Текст книги "Автоледи"

Мила Леко
Автоледи

Все лица, упомянутые в этой книге, являются вымышленными. Любое сходство с реальными людьми носит случайный характер и не входило в намерения автора.

© Мила Леко, 2024

Глава 1
От ненависти до любви – долгий путь

«Только дурак в своей жизни не меняет мнения», – говорил китайский мыслитель Конфуций, а за ним и целый ряд других знаменитых и обычных людей. Я же считаю, что мнения бывают разные. Измена принципиальным убеждениям может привести к потере личности, а вот остальные не менять просто невозможно. Время идет, мир каждое мгновение становится другим, и мы вместе с ним. Вся эта прелюдия сводится к тому, о чем я собираюсь здесь рассказать – а именно историю о том, как я изменила свое мнение о машинах на противоположное и стала крутой автоледи.

Мое детство и ранняя юность проходили в зеленом хрущевском дворе республиканской столицы. Возле подъездов буйно росли цветы, за которыми любовно ухаживали жители первых и вторых этажей, сирень, ароматизирующая каждый май, и даже небольшие сливы, плоды которых к сентябрю мы, дети, активно потребляли. За домом между двумя пятиэтажными строениями располагался целый сад, разделенный узкой тропинкой. Что только там не росло! Цветочные клумбы перемежались с кустами сирени и жасмина, стройные березы соперничали в росте с кленами, а раскидистые яблони давали обильный урожай. В этом раю любили резвиться дикие коты, кошки и их многочисленное потомство, живущие в подвалах хрущевок и подкармливаемые с балконов жителями дома, особенно детьми. Здесь мы лазали по деревьям, играли в прятки и иногда разводили костер с целью испечь картошку. Более вкусного печеного лакомства я не пробовала за всю свою жизнь!

Правда, наши детские забавы омрачали «владельцы» плодовых деревьев, в свое время посадившие их за домом и считавшие, что только они располагают правом собирать с них урожай. Особенно раздражал один из них, которого и взрослые, и дети называли «Красавчик». То был атлетически сложенный мужчина средних лет, регулярно с марта до октября загоравший на своем балконе. Он был в ярости, когда на его «вкусную» яблоню лазали дети, а тем более поедали ее плоды. Сначала Красавчик неистово орал с балкона, а затем одевался и выбегал на улицу. Разумеется, к тому моменту все мы наедались и разбегались. Было очень весело!

– А вдруг он выяснит, где мы живем, и пожалуется на нас родителям? – спрашивала боязливая Юлька, одна из моих подруг.

– Не пожалуется, – уверенно отвечала я, – ведь земля за домом – не его собственность, а общественная. Он не имеет прав на яблони, которые посадил. Вот жмот и куркуль!

Я, дочь преподавателей, с пяти лет читала запоем все книги, что попадались под руку, и среди них, разумеется, присутствовало значительное количество произведений советских авторов. Поэтому довольно долго, вплоть до подросткового возраста, в моей голове прочно засело убеждение, что «все вокруг колхозное, все вокруг мое».

Но вернемся во двор. За асфальтовой дорогой его площадку украшали кусты боярышника, вокруг которых в июне летали жуки, черемуха и те же березы и клены. Между ними гармонично располагались детские качели, песочница, спортплощадка с воротами, деревянный стол со скамейками и две беседки. Зимой на спортплощадке заливался каток, где можно было кататься на коньках и играть в хоккей, а между деревьями возводились снежные крепости.

Места хватало всем – и взрослым, и детям. И все соблюдали очередь на определенные места. Скамейки у подъездов обычно занимали бабушки и мамочки, но когда они освобождались, мы, уже набегавшись, садились и играли в испорченный телефон, в города, либо просто болтали о том и о сем. Стол в центре двора тоже делили. Это было излюбленное место части мужчин для игры в домино – они, как все говорили, «гоняли козла». Когда же стол освобождался, его оккупировали подростки, которые «гоняли» того же «козла» и играли в карты. Несмотря на всеобщее неодобрение родителей, эти игры развивали ум и реакцию не меньше, чем головоломки. К тому же мы играли не на деньги. Беседки обычно занимали старшие школьники. Они разговаривали на разные темы, травили анекдоты и вечерами пели песни под гитару.

Самыми любимыми игрой девочек младшего возраста были классики и скакалки. Как только весной оголялся асфальт, он тут же покрывался нарисованными позаимствованным в школе мелом квадратиками. Доставались хранившиеся с прошлого года или новые биты – жестяные круглые коробочки, набивавшиеся песком, – и начинались прыжки на одной ноге! Победа здесь зависела во многом от правильной биты. А вот чтобы выиграть в скаковом соревновании, надо было быть настоящим виртуозом. Самой же любимой игрой детей и младшего, и старшего возраста были вышибалы. Мне не было в ней равных, чем я очень гордилась.

Однако какое отношение имеют эти лирические отступления к машинам? Самое прямое. Владельцев авто у нас во дворе было пять – одна «Волга» у полковника в доме военных напротив, двое «Жигулей» и два «Запорожца». За исключением «Волги», хозяин которой имел гараж в кооперативе за километр от своего дома, остальные автомобили обретались во дворе и занимали немало места на асфальте. Под ними нередко растекались цветные лужи бензина, которые плохо пахли. Топливо тогда окрашивалось, а цвет красителя соответствовал марке бензина. Зимой машины покрывались брезентом, и возвышались большими снежными сугробами почти до апреля. «Своей» зимней резины в Союзе не было вплоть до Михаила Горбачева. Весной карбюраторы долго сопротивлялись, прежде чем завестись. Но дело заключалось не только в деформации дизайна и ухудшении экологии двора. Ситуация эта, выросшая в геометрической прогрессии, наблюдается и сегодня, а «изгнать» автомобили из дворов возможно подземными парковками, которые имеют только элитные современные строения. Но если посмотреть с другой стороны, то современные красивые машины могут даже украшать неказистые одинаковые дворы, на асфальтовых дорожках которых уже давно не играют дети. С дошкольниками сидят мамы на специальных детских площадках, нередко огороженных, а ребята школьного возраста периодически появляются на площадках спортивных, если таковые имеются.

Нам, тогдашним детям, проводившим свободное время на улице, машины мешали играть. И даже покушались на наши жизни и здоровье. Конечно, они не были одушевленными, как у Стивена Кинга в «Кристине», – их олицетворяли владельцы. Машина была дефицитом, а кузовные запчасти – еще больше. На авто годами копили, потом еще годы ждали в очереди и понимали, что покупка на всю жизнь. Водители настолько берегли технику, что у некоторых из них при ее порче просыпались звериные инстинкты. Свидетельством тому было одно происшествие.

Как-то раз наша дружная компания играла в вышибалы на самом широком асфальтовом участке двора, где парковались автовладельцы. Под одним «Жигуленком» валялся сосед, что-то чинил и посматривал на нас, очень мягко выражаясь, неодобрительно. Нашей команде оставалось «вышибить» шустрого еврейского парнишку по кличке Фикус. Отличавшийся крепким телосложением и не менее крепкими руками Сашка из дома напротив так закрутил мяч, что тот, ударившись о руки Фикуса, пытавшегося его поймать, отскочил на немалой скорости к «Жигуленку», врезался сначала в стекло передней правой двери, а затем снес зеркало заднего вида. Кто-то ударился в бега, в том числе и Сашка, а кто-то, как я, остались стоять на месте из чистого любопытства. Фикус же просто остолбенел, в то время, как хозяин авто, увидев нанесенный ущерб, пошел на него в атаку. Неистово ругаясь матом, он схватил парнишку, завернул ему руки за спину и стал бить.

– Пустите, я не виноват! – отчаянно кричал Фикус.

– Ты и твои поганые родители мне за все заплатят, жиденок! – орал его мучитель.

На шум сбежались люди из обоих домов и вырвали мальчика из рук хозяина пострадавшей машины. У Фикуса было сломано запястье, он долго лечился, и еще более длительный срок не мог играть на пианино. Как потом мне сказали родители, до суда дело не дошло, учитывая антисемитские настроения в обществе.

После этого случая у меня оформились в голове несколько позиций:

1. Я не люблю машины;

2. Я ненавижу куркулей;

3. Надо защищать «других», на которых несправедливо нападают люди из-за их инаковости.

Вторая позиция вовсе не подразумевала моего негативного отношения к богатству. Богатство – это благо, талантливые и деятельные люди заслуживают больших денег и комфорта. Но когда даже за незначительное богатство и мизерную собственность появляется готовность убить, это неприемлемо. Состояние должно быть человечным. Что же касается третьей позиции, то я всегда была толерантной, чему опять же способствовало чтение разноплановой литературы. Мне неважно было, какой человек национальности, религии или цвета кожи, главное, чтобы он был адекватным. Личность – это, прежде всего, мозги и сердце. Парадоксально, что в обществе, где провозглашалась дружба народов, и где на плакатах белые, черные и смуглые люди улыбались, взявшись за руки, имели место антисемитизм и расизм.

Одна из моих подруг-одноклассниц, круглая отличница Соня, была по национальности еврейкой. Мы жили в соседних дворах и вместе ходили в школу. В классе она сидела впереди меня, и я часто списывала у нее решения сложных задач по физике. Если в школе ей было почти комфортно, поскольку многие учителя были евреями, то во дворе ситуация была иной. Соню нередко обижали, забирали и ломали ее велосипед, и мне, имевшей определенный авторитет, приходилось вступаться за нее. Поэтому меня любили в ее семье и всегда, когда я приходила, угощали вкусненьким. Добрая Сонина бабушка с детства говорила на идише, а по-русски изъяснялась с акцентом. Было очень смешно и мило, когда на мой вопрос по телефону: «Здравствуйте, можно позвать Соню?», звучал ответ: «Соня… она нет», когда ее не было дома. В отличие от меня, Соня любила машины. В 90-е, после окончания физического факультета университета, она уехала в США и через некоторое время стала работать в Чикаго на заводе Форда.

Признаться, многие из нас, недолюбливая наличие машин во дворе, одновременно завидовали владельцам и их детям. Как все смотрели на Витьку, который важно усаживался в «Жигули» своего папы, милицейского чина, чтобы ехать на юг, к морю! Отчасти даже из-за этого в Витьку были влюблены многие девчонки. Я же к Витьке и его автозначимости относилась равнодушно. Для меня всегда самым важным было состояние свободы, по своей сути, конечно, относительное. Но в любом случае станешь свободнее, если не будешь иметь и делать ничего лишнего, занимаясь в свободное время тем, что приносит удовольствие. Машины в собственности я считала лишними. Зачем они, когда есть общественный транспорт, такси, поезда и самолеты? Без них воздух будет чище, и к тому же уход за ними требует много времени.

Взять, например, одного знакомого нашей семьи, жившего в пригороде. Несмотря на прекрасные способности и два образования карьеру ему сделать не удалось – в коллективе его не жаловали из-за неуживчивого характера. Не исключено, что желание повысить свой общественный статус и привело его к идее приобрести автомобиль. Долгие годы он экономил на всем, откладывая деньги с рядовой зарплаты, стоял в очереди и построил гараж, прежде чем получить белые «Жигули». В этом гараже новенькая машина проводила дни и ночи, поскольку мужчина вывел ее в свет только один раз. Он выехал на трассу и вел машину так нерешительно, что гаишник дал ему сигнал остановиться. Да и это сделать незадачливому водителю удалось не сразу – вместо тормоза, перепугавшись, он сначала нажал на газ. После этого происшествия мужчина больше не рисковал, а «Жигули» перешли по наследству его дочери, когда та вышла замуж.

В своем отношении к автомобилям и их владельцам я делала одно исключение – для моего любимого дяди, проживавшего в другом городе. Исключительно чуткий, интеллигентный и начитанный человек, он работал дальнобойщиком, много видел и увлекательно об этом рассказывал. Исходивший от него и его машины запах бензина казался ароматом духов. Я даже немного завидовала своей сестре Лере, крестным которой дядя являлся и привозил ей самые лучшие подарки. Еще у него были запорожец и мотоцикл, и это было круто! Такое мое прямо противоположное отношение можно разве что объяснить харизмой дяди и его профессией, а также тем, что его машины не казались «лишними» в моей жизни, а доставляли радость.

Шли годы, автомобилей на улицах становилось все больше и больше, но мое отношение к ним не менялось. В школу я ходила пешком, да и до университета здоровой молодой девушке можно было дойти за минут сорок, если автобусы-троллейбусы переполнены. Когда в городе появилось метро, то и вовсе стало хорошо. А после окончания университета я с мужем Димой уехала жить и работать в другой большой город. И здесь на моей темной автокартине мира появились белые пятна.

Квартиру нам дали в микрорайоне, откуда добираться на работу нужно было с пересадками. Тут уже пешком в случае чего не дойдешь! Пробиваться в салон автобуса нужно было с боем, затем стоять, зажатой со всех сторон, и вдыхать ароматы пота, противных духов и выхлопных газов. Однажды был случай, когда меня так зажало в дверях троллейбуса, на который я пересаживалась, что нижняя пикантная часть спины торчала наружу. Не удивительно, что такая хрестоматийная ситуация в переполненном транспорте послужила отличной идеей для одной из серий «Ну, погоди!», в которой верхняя часть туловища бедного волка находится в троллейбусе, а нижняя бежит по асфальту. На нужной остановке так же с боем приходилось пробиваться к выходу. Зато, выкатившись наружу и оказавшись на воле, я с таким наслаждением вдыхала казавшийся мне свежайшим воздух в центре города!

Среди новых коллег, добрых знакомых и друзей было много владельцев машин. И когда мы с мужем часто прибывали на работу изрядно помятыми, в истоптанной в общественном транспорте обуви и с оторванными пуговицами на наших пальто-куртках-плащах, эти люди являли с нами полный контраст. Они были бодры, а их одежда и обувь выглядели аккуратными и чистыми. Волей-неволей позавидуешь и задумаешься о приобретении собственных колес! Один из наших новых друзей, Гоша, ездил на Волге, доставшейся ему от отца. Он был настолько радушным, что, когда приглашал нас в гости, то заезжал за нами. Дружеские веселые разговоры начинались уже в машине, а когда мы переступали порог его квартиры, в нос ударял аппетитнейший аромат свежеиспеченного пирога с мясом или с другой начинкой. Его жена Света была мастерицей на все руки. Когда через несколько лет он с ней развелся, то оставил ей квартиру, а себе взял только «Волгу».

– Ты такой щедрый, – говорили сочувствовавшие ему друзья и знакомые.

– Не в этом дело, – отвечал им Гоша, – когда я найду новую жену, будет и новое жилье, а без своего железного коня жить я не смогу.

И, правда, через полтора года он снова женился. Его вторую супругу тоже звали Света, только она была на двадцать лет моложе. У нее имелась собственная квартира, и она пекла столь же вкусные и ароматные пироги. Кто ищет, тот всегда найдет то, что ему надо!

Мое предубеждение против автомобилей окончательно растоптали два случая. Оксана, одна из наших сотрудниц, в час пик стояла на остановке в толпе жаждущих отправиться по своим районам. Подъезжал автобус, она находилась в первых рядах, и когда сзади стали яростно давить, не удержалась и сошла на проезжую часть. Автобус прошелся по передней части ее стоп – невозможно даже представить, какую дикую боль она испытала! Ее косточки собирали по частям шурупами, но все пальцы все равно не удалось восстановить.

Другой случай был куда оптимистичней. Я собиралась в командировку в Москву, но завозилась, готовя еду мужу и сыну на несколько дней и отдавая последние распоряжения по дому и детсаду. Времени добраться до вокзала было в обрез, то есть, с расчетом на то, что автобус прибудет в течение десяти минут. Дело было вечером, транспорт ходил редко. Десять минут ждала спокойно, следующие пять – напряженно выглядывая огоньки фар вдали. А уже затем я закурила и стала нервно дефилировать по периметру остановки. Компанию мне составляли два человека, но они находились в состоянии безмятежности, поскольку никуда не спешили. Придя в отчаяние за пятнадцать минут до отправления поезда, я вышла на дорогу и просигналила рукой проезжавшей мимо одинокой машине, уже ни на что не надеясь. Но получилось! Водитель не только остановился – он вошел в мое положение и на вокзал в буквальном смысле летел. Я вскочила на подножку поезда за минуту до отправления. Кстати, вояж в Москву прошел очень удачно. И все благодаря славному водителю, которому я даже «спасибо» сказать не успела…

После этого случая я твердо решила завести собственный автомобиль. Возня с машиной меня уже не пугала – я привыкла ухаживать за домом, мужем и сыном. Другими словами, я повзрослела.

Когда я сказала мужу о своем намерении пойти в автошколу, он был обеими руками «за». Сам он еще во время учебы в университете сдавал на права, и каким-то чудом даже получил их. Однако, мой любимый, друг и коллега в одном лице относился к категории тех людей, которым противопоказано садиться за руль. Излучая уверенность на работе и во время других дел, он превращался в свою противоположность, когда оказывался в кресле водителя. Глубоко ответственный за свою семью человек, он понимал это, и не стремился приобретать машину, пока этого не захотела я. Разумеется, с перспективой основного рулевого.

– Солнышко, у тебя совсем нет возражений. А ты не думаешь, что у меня может не получиться умело и безопасно водить? Я не хочу быть «блондинкой за рулем», но больше всего я боюсь за Мишку и за тебя, когда буду везти вас.

– Милая моя, неужели ты думаешь, что я тебя не знаю? Ты будешь бояться, ты будешь иногда бить нашу бедную машину, но ты никогда никого не убьешь. Я тебе доверяю и уверен, что все будет в порядке. Раз ты сама хочешь водить, значит, у тебя все получится. Да и смотреться в автомобиле ты будешь великолепно.

Он поцеловал меня и увлек за собой. Мои колебания рассеялись, как молочный туман, скрывавший наше чудесное будущее. Но это будущее наступило не сразу.

В 1991 году Советский Союз рухнул. Вместе с ним кануло в лету и финансовое состояние миллионов граждан – деньги, которые у них находились на сберкнижках, «сгорели» за несколько месяцев. Экономические реформы начала 90-х привели к тому, что, за исключением оборотистых индивидов, люди стали банкротами поневоле, лишившись всех своих накоплений. К этим людям относились и мы. Те деньги, на которые мы рассчитывали купить автомобиль, превратились в стопку бесполезных бумажек, которых едва хватало на пару походов в магазин. Зарплаты тоже резко «просели», стали нерегулярными. Короче, о приобретениях пришлось забыть, надо было просто выживать.

Совершенства достичь невозможно, равно как и сделать совершенным мир вокруг себя. Иначе не будет развития, ибо все вокруг нас движется вперед только в поиске, постижении, достижении, наконец, в борьбе. Когда думают или говорят «Как я (он, она) совершенен!», или «Этот мир прекрасен!», всегда вольно или невольно преувеличивают. Такое преувеличение – это моменты отдыха от постоянного преодоления несовершенства. Мозг просто игнорирует, когда последнего становится меньше, а затраченные усилия дают свои плоды.

Мы с мужем были оптимистами, любили друг друга и нашего сына, работы не боялись и благополучно выжили. Когда дома почти нечего было есть, мы радовались тому, что Мишку кормят в детском саду, а дома для него всегда находилась конфета. Когда, бывало, не платили вовремя зарплату, приходилось продавать кое-что ценное, или подрабатывать. Соседи из нашего подъезда попросили меня дать несколько уроков английского их дочери, которая собиралась пойти в гимназию с углубленным изучением иностранного языка. Заикнуться об оплате я решилась только после первого, вполне успешного, занятия:

– Инночка, я понимаю ситуацию, поэтому плати мне, сколько можешь.

– Знаешь, Лидуся, лишних денег у нас нет. Но Вовкины (ее мужа) родители живут в деревне, и еды у нас хватает. Ты не возражаешь, если я буду платить натурой – салом, медом, картошкой, капустой, яблоками?

Ох, я была совсем не против – ведь не надо было ходить в магазин и стоять в очередях! С тех пор у нас периодически была вкусная домашняя еда, иногда Инна платила и домашней сметаной, в которой могла стоять ложка. Ни загадывание желаний, ни хорошие приметы, ни проектирование планов ничего не меняют. Важен лишь сегодняшний день. И мы им наслаждались.

Дни, месяцы и годы летели быстро, словно хвосты комет. Ситуация в стране потихоньку наладилась, зарплаты выросли до приемлемого уровня¸ сын на глазах становился все более самостоятельным. Появились перспективы профессионального роста на работе и возможность зарубежных стажировок. Порой сложная и нервная динамика движения к более высокому социальному статусу, с одной стороны, и компенсирующее все трудности и проблемы познание мира, с другой, заняли целый ряд лет.