.

Уплотнившиеся тучи окончательно перекрыли и без того неяркий свет звезд, и осталась лишь пара лампочек на пристани да ржавый усть-баргузинский бакен.

Ночь потихоньку шла на вторую половину, заботливо укрывая от суетного людского взгляда секреты на матушке-Земле.