Текст книги "Ты создана для этого"

Мерри

У нас сегодня была гостья. Сэм улетел в Осло вчера поздно вечером. Перед тем как выйти из дому, он на минуту задержался у двери. Новый блейзер застегнут на все пуговицы, на ногах ослепительно-белые кроссовки. Думаю, что он изо всех сил старается ассимилироваться в этой стране.

– Прости, – сказал он, – знаю, что много разъезжаю и оставляю тебя одну надолго, и, вероятно, слишком надолго.

Он извинился, но это так не похоже на него. Я была застигнута врасплох и сразу не нашлась что сказать.

– Все в порядке, – наконец ответила я, – это же временно, пока ты не устроишься, правда? Ты делаешь это ради всех нас, я понимаю.

Казалось, он хотел что-то добавить, но только целомудренно поцеловал меня в щеку, что тоже было странно.

Ночью я крепко спала, одна в огромной кровати. Проснувшись, потянулась и перекатилась на сторону Сэма. Там было высохшее пятнышко, свидетельствующее о наших репродуктивных усилиях. Не уверена, что долго смогу продержаться. В конце концов у него закончится терпение и он отправит меня к врачам, чтобы выяснить все мои изъяны и недостатки.

– В прошлый раз все получилось гораздо быстрее, – однажды сказал он.

– В разное время это происходит по-разному, – заверила его я.

Ночью я видела Фрэнк во сне, или, возможно, это был обрывок воспоминаний. Мы обе находились в доме моего детства, этой холодной башне из стекла и мрамора. В моей комнате стоял шкаф, в котором хранилась коллекция фарфоровых кукол. Они были очень красивыми, изысканными, хрупкими, и, конечно, маленькой девочке так хотелось коснуться их, подержать в руках, но они оставались под замком, стоя неподвижно за стеклом.

«Они не предназначены для игры, – объясняла мать. – Эти куклы – особенные, на них можно только смотреть. Если ты будешь с ними играть, то обязательно разобьешь».

Зачем было украшать мою детскую этими неподвижными фигурами? Я так и не смогла понять.

В моем сне Фрэнк сидела возле открытого шкафа, а на коленях у нее лежала одна из этих кукол – моя любимая, с черными волосами, ярко-красными губами, одетая в прозрачное голубое платье. На ее кукольной ручке был жемчужный браслет, а на беспалых фарфоровых ножках – туфельки, которые можно было снимать.

– Зачем ты взяла ее, Фрэнк? – крикнула я.

Я попыталась отобрать у нее куклу, ведь она принадлежала мне. Это было несправедливо, и я заплакала.

В комнату вбежала Кэрол и отобрала у нас куклу:

– Значит, так, либо вы учитесь делиться игрушками, либо вообще ими не играете.

Платье Кэрол было все в крови, которая вытекала из ее тела, оставляя след на белом ковре. В конце концов женские проблемы подорвали ее здоровье и она умерла.

Кэрол, Кэрол. Наверное, я плакала во сне.

Утром я зашла в детскую. Ребенок лежал на спине с открытыми глазами. Он не мигая смотрел на меня. Я задумалась над тем, что он видит и какие секреты он когда-нибудь выдаст.

Я надела костюм для бега и усадила малыша в коляску.

Теперь мы совершаем эти прогулки каждый день. Я их обожаю. Я чувствую острую необходимость на короткое время скрыться в лесу.

Когда мы вернулись, я вытащила ребенка из коляски. Подгузник насквозь промок, и его требовалось поменять. Я положила Конора на кровать, вышла и закрыла за собой дверь. Затем села на диван, чтобы посмотреть свои любимые шоу. Сегодня был день стирки, но я хотела насладиться одиночеством в пустом доме, пока была такая возможность. Должно быть, я провела целых четыре часа перед экраном, следя за такими же домохозяйками из Майами, как и я, но вымышленными.

В какой-то момент я оторвалась от экрана и посмотрела в сторону. У окна стояла Эльза, неистово размахивая руками, чтобы привлечь мое внимание.

Я подошла к двери и натянула на лицо улыбку.

– Эльза, какой приятный сюрприз! – воскликнула я.

Она выглядела встревоженной и хмурилась.

– Извини, что зашла без приглашения, – сказала она. – Просто хотела убедиться, что у вас тут все в порядке.

И только тогда я услышала громкий плач, даже не плач, а страдальческий вой.

Наверное, я покраснела.

– Ой, извини. Мне так жаль, что он побеспокоил вас, Эльза.

– Нет, нет, – смущенно сказала она, – я не поэтому пришла. Просто он так сильно плачет и так долго.

Она мельком взглянула на наушники в моей руке.

– Прости, – быстро проговорила она, – конечно, это не мое дело.

– Ну что ты, Эльза, – произнесла я. – Спасибо, что заглянула. Ты так добра. Просто… Просто мы немного экспериментируем. Пытаюсь перевести ребенка на новый режим и приучить его засыпать самостоятельно, – сказала я. – Надеюсь, что это пойдет ему на пользу и он скоро привыкнет.

Она взглянула на меня и выдавила из себя улыбку.

– Да, – произнесла она, – конечно.

– Может, останешься на кофе? – предложила я. – Я сейчас сварю. У меня есть и печенье. Только вчера испекла. Овсяные хлопья, изюм и никакого сахара.

Ребенок продолжал пронзительно вопить. От этого крика Эльза вздрагивала и морщилась.

– Уверена, что Фрея так сильно не кричала в младенчестве, – произнесла я. – Должно быть, она была сущим ангелочком.

– Не знаю, – покачала головой Эльза, – она не моя дочь.

– Извини, – сказала я. – Я не думала.

– Фрея – дочь Карла от первого брака.

– Я не знала.

– Мы уже много лет пытаемся завести собственного ребенка, – призналась она. – У меня было девять выкидышей.

– О, как жаль, – сказала я. – Уверена, что в конце концов у вас все получится.

Она покачала головой:

– Карл считает, что со мной что-то не так.

Конор все еще орал.

– Тебе все же следует пойти к нему, – посоветовала Эльза. – Не провожай меня.

– Спасибо, – поблагодарила я, кивая, а она пошла через наш сад к своему дому.

Со стены гостиной на меня с молчаливым упреком смотрели пустые глазницы масок.

В спальне я обнаружила ребенка на полу, а не на кровати, где я его оставила.

– О боже, мой малыш, – запричитала я, поднимая его, целуя и убаюкивая на руках, – мамочка виновата, но мамочка не хотела этого.

Я прижимала его к себе, гладила, но он верещал все громче и громче. Он держал свою ручку под неестественным углом. Я дотронулась до нее, и он тут же издал истошный крик. Меня охватила паника, сердце лихорадочно забилось. Вероятно, перелом. Я дала ему лекарство, чтобы успокоить его, и осторожно держала на своих руках.

– Мамочка здесь, – сказала я, – мамочка держит тебя.

У меня тряслись руки. Мне хотелось разрыдаться, исчезнуть, превратиться в пыль.

Пришло время обеда. Я терпеливо кормила его, подбрасывала в воздух бумажные самолетики, чтобы его развлечь, но он не смеялся. Потом я аккуратно посадила его к себе на колени и стала читать ему книжку.

– А кто прячется в этом сарае?

– А кто прячется под одеялом?

– А кто сидит в гнезде?

Он нерешительно тыкал пальцами в страницы. Без особого энтузиазма нашел лошадку, котенка и синичку. Его глаза все еще были красными от недавних слез. Я прижала его к себе и поцеловала в теплую макушку.

Чтобы проверить состояние его руки, я дала ему подержать книжку «Медведь и печенье». Он поморщился, но не вскрикнул. У меня от души отлегло.

Когда надо было уложить ребенка спать, я укачала его на руках, нежно прижимая к своей груди. Я ощущала биение его сердца, слышала его тихое дыхание.

Мне хотелось вечно держать его на своих руках.

Сэм

Я стоял напротив Малин и наблюдал за ее изящными движениями, ее тяжелой грудью и длинными гладкими ногами. Она старше Мерри, но она великолепна. В молодости, должно быть, была настоящей красавицей, и любой мужчина был бы счастлив с ней переспать. Она до сих пор как магнит притягивает к себе противоположный пол.

Не могу отвести от нее глаз.

Она расспрашивала меня о Колумбийском университете и моей работе в качестве профессора антропологии.

– Наверное, ты скучаешь по той жизни, – сказала она.

– Нет.

– Но ты так долго строил свою карьеру, проводил исследования, писал статьи, участвовал в конференциях. Ты потратил столько лет на науку.

Я сложил на груди руки:

– Нет.

– И ты не жалеешь, что все это осталось в прошлом?

– Послушай, – сказал я, начиная раздражаться. – Это уже произошло. Мне не повезло, что одна маленькая сучка захотела разрушить мою карьеру. Все на факультете не могли дождаться, когда найдется повод для моего увольнения. Я был слишком хорош для них и представлял угрозу их собственным ничтожным карьерам. Знаешь, научное сообщество очень жестоко.

– Но она же была твоей студенткой, а не коллегой. Это было неприлично.

– О боже, Малин, – сказал я, – все не без греха. Но именно меня решили наказать в назидание другим. Вот и все. Меня просто использовали в качестве козла отпущения.

Она сделала глоток воды и взбила волосы длинными изящными пальцами. Все здесь пропиталось ее запахом, она ко всему приложила руки.

На видном месте находилась фотография, на которой она сидела с седым мужчиной на фоне пламенеющего заката, окрасившего небо в розовый цвет.

– Это твой муж? – однажды спросил я, но она не ответила.

Малин посмотрела на меня и склонила голову.

– Извини, Сэм, – сказала она. – Я не собираюсь совать свой нос в чужие дела.

Я подался вперед.

– Тогда, может быть, сменим тему, – предложил я и подмигнул ей.

Пока добирался домой, позвонила мать.

– Я перевела деньги, сын.

– Хорошо, – ответил я.

– Мог бы и поблагодарить, – с упреком сказала она.

– Нет, мама, – сказал я, – мне не за что благодарить тебя в этой жизни.

Мерри

Осталось всего несколько дней до приезда Фрэнк.

В гостевой спальне я поставила на комод вазу с сиренью, повесила с десяток плечиков в гардероб. Аккуратно заправила кровать и взбила подушки.

Все еще не могу разобраться, что я на самом деле чувствую – тревогу или радостное волнение, восторг или страх. Может, я вообще ничего не чувствую?

Многое еще предстояло сделать. Я взяла машину и отправилась в Стокгольм за покупками. Сэм остался дома, ему необходимо было подготовиться к важной встрече.

– Тебе придется взять с собой Кона, – сказал он. – У меня слишком много работы.

Перед тем как уехать, я немного постояла перед домом, глядя на него и представляя, как Фрэнк впервые увидит его. Он должен произвести впечатление. Иначе и быть не может. Он действительно красивый. Атрибут успеха. В конце концов, он – большая жирная галочка, которую я поставила в списке того, чего должна добиться в своей жизни. И он – мой. Я улыбнулась. Ребенок лежал на моих руках. Я поцеловала его, вложила его ручку в свою, ощутив его маленькие пальчики в своей ладони.

– Все хорошо, – сказала я, – мамочка любит тебя.

* * *

В Стокгольме мы наматывали круги по ставшим мне уже почти знакомым улицам, заходили в магазины и вычеркивали предмет за предметом из моего списка. Новая медная настольная лампа из магазина дизайнерских финских товаров, лавка в индустриальном стиле, которая будет служить столом для закусок. Новые простыни из египетского хлопка нежного папоротникового оттенка, яркое, сотканное вручную, покрывало с традиционным норвежским узором неопределенного цвета. Я представила себе, как все это будет смотреться вместе. Изысканная гостевая комната для изысканной гостьи. Я умею создавать красивый интерьер, хотя моя карьера дизайнера в Нью-Йорке закончилась уже очень давно.

Я вспомнила, как моя работа приводила Сэма в замешательство. Но он все-таки добился своего. В первые месяцы нашего бурного романа он не раз говорил мне, что видит во мне мать своих будущих детей. Я смеялась в ответ. Однако он точно знал, что ему нужно и как этого добиться.

Перед тем как заняться дизайном интерьеров, я пробовала свои силы в разных профессиях. В большинстве случаев терпела неудачу. Декоратором стала по чистой случайности. Просто встречалась с мужчиной, который работал с декорациями, и однажды ему понадобился помощник.

– Из тебя выйдет толк, – сказал режиссер.

Он нанял меня на свой новый проект, с которого все и началось. Я выстраивала фантастические миры, собирая их по кусочку. Получала истинное наслаждение от каждого заказа, когда создавала что-то из ничего. Я закрывала глаза и представляла, каким будет новый мир, потом открывала их и начинала претворять свои идеи в жизнь. Конечно, я не делала головокружительной карьеры и не зарабатывала кучу денег, но мне нравилось то, чем я занималась.

В Нью-Йорке я встречалась с продюсерами и креативными директорами. Ходила на высоких каблуках и по ночам пила эспрессо за столами в залах заседаний. Составляла графики киносъемок и подбирала гардеробы актерам. Иногда летала через всю страну только для того, чтобы купить подходящий светильник. У меня всегда был синопсис и описание характера героя – основа моего будущего проекта, например: Джон – банкир, много работает, любит хорошее вино и вкусно поесть. Несмотря на занятость, в выходные занимается серфингом, а также играет на барабанах в панк-рок-группе.

Мы с клиентом обсуждали Джона, будто тот был реальным человеком, который мог иметь свое личное мнение по поводу всех моих идей. Будет ли у Джона кофеварка кемекс? Или ему лучше подойдет кофемашина Nespresso? Вероятно, у него будет и то и другое? Мы могли часами обсуждать вымышленного Джона, пытаясь понять его тонкую душевную организацию.

У меня оказался врожденный талант. Впрочем, я всегда любила выдумывать. Я встречалась со многими людьми, получала приглашения на многочисленные вечеринки. Некоторое время я успешно справлялась с ролью женщины, у которой, казалось, все есть. По крайней мере на первый взгляд.

В Эстермальме я заглянула в несколько бутиков. Купила два платья, летний пиджак, пару золотистых босоножек. Ребенок молча наблюдал, как я делала покупки и как продавец-консультант предлагала мне разные размеры и расцветки. Я посмотрела на себя в зеркало. Как раз то, что нужно для встречи с Фрэнк, подумала я. Достаточно стильно, чтобы разбередить ее раны и поставить ее на место.

Фрэнк никогда не удавалось изменить свой стиль, как бы высоко она ни поднималась в этом мире – колледж Лиги плюща, школа бизнеса, каникулы на яхте. Кричащие, вульгарные наряды выскочки. Деревенщина, сказала бы мама. Она часто высказывалась так о Кэрол.

В одном из двориков Эстермальма, в кафетерии, наполненном ароматом корицы и цитрусовых, я взяла себе кофе латте и канелбуллар, а ребенку – булочку, которую он стал сосать, сжимая беззубыми деснами.

– Сахар, – прошептала я, – представь, как бы отчитал нас сейчас папочка!

Он держал булочку левой рукой, а правую осторожно прижимал к телу. Я слегка ее погладила.

– Тихо, тихо, успокойся.

На всякий случай мне следует показать его врачу, подумала я по дороге домой. Ему также надо сделать прививки. Мы не ходили на осмотры ни когда ему исполнилось шесть месяцев, ни девять. Мне следовало давно вычеркнуть эти пункты из длинного списка моих материнских обязанностей. Сэму солгала, что я это сделала. Когда-нибудь я все наверстаю.

Дома я уложила ребенка, нашла Сэма в гостиной и села к нему на колени.

– А, вот ты где, мой красавец-муж, – проворковала я, ерзая на нем, мурлыча и прижимаясь к нему все теснее и теснее.

Я поцеловала его в губы, проталкивая язык ему в рот сначала нежно, а потом настойчиво. Стала гладить его между ног через шорты.

– Что происходит? – спросил он, приведенный в замешательство моей неожиданной вспышкой нежности. – Кто ты такая и где моя жена? – шутливо спросил он.

– Понятия не имею, – ответила я. Расстегнула змейку на его шортах, обхватила пальцами его плоть и стала ее поглаживать и ласкать. – Почему бы нам прямо сейчас это не выяснить?

Он поцеловал меня, его рука нашла мою грудь и начала спускаться ниже.

– Знаешь, а ведь сегодня благоприятный день, – сообщила я.

Он застонал.

Потом я лежала с поднятыми кверху ногами, как все и планировалось. В меня просачивалась сперма. Мы ощущали важность и торжественность момента. Сэм прикоснулся рукой к моему животу. С нежностью. Хотя нет. Скорее как хозяин. Склонился и поцеловал то место, где будет расти наш будущий ребенок.

Однажды я прочитала, что коты своими пенисами, покрытыми острыми колючими наростами, выскабливают из маток кошек сперму своих соперников. Кошки при этом испытывают мучительную боль. Но природа порой бывает жестокой.

– Тсс, – по утрам шептала я ребенку, торопливо проглатывая противозачаточную таблетку, – только не рассказывай папочке.

Ребенок смотрел на меня широко открытыми глазами, с радостью принимая участие в очередном заговоре.

У меня хорошее предчувствие по поводу предстоящего месяца, я даже находилась в состоянии легкой эйфории. Сэм все время хотел заниматься сексом, и я не отказывала ему. Хочу, чтобы он был на моей стороне. У Фрэнк не должно остаться ни тени сомнений, что с нашей семейной жизнью все в порядке и я счастлива.

Здесь все принадлежит мне и только мне.

Вечером мы всей семьей отправились на долгую прогулку через лес в Сигтуну. По дороге домой мы шли мимо домов и через поля, отделяющие их от заповедника. На противоположной стороне тропинки лежали забрызганные грязью розовые женские трусики, освещенные лучами полуденного солнца. Мы с Сэмом воздержались от каких-либо комментариев. Они напомнили нам о событиях, которые мы хотели забыть как можно скорее и притворялись, что на самом деле ничего и не произошло.

– Это никогда больше не повторится, Мерри, – уже несколько раз обещал он.

Его измены всегда угнетали его гораздо сильнее, чем меня.

Забавно, но мой отец обычно говорил совершенно противоположное: «Я буду постоянно тебе изменять, Морин, до тех пор, пока ты не позволишь мне уйти». Раз в несколько месяцев он приносил домой документы на развод, которые мать скрупулезно разрывала на мелкие кусочки. Как только отец появлялся в дверях, она подходила к нему и осыпала его этими клочками, и он был похож на жениха, осыпанного конфетти, который остался без невесты в свой свадебный день. Однажды мать дала мне горсть бумажных кусочков, чтобы я тоже швырнула ими в него.

«Я уничтожу тебя, – шипела она, – еще не знаю как, но обязательно что-нибудь придумаю. Можешь не сомневаться, Джеральд».

Моя мать в конце концов добилась своего.

– Ты рада, что у нас будет гостья? – спросил Сэм.

– Да, конечно, – ответила я, отщипнув ногтями маленький белый цветок от стебелька.

– А ты знаешь, я тоже, – сказал он.

Я почувствовала, как у меня запершило в горле. Обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Да, – сказал Сэм, – Фрэнк мне всегда нравилась.

Фрэнк

Прошло больше года с тех пор, как я видела Мерри в последний раз. Однако при взгляде на нее мне показалось, что мы расстались только вчера. Возникло привычное ощущение – резкий выброс адреналина надпочечниками, возбуждение и предвкушение. Стало интересно, какой будет встреча в этот раз. Какой она теперь стала?

– Привет, медвежонок Мер, – сказала я.

Она развела руки в стороны, и мы долго обнимались, вдыхая запах друг друга. Все ее кости проступали под кожей. Мерри всегда была субтильной. Казалось, она совершенно не изменилась, осталась такой же странной и отчужденной, бесплотным существом, состоящим из теней и песка. Но это делает ее по-своему неотразимой. Она обладает какой-то необъяснимой красотой.

Однако сейчас подруга просто излучала здоровье и счастье. Должно быть, этому поспособствовал свежий деревенский воздух и здоровый образ жизни, о чем она писала в своих письмах. Да, она еще высылала фотографии, запечатлевая буквально каждый момент своей жизни, оформляя его и подписывая, как будто хотела сказать: «Посмотри! Посмотри, какая мне выпала удача!»

– Фрэнк, я так рада тебя видеть, – сказала она.

– Правда? – спросила я. – Я подумала, что доставлю тебе неудобства.

Мерри замахала руками:

– Нет, ни в малейшей степени! Лучшего времени и придумать нельзя. Швеция просто великолепна в это время года. Позднее лето. Яркое солнце, и все цветет. Ты влюбишься в эту страну. Вот посмотришь! Мы так счастливы, что ты приехала.

Подхватив каждая по чемодану, мы покатили их к стоянке.

– Да уж, путешествовать налегке – это не про тебя, – сказала она.

– Ну, ты же меня знаешь, – скорчила я гримасу. – Кроме того, я запланировала для себя довольно долгое путешествие.

Я заметила, что она напряглась.

– Не переживай, я не стану злоупотреблять твоим гостеприимством. Просто собираюсь использовать свой отпуск с максимальной пользой.

– Можешь оставаться у нас столько, сколько захочешь, – сказала она. – Мы очень рады, что ты к нам приехала.

Я наблюдала за ее легкими и уверенными движениями. Она казалась актрисой, непринужденно играющей свою роль. День выдался чудесным, солнце висело невысоко в голубом летнем небе, но было тепло. Я не чувствовала никакого недомогания после долгого перелета и смены часовых поясов, только знакомое радостное возбуждение от встречи с Мерри.

В машине она повернулась, чтобы получше рассмотреть меня.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала она.

Явная ложь.

– Вот ты – действительно выглядишь восхитительно, – ответила я. – Впрочем, как всегда.

Мы выехали со стоянки аэропорта и повернули на трассу. Вокруг расстилался пасторальный пейзаж, в котором преобладали оттенки зеленого.

– А вдоль дороги в самом деле есть пруды для уток? – спросила я.

– Здесь изумительные места, – сказала она.

– Ты и вправду счастлива здесь, – резюмировала я. – Тебе тут хорошо.

– О, Фрэнк. Я живу здесь, будто в сказке.

Подруга вся лучилась от счастья. Я сглотнула и открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.

– Мерри в деревне, – засмеялась я. – Кто бы мог подумать?

Мерри свернула налево и поехала по грязной дороге, окруженной густым лесом.

– Это заповедник, – сообщила она, – но мы называем его «наш дом».

Она остановилась на усыпанной гравием подъездной дорожке и припарковалась перед красным деревянным домиком, в котором было много окон. Я попыталась сразу рассмотреть и дом, и пышный сад. Все вокруг было наполнено очарованием деревенской простоты.

Должно быть, Сэм услышал шум подъехавшего автомобиля. Он вышел из дома, держа на руках маленького ребенка, этакого улыбающегося маленького Будду.

– Боже, ребенок, – взвизгнула я. – Дайте же мне взглянуть на него.

Сэм поцеловал меня в щеку в знак приветствия. Он попытался передать мне ребенка, но тот зарылся головой в его подмышку.

– Он медленно привыкает к незнакомым людям, – сказал Сэм.

Я потрогала малыша за ножку, пощекотала крошечные пальчики на ногах, а Сэма шутя ткнула в плечо.

– Ты – темная лошадка, – сказала я. – Стоит только взглянуть на все это! Посмотрите, что у вас тут есть!

Сэм пожал плечами.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, – сказал он и улыбнулся подошедшей Мерри.

Выгрузив из машины мои сумки и чемоданы, мы занесли их в дом. Внутри все сияло безупречной чистотой, везде царил идеальный порядок. Я словно смотрела на картинку из журнала о скандинавском стиле жизни. Живые цветы в вазе, запах свежей выпечки. Неужели это все она сделала?

– Хорошо, что ты приехала в гости спустя год, – сказал Сэм. – Мы успели здесь сделать кучу работы.

– О, Сэм превзошел самого себя, – произнесла Мерри. Она дотронулась до его руки. «Мой» означал ее жест. – Он все сделал здесь своими руками. Сэм полностью изменил этот дом.

«Кажется, что ты тоже постаралась на славу», – хотела добавить я, но прикусила язык.

Они показали мне заполненную солнечным светом комнату для гостей, которая находилась рядом с детской.

– Мерри тщательно подготовилась к твоему приезду, – сказал Сэм. – Решила оказать тебе королевский прием – новые простыни, новые покрывала.

– Правда? Но зачем? – воскликнула я. – Я не хотела причинять вам неудобства.

Ребенок на руках Сэма хлопнул в ладошки.

– Здесь просто чудесно, – отметила я. – Красивый дом… – взглянув на счастливое трио, добавила: – Для красивой семьи.

В кухне Мерри выкладывала ножи и вилки. Потом стала выносить блюда на стол во дворе. Я украдкой еще раз окинула взглядом дом. Все новое – мебель, посуда. Они ничего не захватили с собой из их нью-йоркской квартиры, кроме африканских масок Сэма. Как будто выбросили на свалку свою прежнюю жизнь.

«Да, это похоже на Мерри», – подумала я.

– Может, чем-то помочь? – предложила я.

– Нет-нет, ничего не нужно, – протянула нараспев Мерри. – Просто будь здесь как дома.

Я вышла в сад и села на лужайку рядом с одеялом, на котором лежал ребенок. Заслонив ладонью глаза от солнца, стала изучать его лицо. Похож на Мерри, ничего нет от Сэма. Пухлые щечки, живые пронзительные глаза цвета светлой карамели. Прекрасное маленькое существо. Дала ему свой палец, и он тут же попытался запихнуть его в свой ротик. Я почувствовала, как острые зубки впились в мою кожу.

* * *

Появилась Мерри с подносом, нагруженным салатами, жареным цыпленком и буханкой хлеба. Сэм принес ведерко со льдом. Погода была восхитительной. Мы сидели за столом, передавая друг другу блюда и отгоняя пчел. Великолепный обед, все очень вкусно, в меру специй, прекрасная сервировка. На этот раз подруга превзошла сама себя.

Сэм разлил по бокалам охлажденное итальянское игристое и, подняв свой бокал, провозгласил тост.

– Добро пожаловать, – сказал он. – За нашу жизнь в Швеции! За новые начинания!

Мы все улыбнулись, выпили, запрокинув головы, и почувствовали, как пузырьки защекотали горло. Вскоре я ощутила легкое головокружение – сказалось-таки вино, солнце и долгий перелет.

– Неужели прошел целый год? – спросила Мерри.

– Даже больше, – сказала я.

– Как много всего произошло за это время.

– Да, – я скрестила ноги, чувствуя нарастающую головную боль.

– Как полет?

– Долгий, – пожаловалась я.

– Не сомневаюсь, что первым классом, – лукаво улыбнулась Мерри. – Фрэнк уже много лет не летает эконом-классом.

Я подняла руки:

– А как же иначе?

Вот так всегда, когда мы вместе. Делаем вид, что я с грехом пополам выбилась в люди и ее впечатляют все мои успехи и достижения. Будто она дала мне свое благословение, а не сдерживала меня многие годы.

* * *

Ребенок грыз кусок огурца.

– Он прелесть, – сказала я. – Настоящая награда для вас, и вы оба об этом знаете.

– Мы безумно счастливы, – улыбнулась Мерри.

– Это видно, – сказала я. – Глядя на вас, я могу это подтвердить.

Я наблюдала за ней, пыталась истолковать ее улыбку и то, что за ней пряталось.

Она встала из-за стола, собрала тарелки и отнесла их на кухню. Потом вернулась с десертом – яблочным пирогом, украшенным изящным веерным узором под хрустящей корочкой. Он был присыпан корицей и сахарной пудрой, которая при нагревании загустела и покрыла пирог вязким сладким слоем.

На лакомство слетелись пчелы. Одна из них оказалась в липкой ловушке.

– Это ты тоже испекла?

– Позволь мне ответить, – ввернул Сэм, пока Мерри нарезала пирог и освобождала пчелу. – Эта женщина – настоящая домашняя богиня. Ей надо присвоить титул домохозяйки столетия.

– Кто бы мог подумать, – сказала я.

Сэм отправил кусок пирога в рот.

– Она наконец нашла свое призвание и стала той, кем ей было предначертано самой природой. А я ведь с самого начала знал, что она рождена для такой жизни, – подмигнул он жене.

Я посмотрела на Мерри, но ничего прочесть в ее взгляде не смогла.

Сэм взял себе еще один кусок пирога, а Мерри повела меня на экскурсию по саду, чтобы похвастаться широкими грядками овощей и трав, моркови и кориандра, кустами тимьяна и базилика. Она поднимала листья ягодных кустов, чтобы я смогла увидеть сочные ярко-красные и синие плоды. Конечно, это здорово – есть фрукты и овощи, которые сам вырастил. Однако как много надо потратить времени и труда на то, что можно поглотить за несколько минут!

– Угости ее клубникой, – прокричал Сэм. – Пусть она попробует ее прямо с грядки!

Мерри собрала горстку ягод и протянула их мне. Я ела свежую клубнику, облизывая пальцы, с которых стекал красный сок.

– Потрясающе, – выдохнула я. – Я не могу прийти в себя. Ваша жизнь, она такая…

Она ждала продолжения, но я так и не закончила фразу.

Сэм забрал ребенка в дом, чтобы уложить его спать. Мы обе вернулись за стол. Мерри налила нам кофе. И снова я внимательно следила глазами за ее изящными, осторожными и неторопливыми движениями. Возникло ощущение, что она долго их оттачивала, наблюдая за кем-то и старательно изучая.

– Мерри – мать и жена. Я ошеломлена, – сказала я. – Мне это снится?

Она застыла:

– Ты удивлена, что я счастлива в этой роли? Просто всему свое время. В моей жизни наступил определенный момент, и я оказалась к нему готова.

Я сделала последний глоток кофе и облизнула рот, почувствовав слегка горьковатый привкус. Голова была тяжелой от усталости и вина, а также от таблеток, которые я приняла.

– Я рада за тебя, – сказала я. – Несомненно, тебе подходит этот образ жизни.

– А я рада, что ты это поняла, – ответила она.

В ее голосе явно сквозило самодовольство.

– Что это? – спросила я, увидев фотографию в рамке на полке в гостиной. На ней была моя мама.

– О, я храню ее уже много лет, – ответила Мерри.

– Мы действительно настоящие сестры, правда, Мер? – улыбнулась я.

Меня в самом деле переполняет радость, оттого что мы столько лет вместе и делимся друг с другом своими радостями и горестями. Нас слишком многое сближает, потому что корни нашей дружбы уходят в далекое прошлое.

– Да, – пробормотала Мерри, – думаю, что да.