Текст книги "Теневые владыки. Кто управляет миром"

А в отеле «Интерконтиненталь», посреди крови и стонов, умирал человек, который заполнял купон тотализатора, – своим многочисленным поклонникам он был известен как Командир. Он получил три пули в голову, одна из которых, прошив его левый глаз, вошла прямо в мозг. Так встретил свой предсказуемо бесславный конец Аркан, самый известный криминальный босс Белграда, которого по всей Европе разыскивали по обвинениям в убийствах и вооруженных ограблениях – «агрессивный, вооруженный и крайне опасный», как его описывал ордер Интерпола на арест. Гаагский трибунал по военным преступлениям также готовил против него обвинение в геноциде, а за год до этого даже Слободан Милошевич, в корне безнравственный сербский диктатор, назвал его «мой главный враг», несмотря на то что в годы югославских войн 90-х Аркан пролил по велению Милошевича немало крови.

Однако у Командира было и много друзей, и более того, – огромное количество сербов почитало его в качестве самой блестящей знаменитости в стране. Когда Аркана убили, Зоран Джинджич, лидер оппозиции, так любимый Западом, поскольку он мешал Милошевичу, а затем первый демократический премьер-министр Сербии, назвал убитого своим близким другом. «Именно Аркан предупредил меня, чтобы во время войны в Косово я бежал в Черногорию, поскольку Милошевич собирался меня убить», – пояснял впоследствии Джинджич. (Более того, Аркан, предвосхищая демократическое будущее Сербии, даже организовал и оплатил бегство Джинджича.) Аркана оплакивали сотни тысяч человек: бандиты, оппозиционеры, эстрадные артисты, сторонники и противники Милошевича, футбольные хулиганы и деловое сообщество. Его известность достигла даже Италии. При его посредничестве клуб «Лацио» купил ряд лучших сербских футболистов, так что итальянские фанаты однажды даже развернули огромный плакат: «Да здравствует Аркан и его Тигры!»

Аркан, Милица и «Тигры» Аркана.

В 1995 году Аркан женился на Цеце, пышнотелой певице, которая сделала популярным местный жанр турбофолк, весьма любимый распущенной сербской националистической молодежью. На свадебной церемонии Аркан появился из собора Святого Саввы в полной форме генерала времен Первой мировой войны. Этот его образ оказался у фоторедакторов всего света таким же популярным, как и другой: Аркан, одетый как партизан, позирует на фоне танка с маленьким тигренком (тигрица Милица, одолженная в белградском зоопарке) в окружении своих товарищей-головорезов из сербского добровольческого отряда «Тигры». Эта фотография была тщательно продумана и имела своей целью вызывать у сербских масс почитание и боевой пыл, а у боснийских и хорватских крестьян, которых Аркан собирался убить или «зачистить», – страх. Я припоминаю, как в начале войны в Боснии вынужден был укрываться в отеле недалеко от аэропорта Сараево во время продолжительной, хотя и относительно безвредной, атаки сербских сил. Оказавшись в осаде, мы заметили, что все крестьяне-мусульмане собирают пожитки и готовятся бежать. «Нам сказали, что сюда идет Аркан со своими «тиграми», – объясняли он в суматохе. Не было более эффективного средства этнических чисток, чем возможное появление Аркана.

Настоящее его имя было Желько Разнатович, родился он в 1952 году в семье югославского военного летчика. Воспитывался в относительно привилегированной среде, однако уже подростком был известен как сорвиголова и всего в семнадцатилетнем возрасте получил в Белграде свой первый срок – за кражу. В отличие от других восточноевропейских стран, которые были союзниками СССР, Югославия придерживалась в «холодной войне» нейтралитета и была социалистической системой, где разрешалась незначительная частная инициатива. Более того, в то время как большинство граждан советского блока сидели взаперти в своих странах, югославы пользовались правом свободного выезда в Западную Европу. Сотни тысяч человек выезжали в Германию, Швейцарию и Скандинавию, где брались за черную работу, и это создавало среду, в которой не самые законопослушные граждане Югославии могли при необходимости скрыться, выйдя из поля зрения полиции. Выйдя из белградской тюрьмы в начале 80-х, Разнатович решил попытать удачи за пределами страны. В 70-е годы он стал печально известной фигурой, так как отметился по всей Европе грабежами, вымогательствами и убийствами. За эти преступления он сидел в тюрьмах Швеции, Голландии, Бельгии и Германии, из которых бежал как минимум три раза – обычно с помощью фальшивых паспортов.

«Когда в начале 90-х годов в Болгарии стали появляться организованные преступные группы, они начали сталкиваться со своими югославскими «коллегами» – впервые это было в начале войны. И когда они познакомились, то оказались в глубоком шоке, – объясняет генерал Бойко Борисов, министр внутренних дел Болгарии. – Наши ребята просто играли в гангстеров, югославы же по-настоящему грабили и убивали по всей Европе не одно десятилетие. Это были настоящие преступники, да и по сей день, если в Болгарии надо кого-то убить и вы хотите, чтобы работу выполнили надежно и дешево, вы наймете серба. Это лучшие наемные убийцы».

В 1983 году Аркан предстал перед судом за попытку убийства двух белградских полицейских. В обычных условиях это означало бы пожизненное заключение. Но на суде вдруг всплыл тот факт, что он был агентом УДБА – одной из самых страшных спецслужб Восточной Европы. Казалось, Аркан продал свою грешную душу Мефистофелю. Обвинение в попытке убийства было отклонено, и «договаривающиеся стороны» развили тесные и плодотворные отношения, благодаря которым следующие восемнадцать лет Аркан получал огромные богатства, красивых женщин, власть и славу. Правда, все это длилось до тех пор, пока той холодной ночью Мефистофель не явился в отель «Интерконтиненталь», чтобы забрать свое.

Убийцы Аркана были найдены, осуждены и посажены в тюрьму, однако то были лишь наемные стволы. Даже сегодня никто не знает, кто и почему распорядился его убрать. Однако последствия убийства оказались далеко идущими, поскольку события того январского вечера вызвали беспрецедентную междоусобную войну сербских банд, известную как «кровавая весна двухтысячного года». Не прошло и месяца со дня смерти Аркана, как министр обороны Югославии был убит, когда обедал в белградском ресторане. С тех пор убийства и казни случались еженедельно, и последние месяцы власти Милошевича стали напоминать ужасную постановку драм елизаветинских времен с их кровавой местью.

Когда утром 7 октября 2000 года Ваня Бокан покинул «Мерседес-500» перед воротами собственной виллы в Афинах, то получил 29 пуль из нескольких стволов сразу. Он пал жертвой неспокойных времен. Двумя днями раньше завершилось тринадцатилетнее правление Слободана Милошевича, увенчанное пожаром в югославском парламенте, когда полмиллиона сербов вышло на улицы Белграда, чтобы поддержать оппозицию. Бокан, раздосадованный тем, как его вытеснили из бизнеса в Сербии и Черногории, стал раздавать интервью греческой прессе. Он с беспрецедентными подробностями стал раскрывать секреты сигаретной торговли и намекнул, что собирается рассказать все и огласить имена. Бандиты вообще не любят, когда народ копается в их грязном белье, а Бокан к тому же выбрал особенно неудачное время, чтобы нарушить омерту – мафиозный закон молчания.

Многие из убийств, которые были совершены между смертью Аркана в январе 2000 года и свержением Милошевича, подготавливали именно это политическое событие. Криминальные лидеры, олигархи и сотрудники тайной полиции сделали ставку на смену режима. Зоран Джинджич, который затем стал демократическим премьер-министром, предположил, что несколько главных заправил принялись потихоньку завязывать контакты с ним и его товарищами, возглавлявшими оппозицию, так как предвосхищали падение Милошевича. Как и все влиятельные политики – демократические или нет, – Джинджич, ища спонсоров для своей политической деятельности, постоянно дрейфовал между «серой» и «черной» экономикой, хотя его окончательным намерением было вывести Сербию на свет. Он понимал, что чистых рук и честного выражения лица недостаточно для того, чтобы победить Милошевича и его преступное окружение. Поэтому, добиваясь политического краха Милошевича, Джинджич заключил сделки с несколькими криминальными боссами, которые не просто участвовали в нелегальном бизнесе, но и запятнали себя соучастием в военных преступлениях в Боснии, Косово и других местах. Новый премьер-министр говорил обо всем этом с исключительной откровенностью. «Мафия проиграла государство Милошевича и поэтому искала новое», – утверждал он.

В то время на первые роли в белградской преступности выходил исключительно злобный головорез по имени Душан Спасоевич, лидер Земунской группировки, названной так в честь фешенебельной окраины Белграда – именно там он выстроил вычурный особняк в духе новых богатеев. Спасоевич был родом с юга Сербии, из городка Велики-Турновач, где преобладали албанцы и который не одно десятилетие был одним из форпостов контрабанды героина. В 90-е годы Спасоевич добился монополии на торговлю героином в Белграде, так что, по данным местной полиции, «он ежемесячно перерабатывал до ста килограммов тяжелых наркотиков – это приносило ему десятки миллионов долларов».

Хаосу в Сербии на рубеже тысячелетий вторила нестабильность во всей бывшей Югославии. Десятилетие жестоких войн подходило к концу, и регион теперь переполняли безработные молодые мужчины с избытком тестостерона и часто – с приличным вооружением. Конфликты, кроме того, привели к появлению сотен тысяч беженцев, большинство из которых направилось в Западную Европу, создавая эффективные «дистрибьюторские сети».

Естественно, что сигареты были не единственным товаром, который везли через Балканы в Евросоюз. Причем монополией на такую торговлю не обладали ни сербы, ни черногорцы. Балканский полуостров, расположенный непосредственно ниже и по диагонали от «мягкого подбрюшья Европы», превратился в идеальную зону для транзита нелегальных товаров и услуг по всему миру, стремившуюся получить доступ к Европейскому союзу – самому богатому потребителю в истории. Европейцы, желая сделать свою жизнь легче, а досуг – интереснее, могут выбирать из великолепного многообразия потребительских товаров. Но, несмотря на бесконечное изобилие легальных потребительских товаров, значительная часть населения – как бедные, так и богатые – стала стремиться к удовлетворению своих потребностей за пределами легального рынка. Организованная преступность стала на Балканах таким благодарным занятием потому, что рядовые западноевропейцы тратят все больше и больше времени и денег на то, чтобы спать с проститутками, курить сигареты, не обложенные акцизом, нюхать кокаин, брать на работу нелегальных иммигрантов, которые трудятся за гроши и с которых не платят налогов, набивать животы икрой, восторгаться слоновой костью и пользоваться мебелью из тикового дерева или покупать у отчаянно нуждающейся бедноты из стран «третьего мира» печень и почки.

Когда закончились войны, на которых можно было воевать, бывшие партизаны избрали другую профессию: транзит героина, сигарет, нелегальных рабочих и женщин в Западную Европу. Послевоенный режим, введенный для Косова ООН и НАТО, с его замечательной деятельной бестолковщиной, не опирался на достаточные ресурсы для борьбы с албанскими боевиками из Армии Освобождения Косова, которые утвердили в Косово новый центр распространения в Евросоюзе героина из Турции. Что касается других мест, то Босния и Герцеговина, будучи всебалканским центром отмывания денег, увязли в давнем скандале с миротворцами ООН и насильно ввезенными женщинами. Македония могла вот-вот исчезнуть в водовороте гражданской войны, разразившейся почти исключительно из-за размолвок мафиозных группировок – по поводу того, кто должен контролировать маршруты переправки через страну нелегальных сигарет.

Окрыленный своими успехами в распространении героина, Спасоевич хотел расширить сферу деятельности, включив в нее другой наркотик – кокаин. «Кокаин – это наркотик богатых; богатые – это большие прибыли, и Спасоевич хотел получить здесь долю», – говорил Милош Васич, главный в Сербии эксперт по организованной преступности. Спасоевич быстро понял, что наткнулся на золотую жилу. Употребление кокаина росло в Европе повсеместно, и в бывших коммунистических странах на Востоке возникали внушительные новые рынки. Спасоевич сразу же заметил, что он не единственный, кто желает эксплуатировать коллапс всей балканской инфраструктуры. Была и еще одна группа людей, которая пристально присматривалась к происходящему. Жили эти люди в далекой Колумбии.

Железная дорога, которая тянется по Восточной Боливии на 300 миль, по густым амазонским джунглям на запад от бразильской границы, именуется «поездом смерти» – El tren del muerte, – поскольку сюда часто устраивают набеги бандиты, которые не слишком ценят человеческую жизнь. Воры на этой дороге маскируются как угодно – скандальную известность получил трюк, когда они выдавали себя за сотрудников Интерпола, чтобы нападать на ничего не подозревающих иностранцев. Облегчение, которое испытываешь, прибывая в Санта-Крус, сопровождается шоком, поскольку застройка восточной столицы Боливии во многом напоминает средней зажиточности пригороды Техаса или Калифорнии. Изобилие Санта-Круса подпитывается внушительными газовыми месторождениями, которые, начиная с 90-х годов, привлекли сюда многочисленную интернациональную публику, и кажется, что это место находится в миллионе миль от той стойкой отчаянной нищеты, которая изъязвила эту беднейшую страну Латинской Америки.

Санта-Крус – не только энергетический центр, но и центр коммерческого сельского хозяйства Боливии, который производит овощи и масла для продажи во всем мире. В конце июня 2003 года менеджеры по импорту и экспорту из Санта-Круса завершали отправку двух партий груза. Одна из них отправлялась в Мадрид и включала в себя 78 контейнеров с медицинской глиной. Вторая партия – примерно 770 коробок порошкового картофельного пюре – была погружена на грузовики, которые отбыли в Чили.

В 9.30 десятки полицейских из боливийского Специального подразделения по борьбе с наркотрафиком окружили самолет авиакомпании «Вариг», который должен был лететь в Испанию через Бразилию. Через несколько часов они задержали и грузовики. Найти среди медицинской глины две тонны кокаина оказалось сравнительно нетрудным делом. Однако работавшим на правительство химикам потребовалось два или три дня, чтобы понять, что картофельное пюре было перемешано с тремя тоннами кокаина. Еще сильнее боливийцы удивились, когда узнали место назначения груза: из Чили его должны были отправить морем в болгарский черноморский порт Варна.

Захват в Санта-Крусе стал кульминацией операции «Лунный свет», проведенной при сотрудничестве британской разведки, болгарской полиции, вашингтонского Управления по борьбе с наркотиками, испанской полицией и боливийского Специального подразделения по борьбе с наркотрафиком. Интересно, что министры внутренних дел Болгарии и Боливии даже не знали об участии друг друга в операции до тех пор, пока не были произведены аресты. «Это крупнейшая транснациональная группировка, перевозившая кокаин, которую мы когда-либо наблюдали в Боливии, и самая большая когда-либо задержанная партия кокаина», – заявил министр Йерко Кукоч в ходе операции.

События начали разворачиваться всего за год до тех событий, когда сотрудник британской разведки передал болгарской полиции некий номер мобильного телефона. «Честно говоря, зацепок было немного», – сказал софийский полицейский, который занимался этим делом. Однако постепенно болгары соединили все звенья цепи и получили невероятную историю. Один колумбийский картель (почти наверняка Медельинский) устроил нелегальную переправку в Болгарию первоклассного химика, который жил там несколько месяцев. «Колумбиец прибыл в Грецию по своему настоящему паспорту, затем с ним связался кто-то из болгар и нелегально переправил его через границу. Этот химик должен был обучить болгарских химиков, и он хорошо поработал», – добавил полицейский. Позже оказалось, что за год до случая с картофельным пюре эти химики сумели извлечь 200 килограммов кокаина из партии соевого масла, которое привезли в Пловдив по тому же маршруту, через Санта-Крус и Варну.

С того момента, как рухнул режим Франко, в Европе существовало два центра экспорта кокаина. Испания была «входными воротами» для латиноамериканских кокаиновых контрабандистов, которые в пору кокаинового бума 80-х обращали в наличность привычки европейских яппи. Причины были очевидны: языковая и культурная близость Латинской Америки и Испании обусловили возникновение группировки, которая получала и распространяла наркотики. Кроме того, Испания имеет протяженную береговую линию, которую трудно охранять. Однако наладившееся сотрудничество европейской полиции и американского УБН, в сочетании со стремительным ростом употребления кокаина в Европе в 90-е годы, привело к тому, что испанский трафик больше не удовлетворял спрос.

В Северной Европе основным центром распространения наркотиков оставался Амстердам с его большой колумбийской диаспорой; товар прибывал сюда в основном из Испании, Италии и Западной Африки.

К концу 90-х американский кокаиновый рынок оказался перенасыщенным, несмотря на то что американские администрации одна за другой вкладывали в искоренение кокаиновой индустрии миллиарды долларов. Цены для американского потребителя падали год за годом, и колумбийские производители вынуждены были ответить на этот рыночный спад поиском новых стратегий маркетинга и распространения. И они не только выяснили, что европейские рынки по-прежнему остаются относительно неразвитыми, но и поняли, что с падением Берлинской стены в Восточной Европе и России множится новый средний класс, молодой и динамичный. Им хотелось увеличить свой доступ к этим рынкам, усовершенствовав распространение наркотиков. И будучи предпринимателями глобального масштаба, они сделали необходимые выводы и принялись «перераспределять производство».

В середине 90-х колумбийскую кокаиновую индустрию тщательно перетряхнули: в это время Управление по борьбе с наркотиками США и колумбийская полиция покончили с двумя главными синдикатами – картелями Медельинским и Кали. Эти события заставили реорганизоваться тех производителей, которые действовали еще успешнее двух этих картелей. У группировок, заполнивших брешь, оставленную Медельинским картелем и картелем Кали, технология в производстве, распространении наркотиков и обеспечении безопасности играла значительную роль. Молодые и более образованные боссы, такие, как Арканхель Энао, оттачивали свои маркетинговые стратегии, которые они либо их подчиненные изучали в американских школах бизнеса. Плохо охраняемые берега, а также высокий уровень коррупции в Хорватии, Албании и Болгарии сулили им превосходные возможности резко повысить продажи в Европе. Кроме того, колумбийцы могли воспользоваться высоким уровнем образования – коммунистическим наследием Балкан. В Югославии и Болгарии не было недостатка в высококвалифицированных инженерах-химиках, так что производство кокаина можно было наладить гораздо ближе к месту его потребления.

С 1999 года, когда закончилась война в Косово, Балканы стали играть в распространении наркотиков иную роль. «Через Испанию по-прежнему проходит почти половина кокаина, попадающего в Европу, однако львиную долю всего остального трафика в последние четыре года Балканы перевели на себя», – поясняет сотрудник болгарской полиции. Три тонны кокаина, отправленные в Болгарию вместе с картофельным пюре, были внушительной партией, а общий улов операции «Лунный свет» превысил 300 млн. долларов.

Это была по-настоящему международная операция. Полицейские из Великобритании и Италии обнаружили на корабле, причалившем в Триесте по пути в албанский порт Дуррес, три тонны ацетона. «Использовать ацетон в таких количествах можно только в одном случае: для обработки кокаиновой пасты», – заявил глава балканского отделения лондонской Национальной службы криминальной разведки.

Затем, в 2003 году, в переполненном фойе пятизвездочного отеля «Сонеста» на острове Аруба в Карибском море, одному из боссов болгарской преступности буквально снесли голову. Убийца был снят внутренними видеокамерами отеля и, по сообщениям полиции Оранжестада, был латиноамериканского происхождения. Болгарская полиция заподозрила, что гангстер был убит за то, что в 1999 году похитил 600 килограммов кокаина, который принадлежал одному из сербских кокаиновых воротил. Очевидно, некоторых колумбийцев на Арубе это тоже расстроило.

На самих Балканах в наркоторговлю включились бандиты всех бывших соцстран и либо наживали там громадные состояния, либо были убиты. Летом 2002 года французская полиция и УБН, задумавшие сложную операцию с внедрением агента, полагали, что уже близко подобрались к основному каналу поставок из Колумбии на Балканы. Но вскоре французы и американцы с досадой наблюдали за тем, как самолет Спасоевича летел из Парижа в Боготу, поскольку сербское правительство распорядилось о его экстрадиции по подозрению в убийстве. На этом этапе в бурно растущий новый промысел включились уже и лидеры хорватских вооруженных групп, и словенские бизнесмены, и половина всего преступного мира Болгарии: прибыли здесь были выше, чем от контрабанды традиционных для Балкан наркотиков – героина и амфетаминов. Очень многие получали от наркоторговли внушительные прибыли – хотя большинство торговцев сейчас мертвы. Но бизнес, разумеется, идет по-прежнему.

Всего пятнадцать лет назад проходившая через Балканы контрабанда ограничивалась деятельностью вездесущих коммунистических спецслужб. Но хотя благодаря войне и санкциям этот регион и подвергся криминализации, которая по своим темпам и масштабу вышла на одно из первых мест в мире, произошло это из-за величайшей аферы, которую когда-либо знала история. А совершена она была в другом месте – в России.