Текст книги "Всегда буду рядом"

Миранда Ли
Всегда буду рядом

Пролог

Брук приготовилась к тому, что ее мать вряд ли обрадуется новостям. Впрочем, напомнила себе девушка, она никогда не одобряла моих решений. Нельзя сказать, что Брук имела привычку перечить матери по любому поводу. За двадцать два года своей жизни она позволяла себе вольности очень редко, и то по мелочи. Например, тайком читала ночью под одеялом при свете фонарика или по дороге в школу, едва завернув за угол дома, красила губы – невинные детские шалости.

Брук совершила лишь один серьезный поступок наперекор матери. Год назад она бросила юридический факультет университета, решив учиться гостиничному делу, для чего поступила на работу в один из лучших отелей Сиднея. Ей пришлось переехать из дома в маленькую комнату в пригороде и начать самостоятельную жизнь.

Но по своим масштабам ни одно из ее предыдущих деяний не могло сравниться с запланированной на завтрашнее утро свадьбой. Мать Брук еще не знала об этом и даже не была знакома с будущим зятем.

Девушка не могла преодолеть внутреннее волнение, ожидая какой-нибудь колкости от матери. Но Филлис Фриман со спокойным видом присела за зеленый садовый столик, закурила и не произнесла ни слова.

Политика молчания не входила в число ее достоинств. Она была крайне самоуверенна, обладала острым умом и не менее острым языком, никогда не отступала и побеждала в спорах, используя железную логику. У Филлис было собственное суждение обо всем, особенно по вопросу прав женщины и ее роли в жизни современного общества.

Она работала адвокатом, занималась делами о дискриминации, и стала одним из лучших специалистов по защите феминисток. В свои сорок два года эта женщина имела за плечами два развода, после которых превратилась в убежденную мужененавистницу. Мать из нее получилась непростая. Брук не понимала, почему, несмотря на ее тяжелый характер и внешнюю холодность любит ее. Она рассталась с двумя мужьями и не давала жизни дочери с тех пор, как та начала встречаться с молодыми людьми. Ни один парень не снискал расположения Филлис Фриман: в каждом обязательно обнаруживался серьезный изъян.

Поэтому-то Брук, познакомившись с Лео, не привела его домой и не представила матери. Она боялась его потерять.

Но теперь ситуация изменилась. Брук понимала, что пора рассказать матери обо всем. Ведь еще один день – и брак с Лео станет свершившимся фактом.

Она подумывала о том, чтобы сообщить матери о свадьбе только следующим вечером, но потом решила, что нельзя быть такой жестокой. Хотя если выбирать из двух зол, то это было бы меньшим. Наконец Филлис потушила сигарету в пепельнице и подняла на дочь свои холодные голубые глаза.

– Ты была инициатором свадьбы, Брук? – бесстрастно спросила она. – Или он?

– Вообще-то он, – с гордостью ответила девушка. Она была на седьмом небе от счастья, когда Лео предложил ей выйти за него замуж, как только узнал о беременности. Тогда Брук поняла, что он действительно ее любит.

Мать всегда говорила ей: «Дела говорят громче, чем слова».

Для девушки предложение Лео было равнозначно признанию в любви и в вечной верности. Это предложение означало, что он не просто развлекается с ней. Ведь именно в этом подозревала Филлис Фриман всех ухажеров своей дочери.

Брук понимала, что мать пытается уберечь ее от своих ошибок, полагая, что мужчины были увлечены только ее внешностью, но никогда не любили ее. В молодости Филлис была' восхитительной красавицей с длинными светлыми волосами, огромными голубыми глазами, чувственными губами и совершенным телом. Знакомые часто говорили Брук, что она точная копия матери в молодости.

Конечно, годы не пощадили Филлис. Постоянное курение состарило ее кожу, невзгоды заставили плотнее сжать губы. Некогда прекрасные волосы были теперь безжалостно острижены и поседели. Как всякая убежденная феминистка, миссис Фриман не укладывала волосы и не пользовалась косметикой. На взгляд Брук, мать была чересчур худой из-за кофе и сигарет. Девушка очень беспокоилась за ее здоровье.

– Насколько я понимаю, об аборте ты и слышать не хочешь? – бросила Филлис. – Ты ведь так романтична.

Брук почувствовала, как внутри поднимается раздражение.

– И речи быть не может! Я люблю Лео, мама. Всем сердцем.

– Не сомневаюсь, милая, – усмехнулась Филлис с некоторой иронией. – Иначе почему разумная, воспитанная девушка стала бы спать с мужчиной, не предохраняясь. Не пойму только, зачем это ему?

Девушка пропустила последний вопрос мимо ушей. Ей совсем не хотелось сознаваться, что Лео настолько вскружил ей голову, что она, забыв обо всем на свете, немедленно уступила его настойчивости. Она обманула его в ту первую ночь, сказав, что предохраняется, хотя это было далеко от истины. Брук боялась, что иначе Лео остановится, к тому же она была уверена, что время безопасное. Это повторялось каждую ночь в течение недели.

А потом выяснилось, что она ошиблась. Когда в конце той восхитительной недели у нее не начались месячные, она ничего не заподозрила. Но когда и в следующие полмесяца они так и не пришли, а тест на беременность подтвердил ее предположения, Брук настолько испугалась, что не решилась сказать правду. Она объяснила Лео, что однажды забыла принять таблетку. В тот момент девушка меньше всего хотела принуждать его к женитьбе.

Но в конце концов Брук не выдержала и призналась. Лео был очень мил и совсем не сердился на нее. Утешал, когда она расплакалась, и заверил, что все будет хорошо.

– Не беспокойся, mi micetta, – нежно шептал он. Лео всегда называл ее так – на итальянском это означало «мой котенок», – потому что после ночи любви она, по его словам, была похожа на маленького котенка, мурлыкающего, когда его гладят. – Мы поженимся как можно скорее. Только давай не будем устраивать пышную свадьбу. И боюсь, мы не сможем поехать в свадебное путешествие. Я очень занят и не сумею выкроить для этого время.

Иногда Брук чувствовала уколы совести за свой обман, но стоило Лео обнять ее и назвать mi micetta, как она обо всем забывала.

Вот и сейчас она чувствовала себя виноватой. Не перед Лео. А перед матерью, которая, вероятно, была очень обижена тем, что дочь ничего не рассказывала ей до последнего момента.

Но Брук знала: стоит показать матери свое раскаянье – и та уничтожит ее своим презрением.

– Ну и чем же занимается этот твой жених?

– Он бизнесмен. Их семейная компания импортирует итальянские товары в разные страны. В данный момент Лео занят открытием филиала и магазина в Сиднее.

– Какой предприимчивый, – задумчиво протянула Филлис. – И где же ты познакомилась с этим… Лео? Полагаю, он не похож на твоих обычных кавалеров.

– Он снимает помер люкс в гостинице «Маджестик» и подыскивает дом, – объяснила Брук, наблюдая за тем, как мать удивленно приподнимает брови.

«Маджестик» был одним из самых дорогих и роскошных отелей – с видом на городскую гавань и знаменитый Оперный театр. Среди его клиентов значились эстрадные звезды и президенты крупнейших стран. Брук успела проработать в гостинице полгода, когда одним теплым февральским вечером – всего два месяца назад, – отведя взгляд от монитора компьютера, увидела перед собой прекрасные темные глаза Лео.

– И этот чудесный молодой человек и успешный бизнесмен, который сумел сделать меня бабушкой, так и не нашел в себе смелости познакомиться со мной?

– Он хотел познакомиться! – возмутилась девушка. – Но я настояла на том, что сначала встречусь с тобой одна.

– Вот как!

– Да. Его зовут Леонардо Джузеппе Парини, – с гордостью продолжила Брук. Ей нравилось имя будущего мужа. Лео рассказывал, что у его рода большое генеалогическое древо. В восемнадцатом веке один из его предков был знаменитым поэтом.

– Итальянец?! – в ужасе воскликнула Филлис.

– Да… Лео родился в Милане. Но прекрасно говорит по-английски, – добавила девушка. – Ребенком он много путешествовал с родителями. Потом учился в Гарварде на факультете бизнеса. Работал несколько лет в Нью-Йорке, затем в Лондоне и Париже. А теперь он обосновался здесь, в Сиднее. У него почти нет акцента, – уверенно закончила она. Вернее, есть едва заметный, который делает его еще более привлекательным.

– Дело не в его акценте, доченька, – отрезала Филлис. – Есть он у него или нет – это ничего не меняет. Он итальянец по рождению и воспитанию.

– И что такого?

– По крайней мере, теперь понятно, почему он женится на тебе, – пробормотала Филлис. – Австралиец на его месте немедленно сбежал бы. А у итальянцев пунктик на детях, особенно на сыновьях. Надеюсь, ты знаешь, как они обращаются со своими женами? После свадьбы их запирают дома, словно людей второго сорта. Словно крепостных. В итальянском браке нет равенства. Удел жены – дом и многочисленное потомство.

– Лео не такой! – возразила Брук, раскрасневшись от гнева и обиды. Мать еще не видела будущего зятя, а уже готова была критиковать его. – Это невежественная и оскорбительная точка зрения! Ты ошибаешься!

– Не смеши меня! – резко ответила Филлис. – Все мужчины таковы, дай им волю. Но у итальянцев шовинизм в крови. Они считают себя божествами в кругу своей семьи и требуют соответствующего отношения и беспрекословного подчинения. Итальянки смиряются с этим: их ведь с рождения воспитывают в этих традициях. Но ты не итальянка, Брук. Ты австралийка. И к тому же моя дочь. Ты гораздо больше похожа на меня, чем думаешь. Он заставит тебя страдать. Запомни мои слова.

– Ты не права! Он не заставит меня страдать, так же как и я его. И я не похожа на тебя! Ни в чем.

И для меня Лео действительно божество. И я никогда не оттолкну его, как ты оттолкнула отца своими бесконечными придирками и недовольством. Неудивительно, что он бросил тебя. Я дам своему мужу все, что он пожелает. И всегда буду рядом.

– И станешь его любимым половичком.

– Не половичком, а женой!

– Для большинства мужчин это одно и то же. Полная негодования, Брук упрямо покачала головой.

– Да ты и понятия не имеешь, как сделать мужчину счастливым! Тебе это не дано!

– Да, если это означает подавление всех собственных мыслей, желаний и мнений! Ты разумная девушка, Брук. Но по-своему упряма и своенравна. Если ты полагаешь, что самоуничижение принесет тебе бесконечное счастье, то ошибаешься.

Брук сжала зубы и досчитала до десяти, чтобы не сказать то, о чем потом можно пожалеть. – Так ты придешь на мою свадьбу или нет?

– Какая разница?

– Большая. Я хочу, чтобы ты была рядом в такой торжественный и важный для меня день. Ведь ты моя мать.

– Тогда я, наверное, приду. И буду рядом. Так же как и после медового месяца, чтобы поддержать тебя, когда ты наконец поймешь, какая жизнь тебя ждет. Пойми, сказка однажды закончится.

– Мы с Лео никогда не разведемся, что бы ни случилось.

– Это ты сейчас так говоришь, – заметила Фил-лис, зажигая новую сигарету. – Посмотрим, что ты запоешь лет через пять.

– Мое мнение останется неизменным.

– Я очень на это надеюсь, милая… А теперь… – она с наслаждением затянулась и медленно выпустила колечко дыма, – может быть, ты наконец представишь меня своему избраннику? – Она усмехнулась уголком рта. – Полагаю, он хорош собой. Не припомню, чтобы ты встречалась с несимпатичными парнями. Это на тебя не похоже.

Брук победоносно вскинула подбородок.

– Он красив как бог.

– Ну так веди же его сюда. Мне уже любопытно.

Идя с Лео к столику, где сидела мать, девушка довольно улыбалась. Она прекрасно знала, что ее любимый не просто красив, а великолепен. Во всех отношениях.

Ему было тридцать два. Он выглядел серьезным и умудренным опытом мужчиной. Для итальянца Лео был высок – около метра девяносто ростом. Его отлично сложенному телу мог бы позавидовать любой атлет. Лицом он походил на бога любви – тот же прекрасный римский профиль, чувственные губы. От его темных глаз невозможно было отвести взгляд. Волосы Лео, подстриженные по последней моде, отливали чернотой вороньего крыла. Брук находила его самым привлекательным мужчиной на свете. Но поражала не только его природная красота, но и умение держать себя с достоинством.

Заметив удивление в глазах матери, Брук улыбнулась еще шире.

– Мама, познакомься, это Лео.

Впервые в жизни Филлис Фриман не нашлась что ответить.

Глава первая

Италия… пять лет спустя

Брук растянулась на огромной кровати и постаралась уснуть, как и все в доме. День выдался жарким и душным. Но у нее ничего не получилось. Она никогда не могла спать после обеда. К тому же ее одолевало беспокойство.

Молодая женщина окинула взглядом роскошную спальню, расписной потолок с лепниной, гигантскую люстру из резного хрусталя и золота, что свисала в центре.

Это была самая большая комната для гостей на вилле Парини у озера Комо, где Брук и Лео останавливались во время ежегодной поездки к родителям.

– Все самое лучшее – для моего сына и его прелестной жены, – объяснила мать Лео, когда тот впервые привез Брук и новорожденного малыша домой четыре года назад.

Брук вздохнула, погрузившись в воспоминания о предыдущих визитах в Италию. Все они были похожи на сказку! Няня-итальянка, прекрасно говорившая по-английски, помогала ей с детьми.

Их интимная жизнь была благополучной – вернее сказать, прекрасной! Лео всегда оставался доволен. Но он не знал, что значит сидеть дома с двумя маленькими детьми.

Очень часто, ложась в постель, Брук чувствовала такую усталость, что ей было ни до чего.

Однако она никогда не отказывала мужу. Конечно, в такие ночи ей приходилось имитировать удовольствие. Но ради мужа Брук была готова на все.

Хотя ее очень беспокоило, что в последнее время подобное повторялось все чаще.

Тем не менее, во время поездок в Италию ей не приходилось притворяться. Отдохнув от ежеминутных забот о сыне и дочери, Брук была рада заниматься любовью с Лео. Он же дома становился просто ненасытным и требовал близости не только ночью, но и днем.

Как-то раз, четыре, года назад, уложив после обеда Алессандро, тогда еще их единственною ребенка, он предложил тоже пойти поспать. Брук решила, что муж сошел с ума: он был таким активным и деятельным человеком, что и ночью обходился лишь несколькими часами сна.

Но он так настаивал, несмотря на ее озадаченный вид, что она в конце концов поняла – по хитрым глазам свекра, – зачем он зовет, и покраснела, когда муж увлек ее за собой в спальню, где они предавались жаркой страсти целых два часа.

Поначалу Брук ничего не могла понять. Неужели вновь наступил медовый месяц! Во время ее первой беременности муж был очень внимательным и заботливым и не произнес ни слова жалобы в течение полутора месяцев после родов, когда врач запретил ей заниматься сексом. И после Лео проявлял нежность и понимание, за что она испытывала к нему искреннюю благодарность. После родов у нее остались швы, которые еще некоторое время болели. Казалось, он был даже рад тому, что жена так выматывается за день с маленьким сыном, что у нее не остается сил на секс.

Однако в тот день четыре года назад Лео был очень требователен. Брук невероятно возбуждал солнечный свет, бьющий в окна, и то, что все происходит в родительском доме, так что на следующий день ее уже не нужно было упрашивать пойти в спальню после обеда.

Клаудиа появилась восемь с половиной месяцев спустя после их возвращения из Италии в Сидней.

Но эта поездка в корне отличалась от всех предыдущих. Они приехали на Комо немного раньше обычного, и не в отпуск, а на похороны. Единственный брат Лео, Лоренцо, погиб в автомобильной катастрофе, потеряв управление своей хваленой «феррари» на узком повороте у самого озера.

К счастью, его жены Франчески не оказалось в тот момент в машине. Хотя, возможно, для нее это не было счастьем. На похоронах бедная женщина впала в беспамятство от горя и не могла стоять на ногах. Ее родители давно умерли, поэтому мать и отец Лео забрали невестку к себе и окружили ее вниманием и заботой. Все старались облегчить ее состояние, несмотря на собственные переживания.

Но что скажешь человеку, которого постигла такая утрата? Если бы у Франчески остались дети, ей было бы гораздо легче справиться с бедой.

Брук попыталась как-то поговорить с ней, но та разрыдалась и убежала к себе в комнату, где просидела до утра. Брук долго чувствовала себя виноватой и поделилась этим со свекровью. София взяла се за руку и, грустно улыбнувшись, посоветовала не переживать. «Франческа есть Франческа», – закончила она.

Девушка прекрасно поняла ее. Франческа была очень милой, доброй женщиной, красивой и стройной. Но она обычно молчала и ничем не выделялась.

Брук, конечно, не часто общалась с ней за эти четыре года. Они встречались на семейных обедах на вилле родителей или в роскошной миланской квартире Лоренцо.

Обычно Франческа тихо сидела рядом с мужем, не сводя с него встревоженного взгляда, словно ждала, когда он скажет ей, что делать и говорить. Брук не могла понять, любит эта женщина Лоренцо или боится.

Он был на два года старше Леонардо. На первый взгляд Лоренцо казался привлекательным и милым молодым человеком, но Брук терпеть его не могла. В его присутствии ей было не по себе. Однажды, во время вечеринки в Милане, она пошла в ванную комнату. Лоренцо неожиданно вошел следом и начал приставать к ней с непристойными предложениями. Она была настолько шокирована его поведением, что даже не знала, как реагировать. Справившись с собой, она выбежала и поспешила к мужу.

Брук не сказала ему ни слова о произошедшем.

Она почувствовала, что между братьями есть некоторая напряженность. Внешне они были вежливы друг с другом, но теплоты в их отношениях не чувствовалось. Брук показалось, что Лео не нравится Франческа. А его безразличие относительно отъезда невестки в Милан неделю назад только укрепило Брук в ее подозрении.

Убитая горем женщина сказала, что хочет побыть одна. Все были против и не хотели ее отпускать, опасаясь за ее состояние. Все, кроме Лео.

Положа руку на сердце, Брук не могла сказать, что сожалеет об отъезде Франчески. Ее присутствие в доме тяготило всех, хотя она, бедняжка, этого не замечала.

Лео был занят больше остальных – он проводил основную часть дня вне дома. Ему приходилось ездить в Милан каждое утро, чтобы уладить все дела после смерти брата и подыскать управляющего на его место. Брук очень боялась, что свекор попросит Лео вернуться в Италию, чтобы вести дела фирмы – сам Джузеппе удалился от дел год назад из-за болезни сердца, – но, слава богу, этого не произошло.

Брук переживала, что муж проводит слишком много времени вдали от нее и детей. За последнюю неделю ситуация изменилась только к худшему. Лео стал возвращаться домой все позже и позже. Быстро поужинав и приняв душ, он падал без сил, не в состоянии заниматься любовью. Что было на него совсем не похоже.

Брук всегда знала: что бы ни случилось, Лео ни за что не откажется от секса. Тем не менее со дня похорон, которые были три недели назад, он ни разу не коснулся ее.

Она уже начала скучать по тому теплому чувству любви и близости, которое овладевало ею после страсти, даже когда приходилось притворяться. Любой женщине хочется быть желанной.

* * *

Вздохнув, Брук опустила ноги на пол и встала. Откинув назад длинные волосы, она взяла роман, который читала перед сном, и по огромному персидскому ковру прошла к раздвижным стеклянным дверям, ведущим на балкон. Села в шезлонг и открыла книгу.

Но вскоре сдалась, поняв, что уже в пятый раз пробегает глазами строчку, не вникая в смысл. Брук закрыла книгу и поудобнее устроилась в шезлонге, пытаясь расслабиться и насладиться чудесным пейзажем.

Увидев впервые Комо, она потеряла дар речи – так поразила ее красота здешних мест. Озеро блестело хрустальной гладью среди величественных безмолвных гор. Великолепные виллы высились на их склонах. У берега стояли на приколе роскошные яхты.

И фамильный особняк Парини произвел на нее неизгладимое впечатление.

Он был большим и солидным, как бы утверждая, что его владельцы – состоятельные люди с хорошим вкусом. Дом построили в конце восемнадцатого века и с тех пор несколько раз расширяли и ремонтировали. На всех его этажах полы были покрыты натертым до блеска мрамором лучших пород. Спален здесь было столько, что Брук не могла сосчитать. В огромных окнах, от пола до потолка, отражалось озеро в окружении гор. На верхнем этаже находился большой бассейн с солярием. На стенах холлов, коридоров и залов висели подлинники итальянских мастеров, повсюду стояла антикварная мебель. Идеально подстриженные лужайки сбегали вниз по склону к частной пристани, где томились на якоре быстроходный катер, прогулочная лодка и гоночная яхта.

Брук вначале опасалась, что озорной, непослушный сын сломает или испортит что-нибудь здесь, но тот, к ее удивлению, на вилле дедушки и бабушки вел себя примерно, словно понял, что все это однажды перейдет к нему по наследству.

Алессандро был настоящим итальянским ребенком: открытым, очень эмоциональным, шумным и напористым. Внешностью он пошел в отца: те лее черные глаза и волосы, та же итальянская красота.

Клаудиа, такая же темноволосая и красивая, как брат, была гораздо спокойнее и послушнее его. Большую часть времени она ходила за матерью или играла с куклами. Алессандро не мог усидеть на месте ни секунды и всегда был чем-то занят. С тех пор как ему исполнилось два года, ответ «нет» его не устраивал.

Яблоко от яблони недалеко падает, печально улыбнулась Брук, возвращаясь мыслями к мужу.

Оказалось, что с Лео, которого она по-прежнему обожала, очень непросто жить. Он всегда и во всем предпочитал поступать по-своему. Много раз Брук хотела поспорить с ним, доказать свое право на личное мнение, но так и не решилась.

Кроме одного раза… когда Клаудиа появилась на свет.

Брук хотела назвать дочь Хлоей. Так же как и Алессандро она планировала назвать Александром, но уступила, когда Лео объяснил, что наследник состояния Парини должен носить итальянское имя.

Брук не возражала, тем более что Алессандро – это почти Александр. Но после рождения дочери она была уверена, что вправе самостоятельно подобрать ей имя. Однако вышло иначе. Лео настаивал на том, чтобы назвать ее Клаудией, и очень рассердился, когда жена попыталась перечить ему. Она никогда прежде не видела его в таком раздражении.

– Я глава семьи, – заявил он безапелляционно. – Как я скажу, так и будет!

В первую секунду Брук, ощутив подступивший гнев, хотела ответить ему в том же тоне. «Ты именно такой, как сказала моя мама!» – чуть не бросила она ему.

Но, подумав о матери, прикусила язык и промолчала. К чему привела Филлис ее страсть к спорам и склокам? – рассуждала она. К одиночеству и ненависти ко всему мужскому полу. В конце концов, это всего лишь имя. Какая, в сущности, разница, как будут звать дочку? Главное – чтобы она стала хорошим человеком. Не разводиться же по такому нелепому поводу.

Итак, во второй раз она снова уступила.

Но при воспоминании об этом сердце все еще щемило. Неприятнее всего было то, что Лео не желал слушать ее доводы в важных для нее вопросах. Не хотел идти на компромисс.

А ведь мама предупреждала меня, что я стану половичком, сокрушалась Брук. Так и произошло.

Телефонный звонок где-то в нижних комнатах заставил ее отвлечься от тягостных мыслей и подняться. Но кто-то уже снял трубку, и она с облегчением села обратно.

Брук снова взяла в руки книгу и попыталась вчитаться, когда снизу, с террасы, послышался голос. Говорила мать Лео. И хотя разговаривали по-итальянски, девушка поняла все до единого слова. Выйдя замуж, она легко освоила итальянский по учебникам и аудиокассетам, практикуясь с Лео и его родственниками.

– Вот ты где, Джузеппе, – начала София. – Тоже не спится? Звонил Леонардо.

Брук насторожилась.

– Что-то случилось? – спросил Джузеппе.

– Он опять приедет поздно. Просил не оставлять ему ужин.

Молодая женщина вздохнула. Она так хотела, чтобы муж вернулся домой пораньше.

– И что? – удивился Джузеппе. – Что ты так разволновалась?

– Если у него так много работы, отчего он не попросит тебя помочь? Ты ведь не настолько слаб, чтобы не провести пару часов в день в миланском офисе.

– Я предлагал ему это, дорогая, да он отказался. Сказал, что хватит нашей семье одной смерти. Впрочем, ты права. Он выглядел очень усталым вчера вечером. Я непременно поеду с ним завтра.

– Завтра может быть слишком поздно, Джузеппе.

– Поздно для чего?

– Мне кажется, что он сейчас не в офисе… – прошептала София.

Брук наклонилась вперед.

– …я думаю, он с Франческой.

– Что? – воскликнул Джузеппе. – Не неси чушь, женщина! Леонардо не такой человек. Он не стал бы изменять своей очаровательной жене. Никогда!

Брук показалось, что ее сердце остановилось.

– В обычной ситуации – да, Джузеппе, – возразила София. – Но тут другое дело. Ведь Леонардо был влюблен во Франческу задолго до встречи с Брук. Он так и не смог смириться с тем, что Лоренцо отнял ее у него. Лео может делать вид, что все забыл, но меня не обманешь. Я его мать.

– Ради бога! Это было много лет назад.

– Пусть так. Но Леонардо не какой-нибудь непостоянный и легкомысленный тип. Я всегда знала, что если он влюбится, то на всю жизнь.

– Леонардо любит свою жену! – возмутился Джузеппе, и в его тоне слышалось раздражение.

– Это он тебе сам сказал?

– Пойми ты, женщина, мужчины о таком не говорят. Но тут и без слов все ясно.

София вздохнула.

– Не сомневаюсь, что он любит Брук. Она красива. И очень мила. Но не забывай, от Франчески он был без ума. Как сейчас помню, с какой страстью во взгляде он на нее смотрел в день помолвки. Найти ее в постели с собственным братом тем же вечером… какой удар! Бедный мальчик.

Абсолютно уничтоженная, Брук неподвижно сидела в шезлонге. Лео… мой Лео без ума от Франчески? – не верилось ей. Мой муж был когда-то помолвлен с женой своего брата? И Франческа предпочла Лоренцо?

– К сожалению, – продолжила София, снова вздохнув, – Леонардо неверно обращался с Франческой в те времена. Он-то думал, что следует уважать ее целомудрие. И что получилось? Для Лоренцо, как выяснилось, нет ничего святого. Он просто взял то, что захотел, а глупая, застенчивая, наивная Франческа была покорена его порочностью.

– Что за чушь ты несешь, женщина! Какая еще порочность? Просто Лоренцо был несдержан в вопросах плотских наслаждений. Такова его природа. Будь он порочен, никогда не женился бы на этой девушке. Да, они поступили плохо, но так уж вышло. Любовь с первого взгляда. Так мне сказал Лоренцо. Ему было очень неловко перед братом, но ничего не поделаешь, Франческа не любила Леонардо. Лоренцо объяснил мне, что она собиралась замуж за Леонардо только потому, что тот был добр с ней, а она чувствовала себя очень одинокой после смерти отца. Как только Леонардо осознал это, его чувства угасли сами собой.

– Если он разлюбил Франческу, – не унималась София, – зачем тогда сбежал в Австралию? Почему не вернулся на свадьбу брата?

– Никуда он не сбегал, женщина. Я сам послал его в Австралию! А что касается свадьбы, так любой мужчина на его месте поступил бы так же. Должен же он был успокоиться, прийти в себя. И правильно сделал, что не приехал.

– Может быть, может быть… Но теперь нет смысла уезжать. Лоренцо мертв, и для Леонардо путь открыт. Теперь у него есть шанс вернуть то, что было потеряно много лет назад. Франческа может оказаться в его постели.

– Никогда не поверю, что мой сын способен опорочить честь семьи таким образом.

– Отчего же? – удивилась София. Ее тон стал жестче. – Ведь твой второй сын проделал это. И не раз.

– Да, пару раз Лоренцо сбивался с праведного пути. Но он был так привлекателен – женщины сами бесстыдно бросались ему на шею. Жаль, что у Франчески не было детей. Дети делают мужчину верным, удерживают его дома. Но хватит об этом. Наш мальчик погиб. О мертвых нельзя говорить плохо. А насчет Леонардо ты не права. И все. Этот вопрос закрыт. И чтобы я впредь ничего подобного не слышал.

– Ты можешь закрыть на это глаза, но сложившуюся ситуацию так не изменишь, милый мой муж, – резко ответила София.

– Если то, что ты предположила, правда, тогда нам больше ничего не остается, – осадил ее Джузеппе. – Если у Лео роман с Франческой, то это ненадолго. Вскоре она ему надоест, и он вернется в лоно семьи. Дома всегда лучше. Уж я это точно знаю! Через два дня Леонардо улетает домой с женой и детьми. Наберись терпения и держи рот на замке. Все разрешится само собой.

– Возможно, ты прав. Но два дня – большой срок…