Текст книги "Оранжевый цвет радуги"

Глава 5

В медкапсуле я успела даже немного подремать. Разморило от ощущения покоя и безопасности, и как только смежила веки, так почти сразу и отключилась. Проснулась от тонкого сигнала, сообщающего, что программа регенерации закончена. Открылась прозрачная крышка, и Док помог мне выбраться.

– Ну что? Как ощущения? Ничего больше не беспокоит? – спрашивал он, водя вдоль моего тела портативным сканером. – Как ножки, ожоги больше не зудят?

– Спасибо, Сентар. Все в порядке, – улыбнулась я.

– Чудесно! Просто чудесно! Отличная человеческая особь… – бормотал он. Отложил сканер и потер руки. – Ну что, Элишше, ты полностью здорова. Все прививки и стабилизатор усвоились. Так что можешь смело уходить.

– Сентар, а у вас тут нет душевой? – смущенно спросила, не зная, как объяснить, что выходить в коридоры в таком виде мне не хочется. – Майки говорил, что принесет мне какую-нибудь одежду, но… – обвела я себя рукой, намекая, что мне не мешало бы помыться.

– Ах да! Конечно! Майки уже все принес, вон комплект. – Док указал рукой на стопку одежды на кушетке. – Так, и сейчас проверим, как стерилизатор справился с твоими вещами.

Порывисто развернувшись, он прошел в противоположный конец медотсека. Открыл один из аппаратов и вынул оттуда серую стопку ткани. Встряхнул, придирчиво разглядывая, потом достал из раскрытого зева аппарата мои плетеные сандалии и с довольной улыбкой отправился обратно.

– Стерилизатор – отличная вещь. Все органические вещества убрал. – Док продемонстрировал мне платье, на котором не осталось ни пятен крови, ни разводов от пота. – А пока ты будешь в душе, я еще засуну их в ультразвуковую чистку. Остались следы песка.

Я только кивала, так как не имела ни малейшего представления, что такое ультразвуковая чистка и что именно делает стерилизатор. Главное, что мне вернут вещи в чистом виде.

Душ в медотсеке находился за переборкой, которую я сама не опознала – стена и стена. Но Сентар нажал на кнопку, и панель отъехала, открывая вход в небольшое помещение с душевой кабиной, раковиной и унитазом.

– Справишься? – с сомнением посмотрел на меня мужчина.

Я пожала плечами, не зная, что сказать. С мытьем-то я справлюсь, только сначала пусть объяснит мне, как что включается и чем можно помыться. О чем и сообщила, после чего получила подробную инструкцию.

Некоторую заминку вызвала необходимость почистить зубы. В оазисе я использовала тряпочку, так как щеток нам не выдавали. А тут… Сентар просто ткнул пальцем в зеркальный шкафчик над раковиной, мол, все там. Но зубных щеток я не видела. Была только коробка с прозрачными удлиненными брусочками из какой-то мягкой субстанции, запакованными попарно в индивидуальные упаковки. Альтернативы не имелось, поэтому принялась изучать инструкцию на упаковке.

Хм.

Оказалось, это именно то, что я искала. Но вот в таком странном виде. Одноразовые капы, которые необходимо было надеть на зубы и подождать две минуты. Ну ладно…

Вскрыла, вынула, изогнула полукругом и нахлобучила один из брусочков на верхнюю челюсть, как было нарисовано в инструкции. Вещество, из которого они были выполнены, оказалось очень мягким, пластичным и плотно облепило зубы. Капа сразу же зафиксировалась, и я повторила процедуру с нижней челюстью. Закрыла рот, чтобы выждать положенное время, но тут из него как полезла пена… Я чуть не завопила с перепугу! Стояла с отвисшей челюстью и таращилась на творящееся пеноизвержение, не зная, что делать.

Капы пузырились, пенились, и все это лезло и лезло наружу. Боже ж ты мой! Чувствуя себя умственно отсталой – настолько полоумными у меня были глаза в зеркальном отражении, – я смотрела на это, не зная, то ли орать и вызывать подмогу, то ли выжидать положенные две минуты.

Хорошо, что не стала кричать и звать Дока. М-да. Ровно через указанный интервал времени с момента активации капы перестали пузыриться и полностью растворились. Я прополоскала рот, как было велено в инструкции, и принялась изучать потери. Вот наверняка же сейчас недосчитаюсь как минимум пары зубов. Но нет… Все зубы оказались на месте, более того, они явно побелели и аж скрипели от чистоты. Это я, не выдержав, потерла их пальцем. Надо ведь было убедиться, что все в порядке.

А спустя мгновение я блаженствовала под тугими горячими струями воды. Какое же счастье! Нет, определенно, в прошлой жизни я мылась в душе, и неоднократно. Потому что это было знакомым, привычным и словно бы само собой разумеющимся. В оазисе у Патагеша я неумело поливалась из тазика. А вот душ – это родное и знакомое. Так же как и жидкий гель для тела, и густой шампунь для волос. И то и другое без запаха, но они прекрасно пенились и со своими функциями справлялись идеально. Хотя пришлось повозиться, пока смогла промыть гриву спутавшихся волос. Как хорошо, что я прихватила с собой расческу! Пусть она совсем простая, но без нее волосы превратятся в колтун. А я сильно сомневалась, что на этом, скорее всего, военном корабле хоть у кого-нибудь есть расческа, способная разодрать такое количество длинных вьющихся волос, как у меня.

Из душа выходила с явным нежеланием. Я так истосковалась по воде, но Сентар ждал… Расчесала еще мокрые волосы и включила режим сушки.

В медотсек входила, снова чувствуя себя женщиной, а не грязной ящерицей, обсыпанной песком.

– О-го-о! – встретило меня восклицание Сентара, уставившегося на мои распущенные и уже сухие волосы, падающие ниже талии. Хотя насчет падающих… это я им льщу и сильно приукрашиваю ситуацию. После сушки они практически встали дыбом, и сейчас меня окружало очень-очень пушистое рыжее облако. Но не идти же было по коридору с мокрой головой, пришлось сушить. Потом мужчина вгляделся в мое лицо: – Да ты красавица! И мордочку почти отмыла. А чего не до конца? Вот эти пятнышки… Мыло не справилось?

– Это веснушки, – пояснила с улыбкой. – Они не отмываются.

– Веснушки? Смешное слово. – Он тоже расплылся в добродушной улыбке. – Одевайся. Хочешь – в свое, хочешь – в комбез, который принес Майки.

В комбинезон можно было упаковать трех таких девушек, как я. Поэтому приложила его к себе, демонстрируя Сентару, где заканчиваются рукава и брючины, и тема с униформой была закрыта. А вот белье, хоть и мужское, надела. Благо трусы, выглядящие как шорты, оказались из тонкой эластичной, хорошо растягивающейся ткани и с меня не сваливались. Неудобно, конечно, но все лучше, чем быть голой под платьем, находясь на корабле, на котором я – единственная женщина. А футболку, которую предполагалось надевать под комбинезон, решила использовать потом вместо ночной рубашки.

Когда переоделась и обулась в свои сандалии, Док торжественно протянул мне круглую стальную банку с завинчивающейся крышкой.

– Держи! Там сердце, которое ты привезла. Я подверг его криообработке и положил в вакуумный контейнер. Так что не вздумай вскрывать, а то придется повторять процедуру заново.

– Спасибо, Сентар! – Я смотрела на этот стальной цилиндр, не имея сил взять его в руки.

Понимала, что должна, что обещала. Но… Я только сейчас начала понемногу отходить от всего того ужаса, что произошел на Шандире. А этот скорбный груз… Он – напоминание, вечный укор и вечная память о Лиллуко. И не будет мне покоя, пока я не доберусь до Керакато и не похороню его там.

Тут пиликнул дверной коммуникатор.

– О! Это за тобой!

Док открыл дверь и впустил Майки. Тот тоже успел переодеться, сменив плотный «уличный» комбинезон на легкий, в каких ходил весь экипаж корабля.

– Элишше? – Парень расплылся в улыбке, разглядывая меня во все глаза. – Отлично выглядишь. Мне командор велел отвести тебя в выделенную каюту. Так что забирай свои вещи, и идем.

Я поблагодарила Сентара за помощь и участие, прихватила стальную банку и вещи. Со своей расческой и палантином расставаться было неохота, футболка мне точно понадобится, ну и комбез взяла – на всякий случай. Может, удастся с ним что-нибудь сделать и подогнать по фигуре? Хотя в этом я сильно сомневалась.

Коридор, лифт, снова коридор. Народу навстречу попадалось все больше, парни улыбались, говорили какие-то комплименты, пытались знакомиться, но я шарахалась и жалась поближе к своему сопровождающему. Нет, они мне ничего плохого не делали, но напрягал сам факт, что на этой махине, мчащейся среди звезд, нет ни одной девушки, кроме меня. А ну как действительно откроют сезон охоты? И что мне тогда делать?

– Ты чего такая нервная? – со смешком спросил Майки, когда я в очередной раз дернулась и вцепилась в его локоть после одобрительного присвиста, полетевшего нам вслед.

– Станешь тут нервной, если все так реагируют… – буркнула и оглянулась назад.

Точно, стоят, улыбаются и смотрят. Еще и друг другу что-то со смехом говорят. Ой, мамочки! Они когда женщин в последний раз видели?!

– Командор! – внезапно сказал Майки и остановился.

Я обернулась и тоже замерла, глядя на мужчину с черным хвостом, который мрачно смотрел на меня.

– Почему ты не переоделась? – сухо задал он вопрос, кивнув на комбинезон в моих руках. – Это крейсер, а не дамский клуб.

У меня вспыхнуло лицо от такого незаслуженного оскорбления, но и ответить было нечего. Ведь действительно – крейсер, неясно, правда, какого назначения, но явно не туристический лайнер. И таки да, не место мне тут. Спасибо, что подобрали, а не бросили умирать в пустыне.

– Он мне велик, – ответила максимально сдержанно.

– Настолько велик, что ты предпочла ходить в этом жутком балахоне? – вновь последовал пренебрежительный кивок, но уже на мое платье.

И ведь снова прав! Черт бы его побрал! Не знаю, что такое черт, но точно что-то ругательное. Балахон жуткий, серого цвета, который совершенно не шел к моим рыжим волосам и голубым глазам. Но разве у меня был выбор?!

– Майки, подержи, пожалуйста.

Без дальнейших объяснений сунула в руки парню стальной цилиндр, футболку, палантин и расческу, сложенные аккуратной стопочкой. А как только он у меня их взял, не глядя на командора, развернула комбинезон, встряхнула и приложила его к себе, придерживая на плечах. Манжеты рукавов повисли где-то ближе к коленкам, а брючины расстелились на полу.

И чего они хотели?! Я ведь и Майки, и командору даже до плеча не доставала. Подняла взгляд на этого неприятного типа и увидела, что он не просто рассматривает меня и форму, а еще к чему-то принюхивается. Ноздри его трепетали, и он даже чуть наклонился вперед.

– Командор? – позвала его, не дождавшись реакции.

– Я увидел, – ответил он через паузу и задал вопросы, от которых я растерялась. – Что это за запах? Чем от вас несет?

– Н-не знаю.

Я принюхалась. Ничем от меня не пахло. В душ я сходила, все с себя смыла, так терлась мочалкой, что чуть кожу не содрала. А волосы вообще раз шесть промыла. Гель и шампунь у Дока без запаха. На всякий случай подняла руку и понюхала рукав платья. Да нет же никакого запаха! Чего он ко мне прицепился?!

– Простите, я ничего не чувствую. Я только что из душа. И Сентар мои вещи простерилизовал и почистил ультразвуком. Они уже ничем не пахнут и абсолютно стерильны, – пояснила, не зная, как оправдаться.

Я бросила беспомощный взгляд на Майки. Парень тоже явно пытался принюхаться, но, судя по недоумению на его лице, ничего не чувствовал.

Командор мрачно меня разглядывал, заставляя теряться в догадках. Я нервно зацепила прядь волос, поднесла к лицу и вдохнула. Нормальные чистые волосы… Никаких посторонних запахов. Только вот этот ушастый и хвостатый тип явно так не считал.

Ноздри раздувались, лицо злое, взглядом буквально размазывал по стенке…

– Иди! – Брюнет сделал шаг в сторону, освобождая проход. – Из каюты – ни ногой. Увижу, что болтаешься по кораблю, лично выкину за борт.

Суетливо сложив комбез, я уже шагнула, но потом решила уточнить.

– А как быть с комбинезоном? Я могу остаться в своем платье?

– Это не платье, а рабская роба! – отрезал командор.

И опять я не поняла, что делать-то? Можно мне в нем оставаться или придется натягивать на себя этот огромный черный мешок, который форменный комбинезон? Только вот спрашивать не решилась. У черноволосого ниоки был такой вид, что с ним рядом-то стоять стало страшно, не то что глупые вопросы задавать.

И нюхал… Точно ведь, нюхал! Я видела, как подрагивали его ноздри, а хвост нервно постукивал по ноге.

Я бочком обошла его, прижимаясь к стенке, и отошла подальше. Майки меня нагнал, и мы направились дальше.

– Жуткий тип! – прошептала, боясь оглянуться.

Дошли до нужного места, парень набрал комбинацию цифр на замке и пропустил меня в выделенную каюту.

– Майки, – позвала я, прежде чем он ушел, – от меня действительно плохо пахнет? Может, я принюхалась и не замечаю? Только скажи правду, пожалуйста.

– Я не чувствую. – Он растерянно пожал плечами. – По-моему, ничем от тебя не пахнет. Поначалу – да. Это ужас был. Но сейчас запаха нет.

– А чего он тогда?.. – Я заморгала, чтобы удержать слезы обиды.

– Элишше, да не расстраивайся. Командор – ниоки. А они имеют крайне острое обоняние и тонкий слух. Подозреваю, что, кроме него, никто никакого запаха от тебя и не учует.

Я кивнула, принимая объяснение, а мой провожатый продолжил:

– Располагайся. Каюта в твоем распоряжении, – улыбнулся на прощанье и ушел, закрыв за собой дверь.

И только тут до меня дошло, что еды мне так и не дали и я не имею ни малейшего представления, когда ее принесут. Я же рассчитывала, что мы отнесем вещи в каюту, а потом меня покормят. Наверняка ведь у них тут есть столовая. И вот, пожалуйста!

Еды не дали, в каюте заперли, выходить из нее запретили.

– «Увижу, что болтаешься по кораблю, лично выкину за борт!» – сердито спародировала я слова командора и добавила: – «И за борт ее бросает в набежавшую волну»[1]1
  Слова из песни «Из-за острова на стрежень». Слова Д. Н. Садовникова. – Здесь и далее примечания автора.


[Закрыть]. А сам – невоспитанный мужлан, даже имя свое не назвал.

Откуда вдруг всплыла фраза про набежавшую волну, я не поняла. Наверное, я в душе поэт…

Положила на койку свои вещи, комбез в том числе, и огляделась. Н-да. Серые стены, серый потолок, серый пол, серый коврик, серая металлическая мебель – койка, стол, стул, тумбочка. Встроенный в стену одежный шкаф – внутри тоже серый. Даже зеркало на внутренней стенке одной дверцы не спасало от уныния, отражая пустые вешалки на фоне серых панелей и три графитового цвета полотенца. Я тоскливо посмотрела на темно-серое покрывало на койке.

Приют депрессии!

Неужели все военные и наемники такие унылые зануды, что для них вот этот кошмар – норма? Не сдержавшись, откинула покрывало, чтобы проверить, какого цвета постельное белье. Если тоже серого, то я в таком интерьере через пару дней умом двинусь. Но нет, оно оказалось белым. Ну и то хорошо.

Но самое ужасное, что я в своем светло-сером платье полностью сливалась с обстановкой. Такая же бесцветная и безликая. Поймав себя на этой мысли, решила не заплетать волосы в косу. Пусть будет хоть какое-то яркое пятно в этом уголке страдающего депрессией пессимиста.

Повесила в шкаф черный комбинезон, чтобы немного нарушить кошмарный монохром, и принялась исследовать пространство дальше. У входной двери увидела панельку с кучей кнопок. Разобралась, как включать и выключать свет. Потом ткнула в изображение экрана, и над столом отъехала в сторону дверца, скрывающая встроенную полку. Там обнаружились электронный планшет, нелинованная тетрадь, две ручки и несколько графитовых карандашей.

Планшет переложила на кровать, чтобы разобраться с ним позднее, и принялась дальше изучать каюту. Где-то ведь должны быть туалет и душевая. По крайней мере, я на это сильно надеялась. Нашла! Не сразу, но нашла. Нужно было прижать ладонь к небольшой выпуклости на стене, и как только я это сделала, переборка отъехала в сторону, и открылся вход в санузел. Стеклянная душевая кабина, стальной унитаз и стальная же маленькая раковина со встроенным над ней шкафчиком с зеркальной дверцей. В нем обнаружились коробка с капами для чистки зубов, флакон жидкого мыла и крем-дезодорант. В душевой кабине, соответственно, нашлись гель для душа и шампунь – прозрачные и без запаха, такие же, как в медотсеке.

Хоть от жажды не умру, и то хлеб. При слове «хлеб» в животе заурчало, намекая, что водой сыт не будешь, и вообще, ела я последний раз больше суток назад. Скорчив своему отражению в зеркальной дверце шкафчика рожицу, вернулась в каюту. Спустя некоторое время были найдены утилизатор и еще какой-то агрегат. Назначение его поняла не сразу, но, судя по картинке, это, скорее всего, была та самая ультразвуковая чистка для одежды.

Чистить мне пока оказалось нечего, но это навело на мысли о запахе моей одежды. Сняла платье и тщательно его обнюхала, держа в руках. Вот убейте меня, ничем от него не пахло. А учитывая, что шли мы из медотсека до каюты совсем недолго, я даже вспотеть не успела.

Ну ладно, сейчас устрою стирку. И пусть только попробует потом этот противный командор сказать, что от меня воняет.

Выстирала платье гелем для душа, снова тщательно вымылась сама. И волосы опять помыла. Лишним не будет, заодно высохнут без использования сушки, после которой они распушились до состояния копны. Если же их только промокнуть полотенцем и дать просохнуть самостоятельно, то они закрутятся в тугие спиральки. С чувством удовлетворения воспользовалась дезодорантом, натянула на себя белую форменную футболку, которая мне с успехом заменила платье до колен, и, скрестив ноги, устроилась на кровати с планшетом.

Есть хотелось ужасно, но приходилось терпеть. Только периодически ходила и пила воду из-под крана. Ведь вспомнят же обо мне рано или поздно. Может, у них тут обед позже.

Не вспомнили. Обеда я не получила.

От расстройства нарисовала в тетрадке карандашом шарж – командора с пририсованными клыками и удлиненными когтями. Подумав, изобразила длинные витые рога, торчащие из густых волос рядом с кошачьими ушами, а на кончике хвоста добавила кисточку. От этого немного полегчало, а обида почти отступила. На следующих страницах набросала портреты Дока и Майки. Получилось очень похоже. Наверное, я раньше часто рисовала, так как карандаш летал по бумаге уверенно и я точно знала, куда и как вести линии.

А есть хотелось все сильнее…

Глава 6

Пришло время разбираться с планшетом. Он оказался легким в управлении, и спустя полчаса я уже отыскала местную общую базу данных, в которую и углубилась. Хоть какой-то источник информации впервые за последний месяц. А потом так зачиталась, что забыла про все на свете.

Выяснилось, что сейчас 3175 год по единому календарю Объединенного Союза. Мне эта цифра абсолютно ничего не говорила, но чувство некоторой неправильности ощущалось. Задала в поиске справочник по расам и… пропала.

Прочитала про шираки и убедилась в своих подозрениях: их раса произошла от рептилий, и правильно их называть не человеко-ящеры, а рептилоиды. Затем прочитала о ританах, валтарах, метсанах. Кое-что я уже знала из общения с девушками в оазисе, но хотелось более полной информации о тех расах, с представителями которых уже сталкивалась. Последние три причислялись к гуманоидам, в отличие от шираки, которые таковыми не считались.

Вообще гуманоидных рас оказалось довольно много. Практически в каждой обитаемой звездной системе жители чем-то да отличались от своих соседей по галактике. Но тем не менее все они имели совместимость на генетическом уровне, и среди них были распространены межрасовые браки. Это считалось нормой. Но, что удивительно, у таких пар рождались дети, наследовавшие либо материнские гены, либо отцовские. Никакого смешения расовых особенностей. За этим строго следил специальный Совет, и при заключении брака обоим родителям делали инъекцию вакцины, исключающей частичную передачу генных признаков. Только весь набор. А уж что именно унаследует ребенок, было неизвестно. Узнавали по факту, как только становилось возможным обследовать плод.

Но тут вступал в роль такой фактор, как рецессивные и доминантные гены. И, несмотря на все предосторожности, человеческая раса активно проигрывала прочим народам. Отсюда и такое редкое явление, как рыжеволосые дети, даже если один из родителей – рыжий. Ген, отвечающий за этот оттенок волос, встречался только у чистокровных людей (то есть в случаях, когда оба родителя люди), а в смешанных браках, за редкими исключениями, дети наследовали гены другого родителя.

Так что среди малышей, рожденных в таких семьях, рыжеволосых не было совсем. В принципе. Этот рецессивный ген не выдерживал конкуренции с сильной кровью других народов, и если даже у пары рождался ребенок человеческой расы, волосы его были любого оттенка, кроме рыжего.

Заинтересовавшись этой темой, я стала копать дальше и с большим интересом узнала, что, оказывается, ген, отвечающий за голубой цвет глаз, тоже рецессивный. Так что в большинстве случаев рыжеволосые люди рождаются зеленоглазыми. Зато не могло не радовать наличие у меня двух доминантных признаков: веснушек и вьющихся волос. Лично мне и то, и другое в себе нравилось.

Открыв рот от изумления, я рассматривала голограммы-иллюстрации представителей разных народов. Изучить такой объем информации сразу было невозможно, я это понимала. Поэтому пока пролистывала, чтобы хотя бы внешне научиться их различать. Интересно, какой расы Сентар? А Майки? У Дока отличительной особенностью являлись короткие щупы-локаторы на висках, а вот Майки выглядел почти как человек. Светло-карие глаза, коричневые волосы, симпатичное открытое лицо, только вот на пальцах рук у него по четыре сустава и кончики ушей не округлые, а немного заостренные. Кстати, вот такие четырехсуставные пальцы встречались у многих народов. Уж не знаю, чем руководствовалась эволюция на их планетах. По мне – так это ужасно неудобно.

Следующими были ниоки, выходцы с Керакато.

Но только я начала читать, как что-то пиликнуло, входная переборка отъехала, и в мою каюту решительно вошел командор.

– Элишше! – сухо поприветствовал он меня.

– Командор! – отозвалась ему в тон и, встав с кровати, одернула футболку.

– Ты не одета, – констатировал он, оглядев меня.

– Да, – ответила безэмоционально. Что еще тут скажешь?

А этот ушастый тип опять начал принюхиваться. Нет, ну это уже просто наглость и хамство!

– По вашему приказанию я повторно приняла душ, еще раз промыла волосы и сменила одежду, – ядовито сказала, глядя на черный мохнатый хвост, который постукивал хозяина по ноге.

– Я не отдавал такого приказа. Но тем не менее от тебя все равно пахнет.

– Ну извини… те! – И все-таки посмотрела ему в глаза. – Я ведь живой человек, а не пластиковая кукла без запаха. От вас, знаете ли, тоже не цветочками пахнет. Но я же молчу.

На самом-то деле от командора пахло приятно. Тонкий, горьковатый запах одеколона хорошо ему подходил. Но ведь правда же – не цветочный аромат!

У мужчины приподнялись брови в намеке на удивление, но я, насупившись, не отводила взгляда.

– Оденься!

– Да с удовольствием! – проворчала тихонечко, достала из шкафа необъятный комбинезон и ушла с ним в душевую.

Там натянула его на себя вместо футболки, закатала брючины и рукава, чтобы они не волочились, и вернулась в каюту. Нате, любуйтесь! Желали видеть меня в этом черном огромном кошмаре? Получите!

– А почему не в том твоем ужасном балахоне? – хмыкнул ниоки, оглядев мою субтильную фигуру. Прошелся взглядом по закатанным толстыми валиками рукавам и штанинам. Полюбовался на пояс, болтающийся где-то в районе паха.

– Вы же сказали, что от меня воняет. Я платье постирала. Оно еще сохнет, чтобы точно весь запах ушел, – независимо заявила и одернула комбинезон.

– Я не говорил, что воняет от платья, – невозмутимо заявил этот… хам! – Я сказал, что от тебя пахнет.

Я зыркнула на него, но промолчала.

– Как ты устроилась? – сменил он тему. – Есть жалобы?

– Есть, – тут же согласилась я.

– Слушаю! – Он прошел без приглашения и уселся на стул, стоящий у стола.

– Меня до сих пор не покормили. Из-за вашего приказа я не могу выйти из каюты, а сюда мне тоже ничего не принесли. Между прочим, даже работорговец не морил нас голодом, – добавила с обидой и тоже села, но на койку.

– Ты что, весь день ничего не ела? – Вот тут в его голосе появилось искреннее удивление.

– А как бы, интересно, я поела, если меня заперли?! – возмутилась я. – Хорошо хоть вода в душевой есть. Вот ее и пила весь день. Это негуманно вообще-то – морить человека голодом. И нечеловека тоже… негуманно, – добавила, заметив движение его хвоста.

– Это недоразумение, приношу извинения. Полагал, что Док накормил тебя еще в медотсеке, а сам я освободился только сейчас. И кстати, тебя не запирали. Ты могла выйти в столовую, хотя я и не приветствую твои хождения по кораблю. В твоих же интересах, – пояснил он и, считая инцидент исчерпанным, пододвинул к себе раскрытую тетрадь, лежавшую на столе.

С интересом рассмотрел портрет Майки, потом Дока, затем пролистал страницы назад и… По лицу мужчины пробежала непередаваемая гамма эмоций, а я почувствовала, что заливаюсь краской. Ой, как стыдно-то! Сейчас что-то будет! Наверное, выполнит свое обещание и выкинет меня с корабля в открытый космос.

– Ты талантливый художник, – спокойно поведал он мне. Лицо его снова стало бесстрастным, только в глазах мелькали искорки смеха, и я с облегчением выдохнула. Кажется, казнь отменяется.

– Извините, – буркнула и опустила взгляд, ощущая, как полыхают щеки и уши.

– Рисунок я заберу. Не возражаешь?

М-да, попробуй тут скажи слово против! Командор, не дожидаясь моего ответа, аккуратно вырвал листок со своим изображением из тетради, сложил и убрал в карман.

– Не возражаю. Я еще нарисую, – сказала мстительно, не глядя на него.

Наверное, мне показалось, что раздался тихий смешок.

Ниоки ничего не ответил, так что, просидев почти минуту в гнетущей тишине, не зная, куда деваться от стыда, я решила перевести тему:

– А в каюте Майки меня все-таки запер. Я не смогла открыть выход из нее.

– Иди сюда! – Брюнет встал, подошел к панели управления на стене и обернулся ко мне. – Что из этого ты уже освоила?

– Свет, утилизатор, вот эту штуку – полагаю, это чистка для одежды – и полочку над столом, – пояснила, указывая пальцем на соответствующие кнопки. – Остальные побоялась нажимать, так как на них ничего не написано, а что обозначают эти символы, я не знаю.

– Майки получит сутки дежурства вне очереди, – флегматично обронил командор. – Он должен был учитывать, что сама разобраться ты не сможешь и тебе необходимо все показать и объяснить.

– Да… – попыталась я заступиться за парня, но, увидев взгляд зеленых глаз с вытянувшимися в щелочку зрачками, быстро заткнулась.

– Смотри сюда и запоминай! Открывается вот так…

Итак! Оказывается… В каюте еще имелись: коммуникатор, робот-уборщик, дополнительный стул, выезжающий из стены, и… иллюминатор. Точнее, не иллюминатор, а экран, на который передавалось изображение извне или одна из множества заложенных в память программ. Как же я ему обрадовалась, не передать. О чем и заявила, воскликнув:

– Какое же счастье! Думала, сойду с ума в этих кошмарных серых стенах, а так хоть что-то яркое и живое!

– Это стандартная каюта, – пожал плечами командор. – Она пустовала, соответственно, на ней нет налета индивидуальности. Обычно экипаж привносит в свои жилые помещения что-то личное, и они становятся живее. Что тебе установить на экране?

– Ну… Звезды?

И спустя минуту, задохнувшись от восторга, я любовалась на бесконечный космос. Жутко, но красиво.

– Еще вопросы? – нарушил мое созерцание мужской голос.

– А холодильника тут случайно нет? – задала вопрос, не надеясь на чудо. Но есть хотелось ужасно!

– Нет. Но есть пищеблок. Вот из него ты и должна была получить обед и ужин. А если бы понадобилось, то и полдник. Вода в душевой не предназначена для питья.

Зеленые глаза посмотрели на меня с насмешкой, но я сжала зубы и промолчала. Хотя сказать ему кое-что ласковое – ох как хотелось!

Мужчина нажал на кнопку с изображением овала и двух скрещенных палочек над ним, и над столом открылся еще один отсек, встроенный в стену.

– Смотри, – продолжил меня инструктировать ниоки, переместившись к столу. – Вот это – меню. Выбираешь из него нужное блюдо, набираешь соответствующий номер и получаешь еду. Это для тех случаев, когда член экипажа не может поесть в общей столовой. Разумеется, это не свежеприготовленная пища, а консервированная.

– То есть для меня, – подвела я черту. – Вы ведь против того, чтобы я выходила из каюты.

– А ты хочешь бродить по палубам в этой своей полупрозрачной серой тряпке, чтобы экипаж провожал тебя голодными взглядами? Нет, в принципе я понимаю, что для гаремной девицы подобное – норма. Но, повторюсь, это – крейсер, а не бордель.

От прозвучавшего оскорбления я дернулась, как от пощечины. Хотела привычно промолчать, сжав зубы, но…

– А вам не приходило в голову, командор, что те, кого вы назвали «гаремными девицами», не по своей воле оказались в рабстве? Вы полагаете, мы стремились к такой жизни? И та несчастная валтарка, которая буквально погибала в климате Шандиры без привычных вод родного океана. И ританки, похищенные с разбитого туристического лайнера. И метсанка, лелеявшая цветок в горшке, чтобы хоть как-то восполнить необходимость общаться с растениями. Ладно я… У меня амнезия, и я ничего не помню о том, что со мной было до того, как попала в рабство. А ниоки, вдвоем с которой мы сбежали от работорговца? Она была пилотом! Понимаете? Пилотом! И кстати, вашей соотечественницей. Но ей тоже не повезло, ее сбили, и она оказалась в руках пиратов, а потом и работорговца. И погибла уже после побега. Меня спасла, а сама погибла. И вы смеете упрекать нас в этом?! – Голос предательски сорвался. Сглотнув горький ком, я часто заморгала. Еще не хватало расплакаться перед этим надменным снобом.

Ох, Лиллуко. Верю, ты была другой, не такой бесчувственной скотиной, как этот представитель твоей расы. Жаль, что мы так и не смогли узнать друг друга получше и подружиться. Я потерла лоб и бросила взгляд на стальной контейнер с ее останками. Ужасное соседство, но выбора у меня не было.

Командор выслушал меня с каменным лицом, только желваки перекатывались. А когда я выдохлась, произнес:

– Элишше, снова вынужден извиниться. Я высказался необдуманно и оскорбил тебя и других девушек. Прости. Это не отменяет первой части моих слов – тебе действительно нельзя разгуливать по кораблю в том тонком, почти прозрачном, платье, если не хочешь любовных приключений. Так что, изолируя тебя, я действовал в твоих же интересах. Но…

– Но?

– Я уже приказал доставить для тебя одежду с корабля сопровождения. У них в экипаже есть женщины, и должна быть форма твоего размера. Как только вещи прибудут, я сниму запрет на твой выход из каюты. Только сделай что-нибудь с волосами, заплети или заколи, но с распущенными не гуляй. Допуск на жилой палубе у тебя будет открыт без ограничений, на той, на которой находятся медотсек и столовая, – частично. На прочие палубы без сопровождения не лезь.