Текст книги "Главное таинство Церкви"

Литургия слова

В раннехристианской Церкви Литургия оглашенных совершалась не в алтаре, а в середине храма. Здесь располагалась кафедра епископа, здесь же совершались все чтения из Священного Писания. В современной практике чтение Апостола происходит на амвоне, при этом чтец обращен лицом к востоку, то есть к алтарю. Евангелие читается диаконом, который становится на кафедре посреди храма и читает также лицом к востоку. Если же диакон отсутствует, то Евангелие читается священником.[32]32
  В греческой практике священник в таком случае стоит в царских вратах и обращен лицом к народу. В русской практике священники нередко читают Евангелие, стоя перед престолом лицом к востоку, по книге, лежащей на престоле. Чтение Евангелия священником лицом к народу более соответствует смыслу Евангелия как слова, обращенного к пастве, а не к Богу.


[Закрыть]

Чтение Апостола предваряется пением прокимна – специально подобранного стиха из псалма. По окончании чтения Апостола трижды по трижды поется «аллилуйя», чередующаяся с избранными стихами из псалмов, называемыми аллилуариями. Во время пения «аллилуйя», согласно уставу, совершается каждение. На практике, однако, каждение чаще совершается во время чтения Апостола, поскольку современный стиль пения «аллилуйя» не оставляет для каждения достаточного времени. В древней Церкви пение «аллилуйя» занимало продолжительное время. Практика протяжного пения «аллилуйя» сохранилась в греческом обиходе, но утрачена в Русской Церкви.

Перед Евангелием священник читает молитву: «Возсияй в сердцах наших, Человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет, и мысленныя наша отверзи очи во евангельских Твоих проповеданий разумение». Эта молитва, читаемая священником от лица общины, указывает на то, что для понимания смысла Евангелия нужно, чтобы Бог открыл в человеке духовные очи. Иными словами, правильное понимание Писания невозможно без содействия свыше.

Чтение Евангелия предваряется возгласом диакона «Премудрость, прóсти, услышим святаго Евангелия», указывающим на древний обычай слушать Евангелие стоя. В древней Церкви сидеть было принято во время чтения Ветхого Завета и чтений из апостольских посланий, а также во время произнесения проповеди. Перед началом чтения Евангелия, однако, вся община вставала в знак уважения к Спасителю, Чьим словом является Евангелие.

Возглас предстоятеля «Мир всем», произносимый перед чтением Евангелия, встречается многократно в Литургии и других богослужениях. На этот возглас народ устами хора отвечает: «И духови твоему». Это одно из наиболее древних христианских приветствий. О его значении и о многократном его употреблении в богослужении говорит святитель Иоанн Златоуст:

Мы и везде просим мира, потому что с ним ничто не может сравниться, – мира и в церквях, и в молитвах, как частных, так и общественных, и в приветствиях; предстоятель церкви подает его нам и раз, и два, и три, и много раз, произнося: «Мир вам». Почему так? Потому что мир есть источник всех благ: он приносит с собой радость. Поэтому и Христос заповедал апостолам, входя в дома, тотчас говорить о нем, как о символе всех благ: Входя в дом, говорите: Мир дому сему (Мф. 10:12), так как без него ничто не имеет цены. И опять Он говорит ученикам: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14:27), потому что им обусловливается и самая любовь. И предстоятель церкви не просто говорит: мир вам, но «мир всем»… Как только входит, сейчас же говорит: «Мир всем»; когда начинает беседу: «Мир всем»; когда благословляет: «Мир всем»: когда повелевает принести друг другу целование: «Мир всем»; когда совершится жертва: «Мир всем», и во время совершения также: «Благодать вам и мир». Как же не безрассудно, если мы, столько раз слыша (напоминание об обязанности) иметь мир между собою, враждуем друг против друга, если, и сами принимая, и другим преподавая, восстаем против того, кто подает нам мир? Ты говоришь (предстоятелю): «И духови твоему», а выйдешь – и начинаешь клеветать на него? Увы, то, что особенно дорого в церкви, стало одним внешним обрядом, а не настоящей истиной![33]33
  См.: Иоанн Златоуст. Толкование на Послание к Колоссянам 3, 4. PG 62, 322–323. (Творения. Т. 11. Кн. 1. С. 383–384).


[Закрыть]

За чтением Евангелия в богослужебной практике древней Церкви следовала проповедь (или даже несколько проповедей). В наши дни по практическим соображениям – из-за того, например, что часть верующих приходит в храм не к началу богослужения, а уже после чтения Евангелия, – проповедь чаще всего переносится в самый конец службы.

Проповедь – произносится ли она сразу после чтения Евангелия, или в конце Литургии – является неотъемлемой частью евхаристического богослужения. Она не должна восприниматься ни как вставка в богослужение, ни как добавка к нему. Мы уже говорили о том, что Литургия должна быть школой богословия и богомыслия для всякого христианина. Учительный, дидактический и катехизический аспект Литургии проявляется не только в чтении Священного Писания, но и в проповеди, которая должна звучать за каждой Литургией – не только воскресной или праздничной, но и совершаемой в будни. Священник, который уклоняется от произнесения проповеди за Литургией, тем самым уклоняется от апостольской миссии, возложенной на него при рукоположении.

Традиционно в роли проповедника в Православной Церкви выступает епископ или священник. В некоторых храмах, однако, произнесение проповеди поручается иподиакону, чтецу или мирянину. Церковная традиция запрещает мирянину исполнение сакраментальных функций, свойственных священнику (за исключением права совершения таинства крещения в экстремальных условиях, когда священник недоступен, а желающий принять крещение находится под угрозой смерти). Но традиция не запрещает мирянину обладать некоторыми учительными функциями, заниматься катехизической и просветительной деятельностью. В древней Церкви катехизаторами нередко были члены церковной общины, не обладавшие священным саном. И в наше время мирянину может быть поручено служение проповедника – не только в создаваемых при храме кружках для молодежи или воскресных школах, но и во время богослужения. При этом, разумеется, учительная роль епископа или священника никоим образом не должна умаляться. Проповедь мирянина возможна в качестве дополнения к проповеди епископа или священника, но не в качестве ее замены.

После проповеди, если она следует за Евангелием, или сразу после чтения Евангелия, если проповедь отнесена на конец службы, произносится сугубая ектения. В древних Литургиях, к которым еще не была присоединена служба трех антифонов, великая ектения звучала после Евангелия; с добавлением к Литургии службы трех антифонов великая ектения была перенесена в начало службы, а на ее месте оказалась сугубая ектения, своим происхождением обязанная константинопольским богослужебным процессиям (отсюда троекратное произнесение «Господи помилуй»). В сугубую ектению могут вставляться прошения о болящих, об избавлении от стихийных бедствий, о даровании дождя и о других нуждах, обусловленных конкретной ситуацией, с которой связана жизнь членов общины. В современной приходской практике на сугубой ектении бывает чтение записок, поданных членами общины и содержащими имена тех, за кого требуется сугубая молитва.[34]34
  В некоторых городских приходах Русской Церкви чтение записок с именами за здравие и за упокой растягивается на 15–20 минут, а то и на полчаса. Эта порочная практика создает искусственную «паузу» в богослужении, заполняемую многократным пением «Господи помилуй». Здравый смысл подсказывает, что число имен, произносимых вслух, не должно превышать нескольких десятков.


[Закрыть]

К сугубой ектении может быть добавлена заупокойная ектения, содержащая поминовение усопших. Заупокойная ектения не была частью древней Литургии, поскольку Литургия воспринималась как праздничное богослужение. Заупокойная ектения не печатается в чинопоследованиях Литургии Василия Великого, так как эта Литургия совершается только по особым праздникам. Согласно действующему церковному уставу заупокойная ектения не должна вставляться и в Литургию Иоанна Златоуста, совершаемую в праздники или воскресные дни: она может произноситься лишь на заупокойных Литургиях. В греческой богослужебной практике эта ектения отсутствует. В Русской Церкви, напротив, в тех приходах, где Литургия не совершается ежедневно, заупокойная ектения добавляется к Литургии даже по воскресным дням, чтобы верующие могли помянуть за Литургией своих близких, перешедших в мир иной.

Литургия оглашенных завершается ектенией об оглашенных, начинающейся словами «Помолитеся, оглашеннии, Господеви». В наши дни этот призыв не обращен ни к кому, так же как и заключительные слова ектении «Оглашеннии, изыдите», поскольку, как уже говорилось, институт оглашенных в современной Церкви практически отсутствует. Некоторые воспринимают ектению об оглашенных как атавизм, и в современных греческих служебниках эта ектения или вовсе не печатается, или печатается мелким шрифтом.[35]35
  В современной греческой приходской практике за чтением Евангелия может следовать возглас «Яко да под державою» и Херувимская песнь, либо сугубая ектения, завершающаяся возгласом «Яко да под державою». Таким образом, ектения об оглашенных и две последующие ектении верных опускаются.


[Закрыть] Можно, однако, воспринимать наличие ектении об оглашенных в Литургии и иным образом – а именно как призыв к возрождению института оглашенных. Речь может идти не столько об искусственном воссоздании института, который давно вышел из употребления, сколько о более глубоком осознании Православной Церковью своей миссии по отношению к невоцерковленному миру.

Одной из проблем современного Православия является почти полное отсутствие мостов, которые соединяли бы Церковь с внецерковным миром. Между Церковью и далеким от нее человеком стоит множество барьеров: языковой, культурный, психологический. Оказавшись случайно (или не случайно) в православном храме, нецерковный человек попадает в чуждую для себя культурную среду, где совершаются непонятные для него священнодействия, звучит незнакомая речь. В древней Церкви Литургия оглашенных была формой катехизации будущих христиан, она служила мостом между Церковью и людьми, которые еще не стали ее членами. Современная Литургия почти полностью утратила этот характер, превратившись в богослужение, доступное только верующим людям, знакомым с богослужебным языком и обрядом, укорененным в культурной традиции Церкви.

Не случайно граница между Литургией оглашенных и Литургией верных имеет сегодня весьма условный характер. Однако сам текст Литургии и богослужебный устав, который никто не отменял, свидетельствуют о несоответствии современной практики тому изначальному порядку, который существовал и должен существовать в Церкви. Устранение этого несоответствия должно происходить не путем исключения из Литургии тех ее частей, которые кажутся устаревшими, а путем возвращения церковной жизни в традиционное русло. Православное богослужение драгоценно тем, что оно дает четкий критерий Православия как образа мысли и образа жизни. И именно церковную жизнь надо сверять с богослужебным уставом, а не богослужение корректировать в соответствии с возникающими реалиями церковной жизни.

Во время ектении об оглашенных священник читает молитву, которая различается для Литургии Василия Великого и Литургии Иоанна Златоуста. В первом случае молитва читается так:

На Литургии Иоанна Златоуста произносится иная молитва, тематически сходная с молитвой из Литургии Василия Великого:

Начало Литургии верных. Великий вход

Возгласом «Елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся» начинается Литургия верных. Первые две молитвы, читаемые священником во время произнесения двух ектений, различаются для Литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста:

Во всех четырех случаях молитва произносится священнослужителем от своего лица и от лица церковной общины. Не только священник, но и вся церковная община поставлена Богом на служение, все присутствующие в храме верные – служители святого жертвенника, все они будут призывать благодать Святого Духа на хлеб и вино. Никакой резкой демаркационной линии между клиром и мирянами нет: и те и другие являются служителями Божиими (выражение «служители святаго жертвенника» относится к священнослужителям, но и о мирянах говорится как о призванных «служити» Богу).

Представление о «царственном священстве» в христианской Церкви распространяется на весь народ Божий, а не только на духовенство. Для церковного устава не существует мирян: есть священники, облеченные иерархической степенью, поставленные на служение предстоятельства, и священники, такой степенью не облеченные. Евхаристия является совместным действием тех и других. В Евхаристии наиболее полно выражается и реализуется «царственное священство» всех верных, призванных быть служителями Нового Завета, слугами святых Тайн, «причастниками божеского естества» (2 Пет. 1:4).

В то же время иерархическое священство имеет в Церкви вполне конкретные функции, и служение предстоятельства – это особое призвание. Священнослужитель – это человек, который на свое служение делегирован общиной, но священный сан он принимает через рукоположение, благодаря действию Святого Духа. Поэтому у каждого священнослужителя помимо его участия в «царственном священстве» всех христиан есть свое служение: он ближе к престолу Божию, чем прочие члены общины. Эта близость – не только привилегия. Она еще и налагает на священника личную, персональную ответственность перед Богом за самого себя и за свою паству.

Обязанность священника – молиться за своих прихожан. Именно поэтому в молитвах верных первое лицо множественного числа («мы») означает не столько всю церковную общину, сколько клир – собор священнослужителей. «О наших гресех» относится к священнослужителям, а «о людских невежествиих» – к мирянам. Говоря о «молящихся с нами», священник под «нами» подразумевает своих сослужителей-клириков, а под «молящимися» – мирян, воссылающих молитвы одновременно со священнослужителями.

Здесь следует отметить, что все так называемые «тайные» молитвы, как видно, содержанием своим касаются как служащего епископа или священника, так и всех молящихся, раскрывая смысл происходящего за Божественной Литургией и делая всех присутствующих активными участниками великого Таинства. Очевидно, что чтение молитв вслух более соответствует духу и смыслу Литургии как «общего дела», в котором должна участвовать вся община, чем их тайное чтение одними священнослужителями.

Однако в наше время эти молитвы, как правило, читаются священником про себя, что, во-первых, создает дополнительную преграду между священником и паствой, а во-вторых, лишает молящихся возможности вникнуть в основное содержание литургии, которое проходит мимо них. Верующие слышат не сами молитвы, а только их заключительные придаточные предложения, обозначающие, что молитва прочитана, но не дающие ни малейшего представления о ее содержании. Более того, поскольку «тайные» молитвы читаются главным образом во время пения хора, то значительная часть богослужения представляет собой как бы две параллельные службы: одну совершает священник в алтаре, другую – слышат прихожане в храме.

В защиту практики тайного чтения молитв приводится иногда следующий аргумент: нельзя, чтобы эти молитвы слышали непосвященные, случайно зашедшие в церковь люди (при этом ссылаются на «тайную дисциплину», существовавшую в Древней Церкви). Однако далеко не все так называемые «тайные» молитвы изначально были тайными: многие молитвы, включая молитву анафоры, предстоятель читал во всеуслышание. Когда в VI веке, в нарушение древней традиции, некоторые священнослужители стали читать евхаристические молитвы тайно, святой император Юстиниан издал отдельную новеллу по этому поводу: «Повелеваем, чтобы все епископы и пресвитеры не тайно совершали божественное приношение и бывающую при святом крещении молитву, но таким голосом, который хорошо был бы слышен верным народом, дабы души слушающих приходили от того в большее благоговение, богохваление и благословение».[41]41
  Юстиниан. Новелла 174, 6. Цит. по: Успенский. Том II. С. 348.


[Закрыть]

Несмотря на запрет, тайное чтение Литургических молитв укоренилось в византийской церковной практике, оттуда перешло в Балканские страны и на Русь и сохраняется в обиходе Русской Церкви до сего дня.

В чинопоследовании Литургии нашлось место не только для молитв, воссылаемых предстоятелем от лица общины или от лица клира, но и для молитвы, которую он возносит от себя лично – в первом лице единственного числа. Текст молитвы «Никтоже достоин», появившийся не позднее VIII века,[42]42
  Она встречается в ватиканском кодексе Barberini Gr. 336, находящемся в Византийской библиотеке и датируемом концом VIII века.


[Закрыть] одинаков для литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста. Она начинается с исповедания веры в то, что никто из плотских людей не достоин приближаться к Богу и служить Ему, ибо такое служение страшно даже для небесных сил. Истинным архиереем, говорится далее в молитве, является Сам Христос: именно Он передал нам священнодействие бескровной жертвы. К Нему священнослужитель и обращается со словами:

Особенность этой молитвы заключается не только в том, что она произносится от лица священнослужителя, но и в том, что она обращена к Иисусу Христу, тогда как большинство других молитв Литургии обращено к Богу Отцу.[44]44
  К Иисусу Христу обращены только молитвы, читаемые в конце Литургии, перед причащением и после него «Вонми, Господи Иисусе Христе, Боже наш» и «Исполнение закона и пророков» (а на Литургии Василия Великого – «Исполнися и совершися»).


[Закрыть] Диалог между церковной общиной и Богом Отцом как бы на несколько минут прерывается, и священнослужитель вступает в свой личный диалог с Христом, истинным совершителем Литургии. Личная взаимосвязь между священником и Христом, оказывается, тоже является неотъемлемой частью евхаристического благодарения:

Исповедуя священство, в благодать которого он облечен, как священство Христа… не только не отделяет себя священник от собрания, а, напротив, являет единство свое с ним как единство Главы и тела… Но потому как раз и личная молитва его о себе не только уместна, но и необходима, и, так сказать, самоочевидна… Единственность служения священника состоит в том, что он призван и поставлен быть в Церкви, Теле Христовом, образом Главы тела – Христа, и это значит – тем, через кого продолжается и осуществляется личное служение Христа… Ибо священство Христово состоит в личной самоотдаче Его Богу и людям… А это значит, что само призвание к священству обращено к личности призываемого и от нее неотрываемо, и что всякое различение «священства» и «личности», при котором священство оказывается чем-то в самом себе заключенным и к личности носителя его не имеющим отношения, ложно, ибо извращает сущность священства как продолжения в Церкви священства Христова.[45]45
  См.: Шмеман. Евхаристия. С. 137–139. (Курсив автора).


[Закрыть]

Чтение молитвы «Никтоже достоин» происходит на фоне исполнения хором Херувимской песни. Окончив молитву, священник трижды, воздевая руки, произносит Херувимскую песнь, после чего вместе с диаконом отходит к жертвеннику. Если Литургия совершается архиереем, то последний, прочитав Херувимскую песнь, выходит на амвон для умовения рук.

Текст Херувимской песни, исполняемой хором и читаемой священником, звучит так:

Под «трисвятой песнью» в данном случае понимается не молитва «Святый Боже», а ангельское славословие из книги пророка Исаии: «Свят, свят, свят Господь Саваоф, полны суть небеса и земля славы Твоей» (Ис. 6:3).

История Херувимской песни неотделима от истории великого входа, составной частью которого она является. В русской практике великий вход прерывает Херувимскую песнь на словах «всякое ныне житейское отложим попечение», в греческой – на словах «яко да Царя всех подымем». Однако сам текст песнопения представляет собой одну фразу, которая по смыслу не делится ни в том, ни в другом месте.

Согласно византийскому историку Георгию Кедрину Херувимская песнь была введена в Литургию в девятый год царствования императора Юстина II (565–577), то есть в 573 или 574 году. Тогда же в Литургию Великого четверга было введено пение «Вечери Твоея тайныя».[47]47
  Георгий Кедрин. Синопсис. PG 121,748 B.


[Закрыть] Современный церковный устав предписывает исполнять Херувимскую песнь на всех полных Литургиях в течение года, за исключением Великого четверга, когда поется «Вечери Твоея тайныя», и Великой субботы, когда поется «Да молчит всякая плоть». На великом входе Литургии Преждеосвященных Даров поется другой гимн: «Ныне силы небесныя».

Из четырех перечисленных гимнов лишь «Вечери Твоея» посвящен собственно теме причащения, тогда как три других тематически связаны с перенесением Святых Даров с жертвенника на престол. Лейтмотив этих трех гимнов: участие ангелов в священнодействии великого входа. С особой силой мысль об участии ангелов выражена в великосубботнем гимне:

По содержанию этот гимн, дата происхождения которого неизвестна (в рукописях он появляется не ранее X века[49]49
  См. Taft. The Great Entrance. P. 76–77.


[Закрыть]), является комментарием к последней фразе Херувимской песни: «ангельскими невидимо дориносима чинми». В обоих песнопениях подчеркивается символизм великого входа как шествия, в котором участвует Христос в сопровождении ангелов. Из текста Херувимской песни не явствует, что речь идет о крестной жертве Спасителя, однако текст великосубботнего гимна явным образом указывает на то, что Христос «приходит заклатися и датися в снедь верным». Евхаристическое жертвоприношение, таким образом, воспринимается как воспоминание о крестной жертве Спасителя, а великий вход символизирует шествие Христа на страдание. Данный символизм не следует воспринимать буквально: великий вход – не «инсценировка» Входа Господня в Иерусалим или шествия Христа на Голгофу. Это напоминание не о конкретном событии из жизни Христа, а о смысле Его пришествия в мир – о том, что Он воплотился и принес Себя в жертву, чтобы стать «хлебом жизни» для верующих в Него.

Исторически великий вход представлял собой процессию, в ходе которой священнослужители переносили на престол Святые Дары. Ряд древних Литургических памятников содержит указания на то, что хлеб и вино, приготовленные верующими, приносились в храм и отдавались в руки диаконов. Перед началом евхаристической молитвы диаконы торжественно переносили Святые Дары к алтарю, где их принимал епископ.

В Храме Святой Софии помещение, где приготовлялись Святые Дары для Евхаристии, – оно называлось «скевофилакион» («сосудохранилище») – находилось отдельно от главного здания, поэтому процессия со Святыми Дарами начиналась за пределами храма. В некоторых других византийских храмах скевофилакион представлял собой пристройку к главному зданию или отдельное крыло здания. Так или иначе, Святые Дары приготовлялись в одном месте и переносились в другое: в этом заключался функциональный смысл великого входа. Николай Кавасила пишет:

Вход с Евангелием происходит по необходимости, поскольку оно лежит в сосудохранилище, и оттуда надлежит внести его в храм для чтения… Подобным образом и вход с честными дарами происходит по необходимости, поскольку и они обычно лежат в сосудохранилище; их вносят с честью, песнопениями, каждением и свечами, как и подобает дарам, (приносимым) Богу.[50]50
  См.: Николай Кавасила. Об обрядах Божественной Литургии 3–4. SC 4-bis, 370.


[Закрыть]

В современных православных храмах жертвенник, на котором совершается проскомидия, обычно располагается в алтаре слева от престола, поэтому Святые Дары выносятся из алтаря северными дверьми и вносятся обратно царскими вратами. Маршрут великого входа, таким образом, идентичен маршруту малого входа.[51]51
  Отметим, что в Греческой Церкви процессия со Святыми Дарами выходит из алтаря, движется вдоль северной стены храма к выходу, а затем через центр храма возвращается к алтарю. В русской практике процессия ограничивается движением по солее от северных дверей к царским вратам.


[Закрыть]

В данном случае, как и в случае малого входа, архиерейская Литургия в большей степени сохранила функциональный смысл процессии, чем иерейская. В современном архиерейском чиновнике указывается, что епископ не участвует в процессии великого входа: он ожидает эту процессию в царских вратах, где принимает от старшего диакона дискос, а от старшего священника – чашу. При этом архиерей совершает поминовение патриарха (при патриаршем служении поминаются главы Поместных Православных Церквей), клириков и всех присутствующих в храме. Принимая Святые Дары от низших клириков, епископ затем поставляет их на престол. Этим символизируется двойная роль епископа, соответствующая роли Христа как приносящего жертву и принимающего ее («Ты бо еси приносяй и приносимый»). Архиерей принимает евхаристические дары, принесенные народом, из рук низших клириков, и приносит их Богу от лица клира и народа.