Текст книги "Поживем – увидим"

Реновация как русофобия

Если власть ослабляет гайки и проводит либерализацию, то осмелевший народ сносит крышку и происходит революция. А если власть закручивает гайки – взрыв разносит наконец весь котел. И вот между этими Сциллой и Харибдой, как плясун на канате, им приходится воровать деньги.

– Подумать только, сколько у нас всего произошло на этой неделе! Воскресенье Светлое Пасхальное. Всем православным всего самого наилучшего – Христос воскресе! – по случаю этого праздника. Всем остальным – по возможности того же праздничного настроения, состояния и мысли, безусловно.

А теперь что напроисходило, потому что мы как-то меньше склонны впечатляться праздниками, с другой стороны, праздников в жизни нормального человека несколько меньше, чем несчастий.

Мне тут был задан вопрос среди многих-многих десятков прочих, как я отношусь к той формуле Жозефа де Местра, что каждый народ заслуживает то правительство, которое он имеет. Видите ли Жозеф де Местр – кстати, когда говорят, что это сардинский франкоязычный философ (есть такие формулировки) – нечто ужасное – сказал еще одно: «Не знаю, какова жизнь негодяя – я им никогда не был – но жизнь честного человека непереносимо мерзка». Это сказал весьма умный и остроумный человек. Однако попробуем разнообразить это в лучшую сторону. Но первая группа вопросов по поводу ареста Вячеслава Мальцева.

Я видел эти ролики в интернете. Не знаю, висят ли они сейчас, а три дня назад они висели все исправно. Это производит немного странное впечатление. То есть, конечно, человека надо арестовывать, если не среди ночи – это уже ассоциации нехорошие: среди ночи; знаете. 4 утра, машина останавливается под окном… ассоциации нехорошие – то, по крайней мере с утра пораньше: взять тепленьким. И вот выпиливается дверь «болгаркой»… почему он должен, собственно, открывать, простите великодушно? За человеком никаких прегрешений нет, – ее выпиливают, ему объясняют – заметьте, все происходит в городе Саратове – да, вы все это уже сто раз как знаете, что Басманный суд города Москвы, постановление об аресте и так далее.

Это тяжелая сцена, на самом деле, когда дочка его – не знаю, сколько лет его дочери, пусть она проживет долгую и счастливую жизнь – на вид лет, наверное, 8–9 выскакивает оттуда, обнимает его где-то на уровне бедер, потому что достает только до пояса и, плача, говорит: «Папа, я тебя люблю», – это тяжелое впечатление.

Отца, значит, уводит мощный отряд ребят высоких, статных, облаченных во все доспехи, в забралах. Что случилось?! И когда жена требует своих понятых: «Давайте соседей наших позовем, потому что этим я не доверяю» – ничего подобного: «Отдайте немедленно телефон, перестаньте снимать!»

То есть, что ему инкриминировано было, насколько мне известно? Неподчинение властям. Что значит, неподчинение? Он вышел на эту мартовскую прогулку, понимаете ли, антикоррупционную, оппозиционную. И несколько человек в соответствующих доспехах, облеченных доверием, при исполнении предложили ему отправиться в автозак и там разбираться. Человек спросил согласно всем законам, что он идет по тротуару без всякой наглядной агитации, не загораживая проезжую, а равно прохожую часть, он двигается, не выкрикивая никаких лозунгов, не стоя ни с кем в шеренге – что ему могут предъявить? – «Вот пройдемте в автобус, проедем – там с вами поговорим». После чего народ, который там был рядом, его оттеснил, сказали: «Слава, давай иди-иди отсюда». То есть он пальцем не прикоснулся ни к одному полицейскому, он слова грубого не сказал ни одному полицейскому – он по первому указанию не отправился в автозак, чтобы они с ним разбирались. Получите 15 суток. То есть тебе щелкнули пальцем – делай то, что тебе сказано!

И когда после этого рассказывают: вы посмотрите, как жестко на Западе действует полиция: в той же Франции дубинками, в той же Бельгии, в Нидерландах водометами! Ребята, но дело в том, что во Франции разгоняли отборную наглую шпану, которая защищала преступника наркоторговца. Мужик, который набросился на полицейских, вырубил одного, второго, а наркоторговец убежал, то когда вломили этому орлу – я уже забыл, он сын министра какой страны, где-то в экваториальной Африке – то вот он решил отомстить полицаям. Разбираться-то надо.

Когда у них были все волнения по поводу хоть Трампа, хоть кого, да полицейские хоть кому слово плохое сказали? Так что вот не надо, знаете ли, не надо… «у них дубинками». Если бы у нас делали то, что у них, то меньше чем «пятеркой» никто бы не отделался, а выбитые зубы выносили бы мешками из отделения милиции, простите, полиции.

Это что касается Вячеслава Мальцева. Это означает: а чтобы так было с каждым, кто покусится. А то, знаете, очень много о себе возомнил. Конечно, Россия – свободная страна. Так а почему не подчинился властям, понимаете? Не знаю, это все очень тяжело совершенно, и нечего здесь комментировать. Все совершенно не нравится.

Ну и, конечно, уже обсудили все со всех сторон: по шпаргалке, без шпаргалки… Простите великодушно, я не знаю фамилию дипломата – Сафро`нков или Сафронко`в. В Москве, знаете, есть привычка ударение в фамилиях перетягивать на последний слог. Я все-таки думаю, что Сафро`нков. Если ошибаюсь, прошу всех меня извинить.

Мы меньше склонны впечатляться праздниками, их в жизни нормального человека несколько меньше, чем несчастий.

То, что он сказал вот этим вот приблатненным, понимаешь, приблатненным тоном: «В глаза смотреть, не отводить!» – вы знаете, это все очень печально. Искусство дипломатии, в конце концов, сводится в тому, чтобы мягко-мягко стелить постель, на которой партнеру будет жестко-жестко спать, и никуда не денешься. А здесь: стели ты мягко или стели ты жестко, или вообще не стели, а партнер будет спать так, как хочет сам, до тебя ему нет дела, потому что ты совершенно ничего не можешь ему сделать, кроме как нахамить. То есть в данном случае это хамство. Это просто от беспомощности. Но ничего нельзя сделать.

Но все понимают, что да, а чего это, собственно, Россия наложила вето? Президент Путин сказал: «Да, мы должны все это детально обследовать». Так в резолюции и было. Давайте все детально обследуем, мы все проверим; если мы окажемся неправы, так чего же, сами виноваты, что вас обвинили. Так давайте посмотрим бортовые журналы, полетные листы и так далее. Ни фига подобного! Ну вот все это как-то очень тяжело.

Вспоминают Хрущева, который… ну апокриф: стучал ботинком по трибуне, когда выступал в ООН. На самом деле – сейчас все можно в Интернете найти – ну не ботинком, а полуботинком, туфлей, и не по трибуне ООН, а по тому пюпитру, за которым сидела советская делегация и сбоку сидел сам Никита Сергеевич. Но, поскольку делегация стала стучать, а у Никиты Сергеевича при его железном, однако, характере, ладошки были мяконькие и небольшие; он встал, снял туфлю и пока все руками – а он – громко стучать туфлей.

Вы знаете, на Западе к этому отнеслись даже с определенной симпатией. Это не было злобное хулиганство. Это было такое дикое озорство лидера великой и страшноватой и не совсем понятной державы. То есть он, в общем, никому не грозил. «Он бы еще подштанниками помахал в воздухе, понимаете» – народ там шутил по-всякому. Но это было не хамство, это было именно дикое озорство. Интеллигенция советская, конечно… ну слухи дошли, хотя газеты не писали «Как же так? Так опозорил!». А потом мы узнали, когда к нам в университет американские наши стажеры, студенты приезжали: «Молодец! Как он раскован, как он себя отлично ведет, это очень по-нашему, наоборот, у нас это приветствовали» и так далее. Но в данном случае с Сафронковым это немного другой, понимаете, случай.

Это горестно. Это все, что может дипломатия – нахамить на русском языке, что будет смягчено при переводе на английский. Нет никаких средств защиты своих интересов, ничего не осталось, кроме того, как взять и нахамить. То есть типа тебя выбрасывают за окно, так его хоть подальше посылаешь, пока за окно летишь. Печально это все-таки, печально. Нужно все-таки хранить достойную мину, понимаете, а это какая-то недостойная мина, я так думаю.

Но, что еще ужасно, это все находится, в общем-то, сейчас в тренде. Когда-то хамить дипломату было совершенно невозможно. Когда-то было невозможно, чтобы спортсмен другому спортсмену перед соревнованиями выкрикивал какие-то оскорбления. Это противоречило самому духу спорта. Когда-то два джентльмена, поссорившись, могли убить друг друга, но не могли обмениваться площадной бранью, как два пьяных кучера. Но у каждого были свои представления о достоинстве.

И вот с появлением социализма в конце XIX века как-то все это полетело в тартарары. И вот когда Маяковский – великий русский советский поэт Владимир Владимирович Маяковский, прорываясь наверх, хамил, как можно, всем встречным, поперечным, с кем встречался – это вот началось. Нет-нет, в России умели кое-что сделать впереди планеты всей.

А уж когда в конце 50-х, да 60-х, да Кассиус Клей еще до того, как он стал Мухаммедом Али, но став Мухаммедом Али, он в грязь лицом не ударял, кроме его спортивных подвигов, когда он кривлялся невероятно – ну симпатичный был, но кривлялся невероятно, говоря, что «Я – это вообще лучшее, что создано вселенной, да вот этого я сотру!..» и так далее.

А теперь нормально: какое-то рыло набирает в рот воды, своему партнеру перед поединком выпускает изо рта эту струю в лицо… В старое время его бы вынесли с рынка в качестве мешка костей. А сейчас он работает дальше. Он принадлежит к расовому меньшинству, поэтому ему можно… Дело не в меньшинстве, а дело в том, что все уже можно. То есть сняты какие-либо моральные препоны. Почему бы не добраться до дипломатии. В общем, не нужны галстуки, не нужны, так сказать, двуполые отношения, не нужна вежливость, в общем, не нужен институт брака, не нужна вся эта церемонность дипломатическая. Пошли их всех подальше!

В следующий раз кто-то кому-то даст в рыло. Ну, знаете, не только в латиноамериканском парламенте бывают драки. В году, помнится, еще в 67-м на выставке «ИнтерПрессФото», когда она экспонировалась в Ленинграде, была фотография знаменитая такая, какие-то призы годовые собрала: «Убийство члена японского парламента…» – не помню, как… – по-японски, вежливо, безусловно мордобоя: один держит сзади, а второй сейчас здоровенный финач воткнет ему в брюхо. А у человека, депутата, которого зарежут через долю секунды, уже лицо трупа. Так что всяко в парламентах бывает. Но и в ООН кто-то скоро кому-то в рыло въедет. Ну жизнь, значит, такая, вы понимаете.

Следующая, конечно, ударная тема – без этой мы никуда – геи и Чечня. Знаете, как-то перестали говорить о Николае Алексееве, лидере… вы знаете, по-моему, эта организация называется то ли ЛГБТ Russai, то ли Gay Russia, но как-то речь идет об объединении сексуальных меньшинств в России и борьбе за их права. Это совершенно гениальная идея. Это отдыхает старая шутка: проводить парад ЛГБТ в день десантника. Не-не. Провести марши… или парады, как правильно? – в городах Северного Кавказа: там в Нальчике, Махачкале, еще там где. Совершенно гениальная идея.

Вы знаете, вот как-то в Саудовской Аравии смертная казнь сохранилась и исправно приводится в действие. Ну и как-то все в мире молчаливо так согласились, что у них там свое общество, свои порядки. Поэтому никто не говорит Саудовской Аравии: «А почему у вас сплошные короли с принцами на вашем куске нефтяной земли вместо того, чтобы у вас были демократические выборы?» – «А вот потому, что мы живем вот так, а все остальные – не ваше дело. Вы живите, как вы живете, а мы живем, как мы живем. А если нам не понравится, мы вам грохнем, допустим, ваши «башни» всего этого вашего делового торгового центра» и так далее. Но нет претензий. Никто к султанату Брунея не предъявляет претензии «Почему у вас нет выборов?» или: «Почему у вас не однополые отношения?» Ну вроде бы не принято.

А вот с Чечней, получается, интересно. С одной стороны, это субъект Российской Федерации и, значит, все законы Российской Федерации должны действовать. С другой стороны, все субъекты равны, но некоторые субъекты более равны, чем другие. То есть все-таки законы шариата должны совмещаться с законами Российской Федерации, причем законы государства могут меняться, а законы шариата меняться не могут, потому что они-то даны аллахом, понимаете. Так что не получается по законам шариата, чтобы были геи и остальные эти архитектурные красоты современной демократии.

Так что, действительно, люди оказались в трудном положении. Ну нельзя же люди, в самом деле, убивать, загонять в концлагеря, если это все правда. А если это все неправда, то с чего вдруг стали писать? Что, какие-то самоубийцы или еще что? Я этого немного не понимаю. Вот с этим трудно разобраться.

Первое. Вот люди, которые занимались этим кусочком истории, знают, что сэр Лоуренс Аравийский, великий герой Британской империи, ее последний герой, как считают многие, он придерживался не совсем традиционных взглядов на некоторые вещи. И эту точку зрения с ним разделяли некоторые отдельные молодые арабы в те времена, когда в конце Первой мировой войны, он поднимал арабские племена на борьбу с Турецкой империей, и вообще добивался освобождения, и вообще кому неохота лезть в Википедию, смотрите замечательный фильм «Лоуренс Аравийский». Первая большая, великая роль Питера О’Тула, и первая роль нашего Омара Шарифа. Ну и Алек Гиннесс там играет. Замечательное кино. Вообще, там все сказано.

Мальцев пальцем не прикоснулся к полицейскому, слова грубого не сказал – он по указу не отправился в автозак.

Это к тому, что если отдельным представителям как-то представлялось, что вот склонность у них к этим нетрадиционным взглядам, они как-то устраивались, но они не делали из этого демонстраций, потому что все-таки с законами шариата надо было считаться. Ну вот они и считались.

Стоило ли провоцировать все эти демонстрации, я не знаю. Человек, безусловно, имеет право, но не надо все-таки никого доводить до греха, если это не вызвано какими-то крайними обстоятельствами. Масса разговоров: А как Чечня в составе России?.. Кто кому платит дань?.. Все знают и так, кто кому платит.

Вот прошла информация, что на каждый рубль налогов, которые собираются в Чечне на свои нужды, Российская Федерация докладывает еще 4 рубля. 82 % бюджета Чечни – это дотации из федерального центра. Больше ни в одном регионе России такого и близко нету. Это совершенно отдельный, понимаете ли, регион.

И здесь, на Западе говорят: «Сейчас мы соберем деньги и всех их геев вывезем к себе». Ну прекрасно! Хорошая идея. Вот из-за чего, вообще, заварилось это вот все. Вы знаете, не все люди везде могут жить. Это упирается в какой главный вопрос? Боже мой! Сколько уже прошло – уже четверть века, считайте, прошло почти – как Хантингтон написал свое «Столкновение цивилизаций». И до сих пор приходится слышать спор: А оно существует или оно не существует или есть просто хорошие люди, плохие люди, а порок не имеет национальности, а доблесть имеет национальность? – прочую совершеннейшую белиберду.

Невозможно настаивать на том, что современные европейско-христианские ценности, система этих ценностей носит всеобщий универсальный обязательный и равный для всех ценный и необходимый характер. Ну вы знаете, в Европе считают так, а в некоторых странах Азии считают иначе. И в некоторых странах Африки считают иначе. И многие мусульмане не согласны с такой христианской трактовкой того, как надлежит быть устроенным человечеству.

Нельзя в приказном совершенно непримиримом порядке заставлять всех принимать свою систему ценностей, или ты негодяй. Нужно все-таки как-то считаться: Знаете, ребята, вот здесь наша территория, и мы здесь живем так, как мы считаем нужным; а вот это ваша, здесь вы живете так, как считаете нужным вы; мы не ободряем многое у вас, вы не одобряете многое у нас, но чем выше забор, тем крепче дружба.

А вместо этого получается фигня. С одной стороны: «Езжайте все к нам, в благословенную Германию, мы вас будем всех кормить». С другой стороны: «А чего ж вы их всех насилуете?» – «А чего их не насиловать? Они все равно такие развратные, они двуполые, они однополые, они ходят черт-те как одетые, они напиваются в женской компании без мужчин. Что они себе позволяют без всякого брака? Да они для этого только и созданы!» – совершенно нормальная точка зрения человека, который придерживается абсолютно иной системы ценностей. Какая, понимаете, мультикультурность?

Так что если бы в свое время президенту Ельцину хватило трезвости – раз, и какой-то мудрости – два договориться с человеком вполне разумным и вменяемым Джохаром Дудаевым о судьбах Чечни, и течение истории несколько бы изменило течение свое. «История безальтернативна» – еще как альтернативна, я вас уверяю, еще как. Еще как! А то вообще не о чем было бы спорить, а то складывай руки и плыви по течению, раз она безальтернативна – то все оно могло бы быть иначе. А теперь вот это вот все. Не приведи господь, если что-то начнет распадаться. А если не начнет распадаться, то совершенно, сами понимаете, что будет…

И куча вопросов: «А нас не ждет анархия?» А кто его знает, может быть, и ждет. Если дальше так все будет, то будет ждать.

Сведения поступили ужасные в плане анархии. Только нам Асада не хватало. Наш друг Башар Асад – не обменять ли его на три мешка сорной пшеницы? Честное слово, вот если человека можно было обменять на ящик водки – какая была бы удачная, понимаете, сделка.

Ну да, Трамп назвал его животным, но это весьма мягко, понимаете. Животные в основном друг к другу относятся мягче, чем некоторые ребята в Сирии друг к другу. Здесь был прав Невзоров, что одни сирийские дикари других совершенно стоят. Я здесь с Александром Глебовичем совершенно согласен. Так в этом плане, оказывается… нет, конечно, ввести регулярные части, но не только саперы, не только частные военные компании, не только Уткин был на приеме у президента, получая правительственную награду совершенно заслуженно – командир боевой части – а уж как она оформлялась по бумагам, это следующий вопрос. Вы разбирайтесь: воевать или не воевать? Если воевать, то таким, как Уткин – ордена и почет, безусловно.

Так вот, однако, 2-я Гвардейская мотострелковая Таманская ордена Октябрьской Революции, ордена Суворова, Краснознаменная дивизия тоже там имеет место быть в Сирии. Но не знаю, зачем там… Нет, не вся, разумеется, не вся. И штаты у дивизии хитрые: не совсем она дивизия в смысле, что у нас некоторые дивизии больше, чем дивизии. И вот, понимаете ли, вдруг просачивается информация, что рядовой Артем Хилько, в общем, пошел под суд за то, что потерял свой автомат Калашникова, боевое табельное оружие на базе в Тартусе. Они там, понимаете, на разгрузке работали, и он свой автомат куда-то прислонил.

Вы знаете, может быть, лучше не надо рядовых, а равно сержантов и офицеров Таманской дивизии отправлять в Сирию? Это, конечно, решать никак не мне. На это есть соответствующее командование. Еще только в Сирии не хватало Таманской дивизии, честное благородное слово. Он автомат потерял… Это еще ничего! Не потерял ли там еще кто-нибудь что-нибудь? А зачем, вообще, на разгрузку поперли автоматы, я не понимаю немного. А что, все время на всякий случай носить оружие при себе? Так а тогда магазин снаряжен или примкнут пустой? А нему еще пару магазинов в подсумке есть. А где была еще пара магазинов? Вопросов возникает масса. Не должны, понимаете, мотострелки Таманской гвардейской разгружать всякое барахло, я так думаю.

И в связи с этим… это Бабченко неоднократно писал: «Будь спокоен, сынок: Родина тебя обязательно бросит». Может быть, не обязательно, может быть, вовсе не всегда. Но вот Челябинская область, город Чебаркуль… Кстати, о военных. И вот там 500 человек военных семей сообщают, что пошли они подальше из тех квартир, в которых они жили, потому что эти квартиры нужны другим. Каким другим? Которые раньше служили в Таджикистане, а теперь приезжают вот сюда, то есть дивизия более-менее разворачивается, она увеличивает наличные штаты. А поскольку их надо где-то разместить, то они будут жить здесь, а поскольку вы уже уволились в запас, то вы не будете жить здесь. А где жить? Ну, ребята, это все-таки не наше дело. Это не по-человечески. То есть сколько стоит армейская техника и сколько стоит паршивый рядовой ДОС (дом офицерского состава) – ну это слезы жалкие. Но люди – это последнее, на что мы тратим деньги, если это не наши партнеры и наши начальники, а наши подчиненные. Ну это же совершенно невозможно!

Вот люди отслужили в армии, люди отдали жизнь защите Родины. Есть такая профессия – Родину защищать. Потом тебя выкидывают из домов. По-моему, ответственные лица должны идти под суд и обеспечиваться казенным жильем лет на 5 хотя бы.

Где-то это непонятно. Но у нас это все собираются сделать в масштабах всей страны. Слезы никого не интересуют. Со всеми этими слезами еще несколько слов после перерыва. Сейчас будут новости, а пока… У нас они в чем хитрят: Из того, что они собираются сносить, пятиэтажки хрущевки составляют только четверть. Сейчас перерыв на новости.

Раз уж в новостях упомянули Трампа, от которого требуют декларации, даже Стивен Кинг называл его «куриным пометом», отвлечемся: отвечу на несколько вопросов весьма ехидных, которые были заданы по Трампу. Один из вопросов: «А это правда, что многие депутаты Государственной думы задним числом оформляют себе больничный, чтобы доказать, что в то утро, когда Дума аплодировала тому, что Трамп избран президентом, что они не аплодировали и их там не было – они болели?» Я не знаю, правда ли это, но слух, на самом деле, интересны.

Вопрос: «Чего, собственно, Трамп скрывает свою собственную декларацию?» Ответ очень прост: Если бы у него были какие-то налоговые прегрешения, он бы давно сидел, потому что противодействие всего властного истеблишмента во время всей избирательной кампании Трампу было такое, что если бы было бы за что его посадить – за украденный шнурок от ботинка! – он бы огреб по полной. Все, на самом деле, весьма просто. Этот человек склонен кидать понты, простите за язык, ныне принятый в дипломатических беседах. Он, на самом деле, не так богат, каким ему хочется казаться. Он не единожды в жизни банкротился и на самом деле разорялся, уходил в глубокий минус.

И сейчас тоже если он опубликует все, что есть, то он не такой уж крутой миллиардер. Особенно, конечно, перед нашими «пацанами» ему будет неловко. У людей там десятки «ярдов», а он какой-то, понимаешь… что у него там, собственно, есть? Он почти голодранец. Ну, подумаешь, пару башен, да и те, поди, заложенные, понимаете? Вот та причина, по которой он и юлит и не хочет показывать свою слабость. Знаете, это простительное нежелание. Людям так хочется казаться большими и значительными. Это не является преступлением, это не является прегрешением. Ну подумайте вы сами.

Мы, однако, вернемся к нашим собственным баранам – привет тому самому Вольтеру, не говоря о Рабле. Так вот, отметили разумные люди, что речь шла… Собянин беседует с Путиным, Собянин беседует с Володиным, 25 миллионов квадратных метров – вот сколько нужно нам снести, чтобы построить новое. Но дело в том, что всех пятиэтажек в Москве только на 6,5 миллионов квадратных метров. У нас остается еще 18,5 миллионов квадратных метров, которые они намерены снести. А вот это уже не пятиэтажки, а тем более не хрущевские!

Стоило ли провоцировать все эти демонстрации? Человек имеет право, но не надо никого доводить до греха.

А сносить их надо, потому что метро рядом, магазины рядом, поликлиники рядом, вот школа, вот это детский сад, понимаете, и все уже есть! Здесь же каждый вложенный рубль отдачу даст большую. Здесь квартиры будут строить дороже, и здесь на месте 7, 8, 9-этажного дома мы поставим 24-этажный дом. Если он через 5 лет развалится – плевать на него. Нам нужно это продать сегодня.

А далее ведь механика очень простая. Вы, понимаете, частный банк берет кредит у государственного банка. Потом исполнитель работ, фирма берет кредит у частного банка, потому что главное в бизнесе с этими налоговыми системами? Уметь работать на чужих деньгах. Ну простите за азы такие смешные, наивные: на чужих деньгах меньше налогов платить и вообще удобнее. После этого компания на эти деньги что-то строит, деньги, всё списывает – и банкротится. И тогда приходит вторая компания и опять берет кредиты и на них достраивает.

А откуда деньги изначально? Из госбанка, а откуда в госбанке – из бюджета. Откуда в бюджете? Из налогов, которые вычитают с граждан. То есть вас обворуют еще пару раз. А значительный процент неудачников просто выкинут из их квартир. И сколько там будет пролито женских слез, и сколько там людей будет рыдать безнадежно, и у скольких там людей будет ощущение сломанных судеб, и что они, вообще, куриный помет, с ним обращаются, как с последним дерьмом, их мнение никого не интересует, их судьбы никого не колышут. Их отправляют туда, куда отправляют – 60 суток, а нет – выкинут тебя на тротуар. И глубоко наплевать, ты военный пенсионер или ты гражданский пенсионер, или вовсе не пенсионер.

Я думаю, что люди, в данном случае богатые люди со значительным административным ресурсом, которые способны так обдирать свой народ ради того, чтобы набить свои карманы, – эти люди позор своей страны и своего народа. Эти люди наводят на мысль, что Россия – страна до крайности бездуховная; что разговоры о духовности – это для дурачков, чтобы они мечтательно слушали о духовности, пока всякая сволота выкидывает их из квартир. Ну, потому что зарабатывать деньги надо. А вы, вообще, в общем, лишние. Вы, в общем, и не нужны, вы, понимаете. И экономике вы не нужны. Какая на фиг экономика? Где вы видели экономику здесь? Вот оно как примерно получается.

Мне представляется, что поскольку 80 % населения России – это русские, а выкидывать будут не по национальности, а по месту проживания, то есть в среднем 80 % русских – а в Москве больший процент – то вот это и есть русофобия (к сведению патриотов, которые составляют списки русофобов). Вот вы нарисуйте туда, пожалуйста, в эти 100 русофобов России тех, кто вывел десятки и десятки миллиардов долларов из страны; тех, кто пустил по ветру миллионы семей; тех, кто делает людей нищими в богатейшей стране – вот их туда, понимаете, и запишите, то, вы, понимаете, путать Родину с очередным правительством – это всякий дурак умеет, для этого даже образования не надо.

Кстати, о Родине и правительстве. Только сегодня, переключая каналы, пока я пил чай, никого не трогал, на «Первом канале» я обнаружил фильм, который, оказывается, делался еще к 2013 году, к 400-летию дома Романовых, как раз на том месте, где пели хвалу Третьему отделению Бенкендорфа. Третье отделение – это просто замечательная патриотическая служба. Бенкендорф – это герой войны, человек чести, замечательнейший специалист. Жандармы – это просто надежда страны, это просто лучшие из лучших! Вооруженные люди – с французского – вот жандармы. И так далее. И все было очень даже хорошо.

А вот Герцен подкачал. Вот к Герцену государь поначалу же неплохо даже относился, да. А вот он уехал в Лондон… А потом это он стал копать… И потом, что в результате произошла революция в России немая доля его вины, который из Лондона это все копал… Здорово, знаете, как это все меняется… А Николай был прекрасен! Он заплатил за Пушкина 168 тысяч рублев долгов. Потом назвали что-то такое типа тогдашний рубль – нынешняя тысяча. Вы это бросьте. Тогдашний рубль – это больше нынешней тысячи 1837-го-то года. Я к чему это? Это сам факт прекрасен. Из этого, понимаете ли, что следует – что у власти огромные трудности. Вот власть можно пожалеть.

Я иногда готов, вообще, заплакать: вот в какую сторону ни плюнешь, у власти трудности. Вот с медициной. Знаете, я этих цифр раньше не знал. За 15 лет первых XXI века, 2000–2015 год, количество больниц в России сократилось в два раза: 10,7 тысяч было, 5,4 тысяч осталось. Так что какие там книжные магазины, вы о чем говорите! Это считал Центр экономических и политических реформ, он основывался на данных Росстата совершенно. Количество коек общее уменьшилось – это оптимизация называется – все-таки не в два раза, а только на 28 %, правда, на селе – 40 %. Зачем нам село? Все равно продукты плохие, их мало.

Количество поликлиник – говорят: зато будет много поликлиник – нет, поликлиник тоже стало на 13 % меньше. А что у нас в результате? В результате в среднем в день принимали 166 человек – господи, если бы в какой-нибудь цивилизованной стране увидели, в каком темпе врач в России принимает больных, сколько у него есть минут на каждого больного… ну это же невозможно совершенно – было 166, а стало 208. Так что все совершенно прекрасно!

Кто ощущает себя покрупнее – держится поглавнее. Превосходство нужно подтверждать все время, иначе сожрут.

Как же в результате здоровеет народ? А в результате осложнения по беременности и родам увеличились на 40 %. Это называется, оптимизация, понимаете? Вот заболевания системы кровообращения увеличились на 80 %. То есть ждут до последнего, потому что замучаешься пробиваться в эту медицину. А вы говорите, оптимизация… Конечно, оптимизация. Когда сдохнут все бедные – то вот и место будет, таджиков вместо этого наймут, понимаете. Так что все очень тяжело.

И сейчас еще эти прогулки оппозиции, чтоб она провалилась вместе со своими прогулками, честное слово! Как писал Грибоедов-то? Что «друзья, вы не могли бы для прогулок подальше выбрать закоулок?» Интересно, эти стихи уже цитировал какой-нибудь губернатор оппозиции или еще нет?

Если власть начинает ослаблять гайки и проводить либерализацию, то, как правило, кончается революцией и переворотом. А если власть закручивает гайки сильнее, то это кончается взрывом, революцией, развалом державы. То есть пройти между этой Сциллой и этой Харибдой, этим Содомом и этой Гоморрой, знаете, до чрезвычайности трудно. Это же канатоходец, который на канате пьет чай одной рукой и играет на скрипке другой рукой, он ведь просто тьфу! по сравнению с политиком, который должен думать, куда здесь крутить гайки.

Вот что делать с дальнобойщиками, которые не хотят платить «Платону»? Если пойти им навстречу, осмелеют, охамеют, обнаглеют, начнут требовать еще что-то. А если не платить? Многие выйдут в ноль, бросят работу. Это будут заклятые враги режима, и вокруг них-то недовольство властью будет множиться и расходиться кругами. Вот очень тяжело, например, выбрать какую-то линию равновесия между социальными выпадами и обязательствами. Нельзя ли как-то вот чувствовать, где людям нужно пойти навстречу, вот где стоять твердо, где идти навстречу? Нигде не идут навстречу. Только идут навстречу друг другу. Это дело плохо кончится, конечно. Я боюсь, что плохо, потому что так же нельзя.